Текст книги "Дикарь (СИ)"

Автор книги: Томас Пир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

  Дикарь

  Глава 1

  Лес никогда не молчит. Глупые птицы с приходом рассвета принялись распекать ночных хищников, желавших посягнуть на их гнёзда. Возмущённые трели сыпались на головы скользких змей, хитрых сов и юрких шелковистых зверьков, чья очередь властвовать в мире гигантских деревьев начиналась с наступлением темноты и заканчивалась с первыми лучами светила.

  Бургубур сидел под большим деревом и прислушивался к голосам леса, что оказалось занятием неприятным и даже болезненным. От предков охотнику достались длинные косматые лохмы. Чтобы добраться до мясистых ушей и ловить ими звуки, как следует, пришлось выдержать схватку с непослушными волосами, добрая часть которых всё же осталась на пальцах. Кустистые брови иногда щекотали глаза, особенно в те мгновения, когда Бургубур морщил узкий, приземистый лоб, пытаясь сосредоточиться на ощущениях и врождённом чутье. Руки охотник любил прятать в густой бороде, но на сей раз ладони сомкнулись на краю прочной палицы, которую он суматошно вертел в напряжённых руках.

  Помимо птиц старый вожак слышал нападки свистящего ветра, потрескивание могучих ветвей и шорох листьев, низко склоняющихся перед необоримой стихией. Хотя пернатый галдёж выглядел обычным утренним беспорядком и ничего не говорил о реальной угрозе, Бургубур опасался разгулявшейся свистопляски, незримые потоки которой могли далеко разнести мучения Буру и привлечь внимание Большого Лохматого Зверя.

  Любимая самка вожака созрела нынешним утром и готова была обзавестись потомством. Однако роды ей давались с натугой, Буру страдала, кричала от боли и призывала предков на помощь. Бургубур даже решился нарушить древний ритуал деторождения и приказал младшей самке, Уру, помочь сестре разродиться, но облегчить участь роженицы не выходило, и Буру продолжала стенать.

  Вдруг над лесом раздался последний отчаянный крик, полный боли и страха. Голос Буру ослаб и затих. Бургубур обрадовался, расслышав после плаксивый клёкот новорожденного младенца. Это означало, что страдания самки окончены и в мир пришёл новый двуногий охотник.

  – Буру, – испуганно произнесла Уру, ткнув обмякшее тело сестры, облокотившееся о ствол дерева. Самка устремила пустой взгляд к небесам, её спутавшиеся лохмы промокли от пота, мышцы на грязном лице были полностью расслаблены, а по безвольно раскинутым в стороны ногам стекала тонкая струйка горячей крови. Буру была мертва.

  Бургубур не поверил глазам. Вожак бросился к любимой самке, схватился за плечи широкими пальцами и начал трясти, потом легонько хлопал её по щекам, но все попытки разбудить Буру были тщетны, ибо она не спала. Бургубур забыл об опасности и болезненно взвыл, глядя на безжалостные небеса. Его взор на миг затуманился, и по щекам потекли бессильные слёзы.

  Рядом с остывающим телом матери лежал сморщенный младенец. Этот ребёнок отличался от прежних сыновей и дочерей Бургубура. Глазки малыша были закрыты, тельце сжалось клубком, будто замёрзло, и выглядело таким слабым, таким беззащитным и робким, что охотник испугался за жизнь странного младенца куда больше, чем обычно мог переживать о судьбе своих отпрысков. Голова мальчика – это без сомнений был мальчик – была гораздо крупнее, лобная кость была шире, а нижняя челюсть не такой массивной и крепкой, как у других охотников племени, и запах его был иным, не похожим на аромат соплеменников.

  Долго страдать и оплакивать потерю охотник не мог. Он передал сына Уру и велел отправляться в пещеру к её детям и родичам. Сам же Бургубур остался на месте родов и замёл все следы. Разлитую кровь он присыпал толстым слоем земли и подгнивших листьев, дабы скрыть сладкий запах от чуткого обоняния Большого Лохматый Зверя. Затем он забросил тело Буру на широкие плечи и понёс его в горы.

  Дорога вышла долгой и утомительной. Он устал, натёр ступни о голые камни, спину и плечи подтачивала ноющая, изнурительная боль, но остановиться и передохнуть охотник не смел, ибо это было слишком рискованно. Тело Буру почти застыло, её запах менялся с каждым мгновением и становился гораздо сильнее, угрожая Бургубуру опасной встречей со стаей падальщиков либо же и вовсе с Большим Пещерным Убийцей.

  В конце пути охотника ждал крутой обрыв, дно которого было усеяно костями предков. Бургубур немного помедлил, навеки прощаясь с Буру, после чего сбросил её тело со скалы. Вниз смотреть не хотелось, но звуки удара мягкой плоти о камни обрисовали страшную картину в его голове и без участи глаз. Бургубур немного постоял на вершине, размазывая по щекам солёную влагу, и отправился к племени.

  В пещере его ожидало тепло опечаленных соплеменников и ласки растревоженной самки.

  – Уру, – промурлыкала вторая жена, держа в руках омытого младенца и прижимаясь к груди охотника.

  Бургубур склонился над малышом и принюхался, дотронулся до гладкой кожи большим носом и жёстким ёжиком густой бороды. Мальчик крякнул и ухватил отца за ноздрю нежной розовой ручкой.

  «Он важен... сохрани его... защити» – проплывали в голове охотника случайные мысли, ослушаться которых у него не было ни сил, ни возможностей.

  – Уру, – вновь промурлыкала самка, но Бургубур прервал её слово своим.

  – Буру, – твёрдо произнёс он, нарекая её старшей самкой своего племени. – Буру, – громко повторил охотник, трижды ударив кулаком себя в грудь и грозно осматривая притихших родичей – Бур и Бургу – а следом перевёл уже более ласковый взгляд на младших дочерей – У и У – одна из которых была сосем маленькой, ещё не отлученной от груди, а вторая спустя время и время должна будет заслужить право называть себя Уру.

  Племя приняло волю вожака с должным почтением. Буру накормила малыша молоком из груди и усыпила его нежным голосом. Бур и Бургу топтались рядом, принюхивались, запоминая запах нового брата, а У и У играли с обглоданными костяшками в углу пещеры, не осознавая, что в жизнь их рода ворвались большие перемены. Этот день навеки изменил судьбу целого мира.

  Глава 2

  Маленький Ур был ребёнком особым. Хотя его младенческая немощь затянулась едва ли не втрое дольше, чем у других детей Бургубура, мальчик отличался завидным здоровьем. Буру родила вожаку ещё троих сыновей и двух дочерей, но сумела выжить только последняя девочка – грудная малютка У. Дети умирали от холода, умирали от болезней, от голода, а иногда и погибали от острых клыков больших хищников, но вот Ур был словно благословлён неведомой силой, оберегавшей его от напастей.

  Ур обладал пытливым умом и острым глазом. Едва мальчик дорос до уровня груди Бургубура, он уже превзошёл своих старших родичей Бур и Бургу в искусстве охотника и собирателя. Он чутко слышал лес, основательнее читал следы и принимал решения куда более быстрые и правильные, потому и питался Ур гораздо лучше своих соплеменников – даже отца, которому полагалось право первой доли при делёжке добычи.

  Однажды в племени случилась трагедия. Ур тогда свалился в ручей, протекающий у пещеры, но вместо того, чтобы мгновенно выбраться наружу, как бы поступили все его родичи, мальчик долго плескался и играл с водой. Охотников в тот день учуял Большой Лохматый Зверь и ворвался на стоянку. Ур заметил опасность в последний миг, выскочил из воды, юркнул в пещеру и спрятался за большим камнем. Кроме него в пещере оказалась только У – сестрица-ровесница. Девчонка упала на каменный пол и притаилась у противоположной стены.

  Сердце Ура колотилось нещадно. Большой Лохматый Зверь неспешно и важно, будто в собственную берлогу забрёл в пещеру, косолапо переваливаясь с ноги на ногу. Чёрная тень заслонила дневной свет и полностью перекрыла путь к бегству. Зверь жадно принюхивался и водил клыкастой мордой из стороны в сторону. Вдруг тварь почуяла добычу, утробно взревела и бросилась в атаку. В своём смертоносном броске Большой Лохматый Зверь был так стремителен, что у жертвы не было никаких шансов на спасение. У успела только жалобно взвизгнуть, когда над ней сомкнулись могучие челюсти. Зверь подхватил трепыхающуюся добычу и так же важно вышел наружу. Перепуганный до смерти Ур ещё долго прятался за своим камнем, и лишь когда племя собралось в пещере, решился выбраться наружу.

  Гибель У потрясла мальчика до глубины души. Сначала он не мог поверить, что её больше нет и, временами, забывая о случившемся, звал сестру присоединиться к игре. Но когда У не приходила, страшная картина вновь представала перед глазами Ура и кровь в его венах закипала от гнева. Сердце мальчика оказалось открыто для нового чувства, неведомого доселе его соплеменникам. Он возненавидел Большого Лохматого Зверя и всем своим естеством жаждал ему отомстить, причинить ему боль и отнять жизнь не ради мяса и шкуры, но ради собственного успокоения.

  В своих воспоминаниях Ур часто возвращался к тому мгновению, когда Большой Лохматый зверь ворвался в пещеру. Мальчик пытался понять, почему тварь прошла мимо него. Ведь Ур был ближе, чем У, и выбор зверя не казался ему очевидным.

  Племя покинуло пещеру предков в поисках новой стоянки. Это был необходимый шаг, ибо хищник их обнаружил и мог вернуться в любой момент. Бургубур повёл соплеменников в сторону восхода светила, где за большим лесным массивом протекала сонная река. Ур обрадовался выбору отца, потому как он испытывал особые чувства к большой воде. Она завораживала его своей чистотой и приветливостью. После омовений ему снились самые яркие сны, а кожа становилась мягкой, переставала чесаться, сохнуть и трескаться.

  Для новой стоянки Бургубур выбрал просторную пещеру у самого берега. Изначально вожак хотел идти дальше, но случилось другое несчастье. Бургу поскользнулся на мшистом камне, когда племя перебиралось через быстрый лесной ручеёк, и глубоко порезал ногу. Щиколотка раздулась, а рана почернела. Бургу страдал и не мог быстро идти, задерживая всё племя, а спустя несколько дней пути и вовсе свалился.

  – Бургу... Бургу... – Бредил он, лёжа в пещере. Волосы Бургу намокли и слиплись, а его пот источал странный запах.

  Уру было неприятно сидеть рядом с Бургу. Он вышел из пещеры и побрёл к реке. Мальчик был голоден. В пути племя провело несколько дней и питалось только кислыми ягодами и горькими корешками. Ур проворно прыгнул в воду и начал плескаться. Вода была прохладной, но тело быстро привыкло. С умилением мальчик наблюдал, как вода омывает его кожу, как дорожная грязь растворяется в чистом потоке и уплывает прочь, оставляя его чистым и обновлённым.

  Вдруг его ноги коснулось что-то холодное. Сначала Ур испугался и едва не выпрыгнул из воды, но потом сумел с собой совладать и присмотрелся к потоку. Оказалось, что мимо него проходил целый косяк серебристых рыбёшек. Рыба в ту пору метала икру и была очень вялой и неповоротливой – вялой настолько, что Ур смог поймать несколько рыбёшек руками.

  «Ешь» – вдруг услышал Ур в голове свой же голос. Слово было для него странным и незнакомым, но ему понравился звук. – Ешь, – повторил Ур и вгрызся зубами в рыбёшку. – Ешь, ешь, ешь, – бормотал он, пока не набил рыбой полное брюхо.

  Река преподнесла ему хороший подарок. Ур до самой темноты ловил рыбу и выбрасывал её на берег, а потом ему пришлось несколько раз бегать к пещере, чтобы принести племени весь улов.

  – Бургубур? – спросил отец, недоверчиво глядя на рыбу.

  – Ешь, – весело ответил Ур.

  – Буру, – удивилась мать ещё больше.

  – Ешь, ешь, – рассмеялся Ур, подавая ей рыбу. – Ешь, – повторил он для маленькой и большой У, тоже самое касалось голодного Бура и раненного Бургу. В тот вечер соплеменники встречали темноту, насытившись едой до отвала.

  Глава 3

  Новая игра мальчику очень понравилась. Каждое свободное мгновение, когда мать не отправляла его за грибами и ягодами, а отец не велел разыскивать норки мелких пушистых зверьков, Ур проводил, плескаясь в реке. Иногда вода говорила с ним и подсказывала новые слова. Порой они ему так нравились, что навсегда врезались в память – как, например, слова «дай» и «моё» – но зачастую он забывал новые звуки и их значение ещё раньше, чем успевал выйти на берег. Тем не менее, за время и время, прожитое племенем у реки, Ур успел неплохо пополнить словарный запас и даже пытался поделиться им с маленькой У.

  – Я, – говорил Ур, ударяя кулаком себя в грудь.

  – У, – отвечала несмышлёная девочка.

  – Ты, – говорил он, опуская руку на хрупкое плечико.

  – У, – неизменно отвечала она.

  Иногда Ур злился. В такие мгновения ему казалось, что маленькая сестрёнка на самом деле всё понимает и просто над ним издевается. Тогда он срывался и рычал на неё, а бывало и вовсе, гонялся за У по пещере, желая как следует её проучить. Но зачастую её невинные ответы и ясные, незатуманенные страхом и жизненным опытом глазки веселили старшего брата и он прощал маленькой У все ошибки.

  Бургу выздоравливал медленно. К тому времени он уже мог сносно ходить, лишь немного похрамывая, но бегать всё ещё был не в силах, потому на большую охоту с Бургубуром теперь ходил Бур, гордо переименованный отцом в Бургу. В последний раз Бургубур и Бургу-младший отсутствовали много дней и ночей, но вернулись с большой добычей. Охотники загнали козу и, по рассказам героев, шею обессиленному трофею свернул именно новоиспечённый мужчина.

  Неизвестно почему, но Ур сильно разозлился, узнав об успехе старшего родича. Ему казалось, что Бургу-младший не заслуживает такой чести. Это Ур должен был стать мужчиной, это он много дней ловил в реке рыбу, пока не закончился нерест, что позволило племени восстановить силы и обосноваться на новом месте. Но никто не отблагодарил юного охотника. Напротив, племя вело себя так, будто бы ничего не случилось, и старания Ура были делом обычным и совершенно естественным.

  Следующая охота длилась ещё дольше, к тому же добытчики вернулись в странной компании. Бургубур и Бургу-младший привели в пещеру охотников из другого племени. Это были пожилой Бургубур с длинной чёрной бородой, могучими конечностями и непропорционально узкими плечами; два молодых и жилистых Бургу, с загоревшими лицами, ещё не покрывшимися волосами; и юная, застенчивая Уру, которая несла запах зрелой женщины.

  Обе семьи расселись полукругом в пещере. Ур никогда прежде не видел охотников из других племён и даже не догадывался, что такие существуют. В честь гостей устроили знатный пир. Оба племени объединили свою добычу и ели досыта целый день.

  Во время пира было рассказано много интересных историй.

  – Бургубур, бургу... бур, – говорил вожак гостей, подкрепляя рассказ дельной жестикуляцией. С каждым словом его история обрастала новыми подробностями, которые поражали воображение Ура. Оказалось, что мир был гораздо больше, чем мальчик себе представлял. Семья охотников время и время добиралась до пещеры предков Бургубура и очень расстроилась, когда обнаружила пустую стоянку. За время путешествия они преодолели горы и леса, охотились на пушистых зверей и сражались с хищниками в кровавых схватках. Но вот дороги двух племён наконец-то пересеклись, и пришло время совершить священный обмен.

  – Уру, – закончил рассказ чужой Бургубур и велел встать своей спутнице. Юная самка поднялась на ноги, несколько раз произнесла своё имя, оборачиваясь вокруг своей оси в ритуальном танце, чтобы мужчины другого племени могли хорошо её рассмотреть.

  – Уру, – подтвердил отец, принюхиваясь к ароматному воздуху. – Уру, – спустя миг повторил он и велел подняться на ноги своей старшей дочери У.

  Девочка смутилась, никогда прежде отец не называл её Уру, но приказание выполнила, повторив за самкой гостей все слова и движения.

  Бургубур чужого племени вдруг нахмурился и стал ожесточённо втягивать запах широкими ноздрями. Воздуха пещеры ему было мало, потому он подскочил к У-Уру, склонился и принюхался к промежности у неё между ног.

  – У, – возмущённо воскликнул он.

  – Уру, – не согласился с ним отец.

  – У, – упрямо повторил гость.

  – Уру, – подскочил отец на ноги и ожесточённо заколотил кулаками по своей груди.

  Дело верно шло к драке. И не мудрено, ведь обмен был нечестным. Чужой Бургубур привёл с собой взрослую самку, прямо сейчас готовую размножаться, а отец предлагал ей взамен едва сформировавшуюся девочку, здоровье которой ещё не проверено. Кто знает, чем бы закончилась эта история, если бы не вмешался один из пришлых Бургу.

  – Уру, – сказал он, подойдя к перепуганной У и хватая её за руку.

  – У, – не согласился его Бургубур.

  – Уру, – упрямо проговорил молодой охотник и спрятал старшую У за своей рельефной спиной.

  – Уру, – вынужден был согласиться его Бургубур.

  – Уру, – поддержали его все остальные участники обмена.

  Охотники провели в пещере ночь, а с первыми лучами светила ушли восвояси. Прощание с У вышло коротким и скомканным. Семья теперь относилась к девочке, как к чужой, полностью передав права на неё другому племени. Только Ур едва не пролил слёзы у всех на глазах, понимая, что больше никогда не увидит сестру. Когда её уводили, голова мальчика почему-то кружилась. Было тяжело дышать, а сердце колотилось с утроенной силой. Чужая Уру ему совсем не нравилась, она была ему не нужна. Если бы не эта самка, – думал Ур, – их с сестрой ни за что бы не разлучили.

  Глава 4

  Прошло время и время. Ур заслужил новое имя и теперь его звали Бур. Мальчик подрос и окреп, теперь, если встать на носочки, он доставал отцу до подбородка и с нетерпением дожидался того дня, когда Бургубур назовёт его Бургу и возьмёт на большую охоту.

  Как и прежде, Бур каждый день бегал к реке, но она перестала с ним говорить. Иногда ему казалось, что вода его разлюбила, он думал, что чем-то её прогневил, обидел, либо же и вовсе разочаровал своим слабым разумом, но попыток вернуть благосклонность воды мальчик не прекращал. Он каждый день тренировался произносить звуки и даже добился некоторых успехов в обучении племени. Семья продолжала общаться на своём примитивном наречии, но бесконечные повторения сделали своё дело. Племя запомнило большинство слов и научилось понимать его речь. Особенно маленькая У, хотя к тому времени девочка подросла и была уже не такой уж и маленькой.

  – Моё, – говорил Ур, кивая на кусок мяса, и никто из родичей не прикасался к еде.

  – Дай, – говорил Ур, указывая на дубинку в руках Бургу, и тот протягивал палку ему.

  – Ешь, – говорил он маленькой У, подсовывая ей вкусных орешков, и малышка их тут же съедала.

  Бургу-старший умер вскорости после ухода У в новое племя. Рана на его ноге всё же загноилась и стала источать дурной запах. Это было раннее утро. Племя только проснулось и готовилось заняться обыденными делами: Бургубур прочищал пальцами нос, дабы лучше слышать запахи леса на предстоящей охоте; Бургу-младший и Ура ворковали в уединённом уголке пещеры, откуда часто доносились возбуждённые стоны; Буру вычёсывала листья и всякий мусор из волос маленькой У; а Ур – тогда мальчика ещё звали Ур – играл с разноцветными камушками, швыряя их в каменную стену.

  Один из камушков отскочил от стены и угодил лежащему под ней Бургу-старшему в лоб. Охотник никак не отреагировал, что было очень странно. В другое время он обязательно рыкнул бы на младшего родича, а то и надрал бы мальчику уши. На всякий случай Ур решил извиниться, предлагая Бургу-старшему несколько своих корешков, припрятанных на случай неудачной охоты.

  Бургу-старший не отреагировал и на это. Тогда Ур набрался храбрости и потряс родича за плечи, потом вцепился в спутанную гриву волос и задрал его голову. Бургу лишь равнодушно смотрел сквозь него, открыв рот. Только тогда Ур заметил, что от родича плохо пахнет. Отец и Бургу-младший отнесли тело далеко в лес. Вот с того времени мальчика и стали называть в племени Бур, но прошло уже много дней и пора было становиться мужчиной.

  ***

  На просторном лугу, откуда было почти не видно пещеру охотников, показалось стадо серых коз. Беспечные, коротконогие, с острыми закрученными рогами и лохматыми спинами – живые козы были точно такими, какими Бур их всегда представлял. До этого дня он видел только мёртвые туши на плечах Бургубура и Бургу. Стадо паслось на равнине и подобраться к нему было непросто.

  Отец и брат ушли с рассветом, а привлекать к охоте самок Бур не захотел. Мальчик долго наблюдал за повадками добычи, прятался в высоких сочных ковылях и пытался подползти как можно ближе. Благо, во время утреннего свидании с рекой вода забрала себе его запах, так что опасаться приходилось только собственной неуклюжести.

  Бур настороженно поднял голову, вынырнув из озера ковылей одним только носом. Запах стада с новой позиции был более осязаемым, обрисовывая в голове мальчика сладкие образы. Ему чудилось, что серые козы приплясывают на лугу, что им не терпится сложить головы ради славы молодого следопыта и что они давно заждались его появления. Да и могло ли быть по-другому. Могли ли эти козы мечтать о чём-то ином, кроме участи добычи в руках великого охотника Бура. Весь его маленький, неизведанный доселе мирок кружился вокруг заблудившегося стада и желания показать себя перед семьёй.

  Бур не выдержал удара накативших эмоций и выпрыгнул из укрытия. К несчастью, нос его немного подвёл, и стадо серых коз оказалось гораздо дальше, чем он себе представлял. Добыча заблеяла и бросилась врассыпную, разбежавшись по всему полю.

  Бур разочарованно зарычал и бросился догонять. Козы оказались достойными противниками, но великий охотник не мог сложить руки. Мгновенно оценив ситуацию, Бур выбрал своей жертвой белого козлёнка, который заметно отставал от стада, но даже этот слабый детёныш имел четыре ноги и скакал по полю быстрее, чем двуногий охотник.

  Бур решил взять козлёнка измором. Он не мог его быстро догнать, к тому же оставалась опасность напороться на рога взрослых защитников, потому охотник погнал детёныша в лес. Стадо осталось позади, но упрямый козлёнок никак не выбивался из сил и продолжал скакать между стволами высоких деревьев, проваливаясь копытцами в трясину подгнивающих листьев и тревожно взывая к матери. Бур почувствовал, что устаёт и испугался. Его ноги с каждым новым шагом становились всё тяжелее, дыхание то и дело сбивалось, а мышцы по всему телу заныли и предательски разболелись.

  Лишь на мгновение Бур приостанавливал погоню, чтобы перевести дух, но хитроумный козлёнок останавливался вместе с ним, замирал в двух десятках шагов и успевал отдохнуть, чтобы продолжить забег с новой силой. Охотник кружил по лесу, прятался за стволами деревьев, пытался обойти жертву с фланга, но все хитрости пропадали впустую. Козлёнок не мог скрыть свой запах от Бура, но и в руки ему не давался. Так прошёл целый день и на лес опустились мрачные сумерки.

  В конце концов, на очередном привале мальчик так разозлился, что готов был уже сдаться. Продолжать погоню в темноте ему было страшно, к тому же, давно пора было возвращаться в пещеру. Но уйти просто так Бур не мог. Мальчик подхватил с земли увесистый камень, в сердцах обругал козлёнка всеми ещё не придуманными словами, после чего метнул свой снаряд в несостоявшуюся добычу. Так уж вышло, что в этот камень охотник вложил всю свою злобу, обиду и горечь разочарования.

  Бур и сам удивился, с какой силой и точностью булыжник полетел в сторону жертвы. Козлёнок болезненно взвыл и посеменил по укрытому листьями грунту, прихрамывая на правую заднюю ножку. Прыти у него поубавилось знатно.

  Охотник собрал всю свою волю в кулак и бросился догонять козлёнка. Рывок отнял у него последние силы, но мальчик преуспел. Когда до сладкой добычи оставалась всего пара шагов, Бур прыгнул, в полёте сбивая козлёнка с ног, и вместе они покатились по шуршащему ковру палых листьев.

  Захват получился ненадёжным. Козлёнок жалобно блеял и отчаянно вырывался, так что Буру пришлось несладко. Несколько мгновений охотник и жертва боролись, пока не пролилась первая кровь. Бур не смог скрутить добыче шею, как показывал ему Бургуур, потому пришлось действовать иначе. Мальчик нащупал вблизи острый камень, занёс его над головой и ударил козлёнка по белой макушке.

  Одного удара не хватило. Бур суматошно замахал вооружённой рукой, нанося добыче рваные раны. Хрустели слабые кости, в лицо летели кровавые брызги, тело козлёнка свело предсмертными судорогами, но Бур продолжал его истязать. Мальчик бил, бил и бил, не в силах остановиться. Он будто вымещал на несчастном животном свой гнев, будто мстил ему за усталость, за долгую и утомительную борьбу, за то, что не сдался и почти заставил охотника поверить в собственное бессилие.

  Когда Бур окончательно выдохся, в лесу уже было темно. Его пальцы неприятно слипались, тело козлёнка успело обмякнуть, а размозжённая рогатая голова уже почти не кровоточила. Бур вдруг испугался, ему прежде не приходилось встречать ночь в одиночестве, потому он поспешил в родную пещеру. Утомлённый и полностью опустошённый мальчик так перенервничал, что едва не забыл тушу козлёнка в лесу.

  Оказалось всё не так страшно. Погоня не углубилась далеко в лес, так как Бур гонял козлёнка кругами, да и на открытом пространстве было не так темно, как под покровом пышных ветвей, потому к пещере охотник добрался задолго до наступления ночи.

  Самки встречали его с разным настроением: Буру грозно косилась, Уру разглядывала окровавленного охотника с любопытством, а маленькая У нетерпеливо топталась за спиной матери – видимо, без брата девочка совсем заскучала и ей хотелось с ним поиграть.

  – Я, Бургу, – гордо задрав нос, сказал охотник, бросая тушу козлёнка под ноги матери.

  – Бур, – не согласилась с ним Буру, взяла в руки добычу и стала принюхиваться.

  – Бургу, – разозлился мальчик.

  – Бур, – равнодушно ответила мать, будто не замечая обуревавших сына эмоций.

  – Бургу, – едва не плача от сковавшей сердце обиды, прохныкал Бур. Такого разочарования он никак не ожидал.

  К мальчику подошла юная Ура, встала перед ним на четвереньки и зачем-то принюхалась к животу. Охотник надеялся на поддержку молодой самки, но она вдруг отстранилась и потеряла к нему интерес.

  – Бур, – как-то разочарованно произнесла Ура и скрылась в пещере вместе с матерью. Только маленькая У осталась снаружи, но играть с ней мальчик совсем не хотел. В тот вечер он так разозлился на своих родичей, что лёг спать на голодный желудок. К мясу козлёнка он даже не прикоснулся.

  Глава 5

  Бур превратился в Бургу внезапно. От первой охоты прошло много дней, эмоции поутихли, кровь быстро остыла, мальчик и думать забыл обо всех прошлых обидах. Время проплывало неспешно, подобно течению сонной реки, усыпляя охотника и забирая с собой все невзгоды.

  Бур вырос почти как отец и стал смотреть на Уру совершенно другими глазами. Раньше он воспринимал её, как чужую, как гостью, которая осталась жить в племени, но теперь всё стало иначе. Теперь Бур о ней много думал. Ура стала родной и нравилась мальчику больше всех его родичей. Он часто прятался в тех местах, где самка могла появиться, он сопровождал её в лес, помогая собирать ягоды, орешки и съедобные корешки, он отдавал ей часть собственной доли во время делёжки добычи. Он любовался изгибами юного тела и наслаждался её соблазнительным запахом, вовсе не понимая, что с ним случилось и почему это всё происходит.

  Она пришла к нему ночью. Ура разбудила спящего охотника и потащила вон из пещеры. Они вышли под свет полной луны и мерцающих звёзд, наполнивший очертания стоянки романтическим серебром, и совокупились под одобрительные перешёптывания мягкого ветерка с древесными великанами, под радостный плеск матери реки и шорохи юрких зверьков, под пение сверчков и жужжание ночных насекомых.

  Никогда прежде Ур не был так счастлив. Никогда прежде мальчик не испытывал такого блаженства, как в тот миг, когда он овладел вожделенной и соблазнительной самкой. Хотя раньше Ура отдавала предпочтение Бургу, их отношения не приносили желанного результата. Охотник не смог дать ей семя и Уру так и не понесла. Она осталась свободной и подарила счастье юному, едва созревшему Буру.

  В ту ночь Уру зачала и стала навеки принадлежать другому охотнику. А утром отец с гордостью и волнением назвал младшего сына именем Бургу. Его желание наконец-то исполнилось. Мальчик вырос и стал мужчиной – во всех возможных смыслах этого слова.

  ***

  Отец и Бургу-старший пропали. С того дня, как они ушли на большую охоту прошло время и время. Живот Уру успел округлиться, а её запах стал ещё более сладким для обоняния мужа. Хотя они перестали совокупляться, охотник стал относиться к своей самке ещё более трепетно. Какое-то новое чувство открылось мужчине, когда он познал радость взросления. Уру стала для него чем-то особым, чем-то родным или даже священным. Ему хотелось её опекать, хотелось её охранять, обеспечить едой и безопасным укрытием. Хотелось, чтобы Уру была здорова, ни в чём не нуждалась и была лучше всех.

  Он ревновал её к каждому деревцу, листья которого могли прикасаться к тёплой, ласковой коже; ревновал к кустам, обвешанным плодами и ягодами, что Уру собирала руками; ревновал к траве и земле, по которым самка ходила. Но больше всего охотник ревновал жену к Бургу-старшему, отношения с которым после памятной ночи абсолютно испортились.

  Братья навеки стали врагами. Несколько раз они пытались подраться, и только грозные оплеухи отца предостерегли охотников от кровопролития. Как ни странно, Бургу совсем не боялся родича, хотя тот был старше, опытнее и сильнее. Почему-то юный охотник был уверен, что он гораздо опаснее, что Бургу-старший ему не соперник и в драке не сможет переступить ту черту, которую с лёгкостью преодолеет он сам.

  Когда первые страсти немного утихли, Бургу всё равно не мог успокоиться и постоянно провоцировал брата, поэтому отец не решился взять его на большую охоту. Бургубур оставил младшего сына в пещере, чтобы тот охранял самок и поумерил свой пыл.

  Бургу воспринял решение отца не как наказание – на большую охоту он больше не рвался. Все страсти, все желания его теперь плясали вокруг беременной самки, покидать которую он не собирался даже на миг. Когда отец и Бургу-старший ушли, он даже ощутил какое-то облегчение. Больше никто в семье не стоял между ним и женой, и можно было расслабиться.

  Но охотники не вернулись. Прошло время и время, и тревога стала всё чаще мелькать в мыслях Бургу. Что стало с отцом? Почему они так задержались на обычной охоте, и что делать, если родичи не вернутся совсем?

  Еды катастрофически не хватало. Беременная самка не могла удовлетвориться корешками и ягодами – для здоровья ей требовалось сытное мясо. Бургу пропадал на охоте, но вблизи пещеры дичь не водилась. Каждый день приходилось забредать всё дальше в лес, а иногда и спать на деревьях, в страхе и одиночестве. В хорошие дни Бургу мог найти и раскопать норку пушистых зверьков, мяса которых хватало на несколько дней. В плохие ограничивался плодами кустов и деревьев, а в самые худшие возвращался с пустыми руками.