Текст книги "Меня зовут Жанн Масс"

Автор книги: Тома Лелю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Глава следующая

Хочу пить. Как же я хочу пить! Я бросаюсь к бару, открываю охлажденное пиво и тут же выпиваю его до дна. Рассовываю по карманам восемь банок и возвращаюсь к Сабрине.

– Что мы теперь будем делать?

– Играть в белот.[92]92
  Карточная игра.


[Закрыть]

– А ты не хочешь пойти в комнату? Я натырил пива, и еще где-то там завалялась котлета.

– А ты не хочешь дать мне попить, а уже потом воспользоваться моим телом?

– Так не годится!

– Негодяй!

– Бесстыжая!

– Маньяк!

– Развратница!

– Скотина!

– Грязная шлюха!

– Засранец!

– Потаскуха!

– Недомерок!

– Охотница за яйцами!

Я протягиваю ей пиво, и мы быстро поднимаемся в комнату. Она бросается на кровать, потом потягивается. Я несколько мгновений рассматриваю ее живот. Света мало, но мне кажется, что видны волоски на ее лобке.

Мне жарко. Я снимаю тенниску. Она торопливо снимает блузку. Тогда я стаскиваю обувь, потом джинсы и остаюсь в трусах и носках. Сабрина перекатывается на бок и выставляет мне свои ягодицы: они напряжены, потому что она пытается снять юбку; потом она приподнимает задницу повыше, чтобы подразнить меня. Мой член задыхается в трусах, и я их стаскиваю.

Сабрина медленно сосет мне. Это восхитительно. У меня сильно встает. Сегодня вечером мне хочется сделать ей ребенка. Девочку. Мне не нравятся мальчики. Они доставучие. Они ревут, они воняют и они пукают. А девочки никогда не пукают. Сабрина, например, никогда не пукает.

Я спрашиваю, хорошо ли ей, и она отвечает: «Да», потом добавляет: «Очень». Я спрашиваю, возбуждена ли она. Она говорит, что очень возбуждена, и я хочу полизать ей. Я начинаю ласкать клитор через трусики, а потом просовываю язык под ткань и вижу, что Сабрина уже мокрая.

Я вставляю один, затем два пальца во влагалище, продолжая ласкать ее клитор языком. Ей нравится. Она ищет рукой мой член и находит его. Гладит кончик и несколько раз проходится вверх-вниз, затем подтягивает его к своим пылающим губам. Первое введение очень приятно.

Мне кажется, что я долго не выдержу, но потом я привыкаю. Я уже ни о чем не думаю. Только вижу в темноте ее почти прозрачное тело, которое движется в такт с моими бедрами. Красиво.

Она толкает меня на спину и устраивается сверху. Потом насаживается на мой член, как будто заглатывает его, хватается за меня, чтобы впустить его поглубже, и трется клитором о мой живот. Она кончает первый раз. Мы продолжаем. Она кончает еще раз. Она просит, чтобы и я кончил. Я говорю, что хочу еще раз довести ее до оргазма. Это ее возбуждает. Она опять кончает и хрипит. Тогда я беру ее обеими руками за ягодицы и несколько раз с силой вставляю ей, приподнимая и страстно насаживая ее на свой член. Очень быстро подходит оргазм, он вытягивает в сладостной судороге мои ноги, и я весь становлюсь большим негнущимся стержнем, который вот-вот сломается, и кончаю несколько долгих секунд.

Мы оба тяжело дышим. Она целует меня. Я спрашиваю, любит ли она меня, и она говорит «да». Она спрашивает меня, люблю ли я ее, и я говорю ей «да». Я перевожу дыхание, повторяя, что это слишком хорошо. Она смеется. Она говорит, что счастлива. Мы закрываем глаза. Мы почти уже спим, когда с нижнего этажа до нас доходит глухой шум праздника, который в самом разгаре. Я не думал, что будет столько народу.

Сабрина приподнимается, ссылаясь на жажду, и у подножия кровати обнаруживает бутылку Evian.[93]93
  Минеральная вода.


[Закрыть] Она пьет большими глотками, как ребенок, потом протягивает бутылку мне. Наши жесты преисполнены нежности.

Мне хочется опять потрогать ее, даже если у меня и не сразу встанет. Она еще влажная, и прикосновение пальцев к ее половым губкам тут же возбуждает меня. Вначале эрекция почти что болезненная. Мне хочется развернуть ее, хочется видеть, как мой член будет входить и выходить из нее. Хочется видеть ее задницу.

Я обожаю ее задницу. Я беру свой член и вожу им вдоль ее губ. Она говорит «да». Тебе нравится? Она говорит «да». Еще раз «да». Я чувствую, что ей нравится. Она вся мокрая. Я вхожу в нее так глубоко, что мой член начинает терять упругость. Выхожу, и Сабрина берет его в рот. У нее во рту я восстанавливаю свою силу. Затем она садится на меня, но голова повернута к моим ногам так, что я могу видеть ее губы, наблюдать, как они скользят вдоль члена. Она стонет, я тоже. Она приходит первая, а я не уверен, получится ли у меня в этот раз, но концентрируюсь на получаемом удовольствии и чувствую, что голова сейчас просто взорвется, а яйца поднимутся в живот; потом я представляю свою голову в этот момент – этакий герой Вьетнама или черт его знает чего; мои глаза вылезают из орбит, я впадаю в забытье, яйца не выдерживают, и я чувствую, как сперма вырывается, будто гейзер. Ощущение такое, словно я кончаю последний раз в жизни: член сейчас разорвется, а яйца полностью опустошатся, и я уже буду не мужчина, а овощ. Тыква. Я – тыква.

Она – моя принцесса, моя и только моя принцесса Монако. Мы хохочем, потому что нам хорошо. Я неожиданно чувствую себя непобедимым, и появляется сильное желание подраться. Я отпиваю немного Evian, а затем обращаюсь к Сабрине:

– Мне хочется уехать вдвоем с тобой.

– Куда?

– Не знаю. Далеко…

– А твоя работа? Ты же не хочешь бросить работу?

– Я не знаю. Мне кажется, это не мое. Столько насилия. Столько лицемерия. Ты ведь знаешь, я романтик.

– Ты хочешь, чтобы мы стояли с протянутой рукой? А кто будет покупать мне Gucci? Кто будет водить меня в ресторан пить густое вино?

– Здесь я никогда не буду счастлив.

– Что ты предлагаешь?

– Я думал отправиться в Гваделупу, открыть там блинную.

– Ну да…

– Вечером будем организовывать посиделки и слушать диски с антильским зуком,[94]94
  Стиль национальной музыки на Антильских островах.


[Закрыть] а днем – купаться голышом среди рыб-попугаев.

Я заключаю ее в объятия. Она приятно пахнет. Я ласкаю ей волосы, затем затылок. Мне еще хочется заниматься с ней любовью. Мы улыбаемся друг другу. Она говорит, что надо идти к остальным, у них там праздник. Мы принимаем душ и одеваемся. Открыв дверь, мы видим в коридоре людей. Какой-то тип в берете делает насмешливый жест в наш адрес.

Глава следующая

Толпа собралась невероятная, очень пестрая, прямо как на дне газеты «Юманите»[95]95
  Речь идет о ежегодном народном гулянье, которое устраивает газета L'Humanité.


[Закрыть] или в приключенческом фильме с плащами и резиновыми шпагами.

Мы с трудом протискиваемся вперед, по пути я жму две-три руки и закуриваю сигару. Нам удается пробраться на кухню, где мы надеемся найти бодрящие напитки. Я откапываю бутылку рома, лимоны и готовлю ти-пунш. Мы чокаемся и глотаем получившуюся смесь. Она значительно улучшает действительность.

Кухня – исключительно приятное место, даже если липнет пол. Мне хочется в туалет, куда я и направляюсь. По счастью, там не занято, и я сразу же вхожу.

В спешке забываю закрыть дверь на щеколду, и как только я собираюсь отлить, ко мне врывается какая-то абсолютно пьяная девушка. Она жалуется на тошноту. Я предлагаю ей подождать, но она отвечает, что ждать не может, тогда я начинаю писать, а она наклоняет голову и начинает блевать.

Ситуация длится довольно долго, пока я не опустошаю свой мочевой пузырь в непосредственной близости от ее лица и волос. Это зрелище спустя несколько минут после наших упражнений с Сабриной, кажется, разбудило мой орган, и у меня на какое-то время появляется желание мастурбировать прямо у нее на глазах, но в силу ряда причин я отказываюсь от этой мысли.

По телу пробегает дрожь, когда я вижу Сабрину, болтающую с высоким усатым блондином, и я бегу к ним. Сабрина знакомит меня с ним. Он широко улыбается. Он работает на телевидении.

Я не слушаю их разговор, потому что мне не нравится общаться с усатыми людьми, более того, мне совсем не нравится, как он смотрит на Сабрину. Она обнимает меня и говорит мне: «Прекрати», но я киплю. Ненавижу таких типов, которые считают себя неизвестно кем, и все потому, что у них под носом усы. Тут я наливаю себе еще пунша и увожу Сабрину на танцевальную площадку, где вся толпа суперhappy.

Музыка – высший класс, и алкоголя в изобилии. Мне очень хочется танцевать, и, так как Сабрина немного скованна, я показываю ей, как двигать корпусом. Я говорю себе, что меня все любят… Мужчины, женщины, животные, предметы. Я говорю себе, что все они хотят спать со мной. Я боюсь, и я счастлив. В заднице я видал Стивена Сигала! Я Спектромен, я Жан-Жак Гольдман, я – Человек-слон! Я весь в музыке, из музыки, я сам – музыка, я реклама Wanadoo, и я вспотел под мышками.

Бенж вытащил Leica, подаренный как-то Казимиром. Он фотографирует всех подряд, особенно Клода Берри,[96]96
  Claude Berri – режиссер и сценарист.


[Закрыть] исподтишка. К Клоду подходит с приветствием Виктор Харрис,[97]97
  Victor Harris – английский писатель, специалист по Японии.


[Закрыть] который дарит ему бутылку Chateau Margot`98, поздравляя с днем рождения; Виктор объясняет, что они были в кафе Rue и накатили перед тем как прийти сюда, и именно поэтому у них отсутствующий вид.

Я спрашиваю у Бенжа, нельзя ли раздобыть коки: экстра или чего-нибудь еще. Бенж протягивает мне бокал с MDMA,[98]98
  Метиленодиоксиметамфетамин.


[Закрыть] и я делю его с Сабриной, потом мы уходим с танцевальной площадки, потому что там рекламисты импровизируют на тему пого.[99]99
  Игра.


[Закрыть]

В углу развлекает публику Арно, и мы подходим к нему. Я щипаю его за ухо в знак приветствия. Арно тоже здоровается с нами и продолжает дискуссию с двумя рыжими девушками:

– Кто лучший в спорте? Кто лучший в музыке? Кто приносит больше всего бабок? Blacks! К тому же они самые высокие и веселые.

– Что за пургу ты несешь, – замечает одна из девчонок.

– Ты так говоришь, потому что сама не негритянка, но подожди несколько лет и увидишь. Как только появляется сила, в чем-то нас превосходящая, мы сразу боимся. Сила черных намного превосходит белую культуру, которая зиждется на школе, морали, на принципах и, безусловно, заслуживает внимания, тогда как blacks растут в условиях более богатых и сложных традиций, чем наши. Культура тела, магия и искусство – все это получило у них большее развитие. Отсюда и большая способность к преодолению собственного «я», повышенная чувствительность и мечтательность. Блин, да почитайте Клода Леви-Стросса![100]100
  Claude Lévi-Strauss – французский ученый-этнограф, член Парижской академии наук.


[Закрыть]

Девушки уходят, а я обращаюсь к Арно:

– С какой из них ты хотел уйти?

– Я не клею их, я обмениваюсь мыслями.

– А, так значит, теперь тебе нравятся черные?

– Мне надоело быть белым.

– Не, у меня… Черные не моя фишка. У меня скорее теннис.

– Ты расист, что ли?

– Да, но в хорошем смысле этого слова.

– Мне рассказывали, что в Литве есть один бельгиец-мусульманин.

– Не понимаю.

– С сегодняшнего вечера я решил изменить цвет.

– Так ты типа Мишель Либ[101]101
  Michel Lib – французский юморист.


[Закрыть] для публики попроще?

– Именно… А ты вроде Пьера Башле[102]102
  Pierre Bachelais – французский музыкант и композитор.


[Закрыть] -девственника.

– У тебя не найдется К?

Мы ищем Джозефа, а он «пудрит себе нос» на углу стеклянного столика. Он предлагает нам полоску коки, и, поскольку кока отменная, мы затягиваем ее в наши носовые пазухи и чувствуем, что вставляет по полной программе. Джозеф – административный директор в журнале мод, он super clever.[103]103
  Очень умный (англ.).


[Закрыть] У Джозефа красивейшие глаза. Я чувствую чью-то руку на своем плече и оборачиваюсь. Мне что-то пытается сказать Бенжамен, но я ничего не слышу. Он орет мне прямо в уши, что только что приехал Человек-невидимка.

Я говорю ему, что чувствую себя паршиво. Он улыбается. Я хочу съесть пирожное-мадленку от Commercy, но у меня не получается. Мадленка выскальзывает благодаря пластиковой упаковке.

Сабрина танцует в одиночестве, далекая и красивая. Слишком красивая. По моим вискам стекает пот, похожий на желе. Мне кажется, что я пустая баночка из-под «Нутеллы».

Отступление

«По департаменту наши показатели составили более 50,6 %. Это значит, что проголосовали 35 315 из 70 000 зарегистрированных граждан. Если рассмотреть данные по каждому округу, то можно отметить следующее: в первом округе 56 % приняли участие в выборах, во втором – 39,17 %, в третьем – 49 %. В прошлом году общий показатель по департаменту был менее 36 %».

Глава следующая

Я бегу к выходу, размахивая пилочкой для ногтей, и понимаю, что блондин по имени Майкл Двин Фаер Страйкер пытается от меня сбежать. Коридор ведет прямо на кухню, а кухня выходит в парк. Я не позволю ему вот так взять и смыться! Он бежит передо мной на расстоянии десяти метров и благодаря своим кроссовкам Nike легко преодолевает стену. Я следую за ним и падаю в яму. Моя щиколотка производит странный звук. Я издаю крик, но потом поднимаюсь, несмотря на боль.

В тот момент, когда я поднимаю голову, на полной скорости подъезжает автомобиль и со всего размаху наезжает на беднягу Майкла. Его отбрасывает метров на пятнадцать. Машина останавливается. Слышно, что в ней слушают Херби Хэнкока[104]104
  Herbie Hankok – джазовый музыкант.


[Закрыть] по МРЗ-плееру. Водитель снова отправляется в дорогу и исчезает в ночи, как Зорро, показывая палец в окно.

Небо разряжается крупными холодными каплями дождя, а я ковыляю к телу, лежащему на шоссе в странной позе. От удара, должно быть, сломался позвоночник.

Дождь и кровь стекают в яму, образуя небольшую канаву. У человека открыты глаза, он вроде бы дышит. Я пытаюсь поговорить с ним:

– С рыбалки?

– Мне больно.

– Что ты несешь?

– Я умираю!

– Нет…

– Я подыхаю, помогите мне, вызовите скорую!

– Вызовите что?

– Скорую!

– Зачем?

– Чтобы отвезти меня в травмпункт, идиот! Куда еще можно меня везти?

– Слушай, думаю, нам лучше остаться здесь, а? Вдвоем, как влюбленная парочка. Думаю, ты уже натворил достаточно глупостей.

– Я ничего не сделал!

– Хочешь жвачку?

– Да… Неплохо бы.

– Открой рот.

– Спасибо.

– Жуй хорошо… Почему ты так на меня смотришь?

– Мне больно.

– Мне тоже больно, я свернул лодыжку.

– Я не хочу умирать.

– Как так?

– Ну не хочу умирать, и все!

– Никто не хочет умирать.

– Почему? Я знаю таких людей.

– Да, а кто? Перечисли имена, посмотрим.

(Он думает.)

– Фабрис.

– Кто это такой?

– Не знаю. Честно говоря, я просто так сказал: «Фабрис», но на самом деле не знаю его.

Проходит автор, который совершает ежедневный footing.[105]105
  Пешая прогулка (англ.).


[Закрыть] Он здоровается по-шведски с двумя штрихами, которые ведут себя, словно играют в игру «Я держу тебя за бородку»;[106]106
  Детская песенка и игра.


[Закрыть] когда автор минует их, они возвращаются к прерванному разговору.

– Знаешь, когда я был маленький, я раскрашивал комиксы Манары.[107]107
  Manara – автор комиксов.


[Закрыть] А еще «Ротрингом»[108]108
  Rotring – торговая марка канцелярских принадлежностей, в частности, ручек.


[Закрыть] рисовал девочкам волосы на пипке. Надо сказать, меня от этого здорово перло. Правда, я рисовал их столько, что в конце концов у девочек появлялись там целые заросли, и мне уже было никак.

– Жанн!

– Что?

– Мне кажется, что ты просто клоун.

Тут я залепляю ему по морде, потом еще раз и еще – раз двадцать, он при этом выглядит смешно, и вдруг я слышу, как что-то затрещало, мои подошвы начинают в чем-то вязнуть, я наношу ему последний удар – так, в шутку, – и тут… Бац! Его голова взрывается, как пакет с молоком. Так хочется погрузить палец в череп и попробовать на вкус его содержимое. Я достаю немного вязкой жидкости и подношу к губам. Вкусно. Немного похоже на белое игристое.

После этого я предлагаю Майклу сходить на пип-шоу, чтобы поразмять ноги и член. Мы уходим, держась за руки: мы влюблены, ведь мы вместе испытали сильнейшее ощущение.

Эпилог

В вафельном баре Йода со своими друзьями из африканской народности пель ест большое блюдо сангри и курит сигареты под паштет. Большой остекленный проем пропускает мягкий свет, который шарит по лицам сидящих едва уловимыми бледно-голубыми и оранжеваты-ми отблесками. Жан-Пьер ест сардельку, он старше всех. Сегодня ему исполняется 125 лет, и он хотел бы собрать экспериментальный джаз-банд. Поскольку у него вьющиеся волосы, он все время крутит головой во время разговора, это так эффектно, что даже Фредерик, у которой груди затвердели от кондишена, хлопает в ладоши, хотя и сидит на данный момент в чате с Люком Бессоном – по Инету.

Люк проходит кинопробы на свое «Такси-4», снимая себя собственной веб-камерой и объясняя на креольском языке, что его родители расстались, когда ему было четыре года. Тогда тетя научила его заниматься проституцией, и ему понравилось.

Его дом выглядит, как школа боевых искусств для глухих и немых. Через SMS чувствуется вибрация басов.

Брат Йоды – Луиджи – с головы до пят одет в вылинявшую джинсу и носит кепку Lakers. Все офигенно счастливы, потому что книжка подходит к концу, и в принципе все хорошо заканчивается. Жан-Пьер подмигивает из-под очков от Ray Ban своей бабенке, у которой размер груди не меньше 95С, и весит она килограмм сто. Лоране, подружка Йоды, говорит ему:

– Давай, Йода, скажи уже что-нибудь своим друзьям!

– Ну, вот… (Он сдержан.)

– Йода! Йода! Йода! – кричат все хором.

– Ну, я хотел вам сказать, что… Я хотел вам сказать, что Я ЛЮБЛЮ ВАС, вот. ВЫ – МОИ ДРУЗЬЯ, и Я ВАС ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ. Вот все, что я хотел сказать. Спасибо, все было очень мило.