Текст книги "Только кровью"

Автор книги: Уильям Кори Дитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

* * *

Харко подождал, когда откроется бронированная дверь, ощутил порыв холодного воздуха и вышел наружу, где свирепствовала метель. Снежинки впивались в лицо, холод рвался к телу, а часовой застыл по стойке «смирно».

На посадочной площадке суетились люди. Горели прожектора, механики возились со своим оборудованием. Оранжево-красные лучи осветили посадочную площадку – челнок плавно опустился на землю. Двигатели смолкли.

Харко стоял, заложив руки за спину. Два оранжевых робота начали устанавливать трап. Наступил странный, почти невероятный момент.

Начав карьеру курсантом, последовательно пройдя офицерские чины, он представлял себе, что может его ждать на пике карьеры. Харко мечтал о славе, даже в кошмарах опасаясь возможных поражений. Но ни в одном самом страшном сне не было такого жуткого ощущения позора и бессмысленности потерь, которое определяло его нынешнее положение.

Поразительно, что после стольких лет и стольких опасностей именно сокурсник будет принимать его капитуляцию. И не просто сокурсник, а тот, над кем Харко всегда чувствовал превосходство.

Нет, решил Харко, дело вовсе не в смешанном происхождении, а во врожденном отсутствии уверенности в себе. Он заметил это, когда они оба были капитанами в команде гребцов, а потом на Дранге. И все же именно Були одержал победу в сражении за Джибути, Були выбрал правильный курс, и Були прибыл, чтобы его арестовать. Причем лично. Для такого поступка требовалось мужество.

Роботы установили трап, люк скользнул в сторону, и в проеме появился Були. Он заметно постарел после их последней встречи, но ведь на свете ничто не остается неизменным. А вот то, как он стоял, с абсолютно прямой спиной – именно так собирался держаться Харко в самый важный день своей жизни, – произвело на Харко впечатление.

Були смотрел на снег и размышлял о том, не будет ли снег последним, что он увидит. И все же он обязан предпринять эту попытку. Легион не должен сражаться между собой. Разделяет ли Харко его тревогу? Станет ли его слушать? Проверить можно только одним способом.

Громко топая по трапу, Були спустился вниз.

Внизу полковника встретил старший сержант Кори Дженкинс. Сержант представился и повел гостя по пандусу. Они поднялись по короткой лестнице. Отсюда до входной двери было рукой подать.

Були ожидал, что Харко встретит его именно здесь, однако он ошибся. Их ждал маленький автомобильчик. Дженкинс жестом предложил полковнику сесть рядом с водителем. Вскоре автомобиль выехал на плац, недавно расчерченный желтыми линиями.

Они проезжали мимо длинных шеренг кводов, Десантников II, Десантников III и многих сотен солдат с биотелами, стоящих по команде «вольно».

Похоже, Харко что-то хочет ему сказать... Что его войска готовы к бою? Что они никогда не сдадутся?

В одном Були не сомневался: да, легионеры мятежники, но они стоят так, что усомниться в их боевом духе невозможно.

Дженкинс свернул направо и остановился перед небольшой трибуной, построенной, судя по всему, совсем недавно.

Були посмотрел на сержанта, у которого было печальное лицо, и поднялся по деревянным ступенькам. Именно здесь Харко решил встретить полковника. Именно здесь, где его мощь особенно заметна и требование о капитуляции будет выглядеть абсурдным.

Но когда он поднялся на платформу, там никого не оказалось. Ни Харко, ни его заместителя, вообще никого. Були прищурился – яркий свет прожекторов слепил. Он чувствовал на себе взгляды десяти тысяч глаз и не знал, что делать дальше.

В следующее мгновение над головой Були возникло голографическое изображение. Он повернулся и увидел Харко в сопровождении всех командиров отрядов, выстроившихся внизу.

Старший сержант Дженкинс скомандовал:

– Смирно!

Тысячи легионеров – и полковник Були вместе с ними – встали по стойке «смирно».

Голос Харко разнесся под сводами огромной пещеры:

– Вольно. Мы собрались здесь, чтобы приветствовать нового командира, полковника Уильяма Були.

Послышался чей-то вздох, и старший сержант Вард рявкнул в микрофон:

– Команда «вольно»! Никаких разговоров! Капрал, запишите фамилию провинившегося!

На кого рассердился сержант, было непонятно, но это не имело значения. Дисциплина – вот что важно.

Харко продолжал, и, пока он говорил, Були понял, что речь записана на пленку заранее.

– Некоторые из вас рассержены: сначала вас предало общество, потом Независимое правительство, и вот теперь ваш командир. Дело не в том, что я сомневаюсь в победе или в достоинстве наших солдат... Просто мы ошиблись. Если Легион – наша родина, в ней должна царить справедливость, основанная на законе и направленная не только на элементарное выживание.

Харко помолчал, он хотел, чтобы его слова дошли до всех.

– Ваш новый командир хорошо все это понимает. Его дед служил Легиону, его родители служили Легиону, и он служит Легиону. Более того, он воин, который верен своему слову и заботится о своих солдатах.

Некоторые из нас, в том числе я сам, нарушали закон ради процветания Легиона – так нам казалось. Нас будет судить трибунал. Мы понесем заслуженное наказание.

Я молюсь за всех остальных, за огромное большинство, и надеюсь, что вам разрешат и дальше служить в Легионе. И если кто-то в состоянии вести вас за собой, то это полковник Билл Були.

Мне осталось выполнить последнюю миссию, после чего я вернусь. Тогда все будет кончено.

Изображение Харко исчезло. Були посмотрел на войска, свои войска, и заговорил, тщательно подбирая слова:

– Начинается битва за Землю. Части Третьего пехотного полка генерала Каттаби и Второго авиационного полка должны приземлиться в течение следующих шестнадцати часов. Половина Тринадцатого батальона вылетела из Африки, Третья десантная бригада тоже в пути.

Сейчас никто не может обещать вам полной амнистии, но мы с генералом Каттаби будем бороться за каждого, кто этого заслужит. Итак, какое вы принимаете решение? Будете сидеть на задницах, и ждать или займетесь делом?

Наступила долгая тишина, а потом послышался голос из дальних рядов:

– Камерон!

И снова пауза, а потом тысячи глоток выкрикнули одно слово, которое пронеслось по пещере и по всему миру:

– КАМЕРОН! Були улыбнулся.

Школьники маршировали уже второй день. Теперь, растянувшись на пять миль, они шли колонной по два. Те, кто выжил, находились на последней стадии измождения. Подростки несли на спинах самых маленьких, почти не реагируя на безжалостных роботов.

Мэтью Пардо ехал в кузове закрытой машины. Пуленепробиваемые стекла были поляризованы, и Пардо сидел в темноте. Он совершенно оцепенел. Частично от огромного количества употребленного алкоголя, а частично из-за того, с какой скоростью все изменилось.

Сначала пришло сообщение, что его мать и ее сообщники арестованы. Затем, пока он пытался переварить эту новость, из гиперпространства вышло четыре транспортных судна с легионерами, верными законному правительству. Конечно, их недостаточно, чтобы взять под контроль всю Землю... но теперь исход схватки вызывал сомнения.

Каттаби потребовал от Пардо полной капитуляции через четыре часа после того, как начались пожары, разгром полицейских участков и беспорядки.

Первым делом бывший легионер хотел попросить совета у Харко, но он лишился такой возможности, и приходилось рассчитывать только на себя. Он стремился захватить единоличный контроль в свои руки – а получив его, не знал, что делать. Правда заключалась в том, что в действительности „ Пардо предпочитал выполнять чужие приказы... Сейчас все ждали от него каких-то действий, а он не имел ни малейшего понятия о том, как ему следует поступить.

Идущая впереди девочка-подросток покачнулась и упала прямо под колеса машины. Водитель не успел среагировать, колеса со стуком перевалили через тело. Содержимое стакана выплеснулось на брюки Пардо, и он выругался.

Майло Чен-Чу вышла из лифта и направилась к своему кабинету, одному из множества, разбросанных по всему миру. Впрочем, он принадлежал ей до так называемой революции, Независимого всемирного правительства и корпорации «Ноам». Теперь она вернулась, и пришло время навести порядок. На табличке значилось «Корпорация „Ноам“. Пора вернуть на место прежнюю – „Предприятия Чен-Чу“.

За U-образным столом сидел андроид. Майло его никогда раньше не видела. Отвратительно! Клиентов должны встречать люди, настоящие люди, сколько бы это ни стоило.

Машина улыбнулась:

– Здравствуйте. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Майло вежливо кивнула:

– У меня назначена встреча с гражданином Кваном.

Секретарь нахмурился:

– Сожалею. Произошла какая-то ошибка. Вице-президента Квана сейчас нет в офисе, и я жду его только завтра.

Майло прислушалась к голосу, звучавшему в ее сознании, и посмотрела на часы.

– Он будет здесь не позже чем через десять минут. Я подожду.

Андроид открыл рот, потом закрыл и. вызвал по внутренней связи охрану.

Майло приятно улыбнулась ему и села так, чтобы видеть лифт. Именно против этой части плана возражали Були, Каттаби и Тиспин. Особенно Були, который пытался ее отговорить.

Майло мрачно улыбнулась. Мужчины!.. Кто их поймет? Кажется, они витают где-то ужасно далеко и совсем тебя не замечают, а потом, когда ты уже ничего от них не ждешь, вдруг становятся такими заботливыми.

Сам Були собирался без приглашения отправиться к Харко, где его, вполне вероятно, убьют. А она должна ждать, пока опасность минует. Почему? Потому что бизнес вторичен – из чего следует, как мало понимает Були. Именно деньги заставляют мир двигаться вперед, и если предположить, что лоялисты победят, то они найдут экономику в критической ситуации. Без торговли нет рабочих мест, без рабочих мест нет налогов, а без налогов не может существовать никакое правительство. Нельзя решать столь важные проблемы, сидя у себя в спальне.

Двери лифта открылись, и Майло увидела двух охранников в бордовых пиджаках, серых брюках и туфлях на толстой подошве, на нагрудных карманах пиджаков красовался знак корпорации «Ноам». Тот, что был повыше, подошел к секретарю, выслушал его и повернулся к Майло.

Проклятие! Могли бы и задержаться немного!.. Майло открыла чемоданчик, положила руку на пистолет и молча ждала, глядя на подходящих охранников.

У того, что был пониже ростом, с расплющенным носом боксера, на груди висела табличка с именем «Линдер». Он оскалился, не спуская глаз с чемоданчика:

– Прошу прощения, мадам, но вам придется уйти. Позвоните секретарю мистера Квана чуть позже и договоритесь о встрече в другой день.

Вновь подъехал лифт. Кван вышел в вестибюль и осмотрелся по сторонам. Он двигался рывками, а его голос звучал немного неестественно:

– Мисс Чен-Чу! Вы уже здесь. Извините, что заставил вас ждать. Давайте пройдем в мой кабинет.

Андроид и охранники с удивлением наблюдали за тем, как ладонь Квана легла на замок, дверь из розового дерева открылась, Кван вежливо подождал, когда Майло войдет в свой собственный офис. Все ее личные вещи исчезли, однако мебель осталась прежней. У стены стоял круглый письменный стол, за которым она любила работать, и огромный аквариум, совершенно пустой и сухой.

Майло опустила чемоданчик на пол. Старые враги повернулись друг к другу лицом.

Кван собрался с силами и, преодолев барьер чуждого присутствия, сумел с трудом проговорить:

– Инопланетный разум, не так ли? Тот, что обладает, ментальной силой.

Майло кивнула:

– Да. Сола предложила мне свою помощь, и я ее приняла.

Кван почувствовал, что располагает некоторой свободой, и попытался закрепить успех.

– Так чего вы хотите?

На лице Майло появилась решимость.

– Я хочу получить финансовые отчеты, относящиеся к деятельности корпорации «Ноам» и «Предприятий Чен-Чу»... причем немедленно.

Кван отчаянно рванулся, и на сей раз ему удалось освободиться от могучего сознания Солы, находившейся на другом конце Земли. Сола попыталась войти в контакт с Майло, чтобы ее предупредить, но не успела.

Кван бросился на Майло и швырнул ее в огромное, от пола до потолка, окно. Голова девушки ударила в стекло.

Летуна кидало из стороны в сторону, зенитки не жалели снарядов. Проиграв сражение за небо, враг все еще располагал наземной артиллерией, и, похоже, вся она сейчас обстреливала воздушное пространство. Некоторым утешением служило то, что Тиспин решила лично возглавить миссию по подавлению огня и действовала весьма решительно.

Генерал Мортимер Каттаби пожалел, что через переборки летуна ничего не видно, посмотрел на часы и нажал на кнопку. В воздухе тут же возникло около полудюжины миниатюрных изображений. Часть офицеров сражалась с Каттаби на Альгероне, кое-кого он взял из Тринадцатого батальона. Майор Винтерс, капитан Неутомимый Бегун, капитан Хокинс, капитан Вердин, капитан Ни, первый лейтенант Дадли...

Все офицеры и приблизительно пятьсот легионеров направлялись на базу ополчения возле Индиан-Спрингс в Неваде. Силы Свободы не могли атаковать населенные пункты, не причинив дополнительных разрушений, вот почему мятежники сосредоточили свои силы именно в городах.

Каттаби намеревался захватить Промышленный Комплекс корпорации «Ноам», где находился главный арсенал ополчения. Часть фабрик, складов, лабораторий, арсеналов и хранилищ горючего находилась там еще до мятежа, некоторые были построены специально, другие еще только возводились. Поскольку корпорация «Ноам» не имела конкурентов, работы по снабжению армии Мэтью Пардо всем необходимым, от кинжалов до ракет, велись двадцать четыре часа в сутки.

Если уничтожить Комплекс в Неваде и пять других, разбросанных по всему миру, ополчение будет вынуждено капитулировать. Конечно, в корпорации «Ноам» об этом прекрасно знают, и фабрики окружены мощными укреплениями, а враг полон решимости не пропустить войска Каттаби. Во всяком случае, так казалось генералу. Он выключил голографические изображения, заставил себя не обращать внимание на то, что летуна постоянно бросает из стороны в сторону, и сосредоточился на выводах, которые сделали компьютеры.

Комплекс охраняют роботы с ручными ракетными установками шестимильного радиуса действия. Кроме того, на вооружении у противника имеются зенитные установки с шестиствольными пулеметами Гейтлинга, способные выпускать по три тысячи пуль в минуту. Для уничтожения целей на средней дистанции ополчение использует мобильные станции с мощными радарами и сверхточными ракетами типа «земля – воздух». Довольно мрачные перспективы...

Как ни странно, самолет повредил вовсе не снаряд или ракета, а обломки другого летуна. Большой кусок металла затянуло в воздухозаборное устройство, лопасти разрубили его на части, которые и попали в компрессор. Двигатели почти мгновенно начали сбоить. Гойя почувствовал что-то вроде боли, потерял около пятидесяти процентов тяги и стал искать место для вынужденной посадки. Земля стремительно приближалась.

Гойе очень хотелось выбросить весь груз, но киборги никогда не предают других киборгов. К тому же на борту находился генерал Каттаби и солдаты с биотелами. Нет, простых решений не существует, значит, придется выбирать из трудных.

Гойя заскрипел зубами, которых у него уже давно не было, и выжал все, что оставалось, из последнего работающего двигателя, выбрав единственно возможное место для аварийной посадки – в самом центре вражеского комплекса. Мимо пронеслась башня, трассирующая очередь едва не задела нос летуна, земля приближалась. Гойя едва успел прокричать:

– Пять секунд до посадки!

И рухнул на землю.

Его протащило пятьсот ярдов брюхом по земле, потом летун врезался в здание, и машина застыла на месте.

Квод, киборг по имени Обучи, понимала, что дело дрянь. Вместо того чтобы приземлиться в миле от Комплекса, Гойя посадил их в самом центре вражеской территории! Пришло время действовать, причем быстро.

Обучи попыталась открыть зажимы, фиксировавшие ее тело у корпуса самолета, но обнаружила, что их заклинило. Никаких проблем – на этот случай предусмотрены специальные заряды. Она «набрала» код, взорвала все четыре заряда и «почувствовала», как бронированный корпус самолета задрожал от попадания снарядов двадцатимиллиметрового орудия. Один из них угодил в прямо в мозг Гойи.

Обучи ощутила приступ ярости, выпрямила ноги и окончательно освободилась от корпуса самолета. Одной ракеты вполне хватило бы, но киборг всадила в зенитную платформу сразу две. После взрывов во все стороны полетела шрапнель, которая причинила немалый урон соседним зданиям, а заодно уничтожила и топливный насос. Раздался громкий хлопок, в небо взметнулся столб огня.

Каттаби, сидевшего вместе с солдатами в грузовом отсеке Обучи, швыряло из стороны в сторону. Если бы не привязные ремни, он разбил бы голову в первую же минуту. Глаза всех людей в отсеке были прикованы к мониторам. Они видели, как взорвалась зенитная установка. Файкс, который вызвался руководить телохранителями генерала, заговорил первым:

– Проклятие! Мы сели прямо среди ублюдков!

– Вот и я говорю, – проворчал Каттаби, а затем, повернувшись к остальным парням, сказал: – Проверьте оружие и будьте готовы прикрыть квода.

Майор Винтерс находилась западнее на две мили, она стояла возле передвижного командного пункта и размышляла о том, где может находиться ее командир, когда услышала в наушниках его голос:

– Молот-Один вызывает Молот-Два. Прием. Винтерс воспрянула духом.

– Молот-Два... слушаю. Прием.

Каттаби наблюдал за происходящим снаружи – Обучи повернулась направо и открыла огонь. Робот с пусковой установкой уже зарядил очередную ракету, когда меткий выстрел Обучи разнес его на мелкие кусочки. Генерал поморщился.

– К сожалению, нас постигла неудача, Второй... мы будем очень заняты в ближайшие двадцать минут. Батальон твой.

Винтерс нахмурилась, бросила взгляд на монитор на спине робота и отыскала иконку Каттаби – посреди вражеского Комплекса. Черт побери. Пройдут часы, прежде чем они до него доберутся. Он это прекрасно понимал... и она тоже. Винтерс провела языком по потрескавшимся губам.

– Есть, Молот-Один. Следите за Шестым. Конец связи.

Каттаби немного подождал, почувствовал, как содрогнулась Обучи, когда в нее попало два снаряда, и обернулся к своим людям:

– Приготовиться к выходу!

Обучи оторвало ногу, и она упала. Каттаби отстегнул ремни, встал и нажал кнопку экстренного открывания люка. Крышка отползла в сторону.

Файкс жестом приказал взводу выходить.

– Чего, черт вас возьми, вы ждете? Вонючего приглашения?

Сержант выскочил на пандус первым. Свернул направо, побежал вперед и забрался по стальному боку киборга. Сапоги нашли специальные скобы, руки уверенно легли на ручки, сталь была теплой.

Взвод ополченцев в зеленой форме покинул укрытие и побежал в сторону квода. Каттаби упал, скатился по пандусу, но когда он поднялся на ноги, его автомат уже стрелял. Один из легионеров закричал, двое ополченцев повалились на землю.

Файкс забрался наверх, почувствовал, как зашевелилась Обучи, и услышал ее голос:

– Пулемет Гейтлинга в порядке! Опустите головы!

Взвыли сервомеханизмы, шестиствольный пулемет повернулся в направлении приближающихся солдат противника и открыл огонь. Ополченцев отбросило назад, многих разорвало на куски. Укрытие вместе с грузовиком взлетело на воздух, пули со звоном барабанили о гранит. Потом наступила тишина.

Оглушенный взрывами, Файкс схватился за Т-образную рукоять ящика, в котором находился мозг Обучи, и соскочил на землю. Каттаби уже его ждал.

– Отличная работа, старший сержант. А теперь пора уносить отсюда ноги, к чертям собачьим.

Генерал повернулся, увидел в сотне футов к северу ворота и показал на них своему отряду.

– Да здравствует Легион!

Они успели пробежать половину открытого пространства, когда из-за угла здания выскочил бронированный автомобиль, почти сразу же открывший по ним огонь. Генерал Мортимер Каттаби, старший сержант Реймонд Файкс и полдюжины легионеров погибли практически одновременно.

Одно из тел упало на коробку с мозгом сержанта Кэролайн Обучи, и четыре часа спустя, когда комплекс был захвачен, ее удалось спасти.

Майло ударилась головой о стекло, ее оглушила боль, пальцы врага сошлись у нее на горле. Перед глазами возникло искаженное лицо Квана, она почувствовала аромат его дорогого одеколона. Пистолет! Нужно добраться до пистолета!

Майло резко выбросила вперед колено и поняла, что не промахнулась – Кван охнул и ослабил хватку. Майло вырвалась и бросилась к своему чемоданчику. Он остался у противоположной стены, рядом с аквариумом – с тем же успехом чемоданчик мог бы находиться по другую сторону океана.

Кван выпрямился, заметил чемоданчик и сообразил, что в нем лежит. Майло была всего в четырех футах от желанной цели, когда Кван схватил ее за плечи.

Именно в этот момент Сола вновь установила частичный контроль над разумом Квана и сжала его изо всех сил.

Предприниматель закричал, схватился за голову и сделал шаг назад. Сола почувствовала, что вновь теряет контроль, послала предупреждение Майло и попыталась еще раз остановить Квана.

Майло «услышала» голос Солы и засунула руку в чемоданчик, нащупывая пистолет.

Кван прыгнул ей на спину, Майло упала, и он ощутил триумф. Она снова в его власти! Эта сука теперь за все заплатит!

Пистолет упал на пол, Майло схватила его и попыталась повернуться. Кван оседлал ее и потянулся к руке с пистолетом, но Сола ему помешала.

Пока Кван боролся с инопланетным существом за контроль над собственным телом, Майло сумела перекатиться на спину. Она вспомнила, как он ухмылялся, глядя на поднимающуюся в ее камере воду, и нажала на курок.

Выстрел прозвучал неожиданно громко, и на лице Квана появилось удивление. Первая пуля попала ему в грудь, вторая пробила горло, третья снесла полголовы. Он упал на спину.

Сола почувствовала, как вокруг нее смыкается мрак, и разорвала контакт. Ей ужасно хотелось бежать, спрятаться, но она заставила себя остаться.

Майло поднялась на колени, дважды выстрелила в сторону двери и услышала, как пули расплющиваются о бронированную поверхность. Она с трудом встала, перешагнула через тело Квана и закрыла дверь на замок. Скоро здесь будут люди из сопротивления – во всяком случае, таков план, – а ей еще многое нужно сделать.

В дверь замолотили, но Майло уже сидела за компьютером и вводила коды, которые Сола успела извлечь из умирающего мозга Квана.

Пролетая вдоль ведущего на запад шоссе, самолет отбрасывал на землю крестообразную тень. На его борту находилось двое: пилот-киборг и смертельно уставший полковник Леон Харко. Прошло уже три дня с тех пор, как он в последний раз по-настоящему спал, и его мысли напоминали тягучий сироп.

Оглядываясь назад, он пытался понять, когда совершил первую ошибку. Проблема заключалась в том, что полковник никак не мог установить этот момент, из чего следовало, что падение началось с самого начала. Или что сейчас он не способен ясно мыслить.

Легионер прислонился затылком к спинке кресла и закрыл глаза.

Колонна напоминала длинную разноцветную гусеницу, которая ползла по шоссе в горы, притормаживая на поворотах и увеличивая скорость на прямых участках дороги. Потрескивали электрошокеры, в воздухе висел запах паленых волос, дети тихонько вздыхали. Никто не плакал и не кричал, над колонной проносился лишь тихий стон, напоминающий плач ветра.

Детей стало меньше, и силы сопротивления начали их окружать, но Пардо все еще находился на свободе. Ну, вроде как на свободе, поскольку его не сумели взять под стражу. Впрочем, у Пардо оставалось не слишком много вариантов... во всяком случае, хороших. Вот почему он продолжал ехать в своей машине.

Сделка? Конечно, если лоялисты на нее пойдут. Однако пока ему никто ничего не предлагал, он слышал в свой адрес одни только угрозы.

Сдаться? Эта мысль приходила ему в голову дюжину раз. И что потом? Он еще не отбыл свой первый тюремный срок, а его ждут долгие годы нового, если ему вообще сохранят жизнь.

Самоубийство? Да, если бы у него хватило мужества. Увы, Пардо прекрасно знал, что он на такое не способен.

Что же остается? Бегство. Бросить машину – пусть силы сопротивления сопровождают ее на восток, – а самому спрятаться где-нибудь возле шоссе. Но как? Каждый его шаг фиксируется врагом, не говоря уже о гражданских лицах, неотступно следящих за колонной.

Нужна диверсия, необходимо отвлечь внимание от машины, и тогда он получит возможность спастись. Может быть, прикончить группу детей? В передней части колонны? Да! Это должно сработать.

Пардо встал. Ему не терпелось привести свой план в исполнение. Загудели сервомеханизмы, открывающие крышу, и Пардо высунулся наружу.

Воздух был теплым, свежий ветерок приятно обдувал лицо. Дети, опустив головы, медленно брели вперед. Старшие шли молча, а маленькие – те, кто сумел выжить, – тихонько скулили.

Пардо посмотрел вперед, подыскивая подходящую возможность. Легион многому его научил, когда речь шла об обманных маневрах и искусстве маскировки.

С востока приближался флайер. Силы сопротивления? Или спасательная команда, которую он уже перестал ждать?

Сердце отчаянно колотилось в груди Пардо, он не знал, на что решиться, и молча наблюдал за флайером.

Дальше все произошло мгновенно. Флайер резко, словно атакующий коршун, снизился, ухватил мощными зажимами машину и легко поднял ее над дорогой. Двигатель взревел, когда колеса потеряли контакт с шоссе.

Пардо вытащил оружие, сообразил, что это бессмысленно, и убрал пистолет. Его сумели поймать. Оставалось выяснить кто?

Между тем на земле колонна остановилась. Головы поворачивались к взмывшему в небо флайеру, началась паника.

Ополчение не понимало, что произошло. То ли их командир сбежал, то ли его похитили. После недолгих колебаний солдаты торопливо зашагали на восток.

Никто не отменил приказа роботам, поэтому колонна детей продолжала свой марш, но с ними вопрос будет решен быстро – как только на сцене появятся люди из отряда сопротивления.

Пардо не терпелось выяснить, какая его ждет судьба, и он принялся торопливо нажимать на кнопки передатчика. В этот момент в пассажирский отсек вошел водитель грузовика, собрался что-то сказать... и тут же получил две пули в грудь.

Пардо засунул пистолет обратно в кобуру, выбрал одну из самых распространенных частот и включил микрофон. – Кто вы такие, черт возьми? И чего хотите?

Последовал спокойный и лаконичный ответ:

– Леон Харко.

Пардо прикусил губу. У Харко нет оснований ему помогать, но кто знает? Он болван и идеалист, способный на все что угодно. Пожалуй, стоит подойти к ситуации позитивно.

– Харко! Благодарение Богу. Куда мы направляемся?

– В Лос-Анджелес, – спокойно ответил Харко, выглядывая в иллюминатор. – Там мы сдадимся.

– Сдадимся? – удивленно переспросил Пардо. – С какой стати? У меня есть корабль, маленький, но быстрый. Мы можем прорваться, сбежать на край галактики и жить там, как короли. У меня много друзей, начнем все снова. Что ты на это скажешь?

– Я скажу – нет, – лаконично ответил Харко. – Существуют правила. Мы их нарушили. И должны заплатить. Все очень просто.

– Нет! – закричал Пардо. – Я не хочу!

– В самом деле? – поинтересовался Харко. – Никуда ты не денешься. А сейчас заткнись. Я устал.

Следующие десять минут, пока флайер летел навстречу солнцу, показались Пардо вечностью. В его мозгу рождались и умирали дюжины самых фантастических планов.

Потом что-то изменилось. Флайер замедлил полет, повернул и завис на одном месте. Готовится совершить посадку? Пардо выглянул из окна машины, нахмурился, открыл люк и принялся наблюдать сверху. Он знал, где они оказались: в пяти тысячах футов над Императорским Колизеем. То самое место, где были убиты восемьдесят пять человек.

Что-то щелкнуло в мозгу несостоявшегося диктатора, и он понял, что намерен сделать Харко. Мэтью Пардо пронзительно завопил.

Зажимы открылись. Машина понеслась к земле. Харко даже не стал смотреть вниз. Он включил интерком.

– Доставь меня в Академию... или к тому, что от нее осталось. Я сдамся.

Киборг повиновался, и флайер полетел дальше.

Между тем на земле, к центру огромного поля вперевалку зашагал робот. Что-то упало с неба и осталось лежать на траве. Нужно навести порядок.

Самолет Чен-Чу покинул Женеву – город, находившийся в стране, которая когда-то называлась Швейцария, – повернул на юго-восток и полетел к Средиземному морю.

Майло была единственным пассажиром и наслаждалась одиночеством.

Первые два часа полета она работала, проверяя ключевые параметры состояния дел в корпорации. Затем, когда голубизну небес затянуло мраком, ее мысли приняли совсем другое направление. Ровно шестьдесят два дня прошло с тех пор, как пало так называемое Независимое всемирное правительство. Все изменилось к лучшему, хотя до идеала еще далеко.

После того как Патриция Пардо покинула Землю, а ее сын был благополучно похоронен, правительство мятежников лишилось своих лидеров. Более того, после капитуляции полковника Харко и развала ополчения не осталось реальной силы, на которую оно могло бы опереться.

Теперь, когда ее дядя назначен временным губернатором, а дисциплина среди войск восстановлена, жизнь постепенно входит в нормальную колею. Да, еще многое нужно сделать, в том числе провести расследование военных преступлений. Несомненно, огромное внимание общественности привлечет суд над полковником Харко, Эли Ноамом и дюжиной других мятежников. Жителям Земли предстоит узнать много неприятных вещей, но планета переживала и не такие катаклизмы.

Экономика стабилизировалась, возобновилась торговля, начался процесс восстановления компании «Предприятия Чен-Чу».

Похоже, сейчас самое подходящее время для заслуженного отпуска. Вот только Майло сомневалась, правильно ли поступает, неожиданно решив отправиться в Африку, к полковнику Були.

Как и сама Майло, полковник поначалу был очень занят, поскольку ему пришлось заменить Каттаби, а также позаботиться о том, чтобы большая часть сил полковника Харко вернулась в Легион.

Они часто разговаривали по внешней связи – иногда беседы получались неловкими, часто наступали паузы. Проблема состояла в том, что они совсем плохо знали друг друга.

Однако Були оказывал Майло самые разные знаки внимания, трижды прилетал, чтобы с ней повидаться, посылал цветы во все ее офисы, а однажды, когда она направилась в один из районов Европы, где все еще было неспокойно, приставил к ней отряд боевиков наа.

Хотя все шло неплохо, Майло продолжала нервничать. Что, если дело в волшебстве Рио? Что, если они не смогут быть вместе? Что, если он храпит?

– Ты же иногда храпишь, так почему нельзя ему? – спросил голос, и Майло почувствовала, как ее охватывает радость.

– Сола! Как ты?

– Теперь, когда я могу отправиться домой, лучше, – ответила сай’линт. – Земля опасное место.