Текст книги "Экспедиция “Тигрис”"

Автор книги: Тур Хейердал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

И все же у нас нет причин для паники. Наша конструкция – самая безопасная в таком положении. Веревки и камышовые бунты могут быть растерзаны, но нас они спасут от гибели на камнях. Слава богу, что мы подходим к бурунам не на дощатой лодке. Тогда нам всем пришлось бы худо.

Судя по всему, наше гордое суденышко обречено, разве что удастся отстроить его заново. И это еще до того, как оно получило возможность по-настоящему проявить себя. Что говорить, и для нас, и для ладьи было бы куда лучше, если бы мы хоть что-то видели. Но мы словно одиннадцать слепцов. Попробуй проплыть между рифами или выпрыгнуть на скалу, когда без фонаря собственных рук не видно!

Оставалось только одно: возможно больше затормозить снос. Удастся – может быть, оттянем крушение до рассвета. Да и удар о камни будет слабее.

– Отдать плавучий якорь!

Он висел наготове на краю мостика у моих ног.

Плавучий якорь представляет собой всего-навсего длинный конусообразный мешок из грубой парусины, нехитрое устройство, которое волочится по воде, позволяя дрейфовать кормой или носом к ветру, когда шторм вынуждает убрать паруса. В вершине конуса – отверстие для пропуска воды.

Пошел за борт плавучий якорь, и сразу будто включили мощный тормоз. Настолько мощный, что снос совсем прекратился. Огни на острове перестали смещаться, мигалка маяка – тоже. Никогда еще я не видел, чтобы плавучий якорь работал так здорово. Развернувшись высокой кормой к ветру и частой волне, мы застыли на месте в кромешной мгле. Никто из нас не подозревал, что кругом совсем мелко и парусиновый мешок зацепился за дно. Вместо того чтобы плавать у самой поверхности, он, качаясь в ложбинах между волнами, загребал рыхлый грунт. Наполнился илом, отяжелел и зарылся в густое месиво.

Редкие тусклые огоньки на невидимом берегу, скорее всего, были керосиновыми фонарями вроде наших. А где фонари, там дома или хижины. Мы находились достаточно близко, чтобы с берега могли заметить наши огни, и я несколько раз передал сигнальным фонарем СОС. Ответа не последовало. В черном ночном небе над Файлакой слева можно было рассмотреть едва заметное зарево от огней современного города. Эль-Кувейт, в 30 милях от нас. Над нами выше облаков прогудел самолет.

От консорциума в лице Би-би-си мы получили портативную радиостанцию для передачи репортажей с борта. Зная, что на кувейтской береговой радиостанции, расположенной по ту сторону Файлаки, установлено круглосуточное дежурство, Норман попробовал связаться с ней. Никакого ответа. Нам вообще никто не отзывался.

Мы расписали дежурство на остаток ночи – по два человека на вахту – и спали одетые, подложив под голову спасательный нагрудник вместо подушки. Плавучий якорь умерил нашу тревогу. Отчасти. Норман скатал свой матрац и извлек из ящиков, на которых спал, другую рацию, взятую им на время плавания у своего друга-радиолюбителя, поскольку он не очень-то полагался на аппаратуру, полученную от консорциума. А так как мы с Норманом лежали в рубке ногами друг к другу, пришлось мне примостить свои ноги на его скатке. В два часа ночи кончилась моя вахта, но не успел я толком уснуть, как снова проснулся и вылез на палубу. Мысль о грозящей опасности не давала мне покоя. Мы опять стали время от времени посылать световые сигналы в сторону острова. Три короткие вспышки, три долгие, еще три короткие. СОС. Никакой реакции. К тому же большинство огней на берегу погасло, и я лег, оставив на вахте Тору и Юрия.

Раза два или три я выходил из рубки, чтобы проверить направление ветра и положение маяка, потом снова ложился. Вдруг Юрий позвал меня и сообщил:

– Отвечают!

Пять утра. По-прежнему непроглядная темень. Я выбрался на палубу: точно, кто-то с правильными промежутками посылал в нашу сторону долгие световые сигналы. Яркий источник света включался чуть левее одного из немногих оставшихся тусклых огней. Мощный электрический фонарь. На борту какого-нибудь судна? Нет, явно на берегу, судя по тому, что фонарь неподвижен.

Я снова и снова передавал СОС, и каждый раз получал в ответ букву Т в подтверждение приема. С радостью думали мы о том, что скоро к нам подойдут и проведут «Тигриса» между рифами или отбуксируют в обход острова. Наконец-то есть контакт с людьми.

Около шести утра сигналы с берега прекратились. Мы начали смутно различать контуры Файлаки. Длинный безлесный остров, совсем низкий – наивысшая точка всего 12 метров. Я продолжал передавать: «СОС потеряли якорь нуждаемся буксире СОС». Однако мне больше не отвечали. Мы рассмотрели три малых судна, стоящих на якоре. Вероятно, моторные дау.Они стояли вместе как раз там, откуда мигал сигнальный фонарь. Судя по всему, нас разделял риф. Одно судно спилось с якоря и осторожно, словно маневрируя по сложному фарватеру, тронулось в путь. В бинокль было видно, что команда наблюдает за нами. Однако, выйдя на открытую воду, судно повернуло в другую сторону и скрылось за островом. На берегу не было видно ни души.

Норман наконец лег спать, устав посылать вслепую в эфир то же, что я передавал сигнальным фонарем. Детлеф отказывался ложиться, словно чувствовал себя виноватым в том, что мы потеряли якоря. Стоя на мостике, он колдовал над маленькой рацией и вдруг услышал слабый голос, твердивший: «Тигрис, Тигрис, Тигрис», после чего следовали какие-то совершенно непонятные слова. Детлеф подозвал Рашада, однако Рашад сразу сказал, что это не арабская речь. Но тут оба отчетливо различили слово «Славск».

– Юрий! Юрий!

В два прыжка Юрий очутился на мостике. Однако «Славск» уже замолчал. Тишина. Поднялся Норман, стал вызывать: «Славск! Славск! Славск!» Внезапно чей-то голос ответил. Капитан Игорь! Да так громко, что мы все услышали. Сияя от гордости и радости в лучах восходящего солнца, Юрий переводил: «Славск» снимается с якоря, Игорь запрашивает наши координаты. Заодно капитан «Славска» предупредил Юрия, что сегодня в этой части залива ожидаются южные ветры скоростью до десяти метров в секунду.

С приходом дня мы рассмотрели на берегу несколько редких лачуг. Ни дымов, ни людей... Вода кругом была не голубая и прозрачная, как вчера, а серовато-зеленая от ила и песка. Со всех сторон плясали на частой волне растрепанные стебли грязно-бурых водорослей. Нас занесло вглубь отмелей Файлаки. Даже камбала вряд ли смогла бы протиснуться под днищем «Тигриса». Весело рассаживаясь вокруг стола, чтобы отдать должное приготовленной Карло воскресной овсянке, мы вдруг обратили внимание на то, что водоросли дружно поплыли в одном направлении, от носа к корме ладьи. Присмотрелись к ближайшему кустику – да нет же, торчит на месте, болтаясь на мутной волне. Это сам «Тигрис» внезапно начал развивать ход под натиском южного ветра.

Новая каверза приливно-отливного течения. Работая согласно с ветром, прилив оторвал от грунта плавучий якорь. Полный тяжелого, как цемент, глинистого ила, парусиновый мешок пополз по вязкому дну. Нас несло прямо на остров, – стало быть, врежемся в риф раньше, чем подоспеет «Славск».

Впрочем, у нас был другой выход. Если мы ничего не предпримем, нас вскоре ждет крушение на известняковых рифах я скалах Файлаки. Если же поставим парус и поработаем рулевыми веслами, можно, принимая ветер справа, идти параллельно берегу. Этот курс приведет нас в тридцатимильную полосу мелей и рифов, отделяющую Файлаку от иракского материка. Я предпочитал второй вариант, и все меня поддержали. Сумеем благополучно пройти между рифами – нас выбросит на описанный в лоции «заболоченный низменный берег», и камышовая ладья не пострадает. От Ирака до Кувейта побережье мало чем отличается от того, что мы видели в устье Шатт-эль-Араба. Единственная проблема – отсутствие на борту оружия. А мы взяли курс на те самые берега, о которых в «Лоции Персидского залива» говорилось, что на них рискованно появляться без вооруженной охраны.

Приливное течение набрало полную силу, ветер тоже прибавил. Мы не стали выбирать плавучий якорь, чтобы не слишком удаляться от места, которое сообщили «Славску». Шли левым бортом к острову, испытывая сильную бортовую качку. Рашада и Асбьёрна совсем укачало. Герман забрался в рубку и уснул. В ложбинах между волна ми было так мелко, что мы видели густые клубы поднятого со дна серого ила.

Все так же ни души на берегу, но в бинокль можно было разглядеть несколько круглых холмиков, – вероятно, доисторические могильники. Если древние мореплаватели причаливали к острову с этой стороны, они в совершенстве владели искусством судовождения, разве что рифы и мели образовались здесь в более поздние времена.

Около полудня на восточном горизонте черной точкой показался «Славск». Через полчаса с парохода спустили моторную шлюпку, и она вприпрыжку направилась к нам по зеленым волнам над отмелью. Корабль бросил якорь на голубой воде в трех милях от нас, у самой кромки мелей. На носу шлюпки, уверенно направляя ее, стоял капитан Игорь. Море обдавало каскадами соленых брызг нашего друга и его товарищей, одетых в оранжевые спасательные нагрудники. Широко улыбаясь, раскинув руки, он вскочил на камышовые бунты и заключил нас в свои объятия.

– Отец мой!

– Дедушка!

Мы убрали парус. Все были счастливы. Стоя в оранжевой шлюпке, парни в оранжевых нагрудниках принялись выбирать плавучий якорь, который спас нас от крушения в ночной темноте. Наполненный до краев сероватым илом, он был тяжелый, как свинец. Как только его освободили от ила, нас стало быстро сносить вместе со шлюпкой. Русские запустили мотор, чтобы вести нас на буксире. Однако ветер напирал на высокие дуги ладьи с такой силой, что мотор не помог и вышло наоборот: «Тигрис» потащил шлюпку за собой. Поначалу это было не так заметно, поскольку мы шли носом к приливному течению. Капитан Игорь и его дюжий старпом втиснулись вместе с нами за стол, на котором стояла солонина с горохом. Мы обедали в радужном настроении, внушая себе, что теперь все будет хорошо. Однако вскоре стало совершенно очевидно, что шлюпка дрейфует вместе с нами вдоль побережья к самым коварным отмелям у восточных и северных подступов к Файлаке. Дома на берегу заметно смещались влево, а высокий маяк на маленьком островке начал уходить за горизонт. Нам приходилось все сильнее напрягать зрение, чтобы рассмотреть «Славск», а затем он и вовсе пропал из виду. Скорость ветра возросла до двенадцати метров в секунду.

Откуда ни возьмись появилась вдруг дау,на вид немудреная, зато мотор мощный и малая осадка. Мачта давно спилена. Подойдя к нам, даустала кружить за пределами слышимости. Хотя на борту суденышка было много людей, они явно опасались приблизиться. Ничего удивительного: не одно поколение прошло с тех пор, как предки местных жителей видели в здешних водах такие диковины, как паша ладья.

Мы накачали воздухом трехместную резиновую лодчонку, которую везли с собой для киносъемок. Асбьёрн сел на весла и вместе с Рашадом отправился на переговоры. Подойдя достаточно близко, Рашад объяснился с робеющими рыбаками на их родном языке, после чего наша двойка вернулась и сообщила, что команда даузапрашивает триста кувейтских динаров, иначе говоря, тысячу долларов с лишним, за то, чтобы отбуксировать нас к «Славску».

Я был готов поторговаться, по Игорь и слушать не хотел, велел Рашаду грести обратно и предложить шесть бутылок водки и два ящика вина. Ребята опять направились к дау,однако возвратились с отрицательным ответом: там одни мусульмане, вина не пьют. Тем временем команда даууразумела, что с нами приключилось, приблизилась, прошла рядом с ладьей и, не возобновляя переговоров, удалилась курсом на восток. Отойдя почти к самому горизонту, они, насколько мы могли судить, занялись ловлей рыбы.

Было ясно, что на буксировку до скрытого за горизонтом «Славска» рассчитывать нечего, надо снова ставить парус. Пойдем, как прежде, левым бортом к берегу. Пусть русские моряки попробуют развернуть нос ладьи немного к ветру – глядишь, и пробьемся мало-помалу на открытую воду до того, как нас занесет в коварную полосу перед восточной оконечностью Файлаки.

Капитан Игорь захватил с собой переносную рацию; связавшись со «Славском», он выяснил, что сухогруз, имеющий максимальную осадку шесть метров, ожидал нас в точке с глубиной всего четыре метра, но теперь немного отойдет, чтобы следовать вдоль кромки отмели возможно ближе к нам.

Немного погодя Игорю передали, что мы, согласно радиолокатору «Славска», ходко приближаемся к опасному району. Течение нажимало вовсю. В ложбинах между все более высокими волнами клубились облачка донного ила.

Между тем со стороны Кувейта показалась вторая дау.Если команда первой смахивала на рыбаков, то эти люди выглядели настоящими разбойниками. Они тоже держались поодаль и, когда Рашад отправился к ним просить

помощи, с нас запросили вдвое больше динаров, чем в первый раз, или две тысячи долларов, и ни на грош меньше. Нам прямо дали понять: или мы платим сколько они просят, или им достанется все, когда мы напоремся на рифы. Игорь опять пришел в ярость и наотрез отказался участвовать в сделке с бандитами, требующими выкупа. Его гневная жестикуляция не нуждалась в переводе, и вторая даубыстро удалилась, прервав переговоры. Напоследок Рашад услышал циничное предостережение: без помощи со стороны всем нам крышка.

Гнев и презрение овладели нами. Уверен, если бы не глубина, капитан Игорь прыгнул бы за борт и сам впрягся бы в буксирный трос. Однако при всей готовности русских поднажать не жалея сил, их мышцы не могли прибавить мощности мотору, а мы на «Тигрисе» еще не раскрыли секрет, как древние мореплаватели в этих водах лавировали против ветра.

Далеко впереди стояли обе дау;видно, бросили якорь вблизи от коварных рифов и ждали поживу, словно шакалы. Нетрудно было догадаться, что нам угрожает ночью, если сядем на мель. Составители лоции явно знали, что говорили.

Парус пришлось убрать. Шлюпка Игоря бросила якорь на глубине меньше двух метров, и мы стали вместе выжидать более благоприятного ветра. «Славск» не показывался.

Солнце склонилось к горизонту, когда появилась третья дау.Мачта срублена, как и на первых двух, осадка минимальная, мощный мотор, команда явно хорошо знакома со здешними отмелями. В третий раз мы начали переговоры, и все повторилось, даже выкуп запросили такой же, какой назначила вторая дау,словно тут было так заведено. Но ведь в лоции подчеркивалось, что европейцы редко посещают эти берега. Скорее всего, три даусговорились между собой по радио, пользуясь переносными рациями вроде той, какая была у Игоря. Команду третьей дауникто не принял бы за рыбаков.

– Посмотрите на того типа, что на подушках сидит, – сказал Детлеф, стоя рядом со мной и глядя в бинокль.

Мы передавали бинокль из рук в руки, но команда дауникак не реагировала. Эти люди знали наперед, в каком положении мы находимся.

Подозрительного вида толстяк в широкой чалме, который привлек внимание Детлефа, сидел на подушках, скрестив ноги, и созерцал нас презрительным и оценивающим взглядом. Пухлые руки его вряд ли когда-либо прикасались к рыболовным снастям. Сразу видно – отъявленный проходимец. Пестрая компания на борту дауявно находилась в его подчинении. Все – один к одному, из тех субъектов, к которым лучше не поворачиваться спиной. Те, что в чалмах, смахивали на пакистанцев; другие, не такие свирепые с виду, вероятно, были арабы из Кувейта.

Мы понимали, что с нас требуют выкуп, и капитан Игорь по-прежнему был решительно против того, чтобы я соглашался на какие-либо сделки. Но мы понимали также: если не откупимся, все три шайки в расчете на добычу будут ждать, когда нам придется высаживаться на камни или на болотистый берег. Якорь нас не удержит, а в обширной зоне отмелей никакие пограничники или таможенники не помешают этим субъектам обделывать свои делишки, в чем бы они ни заключались. Ясно было, что эта не рыбаки. Возможно, контрабандисты, доставляющие на Файлаку наркотики или подлежащие пошлине товары с другой стороны залива. Нам рассказывали, что организованные гангстеры ввозят тайком даже рабочую силу из Пакистана в богатый Кувейт. Достаточно выгрузить людей или товар на пустынном берегу с этой стороны Фай-лаки, и путь в Кувейт с черного хода открыт. Остров Фай-лака принадлежит Кувейту, и через пролив в столицу регулярно ходит катер.

Через час с небольшим зайдет солнце. Эти дау– последний шанс для нас выйти на глубоководье, прежде чем окружающий мир снова канет во тьму. Капитан Игорь никак не хотел мириться с мыслью о сделке с гангстерами. Я не знал, как и быть. На мне лежала двойная ответственность. Мои ребята добровольно вызвались пойти на риск, связанный с нашим экспериментом. Ладья сконструирована так, что нам не страшно напороться на подводный камень, лишь бы волны не прибили ее к отвесным скалам. Но ведь мы тащим за собой на рифы шлюпку с русскими моряками, меж тем как их корабль без капитана кружит где-то за пределами опасной полосы.

– Капитан Игорь, – сказал я. – Теперь я согласен быть твоим отцом. Стало быть, командую я. Будем платить.

По лицу Игоря было видно, каких усилий ему стоит покориться. Он безмолвно наблюдал, как Рашад передавал толстяку на подушках мое согласие. Забравшись в рубку, я скатал матрац, чтобы достать деньги из моей скудеющей казны. Кувейтских динаров у меня не было. Но пиратов устраивала иракская валюта. Хорошо еще, осталось что-то на расходы в дальнейшем плавании через залив.

Эти разбойники отказывались уступить хотя бы один динар, больше того, они потребовали, чтобы Рашад оставался у них заложником, пока мы не внесем выкуп, дойдя до кромки отмелей. Рашад без тени страха согласился.

Хотя ветер несколько умерился, заставить «Тигриса» двигаться в нужном направлении оказалось не так-то просто. Наконец вереница из трех суденышек – впереди дау,за ней на буксире шлюпка, у шлюпки на буксире мы – медленно пошла против ветра. «Славск» был где-то за горизонтом.

И снова ночь. Такая же темная, как предыдущая. Ничего не видать кроме наших керосиновых фонарей да электрических фонариков. На острове – ни огонька. Маяка не видно. «Славска» не видно. Где остальные две дау– удаляются или приближаются, – мы могли только гадать.

Капитан Игорь оставался с нами на «Тигрисе» и при начале буксировки сказал, что до «Славска» примерно миль семь. Судя по тому, как нас качало и бросало, место было совсем мелкое. В лучах наших фонариков мелькали кустики водорослей, и вода была такая мутная, словно в пей полоскали белье. В кромешном мраке возглавившие нашу процессию негодяи уверенно шли вперед. Семь миль – не шутка. Но вот наконец Норрис крикнул с мачты, что справа по курсу видит огни парохода. Огни приближались. Это был «Славск».

У края отмели, где кончилась буксировка, бесновались высокие волны. Внезапно из тьмы рядом с «Тигрисом», озаренная керосиновым фонарем, возникла дау.Не слишком ли близко они подошли? Одно суденышко взмывает на гребень волны, второе в это время скатывается в ложбину – того и гляди, деревянный планшир даупропорет наш камыш. Очень уж лихая пляска, и ничего не поделаешь – надо ведь как-то передать выкуп и заполучить обратно Рашада. Стоя на бортовой связке «Тигриса» и держась одной рукой за штаг, я протянул над водой другую руку, в которой крепко сжимал толстую пачку пятидинаровых ассигнаций. Навстречу протянулась рука темнолицего арабского моряка; в это время члены обеих команд вооружились бамбуковыми шестами, чтобы не дать столкнуться двум суденышкам. Схватив деньги, араб вручил их восседающему на подушках главарю. Толстяк не спеша пересчитал ассигнации при свете фонаря, который кто-то держал над его чалмой, наконец кивнул, и Рашад одним прыжком перемахнул на борт «Тигриса». Освещенный яркими огнями, к нам подходил «Славск». Команда даузадула свой фонарь и пропала в ночи, словно Аладдинов дух. Больше мы их не видели.

Волны немилосердно качали ладью и оранжевую шлюпку, качали они и «Славск», и надо было соблюдать предельную осторожность, чтобы не врезаться в мелькающий перед глазами бок железного великана, то черный, то – ниже ватерлинии – красный. К этой опасности добавились еще две, когда мы сблизились. Во-первых, водоворот, образованный могучими вращающимися винтами. Во-вторых, нижняя площадка спущенного сверху трапа, которая металась в воздухе вверх-вниз, будто поршень. То взлетит выше наших голов, то с плеском нырнет в бурлящие волны. Не так-то просто было ребятам на шлюпке уловить момент, чтобы вскочить на взбрыкивающую площадку. Еще труднее пришлось четверке, которая перебиралась с «Тигриса» на «Славск» через резвящуюся шлюпку. Затаив дыхание, смотрели мы, как готовятся к прыжку капитан Игорь и его старпом. Игорь чуть не сорвался в море, потому что шлюпка взмыла вверх на волне в ту самую секунду, когда он прыгнул. Сразу за ними тот же маневр проделали Юрий и Карло, и все четверо пропали в кромешном мраке. Мы увидели их снова, когда они пересекли луч света, быстро поднимаясь по длинному трапу на палубу «Славска».

Перед прыжком на шлюпку Юрий успел сказать мне по секрету, что у Карло неладно с ногой – серьезная инфекция, нужно воспользоваться случаем, чтобы тщательно обработать язву и сделать перевязку.

Отталкиваясь от борта длинными шестами, чтобы не попасть в водоворот у винтов, мы зашли за корму парохода и продолжали следовать на длинном буксире за шлюпкой, которая, в свою очередь, шла без людей на тросе за «Славском». Нас основательно дергало каждый раз, когда корабль, шлюпка и «Тигрис» начинали качаться не в лад. Игорь сказал, что ни за что не отпустит нас, пока не отведет подальше от бандитской дау.Я объяснил ему, что для камышовой конструкции нет ничего опаснее буксировки в открытом море, буксирный трос хуже всякого урагана способен раздергать по частям бунты, и он обещал идти на самых малых оборотах. Мы с Норманом, единственные оставшиеся на борту ветераны, несколько раз хватались за ножи, готовые обрубить трос, чтобы спасти носовые связки. Но всякий раз тревога оказывалась напрасной, и мы решили лечь, разделив между оставшейся девяткой ночные вахты.

Очень уж странно было слышать, как волны с грохотом разбиваются о нос камышового судна.