Текст книги "Они еще спали"

Автор книги: Тоон Теллеген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

НА БЕРЕГУ МОРЯ ЖИЛ КРАБ.

Он жил у кромки прибоя, в маленьком домишке, крыша которого поросла водорослями.

Он редко путешествовал, а дни рождения справлял еще реже. И никогда не получал писем. Сам себе он казался неприкаянным и частенько повторял самому себе: "неприкаянный я какой... "

Так он и жил, на морском берегу, незаметный и неприглядный.

Однажды утром он глянул на свое отражение в озерце стоячей воды за скалой и покачал головой.

– Неприкаянные клешни, – произнес он, – неприкаянная спина. Неприкаянные глаза. Кстати, я их даже не вижу. Я, собственно, и сам не знаю, на что смотрю, – подумал он.

Он поднял голову и задумался обо всех неприкаянных или вовсе не существующих вещах на свете. А потом – о бесчисленных письмах, которых он никогда не получал.

Он уполз назад к морю и зарылся в полосе прибоя.

Он очень опасался того, что в один прекрасный день явится Кто-нибудь, вздернет его за клешню, подумает секундочку-другую да и вышвырнет вон. Одним широким жестом.

"Вот так", – скажет он и довольно потрет руки.

От таких мыслей Краба пробирала дрожь.

Он предпочитал спать. Когда он спал, ему не нужно было копаться в себе.

Однажды под утро кто-то постучал ему в спину. Краб встрепенулся.

– Кто там? – спросил он. "Вот оно, началось", – промелькнула у него мысль.

– Это я, – сказал голос, – Белка. – Прогуляться не хочешь?

"Белка? – подумал Краб. – Прогуляться? " – Но он вздохнул с облегчением, поскольку голос Белки звучал весьма дружелюбно.

– Да у меня походка такая... странная, – сказал он. В сущности, он хотел сказать, что она у него была неприкаянная, но не сказал.

– У меня тоже, – сказала Белка.

– И у тебя тоже? – переспросил Краб. – Какая же такая у тебя походка?

– Ну... – сказала Белка. – Не знаю я. Но просто ужасно странная.

Немного погодя они в молчании брели по пляжу. Потом Краб тихонько сказал: "Правда ведь, у меня ну очень странная походка? "

– Да, – согласилась Белка. – Но симпатичная.

– Ой, правда?

– Правда.

Они помолчали.

– У меня походка еще страннее, – сказал Краб.

Белка посмотрела на море и сказала:

– Оба мы хороши.

Краб покосился на Белку и нашел, что у нее-то походка была хоть куда.

И они опять замолчали.

Потом Краб сказал:

– Белка...

– Да, – сказала Белка.

– Ты меня что, потом выкинуть собираешься?

– Тебя?

– Да.

– Это еще почему?

– Да потому, что я неприкаянный.

Белка застыла на месте, посмотрела на Краба и сказала:

– Вот еще.

И они пошли дальше, собирая сладкую морскую пену, лежавшую на скалах, и время от времени присаживаясь отдохнуть.

Поздно вечером, когда солнце уже опустилось за море, они вернулись к домику Краба.

– Пока, Краб, – сказала Белка.

– Пока, Белка, – сказал Краб, и сделалось ему так хорошо, что он чуть было не запел и не пустился в пляс на одной клешне. Но он не запел, поскольку опасался, что Кто-нибудь, кто прохаживался неподалеку, услышит и вышвырнет вон с криком: "Это кто это тут распелся? Ты? А ну прочь! "

Он вздохнул, забрался в свой домик и подумал: " Посмотрел бы ты на себя сейчас, Краб... "

Но было уже слишком темно, чтобы идти к скале и глядеться в стоячую воду.

БЫЛА ПОЛНОЧЬ. Белка пыталась думать о чем-нибудь усыпительном. Но все, о чем она думала, было необыкновенным и таким удивительным, что глаза ее раскрывались даже шире обычного, хотя она ничего не видела в темноте.

Внезапно в ее дверь постучали.

– Кто там? – спросила она. В дверь вошел Муравей, но Белка его не разглядела.

– Слон, – сказал Муравей.

– А, это ты, – сказала Белка. – Ты чего это?

Муравей помолчал.

– Да на лампе покачаться, – сказал он наконец.

– Ну, покачайся, – сказала Белка.

Муравей в темноте забрался на стол и принялся раскачиваться на лампе.

– Здорово тебе? – спросила Белка.

– Да, – сказал Муравей. Но на самом деле здорово ему не было. Он не находил никакого удовольствия в этом занятии.

Муравей снова запрыгнул на стол и затрубил, как Слон.

– Слышу, слышу, – сказала Белка. – Молодец.

Муравей слез со стола и уселся на стул. Некоторое время было тихо.

Белка глядела в темноту прямо перед собой, не зная, что сказать.

– Знаешь, – проговорил наконец Муравей.

– Что? – спросила Белка.

– Я ведь не Слон, – сказал Муравей. – Я – Муравей.

– Ах вот как, – сказала Белка.

– Или тебе это все равно? – спросил Муравей.

– Ну... знаешь... – сказала Белка. – Нет, не все равно.

– А какая разница?

Белка глубоко задумалась, но внезапно поняла, что разницы не видит. В то же время она отлично понимала, что разница есть. Она крепко зажмурилась, крепко задумалась и наконец созналась:

– Не знаю.

Повисло долгое молчание.

– Это что же, я хоть кем могу быть? – спросил тогда Муравей.

– Хоть кем? – переспросила Белка. – Это как же так?

– Вот именно, – мрачно сказал Муравей, уставясь себе под ноги. – Как это так?

– А мне почем знать, – сказала Белка.

– Нипочем, – согласился Муравей.

Разговор для полуночи был довольно странный. Белка встала и подошла к шкафу, и немного погодя они ели мед и сладкое желе.

– А мне вот не спалось, – призналась Белка.

– Не спалось, – ответил Муравей. Вид у него был серьезный, и казалось, он о чем-то напряженно размышляет.

– Ну ладненько, – сказал он вдруг. – Пошел я, однако.

Он распахнул дверь. Белка снова забралась в постель.

 Не свались, – успела она пробормотать на прощание, уже с закрытыми глазами.

– Уж как-нибудь, – сказал Муравей и почти, почти с грохотом свалился с верхушки бука. Но вовремя вспомнил, что никогда не падает.

СЛОН ЗАДРАЛ ХОБОТ В НЕБО, похлопал ушами и завопил изо всех сил:

– Я не могу спа-ать!

Звери вздрогнули спросонок и подскочили в постелях.

Некоторые закричали:

– Прямо никак?

– Прямо никак! – закричал в ответ Слон.

После чего улегся и немедленно уснул.

Но остальные так и остались сидеть торчком в постели, удрученно глядя в темноту и не понимая, где они.

Когда на следующий вечер Слону опять не спалось и он снова что есть мочи завопил: "Я не могу спать! ", звери решили принять меры.

– Надо что-то для него сделать, – сказал Сверчок, с опухшими веками сидевший в траве на берегу реки.

– Ах-ха... – зевнул Жук.

– Да, но что? – успела спросить Лягушка, перед тем как спросонья со звонким плеском плюхнуться в воду.

Лебедь зевнул, вытянул шею и сказал:

– Надо ему другую кровать подарить.

И угадал! Звери тут же согласились.

И все они принялись сооружать кровать, такую мягкую и теплую, что любой, улегшийся в нее, немедленно засыпал.

Кровать была в то же время очень легкая. Она не стояла, а покачивалась.

А стоило на нее тихонько подуть, и она могла улететь.

– И куда же она улетит? – полюбопытствовала Черепаха.

– После разберемся, – сказал Сверчок.

– О, – сказала Черепаха, кашлянула в кулачок и больше не произнесла ни слова.

Спустя несколько часов кровать была готова.

Вечером ее доставили Слону.

– Кровать! – воскликнул Слон.

– Кровать, – подтвердили звери.

– Это что, мне? – поразился Слон. – Прямо вот так, совсем для меня?

– Для тебя, – сказали звери.

Слон рассыпался в благодарностях, забрался в постель и немедленно заснул. Жук переполз через бортик, чтобы посмотреть, как Слон лежит, повалился ничком и тоже провалился в сон.

И тогда Сверчок тихонько подул на кровать.

– Тсс, – шепнул он.

Кровать колыхнулась, оторвалась от земли и, постепенно набирая высоту, скрылась за деревьями. Храп Слона и Жука медленно замирал вдали.

Пораженные, глядели звери вслед улетающей кровати.

– Так куда она полетела-то? – не утерпела Черепаха.

– После разберемся, – сказал Сверчок.

– Ой, да, – спохватилась Черепаха. – Правда.

Она была очень рада, что у нее есть панцирь, под который она могла забраться, так что никто не мог увидеть, как она, пристыженная, покачивала головой.

ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ Медведь написал письмо зверям:

Уважаемые звери,

Я не могу спать.

Это ужас что такое.

Я очень долго думал и понял, что все дело в моей кровати.

Не сделаете ли вы для меня другую?

Я хочу кровать из меда, с решеткой из засахаренных каштанов, матрас из сливок и мягкую – премягкую подушку.

Что скажете? Сможете?

Всего-то на одну ночку, не насовсем.

Я прямо не дождусь. Полагаю, вы все себе представляете, что такое ужас.

На следующий вечер Медведь уже спал в такой кровати. Звери потирали ручки и переговаривались: "Теперь-то его пушкой не разбудишь! "

Звезды перемигивались, а запах меда и засахаренных каштанов медленно растекался по лесу, и Медведь бессознательно, но тем не менее вполне решительно, доедал свою постель.

КОГДА ЗВЕРИ ПРОСЛЫШАЛИ, что Белка опять не может спать, они очень захотели ей помочь. Один за другим собрались они у Белки.

Слон явился первым и протянул Белке свои уши.

– Это, знаешь, Белка, такие уши... – сказал он. – Если на одном из них уляжешься, прямо на месте заснешь. Ты с ними смотри, поосторожнее.

Белка приладила уши к голове, улеглась на одном из них, немного подождала, но заснуть так и не сумела.

– Странно, – сказал Слон. – Но ты их попридержи у себя. Может, когда и сработает.

Ёж дал Белке свои иголки, чтобы съеживаться, но стоило Белке попробовать, она не только не уснула, а вскрикнула: "Ай"! Никогда она еще не была так далека от того, чтобы заснуть.

– Совершенно необъяснимое явление, – сказал Ёж, который засыпал немедленно, стоило ему свернуться клубком вместе со своими колючками.

Черепаха дала Белке свой панцирь.

– На одну ночку, – сказала она.

Забравшись в панцирь, Белка задремала, но уснуть не смогла.

– Я дремлю, – крикнула она из-под панциря.

– Да, – сказала Черепаха, которая начала замерзать. – Я тоже.

Немного погодя Белка сказала:

– Я все еще дремлю.

– Ну, подремала и хватит, – еле выговорила дрожащая и синяя от холода Черепаха.

Жираф дал Белке свои рожки.

– Не знаю, почему, Белка, – сказал он, – но с этими штуками я всегда сплю, как убитый...

Но и с рожками на голове, со слоновьими ушами и с остатками ежовых колючек в спине лежала Белка в траве под буком, и сна у нее не было ни в одном глазу.

Лебедь предложил ей свои крылья, потому что лучше всего ему спалось в полете, Щука сказала, что Белка должна напустить в свой домик воды и улечься спать под кроватью, Муравьед посоветовал долго-долго фыркать, Мотылек придерживался мнения, что Белке непременно нужно порхать до головокружения, а потом присесть где-нибудь в темноте, а Медведь настаивал не том, что если достаточно долго есть торт, то всегда потом засыпаешь. При этом он заметил, что с готовностью покажет, как это делается.

Но ничего не помогало. Белка не могла уснуть. А ночь подступала, и отовсюду – с неба, из кустов, из-под земли, из воды – доносилось тихое похрапывание.

Потому что спали все. Спал Земляной Червяк, спал Осьминог, спал Орел, спал даже Индийский Палочник. Насупленная и бессонная, уселась Белка на большую ветку возле двери, посмотрела на небо и увидела, как луна скрывается за облаком. "Спать пошла, ясное дело", – мрачно подумала Белка.

И тут кто-то хлопнул ее по плечу.

– Это кто там? – спросила Белка.

– Я, – сказал чей-то голос. – Светлячок.

– Светлячок? – переспросила Белка.

– Да, – сказал Светлячок. – Я тебе могу мой огонек одолжить. Если ты его сначала включишь, а потом выключишь, то сразу же заснешь.

Белка взяла огонек, и внезапно Светлячок совершенно пропал из виду.

– Светлячок! – успела крикнуть Белка. Но в ответ не услышала ничего, кроме шороха.

Немного погодя она забралась в постель. Уши, рожки, иголки и прочие вещи она сложила грудой на пол. И только огонек крепко сжимала в руке. Он был включен, и от него исходило мягкое мерцание.

Белка повернулась на бок, укуталась в свой хвостик и погасила свет.

И уснула прежде, чем закрыла глаза.

ОДНАЖДЫ СЛОН СКАЗАЛ:

– Ухожу в пустыню. Не знаю, вернусь ли вообще...

– Почему? – удивилась Белка.

– У меня на то свои причины, – сказал Слон. Он поскреб голову и осторожно попробовал почесать себя за ухом своим морщинистым хоботом.

Белка не стала спорить и проворно собрала дорожную котомку со сладкой корой и дубовыми ветками, которую накрепко прикрутила к спине Слона.

– Счастливо, Слон, – сказала она.

– Счастливо, Белка, – сказал Слон. Вид у него был понурый. Он бросил прощальный опечаленный взор на Белкину лампу, которая тихонько колыхалась на ветерке, проникавшем в комнату в приоткрытую дверь.

– Ну так вот, значит, – сказал он, оступился и свалился с дерева.

Но, приземлившись, он стиснул зубы, подавил стон и поплелся прочь.

К позднему полудню он добрался до пустыни. Оглядел огромное пустое пространство, кивнул, спустил с плеч котомку, присел у подножия скалы и одним махом съел все, что там было. А поскольку было там немало, он с кружащейся головой и набитым животом устроился на песке и заснул.

Проснулся он на следующее утро и тут же направился в пустыню. "Тут я в безопасности", – подумал он.

И там, посреди пустыни, он увидел дерево. "Дерево? – подумал он. – А я-то думал... "

И Слон припустился вприпрыжку.

– Дерево! – вопил он. – Дерево! "Как будто оно меня слышит... – подумал он издевательски. Но продолжал кричать.

Он бежал со всех ног, но ни на шаг не приближался к дереву. Оно будто бы убегало от него.

"Это такое бродячее дерево", – подумал он. Ему казалось, он где-то об этом слышал.

– Бродячее дерево! – выкрикивал он. – Бродячее дерево! – И чуть погодя:

– Да я и не думал на тебя залезать... ты, может, боишься? Я правда не буду...

Но это ничего не меняло. Весь день напролет они бежали через пустыню, Слон и Бродячее Дерево.

К вечеру Слон выдохся. Он осип, во рту у него пересохло, а хобот потрескался от жары. Слон повалился на песок и увидел, что Дерево тоже остановилось.

"Почему, – успел подумать он. – Почему все-таки... "

И уснул.

Ночь была светлая. Бесчисленные звезды мерцали на небе, над горизонтом медленно поднималась луна.

В полночь дерево подкралось к Слону и склонилось над ним. Слон вздохнул во сне. Дерево осторожно положило ему в рот несколько листьев и сочных веток, которые ему, в общем, не особенно были нужны, немного пошелестело и пошуршало и на цыпочках отступило обратно.

Когда Слон проснулся наутро, дерево стояло поодаль. К своему удивлению, Слон обнаружил, что ни есть, ни пить не хочет. Он сделал шаг по направлению к дереву и увидел, что оно отступило ровно на столько же.

Слон потряс головой и остановился.

Потом он повернулся и зашагал в лес.

– Прощай, Бродячее Дерево! – крикнул он напоследок, обернувшись на краю пустыни. Дерево было еще видно, и ему показалось, что оно что-то прокричало и кивнуло в ответ.

"Но этого же не может быть, – подумал Слон. – Все, что угодно, но только не это". Вдали он разглядел лес, а в лесу – дуб и бук, возвышавшиеся надо всеми остальными деревьями. Он заторопился.

– Иду! – выдохнул он, все больше прибавляя шагу.

БЫЛА ПОЛНОЧЬ. Белка вспомнила, что скоро у нее день рождения, а список подарков был все еще не готов.

Она встала, составила список и с ночным ветром разослала его всем зверям.

Список подарков.

Сон, неважно, какой. Любой подойдет.

Белка.

Вскоре после этого наступил ее день рождения.

Это случилось теплым летним днем. К вечеру все звери явились к ней на праздник с самыми разными снами: сон сладкий, сон длинный, сон безмятежный, сон в багровых тонах, сон прерывистый, сон пронзительный, сон буйный, коротенький гладкий сон, который можно было пропустить между пальцев, сон голубой, сон колоссальный, такой, что и не поднимешь, сон пуховый и многие другие сны, о которых Белка никогда и не слыхивала.

Полярный Медведь явился с холодным, замороженным сном, Ласточка – со сном быстрым, воздушным, а Муравей – с маленькой коробочкой, в которой лежал секретный сон для особенных случаев. Слон пришел с большим сном, который всякий раз норовил укатиться, так что Слону приходилось бежать за ним с криком "Эй! ", а Птица-Секретарь прислала письменный сон, который Белке предписывалось читать по вечерам, чтобы не заснуть не сходя с места и не пустить весь праздник насмарку.

Белка сложила подарки в большую кучу за буком.

Потом они ели торт и веселились до самого вечера.

Один за другим гости расходились по домам, в теплую летнюю ночь.

– Спокойной ночи, Белка! – кричали они.

– Спасибо! – отвечала Белка.

Когда ушел последний гость, Белка собрала подарки в охапку и осторожно влезла на свой бук. Там она толкнула коленкой дверь и вошла в дом.

 Но на пороге она споткнулась, и сны разлетелись по комнате, наполнили ее до самого потолка, набились в ящики шкафов. И прямо в дверях Белка погрузилась в большой, серый сон, который ей подарил Бегемот, и проспала до самого утра.

 И еще никогда не спала она так крепко и так сладко, как в ночь после своего дня рождения.

  Перевод с нидерландского: Ольга Гришина