Текст книги "Любовь подскажет "
Автор книги: Ульяна Гринь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Юлия Гринченко
Любовь подскажет
Настя металась по рынку как сумасшедшая. Конечно, насколько это позволяла плотная, казалось, компактная и безликая толпа людей, которым всем вот прямо обязательно сегодня понадобилось приехать на рынок!
Настя в отчаянии привстала на цыпочки, пытаясь разглядеть зелёную потрёпанную шапочку из-за серо-коричневых спин, но это было всё равно, что искать жеребёнка в огромном табуне, Артёмка-то до метра едва дорос, куда его разглядишь…
Машинально она поправила капюшон на Ленкиной голове. Вот кому пофиг веником, так это малой… Спит себе в своей сумке-кенгуру и в ус не дует. А Артёмка плачет, небось, где-то в толпе, маленький, один-одинёшенек, напуганный и безголосый…
Настя и сама принялась всхлипывать, готовая поддаться нормальной материнской истерике. Её рука ещё хранила тепло маленькой ладошки сына, с того момента, когда толпа безжалостно разъединила их на перекрестке между палатками… Настя попыталась пробиться назад, туда, где в последний раз видела Артёма, но как же, пробьёшься через людей, которым надо совсем в другую сторону! Тогда она решила обойти пятачок палаток и вернуться на то место с другой стороны, но, в слезах, наткнулась на помеху.
Чья-то сильная рука придержала её от увлекающего в совсем ненужное Насте направление потока людей. Настя подняла голову, вытирая слёзы ладонью, и увидела настоящий ужас – высокий и широкий мужик, с бритой головой и лицом бандита, хмуро смотрел на неё. А Настя пялилась на него, не зная, как обойти и что сказать, и только крепче прижала Ленку к себе. Наконец, браток спросил раздражённо:
– Ты чего?
– У меня ребёнок потерялся… – проблеяла Настя.
Мужик бросил взгляд на спящую Ленку, и Настя спешно добавила:
– Мальчик. Шести лет…
Браток покачал головой и, не отпуская Настиной руки, повёл её за собой. Идти за ним оказалось легко и приятно – он рассекал толпу людей, словно ледокол, давая возможность катеру-Насте спокойно плыть в его хвосте.
Он привёл её в бюро, где сидела дородная пожилая тётка, сам продиктовал и расплатился за объявление, уточнив у Насти детали, и над стадионом поплыл гнусавый голос, призывающий к посетителям привести потерявшегося мальчика Артёма шести лет, одетого в синюю курточку с роботом на спине и зелёную трикотажную шапочку с надписью Адидас. Настя опустилась на предложенный ей стул, сама не своя от переживаний, и приведший её парень неловко затоптался рядом. Она не поняла, почему он не ушёл, но покорно приняла из его руки пачку бумажных салфеток, вытерла наспех глаза и красный от холода и слёз нос. Парень сказал, желая утешить Настю:
– Найдётся он… Сколько теряются здесь – всех приводят, правда, Семёновна?
– А как же! – кивнула тётка, перебирая бумажки на столе. – По двадцать детишек за месяц объявляем… Только, конечно, больше папаши теряют… И всех приводят, а что, цыган-то тут нету, а кому ещё мелкие-то нужны…
Настя слушала вполуха. Нужен то Артёмка только ей, это неоспоримо, а вот что он должен испытывать в этот момент, она даже представить не могла. И так он у неё забитый, всего боящийся, а в толпе незнакомых людей, наверное, вообще голову потерял…
Дверь раскрылась, и женщина средних лет заглянула в помещение:
– Добрый день! Это сюда мальчика, который потерялся?
Она буквально втащила упирающегося Артёма в бюро, и Настя от радости не смогла даже встать, ноги начисто перестали слушаться. Артёмка увидел её и бросился к ней, судорожно обнял и сунул голову подмышку.
– Ну всё, всё, котёнок! – от напряжения Настя чуть не расплакалась. – Я тут, теперь больше тебя не отпущу…
Она встала, крепко держа Артёма за руку, и с чувством сказала женщине:
– Спасибо вам большое!
– Да не за что, чего там, – усмехнулась та. – Стоит, плачет, а сказать ничего не может, видно, перепугался до смерти… Ты уж больше не теряйся, малыш!
Настя погладила Артёмку по голове и обратилась к парню, что привёл её:
– И вам тоже спасибо!
Он кивнул и бросил:
– Ладно, давай, подвезу до дома.
– Спасибо, мы на трамвае, – вежливо отказалась Настя, но парень осуждающим тоном возразил:
– С мелкими на трамвае, в самый грипп… Подвезу, сказал!
И, не слушая её возражений, взял за запястье и потянул к выходу.
Настя нехотя подчинилась, у неё просто не было сил воспротивиться, рынок вконец вымотал её…
В молчании они вышли с Динамо, добрались до светло-серой блестящей «Ауди». Парень распахнул заднюю дверцу:
– Давай, пацан, не жмись, залазь!
Настя помогла Артёму забраться на заднее сиденье, пристегнула его и села рядом, осторожно придержав всё ещё спящую Ленку. Новый знакомый завёл мотор и спросил, не оборачиваясь:
– Куда ехать-то?
– Улица Захарова, знаете?
– Это возле площади Победы? – уточнил парень, включая навигатор, и Настя кивнула. Он с усмешкой глянул на неё в зеркальце и небрежно спросил, трогая машину:
– Звать-то как?
– Меня? – глупо переспросила она и отчего-то покраснела.
– Тебя, кого ж ещё…
– Настя, – ответила она, пряча глаза от его быстрого взгляда в зеркальце. Он бросил, сворачивая на улицу:
– Вова.
– Вован? – не удержалась от иронии Настя, неизвестно почему, может, из-за его бандитского вида. Он удивился:
– Почему? А… Нет, я не из этих «пальцы веером…». Просто Вова.
– Очень приятно, – вздохнула Настя, злясь на себя. Ну Вова и Вова, бог с ним, толку вообще знакомиться, Версаль тут разводить… Сейчас подвезёт её с малыми до дому и исчезнет из её жизни так же быстро, как и появился… И без него проблем полно, вон Тёмке шапочку так и не купила, а старая уже по ниточкам расползается, зашивать не на что… Походит ещё неделю в старой, а в следующее воскресенье опять на Динамо тащиться… Если деньги останутся…
На Захарова она показала ему на блочный дом рядом с остановкой:
– Вон там, в переулок сверните и приехали…
Вова кивнул, заруливая в маленькую улочку перед Настиным домом, тормознул у подъезда и заглушил мотор:
– Ну вот.
– Спасибо большое, – она отстегнула Артёма и открыла дверцу. И вдруг услышала:
– На кофе пригласишь? Или там… Ну, муж или кто-нибудь…
Не веря своим ушам, Настя взглянула на Вову, но он занимался пристальным изучением несуществующих царапин на руле. Настя ляпнула, не особенно раздумывая:
– Приглашу.
И удивилась сама себе – вроде не собиралась знакомиться? Помогая Артёму выбраться из машины, решила для себя – это из благодарности, и успокоилась.
В подъезде её посетила запоздалая мысль – а что если Вова грабитель? Или маньяк? Настя покачала головой, обругав себя мысленно идиоткой. Чё у неё грабить-то? Три сосиски в холодильнике или допотопный чёрно-белый телевизор? У неё даже мобильника нет… А на маньяка он не похож, те больше ласковые и обаятельные с виду…
Всё ещё под влиянием чудной по интеллигентности мысли, Настя отперла дверь и вошла. Вова старательно отряхнул снег с ботинок, вытер ноги о половичок и тоже вошёл, точнее втиснулся, в узенький коридорчик.
– Раздевайся, проходи на кухню, я сейчас, – Настя скинула кроссовки у обувной полочки и поспешила в зал. Отстегнула Ленку вместе с её сумкой, так прямо, не вынимая, положила в кроватку, сняла куртку и тут заметила бардак на диване, оставшийся с утра. На всякий случай принялась запихивать выстиранные шмотки в «стенку». Вова спросил из кухни:
– Одна живёшь?
– Ага…
– Работаешь где?
– Дворником в ЖЭКе, на полставки, а по вечерам полы в Тёмкином садике мою, – ответила Настя, аккуратно складывая единственный парадный лифчик. Она услышала быстрые шаги по коридору, дверь негромко щёлкнула замком, закрываясь – и тишина.
Настя выглянула в коридор, растерянно посмотрела на дверь, потом на лифчик в руках и вдруг разозлилась, зашвырнула лифчик на полку. Правильно, что он тут забыл, Вова? Он крутой, полный бабла и из себя ничего, а она кто? Нищая истеричка с двумя детьми… Настя посмотрела на вещи на диване и, бросив всё как есть, пошла на кухню. Огляделась с внезапной тоской и молча, тихо заплакала…
Вова вернулся минут через двадцать, когда она безуспешно пыталась накормить детей. Вошел без стука, по-хозяйски отодвинул сахарницу и чашку кофе и принялся выгружать из пластиковой сумки яблоки, мандарины, бананы, какие-то игрушки, бутылочки, детские консервы… Настя растерянно смотрела на всё это богатство, а Ленка, не будь дурой, потянулась к ярким фруктам, лопоча что-то на своём языке. Настя автоматически вложила ей в ручку смешную погремушку с утёнком и спросила:
– Зачем это всё? Не надо…
– Надо, – отрезал Вова и выгрузил из кармана штук десять разноцветных машинок, положил перед Артёмкой и внушительно сказал ему:
– Доешь кашу и получишь!
Артём отправил в рот ложку ненавистной гречки, не сводя заворожённого взгляда с машинок, а Вова пододвинул табуретку к столу и спросил:
– Так как насчёт кофе? Я купил хорошего, сваришь?
Настя очнулась, встала, отнесла Ленку в кроватку и достала из «стенки» Витину турку и две маленькие чашечки… Витя любил варить кофе, настоящий и дорогой… Вернувшись на кухню, она налила воды в турку, поставила её на газ и услышала за спиной щелчок зажигалки. Сердце заколотилось, как сумасшедшее, Настя втянула носом сигаретный дым и закрыла глаза. Господи, полцарства за сигарету! Только вот полцарства у неё нету… Уже две недели, как она, оставшись без гроша до получки, экономила на всём. Сигареты вошли в разряд «необязательных»…
Вова заметил выражение её лица и помахал рукой, разгоняя дым:
– Извини, не спросил, у тебя можно курить?
Настя кивнула, не смея попросить сигарету. Но, видимо, желание было написано у неё на лице, потому что Вова, спохватившись, протянул ей пачку. Настя достала длинный тонкий «Ротманс», закурила, зажав сигарету в дрожащих пальцах, и, выпустив дым ноздрями, с наслаждением закрыла глаза…
– У тебя кран течёт, инструменты есть?
Она вздрогнула от неожиданности. Вова стоял возле раковины, пытаясь закрутить кран. Настя затянулась и махнула рукой:
– Не надо, ребятам из ЖЭКа бутылку поставлю, и починят.
– Ага, пьяные починят, и через два дня опять капать начнёт, – покачал головой Вова. – Есть инструменты или нет?
Настя молча встала и пошла в кладовку за Витиными инструментами. Витя всё собирался сделать ремонт, поклеить новые обои, ванную обновить, да всё откладывал на потом, а потом… А Вова этот – мужик хозяйственный, с ходу в галоп за кран, небось дома у него всё в порядке… А у неё вон кран капает, в ванне вообще струйкой течёт, обои от стен отклеиваются, краска на окнах облупилась…
Она поставила перед Вовой сумку с инструментами, и он без слов принялся раскручивать кран. Настя заварила кофе, удивляясь, как ещё не потеряла навык, и присела с чашкой к столу. Поколебавшись, вытащила из пачки новую сигарету, закурила. Вова разобрал кран, неодобрительно качая головой, проворчал что-то под нос, копаясь в железках, снова собрал всё на место, хорошенько закрутил и присел на освободившееся Артёмкино место:
– Я бы починил, но у тебя и прокладок нет. А там всё менять надо к чёртовой матери. И сифон тоже.
Настя пожала плечами:
– Оставь…
– Слушай, я сейчас занят. Подъеду часам к восьми и всё тебе сделаю. Договорились?
– Мне заплатить нечем, денег нет.
– Кто тебе про деньги говорит? Ужином накормишь, и все дела!
Она взглянула ему в глаза – он улыбался. Настя машинально улыбнулась в ответ, стряхивая пепел, и Вова одним глотком выпил горячий кофе:
– Ну всё, уехал. До вечера.
И ушёл, тихо затворив за собой входную дверь.
А Настя осталась сидеть над своей чашкой с одной-единственной мыслью в голове – что приготовить на ужин? Холодильник был пустой, отвратительно большой, ярко освещённый и пустой. Три сосиски, пол-огурца и два последних яйца, это не ужин. За такой ужин никто не то что кран не починит, даже винтик не отвинтит! Что ж такого с ужином придумать?
Этот вопрос мучил её до четырёх, когда Ленка и Артём, словно сговорившись, уснули перед мультиками. Настя повертела в руках кошелёк с десятью тысячами и отложила его – это Тёмке на шапку, это не тронь… Деньги у неё были, отложены на похороны, в «стенке», в книге о вкусной и здоровой пище издания 1956 года. За год ей удалось скопить сто тысяч, и она стойко не трогала ни одной цветной бумажки… Если бы не Вова с краном… За такие деньги её только в тряпочку завернут и в Свислочь выбросят… Возьмёт немного, чего уж там… Обойдутся без тряпочки, бросят как есть…
Словно украдкой от самой себя, она вытащила из книги десять тысяч, сунула в карман и пошла одеваться. Час у неё есть, пока эти сони сопят в унисон, сходить в «нижний» магазин, там мясо дешевле… В магазине Настя долго стояла у прилавка с полуфабрикатами, сжимая в кармане несчастную неконвертируемую денежную единицу. Потом решилась-таки – попросила четыре отбивные (дома обваляет их в двух оставшихся яичках и крошках хлеба из хлебницы), взвесила в другом отделе полкило помидоров, сходила за баночкой майонеза. Вот так, ужин готов! У неё ещё осталось несколько картофелин, сделает мясо, салат с майонезом и варёную картошку, гулять так гулять! Спохватилась, пересчитала деньги – хватит ли на бутылку… Взяла «Пшеничную» за две тысячи и вздохнула – эх, где её счастливая молодость с «Мартиниями» и «Бейлисами», которые покупал иногда Витя, чтобы мирно посидеть вечерком вдвоём…
Отбивные весело скворчали на сковородке, начищенная картошка ждала в кастрюле с водой, а Настя заканчивала резать лук на салат, когда Артём появился на кухне с красной спортивной машинкой:
– Машина!
Настя сразу и не отреагировала, а потом резко обернулась:
– Что?!
– Машина, – повторил Тёма, показывая ей игрушку.
Настя опустилась перед ним на колени, схватила за плечи, и, чувствуя, как щиплет в глазах, попросила:
– Тёмочка, котёночек, повтори ещё раз, что ты сказал!
– Дядя принёс машину. И другую, синюю, – вежливо сказал мальчик.
Настя прижала его к груди и разрыдалась:
– Солнышко ты моё… Наконец-то!!!
– Почему ты плачешь, мама?
– От радости, Тёмушка, от радости…
– От радости надо смеяться! – возразил мальчик и, освободившись, убежал в комнату.
Настя улыбнулась, вытерла слёзы, встала и, подумав, откупорила бутылку водки. За такое не грех и выпить!
Она сделала глоток, задохнулась и сунула в рот кусок помидора. Витя, Витя, если бы ты слышал Тёмку, если бы ты видел своего сына…
С Витей она познакомилась совершенно случайно. Настя покупала продукты для девчонок из своей комнаты в общаге, и у корзинки оборвалась ручка. Покупки высыпались на пол. Их помог собрать симпатичный молодой человек с яркими голубыми глазами. Слово за слово – и они обменялись номерами телефонов. Витя был старше Насти на четыре года, работал торговым агентом в какой-то новоиспечённой фирме по сбыту алкогольных напитков, имел собственную двухкомнатную квартиру в старом районе и машину отечественной марки. Для Насти это в общем-то не имело никакого значения. В девятнадцать лет главным были голубые глаза, весёлая улыбка, небрежно-танцующая походка… Они влюбились друг в друга так стремительно, что уже через полгода Настя переехала из общаги в его квартиру в качестве жены.
Она была хорошей женой. Между институтом и домашними делами она заботилась обо всём и даже успевала вязать Вите модные свитера из ярких заграничных журналов. А потом в их жизни появился Артём. Одним дождливым вечером его привела за руку женщина-милиционер и сказала, что мать ребёнка умерла от алкогольного отравления. В документах Витя значился отцом, хотя даже и не подозревал об этом отцовстве. Но оба, и он, и Настя, даже не сомневались, что Артём Витин сын. С такими яркими голубыми глазами…
При виде мальчика – грязного, вшивого, совершенно забитого и дикого – Настя едва не расплакалась от жалости, но быстро взяла себя в руки. В ванне, отмывая это костлявое существо, она привязалась к нему мгновенно и с такой силой, что в этом было что-то животное. С той минуты Артёмка стал ЕЁ сыном. Его пришлось учить говорить и смеяться, есть вилкой, а не руками, мыться с мылом и не вздрагивать при каждом громком звуке. Даже Витя срывался иногда, такой задача представлялась трудной, даже невыполнимой. Настя же проявила чудеса терпения. И, когда Тёмка перестал мочить свою постель и просыпаться с криком по ночам, она сочла это своей личной, персональной победой, более важной, чем сданная с успехом зимняя сессия. Когда Артём впервые назвал её мамой, её сердце наполнилось безграничным счастьем. Когда она узнала, что беременна, её первой мыслью была мысль о Тёмке, как он примет младшего братика или сестричку. А когда ей сообщили о Витиной смерти, Настя не упала в обморок только потому, что Артём был рядом…
Он снова замолчал после похорон. Через несколько месяцев Насте удалось вырвать из глубин его души односложные ответы, но на этом всё и закончилось.
«Мальчику нужен отец, – с горечью подумала Настя, залпом допивая остатки водки. – Или хотя бы мужчина в доме…»
– Да где ж его найдёшь? – вслух продолжила она и с удивлением осознала, что уже слегка опьянела. От одной рюмки, срамота!
– Это потому что голодная! – наставительно сказала она сама себе и с вожделением посмотрела на отбивные. Нет, это для Вовы, кто знает, сколько такой амбал ест… Может, и не хватит ещё…
Настя ухватила в рот несколько помидорок, сунула отбивные в духовку, салат в холодильник – от греха подальше, чтобы не соблазняться, и отправилась в ванную.
Сколько времени она не смотрелась в зеркало? Со дня Витиной смерти… Год с лишним, Ленке уже пять месяцев… И теперь в зеркальной поверхности шкафчика Настя увидела старую тётку, бледную, худую, с хвостиком сальных волос… Какой ухоженной она была раньше! В магазин ненакрашенной не выходила… А теперь… Настя вздохнула, и в её опьяневшую голову пришла очаровательнейшая по своей глупости мысль: а что, если Вова сочтёт ужин недостаточным для оплаты услуг? Может, в кровать её потащит, а она в таком виде! Его и стошнить может… Настя распустила волосы, взъерошила их у корней, снова вздохнула и решительно открыла кран в ванне…
К восьми вечера всё было готово. Отбивные томились в духовке, картошка живенько булькала в кастрюльке, дети, поужинав, спали каждый в своей кровати, а сама Настя стояла в ванной перед зеркалом, придирчиво рассматривая своё отражение.
Вымытые волосы она уложила, как раньше, в жалкое подобие недлинного каре, подвела глаза карандашом, накрасила ресницы и губы… Больше ничего из косметики не было пригодным… Она даже покрыла лаком ногти – слоящиеся и ломкие от нехватки витаминов. И всё равно не походила на прежнюю Настю – так, копия, тайваньская подделка… Со злости она раскопала в шкафу лёгенькую кружевную ночнушку-разлетайку, которую ещё ни разу не надела – Витя купил ей в подарок за три дня до смерти. Раньше Настя с трудом влезала в сиреневое кружево, теперь же ночнушка болталась на ней, как на вешалке, спасал только поясок на таком же сиреневом шёлковом халатике. Всё это было очень короткое, а ноги её остались стройными и подтянутыми, так что Настя, в принципе, осталась довольна результатом. Если Вова настоящий мужик, ужин она сегодня отработает!
Вторая рюмка водки, выпитая в пенной ванне, мешала Насте собрать танцующие польку мысли. Одна-единственная споткнулась в танце – а вдруг Вова не придёт?
Настя глянула на часы – восемь ноль пять. И вздохнула – какая идиотка! Конечно, он не придёт, так, ляпнул про восемь часов, а сам сытно поужинал и сидит перед теликом с женой. А она, Настя, как последняя кретинка, накрасилась, разнарядилась и кукует тут, ждёт…
Ну и пошёл он в баню, Вова бритоголовый! Слопает сама свои отбивные, напьётся в одиночку и ляжет спать в своих сиреневых кружевах, одна, в холодной постели… Может, и поплачет даже…
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть от неожиданности. Сердце заколотилось в груди, и что-то тёплое наполнило всё её тело – пришёл-таки! Торжествующе глянув в последний раз в зеркало, Настя пошла открывать.
Вова втиснулся в прихожую, весь в мокрых потёках от снега с дождём, и с порога сунул ей два пакета с фирменной надписью заграничного круглосуточного магазина, что открылся пару месяцев назад на проспекте:
– Давай, распихай там в холодильник, а то испортится! Картошку куда поставить?
Настя растерянно приняла сумки, обалдело глядя, как Вова втаскивает в коридор огромный мешок картошки:
– И зачем всё это?
– Чтобы есть, – удивлённо ответил Вова. И только теперь заметил, как она одета. Оглядел Настю с ног до головы, приподнял брови в немом вопросе, но ничего не спросил. Настя облизала помаду на пересохших губах и неловко переступила с ноги на ногу:
– Я за всё это в жизнь не расплачусь…
– А я тебя, кажется, ни о чём не просил, – ответил он, раздеваясь.
– И почему? – с лёгким вызовом спросила Настя.
– Просто так.
– Просто так ничего не бывает! Что ты от меня хочешь?
– Ничего, пошли, кран чинить будем…
Настя поставила сумки на пол и загородила проход, руки в бёдра:
– Нет, ты мне скажи, зачем ты всё это приволок? Не из-за ужина же! И не из-за моих красивых глаз!
Вова улыбнулся её сердитому виду:
– А они у тебя и правда красивые! И ноги тоже…
Настя машинально глянула на свои ноги, потом на Вову и вконец разозлилась:
– Ты можешь сказать по-человечески, что тебе от меня надо, ё-моё?
Она подступила к нему вплотную, и Вова неожиданно приобнял её за талию, прижал к себе и заставил взглянуть ему в глаза, отчего Насте пришлось запрокинуть голову:
– Ты чего скандалишь? Я шампанское купил, отпраздновать знакомство, чего кричишь?
Настя вдохнула запах его одеколона, такой знакомый и по-мужски терпкий, и совсем потеряла голову, ляпнув невпопад:
– А я водку открыла…
– А ну тогда понятно, – усмехнулся Вова, поглаживая её спину. – Ничего, не выдохнется, найдём повод. Кран чинить будем или как? И картошку куда нести?
– Картошка! – с ужасом подхватилась Настя, бросившись в кухню. Запах пригоревшей картошки вызвал у неё тошноту, и Настя сделала всё сразу – распахнула форточку, выключила газ, схватила полотенцем дымящуюся кастрюлю и вывалила её вместе с обуглившимся содержимым в раковину.
Там и застал её Вова – плачущую над погибшим ужином и над испорченной кастрюлей. Он осторожно обнял её за плечи, утешая:
– Ну и чего ревёшь-то? Видишь, не напрасно я картошку тащил! А кастрюля – ну её в баню, я тебе другую принесу, у меня их полно, всё равно ничего в них не варю…
Настя подняла голову:
– Ну чего ты ко мне привязался?! Забирай свои манатки и вали отсюда! Картошку не забудь!
– Что ж мне, обратно её тащить по лестнице? – почти жалобно спросил Вова. – Там же сорок кило!
Сорок кило слегка протрезвили и озадачили Настю.
– Ну и на что мне столько? – вздохнула она, разглядывая обуглившееся дно кастрюли с прилипшими к нему черными картофелинами.
– На всю зиму хватит! – Вова решительно отобрал у неё кастрюлю и одним жестом отправил её в мусорное ведро. – Картошка, между прочим, – второй хлеб.
– А я первый забыла купить, – пожаловалась Настя.
– Я не забыл. Разбирай сумки-то, там в морозилку…
Вова взглянул на неё. Настя, не держась на ногах, села на табуретку, откинув голову к холодильнику. Он безнадёжно махнул рукой:
– Сиди уж, я сам…
Он принёс сумки из коридора и принялся раскладывать продукты по полочкам. Увидел миску с салатом и облизнулся:
– А к помидорам что-нибудь есть? А то я закрутился сегодня, даже не обедал…
Настя вскочила – не хватало ещё и отбивные загубить! – и пошатнулась, так закружилась голова. Вова поддержал её с усмешкой:
– В одиночку пьёшь?
– Первый раз за два года, – буркнула она, открывая духовку.
Восхитительный запах мяса наполнил кухню. Вова потянул носом и жалобно попросил:
– А можно мне ужин авансом?
– Можно, – кокетливо ответила Настя, выкладывая отбивные на тарелку. Поставила их на стол, положила вилку и нож, приняла от Вовы миску с салатом, подумав, добавила две рюмки и бутылку водки. Вова по-быстрому распихал оставшиеся продукты в холодильник и сел на табуретку:
– Пахнет как! А ты чего не ешь?
– Я уже поужинала, – соврала Настя, но он не купился:
– Давай быстро и не майся дурью!
– Ешь, я для тебя приготовила…
Вова покачал головой, встал, сам нашёл вторую тарелку, вилку и нож и положил ей отбивную:
– Вперёд и с песнями! Раз уж пьём – надо закусывать.
Она наполнила рюмки, и Вова усмехнулся:
– Ну, давай за знакомство!
– Давай, – согласилась Настя, одним махом опрокидывая содержимое своей рюмки в рот.
Вова покачал головой, отрезая кусок отбивной:
– Ты пьяная – буйная?
– Нет, я весёлая, – ответила она, отправляя ложку салата вслед за водкой и закусывая отбивной.
– Ну и слава богу, – кивнул он, – а я обычно хорошо сплю…
Настя разочарованно вздохнула. Намёк понят… Он её не хочет. Зря косметику только тратила. Ну и фиг с ним, не очень-то и хотелось! Она налила вторую порцию водки и, не чокаясь с Вовой, выпила. Он пристально посмотрел на неё, доедая последний кусок отбивной, но опять ничего не сказал. Настя хотела было устыдиться, но передумала, задрала подбородок, с вызовом глядя на Вову. Пьёт, как хочет, когда хочет и сколько хочет! И даже без разрешения!
Вова встал, поставил тарелку в раковину и вышел в коридор. Настя вяло отправила кусок мяса в рот и нахмурилась. Господи, чего ж она так разошлась-то? Вова-то в чём виноват? В её жизни уж точно нет… А она уже обвинила его во всех грехах. Разве все люди подлые гады, как тот, что вытащил у неё из кармана кошелёк с деньгами в самом начале месяца… Нет, не все. Есть и хорошие, добрые, бескорыстные… Может, Вова как раз из таких?
Он вернулся на кухню с пластиковым пакетом, достал из него новый сифон, какие-то резинки, железки и без слов полез раскручивать всё крановое хозяйство.
Настя откинулась к стенке, разглядывая то, что ей было доступно – широкую спину, мускулистые ноги, обтянутые джинсами, – и с удивлением ощутила непреодолимое желание снова оказаться рядом с ним, снова вдохнуть запах его одеколона, мужской запах, который она совсем забыла…
Господи, совсем девка без мужика одичала! Настя обняла плечи руками, пытаясь успокоить взбунтовавшиеся гормоны, но в этой битве она была одна, Вова ей помогать не собирался. Наоборот, позвал из-под раковины:
– Насть, подай ключ на десять…
Настя встала, чувствуя, как приятно кружится голова, и присела на корточки перед разложенными инструментами:
– Знала бы я, который из них на десять… И который из них вообще ключ…
– Ну такой, вилкой с двумя клыками, – терпеливо пояснил Вова. – Там цифры на них стоят…
Настя хихикнула над «клыками» и выбрала один из ключей наугад. Оказалось – промахнулась. Вова высунулся из-под раковины, возвращая ей ключ:
– Ну это ж на двенадцать…
Настя пожала плечами, неотрывно глядя на его большие руки, представляя, как они сжимают её грудь, лаская, как гладят её спину, скользят по всему телу… Вова неожиданно спросил:
– Что?
Настя очнулась и покрутила головой:
– Ничего… Не разбираюсь я в этих железках вообще…
– Это я уже понял, – проворчал Вова, находя нужный ключ с первого взгляда. – Помощник из тебя…
Он ловко и быстро поменял сифон, позакручивал всё, что требовало закрутки, и вылез из-под раковины, принимаясь за кран.
Настя прошлась по кухне, поёжилась под открытой форточкой, плотнее запахнулась в халат и решительно налила себе ещё одну рюмку.
Страшно хотелось курить, и она почти украдкой вытащила сигарету из Вовиной пачки. Водка и сигарета в паре окончательно добили её отвыкшие от алкоголя тело и голову – Настины глаза перестали успевать за движениями, всё так красиво и медленно плыло перед ней, что она краем мозга поняла, что напилась…
Вова разогнулся над раковиной, пустил воду, проверил, не течёт ли сифон, закрыл кран и удовлетворительно кивнул сам себе. Повернулся к Насте:
– Ну всё, кран готов!
Она улыбнулась и оторвалась от подоконника, хотела подойти к нему, чтобы поцеловать (из чистой благодарности, разумеется), но одурманенное алкоголем тело было иного мнения. Вова вовремя подхватил Настю, придержав за талию, и с насмешливой улыбкой сказал:
– Ты, я вижу, тоже уже готова!
Настя помотала головой:
– Просто расслабилась…
– Ну, это сразу заметно.
Его тёплые руки легко ласкали её спину, ненавязчиво, словно пробуя на ощупь её податливое тело. Помолчав, Вова спросил:
– Может, тебе ещё что починить? Пока я в ударе…
– Почини меня, – тихонько попросила Настя, прижимаясь к нему.
Вова покачал головой:
– Ну ты и напилась…
– И вовсе нет, – опять обиделась Настя, чувствуя, что он прав. Но не признаваться же ему в этом!
Он наклонился губами к её волосам, невесомо поцеловал в ухо и шепнул:
– Ты, конечно, очень сексуальная и всё такое…
Настя замерла, всё её тело требовало продолжения этой ласки, но Вова слегка отстранил её:
– Но с пьяными девушками я не сплю!
– А с трезвыми? – задала она идиотский вопрос. Вова снова усмехнулся:
– А с трезвыми – с большим удовольствием!
Настя кивнула:
– О'кей, тогда приходи завтра… У меня ещё в ванной кран течет…
«Боже, что я говорю?!» – ужаснулась та маленькая часть её мозга, что старательно сопротивлялась опьянению, и Настя решительно задавила этот бунт в зародыше. А Вова снова позволил своим рукам продолжить изучение её спины:
– Договорились! Если так же вкусно накормишь!
– Без проблем! – в таком состоянии для Насти проблем не существовало в принципе, и она прислонилась к Вовиной широкой груди. Ноги совсем не слушались её, и Вова заметил это:
– Давай-ка баиньки, Насть… Пошли, я тебя уложу…
– Я сама, – слабо воспротивилась она, но Вова не слушал возражений:
– Сама она… Давай без разговоров!
Настя подчинилась легко и даже с радостью. Тёплые руки без усилия приподняли её, Вова пронёс её в комнату и усадил на кровать. Только в этот момент Настя почувствовала, как сильно устала… Голова её сама собой потянулась к подушке, ноги завозились, забираясь под одеяло, и Вова помог ей укрыться:
– Всё, спи, спокойной ночи…
Она только кивнула в ответ с закрытыми глазами и ощутила лёгкий поцелуй на щеке.
И наступило утро… Которое началось, как всегда, с Ленкиного вопля. Какой бы мирной соней ни была Настина дочка, свой завтрак она требовала настойчиво и громко. Настя подняла голову с подушки и хотела встать, но со стоном упала обратно. Голова болела, аж раскалывалась на составные части, желудок с мученическим упорством заявлял о том, что с ним вчера плохо обошлись, и ко всему прочему конечности, как нижние, так и верхние, решили дружно и подло объявить забастовку. Настя застонала и была поддержана Ленкой, которая начала нервничать. Надо было как-то вставать… Как – видно будет…
Настя, морщась и перебирая руками по краю кровати, кое-как подняла верхнюю часть туловища и спустила ноги на пол.
– Сейчас, лапочка моя… – прошептала она дочке. – Мама вчера сдурила немножко… Сейчас тебя накормлю…
Она по стеночке добралась до кухни, обвела взглядом вроде бы знакомое помещение. Сегодня ей было незнакомо всё на свете…
