Текст книги "Через тернии к… дому"

Автор книги: Ульяна Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

«Мама!» – Славка молча плакал и продолжал идти. Он не знал – куда… Он хотел встретить хоть кого-то, кто поможет ему найти маму. Он не понимал, где он находится: поездов совсем не слышно, дома закончились, рядом – пустырь. Было уже совсем темно, он очень хотел кушать, внезапно закружилась голова…

А потом он оказался в холодной бетонной комнате. Здесь было трое мужчин, грязных и оборванных. Они долго его расспрашивали, Славка пытался им рассказать, кто он, плакал. Просил помочь ему найти маму. Они лишь развели руками… Дали ему поесть хлеба, отыскали пачку сухой лапши и воду. В угол набросали тряпок, соорудив для него постель. Сказали: «Живи здесь пока». И он остался…

Зимой было очень холодно, одежды у Славки не было, и он редко выходил на улицу. Эти люди кормили его, грели у огня, дали ему куртку, правда очень большого размера, и он укрывался ей, как одеялом. Или одевал её на себя, подворачивал рукава и выходил на улицу. Но гулять так долго не мог – в ботинках замерзали ноги. Только и бродил по пустырю, молча и грустно поглядывая на светящиеся вдалеке окна жилых домов. «Там сейчас кушают, – думал он. – Чей-то папа пришёл в работы, и мама кормит его обедом…» «А вон там, наверное, уже ложатся спать и мама читает книжку своему сыну…».

Холодный зимний ветер врывался в воротник, замораживал горькие слезинки. Осенью было лучше – Славка гулял во дворах этих домов и расспрашивал ребят, где находится вокзал. Большим мужчинам он больше не верил. Но дети не могли ему рассказать, где поезда. А сам он боялся идти искать, боялся снова повстречать тех парней… В сером здании было скучно, вечером становилось совсем темно. Тогда он закрывал глаза и придумывал, что сейчас делает мама. Он представлял всё до мелочей, иногда так отчетливо, что даже вздрагивал от маминого голоса… Строил домики из обломков досок. Рисовал ржавыми гвоздями на бетонных стенах поезда и машины, самолёты и корабли…

Так и жил Славка. Прошла зима, снега с каждым днем становилось всё меньше и меньше… Он стал чаще гулять, бродил по дворам, отводя глаза от настороженных взглядов прохожих. Ребята не играли с ним. Почему – он не знал. Кушать случалось нечасто – те люди, которые подкармливали его, всё реже появлялись в заброшенном доме. Несколько раз они брали его с собой – он помогал им таскать ящики, искал бутылки. Узнал, где находится вокзал, но что толку? Он забыл, как называется его город… Хотя адрес свой знал: улица Ленина, восьмой дом, квартира двенадцать.

Однажды несколько дней он был один. В доме никого не было. Еды не было тоже, последний раз на улице какая-то заботливая бабушка купила ему булочку. Ночью Славик проснулся от непонятного шороха – пришли люди и стали носить какие-то ящики. Он взялся помогать… Ящик был очень тяжёлым, а руки не послушались, и он выскользнул на пол, краем упав на Славкину ногу! А он был босиком, потому что ботинки стали ему ужасно давить на пальцы, и надевал он их только на улицу, иногда. Славка вскрикнул от боли, отскочил в свою комнату, сжал зубы, чтобы не кричать больше… Потом к нему подошёл один человек и сказал, что они уходят надолго. Что их не надо ждать. Что-то сказал про адрес, где Славик найдет людей и еду. А он кивал и почти не слушал – то ли от боли, то ли от голода кружилась голова. Наверное, никто и не заметил, что ему придавили палец…

А через два дня Славка не знал, что делать. Он остался один. Адрес он, конечно, прослушал, нога болела, сил вставать уже не было… Очень хотелось пить… И спать…

А потом его нашёл Антон.

Антон слушал молча. Лишь изредка гладил малыша по светлым волосам. Или по спине. Худые лопатки замирали, когда до них дотрагивалась Тошкина рука. И Славка тихонько сопел, доверчивый и притихший. Как будто…

Как будто братишка…

Славка посмотрел на Антона:

– А ты кто такой? И что ты здесь делал?

Ох! Антон неловко заёрзал. Потом сказал:

– Я расскажу… Дать тебе ещё хлеба?

– Если можно… – шёпотом сказал малыш.

А когда поел ещё – повеселел. В глазах заблестели озорные искорки. Он повозился, зашевелил лопатками.

– У меня спина замёрзла. Можно я полежу?

– Ложись. После сытного обеда…

– Чего?

– По закону Архимеда полагается поспать!

Славка хихикнул. Улегся, подпёр рукой щеку:

– Давай рассказывай.

– Чего рассказывать-то?

– Где твои родители?

– В Европе.

– Чего? – растерянно спросил малыш и заморгал. Не понял.

– Они в Европе, – повторил Тошка и уставился на свои кроссовки. Какие они пыльные! А Славка – босиком… Малыш молчал – ждал.

– Они там работают.

– А тебя почему не взяли?

– Ну… Говорят, что тут лучше. Они же там всё время в поездках… – вздохнул Антон и добавил: – Они археологи.

– Ого…

– Ну да, интересно… Папа столько историй рассказывает, когда приезжает!

– Антон, а с кем ты живешь?

– Ни с кем. Я в интернате живу… Жил.

Славка молчал и смотрел на него, не сводя взгляда, не понимая и не решаясь спрашивать дальше. Антон вздохнул:

– Ну, слушай… – И начал рассказывать.

В прошлом году родителям предложили новую работу: нужно было ездить в экспедиции, да ещё и в разные страны! И папа попросил Тошку перетерпеть. И мама попросила. Потому что работа хорошая, интересная, а главное – там платят деньги. А здесь – копейки… Тошка особой разницы в этом не видел, а родителей это почему-то очень волновало. Особенно летом и осенью: когда хотелось в отпуск, и когда нужно было готовиться к школе. И приходилось выбирать что-то одно.

Ему, если честно, где отдыхать было всё равно. Дома хорошо: куча книжек, на каникулах уроки делать не надо – можно сколько угодно спать, читать или гулять. Носиться на велике или гонять в футбол. И всё! И больше ничего не нужно…

Нет, нужно было… Чтобы родители не ссорились. Это случалось нечасто. Но всё же случалось, и тогда дома всё становилось натянутым, грустным и ноющим, словно больной зуб. А когда они наконец мирились, Тошка вздыхал с облегчением… И хотел, чтобы подольше длился их мир. Он даже догадывался, из-за чего они ругаются… А понимая – огорчался, потому что здесь он ничем помочь не мог. Почти не мог.

Когда мама получила то письмо, она так обрадовалась! Она ходила такая довольная, и всё делала с такой лёгкостью, и не ругала Тошку за тройку по математике, не загоняла его в постель по вечерам, и даже не рассердилась за книжку с фонариком… И папа не хмурился… И вообще, они были такие, как двое старых друзей, и как-то подобрели сразу…

А потом… Потом, ну что говорить? Они попросили его потерпеть. И он согласился.

А интернат выбрали рядом со столицей, потому что сюда добраться проще. В Москве – аэропорт, оттуда пара часов на электричке – это ведь ближе, чем полсуток пилить на поезде. Понятно, что сюда они могут приезжать чаще.

Папа всё обещал взять его в поездку. Но не получалось – не разрешали брать детей, или, может, он просто боялся. А Тошка ждал. И терпел.

Хорошо, что был рядом Шурка. С ним было легче, с ним было спокойнее, когда он был рядом, тоска отходила. Когда Тошка рассказывал ему о прошлой жизни, друг слушал его так внимательно, говорил – с удовольствием, расспрашивал – не боялся, и видно было, что ему интересно. А Тошка о доме мог говорить долго-долго… Потому что тогда он был как бы немного там. Иногда говорить не хотелось и здорово было просто вместе что-нибудь читать… Или рассматривать устройство самолётов на картинках – да, было у них и такое увлечение…

– А где он, Шурка? – спросил Славка.

– Он остался… – тихо сказал Антон и замолчал.

– Подожди, Антон. Значит, ты убежал оттуда?

– Ну… Славка, понимаешь… Я не могу. Это вот как такой сон-кошмар, только во сне ты можешь проснуться, а здесь – нет.

И Тошка рассказал про Кривецкого с дружками и про вчерашнее. Старался посдержаннее – не получилось.

– Я просто не понимаю, почему они мне жизни не дают…

Славка молчал. Потом сказал полушёпотом:

– Антон, а как же Шурка?

Зачем Славка это спросил?! Он и так знает, что поступил, как последняя свинья. Как предатель. Потому что Шурка заступался за него, а он его бросил! Нет, он тоже заступался за него, но сейчас-то друг остался один!

– Я ведь даже не думал о нём… – выдавил Тошка. – Я не знаю, что делать теперь…

– А у него где родители?

– Тут сложная история. Он не знает… Ничего про них не помнит. Совсем.

Славка снова замолчал. Тошка чувствовал, как он тихонько сопит ему в плечо, и от его дыхания внутри у него что-то согревалось. И даже осторожно колыхалась радость, что он рядом… Такой малыш!

Здесь совсем было тихо. Не слышно города. И солнце горит в небе, на котором сегодня нет облаков! И кажется, что песок тёплый…

Славка сказал:

– Антон… Может, он вспомнит и найдёт их…

– Может быть, – грустно сказал Тошка.

– А если нет, то нужно будет вытащить его оттуда! Антон, пусть твои родители помогут!

– Но ведь до них нужно ещё добраться…

Глава 5

Мечта

– А что у тебя с пальцем? – вспомнил Антон.

– Ну… – Славка покосился на ногу. – Болит…

– Покажи.

Да, придавили не слабо… Палец распух, и до него было больно дотрагиваться. Антону это не понравилось.

Сам он пальцев никогда не придавливал. А нет, было как-то в детстве: он нечаянно прищемил себе дверью, но сразу приложили холод, и всё быстро прошло. А сейчас холод не приложишь – где его взять-то? Надо лекарство какое-нибудь… Но выбираться опять в город? А вдруг поймают? Неприятные мурашки липкого страха пробежали по спине. Впрочем, он тут же одёрнул себя: «Ты что! Ему же больно! И вообще, почему сразу поймают…» Вспомнить бы лекарство от ушибов…

– Славик, я пойду в аптеку. Надо.

Славка понял, кивнул молча.

– Может, вход досками закрыть?

– Нет, не надо! Если что – я сам попробую…

– Только ты не уходи никуда! Я скоро.

Антон вышел на свет и заторопился, по дороге вспоминая все лекарства, которыми приходилось лечить разбитые коленки и синяки: «Перекись… Йод – нет, не нужен, зелёнка тоже… Что же ещё? А, кажется, мама мазала ему синяки «Спасателем». И от фингалов Шурка советовал прикладывать холод. Значит, холод все-таки нужен… И бинт нужно купить…» Район незнакомый, где тут аптека, он не знал. Решился подойти к молодой девушке на пешеходном переходе.

– Скажите, пожалуйста, где здесь аптека?

– А вон там, видишь, – она показала рукой на девятиэтажный дом через дорогу, внимательно посмотрела на Антона. И он вспомнил, какой у него помятый вид.

– Спасибо! – и бегом направился в сторону аптеки. Вышел оттуда, нахмурившись, и с маленьким пакетиком. Двести рублей… Это несколько дней еды… В аптеке на него внимания не обратили, видимо, в интернате ещё не начали искать.

***

Рано утром майора полиции Валерия Карандашина разбудил телефонный звонок.

– Валера? Слышишь, тут срочное дело. Все разъехались, просить некого. Выходи сегодня на службу.

«Что там такое случилось?» – подумал Валерий. Супруга ещё спала. Он не стал будить её. Сделал себе чаю, написал записку, оставил на столе: «Доброе утро, Лисёнок! Меня вызвали сегодня. Неохота, но надо. Днём позвоню».

А в кабинете ему коротко изложили ситуацию:

– Пропал мальчик. Интернатский. Куда – неизвестно. После драки с товарищем и разговора в кабинете директора. О чём там говорили, пока не выяснено, но из кабинета мальчишка убежал и больше его не видели. Сообщили сегодня ночью, – подполковник вздохнул, но тут же собрался. – Спохватились! На вопрос, почему раньше не объявили, говорят, что думали – психанул, побегает и вернётся. А он – вон как… Значит так – приметы: светлые волосы, голубые глаза, невысокого роста. Возраст: одиннадцать лет. Был в чёрных штанах, оранжевой футболке, взял с собой голубую куртку и чёрную кепку. Смотрите по фотографии. – Он протянул Карандашину фотографию Антона.

С фотографии смотрел на Валерия обычный мальчишка. Курносый, с мелкими, едва заметными веснушками на светленьком личике и пронзительно синими глазами. Рот приоткрыт в несмелой улыбке, в полуслове, будто мальчишка говорил фотографу что-то смешное. На взъерошенных светлых волосах была надета кепка. Тёмные, немного помятые брюки, наброшенная на плечи курточка. В руках мальчишка держал какой-то пакет с неразборчивой надписью.

– Нормальный парень, – пробормотал Валера. Страшно было сознавать, что, возможно, его уже нет на свете… Или есть? Пока прошло немного времени – есть возможность найти… Вот не любил Валера разыскивать людей: необъятный простор, который нужно объять: ведь отыскать такого мальчишку даже в городе всё равно, что иголку в стоге сена. И пугающий туман неизвестности… Ничего, кроме тоскливого ожидания, не сулило это дело. Но вдруг?

– Вот его личное дело из интерната. Посмотри. Телефоны родителей должны быть там же, но они, кажется, за границей. Нужно звонить, узнавать… В общем, давай, берись. Я сейчас ещё ребятам позвоню. – И он поднял трубку. Валерий прислонился к стене и стал смотреть тоненькую папку с надписью: «Ветерков Антон Борисович».

***

Всего этого Антон, конечно же, не знал. И, возвращаясь к Славке, то бегом, то отдыхая, он подсчитывал, когда его будут искать. Вчера, когда он сбежал из интерната, наверное, думали, что вечером вернётся. Скорее всего, рассчитывали, что справятся сами. Но раз его не нашли, то уже должны были сообщить в полицию. Там пока разберутся, пока найдут людей… Получается, завтра уже будут искать вовсю. Надо быть осторожнее…

Ох, он ведь совсем не подумал, сколько людей из-за него поднимут на ноги… И родителей… Нет, родителям не смогут сейчас сообщить – когда они в экспедиции, у них не всегда есть связь. А когда они вернутся, то он будет дома…

А что ему, оставаться? Пожалуйста, только не это!

Он не знал, что не сможет без родителей… Он думал, что так будет лучше. Он верил им, что так будет лучше, и он точно знал, что они так будут меньше ссориться. А может, и вовсе не будут…

Но он не знал, что будет так плохо… И при одной мысли, что нужно ждать ещё тысячу часов, а потом ещё, а потом – ещё… при одной этой мысли сердце начинало трепыхаться так, словно пойманная в клетку птица. Или молчать – так же. Безысходно.

«Мама… Мама, пожалуйста, прости… Я не могу…»

«Господи, как же я хочу домой… Это возможно?»

И Славка рядом… Так неожиданно. Но почему-то, когда он о нём начинает думать, становится так хорошо, словно он нашёл младшего брата. Правда, не совсем понятно, как быть дальше…

Ну вот, он уже пришёл. Вот и Славка.

– Вот видишь, как я быстро! Давай свою ногу.

– А это не больно?

– Я не знаю. Я постараюсь не больно…

Антон достал из пакетика влажные салфетки, вытер ими руки. Достал перекись, щедро полил Славкин палец. Славка молчал, только острые скулы затвердели. Антон раскрыл бинт, открыл тюбики с мазями, которые посоветовала аптекарша. Выдавил обе мази на бинт, положил его на палец. Забинтовал. Славка тихо вздохнул.

– Жить будешь, – улыбнулся Антон.

Убрал всё в пакет и достал их ужин. Большой кусок хлеба Славке, себе хватит и поменьше. Отломил кусочек шоколадки…

Так они сидели возле своего «жилища», смотрели на заходящее солнце и жевали. Молчали. Антон положил руку на Славкино плечо. Малыш придвинулся к Антону. Дышал тихонько и ронял маленькие крошки хлеба, и аккуратно клал их в рот.

Когда последний луч солнца скрылся за розовой дымкой весенних облаков, Антон встал, нашёл ещё две доски и закрыл ими вход в закуток снизу. Так не будет задувать и не будет видно, как они спят.

С сумерками опустилась прохлада. Славка зевал.

– Давай-ка спать, – предложил Антон. – У меня нет фонарика.

– Сейчас… Антон, а ты как думаешь… Мама не забыла меня?

– Славка, да ты что! Это же мама! Да она, наверное, до сих пор тебя ищет!

А самому было грустно. Где она, Славкина мама, и каково ей без сына?

Славка с минуту молчал, глядя на свои ободранные штанишки. Потом поднял на Антона мокрые глаза. Достал из нагрудного кармана сложенный пополам старенький файл из фотоальбома, внутри которого лежала карточка. Протянул ему.

С потёртой фотобумаги на Антона ласково смотрела незнакомая женщина. Тёмные волосы, аккуратно уложенные в прическу, добрые, немножко печальные и совсем Славкины глаза, мягкие брови, губы, дрогнувшие в слабой улыбке. Что-то неуловимо знакомое и, в тоже время, давно забытое было в этом портрете. Женщина излучала то спокойствие, которое излучает каждая мама для своего ребенка. Казалось, будто она говорила Антону: «Не переживай, малыш… Все будет хорошо…»

– Вот она, мама, – тихо выдохнул рядом Славка.

– Какая она у тебя! – шёпотом сказал Антон.

– Она добрая…

– Ага, я вижу… Слав, откуда это у тебя? – Он протянул Славке фотографию.

– Ну… – Славка замялся, – в поезде мы смотрели фотографии, и я взял. Не захотел отдавать почему-то…

«Будто знал» – подумалось Антону. Да, это была Мама… Сразу стало так, будто дом, будто его мама – рядом…

Славка прошептал что-то, убрал фотографию в кармашек на груди. Повозился на Тошкиной куртке, устраиваясь поудобнее. Антон улегся рядом.

– Славка, а сколько тебе лет?

– Пять…

– А читать ты умеешь?

– Не умею. Я буквы знаю, слоги. А читать – нет. И считать немножко…

– Я тебя научу, – прошептал Антон.

– Правда?

– Правда.

– Антон, уже совсем темно стало… Ты не уйдешь никуда?

– Нет. Я с тобой.

Славка ещё немного повозился, а потом тихонько засопел. Уснул. А Тошка ещё долго не спал – всё думал, глядя сквозь щели в досках на тёмное майское небо. Думал о предстоящем путешествии. Выдержит ли Славка? Хватит ли денег? Ясно, что не хватит, но тогда где их взять?

Вокруг стояла тишина. Прохладный весенний воздух втягивался в щель и словно торопил Антона. «Нужно ехать, – думал он, – время идёт… Нужно…»

Холодно, а укрыться нечем. «Вытащить бы куртку, да Славка так сладко спит…» – Малыш свернулся клубочком, положил кулаки под голову. Старая футболка съехала, скособочилась, живот остался голым. Славка спал, приоткрыв рот, лишь изредка вздыхал. Такой малыш! Ну, никак ему не дашь пять, на вид – года четыре. Только серьёзные и грустные глаза говорили правду… «Ох и натерпелся же ты… А что нас ждет? Один лишь Бог знает… Господи, сохрани малыша Славку!»

Антон не умел молиться, но в Бога он верил. Мама ему много рассказывала о Нём, и вместе они ходили в храм. Маленькому Тошке там очень нравилось: сказочные огоньки свечек, пение, ласковые лики икон Спасителя и Богородицы… Даже в интернате он иногда бегал туда. Снимал свою кепку, тихонько, боясь потревожить царящий покой, становился в уголок: там была икона Богородицы с Младенцем на руках – как дома. Он просто смотрел на неё, и становилось спокойно, таяла грусть… Иногда он просил совета. Иногда просто шептал: «Спасибо!» Он никому не говорил о своей вере. Всё хотел рассказать Шурке, да не успел…

Антон вздохнул, прижался к Славке и закрыл глаза. «Послезавтра… Пусть Славик хоть чуть-чуть окрепнет…» – подумал он и уснул.

Глава 6

Ночные поиски

… – Тошка, смотри, он полетел!

– Ага, я вижу… – прошептал Антон. Не верилось.

Змей неподвижно висел в густой синеве. Горячий воздух держал его.

Над зелёной травой кружились бабочки: какое-то огромное множество белых лепестков в хаотичном танце возле ручейка. А белый змей в синей высоте покачивал длинным хвостом и опускаться не собирался.

– Здорово, да?

– Ты молодец, Шурка!

– А чего я-то? Это ведь ты придумал.

– Придумал… А кто строил?

– Тошка, я поверить не могу, что мы его сами собрали…

«Я поверить не могу, что у меня появился друг… Шурка, ты не уходи никуда, ладно?»

Тошка закусил губу и крепко сжал катушку с нитками. Не хочется, чтобы упал змей. На самом деле не хочется, чтобы Шурка убирал ладони с его плеч: вот бы стоять так и стоять на тёплой траве, поглядывать на серебристую от солнца речку и каждой клеточкой чувствовать рядом друга.

– Антон, – шепчет рядом Шурка, – Антон…

– Антон!

В момент всё завертелось и исчезло. Тошка растерянно поморгал в темноте. Проснулся.

И увидел перепуганного Славку.

– Слав, ты что?

– Антон, там огни! Посмотри! – И малыш указал на щель.

Антон осторожно посмотрел в неё и прислушался. Совсем близко слышались незнакомые мужские голоса. По бетонным сваям, тёмному песку бродили белые лучи фонарей. Один из лучей высветил в темноте невысокого мужчину в погонах. Полиция… Антон посмотрел на Славку:

– Слав, это полиция… Это меня ищут! – прошептал он.

– Что мы будем делать?

– Сиди тихо-тихо, прислонись к боковой стене. Или ляг. Я сейчас закрою эту щель.

Он достал из-под себя большую доску. Тихо-тихо поднес к зияющей в темноте дыре. Вставил её между «крышей» и нижней доской – перегородкой. Сильно надавил – раздался негромкий щелчок: наверное, в бетоне была небольшая впадина, в которую и вошла доска. Покачал доску: она не двигалась, встала крепко. Теперь осталась лишь небольшая щель сверху, размером с кулак, но даже если туда кто-нибудь заглянет, то не увидит их, если они лягут поближе к доскам… Правда, придется полежать на холодном песке. Антон постелил туда куртку, лёг, приказал лечь рядом Славке. Малыш (вот молодец!) всё делал тихонько и молчал.

Рядом послышались шаги. Затем в щель наверху ударил яркий свет фонаря, на несколько секунд осветив закуток, доски, бледное испуганное лицо Славки. Тошка замер. Славка вцепился в его руку.

– Эй, слушайте, тут закрыто!

– Выломай!

Человек постучал ногой по доске. Доска держалась. «Господи… Хоть бы выдержала…» Вдруг рядом послышались шаги и раздался голос:

– Что делаешь?

– Ломаю.

– Зачем?

– Валера сказал, значит надо!

– Да забей. Смотри, как тут крепко! – По доске раздались два мощных удара. – Вряд ли один пацан мог так закрыть…

– Пацан не мог, а его могли. Ну-ка, помоги!

Доска затрещала, Тошка быстро сел, упёрся спиной. Напряг все силы, а мысли сжались в комок. Всё…

«Не надо! А как же Славка?!»

– Эй, скорее сюда, смотрите, что я тут нашел! – послышалось издалека.

Треск прекратился. Свет в щелях пометался и погас.

– Пойдем. Скажем Валере, а утром ещё вернёмся сюда и посмотрим.

Шаги стихли… Антон посидел немного, вытер со лба холодные капельки пота. Встал, выглянул в щель – темно. Вероятно, люди ушли на зов, но что будет утром?

– Слава…

Малыш повернул к Антону мокрое лицо. Вытер кулаком глаза.

– Слав, ты чего?

– Ага, чего! А если бы тебя поймали?! Я без тебя как?!

– Они ушли. Хорошо, что ты меня разбудил…

– Я как вспомнил, что ты рассказывал про Кривецкого, у меня аж мурашки пробежали… Тебя бы обратно отправили, да?

– Не знаю… Славка, давай спать. Завтра будет тяжёлый день. Надо уходить. Ложись!

– Антон, а ты почему не ложишься?

– Я посижу немного, послушаю… Спи! – строго сказал Тошка и укрыл малыша курткой.

Славка закрыл глаза. Вскоре он уснул, а Антон всё сидел, прислонившись в доскам. Сидел до тех пор, пока щели не стали серыми…

***

Майор Карандашин вернулся домой лишь под утро. Тихонько открыл дверь своей квартиры, скинул ботинки. Усталость плавно, как одеяло, накрывала с головой, звала в постель. Трудный день, безуспешный день… Никаких следов. Они обыскали гаражи, стройку, весь восточный микрорайон, нашли двух бродяг. А о пропавшем мальчишке никто ничего не слышал…

Заброшенная стройка не давала ему покоя. Казалось, что что-то он упустил… Валера отрешённо смотрел на лампочку в коридоре, пытаясь вспомнить, что… А, те двое новичков, которые зачем-то просили вернуться утром – что-то у них там не открывалось… Надо будет съездить посмотреть самому. Только сначала немного поспать…

Валерий умылся и вошёл с комнату. Супруга ещё спала, уткнувшись носом в подушку. «Обиделась, наверное…» – он обещал позвонить ей днем, но так замотался, что совсем забыл о своем телефоне! Хотя ведь нет, мобильник вибрировал у него в кармане… Как вот теперь ей объяснить? Ладно, она поймет, она ведь сама… Вот это да, в суете сегодняшнего дня Валерий ведь и думать забыл о своем сыне! Это ж надо так! Наверное, оно и к лучшему: погрузившись в работу, он хоть ненадолго отвлёкся от безрадостных воспоминаний…

Чтобы не будить спящую жену, Валерий устроился на диване. Взял со стола фотографию сына. Минут пять вглядывался в родные зелёные глаза… «Сашенька, сынок… Ты простишь меня? У того мальчишки ведь тоже есть родители. Я должен его найти, хотя бы потому, что не смог разыскать тебя…»

Очень хотелось спать. Сил не было даже подняться и поставить на место портрет – Валерий так и уснул с ним в руках. Через час проснулась супруга, улыбнулась, увидев мужа дома, накрыла его пледом. Подняла упавшую фотографию, вздохнув, поставила её на стол. И ушла на кухню варить горячий шоколад.

***

Вскоре в закутке стало видно спящего Славку. Утренний свет пробивался сквозь потрескавшиеся серые доски. Антон вздохнул: «Надо идти… Пока отряд не вернулся…»

Он наклонился к малышу. Тихонько подул на него. Прошептал:

– Слава! Слава, просыпайся! Славка…

Малыш открыл глаза. Удивленно.

– Это ты? А мне снилось, будто мама меня будила! Ты как мама говорил!

Антон улыбнулся, взъерошил Славке волосы. Достал из пакета остатки хлеба с шоколадкой.

– Давай завтракать. Нужно уходить.

– Уже?

– Славик, они сказали, что утром вернутся. Здесь нельзя оставаться. Несколько здоровых мужиков легко сломают доски…

Славка побледнел, кивнул. Не говоря ни слова взял хлеб, стал жевать. Трапеза длилась недолго. Антон допил остатки воды, сложил бутылку в пакет. Взял пакетик с бинтами.

– Давай свой палец.

Славка сморщился, но молча стал снимать повязку. Антон посмотрел и немного успокоился: краснота ушла, отек спал. Как и вчера, он обработал палец, завязал чистый бинт. Тюбики с мазями, салфетки и нераспечатанную пачку с бинтом он сложил в карман куртки. Остатки бинтов стал наматывать Славке на ноги.

– Антон, что ты делаешь? У меня не болят ноги!

– Возьмёшь мои кроссовки. Это, чтобы они тебе не натирали.

Он снял кроссовки, надел их на Славку, затянул потуже шнурки. Свои носки спрятал в другой карман куртки. Куртку одел на Славку.

– А ты?

– Надевай. Меня все равно по ней могут найти.

– А ноги?

Антон посмотрел на Славку и промолчал.

– Давай вылазить.

– Антон, давай! Только как?

Антон покачал верхнюю доску. Потом среднюю, потом нижнюю. Все доски сидели крепко, в верхней была трещина. «Если уж ночью её не смогли выломать…» Славка, видимо, понял:

– Антон, ты ногами попробуй!

Нет, не получается.

– Славка, помоги!

Славка дёрнулся, ударил ногами о доску, ойкнул, покачал больной ногой.

– Слав, ты не бей по ней, а дави. Давай ещё раз попробуем! Только не ногами, а навались на неё, и я навалюсь…

На секунду Антону стало страшно: а вдруг не откроется? Как в западне. Он тряхнул головой, прогоняя глупые мысли: «Ничего, нас двое. А вдвоем всегда можно справиться!» Что-то хрустнуло, Антон сильнее навалился на доску – отвалилась только часть верхней доски, в том месте, где была трещина. Другая часть осталась на месте. Он сел, отдышался.

– Так, и как же теперь отсюда выбраться?

– Ничего, я пролезу, – сказал Славка.

– Ты-то пролезешь, а я как? – Антон почесал в затылке, покосился на дырку.

– А давай, ты будешь давить с этой стороны, а я – тянуть?

– Ну, давай…

Славка стал карабкаться, Антон – помогать. Шлёп – это малыш оказался на земле.

– Антон, давай!

Антон стал давить на доску изнутри, Славка – тянуть снаружи. Несколько минут стояла тишина, нарушаемая лишь настойчивым кряхтением. Под конец оба очень устали.

– Ладно, Слав, давай отдохнём немножко… Сейчас…

– Антон, а воду всю выпили?

– Всю…

Малыш вздохнул, потом спросил тревожно:

– Как ты вылезешь?

– Ничего, что-нибудь придумаем… Может, я и так…

И Антон стал протискиваться в щель. И… Немного застрял. Голова и грудь пролезли, а вот ниже… И ногами ни во что не упрешься! У Славки округлились глаза.

– Что теперь делать?

Антону было очень неудобно и в то же время – смешно. Как Винни-Пух в мультике. Надо ж так…

– Слава, потяни, пожалуйста, меня за руки!

Славка крепко схватил его за запястья и откинулся назад. Антон выдохнул, болтнул ногами в воздухе, охнул и… вывалился на песок. Схватился за плечо.

– Больно? – испугался Славка

– Не очень… Уф, вылезли! – он оглянулся на закуток. – Ой, пакет мы оставили… Плохо.

– Давай я залезу, возьму!

– Не надо, вдруг ты тоже застрянешь!

– Но ведь его же найдут…

– Ну, найдут… Ладно, там же не написано, где мы будем… Так, сейчас, давай посидим на дорожку…

Славка сел рядом с Антоном. Помолчали. Малыш, не моргая, смотрел на солнце: оно оранжевым пятном разливалось на сизых облаках. Скоро оно поднимется и своим светом зальёт равнину… И город… Славка спросил Антона:

– А сейчас какой месяц?

– Май. А что?

– Я помню, в прошлом году у меня был день рождения, и солнце так же вставало. Рано-рано… Снег уже давно растаял. Я проснулся и вышел на балкон. Мне сестра сказала тайну, что когда встаёшь раньше всех, то можно увидеть, как просыпается солнце. И я всё хотел увидеть, как же оно просыпается, а всё не получалось… То день дождливый, то я просплю. А тогда вот проснулся, вышел на балкон – и увидел… Так же красиво…

– Так ты в мае родился? А какого числа?

– Сейчас, – Славка зашептал, загибая пальцы, – Антон, сколько будет столько и ещё вот столько, – он один раз растопырил ладошки полностью, а во второй раз загнул два пальца.

– Восемнадцать.

– Ну вот, значит восемнадцатого… Да, так.

– А ты ничего не путаешь?

Славка замотал головой:

– Нет… Мне Надя объясняла. Один раз десять и ещё восемь. У нас же номер дома тоже восемь…

– А Надя – это кто?

– Сестра… – вздохнул Славка и замолчал.

И Тошка замолчал. Грустно. Потому что, какой праздник без подарков? Да и вообще…

Что – вообще, он объяснить не мог, он просто чувствовал, что не таким должен быть день рождения у пяти… нет, уже шестилетнего малыша. А раз так… Он порылся у себя в карманах, нащупал пистолет, подаренный Шуркой. Взял Славкину руку, вложил его в худенькую ладошку.

– Это зачем? – не понял малыш.

– Славка… Восемнадцатое мая… С днём варенья тебя! – улыбнулся Антон.

– Ой, правда?

– Ну да… Это тебе. Знаешь, он хоть и старый, но гремит, как настоящий. И корпус металлический, хороший. Он меня однажды очень выручил, помнишь, я тебе рассказывал?

Славка кивнул.

– Мне его Шурка подарил.

– А Шурке его кто подарил?

– Ой, Славка, он рассказывал, что ребята из больницы, которые у них вели кружок рисования… Он с ним не расставался, а потом на мой день рождения взял и отдал мне.

Малыш вскинул глаза:

– Антон, ну он же твой!

– Нет, бери! Он меня выручил, тебя тоже выручит.

Славка сунул пистолет за пояс потрепанных штанишек.

– Спасибо, Антон. – И улыбнулся, глянув из-под отросшей чёлки своими серыми, обычно невеселыми глазами, в которых сейчас отражались две искорки утреннего солнца.

Глава 7

Трудная дорога

– Антон, куда мы? Оставаться же нельзя! – Славка тревожно смотрел на Антона, когда они покинули стройку и остановились у забора. Антон задумчиво смотрел на микрорайон, засунув руки в карманы штанов и насвистывая «Кукареллу». Славка потянул его за рукав.