Текст книги "Танцуй к приключениям (СИ)"
Автор книги: Ульяна Семёнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Какой прекрасный бал
Мы в последний раз обсудили с Лизой и Сергеем наш план, и они стали собираться, чтобы я успела одеться. К этому моменту Лиза уже закрутила мне локоны и накрасила.
– Помни, мы рядом, – сказал на прощание Сергей и вышел из квартиры.
Лиза обняла меня и произнесла:
– Всё получится! Точно не наденешь то платье?
– Точно! – Я обняла подругу и она вышла в след за Сергеем.
С самого утра курьер доставил мне коробку с платьем. Как только я увидела его, в момент поняла, что никогда в жизни такое не надену. Платье было цвета аквамарин облегающее по талии и с пышной юбкой в пол из фатина. Давая платью второй шанс, я всё же примерила его – я выглядела как маленькая девочка на выпускном в садике. Причудливые блестки, рассыпанные по ужасно пышной юбке, сразу же начали осыпаться. Рукава три четверти укорачивали руки, а на круглом вырезе на груди красовались забавные рюшачки с цветочками на булавках.
– Как это вообще можно было создать? – с непониманием сказала тогда я. Ценник на этом платье стоял аж 400 евро, видимо специально оставленный для того, чтобы девушка оценила столь дорогой подарок. Но даже, если бы я не знала, что платье подобрано специально на потеху, я бы в нем никуда не вышла. Срочно вызвонив Лизу, мы подобрали мне другое платье на прокат, которое я сейчас и надевала.
В назначенное время за мной приехала машина и я отправилась на бал к человеку, один вид которого вызывал во мне отвращение.
Мыза Лагеди находилась в получасе езды от города. По мере приближения к усадьбе мандраж начинал усиливаться. Если по началу машина следовала по пустынной дороге, где не было ни намека на человеческую душу, где свет от фар разрезал мрачную темноту, а ветви деревьев, склонившись над дорогой и нависая над путниками, создавали зеленый коридор, то, уже подъезжая к мызе, от состояния единения с природой не осталось и следа. На протяжении километра вдоль дороги были брошены десятки машин, толпами следовали ко входу разодетые в изумительные платья женщины и в строгие костюмы мужчины. При виде моей машины люди заинтересовано начинали заглядывать внутрь, словно я важная персона. Такое количество внимания и льстит и пугает одновременно. Что делать, как реагировать?
«Может помахать? Жаклин, ты ведь не королева, чтобы махать своим подданым! Веди себя естественно!»
Машина подъехала к въездной арке, освещенной лампами с искуственным огнем с обеих сторон, и остановилась напротив березовой аллеи, ведущей к парадному входу в поражающее своим величием здание. Историческая мыза, пропитаная духом средневековья, как никакое другое место лучше всего подходило для мероприятия такой тематики.
Дверь автомобиля открыл лакей и я вышла на ковровую дорожку. Мне предстояло пройти по ней от самой арки по аллее, ведущей ко входу. По обеим сторонам аллеи за березами мелькали группы людей: парни в смокингах, девушки в коктейльных платьях – они стояли небольшими кампаниями и перешептывались, показывая на вновь подъезжающие автомобили, однако на дорожку не выходили, всё время находясь исключительно на траве. Всё это напоминало встречу высокопоставленных представителей страны или же собрание звезд на кинопремьере. Признаться, я была очарована и польщена. Передо мной прошла девушка в белом платье в таком же придурковатом стиле, что и мне предлагалось надеть. Толпа оживилась, послышались смешки и присвистывания. Всё было бы хорошо, если бы я не знала, что это всего лишь издевательское внимание, глумление и насмехание. Я немного отступила назад, хотелось развернуться и убежать, скрываясь от посторонних глаз. Слишком много красок, людей и внимания – всё это кружило голову, а тягота осознания, что ты здесь лишь в качестве развлечения, вызывала приступ жалости к самой себе.
Но отступать было уже некуда; выдохнув, я вспомнила вчерашнюю себя, любящую и принимающую, и, гордо подняв голову, ступила по ковровой дорожке. Люди заинтересовано стали глазеть на меня и тыкать друг в друга пальцами, призывая обратить внимание.
Платье, что мы с Лизой выбрали, стелилось по дорожке, переливаясь темно-синими оттенками, от кобальта до ультрамарина, открытые плечи выгодно подчеркивали длинную шею и немного выступающие ключицы, а корсет, свободно обтянутый атласной тканью, придавал моему силуэту стать и пару сантиметров гордости.
Я чувствовала на себе взгляды десятков людей, но эти взгляды были не такими как прежде, они отличались от тех, что сопровождали дефилирование предыдущей девушки. Эта разница была ощутима на физическом уровне; молодые люди жадно скользили взглядом по моему силуэту, девушки, кто открыто восторгался, кто демонстративно отворачивал нос, словно я их волновала меньше всего, хотя краем глаза всё же подсматривали за происходящим. Это небольшое дефилирование придало мне сил и уверенности в себе – самое сложное предстояло впереди.
Пройдя по аллее, я ступила на брусчатку перед парадной дверью мызы. Бегло окинув здание взглядом, я на секунду ощутила себя придворной дамой 18-го века, приезжающую в ночи на карете на бал. Наверное, они также нервничали перед своим первым выходом в свет. Набравшись смелости, я шагнула внутрь и очутилась в огромном пустом холле. После шумной улицы, здесь царила невыносимая тишина, лишь приглушенная музыка доносилась из закрытых дверей. Ни души вокруг, только вазоны с пионами расставлены таким образом, словно направляя входящего в сторону дверей, откуда слышалась музыка. Я неуверено пошла в ту сторону; на пол пути, одна из дверей широко распахнулась и на пороге показался знакомый и ненавистный мне молодой человек. Надо отдать должное, Глеб был одет весьма изысканно: смокинг был великолепно подобран под его не очень привлекательную фигуру, туфли – начищены до блеска, а галстук был практически одного цвета с моим платьем. Этот момент меня слегка озадачил, я вспомнила то ярко-голубое платье, которое, наверняка высылал сам же Глеб.
– Я так рад тебя видеть! – произнес он, раскидывая руки для объятий. Я слегка посторонилась, давая понять, что не настроена на столь тесный контакт. Глеб понял это и, как ни в чем не бывало, опустил руки.
– Пойдем, сейчас следующая зайдет.
Глеб взял в свою огромную ручищу мою ручку и потянул внутрь, я обернулась и в последний момент увидела заходящую в холл даму – это была та самая девушка, Мила, разговор которой я случайно подслушала в злополучный день у Глеба на празднике.
Дверь за нами захлопнулась и мы очутились в шикарном бальном зале 18-го века. Бело-золотой свод взмывался вверх, поражая своим величием и красотой; украшенный замысловатыми узорами и сверкающий, словно множество алмазов рассыпанных по всему периметру, он завораживал и уносил меня в другую эпоху. Белые колонны тянулись снизу вверх, разделяя пронстранства на несколько зон: танцевальную в середине, зону для столов с закусками по бокам и музыкальную вдоль одной из стен, где уже стояли музыкальные инструменты. Танцевальная зона была самой большой, и располагалась на несколько ступеней ниже остальных; там практически не было людей. Все гости, что уже находились в зале, толпились по бокам у столов с закусками.
Глеб неспеша повел меня под руку в глубь толпы. Мягкие ковры, белоснежные скатерти, медные подсвечники, хрустальные люстры и доминирующий золотой цвет – вся эта красота проносилась перед моими глазами. Молодые люди в смокингах стояли под руку со своими спутницами, негромким голосом беседуя с другими парами. Невозможно было не проникнуться атмосферой, не принадлежать этому месту и событию, как части чего-то торжественного и даже, в какой-то степени, помпезного. Глеб мягко и уверенно проходил мимо знакомых и с улыбкой на лице наклонял голову в качестве приветствия. Ему отвечали тем же. Спутницы улыбались и приветствовали меня, а я их. Словно мы все были братьями и сестрами, которые безмерно любят друг друга.
Я взглянула на Глеба – неожиданно он показался мне достаточно милым, с хорошими манерами, приятным тембром голоса и так сильно ухаживающим за мной. Нет, я не почувствовала к нему симпатии, как к мужчине, скорее, как к другу. Он напоминал мне плюшевого мишку, такого мягкого, что можно было уткнуться носом в него и согреться теплом.
Мы подошли к столику с напитками и мой спутник осведомился, что я буду пить. Виски, коньяк, мартини, джин, ром – только крепкие напитки.
– Разве не предполагается на банкетах шампанское для дам? – Я словно становилась единым целым с этим мероприятием, так что даже моя речь изменилась.
– Ну разумеется.
Молоденький официант подошел ко мне с подносом, на котором стоял всего один бокал.Поблагодарив юношу, я заметила приближающуюся к нам пару. Девушка лет 35-и была одета в кремового цвета платье с открытыми плечами и ярко выраженной зоной декольте. На плечах у неё висела накидка, которой она прикрывала обнаженную грудь, словно смущаясь и извиняясь за свой откровенный наряд. Я узнала её – это была Настасья, мы познакомились всё там же – на празднике у Глеба. Она широко улыбалась и кивала головой, проходя сквозь толпу и держа своего спутника, уже немолодого человека, под руку. Мужчина, 45-и лет, невысокого роста, темноволосый и хорошо сложеный. Он гордо вел Настасью, демонстратируя её, как экспонат.
– Доброго вечера! Вы прекрасно выглядите, – произнес Глеб, обращаясь к Настасье. Та в ответ сделала реверанс.
– Предполагаю, Вы Жаклин? – мужчина протянул руку, чтобы я позволила ему поцеловать свою. Улыбаясь и смущаясь, я протянула ручку.
– Виктор, к вашим услугам, – произнес мужчина выпрямляясь. На мгновение наши взгляды пересеклись, а меня словно ударило током. Я вспомнила про Сергея и людей, что я видела на хуторе у Глеба, когда подслушивала разговор. Это тот самый Виктор… Но почему он с Настасьей?
– Чудесное оформление, не так ли? – произнесла завороженно Настасья.
– Просто восхитительное!
– А это? Неужели я вижу это своими глазами? Они действительно украсили зал кариатидой? Чудесно! – восторженно произнесла женщина, глядя за мою спину. Я решила даже не поворачиваться, вряд ли из всего того неизвестного, что находилось в этом зале, я бы смогла узнать кариатиду.
Вдруг гости засуетились, поднялся небольшой шум и заиграла живая музыка, торжественно приглашая всех присутствующих на паркет.
Пары выстраивались по кругу: мужчины на вытянутой правой руке вели своих дам на места, вставая пара за парой. Мы с Глебом встали за Виктором с Настасьей и приготовились исполнять танец-приветствие. Вежливый и кроткий полонез представлял из себя церемонию открытия бала и все присутствующие принимали в нем участие. Самое главное было не сбиться с такта, всё остальное возлагалось на плечи мужчины, ибо именно он вел танец и напарницу. Я это всё прекрасно знала, не без помощи Сергея, разумеется, который заранее разузнал, в каком порядке будут исполняться танцы.
Глеб уверенно вел меня, на удивление очень гармонично смотрясь танцующим. На круглом белом лице растянулась улыбка до ушей; глядя на него никак нельзя было подумать, что этот добряк способен на дурные поступки. Впрочем, сейчас это было неважно. Бал вполностью завладел моим рассудком; я восторженно любовалась красивейшими женщинами, мужчинами с хорошими манерами и живой музыкой, которая наполняла весь зал, от дверей до самых дальних углов, грациозностью и умиротворенностью. Только самого несчастного человека не может привести в восторг танец, где сотня людей в сногсшибательных нарядах, все, как один, ступают с одной ноги, поварачиваются и выполняют танцевальные фигуры одну за другой. Улыбки на лицах, кроткие движения, никакой распущенности и вульгарности, сплошная красота. Я принадлежала этому миру; я влилась в океан и бесшумно стала его частью.
– Прекрасно танцуешь! – с улыбкой произнес Глеб.
– Спасибо! Ты тоже!
Танец подходил к концу, мы выполняли траверсе: две колонны пар шли навстречу друг другу и, расступаясь, одна пара проходила сквозь встречную пару дамы и кавалера. Все мужчины, как на подбор, гладко выбритые с уложенными волосами и в белых перчатках. В какой-то момент, мне показалось, что среди этих прекрасных мужчин промелькнуло очень знакомое лицо…
– Всё в порядке? Выглядишь озадаченной, – спросил Глеб, когда мы с ним встретились в конце фигуры.
– Да просто, показалось…
Танец был завершен, последовали бурные аплодисменты и танцующие разошлись в разные стороны. В этот раз паркет не пустовал, по видимому, народу прибавилось и стало очень шумно. Глеб довел меня до столика и, извинившись, ненадолго отлучился.
Я продолжала любоваться хрустальными люстрами, медными подсвечниками и заливистым смехом, разносившимся из разных точек огромного зала. Стоя и безмятежно улыбаясь, я заметила странного официанта, игнорировавшего всех гостей и четко направляясь в мою сторону. Я поспешила поставить бокал на столик и собиралась быстро затеряться в толпе, но официант, мягко придержав меня за локоть, шепнул: « В подсобном рядом с женской уборной». Я всё поняла и поспешила в указанное место.
Там меня уже заждались Сергей и Лиза.
– Почему так долго? – накинулась на меня подруга.
– Я танцевала.
– Ты здесь не для танцев!
– Я создаю видимость!
– Мне кажется, тебе здесь очень нравится, – сощурив глаза, догадалась Лиза.
– Я не могу сказать, что мне здесь плохо…
– Ты в своем уме?! Вспомни, о чем мы разговаривали! Это всё фарс, это всё понарошку. Зал утыкан камерами и операторами!
– Ладно, Лиз, не горячись, – вмешался Сергей. – Но правда, Жаклин, не забывай, пожалуйста, что мы здесь ради дела.
Я вспомнила, что нам предстояло сорвать мероприятие и от этой мысли всё внутри сжалось. Я больше не хотела этого делать, здесь было так красиво, так весело и по особому уютно. Как моё отношение успело так быстро поменяться? Это уже неважно, я была почти уверена, что не стану причинять боль тем прекрасным людям в зале.
– Скоро будет вальс, – помолчав, произнесла я.
– Ты помнишь свою роль?
– Ну разумеется, – раздраженно ответила я и выскользнула из подсобки.
Как только я вернулась в зал, меня сразу охватила радость, что царила в моей душе до разговора в подсобном помещении. Я с легкостью выкинула из головы друзей и вернулась к столику, где меня уже ждал Глеб.
– Извини, я отлучилась.
– Сейчас будет вальс.
– Я готова.
Мы прошли на паркет и застыли в ожидании музыки. Заиграл вальс Штрауса
« Весенние голоса» и мы закружились по залу. Мимо проносились колонны, украшенные по всему залу цветы, лица других пар. Дыхание учащалось, грудь вздымалась вверх, голова шла кругом.
– Ты прихрамываешь на одну ногу. Что-то случилось? – участливо поинтересовался Глеб.
– Да так, пустяки. Небольшое происшествие. Не стоит волноваться, – отмахнулась я. Мне не хотелось портить этот головокружительный танец любыми мыслями.
Ноги ступали в такт, тело переливалось вслед за ними, в какой-то момент, я даже закрыла глаза, чтобы вполностью вкусить этот танец. Взмахнув ресницами, я снова заметила за Глебом знакомое лицо… На этот раз я была уверена, что это Андрес. Теперь, танцуя, я всматривалась в толпу, в мужские лица, но в этом бесчисленном количестве людей, сложно было дважды встретить одну и ту же пару. Танец подходил к концу; сердце бешено стучало, а взгляд блуждал по лицам проносящихся мимо людей. Тревога нарастала всё сильнее, по мере нарастания темпа танца.
– Я надеюсь, твоей ноге лучше, чем моей собаке, – шепнул на ухо Глеб.
– Что? – я ошеломленно уставилась на него.
Танец был закончен. Раздались аплодисменты и Глеб скрылся в толпе, оставив меня в полной растерянности. Голова раскалывалась от напора мыслей – их было так много, о чем думать в первую очередь? Вальс, Андрес, Глеб, собака, лодыжка. Я вдруг почувствовала себя такой несчастной. Так много людей вокруг и никто не знает о моих переживаниях. Бал шел своим размеренным чередом, а мой вечер стремительно набирал обороты.
Я огляделась и только сейчас заметила какое-то странное столпотворение практически в самом центре зала. Некоторые женщины, прикрывая рукой улыбку, перешетывались, глядя на пол. Кто-то сочувственно качал головой, кто-то не скрывая своего отвращения, отворачивал лицо, некоторые даже осмеливались сморщить нос в знак неприязни к происходящему. По мере приближения к толпе, мой слух улавливал некоторые фразы, вроде « бедняжка, так опозориться», « я всё понимаю, но так себя вести неприлично!», « почему мы должны терпеть Это в нашем обществе».Подойдя, я увидела на полу девушку, ту самую, что шла передо мной на ковровой дорожке, в белом дурацком платье. Она лежала лицом к толпе, на её миловидном личике застыло мученическое выражение.
– Ей надо помочь! – воскликнула я.
– В отрезвителе помогут, – ответила женщина позади меня и черство усмехнулась. – А ты стой, если не хочешь тоже оказаться посмешищем.
Во всей этой суматохе, я вдруг заметила одинокого парня, в черном костюме с рубашкой на выпуск. Он стоял прям перед этой несчастной девушкой, но никак не учавствовал в происходящем. Его верхние пуговицы были растегнуты и, приглядевшись, я увидела маленькую черную камеру, торчащую прямо из под воротника. Будто холодной водой окатило меня с ног до головы осознание, что нас снимают.
В этот момент несколько официантов стали поднимать девушку и неаккуратно закидывать её руки на свои плечи. Голова девушки повисла на ее груди, а ноги поволочились вслед за безвкусным платьем.
– Жалкое зрелище, – заключила женщина, стоящая позади меня. Её голос был настолько прокурен и неприятен, что казалось, будто в её глотке застрял комок кошачьей шерсти и она его никак не может отхаркнуть.
Только толпа стала расходиться, как послышался визг дам и мужской несчастный стон. Оказалось, что не успели официанты сделать и десяти шагов, как ту девушку вырвало. Платья некоторых дам были безнадежно запачканы. Поднялся шум, некоторые женщины не стеснялись в выражениях. Вокруг всего происходящего незатейливо проскальзывали молодые люди с растегнутыми верхними пуговицами. Мне было ужасно жаль эту девушку, по-видимому, она не расчитала с алкоголем и во время танца у неё закружилась голова. Реакция окружающих вернула меня с небес на землю. Мы не были единым целым, каждый сам за себя. Тебе будут улыбаться, пока ты на коне, неверное движение и колонна уйдет дальше, забрав твоего коня и злорадные воспоминания о твоем падении.
Мне захотелось остаться одной, скрыться от камер и людей. Озираясь по сторонам, я пробиралась к уборной. Несколько раз наткнувшись на парней с камерами на груди, я всё таки добрела до кабинки и захлопнула её за собой. Кажется, это единственное место, где меня никто не видел.
– Вот корова! Столько хенеси выжрать, конечно, блеванешь! – раздался знакомый голос. Я забралась с ногами на унитаз и уставилась в щелку, чтобы разглядеть говорящую девушку. Ей оказалась Мила.
– Я помню свой первый выход… – произнес знакомый низкий голос – он принадлежал Настасье.
– И? Продолждай.
– Ах да, задумалась… В общем, если бы тогда были камеры, я была бы звездой, в плохом смысле этого слова.
– Ты? Да не может быть!
– Честно, честно! Я той еще оторвой была, – заверяла Настасья.
– Да ты слово поперек боишься сказать своему Виктору, – усмехнулась Мила.
– Не правда!
– То есть ты сама выбрала это платье?
– Оно очень красивое и… дорогое.
Мила в ответ засмеялась. Её голос, и без того от природы высокий, под действием желчи и алкоголя, взвинчивался вверх, как противный писк комара.
– Ну а что у тебя там? – Настасья поспешила сменить тему.
– Всё отлично… Было бы ещё лучше, если бы эта где-нибудь налажала.
– Ты про Жаклин?
– А про кого ещё?
– Злишься, что Глеб её выбрал?
– Что они все находят в ней? Она же колхоз! – Мила фыркнула и стала красить губы.
Я стала невольным свидетелем разговора, который явно не предназначался для моих ушей. То, что мне посчастливилось услышать, было возмутительно, я чувствовала, что за моей спиной происходят вещи, о которых знают все, кроме меня. Даже Настасья, к которой до этого я питала столь теплые и нежные чувства, оказалась двуличной. Однако у меня был козырь – Мила и Настасья понятия не имели, что я прячусь в кабинке, поэтому я решила дождаться, пока эти дамы удалятся из уборной и только тогда вылезти из своей норы.
Довольная, что мне удалось узнать ещё немного информации о всем происходящем, я ждала стука каблуков и звука закрывшейся двери. Но что-то пошло не так. Дверь в мою кабинку резко распахнулась, как будто её с силой дернули и я предстала во всей красе: сидящая на корточках на унитазе и обхватившая коленки с задранным платьем, чтобы то не свисало. Мила и Настасья замерли. Повисла тишина. В шоке были все.
– Я не верю своим глазам! – заверещала первой Мила. – Ты нас подслушивала?!
Решив, что как-то не комильфо даме сидеть на кортонах на унитазе, я попыталась как можно аккуратнее слезть с него. Не знаю, насколько грациозно можно в туфлях сойти с туалета, но я постаралась сделать это как можно естественней, словно такая ерунда со мной каждый день случается.
Я подошла к зеркалу и поправила прическу, пока Мила с Настасьей наблюдали за каждым моим действием, раскрыв рты.
– Не знаю, как вам, а мне всё это кажется унизительным, – сказала я, не обращаясь к кому-то конкретно.
– Бал? – спросила Настасья. Я кивнула.
– С чего же это? – искренне удивилась девушка.
– Как с чего? – тут пришла моя очередь удивляться. – За каждым вашим шагом следят, только и ждут, когда что-то случится.
– В этом же и есть смысл, – подтвердила Настасья.
– Это аморально выставлять людей на посмешище! Эти бедные девушки даже не знают, что их снимают!
В глазах Настасьи я встретила искреннее недоумение; она действительно не видела ничего ужасного в этом мероприятии, что меня ещё больше растраивало. Мила же угрюмо смотрела на меня, а потом медленно с растановкой начала говорить:
– Считаешь, что это низко? Ранит твою высокоморальную душу? А не ты ли это кружилась в бешеном счастье по залу, а? Можешь сколько угодно, говорить, как это низко, но ты сама в восторге от бала и не смей даже отнекиваться.
Я и не собиралась этого делать, ведь Мила говорила правду, я была очарована балом.
– Ты считаешь себя жертвой… Да ты хоть представляешь, какой это шанс для девушек просто попасть сюда! Просто хотя бы засветиться на камеру!
– Зачем?!
– Ты дура? Это популярность!
– Выставить себя идиоткой и заработать популярность?
– Дошло наконец!
Я впала в ступор. Я считала девушек жертвами, но подумать о том, что они сами хотят, чтобы их снимали…
– Это как шоу, – ласково произнесла Мила. В её теплом голосе звучала такая обвалакивающая мягкость, словно она произносила « ну ты понял, глупыш?».
– Но та девушка в белом платье…
– Поверь, она получит своё. Скорей всего, ей хорошо заплатят, – отмахнулась Мила.
– Деньги не сотрут позор, – тихо произнесла я, но меня уже никто не слушал. Был объявлен следующий танец и дамы засуетились. На прощание Мила подошла ко мне вплотную, так что её дыхание доносилось до моего лица, и произнесла: « Глеб должен был тогда выбрать меня».
В уборную вбежали ещё несколько девушек в дурацких платьях, а за ними ещё, кто-то уже выбегал обратно, и меня волной подхватило движение, и я по инерции двигалась к выходу. В какой-то момент я обернулась на кабинку, в которой подслушивала разговор Милы и Настасьи, и увидела в верхнем углу самой кабины за небольшим выступом еле заметный бугорок. Кто-то из девушек поймал в своем зеркальце солнечного зайчика и блеск отразился в том самом дальнем углу. Это оказалась камера. И в каждой кабинке камера, и по всему периметру. Дверь распахнулась не случайно.
Вокруг паркета столпилось множество людей. Что творилось в середине, увидеть было невозможно, поэтому я пошла вдоль зала, надеясь остаться незамеченной. Слишком много событий произошло за последние 2 часа: я влюблялась в бал и разочаровывалась в людях, жалела девушек, что выставляются дурами, и презирала тех, кто жаждет обменять позор на славу. Глеб, к которому я до недавнего времени испытывала отвращение, превратился для меня в толстяка-добряка и так-же быстро исчез, не объяснившись. Андрес… Он был где-то рядом, я это знала, но зачем он здесь и почему прячется?
Внезапно, что-то начало происходить. Люди стали оборачиваться, перешептываться и кого-то выискивать. Находившийся рядом со мной молодой человек вдруг выкрикнул: «Она тут», и указал на меня. Окружающие расступились, образовав проход на середину зала.
«Что вам надо?» – думала я, пока шла мимо любопытных взоров.
На паркете спиной ко мне стояли три пары и один Глеб. Менуэт! Чтоб его! Я совсем забыла о том списке танцев, что давал мне Сергей. Менуэт был выделен жирным шрифтом, но я не обратила внимание, решив, что его я точно танцевать не буду. Да я и не умею. Если для исполнения первых двух танцев особых навыков не требовалось, то здесь танцевали всего четыре пары и за каждым их шагом следили десятки людей. И ведь не убежать; кольцо из людей замкнулось, образовав сплошную стену. Дрожащими ногами ступая к Глебу, я заметила в первых рядах несколько молодых людей с растегнутыми верхними пуговицами. Какой позор! Интересно они все именно этого и ждут? Когда я выставлю себя дурой?! Ну Мила то уж точно будет рада видеть мой провал.
Встав рядом с Глебом, я словила на себе его холодный уничижительный взгляд. Поддержки с его стороны ждать не приходилось. Стараясь не выдать свое волнение, я со всей силы прикусила язык и выдавила из себя улыбку. Заиграла музыка Генделя и первая пара вышагивая поплыла вперед, вслед им вторая и третья. Я старалась запомнить всё, что делает первая пара, хоть и знала, что меня это не спасет: в менуэте надо меняться партнерами, вот тут то я и запутаюсь. Зрители внимательно смотрели на нас, а я на пару танцующую спереди. Взмахи руками, плие, шаг в сторону, опять вперед, расходимся с Глебом в разные стороны, поворот, пока что все получается. К счастью музыка медленная и я успеваю краем глаза подсматривать за движениями остальных участников. Снова расходимся с Глебом и поворот и идем к другим парам. Глеб идет к незнакомой мне женщине, ага, вот он момент, когда партнеры меняются. Я смотрю на своего нового кавалера и не верю своим глазам. Им оказывается Андрес, встречающий меня с широчайшей улыбкой. Он явно доволен… он всё подстроил. От неожиданности я встала, перестав двигаться в такт музыки, но Андрес быстро поднял мои руки, словно напоминая, что на нас всё ещё смотрит толпа людей.
– Великолепно выглядишь.
Андрес улыбается мне искренне и восхищенно. Поворот.
– Что ты тут делаешь?
– Любуюсь тобой.
– Издеваешься?
Расходимся в разные стороны. Я иду навстречу Глебу.
– Думаешь, это смешно? – холодно произносит здоровяк.
– Я не понимаю…
– Этому сопляку здесь не место.
Снова поворот и мы расходимся. Я танцую с Андресом.
– Глебушка зол? – смеется Андрес. – Пускай злится, он ведь еще не знает, что ты со своими дружками задумала.
– А ты знаешь? – резко отвечаю я, даже не попытавшись опровергнуть его высказывание.
– Ну разумеется. Твой друг слишком подвержен влиянию любви… запретной.
– Сергей? – опять поворот. – Что он тебе рассказал?
– Не мне, Виктору.
– Зачем ты здесь?
– Я хочу тебя предостеречь…
– Я здесь благодаря тебе! – почти выкрикиваю я, опять сделав паузу в танце.
– Не забывай двигаться, ты ведь знаешь, что прячется за этими цветами.
Краем глаза смотрю на вазоны, установленные по всему периметру зала.
– Зачем ты так со мной поступил?
– Я спасал нас обоих. У меня не было другого выхода.
Андрес выглядит виноватым.
– Всё должно было быть по другому. Ты не должна была узнать…
– То есть только это тебя волнует?
– Это должен был быть просто бал, ты бы никогда не узнала об этих дурацких камерах, я бы отделался от Глеба и мы жили бы с тобой вместе и любили друг друга… Мне было с тобой очень хорошо. Я никогда не был так счастлив. Ты научила меня радоваться простым вещам: веселиться на каруселях, наслаждаться закатом и самое главное – любить.
– Сергей сказал…
– Сергей? Ты ему веришь?
– Да.
– Сергей часть этого всего. Он находил девушек в трудном финансовом положении, узнавал об их жизни, а дальше подключалась Марьяна. Понимаешь? Это не ты приехала тогда на курсы по повышению квалификации по неверному адресу, Сергей специально изменил его. Только этот болван после расставания с Виктором так напился, что перепутал твой номер с номером твоей коллеги Милены. Изначально, она была целью – легкомысленная, красивая и пустая, как и все остальные наши клиентки. Но тогда в офисе появилась ты. Роскошная умная девушка, я был очарован твоей шутливой манерой разговора, яркой копной волос и легким румянцем на щеках. К сожалению, не я один на тебя запал. Именно в тот день явился Глеб и потребовал сдать ему весь мой бизнес, угрожая расправой надо мной и девченками – Марьяной и Евой.
– Я запуталась.
– Виктор с Сергеем были на сеансе и случайно услышали разговор психолога. Она с кем-то разговаривала по телефону и обмолвилась, что одна фирма ищет нового сотрудника. Сергей с Виктором тогда как-раз подыскивали новую жертву. А теперь угадай, что это за фирма и на какую должность пришел Сергей?
– Не может быть…
Разворот. Иду к Глебу. Встаем на против друг друга. Двигаюсь по инерции, в такт не попадаю, да это уже и не важно. Идем на встречу друг другу. Случайно наступаю Глебу на ногу, чуть не упала. Толпа оживилась. Продолжаю танец. Слышится гул, откуда – непонятно. Кажется, люди уже не интересуются нами. Начинается суета. Доносится запах гари. Я хочу все бросить и убежать отсюда, но все танцующие пары делают вид, что ничего не замечают.
– Закончи танец, – грубо, повелительно и надменно произносит Глеб. Последняя смена партнера. Иду к Андресу.
– Жаклин, не надо было этого делать… тебе надо было просто провести хорошо вечер… а теперь… мы оба влипли…
Иду обратно. Встаю напротив Глеба. Поклон. Танец окончен. Секундная тишина и люди бросаются на паркет и бегут к выходу. Глеб прожигает меня своим взглядом. Я и подумать не могла, что его пухлое лицо способно изобразить маску такой злобы и агрессии, что мне становится страшно за свою жизнь. Кто-то сбивает меня с ног и тащит за собой сквозь поток людей. Кто-то падает, люди этого не замечают и рвутся дальше. Паника. Двери закрыты, никого не выпускают. Меня утаскивают в подсобное помещение.
Отдышавшись смотрю на Лизу, Сергея и… Андреса.
– Сергей, зачем ты устроился на работу в мой офис?
Он испепеляюще смотрит на Андреса, потом переводит взгляд на меня.
– Ты уже и сама знаешь.
– Зачем ты так со мной?
– Я… я был слеп. Виктор использовал меня, использовал мои чувства, чтобы подкидывать Глебу новых девочек. Когда я это понял, было уже поздно. Пришлось доигрывать игру на два фронта. Я позвонил Лизе и сказал, что случайно нашел у Виктора эту информацию… Да, я сволочь. Но я же постарался исправить ситуацию, я же помог тебе! – почти кричит Сергей. Мне становится его жалко и в какой-то степени я его понимаю, меня тоже использовали и предали.
