Текст книги "Сладкая Виктория Цитрус"

Автор книги: Торейя Дайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Орбита Меркурия.

– Сработало, – сообщает стажёр из лабораторного модуля с противоположного конца корабля, – мы получили образцы меркурианской биологии, капитан. Я исследую наименее поврежденный фрагмент инопланетного экзоскелета, который могу зафиксировать, но пока мы общаемся, он распадается.

– Конечно сработало, – отвечаю я с облегчением.

Нажимаю на экран и наблюдаю за ведущимися исследованиями, в режиме реального времени.

Кусаю губы. Жду с нетерпением результатов. Предвкушаю. Дождалась, появляется слово – «Реометрия».[10]10
  Реометрия (от греческого ῥέος (реос) «поток») в общем случае относится к экспериментальным методам, используемым для определения реологических свойств материалов – способности жидких или пластичных материалов течь и деформироваться. К главным реологическим характеристикам относятся вязкость, предел прочности на сдвиг.


[Закрыть]

Хм… почему у «Реометрии» нет аббревиатуры? Как-то несправедливо.

Придумываю ей, подходящее моменту название – «Томительное ожидание». Наконец высвечиваются результаты анализов.

В основном ошибки. Никаких совпадений с химическим составом  известных живых существ.

– Преимущественно сера, – сообщает Наамла.

– Ну наше обоняние, нам бы рассказало об этом, – ворчу я, – ну не могут же гигантские пукающие трилобиты, состоять только из серы.

– Капитан, думаю, что они не гигантские трилобиты. Отдадим им должное. Ведь они используют последовательность чисел Фибоначчи, полученную в сотне километров под корой планеты. Они разумные меркурианцы. Следует ли мне запустить на анализ второй образец?

– Да, конечно запускай, – разрешаю я. С недовольным видом, просматриваю атомарные пропорции. Занятие бесполезное. Оно вызывает раздражение. – Как ты думаешь, может проблема в программном обеспечении? Неужели это, настоящая жизнь на основе серы?

– Второй образец кажется более однородным, – докладывает стажёр, – атомное соотношение что-то уж больно знакомое. Капитан, вам это ничего не напоминает?

– Это хитин? – предполагаю я, – хитин, который образует экзоскелеты земных насекомых? Но в этом случае, сера, вместо кислорода, не так ли?

– Я бы так не сказала, – отвечает Наамла.

– А как бы ты это объяснила?

– Ну… у нас нет возможности в точности узнать, как устроены молекулы, из-за того, что они слишком быстро разрушаются при таком давлении, вы же согласны с этим, капитан? Так что мое объяснение сводится к тому, что все три вытяжных шкафа переполнены, а я вынуждена немедленно покинуть и загерметизировать лабораторию.

«Вот что значит, воспитана волками. Неужели она никогда не впадает в панику?»

За пределами лаборатории находится аварийный душ и тренажерный зал.

– Направляюсь к тебе, скоро буду. – Резко отталкиваясь, я  плыву на помощь.

– У меня щипят глаза, прям горят огнем, – сообщает Наамла, – похоже слезы, только усугубляют ситуацию, влага окисляет…

Я влетаю в тренажерный зал.

Мы сталкиваемся.

Фиксирую её лодыжками. Левой рукой, щелкнув замок, снимаю её шлем.

Не пойму, как ядовитые газы проникли внутрь. Я проверила все скафандры, кроме того, в который была облачена Наамла.

Сдается мне, что ощущаю запах тухлых яиц.

– Не двигайся, успокойся и замри, – приказываю я. Её влажные темные ресницы, лежат на смуглых щеках, словно водоросли, выброшенные на берег.

– Приоткрой глаза.

– Пожалуйста, никакой воды, – умоляет Наамла, – кислород отсутствует, мне нужно…

– Тебе необходим азот, – сообщаю я, – задержи дыхание.

Она не дышит и открывает глаза. Я наблюдаю округлые и мягкие зрачки. Они покрыты капиллярами, их влажность ужасает. Но почему-то я не кричу. СОВСЕМ НЕ КРИЧУ. Вместо этого, я спокойно открываю клапан в своем умном скафандре, где температура азота чуточку ниже температуры тела. Направляю свою замороженную правую руку, левой, как пожарный шланг.

Газообразный азот, заставляет её жгучие слезы, испариться.

– Создание ускорителя частиц закончено, – информирую я стажера, – но работать на нем отсюда, не повредив Китовую Акулу, будет сложно. Необходимо прижать сопло прямо к поверхности, и желательно подальше от корабля. И даже точнее. – Нужно, чтобы он не расплавился и не превратился в шлак, зарыть его так, чтобы над ним был слой породы хотя бы 0,7 метра. На глубине температура меньше, и чем ближе к соплу шлейфа, тем она меньше. Это тоже следует учесть – осуществить посадку, как можно ближе к шлейфу.

– Да, нелегкая работа, – замечает Наамла, – даже здесь, на Меркурии.

Все верно, нужно искать помощников. Я проверяю список обслуживающих роботов общего доступа, все они бродят по всей длине комплекса «MINE-Z». Ага, вот. Робот-копатель марки – Lay-BoR, эта работа как раз для него.

Необходимо составить программу посадки для Китовой Акулы и программу действий для робота-копателя. – Кинула взгляд на экраны Наамлы. Так, она уже занимается этим. Определенно более квалифицированней, чем не вылупившееся яйцо. Джихад Диб ее потерял, а я приобрела (по крайней мере на данный момент).

Чувствую себя самодовольной до момента, пока мой стажёр не молвит с довольно сильной иронией в голосе: «Капитан, пятьсот кубометров азота, готовы к охлаждать корабль. Историческая встреча цивилизаций, неизбежна. Остается только решить капитан, какую речь вы собираетесь произнести».

Проходит еще пять минут и Наамла сообщает:

– Еще несколько меркурианцев, покончили с собой, пока нас носило на темной стороне. Вон еще один исчезает. Как ваша речь, капитан, готова?

Мое Сообщение. Да мне сейчас надо запрограммировать ускоритель частиц, до момента посадки, до момента, когда робот его закопает и мы его запустим. Но что мне включить в это Сообщение? В нем должна быть цитата из их послания, и что еще? Может так – немного математики, немного смерти? Ведь именно из математики и смерти и состоит в основном вселенная. Что включить, так чтоб поняли? Вопрос-вопросов. Да за все время нашего существования на Земле, мы когда-нибудь овладели реальным межвидовым общением? Мы не смогли даже управиться с обезьянами, что уж там говорить о радикально иной жизни.

– Еще не готова, – отвечаю я, продолжая мучительно размышлять. Межвидовое общение. Как человек общается с деревом? Выясняет чего оно хочет (свет, вода, почва и пр.), и обеспечивает этим дерево. Вот такое общение.

Межвидовое общение. Как дерево общается с обезьяной? Оно говорит: «Обезьяна, мне нужно, что бы ты посеяла мои семена, пожалуйста, съешь их и покакай ими потом?» Нет конечно. Просто помещает семена в то, что желает обезьяна. И что она желает? Правильно, фрукты.

– У моего отца, есть некоторые соображения, по этому поводу, – информирует Наамла.

– Держу пари, что так и есть, – рассеянно ответила я, продолжая оценивать ситуацию. Эти большие старые омары, пахнущие тухлыми яйцами, думают, что мы хотим их съесть. Вот почему они сами выбрасываются на берег на подходящем расстоянии от того места, откуда поступают их сигналы. Они уводят нас от своего поселения на дне океана. Подальше от своего дома.

Возможно, сигналы Фибоначчи совсем не для нас предназначены. А может быть эти электронные всплески – это их сигнальная система? Как вариант – сигнал об эвакуации. Добывающему комплексу «MINE-Z», потребовались десятилетия, чтобы копнуть так глубоко, и это стало угрожать им. Похоже было вскрыто достаточное количество пластов коры Меркурия, и она перестала выдерживать давление. Мда... давление.., которое им просто необходимо, для сохранения своего океана в жидком состоянии. И соответственно их тела не разваливались бы на части.

Получается, что таким образом они защищаются от нас? Но они же сильно ошибаются касательно того, чего мы хотим. Мы не способны ими питаться, это ж несомненный факт.

Тогда возникает следующий вопрос – а что хотят в таком случае они? Чтобы их оставили в покое?

Так-так, уже теплее. Значит они хотят, чтобы им снова вернули прежний слой коры. А толщина пласта поверхности, обратно пропорциональна плотности коры. Уран слишком ценный продукт, чтобы засыпать его обратно. А как насчет висмута? На Марсе висмута – как у дурака махорки, и отправить его сюда, будет совсем недорогим занятием.

И что мне потребуется? Правильно, быстрота и натиск. Охлаждающей жидкости всего на полчаса, а мой стажёр, совсем не заслуживает смерти.

– Капитан, давайте я помогу вам с программированием, – предлагает Наамла.

– Да, я только за. – Все, я точно знаю, что будет в моем сообщении меркурианцам. Не думаю, что это будет впечатляюще для учебников истории. Обыкновенная куча цифр. Но это единственный вариант, в котором я могу быть уверена, что они его поймут. В двух словах: «Числа и смерть».

Может быть, Наамла пообещает сохранить это первое историческое послание при себе?

– Слишком поздно, – сообщает она, – послание уже прошло через ретранслятор, на корабль моего отца.

Поверхность Меркурия, Бринстонские Равнины.

Отправляю сообщение, под звуки шипения азота.

Умный скафандр, вытянутый по стойке смирно, удерживает меня в ужасных, болезненных тисках гравитации. Такие ощущения, как будто крюки, вцепившись в мои лодыжки, растягивают берцовые кости. Ужасно болит голова из-за перепадов артериального давления, и моя мертвая рука представляется мне урановым топливным стержнем.

Прошло семь минут с тех пор, как я совершила посадку.

Робот-копатель уже пробурил в поверхности гнездо глубиной 6 м. Упрятанный туда ускоритель частиц сейчас отправляет мое послание меркурианцам. В послании, вся необходимая информация.

«Семь, семь». – Атомный вес азота. Мне нужен азот, больше ничего. Семь протонов, семь нейронов. После этого идет последовательность Фибоначчи, так как ее передавали они. И затем:

«Девяносто два, двести тридцать восемь». – Атомный вес урана и урана 238. Символы смерти. Марс нуждается в уране. С этого все началось. Я разделяю последовательностью Фибоначчи обозначения азота и урана. Давая им знать – мне уран не нужен.

Опять последовательность Фибоначчи

А заключительная часть моего послания представляет собой распад урана, но только в обратном порядке. Пытаюсь дать им понять, что распад нужно прекратить – прекратить убивать себя.

Затем все сообщение повторяется.

Я мысленно молю их распознать и принять мою информацию – мне нужно убраться с этой планеты. Да-да, как можно быстрее.

Со времени посадки, прошло четырнадцать минут. Сообщение уже повторено дважды.

Наамла настаивает: «Возвращайтесь на корабль, капитан».

Завороженно, смотрю на устрашающе мощное, основание жерла газового шлейфа. Смотрю на эту кошмарную дыру, которой суждено быть вечной или, по крайней мере источать газ, до полной гибели меркурианцев, если нам не удастся заткнуть эту пробоину. Сбоку от дыры, находятся остатки головной части «MINE-Z», некогда впечатляющие ремни и ковши, все покореженное мощным ударом газового выброса.

Мимо меня катится трехногий четырехколесный Lay-BoR. Робот направляется прямо к кораблю, двигается он без приказа, размахивая при этом, своими тупыми гидравлическими клешнями. Да, однозначно в его программу заложено чувство самосохранения. Чего по словам Джихад Диба, не скажешь обо мне. Он клянется, что я родилась, напрочь лишенная этого чувства.

– Я возвращаюсь, – сообщаю я стажеру и разворачиваюсь.

Мой величественный корабль, длиной – двести метров, покоится в восьмистах метрах от меня. Я дала ему имя – Китовая Акула, из-за передней выступающей лопатки, по виду она ребристая и похожа на пасть акулы. Но форма лопатки больше похожа на мраморную, сломанную ногу человеческого скелета. В общем ничего близкого, с обтекаемой формой.

Но кого это волнует здесь, на Меркурии, где нет атмосферы, как и на Луне, где и был построен этот корабль.

Китовая Акула вся в азотном тумане – система охлаждения работает на пределе.

– Бегите, – советует Наамла.

Бегу. Lay-BoR впереди меня и достаточно далеко. Я вижу, как кора поверхности Меркурия вокруг робота сморщивается. Пронеслась мысль: «Все, слишком поздно, я убила стажёра и себя. Сейчас газовый шлейф выбросит наши фрагменты на орбиту. А Джихад Диб потом их соберет и проверит на наличие ДНК».

Но я ошибаюсь, это не новый прорвался шлейф, а серебристая сфера диаметром метров семьдесят осторожно всплыла на поверхность из недр. Меркурий словно земной страус снес яйцо.

– Что это такое? – вскричала в изумлении Наамла. – Капитан, корабль сообщает, что поверхность сферы состоит из чистого алюминия.

Lay-BoR, останавливается у сферы и  начинает осторожно очищать загадочную сферу от потрескавшейся породы, залипшей на ней.

Со времени посадки, прошло восемнадцать минут.

Половина моего умного скафандра советует, чтобы я убиралась к черту с поверхности планеты и пошустрее, если я не желаю конечно героически погибнуть в расплавленных остатках своего корабля. А вторая половина, сообщает информацию от робота-добытчика. – Он вычел объем алюминиевой оболочки, который определил с помощью своих рентгеновских клешней-когтей и ультразвукового бурового наконечника, из объема сферы. И установил, что, судя по объему и способности поглощать излучение, содержимое сферы является жидким азотом.

– Прикрепи эту штуковину к кораблю с помощью сетей для захвата, – приказываю я стажеру, – А я приварю этого треклятого робота к корпусу, если понадобится. Дай команду принтеру, срочно напечатать что-нибудь острое, чтобы проколоть эту сферу и подсоединить её к системе азота. Только быстро, у тебя в запасе двенадцать минут!

Суп из кровавых зрачков! По спине бегут толпой мурашки: «Меркурианцы получили мое сообщение. Они снабдили нас азотом, более чем сто семьдесят тысяч кубов жидкого азота!».

Орбита Меркурия. Спуск в кратер с электромагнитными катапультами.

Итак, Меркурианцы больше не выбрасываются из второго жерла. Скорее всего, они каким-то образом эту брешь все-таки закрыли.

Отовсюду поступает так много сигналов тревоги, что трудно отфильтровать, какие из них наиболее важны. Угрозы кораблю. Угрозы мне. Угрозы инфраструктуре пусковых установок. Сигнал, что посадочная площадка в кратере не годится для алюминиевой сферы, любезно предоставленной мне обитателями Меркурия, чтобы спасти мою жизнь. Все эти вопросы конечно нужно решать, но самое важное – это заткнуть жерл первого шлейфа. Остановить утечку океана Меркурия. Прекратить разрушение их города. Их мира.

Наамла яростно стучит по экранам, пытаясь отбиться от всех этих угроз. Она так увлеклась, что мои мысленные обращения не доходят до ее сознания, поэтому мне приходится схватить её за плечи и развернуть к себе, чтобы привлечь внимание. Положить левую руку на её плечо, проблем не составило, а вот замороженную правую, отправил на её другое плечо, мой умный скафандр.

– Взгляни пожалуйста. Ведь все что накопал комплекс «MINE-Z» на Бринстонских Равнинах за последнее время, все еще распределено по всей длине комплекса, не так ли? И частично урановые стержни уже подготовлены для транспортировки на Марс? Ибо пока мы не разберемся с проблемой, компания «Mercury Solar Co» их не отправит, верно?

– На всем протяжении комплекса ничего нет, – сообщает Наамла, руки её застыли на полпути между несколькими нажатиями на экран. Эти застывшие руки напоминали хищные когтистые лапы. – Всё это время, всё направлялись к электромагнитным катапультам, для дальнейшей отправки.

– Нам необходимо вернуть все обратно. Мы должны запустить добывающий комплекс в обратный направлении, чтобы сбросить весь самый плотный материал, который у нас есть, в дыру жерла. Нужно ее заткнуть, пока мы не организуем доставку для этой цели висмута с Марса.

– У нас нет на это полномочий, – подмечает Наамла.

Разумеется, их у нас нет.

В ту секунду, когда я проигнорировала команду «ЭлеАллок», дождаться Пенетратора, меня скорее всего сняли с пробега. Если сообщение об этом и пришло на корабль, как сигнал тревоги, то это далеко, далеко не то, о чем стоит сейчас волноваться.

Так что пришло время моему злейшему врагу, в кои-то веки пригодиться.

– Твой отец может получить такие полномочия. Ну не мог он прожить двести лет и не обзавестись полезными связями и послаблениями в своей работе. А иначе какой смысл в нем и его высокомерной двухсотлетней голове?

– Хорошо, тогда я должна снова восстановить с ним мысленную связь.

– Восстанавливай.

Наамла заколебалась:

– Он будет в ярости.

– Да, он будет взбешен. Но пойми, у гигантских пукающих трилобитов, через четыре месяца не останется океана, не останется их дома, пока он физически доберется сюда, чтобы на месте оценить ситуацию. Они банально вымрут. Единственная инопланетная жизнь, отличная от нас, в нашей Солнечной системе просто исчезнет. Увы, но ему придется поверить тебе, что это срочная необходимость.

– То есть меркурианцы вымрут? – спрашивает она.

– Еще как вымрут.

Наамла стряхивает с плеч мои руки, живую и замороженную. Снова поворачивается к экранам. Включает реле. Не понимаю, что именно она говорит, поскольку ей не обязательно говорить. Надо всего лишь думать.

Слышен тяжкий вздох. Вероятно, ожидает реакции отца, которая уж точно не будет любезной.

Тик-так. Тик-так. Тревожный хронометр стучит в моей голове. Наконец Наамла сообщает:

– Он сделает это, он заставит запустить комплекс «MINE-Z», в обратном направлении. Мне надо отправить им еще несколько пакетов данных. Но после этого, капитан, к сожалению, мне придется заморозить оба глаза.

Я не могла воочию видеть её поврежденные глаза. Она опустила забрало шлема для удобства общения. Мне было стыдно, стыдно до глубины души.

– Хорошо. Да, мне жаль, спасибо тебе. Скоро мы приземлимся на дно кратера и будем там в безопасности от солнца, у нас будет гравитация. Спасибо Меркурианцам, теперь у нас будет достаточно азота, как для маневра посадки, так и для взлета. Не следовало бы мне конечно лгать, прости. Я никуда не годный капитан. Когда вернемся, я позабочусь о том, чтобы тебя перевели на корабль получше. Поскольку вся ответственность за содеянное, целиком висит на мне.

– Нет-нет, спасибо капитан. Мне также еще потребуется заморозить сердце.

– Твоё сердце? – в изумлении переспросила я.

– Увы, капитан. Мой умный скафандр регистрирует развитие свободных радикалов, скорее всего это выльется в опухоль сердца. Если вы сосредоточитесь на показаниях вашего скафандра, то обнаружите в вашей пояснице такое же развитие.

«Кто может обвинить в чем-то радиоактивные частицы? Они делают то, что они делают. Было бы наивным полагать, что покалывание в моем позвоночнике, вызвано только треволнением от того, что я стала первым человеком, который пообщался с разумными инопланетянами».

– М… да… – как-то нескладно протянула я.

Азот пузырится вокруг моего плеча, отражая бурление снаружи, когда Китовая Акула совершает посадку на самом безопасном участке Меркурия, во всяком случае, конечно для людей.

– Отправляюсь в искусственную кому. Сладких снов, Наамла!

– И я за вами. Спокойной ночи, капитан!

В кратере с электромагнитными катапультами

Медленно выхожу из комы. Во сне я беседовала о смысле жизни с глубокомысленными философами-пердунами-трилобитами. Но в последнем моем сне Джихад Диб застукал меня, когда я забралась в буфет Пенетратора за лимонами, и лишил на месяц «сладкого». Тогда я была у него ученицей. Я слышу его грозный отчитывающий голос,  и вдруг осознаю, что Джихаб физически здесь, помогает Наамле выбраться из капсулы анабиоза, обращается к ней по имени, данное ей при рождении, как будто она все еще принадлежит ему.

– Пожалуйста, – пытаюсь говорить «резиновыми» губами, – поднимайтесь на борт моего корабля, без запроса на разрешение. Добро пожаловать, капитан Джихад Диб!

Но похоже компания «ЭлеАллок», уже снабдила его всеми необходимыми правами доступа.

Он не утруждает себя разговором со мной. Он просто устанавливает мысленную связь:

«Как я посмотрю, твой дорогой новый язычок, продолжает полноценно трудиться»

«Старый был в метастазах рака!» – кричу я мысленно. – «Да, язычок работает отлично, но он жестче обычного. Как будто я спала дольше необходимого».

«Это не так. А старый твой язык все еще у меня, могу показать».

«Что??? У вас еще хранится мой старый язык?»

«Естественно. А иначе как бы я смог напечатать… тебе новую руку, пока мы добиралась до Меркурия? Мне было известно о твоем вранье касательно азота, но… это же чушь собачья. Если ты взглянешь, то увидишь, что я даже взял на себя смелость ее тебе трансплантировать, пока ты спала. Дабы избавить тебя от цикла ожидания».

«Собачья чушь! Ох! Никто и никогда не называл меня наглой лгуньей с тех пор, как я была ученицей Джихад Диба, и у него было право называть меня как ему вздумается».

Я его ненавижу. Это чувство сильнее даже моего отвращения к вращающимся человеческим зрачкам. Так, стоп. Он что? Действительно трансплантировал мне новую руку?

Медленно поднимаю правую руку, открываю забрало огромного шлема. Да-да, мы должны быть облачены в шлем даже в анабиозе. Расстегиваю молнию, снимаю перчатку и подношу руку к лицу.

Ага… наблюдаю новые ногти, новую кожу и новые слегка выступающие косточки запястья, осветляющие смуглую кожу. Сгибаю пальцы, прекрасная гибкость.

– Сейчас меня зовут Виктория! А для вас, Джихад Диб, я капитан Цитрус!

Старый волк соглашаясь молча кивнул.

Я требую отчета от корабля: «Меркурианцы спасены?»

Принимаю информацию о произошедших событиях:

Прибыл на Пенетраторе Джихад Диб с моей новой напечатанной рукой и новым сердцем Наамлы. Отдал команду Китовой Акуле ожидать в кратере, пока наши новые части тела не будут трансплантированы. Поставки висмута начались сразу, как только Южный Марс смог собрать достаточное количество».

Был напечатан улучшенный ускоритель частиц для разговора с меркурианцами. У пукающих трилобитах уже накопился достаточно активный словарный запас. Они отдают компании «ЭлеАллок», очищенный уран. Количеством поменьше, но достаточно, чтобы урегулировать политические разногласия, между Северным и Южным Марсом.

Взаимопонимание между двумя мыслящими расами достигло уже такого уровня, что они смогли объяснить, а мы понять, почему на широте Бринстонских Равнин, где температура запредельно высокая, оказалась под коркой жидкая обитаемая полость. Обитатели Меркурия эволюционировали под полюсом, где давление и температура были идеальными, а затем создали подземную сеть обитаемых рек по всей планете. Эту сеть они прекрасно поддерживали в рабочем состоянии. – Вот эту сеть мы и вскрыли.

«Ты спасла их», – отправил мысленный посыл капитан Джихад Диб. Кажется, я ощутила теплоту? Он и вправду улыбается? Нет возможности увидеть его лицо, потому что он опустил забрало шлема в знак уважения. Раньше, он так не делал никогда.

«Значит ли это, что сглупить иногда полезно?»

На этот вопрос он ничего не отвечает, а продолжает:

«Ты неправа была только в одном. Вселенная состоит не из математики и смерти. Она состоит из математики и жизни».  

Он протягивает мне лимон Северного Марса, из моих собственных запасов. Наверняка взял его в буфете Китовой Акулы.

Спокойно беру лимон новенькой правой рукой. Затем так же спокойно отправляю его в под забрало шлема и вонзаю в него зубы.