Текст книги "День позора. Второй Перл-Харбор"

Автор книги: Уолтер Лорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 15

Агония «Астории» началась несколькими часами ранее. Уход кораблей адмирала Микавы оставил капитана 1 ранга Гринмена на пылающем гробу, лишенный хода и связи с экипажем, сгрудившемся на корме в ожидании приказа оставить корабль.

Пожары бушевали под верхней палубой и в настройках. Столбы огня освещали темноту ночи. Ходовой мостик был разрушен.

Искалеченного осколками капитана 1 ранга Гринмена уговаривали сойти с мостика, где взрывались снаряженные ленты для крупнокалиберных пулеметов. Около 300 раненых перенесли в носовую часть крейсера.

«Я смотрел вниз и видел лежащих там раненых, – рассказывал впоследствии Гринмен, – я молил Бога, чтобы этот ужас поскорее закончился».

Гринмен послал своего старпома капитана 2 ранга Шоупа вниз, чтобы он вывел наверх всех, оставшихся там. Старпом спустился на верхнюю палубу и, пробившись через пламя и дым, добрался в кормовую часть корабля.

Башня №3 оставалась еще боеспособной, но электроэнергии не было. Экипаж башни оставался на своих местах на случай возобновления боя, зная, что при этом снаряды и заряды придется подавать к орудиям вручную.

В это время «Астория» содрогнулась от мощного гидравлического удара подводного взрыва. Такой именно взрыв произошел внутри «Куинси», когда тот уже тонул. Опасаясь, что тоже самое может случиться и с «Асторией», капитан 2 ранга Шоуп быстро организовал спуск на воду плотов, посадил на них нескольких человек, приказав держаться всем вместе неподалеку от крейсера.

Инженер – лейтенант Гибсон, полузадохнувшийся от дыма, с трудом выбрался на верхнюю палубу. Он доложил старпому, что машинное отделение «Астории» не повреждено. Если удастся взять пожар под контроль, возможно, появится надежда спасти крейсер. Тут, видимо, Провидение решило помочь «Астории» – налетел шквал с сильным ливнем, потоком заливавшем корабль. Пожар на шлюпочной палубе удалось взять под контроль.

Пожарная группа во главе с инженером – капитан-лейтенантом Хэйсом начала выигрывать битву с огнем в районе самолетного ангара, постепенно продвигаясь на шкафут.

Они подобрались к сильному очагу пожара в районе камбуза и помещения, где хранилась древесина, необходимая для корабельных нужд. Большая часть древесины была пропитана маслом, предохраняющим дерево от гниения. Погасить этот огонь было невозможно – не помогали ни углекислый газ, ни вода. В помещении были обнаружены два обгорелых трупа.

Другая группа борьбы за живучесть боролась с огнем на нижней палубе. Огонь бушевал повсюду…

Внезапно из темноты возник приближающийся к крейсеру корабль.

Это был эсминец «Багли». Когда он просигналил свой опознавательный, на «Астории» раздались радостные крики.

Эсминец стал приближаться с левого борта по корме. Неожиданно он остановился, а затем дал полный назад. Выяснилось, что гидролокаторы эсминца обнаружили японскую подводную лодку. Эсминец отошел от «Астории», приготовившись сбросить серию глубинных бомб.

«Давай, топи ее!» – кричали с «Астории».

Когда «Багли» возвратился и пришвартовался «китайским способом» – носовой частью правого борта к носовой части правого борта крейсера, экипаж начал покидать «Асторию».

Опасаясь взрыва боеприпасов капитан 1 ранга Гринмен приказал оставить крейсер. Он не верил, что его удастся спасти.

Перенагруженный «Багли» снова дал задний ход. Затем эсминец подошел к корме крейсера и снял людей оттуда.

В это время капитан-лейтенант Топпер и лейтенант Эндрю, стоя на палубе эсминца, напряженно вглядываясь сквозь рассветную мглу, пытаясь оценить степень повреждений «Астории». Им стало очевидно, что носовая и кормовая оконечности крейсера в полном порядке; крен в 3 градуса не увеличивается и остается неизменным; восемь крупных пробоин в броневом поясе корабля находятся значительно выше ватерлинии.

Конечно, наверху горит все – от носа до кормы.

«Ну и что! – воскликнул Эндрю, – Мы можем спасти крейсер!»

Группа добровольцев снова высадилась на «Асторию», возобновив борьбу за спасение корабля. Капитан 1 ранга Гринмен все еще оставался на борту.

Между тем из Тулаги вышел быстроходный минный тральщик «Гопкинс», чтобы взять «Асторию» на буксир.

Но судьба решила иначе. На тральщике, готовом взять на буксир беспомощный корабль, улышали мощный взрыв, потрясший «Асторию». Это взорвался боевой погреб со снарядами в носовой части крейсера. Крен «Астории» начал увеличиваться. Новые пробоины заделать было невозможно.

«Гопкинс» стал отходить от крейсера, а на его место подошел транспорт «Алчиба».

Капитан 2 ранга Шоуп, поднявшись на верхнюю палубу, доложил командиру, что новые повреждения сделали невозможным спасение крейсера.

Крен «Астории» увеличился до 30 градусов, и теперь стало очевидным, что корабль продержится на воде всего несколько минут.

В числе последних, оставивших погибающий корабль были Гринмен и Топпер. Крен уже достиг почти 45 градусов.

В 12:15 «Астория» плавно и мягко легла на воду всем левым бортом. Затем пошла на дно.

Глава 16

Спустя несколько часов после того, как «Астория» отправилась на дно пролива Саво, силы адмирала Тэрнера начали отход из района Соломоновых островов.

Транспорты направились в Нумеа и в Новую Каледонию. В их переполненных трюмах и жилых помещениях находились спасенные с погибших прошлой ночью кораблей, которым предстоял четырехсуточный 1000-мильный переход.

Находившемуся на флагманском транспорте «Маккавли» адмиралу Тэрнеру, помимо всего прочего, еще предстоял очень неприятный разговор с адмиралом Гормли. Ему предстояло обо всем доложить командующему, а от самой этой мысли ему хотелось застрелиться.

Адмиралу Тэрнеру никогда не удастся забыть пролив Саво, на дне которого остались лежать четыре первоклассных тяжелых крейсера. Если в подобных обстоятельствах Тэрнеру и было кого-то жалко, то только генерала Вандергрифта – невоспетого героя Гуадалканала, оставшегося на остро-ве без поддержки и снабжения.

Тем временем Микава вернулся в Рабаул, встреченный криками «банзай!» от сгрудившихся на причалах летчиков и моряков. Микава сообщил по радио свое предполагаемое место к рассвету, с тем чтобы 11-я воздушная дивизия могла «нанести удар по любому преследовавшему его кораблю противника».

Между тем, с его кораблей поступали в штаб рапорты о результатах ночного боя. Получалось, что всего было потоплено: восемь тяжелых крейсеров, один – легкий и пять эсминцев. Кроме того, пять тяжелых крейсеров и четыре эсминца повреждены.

Анализ сообщений, проведенный в штабе несколько приуменьшил эти результаты, сойдясь на том, что потоплены пять тяжелых крейсеров и четыре эсминца.

Адмирал Микава нервничал, ожидая возмездия от американских авианосцев.

В прокладочной крейсера «Чокай» пытались вычислить, сколько еще времени потребуется, чтобы выйти из зоны «ожидаемого возмездия». Получалось, что долго.

«Время шло, а самолеты противника не показывались, – вспоминал позднее капитан 1 ранга Охмаи, – Не было никаких признаков американских авианосцев, чьи радиопереговоры мы так ясно слышали вчера в полдень».

В 10:00 Микава, находясь южнее Бугенвиля, Микава разделил свое соединение, приказав 6-й дивизии крейсеров следовать к Кавиенгу.

Но триумф японцев был сильно омрачен.

Рано утром в понедельник, когда 6-я дивизия крейсеров была на пути в базу Кавиенг, она была перехвачена американской подводной лодкой S-44.

Море было спокойно, в воздухе не ощущалось жары, лишь легкий бриз покрывал небольшой рябью водную поверхность.

Ничто не мешало наблюдать в перископ. Правда, и сам перископ мог быть обнаружен на большом расстоянии.

Но японские сигнальщики занимались подготовкой флагов, которые они собирались поднять в базе по случаю своего триумфального возвращения. Словом, они были слишком заняты, чтобы заметить перископ, который в 07:50 поднял над поверхностью моря капитан 3 ранга Д.Мур.

S-44 была старой лодкой водоизмещением 800 тонн, построенная еще по программе времен Первой мировой войны. Лодка совершала свой третий боевой поход из базы в Брисбейне.

Прочный корпус лодки местами протекал, двигатель создавал сильный шумовой фон, но ее командир был не из тех, кого пугают мелкие неудобства. Мур обнаружил первую цель на дистанции примерно 9000 метров, затем – вторую и третью, идущие в кильватер первой.

Мур начал поворот на 80 градусов, но в этот момент обнаружил четвертый крейсер. Командир S-44 быстро сделал расчеты угла упреждения, глубины и расстояния. За это время первая цель уже ушла. Вторую и третью можно было атаковать, но Мур выбрал последнюю.

Крышки торпедных аппаратов открылись, расстояние уменьшалось, командир считал секунды. Дистанция 700 метров, цель подходила к расчетному курсовому углу…

«Товсь!… Пли!»

Четыре торпеды устремились к крейсеру. Первые две прошли у него по носу, а две последние – попали в его среднюю часть. Это был идущий последним тяжелый крейсер «Како».

«Послышалось очень неприятное громкое шипение, как будто сжатый пар пробивался сквозь толщу воды. Этот звук напугал экипаж больше, чем последовавший за ним сам взрыв глубинной бомбы, – писал в своем рапорте Мур, – эти звуки трудно описать. Как будто огромные цепи протаскивали по корпусу лодки, и создавалось впечатление, что наши собственные системы сжатого воздуха и воды разрушены».

Мур пытался разворачивать лодку на обратный курс, чтобы провести еще одну атаку. Он нырнул на глубину 45 метров и исчез.

Крейсер «Како» перевернулся и затонул с доброй половиной своего экипажа.

Потеря крейсера не на много уменьшила радостное настроение Микавы.

Возвращение в базу было триумфальным, с салютами, флагами и криками «Банзай!»

* * *

Совсем не так было у адмирала Тэрнера.

Когда во вторник его транспорты прибыли в Новую Каледонию, адмирал Гормли уже поджидал их. Первым делом раненых перевезли в базовый госпиталь и на госпитальные суда. Затем Гормли и Тэрнер имели целую серию продолжительных бесед между собой.

Что касается адмирала Кратчли, то тот, еще находясь на борту «Австралии» и пытаясь изложить свое видение происходящего, писал:

«Следует иметь в виду, что наши корабли имели конкретную задачу отразить нападение надводных сил противника. Когда же это действительно произошло, мы были уничтожены».

Это откровение будет вскоре истолковано ошибочно. Все корабли, участвовавшие в сражении, представили боевые рапорты.

Пока в министерстве ВМС их изучали, корреспонденты всех ведущих газет осаждали двери официальных кабинетов. Но командование флотом не было многословным. Оно лишь сообщило, что «атаки противника, оказывающего серьезное сопротивление, продолжаются».

К этому времени Тэрнер уже представил свой письменный рапорт адмиралу Гормли, а тот, в свою очередь, пытался объясниться с командующим Тихоокеанским флотом адмиралом Нимицем. Беда Гормли заключалась в том, что он находился в тысячи миль от места боевых действий. А у адмирала Нимица было много вопросов:

– Чем объяснить более чем странное поведение адмирала Флэтчера?

– Почему эсминец «Блю» не доложил о радиолокационном контакте с неизвестными кораблями?

– Почему командир «Чикаго» капитан 1 ранга Бод не предупредил о нападении корабли Северных

сил?

Спустя пять лет профессор Д.Доррис, написал книгу "Вахтенный журнал крейсера «Винсенес»", приравняв поражение у острова Саво к тому, что произошло в Перл-Харборе. Это сравнение было дано человеком, потерявшим сына в Штурманской рубке крейсера «Винсенес».

А адмирал Нимиц назначил специальную комиссию, которая должна была докопаться до истинных причин небывалого разгрома.

Глава 17

Назначенная адмиралом Нимицем комиссия работала до конца сентября.

К этому времени уже были получены письменные объяснения от адмиралов Гормли, Кратчли, Флетчера и Тэрнера, а также от генерала Вандергрифта.

Боевые рапорты, представленные кораблями, участвовавшими в сражении, были также тщательно изучены и оценены.

Теперь адмирал Нимиц уже имел возможность смоделировать общую картину случившегося и определить степень ответственности за поражение каждого участника боя.

Объяснение адмирала Флэтчера, полученное последним, не внесло ничего нового. Адмирал, на которого указывали пальцем все командиры кораблей, участвовавших в сражении, оправдывал уход своих авианосцев из района боевых действий тем, что его корабли имели недостаточный запас топлива, и что в районе было слишком много торпедоносцев и бомбардировщиков противника.

Нимицу было все ясно.

Флэтчер, который и до этого совершал много ошибок и чуть не потерял авианосец «Энетерпрайз», должен быть отстранен от командования.

Это было болезненное решение, ибо Флетчер был настоящим боевым адмиралом, участвовавший с самого начала войны буквально во всех боях с японцами, командуя при этом исключительно хорошо. Звезда на его флаге светила и в Коралловом море, и у Мидуэя.

Что же с ним случилось?

На это лучший ответ дает историк флота и морской пехоты Ф.Прат:

«Он устал, но это была не физическая усталость, которую испытывали от 72-х часов непрерывных боев экипажи авианосцев, а скорее нравственное утомление, накопившиеся за многие месяцы командования в наиболее сложных и крупных морских сражениях».

Адмирал Нимиц передал адмиралу Кингу сперва предварительный, а затем исчерпывающий рапорт о бое у острова Саво.

К этому времени в Атлантике начинала разворачиваться «Операция Факел», и адмирал Кинг, всецело занятый многочисленными деталями гигантского наступления союзников, передал все материалы, относящиеся к сражению у Саво, для дальнейшего расследования адмиралу Эдвардсу из своего штаба.

В декабре адмирал Хэпборн, бывший командующий Атлантическим флотом, более детально изучил все материалы, чтобы представить доклад министру ВМС Фрэнку Ноксу.

* * *

Между тем в районе Соломоновых островов разворачивалась новая битва, и морские пехотинцы генерала Вандергрифта приготовились к серьезным боевым действиям, когда японский генерал Хякутата, командующий 17-й армией, угрожал высадить на Гуадалканал две пехотных дивизии полного состава. События, назревавшие в юго-западной части Тихого океана, требовали быстрых и решительных действий.

К декабрю адмирал Эдвардс изучил подробности этого невероятного разгрома, и адмирал Нимиц решил произвести перестановки в структуре командования южной части Тихого океана.

Со своего поста был смещен адмирал Гормли, замененный адмиралом Хэлси, а «линкорный адмирал» Томас Кинкейд сменил адмирала Флэтчера.

Гормли не был особенно удивлен тем, что молния служебных репрессий ударила по нему. Он заранее ожидал, что именно это и произойдет.

Реакция прессы также была предсказуемой. Хэндсон Болдуин из журнала «Тайме» отметил, что «наши корабли были захвачены врасплох, как утки, сидящие на яйцах».

Он перечислил факты, приведшие к разгрому: патрулирование на фиксированных позициях… ожидание противника вместо активного поиска его… низкое качество радиолокаторов и средств связи… нерешительность.

Особый гнев общественного мнения обрушился на адмирала Кратчли. Что особенного возмутило прессу – это то, что австралийцам было доверено командование американскими военно-морскими силами! Необузданная ярость лилась из-под перьев журналистов…

Тэрнер же, напротив, был представлен героем, остался на службе и в 1945 году стал уже четырехзвездным адмиралом. За Гуадалканал он был I награжден «Военно-морским Крестом».

Капитаны 1 ранга Гринмен, Рифкол и Бод продолжали службу на берегу, и больше никогда не выходили в море.

Адмиралы Гормли и Флэтчер также продолжили службу за письменным столами в США. Затем Гормли получил назначение в Германию, а Флетчер – в северную часть Тихого океана.

Продолжая службу в Зоне Панамского канала, капитан 1 ранга Бод однажды впал в депрессию и застрелился в ванной.

Капитану 1 ранга Гринмену как-то удалось пережить все неприятности и устроиться сравнительно неплохо. Он даже получил чин коммодора.

Капитану 1 ранга Рифколу при выходе в отставку присвоили звание контр-адмирала. Чин контр-адмирала при уходе в отставку получили бывшие командиры эсминцев Каллаган и Керол. Уолкеру повезло меньше. Командир, который первым закричал по радио: «Тревога! Неизвестные корабли входят в пролив!», был уволен в отставку с четырьмя нашивками капитана 1 ранга и уведомлением, что звание сохраняется за ним пожизненно.

В Австралии, после боли и потрясения тем, что произошло у острова Саво, также наступил период общественного негодования.

Негодование, естественно, обрушилось на адмирала Кратчли за потерю крейсера «Канбера» и гибель 84-х австралийских моряков.

Хотя Кратчли не имел никакого отношения к гибели крейсера, именно он стал «козлом отпущения». Правда, через несколько недель Великобритания передала Австралийскому флоту крейсер «Шропшир», однотипный погибшей «Канбере».

Вдова капитана 1 ранга Геттинга присутствовала на церемонии вступления крейсера в состав Австралийского флота. Она сказала журналистам:

«Я горжусь Фрэнком. Он любил море и был готов отдать жизнь за свою страну. Уверена, что он не хотел бы умереть иначе».

* * *

В мае 1943 года адмирал Хэпборн закончил свой исчерпывающий доклад о сражении у острова Саво, который имел тогда гриф «Секретно» и не был предназначен для широкой публики.

Хэпборн в качестве факторов, приведших к поражению, перечисляет следующее:

«1. Недостаточная степень готовности всех кораблей к действиям в условиях ночной атаки.

2. Неумение своевременно и правильно оценить обстановку.

3. Неоправданное доверие к возможностям радиолокационных установок.

4. Несовершенство связи, следствием чего было запоздание информации о контакте с противником.

В число способствующих факторов следует также ввести и уход авиационного соединения накануне сражения.

В итоге причины поражения были поровну распределены», и адмиралы Кинг и Нимиц согласились, что «было бы несправедливо порицать любого конкретного офицера».

Следует еще добавить, что в японской победе огромную роль сыграла «Госпожа Удача»:

Удача, что обнаруживший японское соединение австралийский бомбардировщик никому об этом не доложил.

Удача, что японские корабли не обнаружил самолет Маккейна.

Удача, что ненадежно работали радиолокаторы на эсминцах «Блю» и «Талбот».

Удача, что капитан 1 ранга Бод не предупредил о нападении командующего Северными силами.

Удача, что при подходе к проливу видимость, порой, падала до нуля.

Удача, что на союзных кораблях была объявлена готовность №2, а не №1.

Командование японским Объединенным Флотом, хотя официально и поздравило адмирала Ми-кава с одержанной победой, тем не менее, ясно выразило недовольство тем, что Микава не уничтожил американские транспорты.

По мнению командования, следовало атаковать транспорты любой ценой.

Крейсер «Чокай» наверняка мог это сделать и в одиночку. Уничтожение транспортов было бы равносильно изгнанию противника с Гуадалканала.

Глава 18

Горький вкус поражения сохраняется долго.

Победы забываются гораздо быстрее.

Хотя адмирал Кинг и писал, что «ни один конкретный офицер не может считаться ответственным за Саво», но в его письме на имя министра ВМС от 14 сентября 1943 года содержится еще очень много желчных острот в адрес участников сражения.

Многие, сравнивая разгром у острова Саво с нападением на Перл-Харбор, задавались вопросом: почему адмирал Киммел и генерал Шорт, «проспавшие» нападение на Перл-Харбор, были отданы под суд, а адмиралы, допустившие разгром у Саво, нет?

Ведь то, что произошло у Саво, очень похоже на то, что случилось в Перл-Харборе. Соответственно делался вывод, что лица, ответственные за разгром у острова Саво не должны «так вот просто сорваться с крючка».

Но поскольку война еще продолжалась, командование решило не муссировать больше вопрос о событиях у острова Саво в августе 1942 года.

И дело было закрыто. Однако не надолго. Примерно через год по этому поводу снова взорвалась американская пресса.

В газете «Нью-Йорк Дейли Ньюз» от 25 февраля 1945 года появилось сообщение, переданное Токийским радио, где последними словами поносился адмирал Тэрнер, находившийся в то время у острова Иводзима, где он командовал войсками вторжения,

«Этот Тэрнер должен умереть! – провозгласило японское радио, – Он виновен в гибели тысячи молодых американцев, отдавших свои жизни у острова Саво и на тысячах других островов Тихого океана. Он не должен вернуться домой живым и он не возвратиться живым!» В связи с этим газета прозрачно намекала, что неплохо бы в судебном порядке разобраться кто все-таки несет ответственность за трагедию у острова Саво?

Чикагская газета «Трибун» также громогласно требовала привлечь к ответственности за катастрофу у острова Саво адмиралов Тэрнера и Кратчли.

Журнал «Таймс», назвав сражение у острова Саво «наихудшим из всех поражений американского флота», посчитал, что причиной всего этого была «крайняя утомленность людей, неопытность командования и отвратительная связь… Но когда были обнародованы потери, все Соединенные Штаты, образно говоря, съежились…

Командиры «Куинси» и «Канберы» погибли вместе со своими кораблями.

Командир «Чикаго» умер в Панаме, наложив на себя руки.

Рифкол, командир «Винсенеса», и Гринмен – «Астории» больше не занимают ответственных постов».

Адмирал Эрнест Кинг сказал: «По моему мнению, оба эти офицера никоим образом нельзя назвать неспособными, еще меньше, виноватыми…

Оба оказались в сложнейшей обстановке и в подобной обстановке оба сделали все, что могли с имевшимися у них средствами».

«Но, – продолжает «Тайме», – упрямые факты налицо: четыре огромных корабля потеряны, а с ними 952 офицера и матроса плюс 84 австралийца. Всего: 1023 человека, не считая раненых. При этом японцы имели очень небольшое преимущество в кораблях и'артиллерии…»

В заключение журнал задавал три стереотипных вопроса:

– Почему адмирал Кратчли не сообщил Рифколу о своем неожиданном отбытии на совещание

с Тэрнером?

– Почему командующим столь крупным соединением американских кораблей был австралиец?

– Почему никто из ответственных командиров не был отдан под суд за катастрофу у острова Саво?

Эти вопросы продолжали периодически задаваться и после того, как американский флот вымел японцев из Тихого океана и добился их безоговорочной капитуляции.

Появились многочисленные статьи, затем стали появляться и книги, заседали комиссии Конгресса.

И хотя ни к каким новым выводам они не пришли, все это показало, что катастрофу у Саво также невозможно забыть, как и катастрофу в Перл-Харборе.

Память об этих событиях предостерегает грядущие поколения от того, к чему могут привести неопытность, нерешительность и растерянность.