Текст книги "Ближе к воде. Удивительные факты о том, как вода может изменить вашу жизнь"

Автор книги: Уоллес Николс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Как работает человеческий мозг

Потому что это [океан] отличная метафора организации человеческого мозга.

– Рэй Курцвейл, автор, изобретатель, футуролог (отвечая на вопрос, почему он любит океан)

Почти полукилограммовый сгусток жира и белка, расположенный в верхней части спинного мозга, не только в основном состоит из воды, но и находится как бы в воде – прозрачной, бесцветной спинномозговой жидкости. Эта жидкость состоит из живых клеток (в том числе иммуноцитов, очищающих нервную систему от инфекционных патогенных организмов), глюкозы, белков, молочной кислоты, минералов и воды. Она защищает мозг от травм, поддерживает постоянное давление в черепной коробке и обеспечивает достаточную плавучесть мозга для того, чтобы уменьшить его фактический вес (1400 граммов) до 25–50 граммов (снижая тем самым давление мозга на его нижние части, что в противном случае отрезало бы их от системы кровоснабжения) [12]. Мозг потребляет больше энергии, чем все другие органы: он использует примерно 20–25 процентов кислорода и 60 процентов глюкозы, поступающих в организм, – эти ресурсы идут на обеспечение связи между нейронами и поддержание здоровья клеток [13]. Мозг состоит из около 1,1 триллиона клеток, из которых от 85 до 100 миллиардов [14] – нейроны (мы называем их серым веществом), остальные – аксоны и глии (белое вещество). Глии выполняют функции метаболической поддержки. В частности, они укутывают проводящие нейриты (аксоны) слоем желеобразного вещества миелина (беловатого цвета белок, своего рода липидный футляр для нервов) и осуществляют переработку нейромедиаторов. Впрочем, все эти знания из сферы анатомии не слишком много говорят нам о том, как на самом деле работает мозг.

За разъяснением этого сложнейшего вопроса стоит обратиться к Говарду Филдзу из Калифорнийского университета в Сан-Франциско. Седовласый, добродушный, с заразительной улыбкой, Говард не только исследователь мирового класса, но и человек, который умеет доходчиво объяснять самые сложные вещи. Крупные открытия, касающиеся функций нейронов, делаются в наше время чуть ли не ежегодно, однако, по словам Филдза, правильнее всего было бы назвать их целью кодирование восприятия и действия. Ученый говорит, что нейронные клеточные тела представляют собой своего рода электрохимические цифровые переключатели, подсоединенные с помощью аксональных «проводков» к сложной сети внутри нашей головы. Человеческий мозг состоит из миллиардов нейронов, и каждый из них соединяется с десятками тысяч других, образуя триллионы связей. В результате этих взаимосвязей группы нейронов создают нейронные сети, которые и генерируют все осознаваемые и неосознаваемые импульсы, реакции или мысли, какие только могут возникнуть у человека – от возможности почувствовать зуд (и почесать нос в ответ на раздражитель) до «ординарных и экстраординарных вариаций психической активности, связанных с восприятием, вниманием, ощущением, запоминанием и логическим мышлением» [15]. Они также запускают последовательный выброс нейрохимических веществ, благодаря которым реакция стресса преобразуется в эмоции и поступки. Изучая разные нейронные сети разных людей, исследователи могут создавать «топографические карты» мозга. Это непростая задача, поскольку в человеческом мозге существует множество сетей, выполняющих разные элементы одной и той же функции. Например, сеть нейронов, которая заставляет вас подносить еду ко рту, отличается от той, что управляет более тонкими и точными движениями пальцев, когда вы держите ручку или пишете [16]. Сложность нейронных сетей обусловлена уже самим их огромным количеством: нервных клеток в человеческом мозге на порядок больше, чем в мозге самого близкого к нам примата. Но больше всего поражает даже не количество, а качество познавательной способности и физической ловкости homo sapiens [17].

Каким же образом мозг человека разбирается в той невероятной лавине сигналов и раздражителей, которые каждое мгновение воздействуют на наши органы чувств? И каково его основное предназначение, если исходить из теории эволюции? По словам писателя Джона Медины, главная цель человеческого мозга такова – «выживать в нестабильной внешней среде, находясь практически постоянно в движении» [18]. Выполнение этого задания требует постоянного роста и адаптации к проблемам, с которыми человечество сталкивалось в стремительно менявшемся и полном опасностей мире. На протяжении многих тысячелетий человеческий мозг развивался рывками: одни когнитивные функции добавлялись, другие отмирали – в зависимости от пользы для выживания человеческого вида. (Наш мозг по-прежнему эволюционирует: одни функции он получает от рождения, а другие – как лишние и снижающие эффективность его работы – со временем исчезают [19].) В ходе всей истории развития человечества возникла структура мозга с гибкой архитектурой, нейропластичностью, а в результате развились нейронные сети, способные создавать базовые «строительные блоки» для восприятия и переработки сигналов, поступающих от органов зрения, слуха, обоняния и звука, которые, в свою очередь, эволюционировали в функции более высокого порядка, такие как речь, письмо, музыка и другие виды искусства [20].

Замечу, что говорить о развитии мозга как об окончившемся процессе не совсем верно, ведь если физические пределы его развития и есть, то конца эволюционному приспособлению не существует. Кто знает, как мы будем выглядеть и что будем уметь делать через миллион лет? Несомненно одно: современные факторы, создающие превосходство или, наоборот, преграды в эволюционном развитии, отличаются от тех, которые действовали несколько сотен тысяч лет назад.

Не надо быть доктором наук, чтобы понять и признать, что помимо внешней среды, в которой мы существуем, нас формируют и психические процессы, происходящие внутри нас, и взаимодействие с окружающими людьми. Мы непрерывно принимаем бесчисленное количество сигналов из целого ряда источников: мыслей, непрерывно возникающих в голове; телесных ощущений, на которые редко обращаем внимание (если они не заявляют о себе слишком громко, скажем, в виде боли или острого наслаждения); потока чувств и эмоций, возникающих как следствие нейрохимического процесса, когда мы обращаем внимание на другого человека; и конечно, непрерывной лавины стимулов и раздражителей, поступающих из окружающего мира.

Как же наш мозг справляется со всей этой входящей информацией? Как он отличает сигналы, важные для выживания, от ненужных помех? Дело в том, что мозг – непревзойденный эксперт в области распознавания и прогнозирования. «Человеческий мозг представляет собой потрясающую машину для выявления паттернов, – пишет психолог Дэвид Пизарро. – В нашем распоряжении имеется целый ряд механизмов, которые позволяют выявлять скрытые связи между предметами, событиями и людьми. Без них огромное количество сигналов, непрерывно атакующих наши органы чувств, несомненно, воспринималось бы нами как нечто случайное и хаотичное» [21]. Сознательно – но главным образом неосознанно – мы считываем все данные, поступающие к нам посредством органов восприятия, и сравниваем их с уже пережитым в прошлом опытом [22]. Мозг фокусируется на том, что считает важным (либо из-за совпадения с предыдущими паттернами, либо – что случается значительно чаще – из-за несоответствия ожидаемой модели и, следовательно, возможности угрозы). Смысл новой информации интерпретируется на основе предыдущего опыта, а затем предсказываются последствия того, что она может означать. Данные процессы бессознательной психической деятельности, в отличие от осознаваемых «свободных решений», происходят автоматически и не подлежат самоанализу, обсуждению, одобрению или изменению здесь и сейчас.

Прогнозы мозга зачастую опережают осознанную мысль, то есть делаются намного раньше, чем эта мысль посещает голову [23]. Как пишет нейробиолог из медицинского колледжа Бейлорского университета Дэвид Иглман в своей книге Incognito: The Secret Lives of the Brain («Инкогнито: тайная жизнь мозга»), «миллиарды специальных механизмов мозга работают, оставаясь в тени. Одни собирают сенсорные данные, другие рассылают программы двигательного акта, а подавляющее большинство выполняет главные задачи “рабочей силы” нервной системы: объединяет информацию, составляет прогнозы относительно будущего и принимает решения о том, что делать дальше» [24]. Как известно, для того чтобы бейсбольный мяч, брошенный питчером[18]18
  Питчер – игрок защищающейся команды, подающий мяч. Прим. ред.


[Закрыть], долетел до основной базы, требуется 450 миллисекунд. И пока он молнией преодолевает эти пару десятков метров воздушного пространства, мозгу бэттера[19]19
  Бэттер – игрок нападения с битой. Находится у «дома» (с левой или с правой стороны – как ему удобнее) перед кетчером. Прим. ред.


[Закрыть] необходимо переработать огромное количество данных. Например, ему надо принять решение о том, переносить ли биту через линию «дома»[20]20
  «Дом» в бейсболе – угол игрового квадрата. Прим. ред.


[Закрыть], не говоря уже о выборе скорости движения биты и угла, под которым ее следует держать, немедленной корректировке своих действий в зависимости от ситуации и перемещения остальных игроков на поле. Учитывая, что на определение силы замаха и удара уходит около 200 миллисекунд, у бэттера почти не остается времени на то, чтобы осознанно воспользоваться всеми имеющимися у него знаниями и опытом и провести надлежащий анализ ситуации. Двести миллисекунд вряд ли можно считать «временем». Тем не менее начиная с 1901 года бэттеры Главной бейсбольной лиги принимали правильные решения более чем в одном из четырех случаев, а те, кому это удавалось чаще других, выводили свои команды в плей-офф и на игры чемпионата Мировой серии.

Учитывая, что правильно рассчитать удар по мячу, летящему со скоростью 152 километров в час, невероятно сложно, такой средний показатель не может быть результатом везения или случайности. Ясно, что это достигается благодаря некому когнитивному процессу. Но каким образом?

После того как мозг берется за дело и анализирует данные, ему надо решить, что делать дальше – и нужно ли вообще что-нибудь делать. Но сколько данных можно получить за считаные миллисекунды? В значительной мере этот процесс анализа основывается на методе проб и ошибок. Прежде чем мы предпринимаем какие-либо действия, наш мозг производит нечто вроде высокоскоростной оценки результативности затрат, а затем анализирует ее результат. Знакомые ситуации укрепляют имеющиеся нейронные сети; но каждая новая частица информации, каждое новое обстоятельство, ошибка и непривычное действие заставляют мозг перестраиваться, пусть даже и совсем немного. Если вы заносили биту десятки тысяч раз, бывали моменты, когда вы производили корректировки осознанно, например следуя инструкциям тренера. Но нейронные сети вашего мозга десятки тысяч раз «записывали» этот миллисекундный опыт неосознанно. В определенный момент опираться на рассудок становится невыгодно: вы будете слишком долго думать, из-за чего потеряете нужный ритм, мяч улетит не туда, куда надо – и вы выйдете из игры.

На протяжении всей жизни мозг в буквальном смысле меняет сам себя, постоянно создавая новые нейронные сети для эффективного выполнения необходимых функций [25]. Согласно формулировке «отца» идеи о нейропластичности мозга Майкла Мерцениха, «кора головного мозга… фактически выборочно совершенствует свои способности к обработке данных, подгоняя их под потребности каждой выполняемой задачи». В ходе этого невероятно динамичного процесса объем серого вещества увеличивается на участках с наибольшей нейронной активностью [26]. Кроме того, в этом процессе происходит конкурентный отбор: существующие, но не используемые сети постепенно слабеют (это известно каждому, кто когда-либо учил иностранный язык, а много лет спустя пытался на нем заговорить).

По мнению Мерцениха, нейропластичность по своей сути бимодальна: она укрепляет нейронные сети для того опыта, на который мы обращаем внимание, и ослабляет участки мозга, которые используются редко. В сложных навыках, таких как игра на музыкальном инструменте или вождение автомобиля, разные нейронные сети из разных участков мозга действуют вместе. А благодаря тому, что мозг реорганизует нейронные связи, направляя их функцию по новым путям, у людей могут восстанавливаться способности, утраченные в результате травмы или заболевания [27].

Определенные типы нейронных сетей формируются в мозге всех людей, однако карта мозга каждого человека уникальна [28]. (Обнаружение и регистрация этих нейронных сетей – очередной рубеж проекта Connectome Project, финансируемого Национальными институтами здравоохранения США и реализуемого под руководством консорциума, в который входят Вашингтонский университет, Университет Миннесоты, Оксфордский университет и другие образовательные организации. Цель проекта состоит в том, чтобы составить карту нейронных связей в человеческом мозге, аналогичную карте ДНК человека, созданной в результате реализации в 1990-х годах проекта Human Genome. На этот раз ученые используют методы нейровизуализации и новую технологию под названием оптогенетика, предполагающую введение в нейроны головного мозга специальных молекул для включения и выключения их функций с помощью света.) Возвращаясь к разговору о Голубом разуме, можно сказать, что определенные нейронные сети, формирующиеся во взаимодействии с окружающей средой, начинают создаваться в маточной среде и укрепляются или видоизменяются до тех пор, пока человек не закроет глаза на смертном одре. Благодаря нейропластичности у нас есть возможность изменять нейронные связи на протяжении всей жизни путем изменения получаемых сигналов и выбора окружающей среды.

Чтобы в полной мере понять мощь Голубого разума, нам с вами предстоит совершить путешествие из плавательного бассейна в палату онкобольных, с побережья Австралии в центр крупного города, из лаборатории стоимостью в пять миллионов долларов в кабинет руководства компании, оценивающейся в пять миллиардов долларов. И как любое путешествие, наше начинается с дома – то есть с того места, где стоит наша кровать и которое всегда в нашем сердце.

Глава 3
Доплата за воду

На пляже жить кайфово.

– Деннис Уилсон, участник рок-группы The Beach Boys

В 2003 году, когда нашей дочери Грейс было всего полтора года, мы с женой взяли ее с собой в стодвенадцатидневный поход – 1930 километров пешком по прибрежной полосе от Орегона до Мехико [1]. Со временем воспоминания Грейс стерлись, но она до сих пор любит говорить о том путешествии. Во многом именно оно сформировало ее любовь к природе и укрепило связь в нашей семье. Бредя вдоль берега, мы втроем проходили мимо мам и пап самых разных вероисповеданий, игравших в песке со своими смеющимися малышами; мимо длинноволосых юношей и девушек в мокрых купальных костюмах, с энтузиазмом затаскивающих доски в волны океана; мимо крепких и бодрых людей пожилого возраста, которые, наклонившись вперед, шагали навстречу ветру; мимо тридцатилетних, выгуливающих собак разных пород и наблюдавших за тем, как их домашние любимцы время от времени забегают в воду и в восторге, мокрые, несутся обратно; мимо детишек всех возрастов, резвящихся на пляже или купающихся в океане, визжа, хохоча и обрызгивая друг друга водой. Я осторожно проходил за спинами рыбаков в ветровках, стоявших или сидевших на низких пластиковых стульчиках. Удочки были или у них в руках, или воткнуты в песок: поплавки на воде, ведра с приманкой стояли рядом со стульями. Я огибал расстеленные пляжные полотенца, на которых, закрыв глаза, загорающие наслаждались абсолютным бездельем. И почти на каждом лице я видел счастье во всех его проявлениях – от восторга до блаженного смеха и тихих улыбок, свидетельствующих о полной внутренней гармонии. Я чувствовал, что все время, пока я совершаю свое долгое путешествие по длинной границе между сушей и океаном, те же эмоции отражаются и на моем лице.

Ближе к концу нашей экспедиции вдоль западного побережья, прогуливаясь по берегу, я наткнулся на дом, выставленный на продажу. Было это в Калифорнии, на пляже Дель-Мар, в элитном местечке с несколькими домами, выросшими на песке. Оттуда виднелись улицы и холмы, застроенные большими домами. До воды от них было довольно далеко, но, без сомнения, из окон открывался прекрасный вид на просторы Тихого океана. А вот домик, о котором я говорю, был совсем крошечным: ветхое одноэтажное бунгало площадью в 244 квадратных метра и одной-двумя спаленками. По обеим сторонам от него возвышались дома гораздо большего размера. А сбоку, лицом к пляжу, стоял столб с прикрепленным к верхушке ящиком из оргстекла, внутри которого лежали рекламные листки с информацией об этой недвижимости. Я открыл контейнер и вытащил один флаер. За развалину площадью 244 квадратных метра просили 6,3 миллиона долларов.

Люди хотят жить ближе к воде и согласны платить за это несоразмерно большие деньги. Почему? Почему они готовы выкладывать столько за полоску земли и ветхий дом, пусть и в престижном, но ничем особо не примечательном маленьком калифорнийском городке? Переместившись всего на пять кварталов в глубь континента, можно в два раза дешевле купить вдвое больший дом и хоть каждый день ходить к океану пешком или ездить на велосипеде? (Кстати, в 2013 году оценочная стоимость упомянутого бунгало составляла уже 9,3 миллиона долларов – и это предложение по-прежнему считалось одним из лучших в округе.) А что заставляет людей выкладывать 120 тысяч долларов за полоску земли в треть метра шириной и полкилометра длиной, зажатую между двумя другими объектами недвижимости в Ист-Хэмптоне [2]? Почему люди, живущие в Калифорнии, Северной Каролине, Массачусетсе, Флориде и вдоль рек вроде Миссисипи, мирятся с эрозией, острым дефицитом метража, риском уничтожения жилищ в результате бури или наводнения и медленным, но стабильным вымыванием песка из-за океанских приливов или речного течения? За что они платят, в самом-то деле?

Стоимость маленького бунгало на пляже Дель-Мар служит наглядным примером того, насколько людям важна близость к воде: они хотят видеть и слышать ее с того места, где они едят и спят. И чтобы получить доступ к «синеве», готовы выложить уйму «зелени». Большинство агентов по недвижимости скажут вам, что «с видом на океан» – самая дорогостоящая фраза в английском языке (и, как вы убедитесь, практически на любом языке мира). «Возьмем недвижимость в Сан-Франциско, – говорит Эрик Джонсон из Sotheby’s Realty. – В одном и том же здании с одинаковой планировкой есть два пентхауса, но у одного окна выходят на город, а у другого – на океан. Так вот, второй будет стоить как минимум на полмиллиона долларов дороже».

Миллиарды людей сегодня живут в непосредственной близости к воде, но спрос на недвижимость у береговой линии, с видом на воду, по-прежнему велик, а предложений мало. Исходя из этого, а также подсознательного знания человека, что ему подходит лучше всего, один из простейших способов измерить и количественно оценить значение воды – это цена, которую люди готовы платить за ее близость.

«Счастлив тот, кого по утрам будит прохладная песнь ручья, истинный голос живой природы. Для него каждый новый день наполнен энергией рождения», – пишет французский философ Гастон Башляр [3]. В течение многих лет нейрологи, социологи, психотерапевты, экономисты и даже генетики стараются понять и изучить, в чем заключается счастье человека. А экотерапевты и экопсихологи, биологи-эволюционисты и агенты по недвижимости исследуют, каким образом вода приносит человеку счастье. Далее мы обсудим их успехи и достижения, но прежде стоит дать определение этому понятию, ответив на вопрос, который не одно тысячелетие интересует человечество и который каждый раз заводит его в тупик.

Попытка дать определение в высшей степени субъективному состоянию

На самом деле я терпеть не могу слово «счастье». Его используют так часто, что оно стало практически бессмысленным.

– Мартин Селигман, основатель позитивной психологии

Если бы вас попросили дать определение счастья, каким бы оно было? Летний полдень на реке? Успех в карьере? Здоровая и счастливая семья? Доска для серфинга и идеальная волна? Свидание с любимой? А может, это теплый щенок? Как известно, именно такими словами[21]21
  Имеется в виду знаменитый комикс Чарльза Шульца, героиня которого Люси, обычно раздражительная и циничная, во внезапном порыве нежности хватает своего пса Снупи и, прижимая его к себе, говорит: «Счастье – это теплый щенок!» Прим. ред.


[Закрыть] сформулировал счастье известный карикатурист Чарльз Шульц.

Большинство людей, давая определение счастья, описывают не столько чувства, сколько условия, которые вызывают это чувство. Это объясняется тем, что представление о счастье крайне субъективно, и окончательное решение здесь за тем, кто, как выразились психологи Дэвид Майерс и Эд Динер, «живет под кожей человека» [4]. То, что мы называем счастьем, обычно включает в себя множество самых разных эмоций. Профессор психологии и психометрист (специалист, измеряющий знания, способности, настрой, личностные характеристики и уровень образования людей) Райан Хауэлл, проведя, по его собственному определению, «счастливые выходные» в Сан-Франциско, описал свои чувства так: «энтузиазм и полнота жизненных сил» во время прогулки по берегу океана; «спокойствие и расслабленность» на пикнике; «благоговейный восторг» от вида, открывающегося с парома на остров Ангелов, и чувство единения с людьми в процессе посещения фермерского рынка. И все это время – ощущение тесных семейных уз [5]. Так что же было счастьем – сумма чувств, испытанных на выходных, или каждый отдельный пережитый профессором опыт? Или и то, и другое?

Случай Хауэлла отражает то, что философы называют двумя разными видами счастья. Счастье первого типа человек переживает в конкретный момент – это следствие позитивных эмоций, которые приходят и уходят, меняясь в зависимости от обстоятельств и внутреннего состояния человека. Аристотель считал эту версию счастья своеобразным проявлением гедонизма – удовольствием, испытываемым посредством органов чувств. Зачастую это мимолетное состояние, поэтому во многих исследованиях, посвященных счастью, его называют настроением. А вот чувство единения, пережитое Райаном Хауэллом на фермерском рынке, – пример счастья второго типа, называемого эвдемонизмом[22]22
  Эвдемонизм – этическое направление в философии, признающее критерием нравственности и основой поведения человека его стремление к достижению счастья. Прим. ред.


[Закрыть]. Это наслаждение жизнью и благополучием. Не ограничиваясь моментами приятных переживаний, эвдемонизм вносит свой вклад в ощущение субъективного благополучия. Субъективное благополучие – общепринятая мера счастья, используемая психологами, социологами и нейрофизиологами. Она включает в себя три ключевых компонента: позитивное влияние (или эмоции), негативное влияние (количество и продолжительность переживаемых неприятных эмоций) и удовлетворенность жизнью (ощущение удовлетворенностью жизнью в целом) [6]. В конце концов, человеку не свойственно чувствовать себя счастливым постоянно; адекватная негативная реакция на некоторые обстоятельства в порядке вещей и даже необходима [7]. Но пока позитивные эмоции перевешивают негативные, а общий уровень удовлетворенности жизнью высок – как было с профессором Хауэллом во время описанных им выходных, – с научной точки зрения этого достаточно, чтобы объявить вас счастливым человеком.

Самое интересное – попытаться объяснить не насколько счастлив Райан Хауэлл, а почему. Что делает людей счастливыми как в конкретный момент, так и в жизни в целом? Почему некоторые люди выглядят счастливее других независимо от обстоятельств? Когнитивный биолог Ладислав Ковач писал, что счастье – это «состояние, переживаемое как мимолетное ощущение, эмоция, и в то же время осознанная стабильная предрасположенность, общий настрой» [8]. Я уверен, что вам известны и поллианны[23]23
  Поллианна – героиня бестселлеров американской писательницы Элинор Портер. Прим. пер.


[Закрыть], которые умеют радоваться жизни даже в самых сложных жизненных условиях, и вы наверняка встречали осликов Иа, склонных видеть во всем плохое. Конечно, человек может заметить обстоятельства, которые вызывают у него «мимолетные ощущения и эмоции» счастья, и даже повлиять на них, но изменит ли это его общий настрой, общее отношение в жизни?

Вот тут-то на сцену и выходит ДНК [9]. Психологи-исследователи Соня Любомирски, Кеннон Шелдон и Дэвид Шкейд предложили свою теорию, согласно которой у каждого человека имеется своя «исходная линия» счастья, зависящая от трех факторов:

1. Генетически обусловленное «заданное значение» счастья.

2. Существование обстоятельств, делающих нас счастливыми.

3. Выбор видов деятельности, способствующих счастью.

По мнению вышеупомянутых ученых, если генетическая предрасположенность определяет наш уровень счастья почти на 50 процентов, то жизненные обстоятельства (страна и культура, в которых мы живем; демографические факторы, такие как возраст, пол и этническая принадлежность; личный опыт, в том числе прошлые разочарования и успехи; факторы жизненного положения, такие как наличие семьи, род занятий, здоровье и социально-экономический статус) определяют его лишь на 10 процентов. Остальные 40 процентов нашего счастья формируются за счет осознанного и добровольного преследования конкретных личных целей посредством выполнения определенных видов деятельности [10].

Поначалу это кажется нелепым. Почему обстоятельства так мало влияют на то, счастливы мы или нет? Во-первых, это происходит потому, что счастье, зависящее от обстоятельств, быстротечно и временно. Хауэлл искренне наслаждался прогулкой по пляжу, но приятное переживание моментально улетучилось бы, если бы он обнаружил, что, например, потерял ключи от машины или порезал ногу. Во-вторых, хотя люди и могут контролировать некоторые обстоятельства (место жительства, род занятий, семейное положение), другие им неподвластны (скажем, печальные события, происшедшие в прошлом, или культурная среда). Предположим, если бы Хауэлл в детстве чуть не утонул, он, скорее всего, испытывал бы не слишком приятные эмоции, находясь рядом с водой. Кроме того, один мощный фактор ослабляет обусловленное обстоятельствами счастье – это гедонистическая адаптация[24]24
  Гедонистическая адаптация – привычка быстро возвращаться к стабильному уровню счастья, привыкание к новым условиям, как плохим, так и хорошим. Прим. ред.


[Закрыть]. «Эмоциональная реакция на приятный стимул… ослабляется или полностью прекращается, если этот раздражитель действует постоянно», – пишет Ладислав Ковач в книге The Biology of Happiness («Биология счастья») [11]. Когда Хауэлл впервые гулял по берегу, его органы чувств работали, как говорится, на полную катушку, с максимальной силой реагируя на новую для него среду. Но если бы он прогуливался по пляжу каждый день, интерес и эмоции со временем иссякли бы, а вместе с ними понизился бы и уровень счастья в данных обстоятельствах. В результате профессор, скорее всего, вернулся бы к своей «исходной линии» счастья, предопределенной генетикой. Конечно, крупные негативные события, такие как смерть близкого человека или очередное увольнение с работы, могут резко сместить вниз «заданное значение» нашего представления о личном счастье. А вот как повысить планку?

К факторам, которые помогли бы сделать счастье Райана Хауэлла более длительным, можно отнести стремление к личным целям и их достижение, а также занятие значимыми видами деятельности. Предположим, профессор планировал принять участие в любительском марафоне под эгидой своей любимой благотворительной организации и в ходе подготовки решил совершать ежедневную прогулку по пляжу. Или, например, поездки на берег каждые выходные позволяли ему, человеку занятому в рабочие дни, проводить время с детьми. В обоих случаях регулярные прогулки способствовали бы ощущению счастья, так как имели бы для Райана Хаэулла дополнительные смысл и цель.

Переживание счастья становится более длительным и постоянным благодаря альтруистической и благотворительной деятельности. И это замечательно, потому что ею может заняться каждый. Думаю, это стоит принять во внимание, ведь счастье влияет на наши гены. В первом исследовании на эту тему ученые из Университетов Северной Каролины и Лос-Анджелеса пришли к выводу, что «если спросить, какой тип счастья эффективнее всего противостоит включению генов, вызывающих различные заболевания, то с точки зрения реального влияния на качество генома это, без сомнения, эвдемонизм» [12]. Разные типы счастья не являются взаимоисключающими. Но если говорить о строительстве лучших генов, для человеческого организма эвдемонизм «выгоднее» гедонизма. Другими словами, позитивное состояние, основанное на чувстве высшей цели и служении другим людям, перевешивает преимущества потребительского удовольствия. Замечено, что при этом в крови уменьшается количество биологических маркеров, которые, как известно, сигнализируют о том, что в организме развивается какое-нибудь грозное заболевание вроде диабета, рака или патологических изменений в сердечно-сосудистой системе.

Нашей семье удается объединять несколько разных «точек счастья», когда мы ведем своих детей и их друзей на пляж. Весь день они играют на песке и в воде, сочетая веселье с полезной деятельностью: собирают мусор на берегу или освобождают из водорослей детенышей морских черепах. Таким образом мы выполняем сразу несколько пунктов из списка «счастья в целом»: активный отдых на свежем воздухе, преследование значимых целей и совместное решение проблем.

Итак, чтобы усилить ощущение счастья, нужно знать и помнить, что свои занятия мы способны контролировать значительно лучше, чем жизненные обстоятельства. Однако, не забывайте, для того чтобы та или иная деятельность по-настоящему делала вас счастливее, она должна быть:

• эпизодической и временной, не вызывающей привыкания (не стоит ожидать, что, проведя целый день на пляже за уборкой мусора, в итоге почувствуешь себя счастливее);

• подходящей для человека, который ею занимается (если вы вегетарианец, выступающий против убийства живых существ и употребления их в пищу, рыбалка, скорее всего, не добавит вам счастья);

• подходящей для того, чтобы заниматься ею на протяжении долгого времени (вы должны иметь возможность заниматься каким-то делом регулярно, но при этом разнообразить его, чтобы избежать привыкания – например, менять маршруты пробежек).

Остается еще один важный вопрос: а не следует ли считать некоторые виды деятельности и обстоятельства по самой своей природе более благоприятными для счастья, чем другие? Может быть, некоторые виды опыта и переживаний вызывают ощущение счастья просто потому, что отражают «универсальные психологические потребности»? Например, такие как в модели Абрахама Маслоу, включающей: физиологические потребности, потребность в безопасности, любви и принадлежности, уважении и признании, самореализации, самовыражении и самопознании? Или как в иерархии экономиста Манфреда Макс-Нифа, состоящей из следующих элементов: жизнь (защита), привязанность, понимание, участие, отдых, создание, самоидентификация и свобода [13]?

Возможно, существуют определенные обстоятельства – независимо от степени контроля над ситуацией, – которые неизбежно делают нас счастливее?