Текст книги "Охотник на бобров"

Автор книги: Томас Майн Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

VII

Сердце сжималось от тоски у бедной матери Рафа, когда она провожала сына в прерии, тем более, что после смерти Тома Редстона, ее мужа, Раф остался ее единственным утешением. С самыми горячими благословениями проводила она его и от души за него молилась. Она утешала себя мыслью, что ее милый сын не один, а с Вильямсом, она знала, что тот любит Рафа как своего собственного сына. По рассказам мужа знала она обо всех опасностях охоты в прериях. Прошел тревожный год, а они не возвращались к пушной ярмарке. Каково же было ее отчаяние!

Она обрабатывала поля, ходила за коровой. Соседи помогали ей и утешали, но истинное утешение она находила только в молитве. Чем ближе подходило время пушной ярмарки, тем радостнее становилось у нее на душе. Она надеялась, что ее сын вернется, женится, оставит опасную жизнь и сделается мирным фермером. Вокруг фермы было много еще необработанных мест, на которых стояли громадные деревья. Ферма прилегала к земле, принадлежавшей Конгрессу. Эта земля составляла запасный земельный фонд государства и очень дешево тогда продавалась. Старушка мечтала, что Раф вернется с богатой добычей, купит себе земли и займется сельским хозяйством, которое еще тем выгодно, что отсюда недалеко от Сент-Луи.

Такими надеждами жила бедная вдова Бетси. А в это время Джек Вильямс был уже убит колдуном Хау-ку-то и зарыт волнами Арканзаса в речной песок, а ее милый сын попался в руки черноногих.

Меховая ярмарка приближалась, а ловцы бобров не возвращались. Ярмарка пришла и прошла, но от них не было никаких вестей. Сердце матери разрывалось на части. Все ужасы, про которые она только знала, приходили ей на ум. Она теперь была уверена, что у нее отнято ее последнее утешение. Она день и ночь оплакивала гибель своего сына. Весь мир сделался для нее пустыней, и единственное утешение находила она в молитве. Соседи удивлялись ее тихому горю, они часто приходили к ней, и говорили с нею о загробной жизни. Если кто-нибудь говорил ей в утешение, что ее сын, может быть, вернется, то она недоверчиво качала головой и говорила: «Нет, они оба там, на небе – мой Том отозвал к себе милого сына, которого он так любил». Соседи замолкали и переставали ее утешать надеждой на возвращение сына. Когда же прошла вторая пушная ярмарка, а вестей от Рафа все не было, то и последний луч надежды угас.

Прошло два года. Никаких перемен в хозяйстве Бетси не произошло, кроме того, что она взяла жить к себе старушку-родственницу. Все-таки она не оставалась одна, а в случае болезни или смерти было кому закрыть ей глаза.

Однажды вечером, устав от работы, она легла отдыхать раньше обыкновенного. Старушка Марта, так звали родственницу, еще не ложилась и занималась хозяйством. Вдруг старая дворовая собака заворчала и бросилась к запертой двери. Она стала рычать, царапать ее лапами и громко лаять. Но это не был сердитый лай, когда, случалось, к ферме подходил кто-нибудь чужой или дикий зверь. Так собака рычала и лаяла обыкновенно в то время, когда Раф или Том возвращались издалека. Сердце Бетси тревожно забилось, она не могла больше оставаться в постели, встала, оделась и позвала Марту.

– Я не понимаю, что делается с собакой, – сказала Марта. – С тех пор, как я здесь, она никогда так не лаяла.

Бетси так взволновалась, что долго не могла выговорить ни слова.

– Впусти ее в комнату, Марта, – сказала она наконец.

Старушка отворила дверь, взглянула на двор; там никого не было.

– Собака убежала в поле!.. Зачем же ты встала? – с удивлением сказала Марта.

– Ах, – отвечала вдова, – я чувствую такое беспокойство, что не могу лежать. Собака всегда так лаяла, когда Том или Раф возвращались домой.

Марта молча принялась за оставленную работу, а Бетси опустилась в широкое кресло около камина.

– Слышишь? – вдруг вскрикнула Марта. – Собака вернулась! Как она весело визжит и лает! Она как будто привела кого-то сюда.

– О Боже, Боже! – вскрикнула Бетси. – Что это такое? Возьми свечку, Марта, посмотри, кто там!

Марта побледнела.

– Бетси, не сердись на меня, я боюсь идти к двери! – сказала та дрожащим от страха голосом.

– Я пойду вместе с тобою, – сказала вдова, с трудом поднимаясь с кресла. Она подошла к дверям. Марта боязливо шла впереди. Кто-то постучал в дверь. Собака радостно визжала. Марта отворила дверь, и от ужаса свеча чуть не выпала из ее рук.

– Индейцы! – вскрикнула она.

У Бетси подкосились ноги. Она наслушалась постоянных рассказов о грабежах и разорениях индейцами селений бедных землепашцев, и ей показалось, что и до ее хижины добрались кровожадные дикари.

В это время в дверях показалось двое индейцев, мужчина и женщина. Молодой индеец протянул к ней руку и ласково смотрел на нее. Бетси показалось странным, что лицо у него не такое темное, как она видела у других индейцев. Она взглянула ему в лицо и бросилась к нему на шею:

– Мой милый сын! Мой Раф! – вскрикнула она. Долго она не могла выговорить ни слова и только горячо целовала своего сына. Рядом с ним стояла красивая дикарка.

По ее темным щекам катились слезы, и она должна была опереться на открытую дверь, чтобы не упасть. Марта так дрожала, что свечка чуть не выпала из ее рук.

Говорят, будто от радости умирают, но если это и случается, то очень редко.

Долго, долго обнимали друг друга мать и сын, долго смотрели они друг на друга, как будто хотели убедиться, что в самом деле они оба живы. Потом Бетси взяла за руку своего сына и хотела повести его в комнату, но Раф наклонился к ней и тихо сказал:

– Нет, матушка, я не могу один войти в родную хижину. Тут, со мною, часть моей души, моя Эймоа! Она спасла жизнь твоему сыну! Она подарила мне свою любовь и связала навсегда свою жизнь с моею. Она моя жена перед Господом Богом. Молю тебя, матушка, прими ее как родную дочь! Она одна на всем свете заслуживает того, чтобы ты назвала ее своею дочерью!

– Где она? Где? – вскрикнула Бетси.

Раф взял за руку Эймоа и подвел ее к матери. Эймоа стала перед нею на колени и склонила голову перед матерью своего мужа.

Мать положила обе руки на голову Эймоа, взглянула радостно на небо и торжественно сказала:

– Благослови ее, Господи, самыми лучшими благами жизни за то, что она спасла жизнь моего сына! Я буду любить и беречь ее, как свое собственное дитя! Благодарю Тебя, Боже, что Ты отдал мне сегодня двух детей!

Все были взволнованы и несколько минут молчали.

– Приди, дитя мое, ко мне! – сказала, наконец, счастливая мать. – Дай, я прижму тебя к своему сердцу!

С этими словами она подняла рыдающую Эймоа, прижала ее к своей груди и крепко поцеловала.

Эймоа положила свою голову на плечо матери. Через несколько минут она бросилась на шею Рафа.

– О, как счастлива теперь сирота Эймоа, она чувствует теперь, что значит нежное материнское сердце!

Лучи радости и счастья ярко засверкали в бедной ферме, в которой так много было пережито горьких дней.

Бетси несколько раз брала в руки голову Эймоа и с материнскою любовью смотрела ей в лицо. Она находила, что у нее цвет кожи не такой темный, как у других индейцев, а выражение очень доброе и милое. Она часто ласкала и целовала молодую женщину и делала этим Эймоа еще счастливее. За эти два года молодая женщина настолько выучилась у Рафа по-английски, что могла уже довольно хорошо говорить на этом языке.

Разошлись в этот вечер поздно и легли спать.

На другое утро, когда Марта пошла в кухню, то нашла уже там красавицу Эймоа. Огонь уже пылал на очаге; вдвоем с Мартой, которой очень понравилась Эймоа, готовили они простой завтрак.

Раф, между тем, сидел у постели матери, которая от радости лишилась сил, и рассказывал ей все случившееся с ним в эти два года.

Рассказ был прерван вошедшей Эймоа, которая пробралась в комнату легкими неслышными шагами. Она принесла завтрак, поставила все на стол, подбежала к кровати и стала целовать руки матери.

– Доброе утро, милая, добрая матушка! – сказала Эймоа. Мать с восторгом взглянула на красивую дикарку и прижала ее к своему счастливому материнскому сердцу.

С какой искренностью и с каким жаром молился в это утро Раф в своем отцовском доме и благодарил Бога от всей души! Долго молился он, и вся последующая жизнь его была тихой благодарностью Богу за дарованную ему жизнь.

Эймоа стала учиться закону Божьему у одного священника. Слова святого Евангелия глубоко запали ей в душу, и вскоре после своего возвращения на родину Рафа она приняла крещение и взяла себе имя Мария, а священник благословил их брачный союз. Со слезами радости на глазах Мария бросилась на шею Рафу:

– Только теперь я твоя, и ты вполне мой! – вскрикнула она радостно.

Чем больше узнавала Бетси Марию, тем больше привязывалась к ней и любила ее. На свете, кажется, не было более нежного и любящего существа, чем Мария.

Счастливый Раф часто называл ее Эймоа, но она каждый раз с любовью глядела на него и просила называть ее Марией.

Ясная, тихая жизнь потекла на небольшой ферме. Мать и Марта жили вполне счастливо. Раф вспомнил завещание своего старого друга Джека Вильямса и пошел к тому месту, которое он указывал. Там нашел он вдвое больше денег, чем ожидал. Старик, ловец бобров, надеялся на старости жить вместе со своим другом Томом и собрал столько, что мог поделиться с ним своим богатством.

На полученное богатое наследство Раф купил себе участок земли из «земельного запаса», как в Америке называют земли, принадлежащие государству. Каждый год он вырубал часть леса и обрабатывал под поля и луга, а часть оставлял, чтобы в нем было можно охотиться, когда вздумается.

Часто в счастливом семейном кругу вспоминали они о прошедших днях, при этом никогда не забывали благодарить Бога за то, что Он дал им столько счастья и радости. Мария всегда с глубоким вздохом прибавляла:

– Бог вывел меня из тьмы и привел к свету!