Текст книги "Путь Бонапарта. Книга 1. Корсиканец (СИ)"

Автор книги: Уильям Дампир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава 13

До неприятельской колонны оставалось меньше кабельтова, Бонапарт выбирал место прорыва французского строя. Пороховой дым заволакивал все вокруг, растет боевое напряжение, не имея возможности нанести ответный удар, его корабль содрогается от вражеских попаданий. Ядро бьет в левый фальшборт, и взламывает палубу, вокруг по шканцам разлетелись деревянные обломки. Один их рулевых схватился рукой за плечо, рукав куртки уже пропитался кровью.

– Вниз, Томпсон! – крикнул Уайт.

– Всего лишь заноза, лейтенант, сэр.

– Перевяжи руку, пока не залил кровью всю палубу!

– Один румб вправо, – скомандовал Бонапарт.

'Протей' и 'Формидабль' были в половине кабельтова друг от друга, все ближе с каждой минутой. Снова пушечный огонь, рикошетом от бизань-мачты ядро врезалось в расчет шканцевой девятифунтовки. Донеслись вопли – вокруг несколько убитых и раненых, с головы до ног забрызгало кровью бывшего рядом младшего брата. Видя, что мальчишка готов расплакаться Наполеон тряхнул его за плечо.

– Вам надлежит оставаться здесь, Луиджи Бонапарт, и следить за сигналами. Если меня убьют, вы скажете мистеру Уайту, чтобы брал командование на себя. Вы меня поняли? – приказал Наполеон.

– Да, капитан, – я не боюсь, сэр, просто волнуюсь вот и все, – выдохнул тот возмущенно-сдавленным голосом

– Мистер Робертс, соберите своих марсовых у орудия номер один правого борта. Приготовьтесь к абордажу. Вооружите всех незанятых, но оставьте матросов у бизань-брасов.

– Есть, сэр.

Порыв ветра отнес пороховой дым

– Смотрите на 'Женере'! – воскликнул Уайт.

Тот привелся к ветру и обходил 'Формидабль' по левому борту, еще один французский корабль проходил, направляясь вслед за 'Женере'.

Пули морских пехотинцев, столпившихся на юте 'Формидабля', стучали о палубу, исчезая в прикрывающей гамаки сетке. Расчет правой шканцевой батареи, развернув орудие до предела, смел французов виноградной картечью.

– Пушки к бою!

На орудийных палубах мичманы и лейтенанты выкрикивали приказ капитана:

– Готовься к бою!

Проходя в нескольких футах от неприятеля, 'Протей' зацепил обломками своей брам-стеньги огромный кормовой флаг, раздирая его в клочья.

Лейтенант Мун ждал, пока черная корма французского корабля, с горящим золотом именем 'Формидабль' между двух рядов украшенных резным узором окон, не оказалась так близко, что можно было дотянуться до нее рукой.

– Правый борт огонь!

Адский грохот полного бортового залпа потряс 'Протей'. Над его орудийными палубами заклубился едкий дым, подсвеченный оранжевым пламенем. 'Формидабль' задрожал, полетели обломки, пушки срывало с лафетов, повисла завеса поднятой пыли, слышались крики тяжело раненных людей. Затеи раздался жуткий треск и бизань-мачта, качнувшись как пьяная, рухнула за борт.

– Руль круто право! Обстенить крюйсель!

Корпуса кораблей трещат, наваливаясь друг на друга, в воздух взвиваются абордажные крючья.

– Вперед!

Бонапарт, с палашом в руке, увлек за собой через фальшборт волну почерневших от порохового дыма моряков. Лязг оружия, хлопки пистолетных выстрелов, крики, на французском линейном корабле закипела жаркая рукопашная схватка. Британцы захватывают бак и верхнюю палубу, но на шканцах яростно сражаются капитан 'Формидабля' и его люди. Грохот залпа 'Протея' открывшего огонь левым бортом показался Наполеону концом света.

– Иисус! Посмотрите назад, капитан!

Удар встряхнул палубу у него под ногами, Сквозь порванные паруса, свисающие за борт, видна причина удара. В левый борт врезался кормой 'Тигр', сейчас его флаг лениво болтался над вантами грот-мачты 'Формидабля', а готовые к абордажу моряки, громко вопя, толпились на шкафуте.

На сходнях правого борта неприятеля встретил лейтенант Мун со своими канонирами, уступавшие числом британцы делали все, что могли. Внезапная атака французов увенчалась успехом, им удалось отбить среднюю часть верхней палубы 'Формидабля'.

Бонапарт обезумел от ярости. Золотой позумент, узкое лицо с полоской усов, тонкое лезвие шпаги, направленное прямо в грудь. Парировать удар и рубить, пока есть силы. Отбить новый удар и снова рубить, не зная жалости. Еще один француз на пути. Бонапарт, почти не целясь, стреляет в него из пистолета, враг кричит и падает на бок. Четвертый француз делает выпад короткой пикой, но тесак подоспевшего Лесли ударил его в бок.

– Какого дьявола вы тут, доктор? Возвращайтесь на корабль к раненым.

– Исполняю свой долг, сэр.

Бонапарт отрезал

– Я сказал вам, вернуться к раненым! – хотя знал, что сейчас ёприказывать это Лесли бесполезно.

Французский офицер размахивал шпагой пытаясь вдохновить своих матросов на новую атаку, когда раздался двойной грохот погонных орудий. Звук близко пролетевшего ядра походил на треск разрываемой парусины. Снова двойная вспышка, из пелены порохового дыма, на расстоянии пистолетного выстрела показался, медленно приближаясь потерявший стеньгу фок-мачты 'Агамемнон'. Ядро за ядром, падали на палубу линейного корабля – туда, где толпился неприятель. Команда 'Протея' перешла в контратаку, матросы дрались тесаками, банниками и просто кулаками, наконец, французы отступили. Бонапарт стоял на баке, теперь он мог оглядеться по сторонам. Везде обломки и трупы. Капитан заметил рядом младшего брата, замерев у разрушенных перил, он не отводил глаз с приближающегося 'Агамемнона'.

– Что вы здесь делаете, мичман.

– Слежу за сигналами коммодора, сэр

Раздался скрежет, полетели щепки, бушприт 'Агамамнона' протянулся над кормой французского корабля, а блинда-рей запутался в вантах бизань-мачты. Наполеон видел, как абордажная команда перебирается по нему на 'Тигр', обстреливаемые с кормовой галереи. Наконец 'Агамамнон' развернулся, встав с ним борт к борту, и британцы рванулась через фальшборт. Новая контратака французов, пистолетные выстрелы. Вдруг пальба стихла, Бонапарт увидел перед собой знакомое лицо и понял, что видит первого лейтенанта Берри с 'Агамемнона'. Не дожидаясь приказа, моряки, во главе с маленьким капитаном, бросились вперед. Палуба почти очищена, но отдыхать не приходится, возле грот-мачты собралась кучка французов. Пуля ударила в лезвие палаша, но не успел Бонапарт добежать, как матросы раскидали врага.

Теперь уже оба корабля были захвачены, нужно остановить бойню, разоружить пленных и согнать их к борту. На шкафуте Бонапарт увидел Нельсона, покрытого копотью и кровью. Они обменялись рукопожатиями, глядя на четыре сцепленных вместе, разбитых ядрами корабля. Далеко с подветренной стороны над морем плыл шлейф порохового дыма, медленно растворяясь в воздухе.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – сказал Нельсон. – Мы с вами успели, капитан, но успели едва-едва.

Все же полной победы Худу добиться не удалось. Британцы имели повреждения, о серьезном преследовании не было речи и, потеряв четыре линейных корабля, французский флот ушел в Тулон.

– Каков 'список мясника'? – спросил Бонапарт у Уайта чуть позже.

– Невероятно короткий, сэр. Семь погибших еще до абордажа 'Формидабля' и еще одиннадцать моряков убиты в бою. Тот Фернел, что с 'Пандоры', убит стрелком с 'Тигра'. Только четверо раненых – Пауэлл, Миллер и два матроса.

На следующий день британская эскадра и ее призы, обогнув мыс Корс, вошла и встала на якорь в порту Бастии.

Командующий, встретил сильно нервничающего, не подчинившегося его приказам и дравшегося с неприятелем по своему усмотрению, Нельсона на шканцах своего флагмана.

– Я не знаю, как вас благодарить за подвиг, дорогой Горацио! – сказал Худ.

Минуя всякое старшинство, Нельсон получил распоряжение принять наименее пострадавший 'Иррезистибл' и поднять на фор-стеньге вымпел младшего флагмана.

Из его письма Бонапарту

– Друзья познаются в беде. Это подтвердилась вчера, когда вы своим благороднейшим и доблестным поведением спасли 'Агамемнон' от огромных потерь.

6 мая 1791 года, борт Его Британского Величества корабля 'Протей'.

Мой дорогой друг!

Я с радостью поздравляю вас с этим назначением. Когда на карту поставлены интересы и честь страны, могу без преувеличения сказать, вы всегда берете ответственность на себя. Оказанная мной небольшая помощь, значительно усилила чувство удовлетворения по поводу разгрома французов.

Всегда искренне ваш, капитан Бонапарт.

Повышение Нельсона вызвало ропот среди многих капитанов. От имени недовольных выступил Роберт Кальдер, назвав его действия нарушением ряда положений морского устава и преступлением перед законом.

– Все это так, но если кто ни будь, так же нарушит мой приказ, то тоже будет прощен! – ответил Худ.

Надо сказать, что ставший уже вице-адмиралом сэр Кальдер после одного из сражений заявил

– Я не мог надеяться достигнуть успеха без того, чтобы корабли мои получили серьезные повреждения, поблизости не было дружественного порта, куда можно было зайти. Если бы Феррольская и Рошфорская эскадры прорвались, то я сделался бы для них легкой добычей. Они могли направляться в Ирландию, и если бы я был разбит, то невозможно сказать, к каким последствиям это повело бы.

Суд Адмиралтейства, хотя и освободив его от обвинения в нерадивости или трусости, тем не менее, признал не сделавшим всего, что зависело для взятия или уничтожения неприятельских кораблей. Поведение Кальдера было признано достойным чрезвычайного осуждения, и ему было объявлено 'порицание за уклонение от возобновления боя'.

Поражение у Корсики показало, что ни офицеры, ни матросы флота Франции не отвечают своему назначению, приведя к отказу от всяких дальнейших попыток оспаривать господство на море. Принятию этого решения способствовала и крайняя скудость в ее адмиралтейских запасах. Канал и леса Корсики находились в руках Британии, делая недоступными обычные источники снабжения.

В отчете Лордам Адмиралтейства, командующий Средиземноморским флотом вице-адмирал Сэмюель Худ отметил

– В Американской войне потери наших кораблей в сражениях с равносильным им французскими были гораздо значительнее, чем у противника. Теперь же огонь целых батарей линейных кораблей французов наносил не более вреда, чем два, хорошо направленных орудия. Ввиду вышесказанного, предлагаю впредь считать соотношение сил в бою один к двум рабочим, один к трем – приемлемым.

Над Бастией плыл перезвон церковных колоколов, возвещавших победу и вновь обретенную свободу. Гражданскую милицию образовали во всех городах острова и корсиканцы с чувством гордости и собственного достоинства носили оружие. Отвага и дерзость считались у корсиканцев величайшею добродетелью, поэтому Наполеон был встречен как прославленный герой, его влияние возрастало с каждым днем.

– Британия раскрыла нам свои объятья. С этого дня у нас те же интересы и те же заботы, как британцев! Море не разделяет теперь нас друг от друга!

Бонапарт усиленно заботился о том, чтобы его близкие извлекли пользу из нового положения дел и заняли видные должности в управлении. Особенно старался он о Жозефе, пропагандируя его имя всюду, где только предстояли выборы, пока наконец не удалось провести старшего брата в английский Парламент.

Тем временем в июне 1791 года Людовик XVI вместе с семьей попытался тайно бежать из Парижа в сторону восточной границы, собираясь вернуться во Францию во главе иностранных армий и подавить революцию.

В местечке Сен-Менеульд король, случайно выглянувший из окна кареты, был узнан местным почтовым смотрителем Жаном-Батистом Друэом по профилю на ассигнате в 500 ливров. Задержанный через некоторое время национальными гвардейцами в Варен-ан-Аргон и, отказавшись пробиться через враждебную толпу с подошедшей сотней оставшихся верных ему лозенских гусар из Дён-су-Мёза, Людовик XVI и его семья под конвоем был 25 июня возвращен обратно в Париж. Взятый под домашний арест в Тюильри, король был вынужден 14 сентября заявить о лояльности революции, присягнув на верность новой конституции Франции для спасения своей семьи.

Пиренеи и закрытая граница не защитили Испанию от влияния революции, на ее юге начались восстания крестьян, требующих отмены феодальных повинностей. Напуганный происходящим во Франции, в сентябре 1791 года король Карлос IV подписывает мир с Великобританией.

В это же время австрийский император Леопольд II и прусский король Фридрих Вильгельм II подтвердили намерение предпринять совместные действия 'создав для короля Франции возможность, укрепить в полной свободе основы монархического правления'. В Париже лидеры революциии, рассматривая эту декларацию как опасную попытку подорвать суверенитет Франции, 1 февраля 1792 года объявили войну Австрии. Шарль Франсуа Дюмурье начал вторжение в Нидерланды, где хотел поднять восстание местного населения против австрийского господства,но дезорганизованная революцией армия массово дезертировала и бежала при первых признаках боя.

Обвиненный в составлении заговора против свободы нации и покушении на безопасность государства Людовик XVI был заключен с семьей в тюрьму Тампль.

19 апреля 1792 суд Конвента большинством голосов, 383 против 310. постановил гильотинировать короля в течение 24 часов. Людовик с большим спокойствием выслушал приговор, последними его словами были

– Я умираю невинным. Меня обвиняют в несовершенных преступлениях. Говорю вам это с эшафота, готовясь предстать перед Богом. И прощаю всех, кто повинен в моей смерти.

По Южной Франции прокатилась череда восстаний, революционное правительство натолкнулась на решительное сопротивление провинций. Кровавые столкновения в Лионе произошли 29 мая, где восставшие взяли верх и, вооружив 20000 человек, готовили город к обороне.

Среди мятежников встречались и роялисты, но подавляющее большинство требовало создания 'федерации департаментов', независимой от парижских тиранов. К этому восстанию, скоро принявшему открыто роялистский характер, присоединились и другие южные департаменты.

12 июля Конвент издал декрет об усмирении Лиона силой и в конце месяца обложил этот город войсками ветеранов, выделенными из Альпийской армии, причем пушки вынуждены были взять в Безансоне и Гренобле.

В конце мая вице-адмирал Худ, получил информацию о готовых к выходу в море восьми французских линейных кораблях. Еще двенадцать, среди них восемь прибывших из Бреста и Рошфора, и пять фрегатов могли сняться с якоря в Тулоне через месяц. Появление их в Средиземном море предвещало активные действия, сдерживаемые до этого временным командующим Средиземноморским флотом Жан-Онорэ де Трюгофом в связи с неопытностью экипажей.

Подозрительное поведение Генуэзской республики, вместе с перехваченным 22 июня указом Конвента, требующим обеспечить поставки продовольствия для армии в Северной Италии, очень заинтересовало лорда Худа, поскольку атаковать французские корабли в хорошо защищенной гавани не представлялось возможным.

Встречные ветра сильно задержали британцев, только 19 июля эскадра в составе 18 линейных кораблей подошла к Тулону, по пути захватив к югу от города французский 22-пушечный корвет 'Эклер' лейтенанта Рубо. Контр-адмирал де Трогофф предложил атаковать англичан, на это не согласился опасавшийся измены комиссар Конвента, в недавних городских демонстрациях принимали участие моряки флота.

Необходимость в сведениях о французском флоте была очень велика, поэтому вице-адмирал Худ отправил на переговоры по обмену военнопленными к губернатору Тулона лейтенанта Кука с 'Виктори'. Проход рядом с республмканскими кораблями брига под парламентерским флагом, похожим на Флер-де-лис, вызвал проявление пылких чувств экипажей, в знак уважения к национальным настроениям Эдвард Кук приказал водрузить на его место триколор.

Вечером в контакт с лейтенантом вошли несколько роялистски настроенных флотских офицеров, а так же умеренные горожане, сообщившие, что готовят восстание против пришедших к власти якобинцев. В Тулоне так же, как в Лионе и Марселе, террор экстремистов заставил умеренных, еще недавно называвших себя истинными республиканцами, поддержать роялизм.

Наконец пришел ответ от губернатора Думэ, заключенные из союзных наций могли быть доставлены в течение трех дней, после чего стороны договорились обменять пленных. Вернувшись с освобожденными, Кук привез известие о шестнадцати французских линейных кораблях стоящих на внешнем рейде и пяти оснащаемых в гавани.

В 1679-1701 годах в Тулоне велись большие строительные и фортификационные работы по проекту знаменитого военного инженера, маркиза де Вобана, в 70-х годах эти укрепления еще более усилили. Сухопутная оборона состояла из цитадели и, расположенных на господствующих высотах, фортов не позволявших обстреливать порт и город.

Форт Ла-Мальг, на правом фланге, прикрывал тыл всех прибрежных батарей большого рейда до самого мыса Брюн. Форты Артиг, Сент-Катрин, Фарон прикрывали северо-восточную часть города. Северная часть была защищена двумя редутами и фортом Поммье, форт Мальбоске с прилежащими батареями прикрывал западную часть Тулона. Малый рейд представлял собой внутренний бассейн, подступавший в его восточной оконечности к самым стенам города и арсенала. Наличие выдвинутых в море полуостровов отделивших внутреннюю гавань от моря проливом, шириной чуть более 1000 ярдов и еще более узким глубоководным каналом, позволило вынести вперед оборону морского фронта. Форт Балагье, расположенный на 600 м южнее, составлял пару форту Эгильетт, построенному на западном мысе Кэр напротив форта Тур Ройял у восточной оконечности полуострова Муррильон, в защите внешнего рейда и внутренней гавани.

Начавшийся 26 июля, тяжелый трехдневный шторм рассеял стоявшую в пятнадцати милях к юго-востоку, у Йерских островов английскую эскадру. Поврежденные и разбросанные британские корабли, трое лишились стеньг, 'Робаст' потерял грот-мачту, 'Бервик' бушприт, опасаясь атаки французского флота, ушли на ремонт в Гибралтар. Тем временем в Тулоне начались большие беспорядки жестоко подавленные якобинцами.

Из письма комиссара Конвента Рикорда Робеспьера Комитету Общественного Спасения

– Как говорят, отряд в 600 человек англичан прибыл в Бринволь, дабы воспрепятствовать проходу батальонов Альпийской армии для подкрепления генерала Карто, находящегочя теперь в Эксе и подавления бунта на Юге. Предполагают, что неприятельский флот имеет десантные войска и что он может выбросить на южные берега от 10 до 12 тысяч человек. Эти силы не могут ослабить храбрости войск, однако следует торопиться предупредить эту высадку. Вы, граждане коллеги, должны принять спешно военные меры, которые отняли бы у Марселя и Тулона возможность сопротивляться, в случае если они приведут в исполнение свои преступные намерения.

13 августа восстал Марсель, собранное там 10000 ополчение было разбито вошедшими в Марсель 25 августа войсками генерала Карто, месть республиканцев была ужасна. Семь дней спустя, армия Конвента овладела выдержавшим долгую осаду Лионом. Где из сделавших отчаянную попытку прорваться в Тулон 2500 восставших пробились едва 50.

Под угрозой приближения республиканской армии, предлагая заключить союз, мятежный Марсель отправил своих представителей в Тулон, но там все еще колебались. 22 августа, когда в городе узнали о вступлении генерала Карто в Экс-Ан-Прованс, происходившие там репрессии довели отчаявшийся Тулон до восстания. Комиссары Конвента Бейля и Бовэ, были арестованы, Фрерону, Баррасу и генералу Лапуапу удалось ускользнуть в Ниццу, главную квартиру Альпийской армии.

В ночь с 23-го на 24-е лейтенант Эдвард Кук вновь прибыл в Тулон передать горожанам декларацию Худа.

– Жители городов и провинций юга Франции, три года вы были вовлечены в революцию, повергшую вас в анархию, и оказавшись жертвой фракционный лидеров растоптавших законность. Пытаясь распространить свой порядок по всей Европе, они разглагольствуют о идеях свободы, в то время как грабят вас.

Французы! Вы стонете под гнетом нужды и лишений, ваша торговля и промышленность разрушены, ваше сельское хозяйство остановлено и угрожает ужасным голодом. Я пришел предложить вам силу моего государя, в целях прекращения дальнейшего пролития человеческой крови, быстрейшего восстановления законного правительство во Франции и сохранения мира и спокойствия в Европе.

Решайте, прервать ли цепь трехлетних несчастий постигших вашу обманутую страну. Тулон и Марсель откровенно и явно объявят о поддержке монархии, если подняв штандарт королевской власти Флер-де-лис, разоружат корабли в своих гаванях, и предоставят форты в распоряжение союзников и Его Британского Величества.

Флот под моим командованием предоставит вам всю возможную защиту, обещая уважение частной собственности любого человека. Я надеюсь, что вскоре будет заключен мир и корабли, вместе с фортами, орудиями, запасами провианта будет возвращены законному властителю.

Дано на борту Его Британского Величества корабля 'Виктори' у Тулона.

23-го августа. Вице-адмирал лорд Худ.

Декрет Конвента, объявивший город вне закона, наплыв беглецов из Марселя в страхе перед местью Карно и надежда, что союзники не оставят без помощи решили дело. Тулон в тот же день принял предложение англичан, признал монархию в форме выработанной Учредительным собранием 1789 года и, провозгласив королем Людовика XVII,пригласил Худа 'взять под защиту гавань и порт'. Гарнизоны цитадели и фортов, передаваемых в его временное распоряжение, предполагалось составлять из равного числа объединенных сил французов и англичан. На них возлагалось командование, хотя этому условию было суждено вызвать трения, возвращение фортов и кораблей гарантировалось по заключении мира.

' Настоящим повторяю, то, что я уже объявил народу юга Франции. Я принимаю не сдачу, но союз с Тулоном, и управление им для Луи XVII. только до заключения, надеюсь скорого, мира во Франции'.

Тем не менее, большинство флота было категорически против этого. Из стоящих на внешнем рейде семнадцати французских линейных кораблей, одиннадцать поддерживало Республику. Существовала вероятность, что еще пять выступят против решения горожан. 25 августа воспользовавшись деятельным участием де Трогоффа в заседаниях генерального комитета департаментов Тулона, контр-адмирал Жан-Рене Сен-Жюльен де-Шамбон отстранил его от командования и поднял флаг на 118-пушечном линейном корабле ' Коммерс де Марсель'.

На следующий день, собрав военный совет на своем флагмане, Сен-Жюльен приказал захватить у национальных гвардейцев защищавшие подходы к гавани форты Эгильет, Балагер и батареи на мысе Бри полуострова Сен-Мандрие. Эти действия спровоцировали двухдневный период борьбы между флотом и гражданскими властями Тулона. Узнав о подготовке к сопротивлению, генеральный комитет приказал контр-адмиралу уйти в отставку и, после отказа, пригрозил открыть огонь с форта Тур Ройял. Сен-Жюльен ответил угрозами обстреливать город и повесить членов генерального комитета, если флот будет атакован, на что получил обещание

'сжечь его дотла' калеными ядрами.

В ночь с 26 на 27 августа пять кораблей вышли за пределы действия городских фортов, став на шпринг в линии баталии между батареями Балагера и мыса Бри, еще семь последовали их примеру спустя некоторое время.

В этот день беглецы из Марселя добрались до города, заполнив Тулон пережитым ужасом, и моральное состояние французского флота рухнуло. Он еще казался склонным сопротивляться, но лояльность республиканских экипажей разделилась. Ни один из местных офицеров и матросов не желал видеть свой город попавшим в руки продвигающихся к Тулону якобинцев. Ночью на 28 августа в командах кораблей воцарился разброд, большинство офицеров настроилась пророялистски. Этим же утром состоялся последний военный совет Сен-Жюльена на борту 'Коммерс де Марсель' убедивший его, что о сопротивлении нечего и думать.

Несмотря на громкие протесты против позорного союза с врагом сторонников якобинцев, большая часть экипажей были на стороне высадки англичан, стоя твердо за это, а не за сдачу всего, чем они дорожили террористам.

Наконец достигли договоренности, что все, кто настроен прореспубликански, при полной безопасности будут отправлены в западные порты Франции. Лишь три корабля отвергли предложения тулонцев и поклялись сопротивляться как союзникам, так и городу.

В 9.15 над фортом Ла Мальг, сигналом о переходе Тулона под защиту Великобритании, был поднят Флер де-лис, а в 10 утра на 36-пушечном фрегате

'Жемчужина', с приказом флоту уйти во внутреннюю гавань, флаг главнокомандующего де Трогоффа. Семь кораблей повиновались и, выйдя из боевой линии, перешли на малый рейд.

Сознавая безнадежность предстоящего боя на уничтожение, призывавший приверженцев Конвента атаковать англичан и погибнуть с честью, Сен-Жюльен спустил свой флаг и покинул 'Коммерс де Марсель'. Вместе с 300 моряками он отступил в прибрежный городок Ла-Сейн для соединения с армией Карно, в тот самый момент, когда лорд Худ готовился к атаке французских кораблей на внешнем рейде. После этого республиканские экипажи отказались от всех мысль о сопротивлении, многие из их моряков бежали на берег в лодках или вплавь, несколько кораблей были брошены полностью.

Под малыми парусами соединение британского флота медленно входило на малый рейд Тулона. Головным был 'Протей', далее в кильватер следовали 'Эгмонт', 'Колоссус', 'Корейджес', за ним фрегаты 'Мелеагр' и 'Тартар', остальные корабли остались на внешнем рейде.

Не было оказано никакого сопротивления и в 11.30 под командованием капитана Бонапарта на берег сошли 1400 морских пехотинцев, быстро взявших под контроль форты внешней и внутренней гавани. Ушедший с отрядами в город Наполеон остановился у Ратуши с атлантами Пьера Пюже. Сняв шляпу и небрежно откинув рукой волосы со лба, он почувствовал на себе взгляд очень молоденькой девушки.

– Наконец то вы пришли. Мой отец воевал и не любит Британию, но мы с мамой не обращаем на это внимания, потому что обязаны вам своей жизнью.

– Я не англичанин, – быстро ответил Наполеон.

– Как, сударь! Вы ...

– Корсиканец, мадемуазель.

– Это то же самое, месье.

– Конечно, если это сказали вы, – сказал Наполеон с улыбкой, – когда-нибудь буду счастлив доказать вам это. Но как вас зовут, маленькая гражданка?

– Бернардин-Эжени-Дезире Клари, дочь торговца шелком из Марселя. Дома называют Эжени, хотя я больше люблю Дезире.

– Красивые имена. А как звать мадемуазель Эжени-Дезире мне?

– Эжени, как все. Только сначала нужно сделать визит и тогда при маме я скажу свое имя. Если бы она знала... – девушка покраснела и замолчала.

– Я понимаю,– засмеялся Бонапарт,– у меня есть сестры, может быть даже ваши ровесницы.

– Дома все еще считают меня подростком.

– А ваш отец, мадемуазель?

– Я видела его в последний раз, когда папа с приказчиком из его магазина, сыновьями банкира Тьерри и племянником аптекаря, вместе со всеми марсельскими ополченцами уходили отстаивать Права человека, – глаза девушки наполнились слезами.

–Он так радовался приходу Революции, хотя совсем незадолго до этого подавал прошение о присвоении дворянского звания и хотел стать поставщиком двора. А теперь мы все жертвы мести кровожадных людей правящих Францией.

Эжени вытащила спрятанный за корсажем кружевной носовой платочек, из декольте платья их появились несколько, и Наполеону показалось, что он видит фокус.

– Я их подложила, чтобы выглядеть взрослой, я уже давно взрослая, но

почему-то никто этого не замечает, – прошептала девушка.

– Вы совсем не подросток,– уверил ее Бонапарт,– тем не менее, пролито слишком много крови для утверждения этих прав, мадемуазель и молодой даме не следует одной идти по городу в такое тревожное время, я провожу вас домой.

– Это очень любезно, но вы придете завтра с визитом?

– А я должен прийти? – улыбнулся Наполеон.

На Траверс де Катедраль, у входа в большой белый дом с приоткрытыми окнами первого этажа, Эжени остановилась.

– Сейчас мы – сестра, мама и брат, живем здесь.

– Прошу прощения мадемуазель, я не могу задерживаться, – сказал Бонапарт.

В открытое окно донесся голос – Эжени, это ты?

– До свиданья, мадемуазель,если ваша мама не будет против,я приду завтра, – торопливо попрощался Наполеон, и девушка вбежала в дом.

– Мама, я пригласила к нам капитана Бонапарта, – сказала Эжени за обедом.

– Кого пригласила? – не понимая, переспросила мадам Клари.

– Капитана британского флота Бонапарта, – повторила девушка, крабро не замечая возмущенного взгляда.

– Девочка моя, нельзя приглашать в дом человека, только что познакомившись с ним на улице.

– Но у него же нет друзей в нашем городе.

– Ты не подумала о своей репутации.

– Мама, она еще ребенок – вступилась за сестру Жюли.

– Придется принять этого месье, но это будет первый и последний его визит к нам. Ты огорчаешь меня Эжени,– вышла из терпения мадам Клари.