Текст книги "Все вечеринки завтрашнего дня"

Автор книги: Уильям Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

20
БУМЗИЛЛА

Бумзилла сидит себе на поребрике, рядом с фургоном, эти две сучки сказали, заплатим, если присмотришь. Еще полчаса не придут, он найдет подмогу и разденет фургон. Хочется заиметь того надувного робота, который был у сучки блондинки. Вот это круто. Гонять эту летучую говешку.

Вторая сучка, типа как байкерша, на ней старая куртка, очень крутая, посмотришь – так снята с какого бандюги. Напинаю в задницу, такая вот куртка.

Куда они смылись? Голодно что-то, ветер с опилками в рожу, дождь накрапывает.

– Ты не видел вот эту девчонку? – белый мужик, с виду киноактер, рожа вся в темном гриме, как у этих, с южного побережья. Вон как выпендриваются, когда надумают сюда сунуться, шмотки заношены на хрен, типа как все путем. Кожан такой, типа только что припарковал за углом свой раздолбанный самолет. Синие джинсы. Черная фуфайка.

Бумзилла точно бы блеванул, попробуй кто запихать его в такое дерьмо. Бумзилла, – он знает, чего напялить, когда со своим дерьмом тут разгребется.

Бумзилла таращится на снимок, мужик его сует прямо под нос. Видит ту сучку, которая типа как байкерша, только шмотки покруче.

Бумзилла смотрит на харю в гриме. Видит белесые голубые буркалы на фоне грима. Типа: сиди, где сидишь. Типа: не рыпайся, башню разворочу.

Бумзилла смекает: мужик не в понятии, что это ихний фургон.

– Она потерялась, – говорит мужик.

«Сам ты, мудак, потерялся», – думает Бумзилла.

– Никогда не видал. Буркалы смотрят пристальнее.

– Пропала без вести, понял? Хочу ей помочь. Сбежавший ребенок.

Мысленно: ну и ребенок, бля; сучка-то старше моей мамаши.

Бумзилла качает головой. Еще как серьезно качает, самый децл, туда-сюда. В смысле «нет».

Голубые буркалы шарят вокруг, ищут кого другого, чтобы засветить свой снимок; шарят мимо фургона. Ясно, в непонятках мудила.

Мудила отваливает налево, туда, где тусуется народ у кафешки, сует им свой долбаный снимок.

Бумзилла смотрит, как мудила сваливает.

Бумзилла сам сбежавший ребенок и собирается им оставаться, пока не сдохнет.

21
«ПАРАГОН-АЗИЯ»

Сан-Франциско и Лос-Анджелес больше походили на две разные планеты, чем на два разных города. И дело было не в трениях между Северной Калифорнией и Южной Калифорнией, а в более глубоких корнях. Райделл помнил, как много лет назад сидел где-то с пивом, смотрел «церемонию отсоединения» по Си-эн-эн и даже тогда не проникся всей этой заморочкой. Но вот сама разница – это было.

Жесткий порыв ветра швырнул ему в лицо дождь, когда он шел вниз по Стоктон, чтобы выйти на Маркет. Девицы из офисов придерживали руками юбки и хохотали, и Райделлу тоже захотелось смеяться, впрочем, это прошло еще до того, как он пересек Маркет и двинулся вниз по Четвертой.

Именно здесь он встретил Шеветту, здесь она когда-то жила.

Они с Райделлом ввязались в этих местах в одну авантюру, потом встретились, а уж окончание этой авантюры занесло их в Эл-Эй.

Ей просто не понравился Эл-Эй, постоянно твердил он себе, хотя знал, что совсем не по этой причине все вышло так, как вышло.

Они приехали на Юг настоящей парой, а Райделл зачем-то решил превратить в телешоу то, через что им вместе пришлось пройти. «Копы влипли», конечно, заинтересовались, так как «Копы» уже проявляли к Райделлу интерес давно, еще в Ноксвилле.

Свеженький после Академии Райделл с ходу применил смертоносное оружие при задержании удолбанного «плясуном» психа, который пытался прикончить детей своей собственной подружки. Подружка впоследствии пыталась судиться с округом, городом и самим Райделлом, так что «Копы влипли» решили, что с Райделлом может выйти неплохой эпизод. И они его дернули самолетом в Южную Калифорнию, где у них была база. Он получил личного агента и все такое, но сделка не состоялась, и его взяли в «Интенсекьюр» водителем броневика, выезжать по вызовам. Как только он умудрился устроить так, что его уволили, случилась поездка в Северную Калифорнию, для временной и сугубо неофициальной работы – участия в местной операции «Интенсекьюр». Тут-то он и влип в заваруху, которая «подарила» ему Шеветту Вашингтон. В общем, когда он вернулся в Эл-Эй с готовым сюжетом и под ручку с Шеветтой, «Копы влипли» уже делали стойку. Они как раз раскручивали свой бизнес, превращая каждый эпизод в сериал для укрепления своих позиций на рынке, и отделу демографии понравилось, что Райделл – мужчина, что он не слишком молод, не слишком образован и, кроме того, – южанин. Еще им понравилось, что он не расист и уж конечно то, что при нем была эта смазливая, альтернативного типа деваха, такая крепенькая, будто может легко колоть грецкие орехи, зажав их между ляжек.

«Копы влипли» засунули их в сомнительный маленький отель неподалеку от Сансет, и они с Шеветтой были там так счастливы – первые две недели, что Райделл едва мог вынести одни лишь воспоминания.

Каждый раз, когда они ложились в кровать, ему начинало казаться, что они творят историю, а не просто занимаются любовью. Номер был похож на небольшую квартирку, с отдельной кухней и газовым камином, и по ночам они кувыркались перед камином на одеяле, брошенном на пол, все окна открыты, весь свет погашен, синее пламя чуть мерцает, боевые вертолеты ДПЛА гудят над головой, и когда он оказывался в ее объятиях или она ложилась, повернувшись к нему лицом, он понимал, что это – хорошая история, самая лучшая и что все теперь выйдет просто замечательно.

Не вышло.

Райделл никогда особо не задумывался о своей внешности. Ему казалось, с этим все в порядке. Женщинам он, похоже, вполне нравился, ему даже говорили, что он похож на молодого Томми Ли Джонса, а Томми Ли Джонс был кинозвездой в двадцатом веке. И потому, что ему так сказали, Райделл однажды взял и посмотрел пару фильмов с этим парнем; фильмы ему понравились, хотя никакого сходства он не увидел и слегка озадачился.

Однако он начал беспокоиться, когда «Копы влипли» назначили к нему костлявую белобрысую стажерку по имени Тара-Мэй Аленби, которая ходила за ним как привязанная и набирала метраж установленной на плече неподвижной камерой.

Тара-Мэй жевала жвачку, мудрила с фильтрами и, в общем и целом, бесила Райделла до зубовного скрежета. Он знал, что сигнал с ее камеры идет напрямую к «Копам влипли», и стал подозревать, что они не слишком довольны тем, что видят. Тара-Мэй не развеяла его опасений, объяснив Райделлу, что камера добавляет верные двадцать фунтов к любой внешности, но, дескать, подумаешь, ей самой Райделл нравится вот таким, натуральным, в самом соку. В то же время она постоянно намекала, что он мог бы и подкачаться. Почему бы не последовать примеру этой вашей подружки, говорила она, вот так крепышка, даже зависть берет.

Но Шеветта ни разу в жизни не была в гимнастическом зале; крепышкой ее сделали родительские гены да еще те несколько лет, что она гоняла вверх-вниз по холмам Сан-Франциско на горном гоночном велосипеде с рамой из пропитанной эпоксидкой японской строительной бумаги.

Так что теперь Райделл просто вздохнул, дойдя до угла Четвертой и Брайент и свернув по Брайент на мост. Сумка на плече начала заметно тяжелеть, явно в сговоре с гравитацией. Райделл остановился и еще раз вздохнул, поправляя сумку. Выкинул мысли о прошлом из головы.

Просто топай, и все.

Никаких проблем с поисками этого филиала «Счастливого дракона». Пропустить его было попросту невозможно: бац! – и вот он, торчит прямо там, где была середина Брайент, в самом центре, у входа на мост. Райделл не видел его, когда шел по Брайент, потому что его заслоняли груды старых бетонных ловушек для танков, сброшенных после землетрясения, но стоило их миновать, и вот, пожалуйста, любуйтесь.

Райделл заметил, пока шел к магазину, что это заведение – более новая модель, чем та, где он работал, на Сансет. У этой было меньше выступающих углов, так что отделка меньше крошится и ремонт требуется реже. Он предположил, что проектирование «драконовских» модулей было на самом деле проектированием объекта, способного выдержать натиск миллионов небрежных и даже враждебных рук. В конце концов, подумал он, должно получиться что-то вроде раковины моллюска – гладкое и твердое.

У магазина на Сансет было покрытие, которое пожирало граффити. Подростки из уличных банд приходили и что-нибудь малевали; двадцать минут спустя из-за угла, скользя, появлялись плоские темные и какие-то крабообразные пятна темно-синего цвета. Райделл никак не мог вникнуть в принцип их действия, но Дариус говорил, что их разработали в Сингапуре. Казалось, они были встроены на несколько миллиметров вглубь прямо в покрытие, которое представляло собой некий густой непрозрачный гель, и при этом были способны в нем свободно передвигаться. Он слыхал, что это называется «умный материал». «Крабы» сползались и набрасывались на граффити, какие чудные каракули ни были бы нанесены аэрозольным баллоном, чтобы расписаться в фанатстве, пометить территорию или поклясться в мести (Дариус был наделен талантом «читать» эту дурь и выстроить из нее целую историю), – сползались и начинали жрать. Нельзя сказать, что «ноги» у «крабов» при этом так уж явственно двигались. Они всего лишь принюхивались к граффити, и постепенно каракули начинали распутываться, бледнеть, синева «драконовских буквоедов» всасывала молекулы краски.

А однажды кто-то оставил после себя умные каракули, какой-то вид переводной картинки, по-хитрому прилепленный к стене, хотя ни Райделл, ни Дариус так и не поняли, как злоумышленнику удалось это сделать и остаться незамеченным. Может быть, сказал Дариус, ее выстрелили с большого расстояния. Это была эмблема банды под названием «Чупакабрас», жуткая шипастая тварь, вся черно-красная, мерзкая и зловещая и, как считал сам Райделл, довольно забавная на вид и прикольная, что ли. Он даже видел такую наколку, когда сидел в магазине. Парни, щеголявшие такими тату, обожали носить эти ужасные контактные линзы, от которых зрачки становятся похожими на змеиные. Однако когда пожиратели граффити явились полакомиться «чупакаброй», она отползла.

Они крались за ней осторожно, а она их чуяла и отползала. Настолько медленно, что движение было почти незаметно, но все-таки отползала. Тогда пожиратели граффити приближались к ней снова. Райделл и Дариус в первый вечер наблюдали за ней, пока она не доползла до края стены. Она обогнула магазин сзади и начала продвигаться обратно к фасаду по противоположной стене, когда их смена закончилась.

В начале их следующей смены она все еще там красовалась; компанию ей составляла пара стандартных клякс от аэрозольных хлопушек. Пожирателей заворожила «разумная чупакабра», и они даже не думали делать свое дело. Дариус показал сие безобразие мистеру Парку, которому не понравилось, что они ему не сказали сразу. Райделл показал ему, где именно в вахтенном журнале находился подробный отчет, сделанный еще в конце прошлой смены, отчего мистер Парк только разозлился еще больше.

Примерно через час два типа в белых комбинезонах «Тайвек» приперлись к ним в хирургически чистом, без всяких опознавательных знаков, белом фургоне и принялись за работу. Райделл очень хотел посмотреть, каким образом они вытравят хитрые граффити, но в ту ночь на магазин напали воры, и ему так и не удалось увидеть, что же фургонщики сделали с «чупакаброй». Они не использовали ни скребков, ни растворителей, он это знал. Они использовали ноутбук и два щупа с присосками. Он догадался, что, в сущности, парни просто взломали программу граффити, запутали код, и после того как они уехали, пожиратели граффити приползли, чтобы всосать без помех последний писк «чупакабровой» живописи.

Этот «Счастливый дракон» у моста был такой же гладкий и белый, как новая фарфоровая тарелка, отметил Райделл, подойдя чуть поближе. Он казался фрагментом чужого сна, свалившимся с неба. От этого вход на мост приобрел какое-то дикое, явно не запланированное противоречие, и Райделл подивился, много ли было дискуссий в Сингапуре до того, как поставили здесь модуль. «Счастливый дракон» имел филиалы во многих первоклассных местах с интересной для туристов недвижимостью, Райделл их видел на экранах «Всемирной Интерактивной Видеоколонны» в Эл-Эй; один размещался в торговом центре под Красной площадью, другой – модный «Кей-Дам» – в центре Берлина, третий – для крутой клиентуры – на Пикадилли, в Лондоне, но то, что модуль поставили здесь, показалось Райделлу поразительно странной или, если угодно, до странности преднамеренной акцией.

Мост был заковыристым местечком, достаточно безопасным, но вот только не для туристов.

Нет, конечно, пешие туристы наблюдались, и в довольно изрядном количестве, особенно на этом конце моста, но никаких экскурсий, никаких гидов. Если ты шел на мост, ты шел по собственному почину. Шеветта говорила ему, что люди на мосту люто ненавидят евангелистов, и Армию спасения тоже, и вообще любые организации. Райделл смекнул, что, безусловно, одной из причин привлекательности моста была его неподконтрольность.

«Автономная зона» – так называл это Дариус. Он сказал Райделлу, что Сансет-стрип изначально была одной из этих зон на стыке разных полицейских юрисдикции, и это как-то изменило ДНК улицы – вот отчего, скажем, под Рождество на Стрипе по-прежнему паслись шлюхи в колпаках эльфов.

Но, возможно, «Счастливый дракон» знает что-то такое, чего люди не знают, подумал он. Все в мире может меняться. Его отец, например, постоянно божился, что Таймс-сквер когда-то был тем еще опасным местечком.

Райделл с трудом пробивался через толпу, втекавшую и вытекавшую с моста мимо «Всемирной Интерактивной Видеоколонны», и, пока пробивался, грезил, так сказать, наяву, что вот сейчас он поднимет взгляд и увидит родной филиал на Сансет, и Хвалагосподу радостно просияет ему с парадного входа.

Все, что он увидел, был юный скейтбордист в Сеуле, трясущий мошонкой в камеру.

Он вошел внутрь, где его немедленно остановил очень крупный джентльмен с очень низким лбом и белесыми бровями.

– Сумку сюда, – приказал охранник, украшенный точно таким же неоново-розовым «драконовским» ранцем, какой Райделл таскал на себе в Эл-Эй. По сути, ранец Райделла лежал в вещмешке, которого этот парень домогался.

– Пожалуйста, – сказал Райделл, передавая сумку. «Драконовские» охранники были обязаны говорить это слово: пожалуйста. Так гласил ноутбук мистера Парка, но в принципе, если уж ты просил у кого-то сумку, ты признавал тем самым, что считал клиента потенциальным воришкой, а коли так, то почему бы тебе не оформить это повежливей? Охранник с подозрением сощурил глаза. Он засунул сумку в нумерованный кубический шкафчик за своим боевым постом и протянул Райделлу бирку с логотипом «Счастливого дракона», которая выглядела, как огромная подставка для стакана с цифрой "5" на обратной стороне. Размер, как прекрасно знал Райделл, был рассчитан на то, что бирки такого размера больше, чем размер стандартных карманов; таким образом, исключалась возможность, что, положив в карман, народ забудет об этом и утащит бирки с собой. Один из способов снизить себестоимость. Абсолютно все в «Счастливом драконе» было продумано таким образом. И вы вроде как были просто обязаны восхищаться этим.

– Добро пожаловать, – сказал Райделл. Он направился к банкомату Международного Банка «Счастливого дракона» в конце модуля. Он знал, что машина наблюдает за тем, как он приближается и вынимает бумажник из заднего кармана.

– Я здесь, чтобы мне выдали чип, – сказал он.

– Пожалуйста, назовите себя, – у всех «драконовских» банкоматов был один и тот же голос, странноватый, напряженный, сипловатый голос маленького кастрата, и Райделл никак не мог понять почему. Но можно было не сомневаться, что это тоже продумано: вполне вероятно, что такой голосок отбивал у людей охоту ошиваться вокруг и от нечего делать трепаться с машиной. Но Райделл знал, что, в любом случае, это сучье отродье могло прыснуть в клиента перечным газом. Аппараты были обклеены предупреждениями об этой опасности, хотя лично он глубоко сомневался, что кто-то хоть раз реально прочитал эти наставления. Если же вам взбрело в голову серьезно шутить с аппаратом, к примеру, попробовать засунуть отмычку в отверстие, откуда выскакивал чип, зловредная тварь облила бы водой и вас, и себя, а потом пустила электрический ток – об этом помалкивали все.

– Берри Райделл, – сказал он, достав из бумажника свои водительские права, выданные в Теннесси, и вставив их операционным концом в сканер банкомата.

– Контактная проверка ладони.

Райделл положил свою руку на вмятину в форме руки. Он ненавидел эту процедуру. Разносчики лишаев и всякой заразы – вот что такое эти штуки для сканирования ладони. Грязь с чужих рук.

Он вытер ладонь о штаны.

– Пожалуйста, введите ваш персональный идентификационный код.

Райделл ввел, шаг за шагом восстановив мнемонический код и закончив двумя жестянками «7-Up».

– Обрабатываю ваш запрос о кредите, – сказал аппарат с такой болью в голосе, будто ему отдавили яйца.

Райделл глянул назад и понял, что, в принципе, он единственный клиент, если не брать в расчет седовласую женщину в черных кожаных брюках, которая мучила кассира на языке, который Райделл счел немецким.

– Транзакция завершена, – сказал банкомат. Райделл повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как «драконовский» кредитный чип выползает из отверстия выдачи. Он толкнул его обратно, не до конца, чтобы сумма остатка высветилась на экране. Недурно. Очень даже недурно. Он спрятал чип в карман, убрал бумажник подальше и развернулся в сторону кассы «ГлобЭкс», которая также служила местным отделением ВПС, Всеамериканской Почтовой Службы. Как и банкомат, эта штука представляла собой очередной спецузел, или, точнее, просто вздутие в пластиковой стене. У них на Сансет такой беды не было, и Хвалагосподу была вынуждена числиться одновременно клерком «Глобал Экспресса» и/или служащей ВПС, причем вторая должность заставляла ее периодически хмуриться, так как секта ее родителей однозначно идентифицировала все федеральные организации как происки Сатаны.

Того, кто медлит, как учил в свое время Райделла его отец, того Бог хранит, и Райделл старался изо всех сил в течение всей своей жизни практиковать этот вид благостной неторопливости. Практически все, из-за чего он когда-либо попадал в глубокую задницу, насколько он помнил, было просто побочным продуктом неумения медлить. В его характере была такая черта – он сам не знал откуда, – которая просто брала его и тащила, при этом в самый неподходящий момент.

Смотри, куда прыгаешь. Сто раз отмерь. Задумайся о последствиях.

Он задумался о последствиях. Некто воспользовался его кратким, но вынужденным визитом в виртуальный коридор Селвина Ф. К. Тонга, чтобы ненавязчиво намекнуть, что ему стоит вынуть кредитный чип из данного конкретного банкомата, а потом кое за чем заглянуть в «ГлобЭкс». Этим «некто» мог быть сам Селвин Тонг, говоривший, так сказать, через «черный канал», а может, это был кто-то другой, неизвестно кто, да кто угодно, взломавший, как решил Райделл, едва ли самый надежно защищенный сайт в мире. Впрочем, сама картина деформации, произведенной в честь Райделла, была буквально подписана словом «хакеры». Как он убедился на собственном опыте, хакеры просто не могут удержаться от показухи, а также склонны к модной зауми. И еще Райделл знал, что они могут запросто усадить тебя в кучу дерьма, и чаще всего сажают.

Он посмотрел на выпуклость «ГлобЭкс».

И потащился туда.

С этим делом он управился быстрее, чем с получением кредитного чипа: показал лицензию – замочек открылся. Посылка была крупнее, чем он ожидал, но даже для такого размера казалось тяжеловатой. Попросту тяжеленной. Дорогостоящая на вид упаковка на пенной основе, очень тщательно опечатанная серой пленкой из пластика и утыканная со всех сторон анимированными голограммами «ГлобЭкс Максимум Экспресс», стикерами таможни. Он изучил накладную. Она вроде бы пришла из Токио, но только на первый взгляд, потому что накладная была подписана фирмой «Парагон-Азия Дейтафлоу» по адресу Лайгон-стрит, Мельбурн, Австралия. У Райделла не было знакомых в Австралии, но зато ему было известно, что доставка любого груза на международном судне в любой из подобных приемных пунктов «ГлобЭкс» считалась предприятием, во-первых, невозможным, а во-вторых, определенно подсудным и незаконным. Без адреса получателя, будь то частное лицо или фирма, было не обойтись. Эти приемные пункты занимались исключительно местной доставкой.

Черт побери. Штуковина была слишком тяжелой. Он обхватил ее рукой – все два фута в длину и шесть дюймов в диаметре – и потащился обратно, забрать свою сумку.

Которая теперь стояла открытой на маленькой стойке, а безбровый охранник, в свою очередь, держал на весу неоново-розовый «драконовский» ранец Райделла.

– Что ты тут делаешь с моей сумкой?

Охранник поднял голову.

– Это имущество «Счастливого дракона».

– Тебе не положено копаться в сумках клиентов, – сказал Райделл, – так говорит ноутбук.

– Я обязан рассматривать это как кражу. У вас здесь имущество «Счастливого дракона».

Тут Райделл вспомнил, что положил керамический кнопарь в свой ранец, потому что не смог придумать, что с ним еще можно сделать. Он попробовал вспомнить, законно ли это или же незаконно – здесь, наверху, на Севере. В Южной Калифорнии было, например, так, а в Орегоне эдак.

– Это мое имущество, – сказал Райделл, – и ты мне его отдашь, прямо сейчас.

– Уж извините, – сказал охранник с вызовом.

– Эй, Райделл, – раздался знакомый голос, и дверь распахнулась с такой страшной силой, что Райделл услышал отчетливый хруст в механизме автоматической защелки. – Сукин ты сын, ты все еще с яйцами или хана?

В мгновение ока Райделла поглотили пары водки и похотливого тестостерона. Он обернулся и увидел Кридмора, который зловеще скалился, однозначно потеряв человеческий облик. У него за спиной маячил мужчина, коренастый, бледное лицо, темные глаза близко посажены.

– Ты, алкаш, – рявкнул охранник, – пошел вон отсюда.

– Так-так, значит, я алкаш. – Кридмор скорчился, будто его мучила душевная боль. – Говорит, что я алкаш… – Кридмор поворотился к стоявшему позади мужчине. – Рэнди, этот козел говорит, что я алкаш.

Уголки губ дородного мужика, у которого был странно маленький и нежный для такого тяжелого и заросшего лица рот, мгновенно опустились вниз, как будто он был неподдельно и очень, очень глубоко огорчен тем фактом, что одно человеческое существо смело третировать другое таким непотребным образом.

– Ну так порви этому педриле очко, – мягко посоветовал крепыш, будто подобная перспектива сулила радующую душу возможность, пусть и маловероятную, поиметь веселье после такого большого разочарования.

– Я алкаш?!! – Кридмор опять повернулся к охраннику. Он наклонился над стойкой, так что его подбородок коснулся верха райделловской сумки. – В каком дерьме ты здесь собираешься вывалять моего приятеля?

Кридмор излучал опасность не хуже рептилии, обожравшейся амфетаминов, его гнев не поддавался измерению по шкале млекопитающих. Райделл увидел, что у Кридмора начался тик, размеренно и непроизвольно пульсировал мускул на щеке, словно крохотное запасное сердце. Поняв, что Кридмор безраздельно владеет вниманием охранника, Райделл сгреб левой рукой сумку, а правой – розовый ранец.

Охранник сделал попытку вернуть их себе. Что, несомненно, было ошибкой, так как хватательный рефлекс заставил его выбросить вперед обе руки.

– Соси член!!! – взвизгнул Кридмор, выдав удар с такой бешеной скоростью и энергией, каких Райделл от него не ожидал, кулак певца кантри погрузился по самое запястье в брюхо охранника, прямиком под ложечку.

Ошалев от такой неожиданности, страж согнулся пополам. Кридмор уже замахнулся, чтобы врезать ему по роже, но Райделл успел опутать запястья Кридмора лямками сумки, едва не грохнув объемистую посылку на пол.

– Канаем, Бьюэлл, – сказал Райделл, вытолкав Кридмора в дверь. Райделл знал, что сейчас кое-кто долбанет ногой по особой кнопке в полу.

– Этот козел утверждает, что я алкаш, – выразил свой протест Кридмор.

– Ну что тебе сказать, Бьюэлл, ты действительно алкаш, – задумчиво сказал крупный мужчина, поспевая следом.

Кридмор хихикнул.

– Пошли отсюда, – сказал Райделл, двигая к мосту. Не снижая темпа, он пытался не выпустить «подарок» «ГлобЭкс», ненадежно зажатый подмышкой. Порыв ветра швырнул ему горсть опилок в глаза, проморгавшись, скосив глаза, чтобы их очистить, он впервые заметил, что в накладной все же стояло имя получателя, но не его, Райделла, а Колина Лэйни.

«Колин-пробел-Лэйни». Как же так вышло, что Райделлу отдали чужую посылку?

Но тут они очутились в гуще толпы, направлявшейся вверх по широкому трапу на нижний уровень.

– Что это там за дерьмо? – спросил Кридмор, вытянув шею.

– Мост Сан-Франциско – Окленд, – ответил Райделл.

– Вот ведь какое дерьмо, – сказал Кридмор, косясь на толпу, – воняет, как банка с тухлой наживкой. Спорим, здесь можно найти себе такую дырку, каких свет не видывал.

– Мне нужно выпить, – тихо сказал чувак с деликатным ртом.

– Похоже, мне тоже, – откликнулся Райделл.