Текст книги "Черная скрипочка"

Автор книги: Ульф Старк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Ульф Старк
Чёрная скрипочка

Моя сестрёнка Сара уже давно не вставала с кровати. Я просидел с ней весь день. Сначала мы складывали пазл, но она уронила его на пол. Потом мы просто сидели молча. Я не знал, что сказать.

Мы смотрели в окно. С неба падали большие белые снежинки. Белки, играя, носились по сосновым ветвям.

– Видишь? – спросила Сара.

– Да, – ответил я.

На самом деле я смотрел в сторону. Разглядывал узоры инея на запотевшем от нашего дыхания стекле.

– Мы с тобой тоже скоро будем играть, – сказала сестрёнка.

– Конечно, – ответил я.

– Вот только поправлюсь, – продолжала она. – Будем делать ангелов на снегу. Я тебя всего изваляю.

– Сейчас, как же! – ответил я, улыбнувшись изо всех сил.

До чего тяжело разговаривать с человеком, который по-настоящему болен. Так сложно подобрать нужные слова. А то и вовсе сморозишь какую-нибудь глупость или скажешь что-то не то.

– Может быть, притащить комиксы? – спросил я. – Я бы тебе почитал про того смешного солдатика.

Саре всегда нравились старые комиксы. Там такие добрые картинки.

– Давай, – согласилась она.

Но когда я вернулся, она уже спала.

В тот вечер ворон уселся на верхушке нашей ели.

Папа и мама уже попрощались с нами перед сном. Сара выпила свои таблетки. Папа немного задержался. Он потрогал её лоб, пока я надевал свою синюю пижаму.

– Выключи, пожалуйста, свет, – сказал он. – Если что, позови меня.

– Как это «если что»? – спросил я.

– Не знаю, – ответил папа и вышел из комнаты.

Мне не хотелось ложиться. Я сел на стул рядом с кроватью сестрёнки и стал слушать её дыхание. Она дышала совсем как обычно. Я прислушивался к тиканью часов на стене и знал, что сегодня необычная ночь.

Немного погодя на небе взошла луна и осветила лицо Сары. Щёки у неё были румяными, но не потому, что она была здоровой. Всё из-за температуры.

– Ты спишь? – прошептал я.

– Нет, – ответила Сара.

– Хочешь поболтать?

– У меня нет сил. Может быть, просто что-нибудь вспомним?

Тогда мы стали молча вспоминать, что с нами было.

Мы вспоминали, как весной пускали лодочки из древесной коры по лесному ручью. И как однажды вечером улизнули из дому на поле, чтобы посмотреть на летучих мышей, которые носились над нами, словно серые тени.

– Помнишь? – спросила она.

– Да, – сказал я.

Сколько же их там было!

Ещё мы вспоминали те дни, когда мы, лёжа на спине, качались в красной отцовской лодке и любовались на облака. Сара уже была больна, и сил у неё оставалось немного. Потом наступила осень, а дальше я и вспоминать не хочу.

Сара тихонько лежала, глядя в потолок так, будто по нему проплывает последнее облачко.

Я подошёл к окну и подышал на стекло. Затем написал на нём пальцем: «Нет».

Тогда я увидел, что на верхушке ели сидит ворон.

– Сыграй мне, пожалуйста, – прошептала Сара.

На часах было четверть первого. Кажется, я заснул, сидя на стуле. Сестрёнка дотронулась до меня своей горячей рукой.

– Пойду позову папу, – сказал я.

– Не надо, – попросила она. – Сыграй мне на скрипочке.

Тогда я снял со стены скрипку. Это был старинный инструмент, когда-то купленный папой в Германии. Он не играл на ней очень давно. Всё это время скрипка молча висела на стене в нашей комнате. Лишь изредка папа снимал её и бренькал струной.

– Берегите эту скрипку, – говорил он.

– Почему? Потому что она очень ценная?

– Ну, это зависит от того, кто на ней играет. И от того, кто слушает.

Я взял скрипочку в руки. Отверстия рядом со струнами напоминали буквы С, как в имени Сара или в слове «сестра». «„С“ как в „совсем скоро“», – подумал я, покачав головой. Я уже пробовал на ней сыграть, но всякий раз результат был ужасным.

– Ничего не получится, – сказал я. – Ты же знаешь, что я не умею играть.

– А вот и нет, умеешь, – возразила Сара.

– Тогда пеняй на себя.

Я прижал скрипочку к подбородку. В ту ночь мне не хотелось Саре ни в чём отказывать.

Раздались те же ужасные звуки, что и всегда.

Струны жалобно заскрипели, как только я дотронулся до них смычком. Затем скрипка сипло закашляла. Ну вот и всё, от таких звуков только мурашки по коже пошли.

– Хватит, сама видишь.

– Продолжай, – попросила Сара. – Просто закрой глаза и играй.

Зажмурившись, я наудачу прижал струны пальцами. И тогда скрипка зазвучала совсем по-другому. Звуки походили на шелест ветвей в еловом лесу, на взмахи птичьих крыльев.

Когда я снова раскрыл глаза, Сара уже спала.

Она лежала, свернувшись калачиком. Лоб её был покрыт потом, она тяжело дышала.

– Сара, – прошептал я.

– Дай ей поспать, – сказал чей-то голос.

В лунном свете возле окна стоял незнакомец. Нос его был острый, как клюв. На нём было длинное чёрное пальто с широкими рукавами, а на голове – чёрная беретка.

– Уходи! – заплакал я. – Пожалуйста, уходи!

Я сразу понял, кто этот господин.

Но в ответ он лишь покачал головой.

– Уговаривать бесполезно. Я должен сделать свою работу. Но сначала мне надо немного отдохнуть, что-то ноги устали.

Господин Смерть сел в ногах у сестрёнки.

Разувшись, он потёр свои холодные ступни.

Тогда я снова взялся за скрипочку – только бы не слышать его сиплых вздохов. Я едва касался струн, но с каждым взмахом смычка в комнате становилось всё тише.

Подняв глаза, я увидел, что мы находимся в саду. Кругом цвела белая сирень. На полянке лежал красный мяч, который Сара любила подбрасывать к солнцу. А на яблоне тихонько покачивались её качели.

Мелодия, раздававшаяся из скрипки, была такой грустной, что господину, сидевшему под берёзой в шезлонге, пришлось достать носовой платок.

– Прекрати, – взмолился он, вытирая свой острый нос. – Что это за тоскливая музыка?

Я взглянул на чёрные отверстия в скрипочке.

– Это Скорбь и Страдание, – ответил я. – Ты сам принёс их сюда.

– А можешь сыграть что-нибудь другое? – поинтересовался он. – Нет ли мелодии повеселее?

– Нет, – сказал я.

– Не желаю тебя больше слушать, – сказал господин Смерть. – У меня сердце болит от такой музыки.

И он потянул себя за костлявые пальцы так, что они затрещали.

И я вспомнил, как весело нам было когда-то.

Вспомнил, как летом мы бегали друг за другом по траве в солнечном свете. И смычок запиликал как оголтелый, моя рука еле за ним поспевала. Из скрипочки доносилось птичье чириканье, жужжание шмелей и пение сверчков.

– Иди сюда, соня, в салки будем играть! – кричала сестрёнка.

Она стояла посреди сада в своём жёлтом платьице.

Я побежал за ней, перепрыгивая кочки. Так мы и бегали, пока не запыхались, как щенки. Наконец я поймал её. Она ущипнула меня за руку, и мы стали кружиться, пока не повалились на землю.

Мы валялись и щекотали друг друга, пока не почувствовали, что сейчас задохнёмся от смеха.

– Хватит, не надо, прошу тебя! – прокаркал кто-то старческим голосом.

Это господин Смерть сидел рядом на камне. Он вытирал со лба пот своим и без того мокрым платком. Господин Смерть хохотал так, что все косточки его тщедушного тела стучали, как тысяча погремушек. Он почти задыхался от смеха, словно сам с нами бегал.

– Не могу больше, – выдохнул он. – Что это за мелодия?

– Это музыка радости, – сказал я. – Радости, которую ты хочешь забрать у нас.

Теперь я снова стоял в нашей комнате со скрипкой в руках. Сара, как и прежде, лежала в кровати. Она улыбалась во сне.

– Хватит, больше не надо, иначе я на части рассыплюсь. Если уж тебе так неймётся, сыграй что-нибудь серьёзное.

– Радость – это очень серьёзно, – возразил я, взглянув на бледный лоб Сары.

Я подумал о том, как сильно люблю её.

Когда я снова прижал скрипочку к подбородку, мелодия изменилась. Она стала спокойной и неторопливой, как волна, омывающая берег.

Так мы и сидели на морском побережье, Сара и я. Мы молча смотрели на лодки, скользившие мимо. Парусники и грузовые суда. Кругом роились комары, но мы не обращали на них никакого внимания. Вечернее солнце так славно поблёскивало на волнах. В воздухе так приятно пахло солёными водорослями, что я забыл про смычок и струны.

– Эй! – проскрипел господин Смерть. – Ты почему не играешь?

Он сидел немного поодаль, прислонившись к дереву. Беретку он повесил на сук и расстегнул пуговицы своего толстого чёрного пальто.

– А я и забыл, – ответил я.

– Давай, давай. Кстати, что это за песня такая?

– Это песня о любви к жизни.

– Продолжай. Никогда не слышал такой красивой мелодии.

Он откинул назад голову и прикрыл глаза.

Я играл всю ночь напролёт. Играл для Сары, которая спала, прижавшись щекой к подушке. И для себя. Иначе даже не знаю, что бы я делал всё это время.

Казалось, я сыграл обо всём, что есть на свете.

Я сыграл луну, которая поблёкла за окном, сыграл бой часов, облака, которые бегут по небу, и все сны, которые видели люди и звери.

Всякий раз, когда я уставал играть, господин Смерть просыпался.

– Пожалуйста, продолжай, – просил он. – Ещё немного.

Приближалось утро. Первые лучи зимнего солнца пробирались в комнату. Господин Смерть спал, подложив под голову пальто вместо подушки. Морщины на его лбу разгладились, он больше не был таким болезненным, бледным и жёлтым, как раньше.

Когда я отложил скрипку в сторону, он открыл глаза и спросонок поморщился, глядя на утренний свет.

– Это ещё что такое? – спросил он. – Откуда этот свет?

– Да это же солнце, – сказал я.

– Силы небесные, – спохватился он. – Мне пора бежать!

Он набросил на плечи пальто, нахлобучил свою беретку и в последний раз посмотрел на Сару. Затем, быстро погладив её по щеке, поспешил к окну.

– Башмаки не забудь, – сказал я.

– Спасибо! – поблагодарил господин Смерть и исчез.

Когда Сара проснулась, я так и сидел, обняв чёрную скрипочку. Сара села в кровати и улыбнулась.

– Ты что, вообще не ложился?

– Ага.

– Хорошо. Мне приснился такой странный сон.

– Мне тоже. А как ты себя чувствуешь?

– Отлично. Сегодня я встану с кровати.

– Можешь в снегу меня извалять.

Вот только повешу на место скрипочку. Мы с сестрёнкой стояли у окна и смотрели на снег. И на чёрного ворона, который летел восвояси над вершинами елей.