Текст книги "Сатана! Сатана! Сатана!"

Автор книги: Тони Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Лишь после этого Билко вдруг одуплился, что Рон оставил в его квартире свежий номер «Нью Мьюзикл Экспресс» и двадцать грамм отстойного гашиша. Он схватил газету и начал яростно ее изучать. Скорость, снюханная им за последние полчаса, начала не по-детски торкать. Кожа вся зудела, и шуршание пластырей и «селлотейпа» под шмотками начало его раздражать. Прыгая с ноги на ногу, он понял, что не в силах сосредоточиться, и, дойдя примерно до середины газеты, окончательно сдался, напялил свою поношенную синюю псевдофлотскую штормовку, потом свернул поп-издание в очень тугую трубку и засунул в карман. Задержавшись только, чтоб взять с собой пачку «Старого Холборна» и еще пару пакетиков скорости, он выскочил из квартиры и через секунду уже со всей силы ломился к пабу.

* * *

Факс, торчавший на некогда симпатичном сосновом столе Йоргенсона, внезапно развил бурную деятельность. С громким гудением он начал медленно выделять бумагу. Неожиданный нойз посреди во всех смыслах мертвого помещения с легкостью вывел Варгстрома из его вдохновленных Бремом Стокером бредней. Он размечтался о том, как он, Влад Варгстром, преодолевает под парусом Северное Море и входит в туманную гавань Уитби на судне, полном чумовых крыс; половину команды он свел с ума, половину прикончил. Он отложил книгу, потом босиком протопал к столу и принялся пялиться, как дюйм за дюймом из факса вылазит факс.

Какой– то отстой. Страница-другая набросков от дизайнера, вот и все. Наброски новой эмблемы турне. Тупые. Кровавые молотки крест-накрест внутри пентаграммы. Волки внутри пентаграммы. Свастика внутри пентаграммы. Варгстром рассеянно глянул на них, бросил в поддон и побрел от стола. Он уже было взял в руки «Дракулу», но вдруг развернулся, подскочил к факсу и выдрал из него бумагу.

* * *

Окончательно Билко сорвало башню в «Парк Тэверн». Пару часов он трещал уже исключительно об этом ебучем Остине Осмене Спэре, Рон не мог и словечка ввернуть, лишь периодически хрюкал, а Билко знай себе верещал, закусывал губы, поправлял сползшие на нос очки и скручивал сигареты, хотя одна у него уже торчала во рту, а другая дымила в пепельнице. И беспредельно гнал. Духи там, духи сям, надо дать, блядь, видениям выплыть хуй его знает откуда и скоро раскроется какая-то сраная великая тайна и все охуеют в пизду и ля ля ля ля ля ля ля. Прерываясь только затем, чтобы сплюнуть блудную табачную крошку, он разорялся, как одержимый, глаза его лезли на лоб еще сильней, чем обычно. Но вдруг он заткнулся прямо посреди фразы, и когда Рон взглянул на него, чтоб понять, хрюкнуть ему или просто кивнуть, то с удивленьем увидел, что Билко воткнул и спит, косяк в одной лапе и пинта в другой. Рон хотел было вынуть стремную самокрутку из его грязных пальцев, но, принюхавшись, понял, что та загасилась сама по себе – и разве не существует такой замутки, что, типа, лунатиков будить не положено? Не то чтобы Билко был в натуре лунатиком, но какого черта, Рон был рад передышке.

Когда раздался звонок, означавший, что пора бы сделать последний заказ, Рон ринулся к стойке сквозь толпу, размахивающую деньгами, и еле-еле поспел в срок. Повернувшись лицом к столику с парочкой пинт в им самим и наколотых лапах, он удивился еще раз: Билко проснулся. И не просто проснулся, а весьма успешно забирался на стол. Волосы дыбом, шары неземные, машет центральным разворотом «Нью Мьюзикл Экспресс», а свободной рукой тычет в репродукцию викторианской карты британских островов, висящую на стене в рамке. Минуту Рон не решался, что предпринять – пойти и снять его оттудова или просто прикинуться, что никогда не видел этого мудака, и подождать, пока Билко не вышибут вон. Потом, одуплившись, что хозяева бара все еще слишком заняты, чтоб обратить внимание на творящееся, он продрался к столику, распихав толпу бражников и облив пивом джинсы.

– Билко, немедленно слазь оттуда, тупой ты пиздюк! Ты чо, блядь, на хуй, воротишь?

Билко лишь характерно вытаращил на него глаза, а потом, будто вдруг пробудился от страшного сна или чо он там видел, посмотрел вниз на столик, шатавшийся под ногами, потом вновь на Рона, и робкой овцой неуклюже спустился на пол, взяв пинту пива, которую Рон ему сунул под нос.

– Ну и чо это была за хуйня, а, кореш?

Билко просто ткнул в напрочь скомканный центральный разворот.

– Вот! – сказал он. – Просто… вот просто глянь, если хочешь.

– А, это, бля. Да это ж хуйня. Не делали фаны «Псов» ничего ни хуя.

– Да нет же, я знаю, что не они это. Ты глянь на это! На города! На ебаной карте, бля!

Определенно чувствуя, что если он не посмотрит, то Билко залезет обратно на стол и покажет ему, Рон послушно поднялся и поискал на карте Белфаст и Дерби.

– Йе-е… Белфаст и Дерби. Ну и чо теперь?

– И Уитби! – завопил Билко. – Ебучее Уитби и вся хуйня!

– Уитби? Уитби-то тут при чем?

– Эта хуйня еще не закончилась, вот при чем. Ни хуя не закончилась, – Билко сплюнул и поправил сползшие на нос очки. Потом вздохнул, оглушительно пернул и рухнул лицом на стол, опрокинув пепельницу и пролив свою пинту.

Рон бросился к нему и затряс за плечо:

– Билко! Билко!!!

* * *

Влад Варстром сидел на грязном, мощеном махоркой полу офиса. Он по-прежнему держал на коленях атлас, но закинул голову и громко храпел. Дрых, так сказать.

Карта над ним была чудовищно испохаблена. Британские острова украшала огромная пентаграмма, каждая грань которой была многократно, грубо и жирно прочерчена. Муха на стене, или, допустим, маленький москит, который жужжал над его башкой и которого он был не в силах схватить, смогли бы при случае присягнуть, что пентаграмма соединяет разные города. И если бы этот москит облетел пентаграмму против часовой стрелки, стартуя в юго-восточном углу, а не влетел бы Варстрому прямо в открытый рот, он бы смог присягнуть, что города эти – Дерби, Пелхили, Белфаст, Моффет и Уитби.

9

– Ну, так могешь ты нас провести, или где?

Дэб брала быка за рога.

– Чо?

– Уитби! Провести нас смогешь?

– Возможно. Почему бы и нет, йе-е, – неопределенно ответил Пит, не отрывая глаз от свежего номера «Нью Мьюзикл Экспресс».

– Клево! – сказала Дэб, сумасшедше скалясь и провокационно расстегивая лиф. Она собиралась выебать Пита прямо в его отстойной крохотной меблирашке, хотела вписать еще одни стрелки в его расписанье. – Тогда пошли.

– Погоди, ща вот кончу, – ответил Пит, будто приклеившись к музыкальной газете.

– Чо-о? Через полминуты, край! – воскликнула она.

Дэб была в изумленье; прямо здесь и сейчас она предлагала мужчине, всего пару дней назад назвавшемуся «поклонником», использовать все ее неслабые прелести, чтоб провести покруче считанные минуты, покуда он не свалил грузить свои тонны контейнеров, кабелей, брезента, всякой хуйни – а ему, похоже, был интересней ебучий «Нью Мьюзикл Экспресс»!

– Йе, йе, через полминуты. Вот, типа, кончу это интервью с «Псами Тора»…

Вращая глазами, Дэб подошла к столу, за которым сидел Пит. Она наклонилась и принялась целовать его в шею. Он тихо хрюкнул, очевидно, радуясь таким проявленьям внимания, но не делая никаких попыток их поощрить.

Дэб подняла глаза на статью, посмотреть, что это ебаный в рот интересного он там нашел интересней ее. Интервью с «Псами Тора» занимало весь центральный разворот газетенки, и было окружено большими цветными фото горящих церквей. Заголовок сверху гласил:

ВЛАД – ЧТО-ЛЮБИТ-МЕНТОЛ ЗАЯВЛЯЕТ: «ЭТО СДЕЛАЛИ НАШИ ФАНЫ!»

Пит шевелил губами, неслышно проговаривая слова. Она поцеловала его небритую щеку, потом схватила за длинный и неопрятно смотревшийся «хвост» и немного подергала.

– Эй, пошли давай!

Осознав, что ему не видать покоя, пока он не удовлетворит неугодных богу желаний смазливой готической птички, Пит взглянул на нее. Прежде чем он успел вымолвить «Ну, пошли тогда», каковая фраза уже булькала в его горле, она прижала свои горячие губы к его губам и сунула ему язык в рот. Они целовались долго и страстно, его руки пытливо ползали по ее телу, ощущая, как изящные формы смещаются под рваным черным шелком ее лифа. Она укусила его за ухо и одновременно схватила его рукой за промежность. Она почувствовала, как его хуй встает, становится жарче и жарче, тверже и тверже, удлиняется и вырывается из кулака. Пит резко вдохнул сквозь зубы и громко выразил свое удовольствие. Затем, возжаждав сменить шуршание шелка на мягкость, тепло и податливость кожи, он залез ей рукой за вырез платья и начал мять ее сиськи. Когда он слегка ущипнул ее за сосок, у нее в пизде тут же включилась динамо-машина, и она принялась извиваться от жуткого жара своих дьявольских вожделений. Дэб села на край стола, потом задрала одну ногу и сунула ему прямо под нос, ткнув шпилькой кожаного сапога в подлокотник кресла, где сидел Пит. Потом она задрала юбку, отодрала руку Пита от своих сисек и положила ее на гладкую кожу собственной ляжки. Питу не требовалось большего поощренья, и пальцы его стали рыться в ее трусах и тянуть их вбок в жгучей жажде найти сучью жаркую адскую дырку. Он быстро пробрался сквозь лобковые заросли, в дебрях которых укрывалась пизда, раздвинул дрожащие губы и стал щипать и терзать ее клитор с демонским блеском в глазу. Дэб на мгновенье застыла, из губ ее вырвался слабый стон. Но Пит так играл ее клитором – то нежно, то жестко – что ее пизда разогрелась и увлажнилась, а мысли напрочь запутались. Ее губы, дрожа, умоляли пустить в дело хуй, и когда Пит засунул ей в жопу палец, Дэб среагировала, как одержимая. Она вонзила зубы ему прямо в шею и сосала, пока не почувствовала набухший синяк, тем временем ее руки боролись с ремнем и зиппером, чтобы освободить его полную крови любовную кость из хватки благопристойности.

– Пососи мой хуй! – вдруг взмолился он.

– Сам соси свой хуй! – ответила Дэб, откидываясь и растягиваясь на столе. Она задрала свои юбки и закинула ноги на плечи рок-грузчика. Потом ухватила его за древко хуя и направила его в волосатые врата гадеса. Вид ее ляжек в ажурных чулках и горячей влажной пизды являлся для Пита самым ясным намеком.

– Я проедусь верхом на тебе до ада, ты, похотливый ублюдок! – вскричала она, когда Пит вогнал в нее, словно кол, свой огромный венозный хуй, и, будто в ответ, он вбуравился им безошибочно в разгоряченное, пульсирующее сердце ее естества. Пит ощутил, как стены чистилища сдавили его, пока Дэб извивалась под ним, завывая, как сучка-баньши на электрическом стуле. Когда они оба одновременно кончили, формы и звуки отстойной Питовой спальни канули в небытие, и на их месте вознесся косящий под Босха ландшафт декадентских и извращенных желаний; империя нечестивого удовольствия, населенная целым сонмом дьявольских и кошмарных существ, для коих не писаны законы природы. Дэб и Пит создали собственный Сад Земных Наслаждений и, когда он изверг буквально галлоны горячей молофьи в ее судорожную пизду, они осознали, что это хорошо.

* * *

Еще два дня, проведенных у Пита Пантеры – и с Билко было покончено. Он топал домой осторожно, стараясь избегать любых судорожных рывков, из-за которых кожа могла натянуться в неожиданном направлении, стараясь нести свои руки и корпус, как статуя, и двигать дело одними ногами. Он напрочь не одуплялся, какие мощные волны отвращения вздымало его мимолетное присутствие в каждом прохожем, подходившем близко. В последний раз он мылся несколько недель назад, так как крайне серьезно воспринял Питов совет не мочить наколки дней десять-пятнадцать. Если он их намочит, сказал ему Пит, коросты отвалятся, и половина чернил отвалится с ними. Не чесать их было просто убийственно, но Пит до кучи настоял и на этом.

Он совершил легкий крюк и засунул Остина Осмена Спэра в почтовый ящик Дэб и всей кодлы, потом окоченело рванул прочь по улице, чтоб ненароком не напороться ни на одну из них. Это было бы шило. Сюрприз был бы испорчен. А он приберег его на этот уик-энд, на вечеринку в клубе «Адский огонь».

Войдя в квартирку, он осторожно снял свою синюю поношенную псевдофлотскую штормовку, снял джемпер и майку. Расшнуровал пехотные сапоги, непроизвольно на миг отвернувшись от трупных струй воздуха, вдруг вырвавшихся наружу. Он спиздил обувь на рыночной распродаже излишков армейского обмундирования, не заметив сразу, что несет от них так, будто б их откопали в общей могиле где-нибудь в Сребре – (ебать ее) – Нитце иль где похуже. Потом, сбросив с ног оскорбительную обнову в дальний угол гостиной, он расстегнул пояс и стянул с себя сальные джинсы. Избавившись таким образом от всего гардероба, он нервно запрыгал по всей квартире в нездорово пятнистых семейных трусах. Когда-то «грязные» было точным для них эпитетом, но теперь их можно было читать, как дневник сранья Билко; пятно наползало на пятно, подобно многослойному изображению дрейфа материков. Билко коллекционировал говенные пятна, как люди коллекционируют марки или пластинки.

Вся верхняя половина его тела была облеплена кровавыми катышами туалетной бумаги, прихваченными «селлотейпом». Он выглядел, как реклама «Андрекса», и все хозяйство шуршало и поскрипывало при ходьбе. Он встал перед зеркалом, стоявшим на аптечном шкафчике, и попытался прикинуть, как будут выглядеть наколки после снятия туалетной бумаги. Даже прикинуть не получилось. Было ясно одно: когда Дэб их увидит, она рухнут на спину и засучит всеми лапками!

Это было просто убийство, вся кожа чесалась с такой страшной силой, что он в тот момент мечтал лишь о ванне с теплой водичкой, но страх испоганить детище Пита был намного сильнее. В конце концов он решил-таки лечь на кровать. И тут же заснул мертвым сном.

* * *

«Эхо Западного Йоркшира», 12 сентября 1999 г., понедельник.

ОСКВЕРНИТЕЛИ МОГИЛ ОРУДУЮТ В ЛИДСЕ:

ОГРАБЛЕНА МОГИЛА НА КЛАДБИЩЕ СВ. ЧЕДЗА

Рабочие местного Совета обнаружили вчера оскверненную могилу на кладбище при церкви св. Чедза, что на краю Вудхаусской пустоши. Дверь в сарай с инструментами была взломана, и, по всей, видимости, оттуда была украдена лопата.

Официальный представитель городской полиции Западного Йоркшира заявил: "Все, что нам известно наверняка – это то, что примерно на прошлой неделе неизвестный злоумышленник, или злоумышленники, проникли на территорию кладбища св. Чедза, и что одна из могил была ограблена. В настоящий момент мы не собираемся раскрывать тайну личности усопшего, по крайней мере, до тех пор, пока не будет установлено место жительства его живых родственников, если таковые, конечно, имеются. Мы просим всех лиц, обладающих ценной для расследования информацией, не таиться и сообщить ее нам, и гарантируем, что все телефонные переговоры буду строго конфиденциальны, и что данным лицам не грозит смерть в заключении при таинственных обстоятельствах.

Спикер местного совета сказал нам: «Разумеется, мы делаем все, что в наших силах, для поддержания безопасности местных церквей и предотвращения подобных актов разнузданного, бесцельного вандализма. Не будем забывать и о том, что усопший тоже платил Совету церковную пошлину, и что нашим долгом является гарантировать каждому жителю Лидса столь же комфортную вечность, сколь комфортно протекание здесь отмеренных Библией „семи десятков“ лет земной жизни. В настоящий момент мы работаем совместно с Полицейским комитетом над планом из пяти пунктов, который, как мы надеемся, поможет избежать повторения этого печального инцидента.»

Декан факультета медицины Лидского университета настойчиво отрицает наличие какой-либо нехватки трупов, необходимых студентам для занятий: «Этот отвратительный поступок не является, я повторяю, не является делом рук неких новоявленных Берка и Хэра. Но мне кажется уместным воспользоваться возможностью напомнить читателям „Эха“ всегда брать с собой свои донорские карты.»

10

Когда Пит и два других рок-грузчика умотали на пару дней в Лондон грузить концертную технику, Дэб, Тиш и Сэл порешили сгонять в клуб «Адский огонь», обторчаться там и задать всем жару. На сборы у них ушла целая вечность. Тиш надыбала в супермаркете СУПЕРКРЕПКОГО ЛАГЕРА(tm) для предстартовой подзарядки, и они уселись, побухивая из жестянок, перед зеркалом, чтобы нанести на лицо смертоносную белую раскраску, зачесать назад волосы и намазать губы черной помадой. Дэб ублажила себя, купив новую пачку «Черного Собрания», и пока Сэл потчевала их рассказами о том, какой массивный был у Энди хуй и каким грязным ебарем он оказался и все такое, Дэб нашарила коробку сучков люцифера, вот уже несколько месяцев стоявшую на столе. Выкинув несколько палочек бесполезного древесного угля, она чирканула одной из немногих пригодных, глубоко и чуть-чуть нарочито затянулась, затушила, тряхнув, сернисто пахнущий сучок люцифера и положила обратно в коробку. Потом присосалась еще раз к прославленно декадентской сигарете, набрав полные легкие дорого пахшего дыма.

– Ну, не гони, не выебал! – хихикала Тиш.

– Еще как выебал! Мне было чертовски больно сидеть весь следующий день! – настаивала Сэл.

– Ну чо, вы готовы, нет? – спросила Дэб.

– Н-но, – ответила Сэл, – Тиш, пошли.

* * *

Входя в клуб, они были похожи на ходячие трупы – белые лица, черные губы и здоровенные черные круги под глазами. Все в наколках и рваных ажурных чулках и викторианских корсетах из китового уса и фальшивых брильянтах из лавки старьевщика в Уитби они смотрелись пиздец охуительно круто.

Когда он вывалились из сортира и ломанулись сквозь клубный тусняк, кто-то крикнул:

– Ха, это ж три ебаных ведьмы! Все ништяк, цыпочки?

– Йее, – прохихикала Сэл, – Как делишки, Рон.

– Спасибо ништяк, – сказал Рон, ухмыляясь, – Не видали этого… как его… Билко?

– Нее… Он чо, здесь?

– Йее, – кивнул Рон, – И он вас типа того что ищет и все такое. Говорит, что хочет кой-чо показать.

– А у меня вот другие данные, – прохихикала Тиш, – такие данные, что ему абсолютно нечего показать.

Сэл и Дэб захихикала тоже, потом дружно заржали. Рон со слегка недоуменным видом промолчал. В департаменте брюк на него жалоб не было, и шуточки-прибауточки смазливых готических цыпочек насчет толщины с длиной не так уж его беспокоили, раз стеб был не в его адрес, но он не собирался ни с кем обсуждать размер любовного рога своего кореша.

– Во всяком случае, он так и сказал. Сказал, что хочет кой-чо показать, – ответил он раздраженно.

– Ну тогда я наверное, посмотрю! – прокудахтала Дэб.

– Йее! Поржем вволю! – проквакала Сэл.

И засим они исчезли в густых клубах тусняка. Ди-джей гонял «Сьюкси энд зе Бэншиз», и все мысли о Билко мгновенно куда-то делись. Что он ищет ее – это довольно херово, но это не значит, что она теперь должна срочно броситься на его поиски.

Как оказалось, в этом действительно не было необходимости. Ломясь через танцпол, три изысканных готических цыпочки внезапно вывалились в пустое пространство.

– Господь всеебущий! Ну и вонища! – провыла потрясенная Тиш.

– Может, опять толчок протек? – спросила Сэл, вдруг вспомнив, как однажды покоцанная канализация клуба «Адский огонь» испустила дух, и многонедельное скопище говнища и гигиенических пакетов взбунтовалось против сил тяготения. Клубисты поскальзывались на протухших тампонах, пробиваясь к дверям.

– Ой, ебать бога мать! – воскликнула Дэб, с ужасом тыча пальцем в фигуру, извивавшуюся, как дервиш, в самом центре танцпола. – Чо он, блядь, с собой сделал?

На Билко были только сальные джинсы. Прыгая про танцполу, он напрочь не одуплялся, что толпу отбрасывают от него лишь мощные волны отвращения; ему казалось, что отпавшие челюсти клубистов просто-напросто подтверждают его новый статус, что он теперь – персонаж. Он впылесосил пару грамм скорости и теперь делал то, что велели духи. Они использовали его, как марионетку, и заставляли плясать, как охуевшую тварь. Его эпилептические кульбиты создавали впечатление, что его ебошат из какого-то суперэлектропистолета, и парочка вышибал смотрела на него, улыбаясь и прикидывая – выпнуть его поскорее на хер или вызвать скорую помощь. Два или три готических японца, напрочь забыв про свой крутой отчужденный имидж, пялились на него, раскрыв рот, в подлинном столбняке.

Внезапно Билко прекратил танцевать и неустойчиво выгнулся над танцполом, будто б вдруг оказался на палубе судна в сильную качку. Поправив сползшие на нос очки, он вдруг увидел знакомое и поразительно симпатичное личико, таращащее на него глаза из толпы. Это была Дэб. Он развязно махнул рукой и направился к ней.

Когда он приблизился, Дэб обнаружила, что инстинктивно пытается отступить на шаг, но толпа, глазевшая на наколки Билко, не давала ей сдвинуться с места. Ди-джей врубил песню-мертвый-воскресни: «Иди-ка к папочке» в исполнении «Верджин Прунз», и ее сочетание со злорадными выпученными глазками Билко было просто кошмарным.

– Б-б-билко! – пробормотала она, – Что ты, блядь, с собой сделал?

Билко ради эксперимента присосался к остойному косяку. Погас, сука.

Иди– ка к папочке.

– Есть огонь, Дэб? – спросил он, наслаждаясь тем, что он принял за ее похотливое одобрение.

Дэб покопалась в сумочке и извлекла на свет божий коробок сучков люцифера, выкинула несколько палочек бесполезного древесного угля, наконец, чиркнула одной из немногих годных и протянула Билко. После того, как он набрал в легкие дыма и сплюнул блудную табачную крошку, Дэб затушила, тряхнув, сернисто-пахнущий сучок люцифера и засунула его в коробок.

– Билко!?

– Это все ебаный Остин Осмен Спэр, чтоб он сдох, бля.

Иди– ка к папочке.

Дэб заставила себя посмотреть на дряблое тело Билко. Каждый дюйм его торса и рук был покрыт чернильным узором. Будто страшные духи и демоны лезли из преисподней. Она подумала, что у нее приход с глюками. Татуировки были будто живые. Будто в любой момент они могли застонать и завыть от своей вековечной тоски. На теле его разместился весь каталог работ Остина Осмена Спэра, и результат был скорей любопытным, чем отвратительным, но отвратительным он был точно. Она не знала, на какую из рож смотреть.

– Работа Пита Пантеры, – добавил Билко. Теперь-то уж точно Дэб сдастся пред давней тайной симпатией к его мощному хую.

– Они настоящие?! – завопила Дэб в замешательстве, – В смысле, чо это, блядь, в натуре наколки?!

– Йе-е, круто ведь, да? – просиял Билко. У него от скорости напрочь сносило башню, и раз он кончил плясать, ему ничего не оставалось, кроме как охуело гнать. – Ты сказала что выйдут крутые наколки и я решил ну ты знаешь духи решили чтоб я решил понимаешь чо я имею ввиду я знаю откуда приходят идеи Дэб так что духи использовали меня или типа того ну я и решил знаешь типа йе-е, ты права, могут выйти крутые и духи мне показали чо делать и я наколол для тебя Дэб но знаешь теперь это тоже мой любимый художник и я не мог одуплиться какие типа из них наколоть и в конце концов я решил, по хуй чо и решил сделать весь каталог ну и вот Пит Пантера крутой бля врубился и типа того что кололи мы их две недели, но…

Тут Билко скосился на сонмище черных рож, украшавшее его дряблое тело, и тут же застыл под гипнозом потусторонних буркал, ползавших и расплывавшихся у него на глазах; Дэб использовала свой шанс и начала отступление. Поначалу пятилась, медленно, по шажку, потом просто развернулась и вчистила со всех ног сквозь тусняк, и драпала, не останавливаясь, пока, запыхавшись, не оказалась на автобусной остановке в другом конце улицы.

Иди– ка к папочке.

В голове ее громыхали «Верджин прунз», тошнотворные лица демонов танцевали перед глазами, но тошнотворней всего была знающая ухмылка Билко. Он сделал это ради нее! Что за хуйню он несет?! Полагал поди, что она восхитится, или типа того… ФУ, БЛЯ!…

Иди-ка к папочке.

Ты проебал своей шанс, подумала Дэб. Бесповоротно проебал свой единственный шанс.