Текст книги "Глаз павлина"

Автор книги: Уильям Гордон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Да, но зачем он похитил Афризию накануне свадьбы? – почесал голову Конан.

– Вероятно, для него не секрет, что он не пользуется любовью горожан,– высказал предположение Джилзан.– И наоборот, жители Кироса обожают Афризию. Более того, Афризия, по слухам, даже видеть не может Зебуба. Скорее всего, он задумал околдовать принцессу. А потом он ее якобы спасет и тем самым добьется уважения в Киросе. Кроме того,– продолжил хорошо разбирающийся в политике купец,– Зебуб намеревается принять от стареющего Фараха власть и потихоньку назначить на все посты своих единоверцев. Если адептам Золотого Павлина удастся без шума захватить власть в таком мощном государстве, как Кирос, то они на пиках нашей армии понесут свою кошмарную веру всем народам Шема, насаждая ее огнем и мечом…

– Этому не бывать! – рявкнул Конан.– Я этого урода разорву на мелкие части, и мне плевать на его замыслы!.. Отлично, теперь я знаю, где находятся девушки,– Киммериец уже обдумывал, как напасть на посольство Гхазы.– Джилзан, мне понадобится твоя помощь. Ты сможешь раздобыть нам торговые пропуска в посольство?

– Даже лучше, Конан! Как раз сегодня вечером я привожу груз зерна и редких вин на посольский склад. Так вот, среди прочих товаров будут три огромные емкости с оливковым маслом. Думаю, что даже ты, Конан, поместишься в такой бочке.

– Хорошо, Джилзан, с этим решено. Ты говорил, что готов помочь мне людьми?

– Да. Отряд моих личных воинов к твоим услугам, киммериец.

– Подведи их скрытно к стене сада, что окружает посольство, и пусть они ждут моего сигнала. Мы постараемся спасти девушек без шума, но может статься и так, что нам потребуется помощь. Дальше. Насколько надежно охраняется обитель колдунов? – обратился Конан к купцу

– Я могу ответить на этот вопрос,– вмешался Тумелар.– Вполне надежно. Я как-то пытался туда пробраться, но меня чуть не разорвали на части зингарские псы-убийцы, которых после заката выпускают в сад. Кроме того, день и ночь и у наружных ворот, и у внутренних дверей здания несут стражу караулы зуагирских и кушитских наемников. Несмотря на все мои старания, мне не удалось миновать даже наружную стражу…

Конан вопросительно посмотрел на Джилзана, но купец только развел руками:

– Я не знаю тех, кому довелось побывать внутри. Зебуб объясняет такую скрытность особенностями национальных гхазских обычаев, которые запрещают пускать посторонних в жилые помещения. Даже посольские приемы Зебуб проводит в специально снятых залах в самом Киросе. А все торговые сделки заключают в здании торгового представительства, что стоит в сотне локтей от здания посольства. Кстати, там же находятся и склады.

– Что же, решено,– подвел итоги Конан.– Мы с Ишмаэлем и Тумеларом в бочках дожидаемся на складе ночи, а потом пробираемся в посольство и спасаем девушек. Джилзан в это время со своим отрядом стоит под стенами. Мы постараемся действовать по возможности тихо, но если будет нужда, то заодно перебьем и колдунов. Если ты,– киммериец повернулся к купцу,– услышишь крики и шум битвы, вели своим людям лезть через стены и пробиваться нам на помощь.

* * *

Конан вылез из бочки, когда, по его мнению, стояла уже глубокая ночь. Чуть позже к нему присоединились Ишмаэль с Тумеларом. В узкие зарешеченные оконца светила полная луна, бросая яркие белые полосы на мощенный керамической плиткой пол. Стараясь двигаться как можно тише, троица обследовала помещение склада.

– Здесь только одна дверь, и она заперта на замок снаружи,– доложил Конану Тумелар.

– Что же, придется ее ломать,– скривился киммериец.– Кром беспощадный, сюда сбежится вся стража! Ну, коли так, будем пробиваться с боем…

– Подожди,– остановил киммерийца Ишмаэль.– А ну, подсадите меня,– велел он спутникам.

Те, слегка озадаченные, выполнили просьбу парнишки. Он высоко подпрыгнул на могучих плечах киммерийца и, уцепившись за край вентиляционного отверстия, подтянулся. В эту дыру, казалось, могла пролезть лишь кошка, но Ишмаэль, извернувшись совершенно невероятным образом, на глазах у изумленных приятелей ввинтился в узкий лаз.

Из темноты над головой мужчин послышались сдавленные проклятия, сопение и шуршание, и вот уже они услышали, как Ишмаэль мягко приземлился на ноги снаружи. Потом послышались возня и позвякивание металла, и вскоре дверь приоткрылась.

– Фф-фу! – выдохнул Тумелар.– Я уж боялся, что нас здесь обложат, словно крыс в норе.

– Пустяки,– нахально заявил Ишмаэль.– С таким замком справился бы даже мой дед-паралитик.

За мной,– шепнул Конан.– Теперь нам нужно проникнуть в само здание.

Троица бесшумно, словно облачка тумана, побежала к входу в посольство. На их счастье, зингарских волкодавов не было видно: должно быть, собаки охраняли сад лишь возле ограды.

Рядом с масляными светильниками стояли два стражника. Великаны-зуагиры, вооруженные двусторонними секирами на длинных ручках, о чем-то негромко переговаривались, не забывая тем не менее внимательно смотреть по сторонам. Оба воина были одеты в алые накидки, сколотые на груди костяными фибулами в виде павлиньих перьев. Над их головами нависала раскидистая крона большого дерева.

Тумелар сделал знак друзьям остановиться и в одно мгновение взлетел по, казалось бы, совершенно гладкому стволу. Черный кешанец растворился в темноте. Сверху не раздавалось ни звука. Ишмаэль вопросительно посмотрел на киммерийца, но тот приложил палец к губам и, улыбнувшись, чиркнул ребром ладони по горлу.

Не прошло и сотни ударов сердца, как из густой листвы над головами охранников показалось лицо Тумелара. Кешанец внимательно огляделся. То, что произошло дальше, напоминало, скорее, фокус, чем реальные события. Даже Конан, которому довелось уже составить представление о смертельном искусстве черного воина, не был подготовлен к тому, что увидел своими глазами.

Кешанец неподвижно замер на длинной и не очень толстой ветке, держа в обеих руках по сабле.

Внезапно он повалился лицом вниз. Словно гигантская летучая мышь, Тумелар широко раскинул руки в стороны, зацепившись на лету за ветку носками кожаных сапог. Два неуловимых поворота кисти – так, что сабли превратились в прозрачный круг, и оба стража, не издав ни звука, начали оседать с перерезанными от уха до уха горлами. Но прежде чем их тела коснулись земли, Тумелар перекувырнулся в воздухе и, мягко приземлившись на ноги, подхватил мертвых зуагиров.

Конан и Ишмаэль, восхищенно глядевшие на приятеля, немедля присоединились к Тумелару. Конан прислушался, но ничто не нарушало тишину. Велев Ишмаэлю снять с убитых накидки, он сам с помощью Тумелара втащил трупы охранников на дерево, где их надежно скрыла листва. Вскоре, кроме двух лужиц крови, ничто уже не напоминало о том, что здесь произошло.

– Отлично,– заколов на груди накидку, бросил Конан кешанцу.– Теперь мы можем пробраться в дом, не поднимая тревоги.– Если что – мы стражники, поймавшие воришку.– Киммериец кивнул на Ишмаэля.– Вперед!

Бесшумно приоткрыв двери, друзья проскользнули внутрь и, перешагнув порог, оказались в просторном зале. Каменные стены были обиты толстыми деревянными панелями и украшены тяжелыми плюшевыми портьерами с кистями. Вдоль них шли ряды вешалок для одежды и удобные скамьи, тоже обитые плюшем. Прямо напротив входа, скрытая занавесью, находилась еще одна дверь.

Конан прижался к золотистому дереву ухом и прислушался. Ни малейшего звука. Он осторожно потянул дверь на себя, просунул в образовавшуюся щель голову и быстро огляделся.

Направо и налево от него тянулся длинный коридор, по обеим сторонам которого располагались двери. Коридор был ярко освещен масляными светильниками – настенными бронзовыми чашами в виде человеческих черепов, расположенными не далее полудюжины локтей друг от друга.

Убедившись, что коридор пуст, Конан махнул рукой Ишмаэлю и Тумелару.

– И куда теперь? – поинтересовался Тумелар.

Но не успел киммериец открыть рот, как за одной из дверей послышались шаги и звук голосов.

Не раздумывая ни мгновения, Конан вытолкнул шемита обратно, шепнув: «Прячься!»,– а сам замер у входа. Тумелар, с полуслова понявший киммерийца, занял место с другой стороны двери.

Едва Ишмаэль успел юркнуть за ближайшую портьеру, как тяжелые створки одной из дверей распахнулись и коридор наполнился людьми.

Процессия примерно из двух дюжин адептов Золотого Павлина неспешно двинулась в сторону Конана и Тумелара. Здесь были люди чуть ли не всех рас Хайбории: и желтоликие стигийцы, и черные кушиты, и горбоносые шемиты, и раскосые кхитайцы, и узкоглазые зуагиры, и белокурые гиперборейцы. Но все они были облачены в такие же алые накидки, что и Конан с Тумеларом, правда с золотой оторочкой. Кроме костяных павлиньих перьев их украшали ожерелья из фаланг человеческих пальцев. А к поясам, судя по всему изготовленным из человеческой кожи, были подвешены различные мумифицированные человеческие органы. Равнодушно скользнув взглядом по лицам «стражников», возглавлявшие процессию два колдуна продолжили свою беседу.

– …Грядет время последнего жертвоприношения,– что-то настойчиво втолковывал один сабатеец другому.– Еще немного, и души избранных жертв проложат путь Повелителю Пламени! Никто тогда не сможет остановить нашу победную поступь! О, близок миг нашей мести! Трижды прав был мудрый Зебуб, собравший сотни уцелевших братьев со всех концов мира!

– Истинно так, Боршат. Сразу же после свадьбы Зебуба мы проведем должную подготовку армии Кироса. Никто не устоит перед силой Золотого Павлина. Все эти жалкие ничтожества, поклоняющиеся своему Птеору, десятилетиями притеснявшие наш орден, сполна испытают ярость гнева Огненной Птицы!

– Ненавистный Фарах, недолго тебе радоваться! – зашипел Боршат.– Наслаждайся своей никчемной жизнью, пока можешь. Скоро и ты, и твои проклятые девки укрепите своей плотью и душа ми мощь Золотого Павлина!

– Не шибко-то он может и радоваться,– злобно скривился его собеседник.– Душа пустоголового Фараха сейчас томится в глазе Огненной Птицы. Старый дурак даже не заметил, как его околдовали. Этот пес теперь – просто безмозглая марионетка в руках Зебуба, которого он боготворит!

– Торгон, я слышал, что принцесса Афризия – не такая легкая добыча, как ее отец.

– Ничего, и не таких обламывали. Погоди, пока не явится наш господин! Ты еще увидишь, насколько ему по вкусу придется это совершенное тело!

– Если от девки что-нибудь останется после того, как Зебуб возьмется за нее по-настоящему! – сладострастно облизнулся Боршат.

– Тут ты прав.– Торгон уважительно склонил голову.– Недаром он возглавляет нас уже пятнадцать лет! Мне остается лишь мечтать хоть когда-нибудь приблизиться к его мастерству Владыки Боли!

– Отменно сказано, брат! – всплеснул руками Боршат.– Но поспешим же, ибо сам принц будет проводить ритуал вызова Золотого Павлина. И кто знает, может быть, именно сегодня Огненная Птица соблаговолит отозваться на наш зов? Эта новая рыжая сучка – лакомый кусочек!

– Это точно! – Торгон подмигнул своему собеседнику и пихнул его в бок.– Не забудь, что Зебуб дает всем показать свое умение. Я ради такого случая разработал пару новых приемчиков! – Глазки колдуна маслянисто заблестели.– Не понимаю, как принцу удалось этого добиться, но агонию прошлой жертвы он растянул на целый день и половину ночи!

– Эта рыжая – тоже тварь здоровая. Могу поспорить, что из нее удастся вытянуть не менее дюжины локтей кишок!

В это время колдуны как раз поравнялись с Конаном. Кром всемогущий, что это?! На поясе у того, которого называли Боршатом, киммериец с ужасом разглядел сморщенное мумифицированное тельце ребенка. У Конана от ярости перехватило дыхание. Его глаза застилала кровавая пелена гнева. Никто даже представить себе не мог, какие душевные муки сейчас испытывал варвар, заставляя себя оставаться неподвижным. Больше всего ему хотелось обрушиться на это колдовское отребье и разорвать их зубами на мелкие части!

Ему помогла удержать себя в руках лишь мысль о том, что жизни даже пары дюжин колдунов вовсе не стоят жизни одной Руфии!

«Кром, прими мою клятву! – произнес про себя киммериец.– Я не допущу, чтобы хоть одна из этих бестий оскверняла своим дыханием чистые небеса! Это не люди, а демоны в человеческом обличье. Они даже хуже оборотней Ванахейма! Я не покину этот несчастный город до тех пор, пока в нем остается хотя бы один почитатель Огненной Птицы!»

Тем временем процессия удалялась. Слегка успокоившийся Конан с каменным лицом слушал описания пыток и мучений, которыми делились между собой жрецы. Эти твари не представляли для киммерийца ни малейшего интереса. Все они уже были мертвецами. Конан уже вынес им приговор и был полон решимости привести его в исполнение, чего бы это ему ни стоило.

Когда Боршат и Торгон поравнялись с седьмым от Конана светильником, они остановились. Боршат особым образом нажал на бронзовую челюсть черепа-чаши, и часть пола бесшумно ушла вниз, открывая широкую лестницу. Жрецы один за другим спустились вниз. Конан с Тумеларом опять остались одни.

– Ишмаэль! – позвал киммериец.

– Я здесь, Конан.– Паренек легко спрыгнул с какого-то выступа под потолком, где под защитой тяжелых штор нашел себе надежное убежище.

– Значит, так, ты должен выбраться наружу и найти людей Джилзана. Отправляйтесь с караванщиком во дворец и расскажите Рамазану, что мы нашли логово сабатейцев. Скажите ему, что этой ночью все почитатели Павлина собрались в одном месте. Я не знаю точно, сколько здесь этих мерзавцев, но уж явно не менее нескольких сотен. Объясните почтенному начальнику стражи, что именно Зебуб возглавляет орден Золотого Павлина и что проклятый гхазец готовится захватить власть в Киросе. Кроме того, ему нужно принять во внимание, что принц околдовал Фараха, поэтому королю ни в коем случае нельзя знать, что происходит на самом деле.

– И как я заставлю Рамазана поверить в эту историю? – Ишмаэль вопросительно посмотрел на Конана.

– Пусть это сделает Джилзан,– пожал плечами киммериец.– Думаю, он сумеет. Как бы там ни было, пускай Рамазан как можно быстрее стягивает своих Барсов вокруг посольства. Если потребуется, пусть возьмет на себя и управление войсками…– Конан кровожадно ухмыльнулся: – Нельзя допустить, чтобы хоть один из этих палачей дожил до утра. А мы с Тумеларом отправляемся спасать Руфию и Афризию. Кроме нас, им сейчас помочь некому. Мы постараемся продержаться до вашего прибытия, но, прошу тебя, поторопись!

– Я буду быстр, как Бел Легконогий! – ответил Ишмаэль и, пожав на прощание руки друзьям, выскочил из посольства.

Убедившись, что Ишмаэль растворился в темноте, киммериец и его чернокожий спутник, проверив вооружение, направились к нужному светильнику. Конан положил руку на бронзовую челюсть и повторил движение Боршата. Пол под ногами едва заметно задрожал, и часть его опустилась, превратившись в своеобразный лестничный пролет.

Едва Конан и Тумелар его миновали, за их спинами послышался легкий рокот и каменный блок беззвучно встал на место. Мужчины кивнули друг другу и начали спускаться в неизвестность.

Глава пятая

Конан с Тумеларом едва не заблудились в каменном лабиринте. Разветвленная сеть подземных переходов пронизывала землю под посольством Гхазы, как дырочки сыр. На счастье спутников, коридоры были освещены множеством светильников. Но несколько раз они натыкались на неосвещенные проходы.

Конан гадал, не по этим ли подземным ходам, которые могли тянуться на бесконечные лиги, в Кирос, как стервятники на запах мертвечины, со всей Хайбории стекались поклонники Золотого Павлина.

Нетерпеливый киммериец с трудом сдерживал ярость. Казалось бы, цель уже так близка, и вот теперь они с Тумеларом, словно слепые котята, без толку тыкались носом в каменные стены. Он понимал, что время сейчас на их стороне (Конан надеялся, что Ишмаэль и Джилзан справятся со своей задачей и Рамазан подоспеет вовремя), но и не переставал с ужасом думать о том, что, может быть, именно вот в этот миг живодер Зебуб терзает нежную плоть его возлюбленной.

И когда казалось, что отчаяние разорвет киммерийца изнутри, словно прокисшее вино – худой бурдюк, Тумелар крепко схватил его за руку и прошептал:

– Конан, я слышу голоса!

Друзья бесшумно устремились на звук. Хвала небесам, они не ошиблись в выборе направления и, миновав всего несколько поворотов, настигли группу людей в алых накидках, но решили следовать за ними на расстоянии. К сожалению, Конан не слышал, о чем переговаривались жрецы, но какое-то первобытное чувство заставляло его не подходить ближе.

Должно быть, сам Кром заставил киммерийца проявить подобную осторожность. Едва они прошли очередной поворот, как каменный коридор закончился довольно обширным залом, поперек которого замерла шеренга безмолвных стражников. В трех шагах за их спинами стояла вторая.

Одного взгляда на неподвижных воинов хватило Конану, чтобы понять, что это были за создания.

– Зомби! – прошептал Тумелар. У себя дома кешанец тоже встречался с лишенными душ несчастными, вынужденными выполнять любую прихоть хозяина-колдуна.

– Кром их разорви! – сплюнул на каменный пол киммериец.– Чтобы миновать эти ходячие деревяшки, придется разрубить их на мелкие кусочки! Они совершенно лишены чувства самосохранения и безразличны к боли!

Тем временем адепты Огненной Птицы достигли стражи. Идущий первым сабатеец прижал кулак к фибуле, служившей, судя по всему, и опознавательным знаком-пропуском, и громко произнес:

– Во имя Огненного Божества, Повелителя Боли, имя которому Золотой Павлин!

Стражники безмолвно расступились, освобождая проход.

Дождавшись, пока колдуны войдут в высокую каменную арку, Конан дернул Тумелара за рукав и решительно направился вперед. Кешанцу не оставалось ничего другого, как последовать за киммерийцем.

Остановившись за несколько шагов до ощетинившегося стальными лезвиями ряда сабатейских марионеток, Конан приложил свой огромный кулак к костяному перу и, недобро усмехаясь, повторил идиотскую фразу.

Воины-зомби послушно расступились, и Конан бесстрашно шагнул под арку. Тумелар, на лице которого от напряжения выступил пот, поспешил за ним.

– Разве нужно было так рисковать? – яростно зашептал он ему в спину.

Конан, не поворачиваясь, пожал плечами и так же тихо ответил:

– Теперь ты сам знаешь ответ.

Тумелар тихонечко засмеялся:

– Ну ты даешь, варвар! Таких трюков не выкидывал даже сам Ат-Хуан. А уж более непредсказуемого человека, чем он, мне встречать не доводилось! Не иначе как твой Кром лично тебя опекает.

– Да,– Конан был совершенно серьезен.– Повелитель Бен Морга любит храбрецов.

Еще пара шагов, и они оказались в огромном сводчатом зале.

Так много народа Конан увидеть не ожидал. Люди всех рас и возрастов, наряженные в одинаковые алые накидки заполняли исполинское помещение, как зернышки гранат. Коленопреклоненные жрецы, сомкнув ряды, несли какую-то тарабарщину, обратив лики к стоявшему на возвышении странному тройному алтарю. Конан немало повидал храмов и других диковинных мест, где люди всевозможных верований справляли свои обряды, но такое ему довелось лицезреть впервые.

От подножия тяжелого каменного столба высотой в человеческий рост отходили три изогнутые плиты, до блеска отполированные. В месте, где плиты соединялись со столбом, была выдолблена ниша. Пока она была пуста, но Конан живо представил, как текущая по страшному жертвеннику кровь капля за каплей заполняет это углубление. Прямо над колодцем, словно фаллос какого-нибудь отвратительного демона, из каменной тумбы выступал каменный стержень.

На блестящих плитах, что отходили от непристойного жертвенника, лежали три обнаженные девушки, прикованные за кисти рук и лодыжки железными цепями. Те, что находились на боковых лепестках этого цветка Ужаса, судорожно извивались, словно стараясь слиться с холодным камнем. Девушка же, что была прикована к средней плите, не шевелилась. Ничуть не смущенная своей наготой, белокожая красавица всей своей позой выражала презрение к пленившим ее кровавым палачам. Рыжие кудри рассыпались по ее прекрасным плечам. Это была Руфия.

Конан заскрипел зубами от бешеной злобы.

На краю каменного возвышения, повернувшись спиной к алтарю, стоял широкоплечий мужчина. В отличие от взывавших к своему нечестивому божеству жрецов он был обряжен не в алую, а в золотую накидку. Конан готов был поклясться, что время от времени по его одеянию пробегали языки пламени. Лицо жреца скрывала маска в виде черепа, изготовленная из уже знакомого киммерийцу алого золота. Это не мог быть никто иной, как Зебуб.

«Да, проклятый колдун,– подумал киммериец.– Ты поработал на славу. Но не учел лишь одного. Меня. И не будь я Конаном из Киммерии, если допущу, чтобы какой-то злобный жрец мерзкого демона пришел к власти за счет жизни женщины. Тем более моей!»

Чтобы не привлекать внимания соседей, Тумелар и Конан тоже начали бормотать под нос какую-то чушь, стараясь попадать в такт зловещему песнопению.

Зебуб воздел руки, и адепты Золотого Павлина мгновенно затихли.

– Братья, вы знаете, для чего мы здесь собрались,– Зебуб говорил вроде негромко, но его исполненный торжества и уверенности в себе голос отчетливо был слышен во всех концах зала.– Сегодня общими усилиями мы наконец откроем путь Золотому Павлину!

– Слава Огненной Птице! – взорвалась в приветственном реве толпа.

– Когда тысячи лет назад Повелитель Боли смог переправить свой третий глаз великому магу Улхашу, он предвидел, что наступит мгновение, когда он своим сиянием заставит содрогнуться этот мир. И вот близится миг нашего торжества! Завтра я вступлю в брак с отродьем Фараха, а через седмицу Шем падет к нашим ногам, словно перезрелая смоква! – Голос Зебуба зазвенел от напряжения.– А еще через одну луну легионы наших бойцов, которым Огненная Птица предаст демоническую силу и неуязвимость, прокатятся по всей Хайбории. И из пепла этого никчемного мирка, удобренного кровью поклоняющихся ничтожному Птеору людишек, родится истинно великая культура Золотого Павлина! И мы, его верные слуги, поведем избранных по пути высшей истины!

Колдуны, потрясая кулаками, разразились многоголосым воем, в котором уже не слышалось ничего человеческого.

Не успели друзья обсудить, что делать дальше, как события начали стремительно развиваться.

– Случилось так,– продолжил Зебуб,– что сегодня Глаз Павлина был похищен.

Внезапно наступила полная тишина.

– Но ничего страшного не произошло.– Голос гхазца источал ненависть и дикую злобу.– Более того, и этот поступок пока безвестного воришки послужит к вящей славе Грядущего! Почувствуйте силу Огненной Птицы, братья! Глаз Павлина сам найдет путь ко мне!

С этими словами Зебуб повернулся к алтарю.

– Внемли мне, Господин! Повелитель Огненной Боли, что в вечном сумраке изнанки мира озаряет мироздание, наполни мои слова силой,– нараспев произнес он.– Я чувствую, что Глаз Павлина где-то рядом! Повелитель, опусти край своей тени на богохульника, дерзнувшего бросить тебе вызов!

Словно по волшебству, в одной его руке появился пучок длинных тонких металлических клиньев, а в другой – изогнутый нож. Зал вновь наполнил гул тысяч голосов, и, прежде чем Конан успел что-либо предпринять, жрец темного божества, выкрикивая слова какого-то заклинания, с ужасающей силой стал вонзать острые металлические шипы в тело девушки, что находилась справа.

Черноволосая шемитка зашлась в страшном крике. Конан даже не думал, что живое существо может так кричать. Словно огненный шар взорвался в голове киммерийца. Он вскочил на ноги, желая лишь одного – убить этого демона. Но не успел Конан обнажить свой меч, как почувствовал, что его ноги наливаются непреодолимой тяжестью.

На груди киммерийца, где в кожаном мешочке висела добыча Ишмаэля, начало разгораться красное сияние. Будто алые волны, прокатывались по могучему телу северянина языки пламени. И странное это было пламя. Холодное, как поцелуй смерти, оно наполняло неописуемой болью каждую клеточку его тела.

Недюжинной силы северянина хватило лишь на то, чтобы выдохнуть в сторону Тумелара: – Время… Жди сколько можешь… Чужая враждебная воля сжимала мозг киммерийца раскаленными щипцами. Руки Конана бессильно опустились, из разжатых пальцев выпал тяжелый меч. В тишине, нарушаемой лишь выкриками Зебуба, стальной лязг прозвучал особенно громко. Жрецы, находившиеся между киммерийцем и алтарем, поднимались с колен, освобождая проход Конану.

На варвара обрушился град насмешек, ударов, плевков. Словно стая гиен, наткнувшихся на умирающего льва, сабатейские выкормыши глумились над околдованной жертвой.

Лишь Зебуб не разделял всеобщего ликования. Гхазец даже не замечал того, что происходило за его спиной. Он продолжал кромсать нежное девичье тело, заставляя несчастную корчиться в страшных судорогах. Вот уже первые ручейки потекли по алтарю. И с каждым криком боли истязаемой жертвы, с каждой новой каплей ее крови усиливалось злобное давление на разум киммерийца.

Конан вел страшный поединок с собственным телом, которое отказывалось ему повиноваться, отчаянно сопротивлялся враждебной воле, сражаясь за каждый шаг, но силы киммерийца убывали. Судорожно подергиваясь, шатаясь, то замирая на месте, то пригибаясь к земле, он неумолимо приближался к алтарю.

Он не мог сказать, сколько прошло времени, но настал миг, когда Конан обнаружил себя стоящим лицом к лицу с проклятым Зебубом. Колдун был ростом по грудь рослому киммерийцу. Гхазцу пришлось привстать на цыпочки, когда он рванул накидку с плеч Конана и, оставляя на груди северянина кровавые следы, сорвал с него мешочек с Глазом Павлина.

Как только варвар расстался со страшным украшением, к нему вернулась способность ясно мыслить. Но не двигаться. Киммериец не заметил, когда это произошло, но теперь он оказался крепко привязан к каменному столбу. Кроме того, каждый мускул его тела болел так, как будто по нему прокатилась горная лавина.

Вывернув до предела голову вправо или влево, он мог видеть распятых девушек, но Руфия находилась точно за его спиной. Не в состоянии ободрить ее взглядом, он смог лишь сказать:

– Держись, милая. Я с тобой, теперь все будет в порядке!

– Я так и знала, мой герой, что ты меня не оставишь,– слабо усмехнулась Руфия.

Конан позавидовал невероятным самообладанию и мужеству девушки.

– Братья, Огненная Птица скоро снизойдет к нам! – Потрясая камнем, кричал Зебуб.

– Кровь и души для нашего Господина! – ревела обезумевшая толпа.– Кровь и души!!!

Конан, едва сдерживая тошноту, отвернулся от Зебуба, но до его слуха доносились отвратительные хлюпающие звуки, страшные хрипы девушки, которая уже не могла кричать, и сладострастное сопение палача. Воздух был наполнен сладковатым запахом крови. И сейчас киммерийца совершенно не волновала его собственная судьба. Он был готов заложить душу, лишь бы избавить невинных девушек от запредельных страданий.

– Кровь и души!!! – Казалось, от дикого крика содрогались основы мироздания.

Конан услышал шаги и повернул голову. Прямо перед ним стоял Зебуб. Золотое одеяние жреца было заляпано кровью, кровавые потеки покрывали даже золотую маску. Варвар вздрогнул. Нет, стоявшее перед ним существо никак не могло быть рождено женщиной!

– Я вижу, хвастун Юсиф потерпел неудачу,– в притворном удивлении покачал головой Зебуб.– Поздравляю тебя! Буду с тобой откровенен.– Гхазец мерзко хихикнул.– Ты правильно сделал, что прихлопнул это змеиное отродье! Огненная Птица всегда не могла терпеть Змея.

Конан лишь с ненавистью смотрел в лицо Зебуба, не в силах даже плюнуть в это исчадие Тьмы: от неимоверного напряжения у него совершенно пересохло в горле.

– Какой взгляд! – вновь закудахтал Зебуб.– Представляю, как ты будешь пучить глазки, когда увидишь, что я буду проделывать с твоей рыжеволосой сукой!

– Я убью тебя,– просто сказал Конан.

И такая уверенность прозвучала в его голосе, что колдун отшатнулся. Впрочем, он мгновенно опомнился.

– Не думаю,– издевательски покачал он головой.– Но можешь быть уверен, когда я проведу твою душу через все закоулки преисподней и ты станешь моим цепным псом, я дам тебе кого-нибудь убить. Например, какого-нибудь пухленького и розового младенца.– Зебуб зашелся злобным смехом.– Более того, ты сможешь даже его съесть! Впрочем,– колдун перестал смеяться,– у тебя есть выбор. Испей жертвенной крови, принеси клятву верности Золотому Павлину и вырви сердце у этой рыжеволосой девки.– Он махнул рукой в сторону Руфии.

Конан рванулся, из его прокушенной губы потек ручеек крови.

– Ну что же, глупец,– пожал плечами Зебуб.– Ты сделал свой выбор.

Гхазец щелкнул пальцами, и к нему подошли два огромных шемита с мертвыми глазами.

– Поставьте его перед алтарем,– велел он своим зомби.– Ты все равно будешь смотреть, как твоя баба превращается в кровавое месиво под моим ножом, варвар,– бросил он киммерийцу.– И первым поприветствуешь Золотого Павлина.

Равнодушные зомби скрутили Конану руки за спиной и проволокли его вокруг алтаря. Теперь наконец он смог посмотреть на Руфию. Несмотря ни на что, его подруга была все так же прекрасна.

– Все будет в порядке,– повторил девушке Конан.

– Это точно,– кивнул Зебуб.– Однако пора начинать…– Гхазец повернулся к пастве и вскинул руки.– Кровь и души! – страшно выкрикнул он.

– Кровь и души!!! – взревели адепты Золотого Павлина в ответ.

Зебуб подошел к левой плите. Прикованная к жуткому алтарю девушка тихонько заскулила. Гхазец снял с шеи Глаз Павлина и положил его девушке на живот. Воздев руки к высокому сводчатому куполу, он начал на неведомом Конану языке выкрикивать странно звучавшие слова.

Не в силах даже пошевелиться, Конан с ужасом следил, как кровавый камень наливается багровым светом. И чем ярче становилось это зловещее сияние, тем больше сморщивалась плоть несчастной жертвы. До конца дней своих не забыть ему выражения глаз девушки, бессильно взиравшей, как ее упругая плоть превращается в серый пепел. Хвала Крому, ее агония продлилась недолго. Прошло лишь несколько мгновений, и на потерявшей было блеск каменной плите остался лишь страшный амулет Зебуба, лежавший на кучке серого праха.

Теперь это действительно был глаз, и, встретившись с ним взглядом, киммериец содрогнулся до глубины души: в нем не было ничего человеческого. Лишь запредельная злоба и жестокость, какой до этого мига не было места под Оком Митры.

С каждым новым словом Зебуба киммериец ощущал, как в воздухе нарастает присутствие некоего абсолютного Зла. Вскоре он смог уже разглядеть выросший над алтарем полупрозрачный силуэт демона. Золотой Павлин менял форму, словно был соткан из языков пламени, но можно было различить неописуемо уродливую голову, увенчанную короной из павлиньих перьев. Время от времени за спиной демона разворачивались отвратительные кожистые крылья, и тогда открывались спутанные клубки щупальцев, раскиданных по всему его телу. На отвратительное складчатое чешуйчатое брюхо свисало ожерелье из человеческих черепов всех размеров.