Текст книги "Собирая прошлое (СИ)"
Автор книги: Ульяна Светачева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Прошу вас, – мистер Ральфус подал ей руку, когда она поднималась внутрь вагона. – Железнодорожные линии "Ральфус и компания" к вашим услугам. Первый класс, леди.
– Слышал, в Скотшире хотят построить железную дорогу от Гревбриджа к городкам вдоль побережья, – спросил он у Генри, когда все уже сидели в купе, а поезд набирал скорость.
– Да. Должен признаться, ездить домой станет намного удобнее и быстрее. Но местные жители сопротивляются до последнего.
– Чего они боятся? Железная дорога даст им новые рабочие места. Неужели ловить рыбу интереснее? – вступил в разговор Стефан.
– Их пугают перемены и скорость, с которой они вторгаются в нашу жизнь.
– К тому же они всегда на руку простым рабочим. Вспомни, что получилось, когда на фабрики завезли машины. Сколько их оказалось на улице, – поддержал друга Ричард. – Не удивительно, что они боятся всех новшеств.
– Но, согласитесь, сколько бы несчастных не громило машин, они все равно утвердились. Прогресс не остановить.
– А сколько народа до сих пор работает в шахтах на примитивном оборудовании? – возразил Стефану Генри. – Прогресс избирателен.
– Говорят, в шахтах работают и женщины, в ужасающих условиях. Мы, конечно же, не допустим такого на железной дороге, – Виктор говорил о поездах с гордым видом, словно они были и его детищем тоже. Впрочем, он с раннего возраста помогал отцу в делах и являлся наследником дела не только на словах.
– Женщины вообще не должны работать.
– Но у многих нет другого выхода, мистер Кроссман, – вступила в разговор Кэтрин. – Зарплата рабочих мала, и их женам приходится работать, чтобы прокормить семью. И в деревнях женщины никогда не сидели без дела.
– Вы правы, мисс Уэлшберри, – Генри посмотрел на нее с интересом.
– Это ужасно, – подала голос Анабелла.
– Если бы у меня было вино, я бы выпил за то, чтобы присутствующие здесь дамы никогда не столкнулись с этой стороной нашего мира, – Ричард попытался перевести разговор в другую сторону. – Я слышал, вы никогда не были в Альверсоне, мисс Ральфус.
– Увы.
– Сестра еще не выходит в свет, разве что, наносит визиты соседям, но в следующем сезоне мы намерены исправить это упущение.
– Вы станете украшением столицы, – улыбнулся Ричард.
Кэтрин про себя усмехнулась: кузен умудрялся даже банальные комплименты говорить очень искренне. Впрочем, Анабелла достаточно мила и достаточно богата, чтобы ее приняли благосклонно.
– Благодарю. А вы, мисс Уэлшберри, уже представлены ко двору?
– О, нет. Я избежала этой участи.
– Моя сестра затворница, но, я надеюсь, поездка пойдет ей на пользу.
– А я, в свою очередь, надеюсь, что мисс Уэлшберри понравится пребывание в Везер-холле. Мы выкупили его не так давно, и не все еще привели в должный вид. Поместье несколько лет стояло заброшенным, – пояснил Виктор.
– Ричард рассказывал, что у вас большая библиотека?
– Да, часть книг досталась от предыдущего владельца, часть собрал отец. Она полностью в вашем распоряжении.
– Спасибо, мистер Ральфус.
– Обратите внимание, мы уже подъезжаем. На станции нас уже ждет экипаж.
Везер-холл – Кэтрин не раз слышала о нем – поместье довольно старое, но с владельцами ему не везло. После падения дома Демрингов, король пожаловал земли графу Везеру. Тот построил новый дом, подальше от замка на холме. Во время крестьянских бунтов после огораживания, замок был сожжен, а граф убит. Новый хозяин получил и титул, и поместье, правда, в несколько усеченном виде – Стаффорд отошел новому владельцу – отстроил дом – традиционная для тех лет построй ка в форме буквы "Е". А его потомок лет десять назад продал дом за долги.
Мистер Ральфус действительно старался восстановить усадьбу.
– Парк – гордость папеньки, – рассказывала Анабелла, когда вечером после ужина они вдвоем решили прогуляться, оставив молодых людей пить виски. – Он лично проверял работы здесь. Ему кажется, что у меня слабое здоровье и что мне нужно чаще гулять. Эту аллею целиком засадили розовыми кустами. Мне кажется, здесь собраны все виды роз. Там, дальше, растут вишневые деревья.
– Здесь действительно очень красиво. Никогда не видела столько цветов одновременно за пределами Ботанического сада.
– Папенька очень любит сад. Он говорит, что нам нужно быть ближе к природе, а сам строит эти железные дороги и огромные машины, от которых столько дыма, – с детской непосредственностью заявила Анабелла, и Кэтрин подумала, что хищные рыбы из высшего общества будут рады такому корму. – Там моя любимая беседка.
Выкрашенная белым кованная ограда, где сплетались листья, распускались цветы и парили птицы была верхом мастерства. Изящные резные скамьи, столик и вид на сад. Кэтрин решила, что непременно придет сюда еще и сделает пару набросков. Может быть, даже попробует нарисовать портрет новой приятельницы, хотя люди ей удавались хуже пейзажей и домов.
– Когда папенька приезжает, мы часто пьем здесь чай, или просто разговариваем, или читаем. Он говорит, что здесь он отдыхает душой.
– И я его понимаю.
– Я рада, что Вы приехали. К Виктору часто приезжают друзья, но я с ними почти не разговариваю, мы встречаемся только за едой. Конечно, мы наносим визиты, но мы не слишком близки с соседями. Все живут здесь не один десяток лет, вы представляете. Они никуда не переезжают и живут там, где жили их деды. Временами я чувствую себя здесь чужой.
– Откуда вы приехали?
– Отец родился в графстве Гевердж.
– Моя мать родом оттуда.
– Правда? Вы часто там бываете?
– Мы не ездили на туда больше десяти лет, – покачала головой Кэтрин. – Матушка плохо переносила дорогу.
– Переносила? Простите, мисс Уэлшберри, я не хотела Вас расстроить.
– О, нет, матушка умерла, когда мне было двенадцать. Но временами мне ее не хватает.
– Мне было одиннадцать, когда... – она запнулась.
– Сочувствую, мисс Ральфус, – Кэтрин постаралась, чтобы голос прозвучал теплее – она действительно хотела ее поддержать.
– Называйте меня Анабеллой.
– Тогда для вас я просто Кэтрин.
Они сидели молча, любуясь аккуратными статуями, статуями и цветами. Сумерки медленно опускались на Везер-холл, ветерок становился прохладнее.
– Кажется, пора домой. Позвольте, я покажу вам вашу комнату.
Кэтрин с радостью согласилась.
Комната, которую ей отвели, оказалась довольно просторной для гостевой спальни – размером с ее комнату дома. Но и сам особняк значительно превосходил скромное жилище профессора истории. Гостевые комнаты находились в том же крыле, что и хозяйские – вторая половина дома все еще находилась на ремонте, а в центральном крыле располагались гостиные, столовая, кабинет и библиотека. Выдержанная в спокойных бежевых и коричневых оттенках, спальня выглядела уютной, без лишней пышности, призванной пустить пыль в глаза. На обоях распускались цветы. Шторы с золотыми кистями, закрывавшие высокое окно, напротив, однотонные. Легкий белый балдахин над кроватью. Комод цвета ореха. Зеркало в резной раме. Туалетный столик и тренога для умывальной чаши рядом – Анабелла говорила, они начали проводить водопровод, но работы еще не окончены. Окна выходили в сад, и Кэтрин отыскала глазами розовую аллею и беседку. Уснула она быстро.
На следующий день Кэтрин проснулась довольно рано. В кувшине на туалетном столике уже стояла вода. Массивный чемодан с ее вещами стоял у стены, а вещи висели в шкафу – их разобрали еще вчера, но она даже не заметила. Она умылась и переоделась в любимое домашнее платье из темно-зеленого хлопка. Памятуя о своем желании порисовать, она достала карандаши, краски и кисти и среди листов бумаги обнаружила так и не отправленное письмо отцу и решила добавить в него пару строк.
"Дорогой отец! Это письмо должно было отправиться к вам еще вчера, но, увы, я не успела. И, хотя информация здесь представляет для Вас крайний интерес, я рада возможности рассказать вам о своих впечатлениях о Везер-холле. Это поистине огромное поместье, и недавно оно обрело рачительных и заботливых хозяев. Мисс Ральфус показала мне сад, и он привел меня в восторг. Пожалуй, я займусь нашим домашним садом, хотя он никогда не превзойдет местный хотя бы масштабом.
Мисс Ральфус – удивительно добродушное и милое в своей наивности существо, а ее брат – заботливый и воспитанный молодой человек. Самого мистера Джареда Ральфуса я еще не видела, но успела оценить удобство и скорость его железных коней.
Ричард с друзьями намерен предаться охоте. Это развлечение не для меня, но мне позволено пользоваться библиотекой, к тому же я намерена сделать несколько рисунков, о чем вы можете уведомить мистера Якобса. И, нет, он вовсе не ухаживает за мной, как вы могли такое подумать! У нас дружба на почве любви к живописи. Или дочь настолько вам надоела, что вы намерены избавиться от меня посредством замужества?
Но самое главное, что ждет меня в Везер-холле – это поездка в заповедный лес Астерс. Мне обещали экскурсию по нему, хотя сами Ральфусы избегают этого места. Я непременно напишу Вам после этого.
И на этом я все-таки прощаюсь. Сегодня же отправлю письмо.
Ваша Кэтти".
После она спустилась в сад, собираясь предаться своему второму увлечению – живописи. Время до завтрака еще оставалось. Кэтрин расположилась в беседке – та идеально подходила для ее целей – и исчезла для окружающего мира. Или мир исчез для нее, за исключением пения птиц и пышной растительности. Кэтрин любила эти минуты не меньше опросов в деревнях и последующего разбора результатов, когда она чувствовала, как ловит за хвост прошлое и удерживает его на бумаге – труд, который, несомненно, оценят потомки. Не меньше толстых трудов по мифологии, которые читала прямо в отцовском кабинете, удобно устроившись в кресле у окна, когда Джордж Уэлшберри работал за столом – эти минуты ассоциировались у нее со словами "семейный отдых". Но когда она рисовала, она оставалась наедине с собой.
Акварель удалась. Она, конечно, не отражала всего богатства красок, но передавала настроение. Кэтрин убирала краски и не сразу заметила приближающегося к ней мужчину.
– Доброе утро, мисс Уэлшберри.
– Доброе утро, мистер Ральфус.
– Могу я пригласить вас к завтраку?
– Конечно. Простите, я совсем потеряла счет времени.
– Вам не стоит беспокоиться. У нас есть еще четверть часа. Вам понравился сад? – Виктор поднялся в беседку.
– Я в восхищении. Не удержалась от рисунка.
– Разрешите взглянуть?
– Прошу.
Виктор не просто бросил вежливый взгляд, он внимательно рассмотрел акварель, словно перед ним лежало полотно известно мастера.
– У вас талант, мисс Уэлшберри, – сказал он, возвращая рисунок автору.
– Вы очень великодушны.
– Могу ли я попросить вас об услуге нарисовать что-нибудь на память для нас?
– Я буду счастлива исполнить вашу просьбу, – с улыбкой ответила Кэтрин.
Она убрала краски в корзинку. Виктор с очередным "разрешите" взял ее сам.
– Я очень рад, что вы приехали. Сестре так не хватает общения, а теперь она в полном восторге.
Они шли вдоль розовой аллеи. На распускающихся цветах еще блестели капельки росы.
– Мисс Анабелла само очарование.
– Вы очень добры.
– Я всего лишь сказала правду.
– Она первым делом показала Вам сад, но, думаю, найдется еще одно место, которое Вас заинтересует – библиотека.
– Кузен говорил о ней.
– И я пообещал Вам ее показать. Если вы не возражаете, после завтрака я исполню обещание.
Перед завтраком Кэтрин заглянула в свою комнату и, оставшись в одиночестве, не смогла сдержать улыбки.
– Я выбрала очень удачное место для начала светской жизни.
До сих пор некоторые представители аристократических семейств смотрели на промышленников и торговцев сверху вниз, несмотря на то, что состояния последних зачастую превосходили их собственные. Те, кто и сами пробовали заниматься бизнесом, составляли меньшинство. Снобизм неискореним – так любил говорить отец. Джаред Ральфус из служащего железной дороги превратился в почтенного господина, и теперь он жаждал признания общества. Отсюда и любезность Виктора – стремление подружиться с семьей Уэлшберри. Будь на его месте какой-нибудь графский сынок, он бы смотрел на Кэтрин как на пустое место. Во всяком случае, так казалось ей самой.
– Глупости, – отозвался Ричард, когда она поделилась своими размышлениями с ним. – Виктор всегда такой с дамами. Видела бы ты его на работе...
Они вдвоем сидели в библиотеке. Кэтрин листала альбом с репродукциями риантских художников, а кузен развалился в кресле в газетой.
– Кто-то пытался осквернить статую Сонароса.
– Ту, что поставили на вокзале?
– Да. Его измазали краской.
– Некоторые альверсонцы хуже варваров.
– Это могли сделать и приезжие. Все-таки украсить железнодорожный вокзал изображениями старых богов – это довольно рисковая идея.
– Но красиво они выполнены! Каота списана с сохранившегося солшберского изваяния, но выражения лица... Такое мастерство в наши дни встретишь не часто.
– Признайся, на вокзал ты заглядывала только посмотреть на эти статуи и даже не пожелала прокатиться на поезде.
– Да. А еще у меня есть работа мистера Якобса – подарок на двадцатилетие. На картине фронтон вокзала, и статуи изображены так четко.
– Не тот ли это Бастиан Якобс, что выставлялся недавно в Эйнской галерее?
Ричард отложил газету. Погруженная в изучение картин Кэтрин не заметила ехидную усмешку кузена.
– Да, я была на открытии выставки.
– То-то мне показалось, что сида на одной из картин похожа на тебя.
– Ничего общего, – вспыхнула Кэтрин. – вам с отцом приходят в голову глупости!
– А, дядюшка Джордж тоже так считает?
Ее спасла Анабелла, нарушившая их уединение.
– Мисс Кэтрин, я спешу вас обрадовать. Завтра мы поедем в лес, который вызвал ваше любопытство.
– Это прекрасная новость!
День прошел в разговорах, прогулках по саду, чтении книг и ожидании. Кэтрин даже боялась, что от волнения она не уснет.
– Здесь правда есть что-то таинственное, – подтвердил Ричард.
Они отправились сразу после завтрака и уже полчаса шли по лесу. Кэтрин не верилось, что это – тот самый Астерс, о котором она читала. Вокруг высились деревья старше ее, под ногами вилась узкая тропинка, рядом сплетались корни деревьев. Свет едва пробивался сквозь плотную крону. Кэтрин незаметно для себя выбилась вперед. Он шла, завороженная красотой вокруг, не слыша разговора своих спутников. Не замечая, что дорожка раздваивается – она уверенно свернула влево, словно не было иных вариантов. Тропинка вывела на поляну с огромным тисовым деревом. Под собственной тяжестью крона распалась на две.
– Такое чувство, что ты знаешь, куда идешь, – голос Ричарда напомнил ей, что она не одна.
Анабелла, которую вел под руку брат, присоединилась к ним.
– Как из сказки! – Она с детской восторженностью рассматривала дерево.
– И ему, скорее всего, не одна сотня лет, – Виктор тоже был восхищен.
– Я слышал, что из тиса древности делали гадательные жезлы, – проявил познания обычно немногословный Генри.
Кэтрин повернулась в его сторону.
– Да. А соком тисовых семян смазывали оружие.
– А из древесины делали луки.
– Одно из старейших тисовых деревьев растет в Скотшире? Да, недалеко от Гревбриджа.
– Вы не устали? – обратился к девушкам Виктор.
– Нет.
– Еще нет. Но куда идти дальше?
Кэтрин огляделась.
– Мне кажется, там будет тропинка.
– Я надеюсь, мы тут не заблудимся? – Стефан не очень-то любил пешие прогулки, и древность не слишком его интересовала, но он отправился вместе со всеми.
– С таким ориентиром – вряд ли, – Ричард указал на тис и тронулся вслед за кузиной.
Чем дальше Кэтрин углублялась в лес, чем дольше она находилась в Астерсе, тем больше она отстранялась от своих спутников. Их голоса доносились словно издалека, а пение птиц и шум листьев звучали особенно ярко. Поросшие мхом валуны, огромные корни, некоторые из них образовывали ступеньки, когда дорога круто взбиралась вверх, в некоторых можно было укрыться.
– Вы идете так быстро, словно куда-то спешите. Или торопитесь убежать от компании.
Кэтрин вздрогнула от неожиданности, и нагнавший ее Генри подхватил ее под руку.
– Нет-нет, я не упаду, – ответила она и запнулась о коварно влезший на тропинку корень.
Молодой человек едва заметно улыбнулся.
– И все же вы позволите вас сопровождать?
За два дня знакомства с друзьями Ричарда Кэтрин успела составить свое представление о каждом. Виктор казался воплощением хороших манер, рафинированным и учтивым. Анабелла – милое дитя. Стефана она определила как среднестатистического джентльмена. А вот о мистере Блэрфоре могла сказать только то, что он немногословен, внимателен, и его познания в истории простираются намного дальше, чем можно было ожидать. Благодатная тема для начала разговора, но вести вежливую беседу не хотелось. Не в Астерсе.
– Ричард говорил, Вы помогаете отцу в работе? – нарушил молчание Блэрфор.
– Стараюсь. Переписываю статьи и лекции.
– Вы скромничаете. Признаюсь, я читал вашу статью в "Гронсвильском вестнике".
– О, ее редактировал отец, – Кэтрин смутилась. Она всегда терялась, когда ее хвалили.
– Мифология и фольклор – необычное увлечение для юной леди.
– Для дочери профессора Уэлшберри это естественно.
– Вы бывали в Скотшире?
– Нет, никогда.
–В наших краях сохранилось не меньше преданий. Если вы или ваш отец когда-нибудь решите посетить наши места, Блэрфор-корт к вашим услугам.
– Вы очень добры.
– Я вырос среди рассказов о фейри. Моя няня, узнав, что я отправляюсь в подобное место, вручила бы мне железный гвоздь. Впрочем, она советует мне всегда держать его в кармане.
– Мне уже хочется познакомиться с этой дамой. Но, может быть, вы помните что-то из ее рассказов.
– Я постараюсь вспомнить для вас что-нибудь интересное.
– Кэтти, вот ты где. Стоило мне отвлечься, как я выпустил тебя из виду. Что это там лежит?
Ричард свернул с тропы – среди корней ветвистого дуба в самом деле что-то лежало. Высохшие яблоки, разноцветные бусины, россыпь жемчужин, массивная брошь – камея в оправе из серебряных кружев и аметистовых капель.
– Надо же.
– Словно подношения, – прошептала Кэтрин.
Ричард повернул назад позвать остальных: Анабелла шла довольно медленно, и остальные подстраивались под ее шаг и, кажется, где-то отстали. Генри остался на тропинке, а девушка опустилась на массивный корень, вглядываясь вглубь леса. Она снова отрешилась от всего, и на какое-то мгновение ей показалось, что она видит лицо среди ветвей, неестественно белое, с черными провалами глаз и короткими рогами. Она вскочила, собираясь подойти ближе и обнаружила, что ее снова держит за руку Генри.
– Мне показалось, – произнесла она, находясь под впечатлением странного видения.
– В таком месте не стоит гнаться за чем-либо.
Наконец послышались голоса, и Кэтрин словно очнулась, обнаружив себя стоящей слишком близко к Блэрфору и смотрящей ему прямо в глаза. Она смутилась и попыталась спешно отодвинуться. Генри не выпустил руки и отвел ее в сторону.
– Простите... – еле слышно выговорила она, не понимая, как это вышло и что случилось с ней мгновение назад: она помнила только, как садилась.
– Вам стало дурно, – подсказал Блэрфор. – Закружилась голова, так иногда бывает при долгих прогулках. Может быть, стоит отправиться назад?
– Нет, нет, мне уже лучше.
– У матушки была такая же брошь! – воскликнула Анабелла, склонившаяся возле загадочных подношений.
– И правда, точно такая же.
– С тобой все в порядке? Ты выглядишь бледной?
– Мне кажется, нам стоит вернуться. Приедем сюда как-нибудь еще раз, – предложил Генри. – Не стоит это брать, – обратился он уже к молодым людям, разглядывающим жертвенник. – Полагаю, это подношения духам, и не стоит не них покушаться.
– Духам? – усмехнулся Стефан. – В наш просвещённый девятнадцатый век?
– Думаю, вы правы, – Анабелла первой отошла от дерева.
– Продолжим прогулку? – спросил брат, предлагая ей руку.
– Признаться, я бы хотела вернуться. А вы, мисс Уэлшберри.
– Мне кажется, на сегодня достаточно.
Обратный путь они провели в молчании, нарушаемом лишь болтовней Стефана и Ричарда. В экипаже шли лишь вежливые разговоры о природе и сравнении климата в Демшире, Гевердже и Скотшире. Демшир, конечно же, выиграл, остальные графства славятся холодными ветрами и сыростью. Повезло только Тоссии – вдоль ее протекает теплое течение, и климат там мягче, чем у более южных территорий. Кэтрин почти не принимала участие в этом обсуждении. Ей казалось, она забыла о чем-то важном, что случилось на прогулке, но не могла вспомнить. И была уверена – Генри что-то знает.
После обеда она решила прилечь, но спать не хотелось. Она села за стол и достала карандаши – в минуты смятения она иногда брала чистый лист и рисовала все, что придет в голову. На бумаге появлялись спирали, круги, звезды, молнии и затейливые лабиринты, а мысли постепенно приходили в порядок. В этот раз лист украли переплетения веток и листва.
Когда в пятом часу к ней постучалась Анабелла и спросила, не желает ли она выпить чаю в летней гостиной, Кэтрин чувствовала себя лучше. Летняя гостиная оказалась самой светлой комнатой на втором этаже центрального крыла, обставленной в розовых тонах с видом на клубмы у входа в дом и кусочек сада. После чая Ричард предложил поиграть в буриме и музыкальные стулья. Время пролетело незаметно. Кэтрин вернулась в свою комнату в приподнятом настроении и с приятной усталостью. Изрисованный лист и карандаши все еще лежали на столе. Девушка поспешила все убрать. Карандаши отправились в футляр. Кэтрин взяла рисунок, чтобы и его убрать в папку, и взрогнула, вглядевшись в рисунок: среди карандашных ветвей на нее смотрело лицо с черными глазами без белков. И с рогами на голове.
