Текст книги "Непобедимая и легендарная (Записка 5)"

Автор книги: Товий Баевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Баевский Товий
Непобедимая и легендарная (Записка 5)

Товий Баевский

Записки нового репатрианта

Непобедимая и легендарная

(окончание)

Записка номер пять

"Непобедимая и легендарная" – окончание.

В прошлом письме я обещал Вам потоки крови. На учебной базе медицинской службы, где я проходил офицерские курсы, потоки крови действительно текут.

Это кровь ребят, проходящих срочную службу и учащихся на "ховшей" военных фельдшеров. Для того чтобы уверенно попадать в вену при лечении раненых, эти бедолаги тренируются друг на друге, и получают внутривенный укол 4 – 5 раз в неделю – правда столько же раз и сами кого то колют. Поэтому после нескольких недель обучения их вены выглядят как вены старых наркоманов. Зато в результате они могут попадать в вены в полной темноте, на ходу в кабине трясущегося джипа или в вертолете в воздухе, а значит могут при случае спасти чью ни будь жизнь. Их курс длится 3.5 месяца, за это время они изучают основы медицины, и учатся оказывать помощь раненым, в том числе проводить реанимацию. Термин "военфельдшер" на самом деле не точно соответствует ивритскому термину "ховеш". Xовеш – это нечто среднее между санитаром и фельдшером, но эти ребята так много знают и умеют, что называть их санитарами язык не поворачивается. Жизнь у них в армии нелегкая, они делают все то же что рядовые бойцы – служат танкистами, пехотинцами и т. д. – но их солдатский пояс на несколько килограмм тяжелее из – за дополнительных вещей – перевязочного материала, капельниц, пластиковых мешочков с физраствором для в/в вливания. После утомительных переходов все идут отдыхать, а они остаются накладывать повязки солдатам, сбившим ноги. Их могут поднять среди ночи из – за затемпературящего солдата, или не отпустить в увольнение, если в части есть больные. Никаких особых привилегий такой статус им не дает, кроме уважения товарищей и ощущения своей явной нужности. Понятно, что в глазах солдат их авторитет высок – возможно ховеш окажется их спасителем, если вдруг кого – то из них ранят. Причем это не преувеличение – в истории войн Израиля полно случаев, когда именно ховши своими действиями спасали жизни солдатам. Например, один из них получил звание Герой Израиля (высший знак отличия в армии, равный по значению Герою Советского Союза) за то, что на поле боя под огнем сделал трахеостомию – разрез дыхательного горла раненному солдату, который из за лицевого ранения не мог дышать. В таких случаях счет идет на минуты, раненый явно умер бы до прихода врача, и ховеш выполнил эту операцию сам, хотя по штату ему делать это не положено, да и нечем. Трахею он вскрыл перочинным ножом, а в качестве дыхательной трубки использовал съемный ствол от автомата Узи. В результате раненый выжил, а ховеш получил награду, которой в Израиле не разбрасываются – за военные подвиги ее получили всего 7 – 8 человек.

Не смотря на все трудности, курс считается очень престижным, туда строгий отбор и отсев, и нет отбоя от желающих. Хотя некоторые идут на этот курс, чтобы облегчить себе жизнь – он все таки легче чем курс молодого бойца в боевой части, в основном ребят и девчонок тянет туда романтика, желание получить нужные в жизни навыки реанимации, и без громких слов желание спасать. Я вижу среди них много ребят, которые воспринимают все эти вещи очень серьезно, многие из них до армии были добровольцами на скорой помощи, ездили с бригадами по вызовам, участвовали в реанимациях. Прошедшие такой курс чувствуют себя ховшами и после увольнения из армии – я встречал несколько человек, которые давно работают по своим специальностям, но все же возят в своих машинах все для оказания первой помощи, и профессионально помогают при каждой аварии, которую встречают на дороге.

Вообще, отношение к жизни и здоровью солдат в Израильской армии выгодно отличается от советской. Врач имеется почти в каждом батальоне, солдат при необходимости может получить направление к любому узкому специалисту, лечение зубов – очень дорогое – за счет армии, так же как и заказ очков. Врач при необходимости может вызвать к раненому вертолет с реанимационной бригадой, который прибудет в любую точку и окажет ему помощь. Причем военных врачей инструктируют так: "Вам будет легче объяснить комиссии при разборе случая, почему вы вызвали вертолет без достаточных к этому оснований, чем если вы не вызовете вертолет, когда он был нужен." Армия согласна гонять вертолет зря, лишь бы не пропустить действительно опасное состояние у раненого. Существует служба психологической помощи, где работают психиатры и социальные работники – психологи, проводящие психотерапию и пр., и солдату несложно к ним попасть. Кстати, любопытно, что такой специалист на иврите называется "кабан" – сокращение от ивритских слов: "офицер душевного здоровья". Поэтому, когда приходит солдатик и просит направление к "кабану" – звучит экзотично.

В случае ранения или травмы военный врач обязан оказать первую помощь, включая реанимацию, интубацию и искусственное дыхание, должен установить плевральный дренаж (трубку для откачки воздуха из оболочки легкого) в случае пневмоторакса (разрыва этой оболочки и спадения легкого), сделать при необходимости трахеостомию (разрез трахеи для обеспечения дыхания), причем не только если он хирург или реаниматолог, а в принципе любой военный врач, даже если он в мирное время окулист или кожник. Понятно, что делать такие вещи надо умеючи. Вот для этого и организован офицерский курс для врачей, на который я попал. Его основой является принятая в США методика лечения мультитравмы, которая называется ATLS – Advanced Trauma Life Support. Эта методика была разработана американским врачом, у которого жена и ребенок попали в автокатастрофу, и ему пришлось наблюдать за действиями работников приемного покоя со стороны. Он был поражен, насколько лечение проводилось бессистемно, и впоследствии уже специально начал анализировать, как лечат подобных раненых на первых этапах помощи.

Оказалось, что когда раненые с множественными поражениями – без сознания, с травмой головы, с переломами и ранами прибывают в приемник, то врачи – ортопеды автоматически кидаются лечить переломом ноги, хирурги занимаются травмой живота, а в результате раненый погибает из – за проблемы с дыханием, на что никто не обратил внимания. В результате анализа своих наблюдений этот врач создал систему, дающую очень четкий алгоритм лечения, с учетом очередность проблем, которые встают перед врачом при мультитравме. Оказалось, что чаще всего раненые гибнут от проблем дыхания, поэтому прежде всего необходимо обеспечить им проходимость дыхательных путей и вентиляцию легких, не обращая внимание на открытые переломы, ожоги и кровотечения. Затем занимаются вентиляцией – проверяют, не нужно ли вставить плевральный дренаж в случае пневмоторакса, делать ли искусственное дыхание, затем переходят к проблеме циркуляции – ставят венозный катетер и льют жидкость, и т. д. Переход к следующему этапу лечения возможен только после завершения предыдущего. Таким образом, последовательно занимаются наиболее опасными проблемами, ликвидируя их и постепенно переходя к менее опасным. В результате уменьшается шанс, что раненый погибнет из за того, что врач начал лечение с менее опасных для его жизни поражений, забыв про более опасные. Система универсальна, основной алгоритм один и тот же, независимо от того, какие ранения есть у пораженного.

Постепенно эта система привилась в США, где она получила полное распространение. Сейчас там ни один врач не имеет права работать в приемном покое, если не прошел курс ATLS.

Примерно с 80 – х годов эту систему взяла на вооружение армия обороны Израиля, и система многократно доказала свою эффективность. Оказалось, что она применима не только в больницах, но и на поле боя. Сейчас все врачи, проходящие офицерские курсы, обязательно проходят этот 4 – x дневный курс и сдают экзамен по нему, да и в основе обучения ховшей она же. В сущности эта система для врача – не специалиста в травматологии как костыль для хромого. Тот же кожник или терапевт, прошедший такой курс, теперь не теряется при встрече с тяжело раненым, а, по крайней мере, знает, с чего начать, что делать потом и т. д. Какие то хирургические процедуры он делает конечно хуже чем специалист – хирург, но он понимает систему лечения раненого и может дотянуть его живым до больницы – а это главное. Я говорил с врачами, которые работали еще до введения в армии ATLS, они утверждают что сейчас качество лечения раненых подскочило очень сильно. Когда в приемник госпиталя вертолетами привозят наших ребят, раненых боевиками Хизбаллы в Южном Ливане, они обычно уже заинтубированы, со всеми положенными дренажами и катетерами, и успели получить по несколько литров жидкости в/в.

После окончания офицерского курса и сдачи экзамена по ATLS мы получили звание лейтенантов, и разъехались по домам. Себя я называю теперь – "Дважды лейтенант запаса" – советской и Израильской армии.

Примерно через – пол года после офицерских курсов меня впервые призвали на месячные сборы в качестве врача. База пограничных войск, куда я попал, находилась в 15 минутах езды от южной оконечности Мертвого моря. Эта пустынная местность называется Иорданской долиной. По ней протекает речка Иордан – та самая, библейская которая затем впадает в Мертвое море Летом она превращается в ручей, а зимой в период дождей наполняется. Сама речушка не видна среди песка и голых холмов, издали ее можно определить только по полосе зеленых кустов, растущих на берегах. Напротив базы в нескольких километрах западнее расположен город Иерихон – тот самый, стены которого в свое время рухнули от звуков иерихонской трубы. Ныне это столица палестинской автономии. По долине раскиданы арабские деревни, лагеря палестинских беженцев и кое где еврейские поселения – красивые коттеджи за колючей проволокой.

Дело было летом, жара стояла страшная, вечером дули сильные ветры. Мы – я и мои ховши – жили в 4-х местных домиках с кондиционерами. Кроме лечения солдат этой базы нашей задачей было дежурство по всему району. Поскольку гражданского здравоохранения в районе очень мало, армейская медицина берет на себя лечение всех тяжелых случаев, включая автомобильные аварии, ранения, сердечные приступы и т. д. Поэтому раз в 3 – 4 дня нас поднимали по тревоге ночью, и мы мчались на военном амбулансе лечить очередного автомобилиста, перевернувшегося на крутом повороте, или парня, укушенного змеей, или инфаркт миокарда у жителя поселения. Один раз мы всю ночь продежурили около Мертвого моря, когда группа туристов заблудилась в окрестных горах и один упал в ущелье и побился. Его пытались достать с зависшего над ущельем вертолета, но условия были тяжелые и не было уверенности, что вертолет сможет его вытащить. В таком случае нам бы пришлось туда выдвигаться. К счастью, с 5 – ой попытки спасатели все таки его вытащили, а мы вернулись досыпать на базу.

В другой раз нас вызвали на крупную аварию, когда разбился арабский автобус с жителями территорий. Было несколько тяжелораненых, и пока мы их лечили, наша полиция охраняла нас от их родственников из соседней деревни, чтобы они не всадили нам нож в спину. После того как раненых развезли по больницам – кого полегче – в арабские, кто потяжелее – в наши – арабы молча повернулись и без улыбки, без спасибо, отправились восвояси. Вот такие отношения.

Я не хочу сказать, что они должны были нам на шею бросаться – им нас любить в общем не за что, но элементарную благодарность за лечение мы были вправе ожидать. При том что арабы к нам при травмах обращались постоянно, и помощь получали от нас безотказно

Каждую неделю мы на амбулансе объезжали все мелкие укрепленные пункты, привозили лекарства, лечили заболевших. Особенно страдали те, кто находился рядом с Иорданом, там жили огромные тучи комаров, которые закусывали до волдырей. Побывал я и на самом мосту Алленби – основном переходе через границу с Иорданией (граница проходит через речку Иордан). Мостик меня разочаровал – малюсенький, как какой ни будь деревенский мосток через ручей. По дороге на наши посты мы несколько раз проезжали через город Иерихон. Рассказывают, что когда то до интифады там было совершенно безопасно, наши солдаты любили захаживать в арабский ресторанчик около рынка. Сейчас еврею там показываться не стоит – прибьют запросто. У нас, на военной машине, с оружием, проблем не возникало, но лишний раз заезжать в город мы тоже не хотели – могут и камень бросить.

На самой базе мы жили очень хорошо. Практически весь батальон состоял из резервистов во главе с подполковником – на гражданке адвокатом. По вечерам все снимали форму, одевали пляжные тапочки, шорты, футболки и шли жарить шашлыки, которые съедались под анекдоты и споры о политике. Мои ховши на гражданке работали кто где: один – инженер – электронщик, другой ведущий программист крупной фирмы, третий – владелец туристской компании, четвертый – студент. Люди все интиллегентные и интересные, время в разговорах пролетало незаметно.

Кормежка на базе в будние дни простая, но обильная и вкусная. Посуда пластиковая, вилки и ложки обычные. Поскольку среди военнослужащих часть религиозные, то со времен создания Израильской армии в ней соблюдается кашрут. В кошруте есть строгое запрещение есть мясное вместе с молочным, поэтому если на обед шницель – то творога уже не дождешься. Из за этого в каждой столовой имеется два комплекта тарелок, стаканов и пр. . Один комплект – белого цвета – для мясного, другой – синего – для молочного. Запрещается их смешивать – они хранятся, моются и используются строго по отдельности. Не дай бог случайно взять стакан не того цвета – в столовой есть наблюдатель кошрута, сразу крик поднимет. Да и полковой раввин время от времени проверяет соблюдение этой заповеди. На стене столовой кроме натюрмортов с дичью и лозунгов "Приятного аппетита" обязательно висит справка о ее кашерности. Если такой справки нет, то правоверный еврей там есть не может.

Отдельный столик выделен для вегетарианцев – им специально готовят вегетарианские блюда. Достаточно заявить, что ты вегетарианец – и получишь свою котлетку из моркови – никаких справок не спрашивают. Каждый шабатный ужин на базе проходит празднично. Столы накрываются белыми скатертями, ставится фарфоровая посуда, стеклянные бокалы для питья. Все солдаты и офицеры вперемешку садятся и ждут командира. Когда он заходит, все встают, и начинается молитва. Нерелигиозные стоят молча прикрыв голову шапкой или рукой, религиозные в кипах повторяют молитву вслух. Потом все садятся и начинается еда. Я специально записал меню одного такого ужина.

Пять видов салата, суп из чечевицы, тушеная картошка с бурекасами это такие слоеные пирожки с сыром и яйцами. Рис с зеленым горошком, огромные бифштексы, края которых свешиваются с тарелки, жареные куры, маслины, огурцы, помидоры, вареная свекла, апельсины. Под конец – сладкие булочки с корицей, морс и шабатное вино – по 1/2 – литровой бутылке на 6 человек (после ужина две трети осталось в бутылке, хотя никто никого не ограничивал). Все свежее, вкусное и обильно.

После такого ужина я еле поднялся из – за стола, а мой сосед по столу – 18 – летний парнишка из Гомеля, заявил: – "Сегодня так себе ужин". На мой вопрос, "Какого рожна тебе еще надо", ответил – что мол "еда не вкусная".

"Зажрался" – таков был мой диагноз. Задачей нашей части была охрана

границы. Однажды ночью сработала сигнализация и мы выехали по тревоге – амбуланс с врачом обязан сопровождать пограничников, когда они ловят нарушителя. Пока его ловили, мы стояли неподалеку от арабской деревни и ждали, чем дело кончится. Молодые арабы – местные жители – сидели неподалеку, курили кальян, тихонько разговаривали между собой. Друг друга мы игнорировали, хотя и наблюдали за противной стороной внимательно. Черт их разберешь – может именно этот молодой парень в протертых джинсах завтра обвяжется взрывчаткой и пойдет взрывать автобус в Иерусалиме, или вдруг сейчас вскочит и с криком "Аллах Ахбар" попытается кого ни будь из нас прирезать – пойди знай, что у него в голове. А может он мирный крестьянин, и сам нас до смерти боится? В общем, пропасть страха, ненависти и недоверия между двумя народами, и как из нее выбраться – никто не знает.

Мы простояли часа полтора, пока, наконец, наши доблестные пограничники поймали нарушителя – дикую свинью, которая и привела в действие сигнализацию. По дороге на базу в 2 часа ночи остановились выпить кофе в придорожном солдатском кафе. Это ангар, сверху покрытый пленкой, внутри расставлены столики, прилавок и все.

В середине за длинным столом сидело человек двадцать солдат и офицеров, явно празднующих чей то день рождения. Шум, дым сигарет, гогот, игра на гитаре, дурные крики разносились по всем окрестностям. Когда я подошел поближе, оказалось что ничего крепче кока – колы на столе не было даже пива. Солдатики веселились сами по себе, и им не нужен был для этого алкоголь. Картина поистине удивительная для выходца из России – но такие уж они странные – эти аборигены.

На этой пасторальной сцене я и кончаю свои заметки про Израильскую армию.