Текст книги "Цвета штандартов"

Автор книги: Томаш Колодзейчак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Социальная система Гладиуса была сконструирована так, чтобы обеспечивать жесткую стабильность и неизменность политики. Создатели «Хартии Прав» построили её по образцу систем, неплохо показавших себя в нескольких земных колониях.

Исполнительная власть на планете принадлежала Совету Электоров, состоящему из двадцати человек, а законодательная – через систему Интернета – всем, имеющим право голоса. Избирать членов Совета и высказываться по общегосударственным проблемам мог любой гражданин Гладиуса. Однако при этом не все обладали равными по «весу» голосами. Так, семьдесят пунктов из предельных ста мог получить человек, платящий налоги соответствующего размера. Граждане имели возможность сами регулировать размеры вносимых ими налогов, а следовательно, и величину избирательных прав. Тот, кто выделял на общественные нужды большую сумму, обладал большим влиянием на общественные дела. Пятнадцать следующих пунктов присваивались в зависимости от времени и регулярности участия гражданина в проблемах государства – сколь часто он принимал участие в интернетных выборах, участвовал ли в референдумах, входил ли в инициативные группы, направляющие в сеть свои проекты и предложения. Благодаря этому люди, политически более активные, более сведущие и дольше участвующие в общегосударственных делах, получали большее влияние на власть. Наконец, последние пятнадцать пунктов назначались пожизненно за заслуги перед Гладиусом. Определенное количество пунктов выделялось сотрудникам полиции, армии и судов, а также самим членам Совета Электоров.

Более двух третей населения Гладиуса не пользовались электорскими «пунктами» вообще – не интересовались политикой, не желали платить налогов и не исполняли общественных функций. В оставшейся группе среднее количество электорских пунктов равнялось примерно сорока. У Даниеля их было почти семьдесят.

Такая система, учитывающая выдержанность, активность и заинтересованность общественными проблемами, привела к тому, что с момента основания колонии политика Гладиуса радикально не менялась. Противники союза с Доминией, которых в противовес «покорным» называли «несгибаемыми», всегда составляли значительное большинство в правительстве, которое могло дополнительно рассчитывать на поддержку электоров, взгляды которых осциллировали в районе политического центра. Однако война с коргардами подорвала основы гладианского общества. Усиление пропагандистских действий со стороны Доминии принесло плоды. В результате последних выборов в правительство вошли восемь «покорных», два независимых электора и лишь десять «несгибаемых». Пока что это обеспечивало перевес «несгибаемых». Но что принесут следующие выборы? Что будет, если достаточно большая группа граждан потребует ускорить их проведение?

Даниель не сомневался, что, как только «покорные» получат власть, они незамедлительно начнут менять законы, которые многие годы обеспечивали им же возможность действовать свободно. Так было всегда. Те, кто стремился ликвидировать старые порядки, критикуя их и безжалостно обвиняя, всегда использовали в борьбе права и привилегии, обеспечиваемые именно этими порядками. Потом, когда уже в их руки попадала власть, они уничтожали эти порядки так, чтобы им никто не мог угрожать.

Об этом знали начальники Даниеля, а также те политики Совета, которые контролировали операцию «Ураган».

8

– Внимание! Входим! – крикнул Даниель, поднимаясь с земли. Местность вокруг него резко изменилась. Опали защитные поля и фантоматические маски – солдаты вскакивали один за другим и сломя голову кидались вперед. Перед ними вздымалась темная, угрюмая глыба коргардского форта. Даниель видел, как его люди вытягиваются в линию. Их цепь приблизилась к границе защитной сферы. На изображение предполья проекторы шлема наложили координатную сетку. Появились сообщения об ошибке в несколько сантиметров в позиции Даниеля.

Генераторы силового поля включатся только на минуту, когда все подразделение подойдет непосредственно к границе форта. Тогда автоматы дадут максимальную мощность – поле должно охватить подразделение людей и обеспечить им проход через запоры врага. При этом на каждый участок сферы будет действовать давление порядка тысячи тонн. Поэтому у защитного поля должна быть идеальная сферическая форма, а люди внутри сферы должны двигаться синхронизованно до долей секунды и сантиметров. Любая деформация поля могла привести к катастрофе.

На дисплеях шлема Даниель видел, как солдаты, выполняя команды защитных автоматов, перемещаются на оптимальные позиции. Он активировал ручной излучатель. Неизвестно, что ждало их после преодоления запорной линии врага. Возможно, придется ликвидировать огневые точки, а может быть, столкнуться непосредственно с самими коргардами.

Первый энергетический барьер форта лежал в неполных двухстах метрах от стены ближайшего строения. Коргардские здания представляли собой параллелепипеды с блестящими черными стенами, кое-где покрытыми светло-оранжевыми полосами то ли мха, то ли пуха. На крышах зданий располагались различные объекты. Были там и конструкции, в назначении которых люди не всегда могли разобраться; тарелки антенн, гладкие цилиндры излучателей, кактусовидные эмиттеры поля – это ещё было более или менее понятно, но множество других устройств оказалось для гладиан полнейшей загадкой.

Семь связанных нитями невидимого силового поля шаров, лениво вращающихся в воздухе; клубневидный нарост, то и дело меняющий цвет и проецирующий вокруг себя изображения цветных бесформенных глыб; скульптура, на вид изготовленная из холодного металла, изображающая человеческого ребенка с неестественно большой головой; ряды инфракрасных рефлекторов, излучающих в пространство серии тепловых импульсов. Что это механические устройства или всего лишь архитектурные элементы украшения? У людей не было ответов на эти вопросы, как, впрочем, и на большинство вопросов, связанных с коргардами.

Наземная часть базы состояла из восьми параллелепипедов, расположенных на площадке в форме десятиугольника, две противоположные стороны которого пустовали. Здания были около ста метров длиной, двадцати шириной и примерно десяти высотой. Пространство между ними покрывал ровный слой стекловидного вещества, из которого местами выступали волдыреобразные возвышения диаметром в несколько метров. По стекловидной поверхности непрерывно перемещалось блестящее, наподобие разлитой ртути или масла пятно, которое «наскальзывало» на «волдыри», покрывало их и тут же сползало с другой стороны. Пятно не было сплошным, оно то и дело делилось на меньшие участки, которые тут же начинали свое независимое движение. Переливающиеся цветами побежалости пятна никогда не приближались к стенам зданий, чаще всего они двигались в районе центра площадки. Самым необыкновенным в окружающем пространстве были птицы. Внутри форта их насчитывалось несколько штук – крапчатых, пушистых, с пленкой между хватательными лапками и ножками. Настоящие гладианские птицы были существами веселыми, общительными и очень подвижными, тем более странно выглядели существа, медленно перемещавшиеся внутри форта. Они двигались парами, размеренно, ритмично, почти автоматически шевеля конечностями. Иногда останавливались, иногда срывались с земли и пролетали несколько метров по воздуху. Опустившись, снова начинали свое монотонное движение. Добравшись до стены какого-либо здания, они как по приказу разворачивались и начинали обратное движение.

Увидев «птиц» первый раз, Даниель не мог поверить, что это живые зверушки. Приблизив и проанализировав изображение, он получил от компьютера информацию, что перед ним представители редкого на Гладиусе вида колорников и что это несомненно живые существа. Чем они питаются, компьютер сообщить не мог.

Коргардский комплекс вырастал почти в центре огромного, занимающего сотни гектаров плоского круга. Земля здесь была безжизненна почти на три метра вглубь, выжжена и сбита в комья. Это место подверглось нападению коргардов ещё в прошлом десятилетии. Тогда агрессоры уничтожили крупный город Орландо и несколько пригородных поселков. На их месте коргарды возвели свой форт. За все эти годы на опустошенной земле не выросло ни кустика, ни травинки. Мертвая земля.

Когда Даниель получил от компьютера подтверждение тому, что положение всех бойцов соответствует диспозиции, он отдал приказ наступать. Цепь солдат мгновенно рванулась в сторону запора. Диски скользеров мчались над самой поверхностью, а пространство вокруг группы плотно охватил силовой кокон. Черная глыба форта росла на глазах, стена защитного поля блестела словно поверхность полупрозрачного зеркала.

«Сбор. Авария пятнадцатого скользера, – неожиданно сообщил компьютер. Отклонение трассы возрастает!»

– Анализ, – приказал Даниель, но ответа получить не успел. Скользер одного из солдат неожиданно взмыл вверх. Даниель почти физически ощутил, как напрягается охватывающий группу кокон. Генераторы поля один за другим принялись докладывать о нарастающей перегрузке. А потом стена коргардского защитного поля вздулась, из неё мгновенно выдвинулось блестящее острие, ударившее точно в самое слабое место охраняющей людей сферы. Все мгновенно растаяло.

– Терпеть этого не могу! – крикнул Даниель, срывая шлем. Рядом с ним из виртуальных гнезд выбирались мужчины, тоже сбрасывали шлемы и отключали комбинезоны. – К чертовой матери! Терпеть этого не могу.

– И что, опять фигня? – долетел из динамиков голос Форби. – На сегодня хватит. Собирайте шмотки – и в баню!

Десантники отсоединялись от тренажеров, убирали в сумки штекеры и персональные серверы, протирали лица полотенцами и медленно выходили из зала. Три часа, виртуальной имитации утомили их, они пропотели, словно в сауне, губы пересохли, глаза налились кровью. Уже неделя, как они долгие часы отсиживали в тренажерном зале, разыгрывая фантоматические имитации боя. Но до сих пор ни одно нападение на базу коргардов не увенчалось успехом. А ведь «в бой» шли лучшие солдаты, сильные и умелые, идеально синхронизированные с системами поддержки, умеющие работать в коллективе. В принципе он мало что о них знал. Впрочем, так оно и должно было быть третий уровень секретности. А в рамках этой операции Даниель и Форби подпадали под первый уровень.

Форби работал в группе, отвечающей за создание и обслуживание имитаций. Задача групп состояла в придумывании максимального количества неприятных неожиданностей, какие только могли ожидать штурмующих форт солдат. До сих пор он вполне успешно справлялся со своей задачей.

– Ну и что? – сказал Форби, входя в тренажерный зал. – Двести тридцать четыре к нулю.

Даниель все ещё сидел в мягком вращающемся кресле тренажера. Он повернулся к Форби, скривил рот искусственной улыбкой.

– Так близко мы ещё никогда не подходили. В конце концов мы вас добьем.

– Нас? Ты хотел сказать – их? Ты сам не веришь в то, что говоришь. Мы дожмем вас до тысячи. Запросто. Хорош будет результат: тысяча к нулю!

Даниель медленно отщелкивал застежки перчаток.

– Мы добьем вас, – повторил он слова Форби. – А вот вдруг окажется, что ваши имитации не имеют ничего общего с коргардами?

– Знаешь, Даниель, – шепотом проговорил Форби, – меня это тоже здорово донимает.

* * *

Когда есть женщины, все становится много приятнее. Даниель был горячим приверженцем этой нехитрой доктрины. Конечно, он мог обойтись и без дам. Когда работал, ему женщины не были нужны, когда веселился в шумной компании – тоже. Больше того – они не были ему нужны даже для упорядочивания жизни: ни для разборки рукописей, ни для готовки обедов. И все же он считал, что мир становится приятнее, когда около тебя крутятся женщины.

– Дело вовсе не в сексе, – как-то втолковывал он Форби. – То есть не только в сексе. Дело в общей эстетике окружения. Когда есть женщины жизнь комфортнее.

– Понимаю, – не очень убежденно ответил тогда Форби.

«Женская проблема» на базе Оготаи осложнялась тем, что их было и слишком много, и чересчур мало одновременно. Слишком много, чтобы о них забыть и воспринимать время тренировок как очередной в жизни досадный период безбрачия. Мало же – чтобы хватило на всех. Конечно, многие члены коллектива отдавали предпочтение мужскому обществу либо хорошим виртуалам, но это не могло полностью решить проблему.

Два дня назад Форби удалось добыть ценный документ, разработанный постоянными сотрудниками базы Оготаи. Документ содержал полный список занятых в комплексе женщин. На каждую был подобран перечень «пространственно-временных» – как это называл Форби – данных, то есть сведения о возрасте и размерах, а также нескольких других составляющих, из коих наиболее важными были те, которые сообщали, что надлежит сделать, дабы данную особь «заарканить».

– Мерзко, – сказал Даниель. – Воистину мерзкое отношение к человеку как к предмету потребления. А ну, покажи список.

Форби не хотел признаться, каким путем раздобыл секретный перечень. Кажется, обещал не показывать его никому и собственноручно уничтожить после первого же прочтения.

Для начала Форби испробовал «метод» на Элеоноре Бова, офицере медицинской секции базы. Он ловко подсел к её столику в кантине, а затем завел разговор в строгом соответствии с предварительно отрепетированным сценарием. Элеонора Бова была невысокой, пухленькой женщиной, с милым, немного детским личиком. У неё были черные густые волосы, разделенные на два хвостика, а мундир подчеркивал мягкие округлости тела.

Сведения, приведенные в списке, оказались эффективными, Форби без проблем договорился с Элеонорой на ночь.

– Ну и как получилось? – На следующий день любопытство Даниеля решительно победило в схватке с приличным воспитанием.

– Как получилось, так и получилось, – загадочно ответствовал Форби. – А если серьезно – неплохо. Не сожалею о расходах. Типы, которые составили этот «прейскурантах», – гениальны. Только, черт побери…

– Что «черт побери»?

– Я никак не мог отделаться от ощущения, что она все время, даже тогда, ну, сам понимаешь, постоянно за мной наблюдает.

– Понимаю, тебе больше нравится, когда девочки закрывают глазки.

– Притормози на поворотах, Даниель! Не в том дело, что она на меня смотрела. Смотреть никому не возбраняется!.. Но, понимаешь, смотреть и наблюдать – разные вещи. Она, черт побери, меня рассматривала! Вдобавок много расспрашивала о тебе.

– Это уже становится интересным.

– Еще как! Знаешь, мы ведь здесь новички, верно? Полагаю, она как бы… делегатка.

– Делегатка?

– А ты как думаешь? Бабы глупее нас? Я просто-напросто считаю, что и у них тоже есть такой перечень. И тоже секретный.

* * *

В подземной базе Оготаи ночную тишину предписывалось соблюдать с десяти часов вечера условного времени, причем у каждой группы сотрудников сутки были расписаны иначе. Так что когда за четверть часа до «своей» ночи Даниель и Форби выходили из кантины, в ней было точно такое же движение, как и в последние несколько часов.

– Ну, до завтра, – задержался Даниель возле своих дверей. За те несколько минут, которые потребовались, чтобы дойти до места, алкоголь выветрился полностью.

– Ну-ну! – махнул рукой Форби и проследовал дальше. Его кабина располагалась в следующем коридоре.

Даниель вошел к себе. Быстро скинул одежду и встал под душ. Струи горячей воды крепко массировали тело. Особенно сильно Даниель ощущал те места, к которым чаще всего прикреплялись щупальца виртуальных тренажеров. Там кожа была немного раздражена. Горячий душ смывал пот и волнения рабочего дня, успокаивал и расслаблял. Однако стоило Даниелю улечься в постель и прикрыть глаза, как сон ушел.

Разговор с Форби немного взбудоражил Даниеля. Он был одинок. Уже давно. Отец погиб двадцать лет назад. Он тоже был солдатом. Правда, служил в другой армии. Армия… Это слово источало мощь и размеры… «Армия» же Дирка Бондари состояла из сорока мужчин, вооруженных исключительно лазерными бурами. Дед Даниеля был главой вольного клана, колонизирующего Танто, один из спутников Спаты, самой крупной планеты системы Мультона. Колония была небольшая, формально подчинялась Гладиусу, однако обладала большой степенью самостоятельности. Отец Даниеля не хотел окончить свои дни на маленьком морозном мирке, под зеленым светом Спаты, поэтому принял гражданство Гладиуса, записался в армию, познакомился с Яни – матерью Даниеля. С родственниками поддерживал не очень чтобы уж тесные контакты. Просто несколько раз в году высылал на Танто короткие письма. Ответы получал ещё реже. Когда умер дед Даниеля, письма вообще приходить перестали. Дирк Бондари работал в логистических службах, и дела у него в общем шли неплохо.

Когда появились коргарды, Доминия начала разыгрывать новую партию в борьбе за влияние на территории, входившие в систему Мультон. Одним из элементов игры стал нажим на независимые колонии на спутниках с тем, чтобы те признали главенство Доминии, а также строго следовали букве кодексов поселенчества. Оказалось, что контракты, заключенные два столетия назад, можно прочитать так, что некоторые спутники Спаты и Махейры напрямую подчиняются Доминии. Таким спутником оказался Танто – исконный родительский дом Дирка Бондари. Однако колонисты не хотели признавать новую власть. Будучи свободными людьми, они с трудом принимали даже небольшие ограничения, наложенные на них Гладиусом. Подчинение же Доминии означало полную утрату независимости, поскольку род Бондари не считался ни кланом, ни подрасой. Возникли трения между колонистами и администрацией Доминии. Когда на Танто стало жарко, отец Даниеля взял полгода неиспользованного отпуска и купил билет на пассажирский паром, летевший с Гладиуса на Махейру, самый крупный спутник Спаты. Там зафрахтовал небольшой корабль, чтобы лететь на Танто.

«Зачем ты едешь?» – прекрасно помнил свой вопрос Даниель.

«Должен».

«Почему должен?»

«Потому что это необходимо».

«Кому?»

«Мне».

Что собирался делать отец? Поддержать колонистов советами человека, познавшего множество миров? Помочь в переговорах? Присоединиться к группе из нескольких сотен людей, сбежавших в Пояс Фламберга и оттуда с оружием в руках нападавших на корабли Доминии? А может, просто-напросто хотел увидеть свою родину такой, какой запомнил её, пока ещё тантийские поселения не попали в унифицирующие лапы солярных резидентов? Ничто из сказанного не удалось. Солярный патруль, по ошибке решив, что перед ним корабль бунтарей, напал на него. Дирк Бондари, не зная, кто его противник, ввязался в бой и уничтожил корабль врага, а потом был убит сам. Доминия взяла на себя ответственность за конфликт. Выплатила матери Даниеля крупную компенсацию, на некоторое время даже смягчила свое отношение к колонистам. Кажется, на Танто и по сей день чтут память Дирка Бондари. Во всяком случае, так утверждала мать, прежде чем окончательно замкнуться в своем никому не понятном мирке.

Мать Даниеля теряла разум постепенно, мягко, так что вначале трудно было заметить изменения в её психике. Потом сын начал подозревать, что мать ждет только его, ждет, когда он станет взрослым и самостоятельным. Тогда она тихо скончалась, оставив в дар Даниелю дом, воспоминания об отце и ненависть к Доминии.

Он был одинок. Семь лет службы в режиме боевой готовности, постоянных тренировок, укрепляющих процедур отделили его от нормальной жизни. С женщинами он общался, будучи в увольнении либо отпуске, случилось у него несколько романов с девушками, служившими во вспомогательных подразделениях. Ни одно из таких знакомств не было серьезным и не затягивалось надолго. Да иначе и быть не могло. За время семилетней службы он несколько раз менял место жительства. Обычно на этот случай ему устанавливали новую, как правило, временную тождественность. Личные контакты находились под недреманным оком внутренних служб. Практически обо всех встречах и беседах с людьми вне армии он обязан был докладывать руководству. То же относилось и к дружеским связям. Личный состав для операций, в которых он участвовал, обычно подбирали «для одноразового использования». Потом тех, кто выжил, раскидывали по разным базам. Долгие периоды регенерации после каждой акции, связанные с заживлением ран и ликвидацией последствий чрезмерного вспомоществования организму, также разделяли людей. Даниель знал, что он всего лишь одна из шестеренок военно-судебного механизма Гладиуса. Он хотел этого и, подписывая офицерский контракт, знал, на что идет. И все же временами тосковал по той жизненной стабильности, которую дает мысль, что существует некто – отец, жена, ребенок, друг, – кто всегда будет его ждать.

Даниель Бондари наконец уснул, но и во сне на него давили кошмары. Снился полковник Риттер, запертый в клетке, с обрубленными ступнями, оскальпированным черепом и лицом, залитым прозрачной, хрустальной массой. А потом – искалеченное тело Риттера превращалось в столь же искореженное тельце маленькой Патриции.