Текст книги "Нейромант"

Автор книги: Уильям Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Она задумчиво почесала нос.

– Судя по всему, кто–то считает, что настолько,– пожал плечами Кейс.– Кто–то очень влиятельный.

– Ишь как обиделся,– ухмыльнулась Молли.– Да, кстати, вот еще что. Мы организуем наглый налет, с единственной целью – спереть конструкт Флэтлайна. Библиотечный сейф, куда спрятала его «Сенснет», крепче жопы носорога. Так вот, Кейс, в том же сейфе они держат и все свои новые материалы, приготовленные для осеннего сезона. Это такие деньги – охренеть можно. И вот нате вам – мы берем только Флэтлайна, а остальное не трогаем. Странно.

– Да, здесь все странно. Ты странная, эта дыра странная… да, а кто этот странный маленький суслик, который остался снаружи?

– Финн, мой старый знакомый. В основном, он занимается скупкой краденого. Софтом. Обеспечение секретности – это так, мелкий побочный промысел. Я уговорила Армитиджа взять его к нам техником, поэтому помни: когда тебя будут знакомить – ты его никогда раньше не видел. Усек?

– А что Армитидж засунул в твои вены?

– Со мной все просто. – Девушка улыбнулась.– Хорошо, когда каждый занимается своим делом, верно? Ты взламываешь компьютеры – я бью морды.

Кейс задумчиво посмотрел на Молли.

– А что ты знаешь про самого Армитиджа?

– Для начала – никто по имени Армитидж не принимал участия в «Разящем Кулаке». Я проверила. Но это ерунда.

Он не похож ни на одного из тех парней, которые уцелели.– Молли пожала плечами.– Ну и что? И это все, что я знаю. Но ты…– Она побарабанила пальцами по спинке стула.– Ты же ковбой, верно? Я хочу сказать – может, ты сам немного пошустришь? – Она улыбнулась.

– Да он же пришьет меня, и дело с концом.

– Может, пришьет. А может, и не пришьет. Сдается мне, ты ему нужен, и здорово нужен. Кроме того, ты же у нас умница, верно? У тебя получится.

– А что еще в этом списке покупок?

– Игрушки. В основном, для тебя. И для одного психопата по имени Питер Ривьера. Вот уж кто гаденыш так гаденыш.

– Где он?

– Не знаю. Он точно больной. Я видела его профиль.– Молли состроила гримасу.– Ужас.– Она встала и по–кошачьи потянулась.– Ну что, заключаем союз? Работаем вместе? Как партнеры?

Кейс посмотрел на девушку.

– У меня есть возможность выбора? Молли засмеялась:

– Верно сечешь, ковбой.

– Своими корнями матрица уходит в примитивные аркадные игры,– говорил диктор,– в ранние программы компьютерной графики и в эксперименты военных с черепными разъемами.

На экране монитора «Сони» двухмерная космическая война сменилась густыми зарослями математически генерируемых папоротников, демонстрирующих особые возможности логарифмических спиралей; далее следовала холодная синева армейской кинохроники: опутанные проводами лабораторные животные, армейские шлемы, соединенные с системами управления огнем танков и военных самолетов.

– Итак, киберпространство. Это консенсуальная галлюцинация, ежедневно переживаемая миллиардами легальных операторов по всему свету, школьниками, изучающими математические понятия… Графическое представление данных, хранящихся в памяти каждого компьютера, включенного в общечеловеческую сеть. Невообразимая сложность. Световые лучи в псевдопространстве мозга, кластеры и созвездия данных. Подобно городским огням, удаляющимся…

– Что это было? – спросила Молли, когда Кейс включил селектор каналов.

– Детская программа.

Селектор перебирал канал за каналом, на экране мелькали бессвязные обрывки программ.

– Выключить,– скомандовал Кейс «Хосаке».

– Ты хочешь попробовать прямо сейчас?

Среда. Восемь дней назад он проснулся в «Дешевом отеле» рядом с Молли.

– Хочешь, я уйду, Кейс? Может, тебе легче одному…

– Да нет. Оставайся, мне все равно,– покачал головой Кейс.

Осторожно, чтобы не сдвинуть плоские дерматроды «Сендаи», Кейс перевязал голову черной бархатистой лентой. Невидящим взором он уставился на деку, лежащую на коленях, и перед его глазами возникла витрина на улице Нинсеи, хромированные сюрикены, тускло поблескивающие в неоновом свете. Кейс поднял голову: над монитором висел подарок Молли, приколотый к стене желтой кнопкой, прямо за край центрального отверстия.

Он закрыл глаза.

Нащупал ребристую клавишу питания.

В темно–кровавом сумраке закрытых глаз, где–то на краю пространства, забурлили серебристые фосфены, мимо понеслись гипнотические образы, похожие на фильм, смонтированный из случайных кадров. Числа, символы, лица – размытая, туманная мандала, составленная из фрагментов зрительной информации.

– Ну же,– умолял он,– сейчас… Серый, как цвет неба над Тибой, диск.

– Пора.

Диск завертелся, все быстрее и быстрее, превратился в светло–серую сферу. Сфера начала раздуваться…

И потекла, расцветая переливающимся неоном. Фантастическими фигурами оригами развернулся его не знающий расстояний дом, его страна – прозрачная, объемная, в бесконечность уходящая шахматная доска. Перед мысленным взором возникли изумрудные кубы «Мицубиси Бэнк оф Америка», за ними – вспыхнула алая ступенчатая пирамида Ядер–нон Комиссии Восточного Побережья и, наконец, высоко–высоко над собой он увидел едва различимые, вечно недостижимые спиральные рукава военных систем.

А где–то вдалеке от них, на чердаке, выкрашенном белой краской,– сидел он, и смеялся, и нежно ласкал деку далекими пальцами, и слезы облегчения текли по лицу крупными каплями.

Когда Кейс снял дерматроды, Молли уже ушла, а чердак погрузился во тьму. Сколько же времени? Он провел в киберпространстве целых пять часов. Кейс перенес «Оно–Сендаи» на один из новеньких верстаков, а затем рухнул на постель и накрылся с головой черным шелковым спальным мешком Молли.

Неожиданно дважды прожужжал зуммер охранной системы.

– Запрашивается вход,– произнес металлический голос.– Моя программа идентифицировала посетителя.

– Так впусти его.

Кейс откинул с лица черный шелк и сел, ожидая увидеть Молли или Армитиджа.

– О, господи,– произнес чей–то хриплый голос,– я же знаю, что эта сука видит в темноте…

Некая приземистая личность вошла в комнату и закрыла за собой дверь:

– Слушай, давай включим свет, а?

Кейс вылез из постели и нащупал старомодный выключатель.

– Меня зовут Финн,– сказал вошедший, делая предостерегающую гримасу.

– Кейс.

– Ну что ж, бум знакомы. Я вроде как делаю для твоего начальничка всякие там железяки.

Финн вытащил пачку «Партагас» и закурил. Комнату наполнил запах кубинского табака. Финн подошел к верстаку и посмотрел на «Оно–Сендаи».

– Ширпотреб. Ничего, разберемся. Но главное – вот эта штука.

Финн стряхнул пепел на пол, вытащил из кармана плотный, очень грязный конверт, открыл его и вытряхнул на ладонь черную прямоугольную пластинку.

– Проклятые заводские прототипы,– проворчал он и бросил предмет на стол.– Их заливают поликарбоном, да так, что и лазером не вскроешь, не спалив схему. Самоуничтожение от рентгеновских лучей, от ультраскана и еще бог знает от чего. Справимся, конечно, но ведь что они, суки, делают?

Финн аккуратно сложил конверт и спрятал его в карман.

– Что это?

– В общем–то переключатель. Если вставить его в твой «Сендаи», ты сможешь включаться в симстим, прямой или в записи, не выходя из матрицы.

– А зачем?

– Сие для меня тайна. Могу лишь сказать, что я приладил к Молл передатчик, так что ты, вероятно, будешь принимать именно ее сенсориум.

Финн поскреб подбородок.

– Так что теперь ты совершенно точно узнаешь, жмут ей портки или нет.

4

С дерматродами на лбу Кейс сидел на чердаке и смотрел, как танцуют пылинки в жидком солнечном свете, пробивающемся сквозь решетку окна. В углу монитора шел обратный отсчет.

Ковбои не включаются в симстим, думал он, потому что это – игрушка для плоти. Он, конечно, понимал, что его дерматроды и маленькая пластмассовая тиара симстима, считай – одно и то же; что киберпространственная матрица, фактически является грубым подобием человеческого сенсориума – по крайней мере, в смысле отображения, однако симстим казался ему не более чем излишним расширением плотских ощущений. Коммерческие записи, естественно, редактировались, так что если у Тэлли Ишэм во время съемки вдруг возникала головная боль, то вы ее не чувствовали.

На экране мелькнуло предупреждение о двухсекундной готовности.

Новый переключатель соединялся с «Сендаи» тонким световодом.

И раз, и два, и…

Сразу со всех сторон его охватило киберпространство. Довольно гладко, подумал Кейс, хотя и недостаточно. Нужно будет поработать…

Он щелкнул новым переключателем.

Резкий бросок в другое тело. Матрица исчезла, вокруг волны звука и цвета… Молли шла по заполненной людьми улице мимо киосков, торгующих уцененным софтом: цены написаны фломастерами на листах белого пластика, из бесчисленных громкоговорителей несутся обрывки музыки. Запахи мочи, свободных мономеров, духов, жареного криля. Несколько секунд ошеломленный Кейс пытался управлять телом девушки. Но затем принудил себя к пассивности, стал пассажиром, глядящим на мир ее глазами.

Зеркала ничуть не ослабляли солнечный свет. Это что, подумал Кейс, автоматическая компенсация встроенными усилителями? В левом глазу, в нижней части периферического поля зрения голубые мигающие цифры показывали время. Пустое пижонство.

Язык ее тела обескураживал, а уж манера двигаться… Все время казалось, что Молли вот–вот с кем–нибудь столкнется, но люди исчезали с ее пути, отступали в сторону.

– Как жизнь, Кейс?

Он услышал слова и одновременно почувствовал, как Молли их выговаривает. Она сунула руку под курточку и стала поглаживать сосок сквозь теплый шелк. Кейс чуть не задохнулся. Молли засмеялась. Однако связь, была односторонней. Ответить он не мог.

Через два квартала Молли вышла на окраину Мемори–Лэйн. Кейс все время пытался повернуть ее глаза на ориентиры, по которым он сам смог бы запомнить дорогу. Пассивность начала его раздражать.

Кейс щелкнул переключателем и вернулся в киберпространство. Он помчался вдоль примитивного защитного льда Нью–Йоркской Публичной библиотеки, по привычке отмечая потенциальные окна. Затем – снова в сенсориум Молли, в мир острых и сильных ощущений, волнообразного движения мускулов.

Мысли Кейса переключились на саму Молли. Что он знает о ней? Что она тоже профессионал, что ее, как и его, существование неотделимо от работы. И еще он знал, как она придвинулась к нему утром, когда проснулась, как они оба застонали, когда он в нее вошел, н что потом она захотела кофе без сливок…

Целью ее путешествия оказался один из сомнительных комплексов по прокату программ, которых много на Мемори–Лейн. Вокруг царили тишина и спокойствие. Центральный зал опоясывали киоски. Клиентура совсем молодая, от двадцати лет и младше. Насколько можно понять, за каждым левым ухом – углеродный разъем, но на такие мелочи Молли не обращала внимания. Под прозрачными пузырями витрин на белых картонках демонстрировались сотни микрософтов – программных носителей самых разнообразных форм и расцветок. Молли направилась к седьмому киоску вдоль южной стены. Бритоголовый продавец безучастно глядел в пространство, в гнезде за ухом у него торчал двенадцатипиновый микрософт.

– Ларри, ты как, в себе?

Молли встала прямо перед его носом. Глаза парня сфокусировались. Он сел на стул и грязным ногтем выковырял из заушного разъема ярко–красную «занозу».

– Привет, Ларри.

– А, Молли.– Он кивнул.

У меня есть работенка кое для кого из твоих друзей.

Парень вынул из кармана красной спортивной рубашки плоскую пластмассовую коробочку, щелкнул крышкой и добавил свои микрософт к дюжине уже лежавших там. Затем, после недолгого колебания, он выбрал блестящий черный чип, чуть подлиннее остальных, и уверенным движением вставил его в заушное гнездо. Глаза его сузились.

– У тебя «наездник», Молли,– сказал он.– Ларри эта не нравится.

– Эй,– улыбнулась Молли,– я и не знала, что ты теперь такой… чувствительный. Нет слов. Дорогое ведь удовольствие.

– Я с вами знаком, леди? – Глаза парня вновь опустели– Вы ищете какую–нибудь программу?

– Мне нужны Дикие.

Ты пришла не одна, Молли. Мне об этом говорит она.– Он постучал по черной «занозе».– Кто–то еще смотрит твоими глазами.

– Это мой партнер.

Скажи своему партнеру, пусть проваливает.

– У меня есть кое–что для Диких Котов.

– Не понимаю, о чем это вы, леди?

– Кейс, давай отключайся,– сказала Молли; он щелкнул переключателем и немедленно вернулся в матрицу. Но еще несколько секунд образ торгового комплекса оставался перед глазами, отвлекая от звенящей тишины киберпространства.

– Дикие Коты.– Кейс подал команду «Хосаке» и снял с головы дерматроды.– Составь обзор минут на пять.

– Готово,– ответил компьютер.

Это название Кейс раньше не слышал. Какая–то новая банда; возникла, пока он был в Тибе. Среди молодежи Муравейника увлечения распространялись со скоростью света, целая субкультура могла возникнуть буквально за ночь, просуществовать пару месяцев и сгинуть без следа.

– Запускай,– приказал Кейс.

«Хосака» уже просмотрела всю информацию, полученную из библиотек, журналов, от информационных служб.

Обзор начался с цветного стоп–кадра, который Кейс вначале принял за коллаж: будто вырезанное из одной фотографии мальчишеское лицо наклеили на другую – испещренной каракулями стены. Монгольский разрез темных глаз, судя по всему – приобретенный искусственно, в результате хирургической операции, на бледных щеках – обильная россыпь угрей. Затем мальчишка стал двигаться со зловещей грацией мима, который изображает крадущегося в джунглях хищника. Тело почти сливалось со стеной, так как по обтягивающему комбинезону струились цветные пятна и линии, почти в точности повторяющие стену, на фоне которой шел мальчик. Мимикрирующий поликарбон.

На экране появилось лицо доктора социологии из Нью–Йоркского университета Вирджинии Рамбали; ее имя, специальность и название учебного заведения были написаны в нижней части экрана мигающими розовыми буквами.

– Принимая во внимание их склонность к беспричинным актам чудовищного насилия,– произнес голос за кадром,– нашим зрителям трудно понять, почему вы настаиваете, что данное явление не является разновидностью терроризма. Доктор Рамбали снисходительно улыбнулась.

– Всегда есть предел, за которым террорист теряет возможность манипулировать состоянием общества. Точка, за которой любая дальнейшая эскалация насилия не меняет состояния общества, а только свидетельствует об этом состоянии, становится симптомом. Но если насилие принимает слишком широкий размах, образ террориста укореняется в массовом сознании. Терроризм, в обычном понимании, неразрывно связан с обществом, его породившим. Дикие Коты отличаются от настоящих террористов степенью самосознания, а также пониманием того критерия, по которому общество отделяет акт насилия от его изначальных социополитических целей…

– Скипни[4]4
  Жаргон хакеров. Английское слово «skip» означает «пропустить, стереть».


[Закрыть] это,– сказал Кейс.

Через два дня Кейс встретился с первым в своей жизни Котом. Дикие Коты очень напоминали ему Великих Ученых времен собственной молодости. В Муравейнике существовала некая нематериальная юношеская ДНК, которая несла в себе коды различных молодежных увлечений и через неправильные, непредсказуемые заранее промежутки времени воспроизводила их. По сути своей Дикие Коты были компьютеризированным вариантом Великих Ученых. Существуй в те далекие времена соответствующая технология, Ученые вживили бы себе в головы разъемы и стали бы запихивать в них микрософты. Важен общий стиль, а стиль остался примерно тем же. Коты были наемниками, нигилистически настроенными технофетишистами, и очень любили делать окружающим гадости.

Тот, который появился в дверном проеме чердака с коробкой дискет от Финна, обладал нежным голосом и звался Анжело. Лицо его представляло собой гладкую отвратительную маску, искусственно выращенную из коллагена и полисахаридов, полученных из акульих хрящей. Кейс никогда не встречал более отвратительного образца косметической хирургии. И когда Анжело улыбнулся, оскалив острые, как бритва, клыки крупного животного. Кейс даже почувствовал некоторое облегчение. Это были зубные трансплантанты. Такое он уже видал.

– А с этими малолетними засранцами надо бы покруче,– заметила Молли.

Кейс, полностью поглощенный структурой Сенснетовского льда, согласно кивнул.

То самое оно. То самое, чем он был, кем он был, вся его сущность. Он забыл о еде. Молли оставляла картонки с рисом и пластиковые подносы с суси на краю длинного стола. Иногда ему даже не хотелось выпускать из рук деку, чтобы воспользоваться химическим туалетом, поставленным в углу. Структуры льда на экране формировались и переформировывались, а он искал в них бреши, обходил самые очевидные ловушки и вычерчивал маршрут, по которому отправится в систему «Сенснета». У них был хороший лед. Великолепный. Его структуры пылали в его мозгу, пока он лежал с Молли в обнимку и смотрел на алый рассвет сквозь стальную решетку слухового окошка. Первое, что видел Кейс, проснувшись,– это лед, радужные лабиринты его пикселов. Зачастую он направлялся к деке даже не одевшись и сразу включался. Он раскалывал лед. Он работал. Он потерял счет дням.

Но иногда перед сном, особенно когда Молли уходила во главе группы Котов на разведку, наплывали образы Тибы. Неон, Нинсеи и лица. Однажды ему приснилась Линда Ли, и затем он долго не мог понять, кто она такая и что она для него значила. А когда он вспомнил, то подключился к матрице и проработал девять часов.

На взламывание льда корпорации «Сенснет» ушло девять дней.

– Я просил за неделю.– Армитидж не мог скрыть удовлетворения, когда Кейс продемонстрировал ему план рейда.– Что–то ты не очень торопился.

– Вот дерьмо,– глядя на экран, улыбнулся Кейс.– Я сделал хорошую работу.

– Конечно,– признал Армитидж.– Только ты не очень–то ликуй. По сравнению с тем, что ты будешь делать потом, это – детские игрушки.

– Ну ты даешь. Молоток, Мама Кошка,– прошептал связник Диких Котов. Голос, звучавший в наушниках Кейса, едва пробивался сквозь треск помех.

– Атланта, Стая. Вроде пора. Пора, ясно? – Голос Молли был слышен немного лучше.

– Слушаю и повинуюсь.

Коты установили в Нью–Джерси самодельную спутниковую антенну, чтобы отражать кодированные сообщения связника от спутника «Сыны Иисуса Христа Царя Мира», висевшего над Манхэттеном на геостационарной орбите. Они решили провести всю операцию как сложный розыгрыш и выбрали именно этот спутник совсем не случайно. Молли вела передачу при помощи метровой тарелки, приклеенной эпоксидкой на крыше банковского небоскреба, почти такого же высокого, как здание «Сенснета».

Атланта. Использовался крайне простой опознавательный код. От Атланты к Бостону, затем к Чикаго и Денверу, по пять минут на каждый город. Если бы кому–нибудь вдруг удалось перехватить сигнал, расшифровать его и синтезировать голос Молли, то код позволил бы Котам сразу распознать подделку. Ну а если бы она провела в здании больше двадцати минут, было бы крайне сомнительно, что она вообще оттуда выйдет.

Кейс проглотил остатки кофе, укрепил дерматроды, задрал черную футболку и почесал грудь. Он весьма туманно представлял себе, что придумали Коты, чтобы отвлечь внимание охраны. В его функции входило лишь следить за тем, чтобы программа, которую он написал, оказалась в системе «Сенснета» в тот момент, когда это понадобится Молли. Он смотрел на обратный отсчет времени в углу экрана. Два. Один.

Кейс «вошел» в матрицу и активировал программу. Он начал погружаться в сияющие слои Сенснетовского льда, и связник прошептал единственное слово:

– Пошел.

Ага, прекрасно. А как там Молли? Кейс включил симстим и очутился в ее сенсориуме.

Скрэмблер–кодировщик слегка размывал изображение. Девушка стояла в огромном светлом коридоре перед огромным, во всю стену, зеркалом, жевала резинку и любовалась собственным отражением. Если бы не огромные солнцезащитные очки, скрывавшие ее зеркала, она выглядела бы довольно заурядно – очередная туристочка, мечтающая хоть одним глазком взглянуть на Тэлли Ишэм. На Молли были розовый пластиковый плащ, белая в сеточку футболка и свободные белые брюки – последний писк токийской моды прошлого года. Она беззаботно улыбнулась и выдула резиновый пузырь. Кейс чуть не расхохотался. Он отчетливо ощущал радиопередатчик, симстим и скрэмблер, примотанные к телу девушки широкой эластичной лентой. Ларингофон выглядел как обезболивающий дермадиск. Ее руки в карманах розового плаща постоянно сжимались и разжимались, чтобы снять напряжение. Только через несколько секунд Кейс догадался, что особые ощущения в кончиках пальцев вызывались лезвиями, которые то слегка выдвигались, то задвигались обратно.

Он вернулся в киберпространство. Программа преодолела пятые ворота. Он смотрел, как перед ним чуть прерывисто двигался ледокол, и, почти не ощущая играющих на деке пальцев, вносил последние поправки. Полупрозрачные цветные плоскости перетасовывались, как карты в руках фокусника.

«Выберите любую карту»,– вспомнил Кейс.

Ворота остались позади. Кейс засмеялся. Система «Сенснет» восприняла его наезд как обычную пересылку данных из своего филиала в Лос–Анджелесе. Он проник внутрь. Позади него отпочковались вирусные программы, которые изменили входной код ворот и приготовились отклонить настоящую передачу данных из Лос–Анджелеса, буде таковая воспоследует.

Кейс снова подключился к Молли. Девушка неторопливо проходила мимо огромной круглой стойки администратора в дальнем конце коридора.

Встроенные в зрительный нерв часы показывали 12:01:20.

Команду «Пошел» связник в Джерси выдал ровно в полночь по Моллиным часам. Девять Котов, разбросанных по двум сотням миль Муравейника, одновременно набрали в телефонах–автоматах аварийный номер. Каждый прочитал короткий, заранее составленный текст, повесил трубку, сдернул с рук хирургические перчатки и растворился в ночи. Девять различных полицейских управлений и служб общественной безопасности получили сигналы о том, что неизвестная группировка воинствующих христиан–фундаменталистов взяла на себя ответственность за впрыскивание большого количества психоактивного вещества, известного под названием «Синий–Девять», в вентиляционную систему пирамиды «Сенснета». Это вещество, известное в Калифорнии под названием «Печальный Ангел», было способно вызвать острую паранойю и жажду убийства у восьмидесяти пяти процентов людей, подвергшихся его воздействию.

Проследив, как программа преодолела ворота подсистемы, которая контролировала безопасность научной библиотеки «Сенснета», Кейс щелкнул симстим–переключателем… Она входила в лифт.

– Извините, вы сотрудница учреждения? – удивленно поднял брови охранник.

Молли выдула пузырек жевательной резинки.

– Нет,– ответила она, погружая два пальца правой руки в солнечное сплетение мужчины. Охранник согнулся пополам, судорожно хватаясь за подвешенный к брючному ремню сигнал, но Молли ударила еще раз, и его голова врезалась в стенку лифта.

Двигая челюстями чуть побыстрее, она нажала светящуюся кнопку «Закрывание дверей», а затем «Стоп». Вытащила из кармана плаща черную коробочку и вставила отвод от нее в замочную скважину щита сигнализации.

Дикие Коты выждали четыре минуты, пока сработает первое сообщение, а потом выбросили очередную порцию тщательно продуманной дезинформации. На этот раз ее передали прямо по внутреннему телевидению здания «Сенснета».

С 12:04:03 все экраны компании мигали в течение восемнадцати секунд с частотой, от которой наиболее нервные служащие попадали в обморок. Затем экраны заполнило нечто, лишь весьма приблизительно напоминавшее человеческое лицо. Жуткая маска, натянутая на асимметричные кости, напоминала какую–то непристойную меркаторскую проекцию. Уродливо дергалась перекошенная нижняя челюсть, влажные синие губы смыкались и размыкались. Какой–то красноватый пучок узловатых корней, вероятно, изображавший руку, потянулся к зрителям, задрожал и исчез. Потом с умопомрачительной быстротой замелькали кадры диверсии: схема водоснабжения здания, руки в резиновых перчатках возятся с какими–то колбами, что–то летит в темноту и слабо вспыхивает… Одновременно с изображением, по звуковому каналу почти с удвоенной скоростью прокручивали сообщение месячной давности, в котором рассказывалось о возможном применении в военных целях вещества «Эйч–эс–Джи», влияющего на рост скелета. Сверхдозы «Эйч–эс–Джи» увеличивали скорость роста костных клеток в десять раз.

На 12:05:00 в зеркальных стенах консорциума «Сенснет» находилось свыше трех тысяч служащих. В пять минут пополуночи, когда после передачи, организованной Дикими Котами, экраны засветились ровным белым светом, пирамида «Сенснета» наполнилась воем.

Полдюжины тактических вездеходов нью–йоркской полиции, понимая, какая угроза таится в «Синем–Девять», выпущенном в вентиляционную систему здания, приближались к пирамиде «Сенснета». Они мигали всеми своими мигалками. С площадки на крыше Рикеровского центра поднялся вертолет сил быстрого реагирования СОБА.

Кейс запустил вторую программу. Тщательно разработанный вирус атаковал структуру кодов, скрывающую пароли входа в подмассив научных материалов системы «Сенснет».

– Бостон,– донесся голос Молли,– я внизу.

Кейс перешел в симстим и очутился перед глухой стенкой лифта. Молли расстегивала белые штаны. К ее лодыжке был прикреплен громоздкий пакет в упаковке под цвет кожи. Молли опустилась на колени, сорвала эластичную ленту и развернула пакет. Там оказался комбинезон, такой же, как у Диких Котов, по мимикрирующему поликарбону заплясали бордовые молнии. Молли сняла розовый плащ, бросила его рядом с белыми штанами и начала натягивать комбинезон поверх белой футболки.

12:06:26.

Вирус прорубил лед командного файла библиотеки. Кейс вошел внутрь и очутился в бесконечном синем пространстве, среди цветных сфер, расположенных в узлах частой светло–голубой решетки. В псевдопространстве матрицы интерьер любого конструкта данных обладает бесконечной субъективной размерностью; присоединив свой «Сендаи» к детскому калькулятору, Кейс увидел бы безбрежные провалы небытия и развешанные кое–где немногие основные команды. Кейс стал набирать последовательность кодов, которую Финн купил у одного опустившегося сараримена с серьезными наркотическими проблемами. Он заскользил среди сфер, словно следуя по невидимой трассе.

Здесь. Вот оно.

Кейс вошел внутрь сферы, и его окружила холодная неоновая голубизна, похожая на замерзшее стекло; затем он запустил программу, которая внесла изменения в управляющие команды.

Теперь наружу. Так, двигаемся осторожно, вирус тщательно заделал окно.

Готово.

В коридоре здания «Сенснета», за низким прямоугольным цветочным вазоном, сидели два Диких Кота; они снимали переполох на видеокамеру. Оба были в маскировочных костюмах–хамелеонах.

– Тактические силы уже набрызгивают пенные баррикады,– комментировал происходящее в ларингофон один из операторов.– А силы быстрого реагирования все еще пытаются посадить свой вертолет.

Кейс щелкнул симстим–переключателем и почувствовал страшную боль в сломанной кости.

Молли судорожно дышала, прижавшись к глухой серой стене какого–то длинного коридора. Кейс немедленно вернулся в матрицу, и невыносимо жгучая боль в левом бедре тут же пропала.

– Алло, Стая, в чем там дело? – спросил он у связника.

– Не знаю, Взломщик. Мама не отвечает. Подожди. Кейс зациклил программу. Между очертаниями ледокола и заделанным окном протянулась тончайшая нить ярко–красного цвета. Ждать больше нельзя. Кейс сделал глубокий вздох и включил симстим.

Пытаясь держаться за стену, Молли сделала шаг. Кейс застонал от боли. Вторым шагом она переступила через вытянутую руку. На рукаве униформы – яркое пятно крови. Блеснула разбитая вдребезги стекловолоконная дубинка. Поле зрения сузилось, превратилось в узкий туннель. После третьего шага Кейс взвыл и переключился в матрицу.

– Стая? Бостон, малыш…– Голос звенел от боли и напряжения. Молли закашлялась.– Небольшая трудность с туземцами. Один из них сломал мне ногу.

– Что нужно делать, Мама–Кошка? – Голос связника почти терялся в помехах.

Кейс заставил себя включиться в сенсориум Молли. Перенеся вес на правую ногу, она опиралась на стену. Девушка порылась в нагрудном кармане и вытащила пластиковую упаковку с разноцветными дермадисками. Она выбрала три штуки и сильно прижала их к левому запястью. Шесть тысяч микрограмм синтетического эндорфина обрушились на боль и разнесли ее вдребезги. Молли судорожно выгнулась, на ее бедра накатили волны тепла. Она вздохнула и медленно расслабилась.

Все в порядке, Стая. Теперь нормально. Когда я выйду, мне понадобится медицинская помощь. Сообщите моим людям. Взломщик, я в двух минутах от цели. Ты продержишься?

– Передайте ей: я внутри и продержусь,– сказал Кейс.

Молли заковыляла по коридору. Один раз она оглянулась, и Кейс увидел на полу три изуродованных тела охранников «Сенснета». У одного из них вроде бы не было глаз.

– Полиция заблокировала первый этаж, Мама–Кошка. Пенные заграждения. В холле становится довольно забавно.

– Здесь тоже не скучно,– ответила Молли, открывая стальную двустворчатую дверь.– Я почти на месте, Взломщик.

Кейс переключился в матрицу и сорвал со лба дерматроды. С него капал пот. Он вытер полотенцем лоб, торопливо глотнул из велосипедной фляжки и посмотрел на карту библиотеки, горевшую на экране. Пульсирующий красный курсор прополз через дверь. До зеленой точки, обозначавшей конструкт «Дикси Флэтлайна», остались какие–то миллиметры. Страшно подумать, во что превратится нога Молли после этой прогулки. После такой дозы эндорфина она смогла бы, пожалуй, идти даже на кровоточащих культяпках. Кейс подтянул нейлоновые ремни, крепившие его к стулу, и вернул контакты на место.

Это стало уже рутиной: троды, матрица, выход в симстим.

В научном архиве «Сенснета» хранились физические носители, информацию нельзя было перекачать в компьютер, ее нужно было взять руками и унести. Молли ковыляла между рядами серых одинаковых шкафов.

– Стая, передай ей: пять вперед и десять налево,– сказал Кейс.

– Пять вперед и десять влево, Мама–Кошка,– повторил связник.

Молли повернула налево. Насмерть перепуганная библиотекарша, с круглыми от ужаса глазами на посеревшем лице и мокрыми трясущимися щеками, вжалась в щель между двумя шкафами. Молли даже не удостоила ее взглядом. Интересно, каким образом Диким Котам удалось вызвать такую панику? Молли говорила о какой–то липовой угрозе, но Кейс был слишком занят исследованиями льда, чтобы вслушиваться в объяснения.

– Этот,– сказал Кейс, но Молли и сама уже остановилась перед нужным шкафом. Своими очертаниями он напоминал новоацтекские книжные шкафы в приемной Джули Дина.

– Ну, Взломщик, давай,– сказала Молли.

Кейс переключился в киберпространство и послал по алой нити, пронизывавшей лед библиотеки, команду. Пять независимых охранных систем пребывали в полной уверенности, что они работают. Три хитрых замка деактивировались, но продолжали считать себя запертыми. А в основной базе данных библиотеки появилась запись, что конструкт был выдан месяц тому назад по вполне законному распоряжению. А если библиотекарь попробует выяснить, по чьему именно распоряжению был он выдан, то обнаружит, что нужный файл стерт.