Текст книги "Отшельник (СИ)"

Автор книги: Ульяна Соболева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Не орет как все, а тихо стонет, а у него от каждого ее стона яйца поджимаются и член начинает оживать. Такое бывает очень редко… чтоб твердел и в висках похоть колотилась с удовольствием. За долгие годы только пару раз такое было, он даже на камеру записал и просматривал иногда, видел себя нормальным, таким, как все. Отчаяние приходило позже, когда понимал, что не контролирует этот процесс. Его собственное тело живет своей жизнью.

А сейчас полосует ее спину коротким кожаным хлыстом и чувствует приход, как от наркоты, которую как-то у Ахмеда попробовал.

«Эту насильно не брать даже если встанет, Бакит. Узнают – похоронят нас. А мы имеем другие цели. Будь хорошим режиссером и сними для них правдоподобный фильм, а не трешатину в своем стиле».

Только ведь он оживает… Как держаться? Разум вспышками загорается в мозгах и гаснет от зверской жажды. Красивая тварь. Очень красивая. Экзотическая, он бы сказал. Кожа белая, глаза светлые, а волосы почти черные.

– Кричи, сука! Кричи, я сказал! Ждала моего разрешения?

Камеры потрескивают отснятыми кадрами, а она не кричит, и он бьет сильнее, так, чтоб ее прорвало. Стройное тело извивается на веревках, покрыто каплями пота, блестит, лоснится, но она молчит тварь. Как назло, молчит… А его это еще больше подхлестывает и заводит. Бьет уже сильнее, со спины пот и капли крови слизывает. Вкусно. Как же вкусно, мать её. Жаль, что нельзя с ней по полной. Он бы себе оставил. Только компания по перевозкам нужна им намного сильнее, да и вражда открытая с Воронами ни к чему. Ахмед, сученыш, все продумал идеально. Гениальная подстава, после которой семейка долго еще будет собирать себя по частям.

– Кричи, шлюха! Давай!

Развернул к себе, прокрутив на веревке, как на карусели, вглядываясь в голубые глаза, наполненные ненавистью и упрямством. Как там ее зовут? Даша, Дарья? Да пофиг. Сучка ее зовут, как и всех его пресмыкающихся самок.

– Кричи… я сказал. Я хочу, чтоб ты кричала.

– И тогда у тебя встанет?

Прищурился. Откуда знает, сука? Или просто дерзит? Отвесил ей пощечину, потом другую и снова склонился к ее лицу.

– Кричи, я сказал, не то кожу с тебя сниму. Живьем.

– Да пошел ты!

Ударил снова, еще и еще, чувствуя, как возбуждение уже скользит по венам от вида тонкой полоски крови в уголке ее идеального рта. Раздирать эту идеальность. Если он сможет… в этот раз, то он поимеет ее везде. Везде… как и мечтал в своих фантазиях, когда дергал свой член, глядя на ее фото и почти достигал подобия эрекции… достаточно, чтоб всунуть. Сам не заметил, как начал делать тоже самое, пытаясь поднять его, и похрипывая от удовольствия.

И вдруг она расхохоталась громко, истерично. Взгляд на его руку бросила и начала хохотать, тварь. Захлебываться слезами и смеяться ему в лицо. Догадалась, сука! Она догадалась!

Все потухло, исчезло, появилось дикое желание раствориться. Исчезнуть. Или убить ее. Да! Убить. Именно убить. Забить насмерть или ножом в нее тыкать, пока кровавое месиво не останется. Он даже нащупал в кармане «бабочку», подаренную одним зэком. Ручной работы.

– Заткнись! Заткнись, падаль такая! Прекрати смеяться! Я же убью тебя сейчас. Я тебя этим ножом трахать буду.

А она хохотала, не унимаясь, смотрела на него, слезы по щекам текут, а она хохочет. Достал нож и сильно сжал рукоять. Ее смех слился для него с хохотом других таких же сук, которые поплатились за это жизнью.

– Заткнись! – даже голос сорвался на визг. Стиснул ее челюсти, не давая смеяться.

– Да пошел ты на хер! Меня найдут, и ты… ты сдохнешь! – процедила она.

Затрещал сотовый, он трещал и трещал, звенел с каким-то раздражающим треском. Заставляя медлить, не вонзать в нее нож, а отсчитывать секунды в голове и смаковать то, что себе представляет и снова твердеет в паху, шевелится, оживает.

Пришла смска.

Бакит выхватил сотовый из кармана. На дисплее номер брата светится и десять пропущенных один за другим.

«Не ответишь, я к тебе прямо сейчас вылечу. Не трогай девку, я сказал!»

И снова звонок, на этот раз Бакит с раздражением ответил, глядя, как девчонка смотрит на лезвие в его руке и тяжело дышит. Наконец-то испугалась.

– Да! Что тебе надо, мать твою?! Какая падла донесла?

– Умная. Полезная. Которая присматривает за тобой, чтоб фигни не натворил, а если творишь – подтирает за тобой. Мы о чем договаривались, Бакит? За ней уже едут. В порту ждут тебя. В руки себя возьми и не порть наш план. Я найду тебе другую соску. Слышишь, брат? Заканчивай спектакль, как договаривались. Через пару часов получим то что хотели. Слышишь меня? Давай, щелкни пальцами… и успокойся. Нож спрячь. Не сегодня и не сейчас, и не эту.

– Ты обещал мне эту! – взвизгнул Бакит, пятясь назад от девчонки, извивающейся на веревках.

– Обещал. И дал. Но вас нашли раньше, чем я думал. У тебя времени всего ничего. Не трать его. Не то не успеешь.

– Как нашли?

– Понятия не имею. Давыдов, видать, раскололся, трубку не берет, падаль. Зверь уже в Стамбуле, вроде один приехал…но не факт. Так что давай, успокаивайся и заканчивай представление.

– Сука ржала надо мной!

– Тш-ш-ш-ш… тихо. Она над тобой сейчас… а потом смеяться будем мы… Как думаешь, ей простят? М-м-м? Где Ася?

– Здесь, на судне.

– Вот и заканчивайте. Не разочаруй меня, родной. Не разочаруй. Асю потом… сам знаешь. Давай, все. Попей воды холодной, умойся. Зверь к тебе сразу поднимется, на берег не даст сойти. Прими гостя. Он наверняка привез интересное предложение.

– Ты говорил, у меня дня три будет!

– Вот нет у тебя трех дней, и дня нет, и часа нет, Бакит. Это шанс отомстить и за Камрана, и за нас. Жена самого Зверя в твоих руках. Двойное наслаждение ломать в её лице сразу обоих. Нет оскорбления страшнее для мужчины, чем его поруганная женщина, а еще больнее, если она раздвинула ноги добровольно. Вот и заставь его в это поверить. Ты же превосходный режиссер.

***

Бакит почти спокойно смотрел на экран, как Зверь поднимается на судно. Действительно один. Почти… Потому что знал, что и на дачу брата этот псих сам приехал, а трупов после себя оставил словно гребаный серийный маньяк. Не факт, что неожиданно и на их судно не поднимется человек сто, вооруженных до зубов. У Воронов везде свои люди есть.

Мужчина позволил себя обыскать, спокойно поднял руки, пока его ощупывали. Бакит хмыкнул – без оружия?

– Проверьте за штаниной и даже в пачке сигарет.

– Проверим, господин.

Нармузинов перевел взгляд на второй экран, где он сам долбился членом в рот девушке, как две капли воды похожей на жену Зверя.

Смотрел на эти кадры на мониторе и сам замирал от восхищения. Где только Ахмед откопал эту копию, и каких денег ему это стоило? Волосы того же цвета и длины, пластика носа, ярко-голубые лизы. Ей даже сиськи четко в размер подогнали и жрать давали строго по рекомендации, чтобы фигуру не отличить было. Да, Ахмед умеет творить чудеса.

Там, на видео, он поставил потом девку на четвереньки и вошел в нее сзади, пристраиваясь над ней и, оттягивая голову за копну тёмных волос назад, сжал горло двумя руками и жадно поцеловал, перегибаясь через ее голову.

– Нечем дышать, да? Дыши мной. Моя сука. Моя!

Она кивает, а заорать не может, только рот открывает, хрипя и задыхаясь. Камера замерла в тот момент, когда тело девушки выгнулось и задергалось в оргазме. Ахмед не обманул, Ася кайфовала от боли. Заводная, не фальшивая, реально наслаждается процессом. Жаль, пришлось от нее избавиться.

Бакит снова посмотрел на второй экран. Нармузинов нервничал, несмотря на то, что враг приехал к нему совершенно беззащитным, но беззащитность Зверя слишком показная. Этот из любой вещи оружие сделает. Он недостаточно знает Воронова младшего, чтобы предугадать его действия или понять, что тот задумал. Но когда мужчину провели в просторную каюту Бакита, он подумал, что противник неважно выглядит, и внутри поднялась волна удовлетворения. Он себе представлял Зверя иным, видел как-то давно на каком-то приеме, а потом не доводилось пересекаться, а сейчас перед ним предстал заросший щетиной тип с кокаиновым блеском в глазах и смертельно-бледной кожей. Нездоровый тип, неадекватный. Но что-то во взгляде Зверя заставило Бакита подобраться и насторожиться, когда тот посмотрел прямо в камеру. Когда-то Нармузинов был на полигоне террористов-смертников и видел такие же взгляды больных фанатиков, готовых на все ради своей дикой цели. И этот готов. В зрачках пустота и смерть. Не ненависть, не обещание отомстить, а именно смерть. То ли в себе ее носит, то ли Бакиту принес.

Нармузинов бросил взгляд на спящую рядом женщину, накачанную снотворным. Беспокойно спит, веки подрагивают, шепчет что-то неразборчиво. Черная шелковая простыня прикрывает голое тело со следами экзекуции и синяками. На шее засосы. Он заботливо поправил ее локоны, стянул простыню, обнажая тело. Засмотрелся на рисунок из тонких бордовых полосок на спине.

Жаль, что это лишь представление, он бы с удовольствием лицезрел ее в своей постели каждое утро с такими метками. У него-таки встал, когда продолжил ее полосовать, аккуратненько и уже ради самого искусства, правда оттрахал он другую… но так похожую на нее.. Брат не глотает оскорбления, он их копит и вынашивает, чтобы потом отомстить. Кино с этой актрисой, так похожей на оригинал, получилось занимательное, грязное, пошлое, развратное. Он хлестал ту суку, а представлял эту, драл на части, рвал везде, где только мог, а она завывала от удовольствия, давно с ним телки не выли… да что там давно – никогда. Правда, эта выла за бабки, которые ей пообещал Ахмед, а вместо десяти тысяч баксов ее час назад по кускам кинули в средиземное море. Только ощущение у Бакита осталось, словно все же отымел жену Зверя, настоящую. Когда пленку просматривал, сам усомнился в подмене. Четко сработано, профессионально. Гостя ждет ВИП-просмотр шикарного запрещенного порно, где он увидит свою собственную жену, отсасывающую Бакиту или подставляющую свой зад под его член.

Нармузинов встал с постели, накинул на голое тело шелковый халат и наконец вышел к гостю, которому до этого успели принести бокал виски и сигару.

***

Когда вошел и посмотрел посетителю в глаза – стало холодно, мрак в зрачках гостя оказался лихорадочно живым, он вибрировал и подергивался, как живой организм. Бакит поежился. От этого человека исходила опасность. Скрытая и пока что контролируемая, но Нармузинов не был уверен, что у того все под контролем. Не даром его называют Зверем.

– Максим Савельевич, рад нашей встрече. Такая приятная неожиданность. Хотите чаю?

Протянул гостю руку, но тот продолжал смотреть ему в глаза, и вблизи этот взгляд казался еще страшнее, чем в маленькой камере наблюдения. Взгляд опустился ниже, на чуть распахнутый халат хозяина судна, и снова вернулся к лицу Бакита.

– Прости, Зверь, не ожидал гостей. Занят был. Оторвал ты меня от очень приятных дел, дорогой, – ухмыльнулся, поправляя пояс, и сел напротив гостя в кресло.

– Чего стоишь? Как говорят ваши – в ногах правды нет. Присаживайся.

Парень сел в кресло. Очень медленные движения, словно он заторможен или действительно под кайфом, но Ахмед как-то говорил про своих хищных кошек, что самые опасные звери всегда двигаются либо медленно, либо молниеносно.

– Я по делу и времени у меня мало.

Голос ледяной, отстраненный. На лице не видно ни одной эмоции. Пока. Бакит искренне надеялся, что пока.

– Ну тогда приступим к твоему делу, Зверь. Вижу, виски наш ты не тронул, побрезговал?

– Нет, предпочитаю быть трезвым сегодня.

Спокоен и холоден. Бакит по-прежнему чувствовал покалывание вдоль позвоночника. Словно это не Зверь у него в каюте сидит без оружия, и стоит только Бакиту пальцами щелкнуть – того порвут на части, а наоборот – это сам Бакит окружен со всех сторон смертью, и она дышит ему прямо в лицо.

Зверь сунул руку за пазуху, и Бакит почувствовал, как в горле тут же пересохло, бросил взгляд на камеры и на ящик стола – успеет ли ствол достать, но тот вытащил небольшую карту и медленно разложил на столе.

– Вот здесь и здесь моя территория, мои цистерны и моя граница. Шестьдесят процентов акций. Я так понимаю – это нужно было вам с Ахмедом?

Бакит почувствовал, как триумф смешивается со страхом и несется по венам.

– Говори более понятно, Зверь. Прямо говори.

– Компания по перевозкам принадлежит мне. Я получил ее от отца, а тот от Царева-младшего. Я отдам тебе контрольный пакет акций. Доходчиво? Или повторить еще раз?

Бакит не удержался и прищелкнул языком, откинувшись на спинку кресла.

– Более чем доходчиво, Зверь. Вопрос в другом – с чего бы это?

Но они оба знали – с чего. И Бакит ясно прочитал это в глазах Зверя, когда тот поднял взгляд на него. Тяжелый взгляд, свинцовый.

– У тебя есть то, что принадлежит мне, и я готов обменять ее на контрольный пакет, Бакит. Мою жену, которая, судя по всему, находится на этом судне. Поэтому я говорю с тобой прямо – я ее забираю. Я не стану торговаться, играть с тобой в какие-то игры. Я предложил плату, и ты либо берешь, либо ты мертвец. Третьего нет, Бакит, думать не надо.

Нармузинов тоже закурил и покрутил печатку на среднем пальце. Слишком все просто, либо Ахмед и правда гений. Знает то, чего не знает сам Бакит. Кажется, птичка с голубыми глазами заарканила Зверя, да так, что тот на многое готов, лишь бы получить ее обратно. Возникло едкое желание отказать и оставить сучку себе.

– Угрожаешь мне, Зверь?

– Нет. Я никогда не угрожаю – я предупреждаю. Угрожает тот, кто ни на что не способен.

Бакит нервно усмехнулся и снова отметил этот блеск в глазах гостя – таки под дозой. Ему раньше не говорили, что Зверь сидит на дури. Как Ахмед мог этого не знать.

– Зачем тебе сука, которая убила твоего отца, Зверь? Зачем тебе шлюха? Моя шлюха, которая сосала у меня полчаса назад вон в той каюте, – кивнул назад.

Удар достиг цели, и противник стиснул челюсти так, что Бакит услышал, как заскрипели зубы. Драйв! Ахмед был прав. Сродни оргазму. Мягко ломать врагу грудную клетку каждым словом и подбираться к сердцу, чтобы выдрать.

– Я говорил ей, писал, чтоб не лезла к вам, что все в прошлом. Она сама наворотила всякого дерьма. Я вообще думал убить её и доказать вам с Графом наше истинное расположение. Девка была одержима местью вашему отцу и вам. Вы ей жизнь поломали, ей и ее матери. Железный мотив, я бы сказал. Что, впрочем, не мешало ей кувыркаться с тобой в постели… А она та еще штучка, да, Зверь?

Макс резко встал, и Бакит расхохотался. Он буквально слышал, как лопаются вены противника под ударом каждого слова-лезвия. Чужая боль потекла по нервам, принося удовлетворение. Ахмед обещал кайф и не обманул. Ментально Бакит только что кончил.

– Не нервничай, Зверь. Живая она. Как же женщины вертят нами. Мы их люто ненавидим и в тоже время готовы за них убивать. Успокойся. Живая.

Не совсем целая, но живая. Твоя жена девочка с секретом. Не знаю, все ли тебе о ней известно, но она не любит оставаться целой после секса.

– Избавь меня от подробностей твоей нездоровой сексуальной жизни. Давай четко по делу. Где она и когда я ее могу забрать?

– О-о-о-о, хочешь наказать сам. Я понимаю. Понимаю, как никто другой. Но ты то после появился… а до тебя моей сукой была, каждую мою прихоть выполняла. Поосторожней с ней. Не наказывай шибко. Жалко все-таки. А может, мне оставишь? Зачем она тебе после всего этого? Договоримся. Я тебе вместо нее что-то другое подгоню. Кокс высшей пробы. Кристаллы чисты, как алмазы…

– Я хочу четкий ответ на поставленный вопрос. Тебе подходит или нет?

Зверь проигнорировал предложение Бакита и швырнул на стол флешку с пластиковой карточкой.

– На носителе копии пакета, а это ключ от ячейки в банке. Все переписано на твое имя и заверено нотариально.

– Я вот думаю…

– Меньше думай, Бакит. Мы оба знаем, насколько тебе это нужно. Тебе и твоему братцу. Два раза предлагать не буду.

– Слишком дорого за дешевую шлюху, Зверь. Знал бы я, что она так дорого стоит, продал бы ее тебе намного раньше. Информацию проверить надо.

Встал с кресла и протянул руку за картой, но Зверь ловко перехватил ее и повертел между пальцами, как игральную.

– Флешки достаточно для проверки. Убедишься – скажешь. Карточку получишь, когда я получу свою жену.

– Не боишься, Зверь, что не выйдешь отсюда?

– А ты не боишься, что я тебе этой карточкой перережу глотку? Приведи мою жену, Бакит. Сюда приведи. И разойдемся мирно. Никто не умрет. Сегодня.

Провернул в пальцах пластик еще раз и посмотрел Бакиту в глаза. Тот не выдержал взгляд, сжал флешку в пальцах.

Самоуверенный ублюдок, наглый и зарвавшийся сукин сын. Только проверять, насколько Зверь отвечает за свои, слова Бакиту не хотелось.

– Я пока проверю, а ты кино посмотри. Я думаю, оценишь. И да… зачем мне ее приводить? Она вот за дверью. Спит в моей постели. Притомилась за ночь.

Нажал на пульт и на большом плоском экране телевизора появилось изображение…

– Захочешь еще виски – бар в твоем распоряжении. С перемотками и паузами, я думаю, разберешься…

Это было унижение… и Бакит, когда прикрыл за собой дверь, прислонился к стене, вытирая пот ладонью с затылка. Ощущение, что вся эта затея Ахмеда попахивает мертвечиной его так и не покинуло, несмотря на то, что это была самая настоящая победа. Зверь сам казнит свою «неверную» жену, а потом трещина разрастется и по всему семейству… но смертью воняет все равно. Недаром Бакиту несколько дней назад снилось, как вороны глаза ему выклевывают, а он орет беззвучно и лицо руками закрывает…

ГЛАВА 11

– И когда я смогу получить обратно свой телефон?

Настя смотрела мне в глаза, ожидая, и словно пытаясь прочесть в моем взгляде ответ на свое недоумение.

– Сегодня…

– Нашли что-то интересное? – хмыкнула и слегка прищурила глаза.

– Не волнуйся, Настя, даже если там были какие-то грязные секреты, меня это совершенно не волнует.

– Андрей, не ерничай. Может, объяснишь, в конце концов, что происходит? Что все это, – она развела руки в сторону, – вот все это, значит?

– Я не люблю самодеятельности, Анастасия! – приблизился к ней вплотную, остановившись в миллиметре от ее лица. – И ты это прекрасно знаешь. Какого черта ты сюда заявилась, и откуда знала, что они здесь?

Увидел, как она поджала губы, а в глазах появился влажный блеск. Даже подбородок слегка дернулся.

– Мне Фаина позвонила, попросила приехать… Сказала, что ей уехать срочно нужно, а Карину не хотела оставлять одну. Допрос окончен?

Дьявол… Понимаю, что обидел ее сейчас. И вроде складывается все, вроде правду говорит. И про Фаину, которая к Афгану в больницу срочно уехала – все логично. Получается, что помочь хотела, поддержать, с моей же дочерью возится. Только все равно внутри недоверие. Дерганые мы все стали. Врага в каждом видим. А тут… Черт его знает. Подставить любой может, да так, что не подкопаешься. Поэтому все равно не верил. Подвоха какого-то ждал на каждом углу. Потому что все из-под контроля выходило, и меня колотило от этого крупной дрожью. Внутри. Там, глубоко. Кажется, что каждое слово произнесенное тройное дно имеет, что любой может крысой оказаться. Поэтому взбесился, что приехала сюда без моего ведома. Приказал телефон отобрать, проверить, даже одежду ее, вплоть до нижнего белья. Унизительно это, знаю. Только сейчас другие приоритеты – не дать развалить все окончательно – семью, бизнес, место наше, которое мы зубами выгрызали каждый день.

– Фаину, значит, тоже разговор ждет. Потом….

Я отошел от нее на несколько шагов и приблизился к мини-бару, доставая бокалы.

– Выпьешь чего-нибудь?

– Нет, спасибо. Не хочется, – она подошла к окну и смотрела куда-то вдаль. Обняла себя за плечи. Отвернулась. Не хотела, чтобы лицо ее видел, с эмоциями так легче справиться.

Я все же налил в бокал красное вино, знал, какое любит, и подошел к ней, становясь рядом и протягивая ей напиток.

–Настя, мы не первый день знакомы, и меньше всего мне хотелось тебя обидеть. Ты умная женщина и все должна понимать. Нет полного доверия. Ни к кому. Ничего личного. Обстоятельства требуют.

Она обхватило ножку бокала тонкими пальцами и сделала несколько торопливых глотков.

– Знаю я все. Понимаю. Уехать хочу. Фаина сегодня должна вернуться.

– Да, конечно. Только я к тебе людей приставлю своих.

– Дальше проверять будешь? – она ухмыльнулась. Горько так, разочаровано.

– Нет. Охранять…

Настя залпом выпила оставшееся вино и поставила бокал на стеклянный столик. В этот момент в гостиную вошла Карина. Лицо засияло, глаза засверкали, подбежала ко мне – а у меня горло занемело от того, что увидел ее такой. Рада видеть. Не скроешь этого. Сам не заметил, как улыбнулся – искреннее, давно не чувствовал такого, чтобы от счастья в груди тесно было.

– Карина, привет, доченька… – руки протянул, чтобы обнять, а внутри опять дрожь, обнимет ли в ответ. После того визита к врачу у нас и времени-то толком не было, чтобы поговорить. Что она чувствует сейчас? Как себя поведет? Мысли вертелись словно ошалелые, а когда почувствовал, что обвила шею, показалось, что я дышать перестал. Все свой смысл потеряло, на второй план отошло. Как будто нет ни проблем, ни тревог, как будто не нужно сейчас бежать куда-то, что-то решать, договариваться и выяснять. Одно движение – а сил как будто в десять раз больше стало. Как и уверенности, что все улажу. Не может все вот так вот, в один миг рухнуть. Не может. Увидел, как Настя тихо вышла из комнаты, поднимаясь на второй этаж. Спустя короткое время Карина все же не удержалась и решила пожаловаться.

– Па-а-а-ап, я, конечно, все понимаю, но закрыть меня здесь без интернета – это жестоко… Я скоро умру со скуки…

Возмущается, губы надула, но нет в ее словах злости или раздражения, как раньше. Это чувствуется. Уверен, она понимает, что неспроста все, что так нужно, что происходит что-то, от чего ее уберечь пытаются.

– Потерпи, дочь… Ты ведь знаешь, что это не моя прихоть…

Смотрит мне в глаза, и взгляд поменялся – появилась в нем серьезность и тревога. Ребенок ведь, хоть и пережила намного больше иных взрослых. Защиту хочет чувствовать, знать, что в безопасности, что есть кому защитить.

– Пап, что-то случилось, да? Что-то плохое?

Хочется соврать, успокоить, улыбнуться фальшиво и отмахнуться, что нет, все хорошо, что не о чем волноваться, только понимал, что не поверит и только очередную стену выстроит эта ложь.

– Случилось, моя хорошая. Поэтому ты здесь. Потому что так нужно. Но я все решу. Ты же веришь мне? Веришь?

– Верю, конечно… Просто тяжело мне. Фаина вся задумчивая. Молчит постоянно. Ты весь на нервах… Сложно мне сидеть и додумывать…

Обхватил ладонями ее лицо и прямо в глаза смотрю. Опять чувство гордости распирает, насколько сильная она. Как ведет себя. Нет той спеси, которой прикрывалась раньше, только тревога, волнение, и при том – никаких лишних вопросов.

– Карина, послушай, потерпи сейчас, хорошо? Я не знаю, сколько. Это то, о чем я хочу тебя попросить. Хотя бы за тебя я хочу быть спокоен. Это временно…

Улыбнулась слегка, своими пальцами мои накрыла и в конце концов глаза опустила… Знаю, что кучу вопросов задать хочет, но сдержалась. Сказала ведь, что верит, поэтому и не стала продолжать.

– Хорошо, пап. Давайте уже, решайте все быстрее. А может, ты Даринку ко мне привезешь. Мне бы легче было, и не так скучно. Попроси у Максима, он отпустит?

Отвернулся, опять к бару подошел, потому что в глаза не могу ей смотреть, потому что в этот раз все же придется лгать. Налил в бокал виски и залпом выпил.

– Она приедет. Только немного позже. Они с Максом не в городе сейчас. Как только вернутся – будет тебе твоя Даринка. Договорились? – придал голосу мнимую веселость, чтобы не почувствовала в нем вибрации волнения.

– Да, я буду очень ждать. Скажи, пусть хотя бы позвонит, а то и поговорить не с кем…

– Хорошо, Карина. Обязательно.. Ты такая у меня молодец. Мне уезжать уже надо…

– Так быстро? – тихо произнесла она, с грустью, а мне как законченному эгоисту опять улыбаться хочется. Значит, тоскует…

– Прости, доченька… Правда, нужно. Я скоро опять заеду, обещаю…

– Хорошо, пап. Давай тогда…

***

Как только я выехал за ворота, сразу же схватил телефон. Дьявол! Он мне так и не перезвонил. Макс, бл***, где тебя носит. Он мне весь день не отвечает. Просто не отвечает… Я наверное ему раз сто уже набирал – и тишина. Что за хрень? Он же знает, мать его, что я тут на иголках. Что за игры? Что случилось? Набрал опять. Связи нет… Чертыхнулся и со всей силы ударил руками по рулю. Я готов был взорваться сейчас, я был зол как черт, потому что так, бл***, нельзя. Нельзя. Понимал, что у этих отморозков все могло пойти не так..

Да какое понимал, уверен был. Только Макс, если хотел бы – нашел бы способ оставить информацию. А он просто не отвечает. В такие моменты мне казалось, что я ненавижу его настолько сильно, насколько это возможно. Ненавижу, потому что знаю, в какое дерьмо он влезть может. Ненавижу, потому что не плевать. Потому что места себе не нахожу от этой гребаной неизвестности, которая любого способна свести с ума. Не заметил, как на встречку выехал и, едва справляясь с управлением, резко отвернул машину, чтобы избежать столкновения. По ушам резанул визг шин. Черт! Только угробить себя сейчас – и все… Так, хватит психовать, мозги включить нужно. Узнать, что произошло и куда Макса занесло на этот раз.

– Ало, Русый… Пробей, где Макс сейчас. Он вернулся уже?

– Да, Андрей Савельевич. Вернулся.

Я со всей силы сжал зубы от злости и ярости.

– У себя?

– Да…

Нажал на кнопку отбоя и отшвырнул телефон, вдавливая со всей силы педаль газа. Я сейчас до тебя доберусь, и ты мне, твою мать, объяснишь, почему так себя ведешь. Сейчас я был готов думать о нем что угодно, потому что не хотел допускать других мыслей. Тех самых, которые могли сломать нас всех. Не хотел думать о Дарине. О том, что произошло, и что Макс мог узнать. Когда подъехал к его дому, мне не сразу открыли. Что за…? Они что, вообще все с ума посходили? Пришлось даже выйти из машины и рявкнуть охраннику, который смотрел на меня перепуганными глазами, а потом и вовсе потупил взгляд. Мне все это порядком надоело. Что за фокусы? Я быстрым шагом направился в сторону дома и решительно открыл дверь.

– Макс! Ты где?

В помещении – полумрак, шторы задернуты, нигде свет не горит. Я еле смог рассмотреть брата, который развалился в кресле и, чертыхнувшись, наконец-то ответил.

– Граф, бл***. Закрывай дверь пошустрее… Долбаный свет….

Если бы я не знал, что это мой брат, клянусь, я бы его не узнал. Бледный, глаза ладонью прикрывает, как будто солнечного света боится, или же скрыть что-то хочет. Исхудавший… от него, наверное, половина осталась. В руке – бутылка виски… Из горла хлестал, никак иначе.

– Дарина где?

Я приблизился к Максиму и в который раз удивился тому, что от меня прячут взгляд. Этот дом как будто стал чужим. Не только люди, которые в нем живут, а даже стены, даже та зловещая тишина и темень, в которую он погрузился.

Он вальяжно поднес ко рту бутылку с виски, сделал несколько глотков, а потом, глядя мне прямо в глаза, рассмеялся. Раскатисто. Громко. От этого смеха стало жутко. Словно передо мной – душевно больной человек.

– А нет Дарины, брат… Нет ее…

Он продолжал смеяться, а мое недоумение начало перерастать в злость. Что за комедия, что за фарс? Нашел когда накидаться и нести чушь…

– Эй, Макс… В руки себя возьми! Где Дарина, я спрашиваю?

Он бросил бутылку, и она ударилась о стену. Напряженную тишину прорезал звук разбивающегося стекла. Вскочил и начал шагать по комнате то в одну сторону, то в другую, словно не мог сидеть на одном месте. Возбужден до предела, взвинчен, даже руки потряхивало.

– Я тебе сказал уже… Нет этой шлюхи! Осталась ублажать Бакита… еще вопросы?

Я подбежал к нему и схватил его за рубашку.

– Ты что несешь? Совсем мозг пропил уже?

Увидел наконец-то его глаза, и не по себе стало. Да он под кайфом. Дряни какой-то нанюхался, поэтому и ведет себя так. Даже сомневаться не пришлось. Только этого не хватало сейчас. Что угодно вытворить может.  Желваки ходуном ходят, впился пальцами в плечи и со всей дури меня оттолкнул.

– Шлюха твоя Дарина… Вот что.. Забудь, брат. Пригрели, бл***...

У меня в голове не укладывалось то, что он орал сейчас. Опять это гребаное чувство фарса. Сам еле сдерживался, чтобы не сорваться, видел просто, что не в себе он сейчас.

– Ты можешь внятно рассказать, что произошло? Что ты узнал? Какого хрена вообще происходит?

– Я, брат, нихера не буду тебе рассказывать. Я, бл***, своими глазами видел ее… голую в его постели.. Ноги, сука, перед ублюдком раздвинула...даже видео имеется. Хочешь глянуть, как сестра твоя, шлюха, стонет и орет под уе***ком этим? Уверен?

– И ты хочешь сказать, что ты ее там оставил? Ты думаешь, я идиот, Макс? Сестра где? Я сейчас весь дом разнесу нахрен… Говори, давай.

– А ты думаешь, я такую шалаву в дом свой привел бы? Ту, которая отца нашего урыла и как сука скулила под другим?

– Да что произошло, в конце концов…Что там, бл***, произошло?

– Я приехал туда… с ублюдком этим поговорил, он мне все и выложил. Все… Не лезь в душу, Граф... Не лезь... Там такое творится, что… не ковыряй. Забудь. И я забуду. Когда-нибудь. Одной сукой меньше, одной больше. Нам не привыкать…

Я видел, как он заводится еще больше. Как его бьет раз за разом волна отчаяния. Как ломается, как крошится на части, как ненавистью своей дышит, чтобы не задохнутся и не сдохнуть сейчас. Я понимал, что никакого разговора сейчас не получится. Не знаю, что произошло там, что он увидел, чем все закончилось, только понимал, что самому придется туда поехать. Слишком много Дарина для него значила, превращался в одержимого с ней. Нет тут трезвых мыслей. Ни одной. В таком состоянии можно в чем угодно человека убедить, особенно такого, как он – у которого между любовью и ненавистью грань стерлась. Как не убил ее? Просто оставил? Не верю… Не верю, бл***. Не сходится тут что-то… Самому выяснить нужно. Я вообще не уверен, что Макс сейчас не путает реальность с вымыслом. Судя по всему, он не первый день на белой дряни сидит.

– А теперь послушай меня. Проспись, иди… Завтра отца похоронить надо, и не дай Бог я увижу тебя завтра в таком же состоянии…

Вышел из дома, чувствуя, словно на грудь сотню гирь взгромоздили. Тяжело на душе, так паршиво, что с каждым днем все только хуже становится, что вместо того, чтобы выяснить что-то, мы только запутывались в этом липкой паутине. К Ахмеду ехать надо. Бакит пешка его, не с ним решать надо. Сестру забрать и самим думать, что делать дальше. Все свидетельствовало против нее, видео какие-то гребаные, одно за другим, а мне все равно хотелось докопаться. Даже если виновата – пусть передо мной ответит. Перед семьей своей, которую разнести в клочья захотела. Пусть в глаза мне посмотрит и скажет все, как есть. Если Макс прав – то Дарина не упустит шанса, чтобы нанести еще один удар, и выплюнет в лицо правду, которая терзает острее кинжала.