Текст книги "Человек с тысячью лиц"

Автор книги: Томас Ханшеу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Нет. Леди Кэтрин сказала мне лишь то, что она отправилась на встречу с отцом с болью в груди, а вышла с разбитым сердцем.

– И несмотря на все это, она все еще любит отца – человека, фактически разбившего ее сердце?

– Я так не говорила. Я сказала, что она хорошо к нему относится, а не любит. Как она могла его любить, когда видела его только в раннем детстве… Кэтрин ведь даже не знала, когда он появится, чтобы потребовать восстановить свое отцовство. У нее даже не было его портрета, и она совершенно не знала, на кого он похож. За все эти годы отец ни разу ей не написал. Так что девушка не могла любить его так, как обычно любит дочь отца. Однако она была благодарна ему за то, что ни в чем не нуждалась и могла купить себе все, что хотела… Ведь так, господин Клик? Но почему вы так тяжело вздохнули?

– Пустяки… А вы, мисс Лорн, случайно не знаете, не ездил ли граф де Лувизан в Аргентину?

– Нет, не знаю. А почему вы так решили?

– Ерунда… Просто праздное любопытство. О чем они еще могли говорить? Или у вас есть какие-то другие соображения?

– Есть кое-что. Как-то вечером лорд Улмер странно высказался. Тогда я, леди Кэтрин и его светлость были на заключительных скачках в Форфельде. День в целом не задался. Мы не увидели даже окончания первого заезда. Лорду Улмеру неожиданно стало дурно, хотя буквально за минуту до того он чувствовал себя превосходно. Однако ему было так плохо, что мы вынуждены были немедленно уехать, чтобы посоветоваться с нашим домашним доктором.

Инспектор Клик внезапно повернулся к своей спутнице.

– Гм-м-м! Говорите, ему стало плохо? – переспросил он. – И что сказал доктор? Какова была причина болезни? Или его светлость, вернувшись домой, решил и вовсе доктора не вызывать?.. Ах, он его все-таки вызвал? И какой диагноз поставил врач? Порой происходят довольно странные вещи. Ему ведь стало плохо совершенно неожиданно. Так?

– Не знаю, не уверена, – ответила мисс Лорн. – Я не была там, когда это случилось. И никого там не было. Леди Кэтрин и я отошли в буфет выпить чаю. Лорд Улмер рассказал, что он всего лишь подошел к газетному киоску, чтобы купить свежую газету. Там он наступил на банановую кожуру, поскользнулся и упал. Так что когда мы подошли, он сидел на земле и стонал. А через несколько минут подошел граф де Лувизан. Он сказал, что присоединится к нам на ливерпульском вокзале, но в последнюю минуту лорд Улмер решил поехать в город на другом поезде, который отходил много раньше. Так или иначе, его светлость заставил меня отправиться и протелеграфировать генералу Рейнору, что лорд Улмер опасается, что ему придется отложить визит, так как с ним случилось несчастье, и все мы прямым ходом отправились в гостиницу «Савой». Конечно, генерал тут же приехал на своей машине, и все мы вскоре отправились к нему в особняк. Это случилось позавчера, и с тех пор лорд Улмер не вылезает из кровати.

– Замечательно, замечательно, – заметил Клик. – А не могли бы вы сказать мне, где я мог бы… как бы мне… А кто его лечит?

– Лорд Улмер отказался от врача. Он презирает всех докторов. К тому же лорд очень упрям, господин Клик. Он не позволил генералу Рейнору вызвать местного практикующего врача, а вместо этого потребовал, чтобы ему принесли какую-то замечательную мазь, привезенную им из Аргентины. По его заявлению, эта мазь моментально заживляет все растяжения связок и ушибы и больше ему для лечения ничего не требуется.

Клик нахмурился. Очевидно, было бесполезно преображаться в помощника местного врача, чтобы осмотреть человека, который никаких врачей к себе не подпускает. И все же… Он резко тряхнул головой, словно хотел отбросить все эти мысли, и вернулся к размышлениям о леди Кэтрин. Какие доказательства ему еще нужны? Почему она стала играть на виолончели поздно вечером? А может, ей просто нужна была струна?.. А потом в голове инспектора родилась еще одна идея, и он вспомнил рассказ Леннарда о даме в плаще с манто из горностая. Тогда он вновь внезапно повернулся к своей спутнице.

– Мисс Лорн, а скажите, у леди Кэтрин есть с собой плащ с манто из горностая?

– Нет, – не задумываясь, ответила ему Алиса. – По крайней мере, я такой вещи в ее гардеробе не видела.

– Понятно… А знаете кого-нибудь, кто носил бы подобное манто?

– Да. У меня есть. Леди Чепстоу оставила мне горностаевое манто, перед тем как отбыть в Индию. А почему вы спрашиваете?

– Так… всего лишь игра воображения, – ответил Клик с очевидной небрежностью, словно и сам вопрос был пустяковым. – Мне кажется, что у леди Кэтрин есть портрет, где она изображена в превосходном горностаевом манто. Но ведь если у нее его не было, она могла позаимствовать ваше. Ведь так?

– Нет, ничего такого не было. С одной стороны, она никогда не просила меня ни о чем подобном. А с другой стороны, тот, кто вам рассказал о портрете, имеет очень развитое воображение. Так что можете быть уверены, я никогда не одалживала ей своего манто.

– Не могу не согласиться. Но откуда у него вообще могла родиться подобная мысль?

– Мужчины часто так поступают, – весело сказала Алиса. – Представьте себе девушку моего положения, имеющую столь дорогую вещь, как горностаевое манто… Я стану использовать его только в исключительном случае. Поэтому я не стала оставлять его себе.

– И что же вы с ним сделали?

– Отправила к скорняку, чтобы он сделал из манто муфту.

– А когда вы это сделали? Недавно?

– Нет. Месяца два назад. И сейчас эти вещи у скорняка. Мне обещали вернуть все к зиме. Просто девушке моего положения не пристало иметь горностаевое манто, чего нельзя сказать о палантине и муфте… Но думаю, мне пора поспешить. Леди Кэтрин решит, что я совершенно бессердечна. Она же наверняка ожидает нас, чтобы выслушать рассказ генерала. Подождите меня тут, пожалуйста. Я скоро вернусь.

Алиса поспешила мимо беседки по дорожке, ведущей на задний двор особняка, и вскоре исчезла из поля зрения инспектора Клика.

Глава X
ДРУГАЯ НИТЬ ПАУТИНЫ

Появление на сцене госпожи Рейнор и генерала, а также и Гарри Рейнора изменило направление движения мыслей инспектора Клика. Хотя он с благосклонностью относился к этому семейству, при этом отлично понимал, что Гарри Рейнор был слишком напорист, чтобы составить приятную компанию приличному светскому человеку. Его, пожалуй, очень верно характеризовала фраза: «достаточно молод, чтобы знать все».

Однако инспектор хотел подтвердить свое мнение и, используя приглашение, остаться в усадьбе Вуферинга. Кроме того, он хотел взглянуть на лорда Улмера.

Что же до молодого человека – Гарри Рейнора, то в двадцать три года он все еще обожал мать. Но был из тех, кто обращает внимание на балерин, предпочитает певичек из хора, служебные двери и ужины, за которыми следовали фривольные домашние развлечения. Однако инспектор умел общаться и с такими людьми.

Случайно ему вспомнилась одна актриса музыкальной комедии, которая как-то стала звездой светского бала. И Клику показалось, что если он заведет разговор с молодым Рейнором о том, что он хотел бы познакомиться с ней, то непременно завоюет его расположение.

Гарри он нашел сидящим в одиночестве на скамейке у левого крыла дома и начал разговор таким образом, словно ищет кого-то, кто мог бы познакомить его с дамой столь фривольного поведения. Через десять минут рыбка клюнула.

– Уверяю, что смогу представить вас, если вы и в самом деле хотите с ней познакомиться, – сообщил молодой Рейнор инспектору. – Она похожа на книгу – переходит от одного к другому. Я могу познакомить вас в любой момент.

– В самом деле? – удивился Клик с безграничным восхищением. – Вы знаете ее?.. Вы настолько хорошо знакомы?

– Да, достаточно. Все эти балерины из одного теста. Полечите пачки писем от них и стопки фотографий с автографами. У меня их полным-полно. Видели бы вы, что они пишут!..

Инспектор Клик видел подобные вещи, но никогда не имел комнату, заваленную фотографиями артисток, гимнасток, дам из мюзик-холла и других развлекательных заведений.

– Это еще то развлечение, знаете ли, – со смехом проговорил молодой человек и подмигнул, встал и нырнул в дверь за спиной инспектора Клика. – Будет время, обязательно покажу вам свою коллекцию. А это девка просто недурна собой. Вы бы не стали с ней общаться, если бы знали ее получше. Вообще, она – древняя окаменелость…

Инспектор Клик с трудом сдержался – так ему хотелось хорошенько врезать этому молодому человеку. Но вместо этого он отправился в дом следом за молодым Рейнором, заглянул в комнату, выделенную ему на ночь, а потом заглянул к Гарри и изобразил дело так, словно и в самом деле восхищен юношей, который столь ловко умеет общаться с дамами.

– Послушайте, что я вам скажу, господин Барч, – продолжал Рейнор, когда детектив принял его предложение присесть. Сам он стоял у окна, наблюдая за авто, проезжающими мимо особняка. – Парни, подобные нам, не хотят сидеть в гостиной, подобно этой чопорной леди Кэтрин Фордхэм и этой педантке Лорн. Если вы найдете это забавным, мы прогуляемся и я покажу вам, что такое жизнь. Вы мне нравитесь, и я хочу, чтобы вы познакомились с настоящей жизнью. А теперь послушайте меня, старина…

Тут Рейнор резко остановился, услышав, как снаружи раздался скрип тормозов. Выглянув в окно, он увидел, как какой-то автомобиль проскочил через ворота, направляясь к дому.

– Боже! Похоже, у нас гости! – произнес он с глубоким отвращением. – Это еще один педант – Джеф Клаверинг. Меня тошнит от одного вида этого парня.

Джеф Клаверинг. Инспектор Клик поднялся, услышав имя человека, интересующего его. К тому же было похоже, что Клаверинг прибыл, чтобы поговорить с дамой своего сердца.

Почему он так долго медлил, инспектор Клик даже и предположить не мог. Было бы более логично, если бы он, испугавшись, сбежал куда-нибудь за границу, однако вместо этого молодой человек был здесь. Даже с такого расстояния было видно, что он очень бледен и сильно напряжен.

Скорее всего, Джеф собирался поговорить со своей бывшей невестой, и, без всякого сомнения, инспектору очень хотелось бы послушать их разговор. Очень жаль, что молодой Клаверинг прибыл именно сейчас, когда инспектор Клик находился в гостях у Рейнора. А ведь детектив очень хотел присутствовать при встрече Джефа и леди Кэтрин. Взгляд, движение… сотня различных деталей могли бы многое сказать ему. Однако, быть может, еще не слишком поздно. Машина только-только подъехала к парадному входу. Возможно, если он поспешит, если пойдет побыстрее…

– Думаю, нам нужно спуститься вниз, господин Рейнор, – с отчаянием в голосе заметил Клик. – Не знаю, что на меня нашло, но у меня перед глазами все плывет. Боюсь, что потеряю сознание, если не выйду на свежий воздух. О нашем совместном предприятии поговорим позже. Пропустите меня. Ей-богу, мне нехорошо…

После этого инспектор Клик попытался как можно лучше сыграть роль человека, который вот-вот должен потерять сознание. Сжав руками голову и шагая, раскачиваясь из стороны в сторону, он, еле передвигая ноги, направился к двери, едва не натолкнувшись на небольшой столик, где стояла огромная глиняная табакерка. Клик словно бы случайно опрокинул ее, и она, упав, разбилась. А вместе с табаком свалилась и серебряная коробочка, которая, судя по всему, до этого находилась внутри табакерки. При падении она открылась, и из нее высыпались фотографии, пара писем – судя по почерку, написанные женщиной, и кусочек розовой ткани.

Клик наклонился, чтобы подобрать эти вещи и вернуть их назад на стол, когда случилось нечто любопытное.

– Оставьте эти бумаги! Говорю вам! – взволнованно воскликнул молодой Рейнор.

После этих слов он метнулся вперед и вырвал письма из рук инспектора. Однако до того, как это случилось, детектив успел установить, что все письма и в самом деле написаны женской рукой, а на одной из фотографий была Марго. Желание спуститься вниз разом пропало.

Грубость, с которой действовал молодой Рейнор, и изменившаяся манера его речи поразили сыщика. Однако хозяин комнаты тут же, как только письма и фотографии оказались у него в руках, поспешил принести извинения.

– Простите, я немного не в себе, господин Барч, – пробормотал молодой Рейнор, сильно покраснев. – Не хотел сорваться на вас. Фактически я на мгновение забыл, что вы всего лишь мой приятель. Еще раз прошу простить меня и забыть об этом досадном недоразумении.

– У меня нет никакого повода обижаться на такого славного парня, – ответил инспектор Клик, все еще удивленный своим новым открытием. – Каждый из нас, находясь на взводе, повел бы себя грубо, решив, что кто-то посторонний хочет сунуть нос в его тайны. Думаю, это корреспонденция от одной из ваших любимых балерин… Вот только какой именно?

– Да, что-то вроде того. Это мое последнее увлечение. Однако вся переписка на французском. Вы его знаете? Впрочем, все равно – это тайна. Мой отец ненавидит француженок. А мне приходится применять всевозможные уловки, чтобы он никогда не увидел эти письма. Уверяю вас! Не знаю уж, что вы подумали о моих манерах… Но мне кажется, вы собирались выйти и подышать свежим воздухом. Вам легче? Пойдемте. Обопритесь о мою руку!

Поскольку шкатулка с табаком разбилась, молодому Рейнору негде было спрятать письма и фотографию, и он запихнул их вместе с обрывком розовой ткани во внутренний карман своего пальто, а потом взял инспектора Клика за руку, явно собираясь выпроводить его из своих апартаментов.

Теперь детективу и в самом деле ничего не мешало отправиться на свежий воздух. Его очень интересовало, какая связь существует между молодым Рейнором и Марго. Однако сыщик не хотел выдать себя раньше времени, а посему подчинился неизбежному – позволил сыну генерала вести себя, хотя и сделал вид, что ему стало лучше.

Однако в создавшейся ситуации были и плюсы. Теперь инспектор без возражений станет свидетелем встречи Джефа Клаверинга и леди Кэтрин Фордхэм, причем в качестве больного человека – а таковые всегда в той или иной степени являются объектом женского внимания. Вообще-то Клик рассчитывал подстроить ситуацию таким образом, чтобы леди Кэтрин стала порхать вокруг него. Так и Джеффри Клаверинг окажется рядом, и инспектору удастся хорошенько изучить его. Но при этом он боялся, что потеряет возможность разобраться в том, что связывало Гарри Рейнора и Марго. Простой факт, что молодой человек так тщательно прятал серебряную коробку с письмами и фото, само по себе говорило о многом. Вряд ли он скрывал эти письма от отца. И поэтому инспектор не стал препятствовать молодому Рейнору вывести его из комнаты.

– Тошнит, старина, голова идет кругом, – ответил инспектор Клик в ответ на повторный вопрос сына генерала. Они не спеша спустились по темной лестнице. – Кружится, словно волчок. Если бы я был дома, то, наверное, пошел бы и лег в постель, словно ребенок. А если разлечься у вас, то тут окажутся двое больных на одном этаже. Или лорд Улмер «отдыхает» на первом?

– Да, он там. Вторая дверь по коридору от лестницы. Но говорите тише, старина, а то можете потревожить его. Больные спят, словно кошки, один глаз и оба уха всегда настороже. А лорд Улмер может спать круглые сутки… Еще секундочку, потерпите! Что с вами, господин Барч?

А заволновался и спросил он потому, что Клик неожиданно качнулся, а потом, согнувшись, прислонился к перилам, словно хотел передохнуть.

– Все в порядке. Но я чувствую себя словно гнилой пень, – ответил он. – Подождите секундочку…

После этого инспектор чуть приподнял голову и застонал, а сам, внимательно оглядев коридор, определил дверь, ведущую в апартаменты лорда Улмера.

– Хорошо… спасибо… Боль чуть отпустила, старина, – продолжал он, запомнив расположение дверей и прикинув, куда выходит окно его комнаты – скорее всего, это было второе окно левого крыла дома. – Подвиньтесь. Давайте пойдем дальше.

И тяжело опершись на молодого Рейнора, инспектор Клик продолжил спуск.

Глава XI
РУИНЫ

Задержка, пусть даже и пустяковая, вызванная опрокинутой табакеркой, ничуть не повлияла на дальнейшее развитие событий. И хотя Клик хотел вовремя воссоединиться с остальными обитателями усадьбы, чтобы стать свидетелем встречи Джеффри Клаверинга и леди Кэтрин Фордхэм, автомобиль подъехал к крыльцу чуть раньше, а так как генерал, госпожа Рейнор, Алиса и леди Кэтрин находились на веранде, инспектор опоздал. Когда он со своим спутником доковылял до веранды, на ее ступенях уже шел оживленный разговор.

Существует некая, едва различимая магия влюбленности, которая рассеивает все иные эмоции. Несмотря на всю серьезность ситуации, леди Кэтрин буквально лучилась от счастья. То же чувство, пусть даже чуть в меньшей степени, было написано на лице Джеффри Клаверинга. Не требовалось особой проницательности, чтобы заметить, как тяготит влюбленных светская беседа – они, без сомнения, хотели поговорить наедине.

Появление Клика и рассказ молодого Рейнора о том, как его гостю неожиданно стало плохо, переключили внимание всех собравшихся на инспектора. Как и предполагал сыщик, он стал главным объектом внимания леди.

– Этому несчастному стало плохо, – объяснил молодой Рейнор, подводя инспектора к большому плетеному стулу. – По-моему, тут все дело в желудке, если я правильно разобрал симптомы. Могу поспорить, что всему виной тот самый сыр, что мы ели на завтрак. Он и собаку убил бы. Надо вызвать повара, и пусть он сам съест все остатки сыра… А, это вы, Клаверинг; как у вас дела? Выглядите, словно у вас все в порядке… ведь так? И это тот человек, кому только вчера дали от ворот поворот?

Замечание было произнесено столь весело, словно говоривший подразумевал какую-то шутку, которая должна рассмешить всех окружающих, такую, что даже его недалекая мать должна была ее понять.

– Гарри, дорогой, как ты можешь? – спросила она укоризненно, в то время как молодой Клаверинг покраснел до корней волос, а обе девушки от возмущения даже сказать ничего не смогли. – Дорогой мой мальчик, ты должен думать о том, что говоришь.

– Ха! – хрюкнул переполненный отвращением генерал. – Лучшее, что он мог сделать, так это вообще не говорить. Мне кажется порой, Гарри, что ты всю ночь лежишь с открытыми глазами и думаешь, какую бы очередную гадость сказать на следующий день. И это ты делаешь постоянно.

– Вот именно… И мне плевать на все, что вы думаете, – ответил его сынок, обиженно надувшись. – Я всегда все делаю неправильно, если верить тому, что говорят другие. Мне кажется, что лучшая вещь, которую я могу сделать, – удавиться, и тогда все будут счастливы. Я вот уже скажу господину Барчу: когда вам станет лучше, вы найдете меня или в стойлах, или в наших благословенных руинах на уроке этикета, который будет преподавать мне семейный призрак… если, конечно, он решится воспитывать такого, как я.

Злобно фыркнув в сторону отца, этот привлекательный молодой джентльмен развернулся и, спустившись с веранды, отправился за угол дома.

Место, названное молодым Рейнором «благословенными руинами», появилось благодаря причудам генерала, который из любви к старине преобразовал заброшенную и непривлекательную часть усадьбы в нечто живописное, пусть и не самого высокого вкуса. Древние руины всегда были страстью генерала, но ничего подобного в Уимблдоне не существовало. Генерал построил руины для себя, смоделировав развалины старинного шотландского замка, разведя вокруг папоротники и вырастив виноградные лозы и плющ, опутавшие постройки зеленой сеткой. Кроме того, он организовал насесты для сов и летучих мышей, чтобы поддерживать иллюзию на должном уровне. Это была единственная слабость генерала, хотя многие посмеивались над ним и его дурацкой прихотью.

Клик слышал о «руинах» в усадьбе Вуферинг еще до того, как вошел в ворота. А теперь его желание врезать молодому Рейнору под зад стало еще сильнее – за то, что тот так бессердечно на публике издевался над слабостью собственного отца. Он видел, как старый генерал налился кровью от гнева, и взгляд его был переполнен отчаянием. И инспектор Клик нисколько не был удивлен, когда генерал, пробормотав какое-то оправдание, чтобы покинуть общество, уединился в своей комнате.

Тем временем план Клика сказаться больным сыграл как нельзя лучше и отчасти предоставил результаты, так необходимые сыщику. А все дело в женской природе, исполненной сочувствия, – леди Кэтрин порхала вокруг него, делая все, что в ее силах, чтобы ослабить страдания того, кто, как она подозревала, был небезразличен ее близкой подруге; и получилось так, что все присутствующие на веранде собрались вокруг инспектора, в том числе и Джеффри. Клику ничего не стоило проследить за отношениями леди Кэтрин и молодого Клаверинга.

И надо отметить, чем больше инспектор наблюдал за сыном Филиппа Клаверинга, тем больше нравился ему этот молодой человек. И хотя тот говорил мало, взгляды обожания, бросаемые на него леди Кэтрин, говорили больше слов, а его ответные взгляды не оставляли сомнений в том, что чувства девушки взаимны. Джеффри даже не пытался перекинуться словом наедине со своей дамой сердца, когда госпожа Рейнор и Алиса Лорн на минутку отошли от инспектора Клика. Тем не менее Клаверинг явно был чем-то обеспокоен и не скрывал этого. Однако он поинтересовался, как самочувствие лорда Улмера, и леди Кэтрин с улыбкой ответила ему, что с ее отцом все в порядке.

– Джеф, дорогой, ему лучше с каждым часом. Утром он выглядел совершенно великолепно, и я обещала заглянуть к нему в полдень, поцеловать его. Только подумайте, он говорит, что вскоре все вернется на круги своя и станет так, как было до появления этого графа де Лувизана, так что теперь нет никакого препятствия, которое может разлучить нас.

– Действительно? Потрясающе! – воскликнул молодой Клаверинг. Он даже попытался улыбнуться, но улыбка его походила скорее на отвратительную гримасу. Это было столь заметно, что даже на лице леди Кэтрин отразились озабоченность и беспокойство.

– Вы не выглядите таким уж довольным, – заметила она с болью в голосе, бросив на своего бывшего жениха укоризненный взгляд. – Разве вы не рады, Джеф? И… почему вы так долго не приезжали?

– Не говорите глупости, Кэтрин. Я не мог приехать… потому что не мог, вот и всё.

– Очень точное объяснение, должна я вам сказать. Что с вами, Джеф? Вы сегодня словно не в своей тарелке… ведь так, Алиса?

Но Алиса не ответила. Да и отвечать ничего не нужно было. Джеффри, без сомнения, выглядел по меньшей мере странно. А тут он еще вдруг выхватил записную книжечку и стал нервно перелистывать страницы, словно пытаясь отыскать какую-то запись.

– Я совсем забыл, Кэти, – вновь заговорил он извиняющимся тоном. – Моя мама просила узнать, не могли бы вы одолжить ей следующие книги, – а потом, вырвав листок из записной книжки, протянул его девушке, – она была бы вам весьма благодарна, тем более что она уверена, что они у вас есть.

Леди Кэтрин взглянула на листок и мгновенно покраснела.

– Но… – начала было она.

– Прямо сейчас я их брать не стану, потому что мне нужно ехать по делам. Я и сюда-то заглянул лишь для того, чтобы убедиться, что с вами все в порядке.

Невозможно было не разглядеть, с каким восхищением молодой человек смотрел на леди Кэтрин, только вот ее взгляд был полон укоризны.

– Возвращайтесь, и как можно быстрее! – попросила девушка, отвернув лицо, в то время как губы ее дрожали и пальцы, сжимавшие листок со «списком», крепко сжались в кулак – так крепко, что аж побелели костяшки.

– Боюсь, что мне пора идти, – ответил Джеф, а потом резко повернулся к инспектору Клику, наблюдавшему всю эту сцену с едва заметной улыбкой. – До свидания, господин Барч. Рад был встрече, – сказал он, чуть подавшись вперед и протянув инспектору руку.

– Спасибо! И вам до свидания, – ответил Клик.

Та же самая улыбка все еще блуждала на его лице, когда молодой Клаверинг спустился с веранды и сел в свой автомобиль. Он все еще улыбался, когда к нему подошла Алиса Лорн.

– Что вы обо всем этом думаете? – резко поинтересовалась она. – Что-то тут не так, верно? Скажите честно, господин Клик, что у вас на уме?

– Ничего… я ни о чем не думаю. Я знаю… А теперь давайте-ка прогуляемся к руинам. Я хочу переговорить с Гарри Рейнором, если он там. Это вон по той дорожке, так? Премного благодарен…

Пошатываясь, инспектор спустился с веранды и побрел в указанном направлении.

Менее чем через две минуты он вышел к живописным руинам: обрушившиеся стены были поросшими плющом, то тут, то там зияли проемы пустых стрельчатых готических окон. Развалины были так искусно скопированы, что казались и в самом деле настоящими, и даже более того: они выглядели скорее как создание природы, а не человека. Высушенный ров и разрушенный разводной мост завершали картину, придавая всему пейзажу вид подлинной древности.

Инспектор Клик только ступил на мост, чтобы пройти под полуразрушенной аркой, когда его окликнули, но не из сердца развалин, а откуда-то сбоку. Сыщик резко обернулся и увидел молодого Рейнора, направляющегося в его сторону. Шел он очень быстро и, казалось, был невероятно взволнован.

– Говорил я вам, господин Барч, что скоро мы снова увидимся! – прокричал он инспектору Клику. Детектив остановился, ожидая молодого человека. – Послушайте, старина, боюсь, что сегодня вечером мне не удастся познакомить вас с той самой дамой, о которой мы говорили… но я только что получил сообщение, что… хорошо, и кое-что еще… Не ожидайте, что я вернусь до полуночи. Но если вы согласитесь провести у нас пару дней…

– С удовольствием. Мне здесь нравится, старина.

– Ну, тогда все будет в порядке. Поедем знакомить вас завтра вечером… Послушайте, Барч, вы мне очень симпатичны. Я познакомлю вас еще и с «Розовой дымкой».

– Розовая дымка? Это та маленькая француженка, не так ли?.. Малышка-красотка с фотографии?

– Та самая. Будьте хорошим мальчиком, господин Барч, и я возьму вас с собой завтра вечером. Что вы по этому поводу думаете?

Однако инспектор Клик не стал говорить о том, что думает, иначе молодой человек был бы сильно удивлен.

– Хорошо… тогда до полуночи. Да… Вам придется долго ждать моего возвращения… – и, махнув рукой, он ушел.

Инспектор Клик замер. Несколько секунд он смотрел вслед молодому Рейнору, и взгляд его был полон презрения, а потом он с отвращением покачал головой и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел дальше в сторону руин.

Генерал устроил все очень здорово и правдоподобно. Ему удалось воспроизвести атмосферу настоящей старины: стены, крыши, этаж… все выглядело так, словно это и в самом деле были руины, простоявшие целую вечность. Полустертые гербы, двери, обитые железом, винтовые лестницы, даже главная башня.

А потом сыщик увидел большое железное кольцо, зацементированное в одной из плит на полу. Действуя инстинктивно, инспектор нагнулся и потянул за него. Плита с легкостью поддалась. Перед ним открылась крутая лестница, ведущая, казалось, в самые недра земли.

И в самом деле, все тут было сделано вполне правдоподобно. Даже цепи и те были искусственно состарены. Оставив каменный люк открытым, инспектор спустился в темный подвал, подсвечивая себе дорогу карманным фонариком. Все тут выглядело так, словно этот ход и в самом деле был выкопан столетия назад. Ржавые цепи свешивались с древних колец. Ничего современного, ничего нарушающего общей картины невероятной древности… А вот предмет, уничтожающий иллюзию, – прислоненная к стене садовая лопата, испачканная свежей землей. Неужели такой приверженец старины, как генерал, позволил одному из садовников оставить здесь свое орудие производства?.. Нет, исключено. А если это так, то лопата могла быть оставлена тут не случайно. Ее явно недавно использовали, и, скорее всего, собирались использовать и дальше. А в углу подземелья, в одной из ниш, напоминавших кельи, земля казалась недавно перекопанной.

Инспектор подошел, рассматривая свежевскопанную землю, и направил свет фонаря так, чтобы как можно лучше высветить их. Тот, кто рыл яму в полу, попытался сделать все, чтобы это не было заметно. Свежую землю он присыпал пылью и мусором. Если бы фонарик инспектора не был таким мощным, то он бы ничего не заметил. «А теперь надо решить: что некто мог делать в таком месте? – спросил сам себя Клик. – Что он мог зарыть или отрыть здесь? Гм-м-м».

Резко повернувшись, инспектор подошел к лопате, стоявшей в углу у противоположной стены, взял ее и стал копать там, где виднелась свежая земля. Клику пришлось делать это в полной темноте, так как для того, чтобы выполнить эту работу, ему пришлось убрать фонарик. Тем не менее копать было легко, потому что совсем недавно это сделал кто-то еще.

Он работал пять или шесть минут, сгребая землю и отбрасывая ее в сторону, пока лопата не наткнулась на что-то мягкое, но не уступающее нажиму лезвия. Даже надавив ногой на черенок, он не смог двигаться дальше. Если Клик правильно рассчитал, то он наконец добрался до цели, до того, ради чего копали землю в первый раз.

Отложив лопату, инспектор вновь зажег фонарик и направил его луч на землю.

На дне выкопанной ямы оказалась одежда!

Инспектор наклонился и вытащил ее. Кепка, пара брюк, пальто со значком, трость с кожаной петлей и пояс, на котором был выбит номер.

Какое-то время Клик внимательно рассматривал пояс. На ремне отчетливо можно было разобрать цифру «4». Инспектор распрямился, челюсти его сжались, словно он и в самом деле понял нечто важное.

То, что он раскопал, было формой охранника, погибшего прошлой ночью. Эта одежда была на убийце.

Выходит, убийца скрылся в особняке генерала Рейнора! В таком случае он… Тут инспектор остановился. На мгновение мысль его скользнула дальше, и инспектор инстинктивно отпустил кнопку карманного фонарика. Вокруг вновь воцарилась полная тьма.

А потом он услышал, как кто-то спускается в подземелье по каменной лестнице.