Текст книги "Тсалал"

Автор книги: Томас Лиготти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Томас Лиготти
Тсалал

1. Возвращение в Мокстон

Никто не мог сказать, как случилось то, что они вернулись в мёртвый город. Они достигли центральных улиц, где единственный светофор, давно вышедший из строя, висел как тёмный фонарь. Здесь они остановились. Другие медленно присоединились к ним. Затем они все молча собрались вместе. Был угрюмый серый день.

Они, казалось, были слишком уставшими, чтобы разговаривать, и какое-то время даже не могли узнать место их нахождения. По их глазам было заметно, что они страдают бессонницей. У них были худые бледные лица на фоне серого дня. Напротив них было место, которое они покинули, и куда они почему-то вернулись. Только один не пошёл с ними. Он остался в мёртвом городе, куда они теперь вернулись, хотя никто из них не мог объяснить, как или почему это случилось.

Высокий, бородатый мужчина в шляпе посмотрел на небо. Сквозь облака просачивалась великая тьма, течение подкрадывающейся ночи или невообразимой тьмы. Через минуту мужчина сказал:

– Скоро будет темно.

Он говорил почти шёпотом, так как произношение слов отнимало у него последние силы. Они оставались здесь совсем не потому, что их силы были на исходе.

Никто не мог сказать, как много они прошли, пока не повернули к тому месту, которое, как они думали, оставили навсегда. Половина дня была потеряна для них, образы скрыты. Они чувствовали присутствие этих вещей где-то в голове, даже если они и не могли вернуть их к памяти. Они были уверены, что видели то, о чём не должны помнить. Никто не предлагал отправиться в путь, покинув город. Они так же не могли здесь остаться.

Они были как будто парализованы, находясь в таком состоянии, известном лишь тем, кто живёт в высочайшей сфере безумия, сумасшедшие аристократы, чьи кошмары преследуют их по обе стороны сна. Одна худая женщина сказала:

– У нас нет выбора. Он остался в своём доме. Ещё кто-то добавил:

– Он остался надолго.

Внезапно подул ветер, развевая одежду на людях, раскачивая светофор, висящий над их головами. На какое-то мгновение зажглись все сигналы, потревожив глубокие серые сумерки. Цвета окрасили стены зданий и отражались в окнах со странной насыщенностью. Потом фонарь снова погас.

Мужчина в шляпе опять заговорил, напрягая тихий голос:

– Мы должны встретиться снова, после того как отдохнём.

Толпа начала молча расходиться. Старая женщина, медленно волочащая ноги по тротуару, произнесла:

– Благословенно семя, навечно посеянное во тьме.

Кто-то услышал эти слова, и, повернувшись к женщине, спросил:

– Что вы сказали?

Однако старая женщина сделала вид, что совсем ничего не говорила.

2. Тот, кто стоял за этим

В доме, в котором проживали Рэй Старнс и его предшественники, Эндрю Мэнесс поднимался по лестнице, ведущей на верхний этаж. Он вошёл в маленькую комнату, в которой обычно занимался исследованием и размышлениями. Из окна открывался вид на крыши домов главной улицы Мокстона. Он смотрел, как все покидали город, и был свидетелем их возвращения. Сейчас, уже далеко за полночь, он наблюдал, как они уединились в своих домах, в которых всю ночь горел свет, в то время как Главная улица была погружена во тьму. Даже светофор был выключен.

Он отвернулся от окна и остановил взгляд на толстой книге, лежащей на столе в нескольких шагах от него. Страницы книги были коричневого цвета и тонкими как опавшие листья.

– Твои дикие слова были правдой, – сказал он книге. – Мои друзья не успели уйти далеко, как были вынуждены вернуться обратно, что-то заставило их пойти на это. Ты знаешь, что было причиной их возвращения, я же могу только догадываться. Ты так много приукрасила. Как ты говоришь, «Последнее видение умирает вместе с тем, кому оно принадлежит. Благословенно семя, навечно посеянное во тьме. И это семя, принесёт свои плоды».

Эндрю Мэнесс закрыл книгу. На обложке тёмными чернилами было написано слово ТСАЛАЛ.

3. Сила того места

Уже очень давно жители Мокстона закрылись в своих домах, и улицы в центральной части города опустели. Немногочисленные фонари освещали мрачные фасады зданий: маленькие магазины, небольшой ресторан, церковь, даже кинотеатр, который никто не посещал уже несколько недель. В городе царила атмосфера безмятежного запустения, столь типичная для любого мёртвого города. В полной тишине можно было услышать даже дальние звуки. Неподвижность домов и узкие улицы уводили вас в удивительно одинокие места. Все здания города несли на себе печать тихого опустения, как будто бы они находились на орбите мёртвой звезды. Эти дома были просто деревянными гробами, которые неподвижно возвышались на фоне молчаливого неба. Были даже такие моменты, когда маска безмятежности начинала содрогаться от беспорядочных красок хаоса.

Всё кажется таким необычным во внешней простоте этих домов и улиц. Никто никогда не говорит об особенностях того или иного места или достопримечательностях самого города. Иногда дом, расположенный в конце улицы отличается от остальных в этом районе. Возможно, что он выше других домов, и не нём стоит флюгер, который крутится на ветру. Этот дом явно не вписывается в архитектуру города. В нём долго никто не жил, поэтому он напоминает пустой сосуд, в котором дистиллируется магическое запустение узких улиц и домов, как эссенция алхимиков. И вот однажды приезжает рыжеволосый мужчина с ключами от этого дома.

4. Воспоминания о детстве

Эндрю Мэнесс закрыл книгу под названием ТСАЛАЛ. Он оглядел комнату, которая больше не казалось ему такой маленькой как раньше, когда он со своим отцом жил в доме. Это было так давно, что вряд ли кто вспомнит, когда именно. Он один мог восстановить в памяти события, в его воображении возникал образ маленькой кровати в дальнем углу комнаты.

В детстве он просыпался ночью и лежал в постели, оглядывая освещённую луной комнату, которая казалась такой огромной по сравнению с ним самим. Тени делали комнату бесконечно просторной, открывая вход чёрной бездне, лежащей по ту сторону ночного мрака, простирающейся до тьмы, которую никто никогда не видел. В такие моменты казалось, что всё вокруг начинало изменяться, и он чувствовал, что сам каким-то образом причастен к этому. Тени на бледных стенах начинали извиваться как клубы дыма, создавая тёмный водоворот. Дымные тени наполняли комнату.

Ему казалось, что он знал источник движения теней, которые двигались так медленно и бесшумно. Он видел, как привычные вещи меняли свои очертания и превращались в причудливые тени. В лунном свете он смотрел на свечу в тусклом подсвечнике, стоящую на столике рядом с кроватью. Свеча уже почти догорала, и теперь её пламя взметалось вверх как быстро растущий цветок. Он заметил, что что-то двигалось на подоконнике. Это был деревянный солдатик. В комнате всё менялось: тени странно переплетались. Всё изменялось, и он знал, что делал что-то такое, что заставляло вещи меняться. Казалось, что всему наступил конец, инфернальный апокалипсис…

Только когда он почувствовал, что отец пытается разбудить его, он понял, что кричал во сне. Вскоре он пришёл в себя и успокоился. Свеча на его ночном столике горела гораздо ярче теперь. Он оглядел комнату, чтобы убедиться, что больше ничего не изменилось. Деревянный солдатик мирно лежал на полу.

Он посмотрел на отца, сидящего на кровати, одетого в ту же одежду, в которой он работал в церкви утром. Иногда он видел отца спящего за рабочим столом в своём кабинете, где он составлял проповедь. Он никогда не видел, чтобы отец спал ночью.

Реверенд Мэнесс произнёс имя сына, и он посмотрел на узкое лицо отца, привычную корону седых волос, овальные стёкла очков, в которых отражалось пламя свечи. Старик прошептал мальчику, как будто они были не одни в доме, или были участниками тайного заговора.

– Это произошло снова, Эндрю? – спросил он.

– Я не хотел, чтобы это случилось, – возразил Эндрю. – Но я в этом не виноват.

Реверенд Мэнесс понимающе кивнул головой и промолчал. Пламя свечи, отражающееся в стёклах его очков, скрывало его глаза.

– Тайна беззакония уже проявила себя, – произнёс он.

– Это Послания, – быстро сказал Эндрю, как будто отвечая на заданный вопрос.

– Ты можешь продолжить строчку?

– Думаю, что могу, – ответил Эндрю, затем торжественным голосом прочитал по памяти: – «Пока не придёт тот, кто положит этому конец; беззаконник появится, и тогда Господь уничтожит его».

– Ты хорошо знаешь эту книгу.

– Святая Библия, – сказал Эндрю, ему казалось противоестественным неправильно назвать книгу.

– Да, Святая Библия. Ты должен знать её слова лучше, чем всё остальное. Ты всегда должен помнить её слова, держать их в голове, как магическую формулу.

– Да, отец. Ты всегда говорил мне это.

Реверенд Мэнесс внезапно встал с кровати, и закричал:

– Лжец! Ты забыл слова в ту ночь. Ты не должен был этого делать. Ты позволил беззаконнику сделать свою работу. Ты беззаконник, но ты не должен им быть. Ты должен стать другим, катехоном, тем, кто удерживает.

– Извини, отец, – заплакал Эндрю, – Не злись на меня.

Реверенд Мэнесс подошёл к окну на противоположной стороне комнаты, и посмотрел на мрак, в который погрузился город Мокстон, куда он приехал со своим сыном несколько лет назад. На главной улице он построил церковь; возле неё он построил дом. Очертания церковной колокольни вырисовывались при лунном свете на фоне ночных облаков. Реверенд Мэнесс сказал сыну: «Я построил церковь в городе, чтобы её было видно. Я сделал её из кирпича, чтобы здание было прочным».

Он снова подошёл к изголовью кровати сына. Некоторое время он стоял молча, опустив взгляд, как будто он стоял на церковной кафедре.

– В Библии говорится о звере, сказал он, – Ты знаешь это, Эндрю? Но знаешь ли ты, что зверь так же внутри тебя? Он живёт там, где отсутствует свет. Да, он обитает здесь, в твоей голове его логово, место обитания Великого Зверя. Он так прекрасен, что кажется, словно своим появлением на свет он обязан какому-нибудь искусному магу. Как будто он пришёл из далёких мрачных мест, где никто никогда не был. Это кошмар, который остановит наши сердца, если мы будем долго смотреть на него, или если случайно коснёмся его скользкой плоти. Это никогда не должно случиться, зверь должен оставаться в своём логове. Но он достаточно силён, чтобы вырваться на свободу. Он творит миры, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Это может изменить мир. Тьма и свет, форма и цвет, небеса и земля – всё это может изменить зверь, который является великим преобразователем вещей видимых и невидимых, известных и неизвестных. Всё, что мы видим и знаем, есть всего лишь пустые сосуды, которые зверь наполнит новой тинктурой, тем самым, меняя всё окружающее, меняя очертания самих теней, придавая странный оттенок нашим дням и ночам, превращая день в ночь, так что мы спим в часы бодрствования, и никогда больше не можем заснуть. Нет ничего более страшного, и ничего более греховного, чем эти перемены. Все изменения вещей гротескны. Сама возможность таких перемен коренится в гротеске. И зверь творец всех этих перемен. Ты никогда больше не должен общаться со зверем!

– Не говори так, Папа! – закричал Эндрю, зажимая пальцами уши, чтобы не слышать дальнейших слов, хотя он всё услышал.

– Ты раскаиваешься, но всё ещё не читаешь книгу.

– Я читаю её.

– Но ты не всегда держишь слова книги в памяти, потому что читаешь другие книги, которые тебе запрещено читать. Я видел, как ты копался в моих книгах, и я знаю, что ты тайком брал их с полок, как вор. Эти книги, которые не следует читать.

– Тогда зачем ты хранишь их? – спросил Эндрю, понимая, что задал коварный вопрос, чему был чрезвычайно рад. Реверенд Мэнесс отошёл к краю кровати. Стёкла его очков по-прежнему отражали пламя свечи.

– Я храню их, сказал он, чтобы ты сам сделал выводы и понял, от чего лучше держаться подальше, что бы это ни было.

Какими интересными были для него эти запрещённые книги. Он помнил, когда увидел их в первый раз на верхних полках в библиотеке отца, той самой маленькой комнате без окон в центральной части построенного Реверендом Мэнессом дома. Эндрю узнал эти книги, как только увидел их, не по названиям, которые включали такие слова как Тайна, Призрак, Ритуал и Тень, но скорее по характерному шрифту, напоминающему буквы его Библии, а так же по старому кожаному переплёту, который был словно поблекшее одеяние осенних сумерек. Он догадывался, что эти книги ему нельзя читать, ещё до того как отец открыто сказал ему об этом, и заставил мальчика покраснеть из-за желания узнать содержание этих книг. Эндрю стал одержим теми воображаемыми мирами, о которых говорилось в книгах, его преследовали странные вещи, которые представлялись ему космологией кошмаров. После того, как он попал в библиотеку отца и изучил многие интересующие его тома, он начал составлять детальный план карты этой таинственной вселенной – места, где солнце скрывалось из вида, где существовали холодные и мрачные города, где горы сотрясались из-за хранимых ими чудовищных тайн, где в лесах шумели таинственные ветры и моря были неправдоподобно спокойны. В своих снах он видел эту вселенную, которая далеко превосходила все видения и образы любой из прочитанных им книг, бесконечная ночь, опустившаяся на каждый воображаемый пейзаж.

Иногда во сне он обнаруживал себя стоящим на краю огромного ущелья, вокруг были поросли цветущих цветов, вдали виднелись тёмные очертания горных вершин под звёздным небом. Подобные величественные пейзажи часто возникали перед его глазами при чтении запретных книг, в которых иногда встречались иллюстрации. Но он не находил ни в одной книге того, что увидел во сне в небе над ущельем и горами. Каждая из ярких звёзд начала колыхаться в их окружающей тьме. Сначала они раскачивались, а затем перевернулись. Теперь он увидел обратную сторону звёзд, что не было похоже ни на что виденное им на земле. То, что открылось его взгляду, было похоже не на звёзды, а на нижнюю сторону больших камней, которые можно опрокинуть в лесах. Они менялись странным образом, так как менялось всё во вселенной. Ничто не было защищено от перемен, источником которых являлось что-то, пробудившееся во мраке, что-то, желающее перевернуть всё то, что было способно увидеть… и обладающее силой всё увидеть. Теперь лики звёзд передвигались вместе с другими объектами, которые заставляли их необычно блестеть. И затем эти объекты начали падать на землю, царапая ночное небо своими светящимися хвостами.

В этих ночных сновидениях над всем довлели силы, не признающие ни закона, ни разума, здесь ничто не обладало собственной природой и сущностью, но было лишь маской на лике абсолютной тьмы, которую никто никогда не видел.

Ещё будучи ребёнком он осознал, что открывающийся в его сновидениях мир был совсем не таким, как его описывал отец, это был тот самый мир, о котором упоминалось в той книге. Это было иное мироздание, но книги на полках отцовской библиотеки не могли дать ему того знания, которого он желал. Не обращая внимания на предупреждения отца, он мечтал прочитать действительно запретную книгу, хроники мёртвого мироздания, где бы действительно излагалась подлинная история вселенной.

Но где он мог найти такую книгу? На какой полке, и в какой библиотеке он сможет отыскать её? Будет ли удача на его стороне? Он был почти уверен, что найдёт книгу, так часто он думал об этом. В своих самых необычных видениях он обладал книгой, как будто она досталась ему в наследство. Хотя он видел книгу во сне, и даже мог ясно различать написанные слова, он с трудом разбирал странный шрифт. Он никогда не мог понять, что говорилось в книге. Это беспокоило его, он чувствовал странные импульсы, которые преследовали его во сне. Проснувшись, он ощущал эйфорию ужаса. Именно тогда окружающие его предметы начинали меняться, так как сны испортили его душу, а в его памяти остались слова запретной книги.

5. Автор книги

– Ты знал, что это было безнадёжно, – сказал Эндрю Мэнесс, стоя над лежащей на столе книгой и вглядываясь в рукописные страницы.

– Ты учил меня всегда читать правильные слова и всегда помнить их, но ты знал, что я прочту и другие. Ты знал меня. Ты знал, что я желал их существования, я хотел, чтобы эти слова были написаны на небе чёрными буквами. Потому что ты сам был автором книги. Этот город был неподходящим местом, и ты знал об этом. Но ты сказал себе, что это было единственное место, где то, что ты начал… не должно иметь продолжения, потому что ты испугался содеянного тобой и другими. На протяжении всех этих лет ты был заинтригован великим безумием, увлечён наиболее страшными тайнами и планами, потом ты испугался. Что ты обнаружил, что так испугало тебя? Ты и многие другие, которые были так заинтересованы в самых чудовищных вещах, о которых написано в книге. Ты учил меня, что все перемены гротескны, что сама возможность изменения есть зло. Хотя в книге, ты утверждаешь, что «трансформация является единственной истиной» – единственной истиной Тсалала, который находится по ту сторону закона или понимания. «Не существует природы вещей», ты пишешь в книге. «Нет лиц, есть только маски, скрывающие собой чёрный хаос». Ты писал, что в мире не существует таких вещей как прогресс или эволюция, но есть только различные видоизменения одних и тех же иллюзорных феноменов, непрерывное старение и разрушение поверхностных элементов, лишённых основополагающей сущности. Более того, ты так же утверждал, что ни для кого нет спасения, так как некого спасать, ничто и никто, кого можно было бы спасти – всё и каждое существо в отдельности существуют только для того, чтобы стать частью медленного и бесконечного водоворота мутаций, который мы наблюдаем каждую секунду нашей жизни, если мы просто посмотрим глазами Тсалала.

– Даже эти истины, о которых ты пишешь в своей книге, не могут стать причиной твоего страха, так как, несмотря на твой дрожащий голос, повествующий обо всём этом, твои интонации говорят о том, что ты зачарован и восхищён этой величайшей насмешкой вселенского маскарада, так называемой «галлюцинация лжи, которая омрачает знание всех, кроме избранных Тсалала». Это то, о чём ты не будешь говорить, или просто не силах, то, что стало причиной твоего страха. Что ты обнаружил, что заставило тебя вернуться в город и спрятаться за церковными доктринами? Осталось ли это знание в тебе, живым в твоей памяти? Именно это позволило тебе предсказать возвращение людей Мокстона.

– Ты знал, что это не подходящее место, когда привёс меня сюда ребёнком. И я знал об этом, когда я пришёл в этот город и остался здесь до тех пор, пока все не узнали, как долго я пробуду здесь.

6. Белокурая женщина

Вскоре после того как Эндрю Мэнесс приехал в Мокстон, на улице к нему подошла старая женщина. Он стоял и смотрел в окно магазина ремонта обуви, который рано закрылся в то утро. Его размышления были прерваны, когда старая женщина сказала:

– Я видела вас раньше.

– Это возможно, мэм, – ответил он. – Я переехал в этот дом несколько недель назад.

– Нет, я имею в виду, что я видела вас до этого.

Он слегка улыбнулся старой женщине и сказал:

– Я жил здесь некоторое время, но я не думаю, чтобы кто-нибудь помнил об этом.

– Я помню волосы. Они рыжие, какого-то желтоватого оттенка.

– Они поседели за все эти годы, – объяснил он.

– Я помню вас таким как раньше. Вы не очень изменились. Я поседела.

– Да, мэм.

– Я говорила этим глупцам, но меня никто не слушает. Как вас зовут?

– Моё имя, Миссис…

– Спайкс, – сказала она.

– Моё имя Эндрю Мэнесс, Миссис Спайкс.

– Мэнесс, Мэнесс, – повторила она нараспев, – Нет, я не думаю, что знаю Мэнесса. Вы живёте в доме Старнса?

– В действительности, он был куплен кем-то из семьи Старнсов, который впоследствии унаследовал дом.

– Раньше там жили Уотерсы. До них Уэллсы. Ещё раньше Маккистеры. Я не застала их. До Маккистеров я не помню. Очень давно.

Она повторила эти слова, когда уходила. Эндрю Мэнесс наблюдал как её худая фигура и волосы цвета соли теряют свой цвет среди серых зданий города скелетов.

7. Откровения

Для Эндрю Мэнесса мир всегда был разделён на две части, что он мог описать как некое предубеждение души. Он всегда мог предугадать, было ли то или иное место подходящим для него. В прежних местах была пустота между ним и окружавшим его миром, оболочка отсутствия. Существовали великие пустые пространства, включающие в себя почти весь мир. От них не исходило какой-либо угрозы. Но были так же и другие места, в которые проникало ужасное присутствие, сила, которая не принадлежала здешним местам, но свободно двигалась среди них… внутри них. Это были именно такие же места, как и это, и то же присутствие в них, которое тяготело над его жизнью и предопределило её ход. У него не было выбора, так как таков был замысел избранных, которые создали его, и он был вынужден согласиться с их планом. Он сам, в сущности, был лишь средством для реализации их плана.

Его отец знал о существовании подобных мест даже в детстве, что и позволило ему обрести второе рождение под знаком Тсалала. Реверенд Мэнесс знал, что Мокстон был одним из подобных мест – аванпостов на заброшенных границах реальности. Он сказал, что привёз сюда сына, чтобы тот научился оказывать сопротивление присутствию, которое он там ощущал, как и везде в мире. Он сказал, что привёз сына в подходящее место, но, в действительности, всё было как раз наоборот, если принять во внимание то, каким рос его сын. Мэнесс часто повторял, что его сын должен всегда помнить слова той самой книги, но они путались со словами других подобных книг. Его отец соблазнил сына чтением книг, которые ему не следовало читать. Вскоре это разбудило в Эндрю Мэнессе ощущение силы и чувство присутствия, которые можно встретить только в таких местах как Мокстон. Были так же и другие места, где он ощущал то же самое. Следуя за своей интуицией, которая с годами только усиливалась, Мэнесс находил подобные места либо случайно, либо зная заранее.

Иногда он вдруг останавливался перед заброшенным домом на пустыре, напоминающим одинокий скелет на свалке костей. Но эти развалины представлялись ему храмом, неким подобием придорожной святыни, ведущей к тому тёмному присутствию, единения с которым он так желал, дверью в тот мрачный мир, в котором это присутствие рождалось. Невозможно описать все эти чувства, бесчисленные оттенки судорожного волнения, когда он подошёл к этому зданию, чьи искривлённые очертания свидетельствовали об ином уровне бытия, истинной природе бытия, так как подобные места всего лишь хрупкие тени, отбрасываемые на землю дальним невидимым миром. Здесь он переживал состояние близости с потусторонним, чья воля была связана с его собственной, как часто бывает во сне, когда вы чувствуете одержимость необъяснимой силой, перед лицом которой вы беспомощны, именно эта стихия сама по себе способна породить хаос кошмара. Эта смесь могущества и беспомощности переполняла его, приводя в мрачный экстаз, что и было целью его жизни: повернуть великое колесо, вращающееся во тьме, и погибнуть на нём.

Хотя Эндрю Мэнесс всегда знал, что его амбиции были эхом дел его отца, поиски этой цели начались с его рождения.