Текст книги "Путешествие на Запад. Том 2"

Автор книги: У Чэн-энь (Чэнъэнь)

Между тем, подскакав к воротам монастыря и увидев только стрелу с оперением, принц от страха даже в лице изменился. «Что за чудеса! – изумленно думал он. – Ведь я совершенно отчетливо видел перед собой зайца. Куда же он девался? Осталась только стрела. Не иначе как этот заяц был уже чересчур стар и превратился в оборотня».

Он поднял стрелу, посмотрел вверх и заметил над воротами надпись из пяти огромных иероглифов: «Монастырь Баолинь, построенный по указу императора».

«А ведь я слышал об этом монастыре, – подумал принц. – Помню, как несколько лет назад мой отец-государь посылал сюда чиновников. Они доставляли деньги в качестве подаяния для монахов, а также для исправления помещения и изображений Будды. И вот сегодня я совершенно неожиданно сам очутился здесь. Не зря говорится: «Проезжая мимо монастыря, непременно послушай проповедь монахов». За всю свою жизнь я хоть на полдня оказался свободным. Войду-ка я в монастырь, поброжу там».

Он спешился и хотел войти в ворота, но в этот момент увидел подоспевшую к нему охрану и отряд охотников в три тысячи человек. Все они с шумом подскакали к воротам монастыря. Переполошившиеся монахи поспешили выйти навстречу и приветствовали их земными поклонами. Затем они провели прибывших в главный храм, где принц должен был поклониться Будде. Осмотрев храм, принц собрался было выйти на террасу, чтобы полюбоваться окрестностями, но вдруг заметил посреди храма монаха.

– Что за грубиян! – гневно спросил принц. – Сегодня утром состоялся мой выезд в горы. Правда, я не приказывал оповещать об этом всех и потому не могу требовать, чтобы меня встречали с должными почестями. Но встать этот монах по крайней мере должен. А он сидит словно истукан. Взять его! – приказал принц.

И не успел он отдать приказания, как стоявшие по обеим сторонам от него воины тотчас же бросились к Трипитаке, схватили его и приготовились вязать. В это время Сунь У-кун, находившийся в ящичке, читал про себя заклинание: «Духи всех небес, охраняющие законы Будды, духи Лю-дин и Лю-цзя. Я собираюсь уничтожить злого волшебника. Но принц не знает этого и поэтому хочет связать учителя, которого вы давно охраняете. Внимательно наблюдайте, как связывают учителя: если веревки причинят ему вред – вы ответите за это!»

Кто мог осмелиться нарушить приказ Великого Мудреца? Теперь Трипитака находился под такой надежной охраной, что до него и пальцем нельзя было дотронуться.

– Кто ты такой, что смеешь оскорблять меня и при помощи волшебства защищать свое тело? – опросил принц.

Тогда Трипитака подошел к принцу и, кланяясь ему, сказал:

– Я совсем не обладаю способом укрытия своего тела. Я – Танский монах, иду из Китая в храм Раскатов грома, чтобы поклониться и поднести дары Будде и испросить у него священные книги.

– Земли в Китае хоть и плодородны, но страна эта нищая, – сказал принц. – А скажи мне, какие ты везешь драгоценные подарки?

– Вот ряса, которую вы видите на мне, – отвечал Трипитака. – Но это – самый скромный из трех подарков. У меня есть более ценные два подарка.

– Как ты смеешь называть драгоценностью рваную одежду, которая не может даже прикрыть твоего тела? – сказал принц. – Да она гроша медного не стоит.

– Может быть, вы и правы, – сказал на это Трипитака, – однако о моей рясе сложены стихи:

 
Буддийская одежда не должна
Бесстыдным подвергаться пересудам,
И суете мирской чужда она:
Лишь истину хранит она под спудом,
И восемь драгоценностей на ней,
И девять ослепительных жемчужин
Дают здоровье изначальных дней
И тот покой, который сердцу нужен.
Ее соткали феи на лету
И для того ее мне подарили,
Чтоб ею прикрывал я наготу!
Невежество – пустяк! Его б простили,
Беда ль, что я не поклонился вам!
Но плохо, что родителя обида
До сей поры не отмщена врагам,
И, значит, человек ты только с виду.
 

– Что за чепуху городит этот негодяй! – гневно закричал принц. – В таких лохмотьях можно быть и поскромнее, заносчивость тебе не к лицу! Ну-ка скажи, чем обидели моего отца?

Трипитака приблизился к принцу и, почтительно сложив руки, молвил:

– Ваше высочество, о каких благодениях человек не должен забывать всю жизнь?

– Человек не должен забывать о четырех благодеяниях, – отвечал принц.

– О каких же именно? – снова спросил Трипитака.

– О благодеянии неба и земли: первое дает нам покров, вторая – носит нас на себе, – отвечал принц, – о благодеянии солнца и луны, которые принесли нам свет, о благодеянии государства и правителя, которые кормят нас, и о благодеянии родителей, родивших и воспитавших нас.

– Вот тут-то вы, ваше высочество, и ошибаетесь, – с улыбкой оказал Трипитака. – Небо и земля дали нам основу и покров, солнце и луна принесли свет, государство и правитель кормят нас. Все это верно. Но откуда взялось благодеяние родителей, выражающееся в рождении и воспитании нас?

– Да ты, видно, смутьян и под видом монаха скитаешься по разным местам и ешь чужой хлеб! – сердито проговорил принц. – Кто же нас воспитывает, если не родители?

– Этого я, ваше высочество, не знаю, – отвечал Трипитака. – Но вот здесь, в красном ящичке, у меня спрятан талисман, который называется Драгоценность, водворяющая на трон царей. Ему известно все, что произошло за последнее тысячелетие, и все, что случится в последующие пятьсот лет. Он знает также, что не существует четвертого благодеяния. Он же сказал, чтобы я ждал вас здесь.

– Ну, что ж, дай я взгляну на твой талисман, – сказал принц.

Тут Трипитака приоткрыл ящичек, и Сунь У-кун очутился на воле. Принц увидел крохотного человечка, который начал метаться во все стороны.

– Да что может знать такой малютка? – удивился принц.

Услышав это, Сунь У-кун пустил в ход волшебство и постепенно начал увеличиваться, пока не стал в три чи и пять цуней ростом. Воины глазам своим не верили.

– Если он не перестанет расти, то через несколько дней, пожалуй, проломит небесный свод, – говорили они между собой.

Однако опасения их были напрасны. Сунь У-кун принял свой обычный вид и больше не увеличивался.

– Драгоценность, водворяющая на трон царей, – сказал тут принц, обращаясь к Сунь У-куну. – Этот монах говорит, будто ты знаешь все, что было в прошлом, и все, что случится в будущем. Ты что же – гадаешь на панцирях черепах или на тысячелистнике? А можешь ты предсказывать судьбу по книгам?

– Ничего этого мне не нужно, – отвечал Сунь У-кун. – Я пользуюсь только собственным языком, которым предсказываю все события.

– Что за чушь! – сказал принц. – С древних времен наиболее сокровенной книгой была «Книга перемен», по которой определялись все счастливые события, а также беды в Поднебесной. Благодаря ей каждый человек знал заранее, как ему поступать в том или ином случае. Простой народ гадал на панцирях черепах или же на тысячелистнике. На чем же основываются твои предсказания? Своими глупыми речами ты только зря тревожишь людей.

– Зачем делать поспешные выводы, ваше высочество? – сказал Сунь У-кун. – Послушайте лучше, что я вам скажу. Ведь вы – наследник престола в государстве Уцзиго. Помните, пять лет назад, когда вашу страну постиг неурожай и народ страдал от голода, ваш отец-государь и его сановники совершали моления о дожде, но дождя все не было. И вот тогда к вам пришел даос с горы Чжуннаньшань. Этот даос умел вызывать ветер и дождь, а также переплавлять камень в золото. Даос пришелся по нраву вашему батюшке, и они даже побратались. Правду я говорю?

– Правду, – подтвердил принц, – продолжай, прошу тебя!

– Ну, а три года назад этот даос исчез, так, спрашивается, кто же остался сиротой?

– Действительно, был такой даос, – стал припоминать принц, – и мой батюшка стал его побратимом. Они, как говорится, и ели и спали вместе. Но вот однажды, когда они гуляли в саду, даос вызвал ветер и, взяв у отца жезл из белого нефрита с золотым ободом, вернулся на гору Чжуннаньшань. Мой отец до сих пор скучает по другу, ничто его не радует, и вот уже три года, как он приказал закрыть сад. Неужели на троне сидит кто-то другой, а не мой отец?

Слушая принца, Сунь У-кун только улыбался. И когда принц повторил свой вопрос, он продолжал молчать.

– Почему ты, мерзавец, не отвечаешь? – возмутился принц. – Что значат твои улыбки?

– Я многое еще должен сказать вам, – молвил Сунь У-кун, – но, к сожалению, мы с вами здесь не одни и я не могу этого сделать.

Принц решил, что Сунь У-кун прав и, махнув рукавом, приказал свите удалиться. Сопровождавшие его командиры тотчас же отдали приказ, и весь отряд в три тысячи человек покинул монастырь и расположился во дворе. Теперь в храме никого не осталось, кроме принца, который сидел на возвышении, Трипитаки и Сунь У-куна. Монахи тоже удалились. Тогда Сунь У-кун с серьезным видом подошел к принцу и сказал:

– Ваше высочество, ветер унес вашего родного отца, а правит страной даос.

– Ерунда все это! – воскликнул принц. – После того как даос ушел от нас, мой отец спокойно правит страной. Нашу землю часто орошают благодатные дожди, народ живет в мире и спокойствии. А ты говоришь, что страной правит не мой отец. Лишь потому, что я молод, я прощаю тебя. Но если бы эти твои слова услыхал мой отец, он немедленно приказал бы схватить тебя и разрубить на мелкие части.

Принц был так рассержен, что. почти выкрикнул эти слова.

– Вот видите, – сказал Сунь У-кун, обращаясь к Трипитаке. – Говорил я вам, что он не поверит! Что же, ничего не поделаешь! Остается лишь одно – передать ему талисман и продолжать наш путь.

Трипитака передал Сунь У-куну красный ящичек. Взяв его, Сунь У-кун встряхнулся, и ящичек тотчас же исчез: волосок, превращенный Сунь У-куном в ящичек, вернулся на свое место. А жезл из белого нефрита Сунь У-кун обеими руками почтительно преподнес наследнику престола.

– Ай да монах! – воскликнул принц, увидев жезл. – Пять лет назад ты появился у нас под видом даоса, и обманом завладел нашим фамильным сокровищем. Теперь же, в образе монаха, ты решил вернуть его нам. Взять его! – крикнул принц.

Трипитака не на шутку испугался и в замешательстве, указывая на Сунь У-куна, сказал:

– И все это ты, проклятый бимавэнь, стараешься накликать беду, да еще впутываешь меня!

Сунь У-кун поспешно подошел к принцу и, взяв его за руку, сказал:

– Не кричите! Не разглашайте тайны! Я вовсе не Драгоценность, водворяющая на трон царей, а у меня другое имя!

– Подойди сюда! – сердито приказал принц. – И говори свое настоящее имя. Я велю судить тебя!

– Я старший ученик этого почтенного монаха и зовут меня Сунь У-кун – странствующий монах. Я сопровождаю учителя в его паломничестве на Запад за священными книгами. Вчера вечером мы подошли к этому монастырю и попросились на ночлег. Мой учитель до третьей ночной стражи читал священное писание и вдруг задремал. Во сне к нему явился ваш отец и сказал, что даос сбросил его в колодец, а сам принял его вид. Никому из сановников это и в голову не могло прийти. А вы по молодости лет тоже не смогли разобраться в этом. Он запретил вам входить во дворец, закрыл сад, видимо опасаясь, как бы его преступление не раскрылось. Так вот, ваш отец явился сегодня ночью как раз для того, чтобы попросить нас усмирить злого волшебника. Вначале я сам не верил этому, но, когда поднялся в воздух и увидел зловещие тучи, сгустившиеся над вашей страной, понял, что все это чистая прав – да. Я уж совсем было собрался отправиться в ваши владения на расправу со злым духом, но тут увидел, что вы едете с отрядом на охоту. Белым зайцем, в которого попала ваша стрела, – был я. Я заманил вас к этому монастырю для того, что-бы вы встретились с моим учителем и узнали всю правду. Вы узнали этот жезл и теперь должны принести нам благодарность и во что бы то ни стало отомстить за отца.

Принц был очень опечален.

«Нельзя не верить тому, что говорят эти люди, – думал он. – Ведь у них есть три доказательства. Но если верить им, то как я теперь встречусь со своим отцом?»

Принц не знал, что делать. Видя, что он колеблется, Сунь У-кун подошел к нему и сказал:

– У вас не должно быть никаких сомнений, ваше высочество! Возвращайтесь сейчас в город, повидайтесь с матерью и узнайте только об одном: не изменились ли у нее за последние три года отношения с отцом. Больше ни о чем не надо спрашивать. Все сразу прояснится.

– Совершенно верно, – согласился наследник. – Сейчас я вернусь в город, а вы ждите меня здесь.

С этими словами он вскочил, схватил жезл и почти бегом бросился к дверям. Но тут Сунь У-кун остановил его.

– Если вы вернетесь в город вместе с вашим отрядом, – сказал он, – наша тайна раскроется, и мне трудно будет добиться успеха. Вам следует возвратиться одному, тайно, без всякого шума. Причем въезжайте не через главные ворота, а через боковые. Когда прибудете во дворец и встретитесь с матерью, ни в коем случае громко не разговаривайте, а то кто-нибудь услышит. Если только волшебник заподозрит что – нибудь, вам и вашей матери будет грозить смертельная опасность.

Принц послушался совета Сунь У-куна и, выйдя из монастыря, приказал своим командирам:

– Вы оставайтесь пока здесь, а я скоро вернусь, мне нужно съездить в город.

 
Отряду приказав остановиться,
Он на коня вскочил и в город мчится.
 

Если вам интересно узнать о том, как принц встретился с матерью и какой между ними произошел разговор, прочитайте следующую главу.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ,

рассказывающая о том, как из разговора с матерью наследник престола узнал, где правда и где ложь, и как Сунь У-кун и Чжу Ба-цзе, проникнув в тайну, установили, где истина и где обман

 
О следствиях и о причинах вел
Он разговор почтительный с Владыкой
И сходство их беседы он нашел
С беседой Будд в премудрости великой.
Ее запомнив, он благоговел
Пред Буддою, сошедшим для спасенья,
И духов злых обуздывать умел
Могуществом святого дерзновенья.
Но, если хочешь истину узнать
О подлинной природе властелина,
Сперва узнай – в свой час какая мать
Должна была родить такого сына
Пусть мир иной еще не предстает,
И пусть не предаемся мы виденьям.
Но мы идем, и каждый шаг вперед
Возводит к совершенству по ступеням.
 

Итак, расставшись с Великим Мудрецом, принц очень скоро прискакал в город. Он, как и было условлено, миновал главный вход во дворец и направил коня к задним воротам. Здесь в охране стояло несколько евнухов, которые, узнав принца, не решились его задержать.

Пришпорив коня, принц влетел во двор. В одной из беседок он увидел свою мать-государыню, которая сидела, облокотившись на перила, и горько плакала. Придворные дамы обмахивали ее опахалами. Вы, вероятно, спросите, чем были вызваны ее слезы. В четвертую ночную стражу императрице приснился сон. Половину его она забыла, и вот теперь это очень удручало ее. Подъехав к беседке, принц спешился и опустился перед матерью на колени.

– Мама! – позвал он.

– Сынок! – воскликнула государыня, не скрывая своей радости. – Какое счастье! Последнее время ты так был занят беседами с отцом, что у тебя даже не оставалось времени повидаться со мной. Я очень скучала! Как же это тебе сегодня удалось улучить минутку и прийти ко мне? Какую огромную радость ты доставил мне своим приходом! Но почему ты так печален, сын мой? – спросила она. – Твой отец уже не молод и наступит день, когда дракон должен будет вернуться в бирюзовое море, а феникс улететь в небеса. Ты займешь императорский трон; о чем же тебе печалиться?

– Мама, – молвил тогда принц, земно кланяясь. – Скажи мне, кто сидит сейчас на троне?

– Да ты что, сын мой, с ума сошел? – изумилась мать. – О чем ты говоришь? На троне сидит твой отец!

– Дорогая мама, – продолжал принц. – Умоляю тебя, не сердись за то, что я задам тебе один вопрос. Если ты не пообещаешь простить меня, я не осмелюсь спрашивать.

– Что же плохого в том, что сын обращается с вопросом к матери, – удивилась государыня. – Не стесняйся и говори скорее.

– Дорогая мама, – произнес наследник, – скажи, пожалуйста, какие у тебя отношения с твоим мужем? Не изменились ли они за три последние года?

При этих словах у императрицы от страха душа ушла в пятки. Она поспешно вышла из беседки и, крепко прижав сына к груди, залилась слезами.

– Сынок мой! – воскликнула она. – Мы так давно не виделись! Что же заставило тебя сегодня приехать сюда и спрашивать об этом?

– Ну, вот что, мама, – рассердился принц, – если хочешь мне что-нибудь сказать, – говори. Если же будешь молчать. ты можешь повредить очень важному делу.

Тут государыня приказала придворным дамам удалиться и сквозь слезы проговорила:

– Если бы ты, сынок, не спросил меня об этом, я, может быть, ничего не поняла бы, даже попав в преисподнюю. А теперь слушай, я скажу тебе всю правду:

 
Три года назад теплоту я знавала и ласки,
Последних три года я видела холод и лед,
Когда же на ложе об этом его вопрошаю.
«Я стар!» – Отвечает, былую любовь предает.
 

Услышав это, принц освободился из объятий матери и бросился к коню. Но мать удержала его.

– Сын мой, – сказала она, – что случилось? Я еще не все сказала тебе, а ты хочешь уезжать.

– Мама, – молвил тогда наследник, снова опускаясь на колени, – я не решался сказать тебе этого. Но сегодня утром по повелению государя я с соколами и собаками отправился за город на охоту. По дороге мне повстречался святой монах, который идет из Китая на Запад за священными книгами. Его старший ученик, по имени Сунь У-кун, обладает волшебной силой и может усмирять злых духов. От него-то я и узнал, что мой отец погиб в хрустальном колодце императорского сада, а даос, который жил у нас, принял его облик и захватил трон. Сегодня в третью стражу мой отец явился во сне этому монаху и просил его уничтожить злого духа. Не смея поверить ему, я решился спросить тебя об этом. И вот теперь, когда ты обо всем мне рассказала, я понял, что на троне действительно сидит злой дух.

– Сынок мой, – молвила мать, – как мог ты поверить чужим людям?

– Да я бы не поверил, если бы отец не оставил ему одну вещь, – отвечал принц.

С этими словами принц достал из рукава жезл из белого нефрита с золотым ободом и передал его матери. Взглянув на жезл, императрица залилась горючими слезами.

– О властелин мой! Почему же ты сразу не пришел ко мне, а вначале явился к монаху?

– О чем это ты говоришь, я не совсем понимаю, – удивился наследник.

– Сын мой, – сказала тогда императрица, – сегодня в четвертую ночную стражу, во сне мне явился мой муж. Он пришел совершенно мокрый, с его одежды ручьями лилась вода, и сказал, что невинно загублен злодеем. Этой же ночью его бесприютный дух явился к Танскому монаху с просьбой покарать злодея и спасти его от прежнего перерождения. Вот все, что я помню. Остальное совершенно забыла. И вот перед твоим приходом я как раз об этом думала. Откуда могла я знать, что сегодня услышу эту же историю из твоих уст, да еще ты привезешь мне жезл из белого нефрита. Отправляйся-ка скорее к святому монаху, пусть расправится со злым волшебником. Справедливость должна восторжествовать. Совершив это доброе дело, мы отплатим отцу за все его заботы.

Принц, не мешкая, вскочил на коня и выехал из дворца через задние ворота. Поистине можно сказать:

 
Матери-царице,
Сдерживая слезы,
Поклонился он.
Пред монахом Танским,
Сдерживая горе,
Положил поклон.
 

Вскоре он очутился у ворот монастыря Баолинь и, поддерживаемый воинами, спешился. В это время солнце уже клонилось к западу. Принц приказал отряду оставаться на месте, а сам вошел в монастырь, поправил на себе одежду и попросил вызвать Сунь У-куна. Но в этот момент Царь обезьян степенно вышел из главного храма.

– Я вернулся, учитель, – произнес принц, опускаясь на колени.

– Встаньте, – сказал Сунь У-кун, подходя к нему и поднимая с колен, – С кем вы разговаривали в городе?

– С матерью, – отвечал принц. И он подробно передал весь разговор.

– Ну, раз он холоден как лед, – с усмешкой сказал Сунь У-кун, – значит превращен из какого-нибудь очень холодного вещества. Но это неважно! Я все равно расправлюсь с ним. Сегодня уже поздно, так что возвращайтесь пока в город без меня, а я приеду завтра.

– Учитель, – снова опустившись на колени, молвил принц. – Я лучше останусь прислуживать вам здесь и поеду в город завтра вместе с вами.

– Нет, так не годится! – отвечал Сунь У-кун. – Если мы появимся вместе, у волшебника возникнут подозрения. Он не поверит тому, что мы встретились случайно, а подумает, что я прибыл по вашему приглашению, и мы напрасно навлечем его гнев на вас.

– Он все равно будет сердиться, если даже я приеду сегодня.

– Это почему же? – поинтересовался Сунь У-кун.

– Я отправился на охоту с утра, – сказал принц, – захватил с собой большой отряд охотников с соколами и собаками и за весь день мы не подстрелили ни. одной птицы. Как же я предстану перед правителем? Он обвинит меня в том, что я ни на что не годен, и бросит в тюрьму. И завтра, когда вы прибудете в город, вам никто не поможет. Среди придворных у вас тоже не будет ни одного своего человека.

– Какие пустяки! – отвечал Сунь У-кун. – Если бы вы раньше сказали мне об этом, вам не пришлось бы охотиться. Звери сами шли бы к вам в руки.

И вы взгляните только, какое искусство показал наш прекрасный Великий Мудрец перед принцем! Подтянув – шись, он совершил прыжок и сразу очутился на облаке. Здесь он произнес заклинание, и перед ним тотчас же предстали духи гор и земли и, почтительно приветствуя его, спросили:

– Что прикажете, Великий Мудрец?

– Я сопровождаю Танского монаха в его паломничестве на Запад, – сказал Сунь У-кун. – Придя в эти места, мы узнали, что тут завелся злой дух. Вот я и хочу расправиться с ним. Посоветуйте, что делать? Наследник отправился на охоту, но не подстрелил ни одной птицы и теперь не осмеливается воз – вратиться во дворец. Вот я и решил обратиться к вам с просьбой: пожалейте его и найдите, пожалуйста, сайгу, кабанов, оленей, зайцев и других зверей и дичь.

Не осмеливаясь нарушить приказ, духи только спросили:

– А сколько надо?

– Да это неважно, – отвечал Великий Мудрец.

Духи тотчас же подняли на ноги свои волшебные войска, вызвали ветер и вмиг наловили фазанов, горных куропаток, оленей, сайгу, лисиц, барсуков, тигров – всего несколько тысяч, и все это преподнесли Сунь У-куну.

– На что они мне? – сказал Сунь У-кун. – Вы вытяните у них жилы и расставьте по обеим сторонам дороги до самого города: пусть охотники выловят их и спокойно возвратятся во дворец. Заслуга в этом деле будет полностью принадлежать вам.

Духи тотчас же прекратили ветер и сделали так, как велел им Сунь У-кун. После этого Великий Мудрец спустился на облаке вниз.

– Ваше высочество, – сказал он. – Вы можете спокойно отправляться во дворец. По дороге вы найдете все, что вам нужно, и вернетесь не с пустыми руками.

Принц не мог не поверить, так как собственными глазами видел, какой волшебной силой обладает Сунь У-кун. Поклонившись ему на прощанье, принц вышел из монастыря и приказал отряду скакать в город. По дороге они действительно нашли несметное количество зверей и дичи и, не прибегая к помощи соколов и собак, начали ловить добычу, громко выражая восторг и приписывая все это счастливой звезде наследника. Они и понятия не имели о волшебной силе Сунь У-куна. Весело, с победными песнями вернулись они в город.

Сунь У-кун тем временем неотлучно находился возле Трипитаки, а монахи, видя, с каким вниманием гости отнеслись к принцу, прониклись к ним чувством глубокого уважения. Они приготовили трапезу, всячески старались услужить Трипитаке и в конце концов, как и накануне, предложили им устроиться на ночь в главном храме. Уже наступила первая ночная стража, а Сунь У-кун все не мог уснуть: тревожные думы одолевали его. Наконец он не выдержал, вскочил и подошел к постели Трипитаки.

– Учитель! – позвал он.

Трипитака еще не спал, однако, зная беспокойный нрав Сунь У-куна, притворился спящим и ничего не ответил. Тогда Сунь У-кун стал трясти его.

– Учитель, вы спите?

– Что за несносное создание! – рассердился Трипитака, – Ни днем, ни ночью нет от тебя покоя. Ну что ты расшумелся?

– Мне хотелось бы посоветоваться с вами об одном деле, учитель.

– Какое еще дело, говори.

– Днем, разговаривая с принцем, я немного прихвастнул, – признался Сунь У-кун. – Я сказал ему, что моя сила огромна, что она выше гор и глубже моря и уничтожить злого духа для меня все равно, что достать какую-нибудь вещь из кармана, стоит лишь протянуть руку. Вот об этом я сейчас и думаю.

– Что же, если дело это тебе не под силу, не берись за него, – сказал Трипитака.

– Выловить его, конечно, надо, – сказал Сунь У-кун. – Как бы только не преступить закона.

– Эта обезьяна, видно, совсем запуталась! – изумился Трипитака. – Волшебник захватил императорский трон, почему же расправа с ним может оказаться делом незаконным?

– Вы, монахи, только и знаете, что читать псалмы, поклоняться Будде да предаваться самосозерцанию, – произнес Сунь У-кун. – А законов, составленных Сяо Хэ[34]34
  Сяо Хэ – земляк и сподвижник Лю Бана, основателя Ханьской династии (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.), царствовавшего под девизом Гао-цзу (206—194 гг. до н. э.), Сяо Хэ помогал Лю Бану в устройстве государства. За свои заслуги был награжден большим уделом Цзань-хоу. Умер в 193 году до н. э.


[Закрыть], наверное и в глаза не видели. Недаром говорят: «Не пойман – не вор». Ведь этот волшебник вот уже три года как управляет страной, и за все это время ничем не выдал себя. Он спит с императрицей, проводит все свое время в кругу сановников и веселится вместе с ними. Предположим, я захвачу его, а вот обви – нения мы не сможем ему предъявить.

– Почему же это? – удивился Трипитака.

– А очень просто, потому что он невинен, как тыква-горлянка без горлышка, – ответил Сунь У-кун, – и может свободно поспорить с вами, точно так же, как свободно перекатывается тыква. Он скажет: «Я правитель государства Уцзиго, какое же ты имеешь право хватать меня? Это беззаконие». А мы что скажем ему на это? Какие у нас доказательства?

– Что же ты предлагаешь делать? – спросил Трипитака.

– Я уже все хорошо обдумал, – отвечал улыбаясь Сунь У-кун. – Мне мешаете только вы, вернее, ваша склонность прикрывать недостатки других.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Трипитака.

– Вот, например, вы питаете симпатию к такой дубине, как Чжу Ба-цзе, – сказал Сунь У-кун.

– Почему ты так думаешь? – недоумевал Трипитака.

– Ну, а если я ошибаюсь, – сказал Сунь У-кун, – тогда вам придется набраться храбрости и остаться здесь с одним Ша-сэном. Мы же с Чжу Ба-цзе предварительно побываем в городе, разыщем императорский сад, откроем хрустальный колодец, вытащим труп императора и завернем его во что-нибудь. А завтра, когда мы приедем в город, перед тем как обратиться за дорожными свидетельствами, я возьму свой посох и стану бить волшебника. Если же он вздумает возражать, мы покажем ему труп и скажем: «Вот тот, кого ты убил!» Затем мы позовем наследника, который будет оплакивать своего отца; из покоев выйдет императрица – она тоже опознает мужа, да и все сановники смогут удостовериться в том, кто их настоящий правитель. Вот тогда мы сможем действовать. Всем станет ясно, кто является преступником, и легко будет совершить правосудие.

Выслушав это, Трипитака остался очень доволен и сказал:

– Боюсь только, что Чжу Ба-цзе не захочет идти.

– Вот видите, – с улыбкой сказал Сунь У-кун. – Ведь говорил же я, что вы любите прикрывать слабости других. Почему вы думаете, что он не захочет пойти? Вы сейчас только помолчите некоторое время, точно так же, как это вы делали тогда, когда я звал вас, и все будет в порядке. На этот раз я полностью полагаюсь на свое красноречие и ручаюсь, будь то Чжу Ба-цзе или Чжу Цзю-цзе, я сумею уговорить его.

– Ну что же, ладно. Иди зови его, – согласился Трипитака.

Тогда Сунь У-кун подошел к постели Чжу Ба-цзе и позвал:

– Ба-цзе! Ба-цзе!

Но Чжу Ба-цзе, сильно утомившись за дорогу, громко храпел и даже не думал откликаться. Тут Сунь У-кун одной рукой взял его за ухо, а другой – за волосы и с силой дернул:

– Чжу Ба-цзе!

Однако Дурень продолжал отмахиваться. Наконец Сунь У-кун крикнул еще раз, и только после этого Дурень пробормотал:

– Брось свои шутки и спи! Ведь завтра снова в путь!

– Да я не шучу! – сказал Сунь У-кун. – У меня дело есть. – Что там еще за дело?

– Ты слышал, о чем говорил принц? – спросил Сунь У-кун.

– Я никого не видел и ничего не слышал, – отвечал Чжу Ба-цзе.

– Так вот, – продолжал Сунь У-кун. – Принц сказал, что волшебник, который живет в их городе, обладает замечательным талисманом. Этот талисман делает его непобедимым. Ведь завтра нам не избежать боя. Обладая таким талисманом, волшебник сможет, конечно, одолеть нас. Поэтому я думаю, что неплохо было бы украсть у него этот талисман.

– Ты что же это подстрекаешь меня, дорогой брат, на разбой? – спросил Чжу Ба-цзе. – Но как верный твой помощник, я считаю необходимым договориться с тобой о следующем: когда талисман мы украдем и усмирим волшебника, то никакой торговли при дележе талисмана, как это делают скряги, я не хочу. Талисман должен быть моим.

– А зачем он тебе? – удивился Сунь У-кун.

– Видишь ли, – отвечал Чжу Ба-цзе. – Я не такой мастер говорить, как ты, поэтому мне трудно собирать подаяние. Я здоров, силен, только разговор у меня грубый. Читать псалмов я не умею. Вот талисман и пригодится мне, когда я окажусь в затруднительном положении.

– Ладно, я отдам его тебе, – сказал Сунь У-кун. – Мне дорога слава, а не какой-то талисман.

Услышав это, Дурень очень обрадовался, вскочил с постели и, натянув на себя одежду, пошел вместе с Сунь У-куном. Вот уж не зря говорится, что «вино вызывает краску, а золото способно поколебать добродетель». Они тихонько открыли дверь и, покинув Трипитаку, поднялись на облако. Вскоре они очутились у городских ворот и услышали, как на башне пробили вторую стражу.

– Уже вторая стража, брат, – сказал Сунь У-кун.

– Вот и прекрасно! – воскликнул Чжу Ба-цзе. – Сейчас все уже спят, а первый сон – самый крепкий.

Они не пошли к главным воротам, а решили пройти через задние. Вдруг послышались звуки колотушки.

– Ворота крепко охраняются, – сказал Сунь У-кун. – Как же мы проникнем в город?

– Да где же это видано, чтобы воры входили через ворота? – рассмеялся Чжу Ба-цзе. – Надо перемахнуть через стену, и дело с концом.

Сунь У-кун согласился и, подтянувшись, прыгнул. За ним последовал и Чжу Ба-цзе. Очутившись в городе, они пошли разыскивать императорский сад. Вдруг перед ними выросли белые ворота в виде трехъярусной арки. Над воротами, при свете звезд и луны, поблескивала надпись из трех огромных иероглифов: «Императорский сад». Подойдя ближе, Сунь У-кун увидел, что ворота опечатаны в нескольких местах и на них висит замок, уже успевший покрыться ржавчиной. Он приказал Чжу Ба-цзе пустить в ход свою силу. Дурень взмахнул граблями и изо всех сил ударил. Ворота разлетелись в щепы. Сунь У-кун вбежал в сад и, не в силах сдержать охватившие его чувства, стал прыгать и громко кричать. Этим он так напугал Чжу Ба-цзе, что тот подбежал к нему и, схватив за рукав, проговорил: