Текст книги "Никто"

Автор книги: Том Пиккирилли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

16

Комната Милли находилась на самом верху, в тихой глубине дома, куда вела широкая массивная лестница.

Войдя в дверь, украшенную фотографиями знаменитостей и кадрами из кинофильмов ‒ чёрно-белыми портретами Монро, Диэн, Богарта и Никсона ‒ Крайер словно ощутил дежа-вю и почувствовал покалывание в шраме. Может быть, он бывал здесь раньше, или у его дочери были похожие интересы. Он удивился: Никсон?

На столе лежали три фотокамеры: две цифровые и одна старая со вспышкой. Милли была начинающим фотографом и явно была не лишена таланта. Оглядевшись, он прошёлся по комнате, разглядывая сотни фотографий, которыми были украшены стены. Мозаика, сложенная из жизни, фантазий и интересов тринадцатилетней девочки. Некоторые фотографии были увеличены до размеров постера, разрезаны ножницами на кусочки и заново склеены, чтобы создать новые и интригующие узоры из слегка противоречивых образов.

В шкафу и на полках были расставлены награды Милли: медали, знаки отличия, кубки, которые она получила за победы в соревнованиях по плаванию, гимнастике и лёгкой атлетике. В свои тринадцать она уже профессиональная спортсменка, восходящая звезда спорта.

Он вглядывался в картинки. Невозможно было охватить их взглядом одновременно, но он не мог отвести глаз и чувствовал, как перед ним открывается прекрасный вид, увлекающий за собой. Улыбающиеся лица, изображённые действия, движения образов ‒ каждое изображение было частичкой единого целого. Он почувствовал, как Энни подошла сзади и встала очень близко, при этом каким-то образом ухитрившись не касаться его.

‒ Моя дочь есть на этих снимках? ‒ спросил он.

На секунду ему показалось, что он был один и разговаривал сам с собой, так как Энни вышла из комнаты, а может быть и из дома. Ему показалось, что его голос прозвучал как-то иначе. Зазвучал с новой силой. Не любовь ли это? Или память?

Энни отошла от него и указательным пальцем постучала по фотографии, с которой, улыбаясь, смотрели две девочки в розовых купальниках. Волосы у них были завязаны в хвостики.

‒ Да, вот она.

‒ Которая из них?

Её палец указал на ту из девочек, которая умерла. Дочь Крайера была и на многих других фотографиях.

Вот она стоит на краю бассейна, готовится нырнуть в воду. Вот она изогнулась на гимнастических матах. Прыгает на батуте.

‒ Вот она. Вот. Вот. И здесь…

Вскоре Крайер начал запоминать черты лица своей умершей дочери, хотя её имя по-прежнему ускользало из его памяти.

Имена уже не важны. Теперь они не имеют значения. Имя можно легко дать, и так же легко лишить человека имени. Это было известно Джонни-гитаре. И Эйбу Фишбауму. И Нику Стилу.

‒ Она была красивой, ‒ сказал он.

‒ Да, была.

‒ Как ты думаешь, можно мне взять одну фотографию? Милли не будет возражать?

‒ Конечно, не будет, ‒ она взяла одно фото и протянула ему.

Казалось, бремя всей его прошлой жизни разом обрушилось на него. Всё это время оно висело над ним, и теперь, падая, оно пронзило сначала его череп, а затем всё остальное тело. Он согнулся под его тяжестью, приходилось прилагать усилия, чтобы стоять прямо.

Энни почувствовала его напряжение и обеими руками взяла его за локоть, словно вытаскивая его из глубин подсознания. Крайер взглянул на неё, склонил лицо так, будто хотел поцеловать её, и она потянулась ему навстречу.

Он спросил:

‒ Я был плохим отцом? Она меня ненавидела?

‒ Что?

‒ Моя дочь. Она меня ненавидела? ‒ он держал фото двумя руками и смотрел на девочек. Все они были очаровательными, стройными и подтянутыми, почти женственными. ‒ Она была сильной. А я нет. Жрал фаст-фуд. Прятал сигареты. Я был слаб. Наверно, она ненавидела меня за это. И моя жена тоже. Наверно, они обе…

‒ Нет, нет, послушай…

‒ Они были сильными. Перед смертью моя жена пыталась встать из ванны. Истекала кровью, но не сдавалась. А я ничего не мог сделать. Вообще ничего. Я был слаб. Я ничего не мог сделать…

И тут Энни тоже проявила силу духа. Её лицо посуровело.

‒ Так вот, о чём ты думаешь? Да ты души не чаял в обеих! Вы с женой любили друг друга так, как мы с Филом никогда не любили, даже в начале отношений. Что касается твоей дочери ‒ знаешь, обычно особое взаимопонимание возникает между дочерью и матерью. Но в вашей семье вы с дочерью были так близки, как ни в одной другой. Ты ходил на все родительские собрания, состоял в родительском комитете, посещал все мероприятия. Школьные праздники, церемонии, игры, турниры, иногда даже тренировки. Ты забирал девочек с тренировок на автомобиле и развозил их по домам. Возил их в кафе, чтобы отметить победу на региональных соревнованиях. Ты делал для неё всё, и она это знала. Она искренне любила тебя. Все тебя любили. У тебя не было врагов. Ни у кого из вас не было врагов.

У кого-то были.

Кто-то из них был знаком с убийцей и впустил его в дом. Крайер чувствовал это, хотя он теперь мало что мог чувствовать.

‒ Чем ещё я могу тебе помочь?

‒ Имена, адреса. Где я работал. С кем общался. Всё, что вспомнишь.

‒ Полиция всё проверила. Они допросили всех.

‒ Этого мало. Он знал нас. Человек, который это сделал, был знаком с нами.

‒ Но почему ты так уверен?

‒ Я уверен.

Она дотронулась до его лица, провела рукой по щеке, будто хотела поцеловать его. Его губы знали её имя, но не знали её поцелуев, и никогда не узнают. Она поняла это и сказала:

‒ Что ты намерен делать?

Крайер сказал:

‒ Если я истекаю кровью, то во имя этого.

‒ Что?

‒ Если плачу, то во имя этого.

‒ Я не по…

‒ Это моя миссия.

‒ Твоя…

‒ Да, миссия. Я убью его. Я должен убить его.

Энни отошла, чтобы взять ручку и блокнот. Она едва не шаталась при ходьбе. Крайер ошеломил её. Он подумал, что раньше, каким бы слабым и отвратительным он ни был, его по крайней мере любили. Теперь он не мог себе этого позволить.

Он присел на край кровати и подождал, пока она составляла список. Закончив, она сложила лист бумаги вдвое и протянула ему.

‒ Спасибо за помощь, ‒ сказал Крайер.

‒ Ска Ок, ‒ ответила она.

17

Ноги сами несли его по направлению к психушке. Босса нигде не было видно. Майки и Эвелин с удовлетворённым и немного сонным видом сидели на потёртом диванчике в комнате отдыха и курили косяки, замаскированные под обычные сигареты, пили из одноразовых стаканов, смотрели телевизор вместе с сумасшедшими.

Он подошёл к кладовке, отпер дверь и обнаружил там Босса лежащим на полу. Он обшарил его карманы, нашёл пакетик кокаина, несколько косяков и бумажник, в котором было 490 баксов.

Деньги он взял себе, а всё остальное выложил на столик. Он открывал все ящики один за другим, пока не нашёл бутылку дешёвого виски. Намочил полотенце под краном, усадил Босса на ближайший стул и начал вытирать кровь с его лица. Босс очнулся и начал выть от адской боли в сломанном запястье.

Крайер зажал ему рот рукой и сказал:

‒ Ни звука. Вот виски, кокс и травка. Можешь делать, что хочешь, чтобы унять боль. Но чтоб ни звука.

Надо отдать Боссу должное: запросы у него были немалые. Он сделал три больших глотка из бутылки, кинулся нюхать кокаин прямо из пакета, вытер нос, а затем закурил. Вскоре мученическое выражение исчезло с его лица, он выглядел спокойным и довольным. Босс даже заулыбался.

‒ Ладно, ‒ сказал Крайер, ‒ а теперь давай поболтаем. Потом можешь попросить Майки и Эвелин, чтобы они отвезли тебя в больницу, или вызвать скорую, как хочешь.

‒ Эй, парень, мне всё ещё больно!

‒ Переживёшь.

‒ Слушай, старик, не ты тут главный, а я. Я Босс, а не ты.

Где-то глубоко внутри груди Крайера проснулась ярость, сердце его забилось чаще, он уже готов был схватить вторую руку Босса и сжать так, чтобы тонкие кости запястья раскрошились.

Но странное отдалённое чувство исчезло, едва успев заявить о своём присутствии.

‒ Я и не собираюсь быть тут главным. Я здесь долго не задержусь.

‒ Тогда чего тебе надо, парень?

‒ Неплохо ты тут устроился. Свой небольшой бизнес. Торгуешь всем, что только запрещено, и никто ничего не замечает, кроме психов, коматозников и умственно отсталых.

‒ У меня рука болит, не заставляй меня сидеть тут весь день! ‒ Босс ещё раз затянулся и сделал глоток «Фор Роузес». ‒ Ещё раз спрашиваю: чего тебе надо?

‒ Я собираюсь кое-кого убить, и мне нужен пистолет.

Это признание никак не удивило Босса:

‒ Пушки – это не по моей части. Я имею дело только с таким товаром, от которого людям становится хорошо.

‒ Но ты знаешь тех, кто может помочь, так?

‒ Так, так.

‒ Мне нужен пистолет.

Босс, теперь уже вовсю ухмыляясь, спросил:

‒ И кого же ты хочешь прикончить, чокнутый ты ублюдок?

‒ Ты только послушай, как это бредово звучит. Я собираюсь убить того, кто убил меня.

18

Крайер вернулся в свою палату. Она располагалась напротив той самой ванной, где стояла ванна на ножках. Теперь он подумал бы дважды, прежде чем воспользоваться ею.

На тумбочке лежала записка, в которой было сказано, что в 9 часов утра у него встреча с социальным работником. Какая-то мисс Эйвери. Она должна была помочь ему с поиском работы, жилья и всего прочего, всего, что ему теперь не найти, ведь мало кто позволит сумасшедшему работать в своём магазине, или захочет, чтобы тот поселился по соседству.

Но им обоим придётся пройти через всё это, хотя в итоге он всё равно опять провалится в какую-нибудь трещину в системе и окажется на улице. Или на помойке.

Он чувствовал усталость в теле, но мозг его работал как машина. Впервые за последний год он побывал за пределами больницы, начал восстанавливать контакт со своей прошлой жизнью и приступил к выполнению своей миссии. Всё это придавало ему сил на пути к цели.

Крайер несколько часов разглядывал фотографию своей дочери. Перебирал имена, как, наверно, они с женой делали до рождения ребёнка. Эмили. Сара. Ноэль, Маргарет. Нет, точно не Маргарет, это имя ему не нравилось. Мария. Донна. Джейн. Сарра с двумя «р».

Наконец он попытался уснуть, но Майки и Эвелин снова принялись за дело. А несколько психов начали спорить о том, как «Критика способности суждения» Канта, написанная в 1790 году, характеризует его взгляды на эстетическую и телеологическую способность суждения. Явно психи, но не идиоты. Профессора Гарварда тоже слетают с катушек, так же как и наркоманы, женщины с послеродовой депрессией, люди, пережившие нервный срыв, и перенесшие серьёзную травму лобной доли мозга.

Ночью его сны, или, скорее, воспоминания, обрели форму.

Он сидел на средних рядах трибуны возле крытого бассейна и наблюдал за тем, как девочки плавают и ныряют.

Они плыли очень быстро, будто пытаясь убежать от чего-то, и звук брызг пробудил в нём странный ужас, с которым он, однако, мог совладать. Такой плеск воды был каким-то диким, это то, что ожидаешь услышать, когда за твоим ребёнком вдоль берега плывёт большая белая акула.

Стройная фигурка его дочери оттолкнулась от края бассейна, раздался всплеск, и вот она уже плывёт в луче света, льющегося из большого стеклянного окна сверху.

Он почувствовал, как его наполняет гордость за неё: не за то, как она плавает, и не за то, что она первоклассная спортсменка, а просто потому, что она уже так красива и с каждым днём только хорошеет. Она отбросила волосы с лица и, готовясь ещё раз оттолкнуться от края бассейна, мельком взглянула на него, улыбнулась и махнула рукой.

Милли проплыла установленное количество кругов, но на последнем подходе наглоталась воды. Их тренер, миниатюрная женщина, которая была едва ли выше своих учениц, подошла к ней с полотенцем и помогла ей вытереться. Милли отошла к столу, на котором стоял фруктовый сок. Взяв стакан, она села на первый ряд, быстро выпила сок и стала подбадривать подруг по команде, чтобы они плыли быстрее.

Его дочь рывком вылезла из воды, поднялась на край бассейна, прошла вдоль него к полотенцам, сложенным в стопку, взяла одно и сперва подошла к Милли. Они обменялись парой фраз, а затем она направилась к нему, перешагивая через ряды скамеек.

Он боялся, что она поскользнётся на гладких отполированных сиденьях, думал, что лучше бы она сначала надела тапочки, и протянул ей руку, чтобы помочь.

Произнёс её имя – имя своей дочери, своей малышки.

И проснулся ‒ или подумал, что проснулся ‒ обнаружив, что маленький засранец из его головы вернулся и лежал теперь на подушке, как будто всю ночь нашёптывал что-то Крайеру в ухо.

Его уменьшенная копия ‒ копия того человека, который должен был умереть, но не умер, ‒ посмотрела в глаза Крайеру, крохотными руками взяла его за подбородок и сказала:

‒ Саа Скоо.

19

Мисс Эйвери, соцработник, так и не появилась тем утром. Через несколько дней она наверняка придёт: измотанная женщина с чемоданчиком, набитым документами, усядется напротив него и станет извиняться, бормоча о волоките и завале на работе. Она даст ему подписать какие-то бумаги, которые ничего не значат ни для него, ни для кого-либо ещё, задаст много вопросов, на которые нет ответа, и оставит его смотреть мультики дальше.

Босс нашёл способ попасть в отделение неотложной помощи, и теперь его запястье было зафиксировано в гипсе. Должно быть, он придумал довольно убедительное объяснение, потому что ходил теперь с таким видом, будто его авторитет значительно вырос. Защитник короны, герой дня. Может быть, он наплёл, что в больницу вломился грабитель, и он спасал жизни психов. Или что на него напал один из шизиков. Неважно.

Босс заканчивал обход: выдавал таблетки, проверял, чтобы все помылись и не забыли подтереть задницу. Встретившись взглядом с Крайером, сидевшим на кухне, и подошёл к нему.

Остановившись у стола, Босс сказал:

‒ Я позвонил кому надо. Дай мне ещё пару дней.

‒ Разумеется.

‒ Я тебя заранее предупреждаю: когда я достану то, что тебе нужно, ты выметаешься отсюда. Не хочу, чтобы ты слетел с катушек и перестрелял тут всех, а мне за это потом отвечать. Получаешь, что тебе нужно, и сразу сваливаешь.

‒ Пойдёт.

‒ Тебе есть куда идти?

‒ Нет.

‒ Конечно, нет, иначе бы ты не сидел в этом гадюшнике, да?

‒ Точно.

Босс покачал головой с таким видом, будто хотел сказать: «Ты спятил».

Как будто это новость. Как будто они в этом ещё не вполне убедились. Как будто Крайер попал сюда безо всякой причины.

20

Согласно составленному Энни списку имён и адресов, Крайер раньше работал в фирме под названием «Интел Сикс Секьюритиз инкорпорейтед». Он перепутал маршруты автобусов и двадцать минут ехал не в том направлении. Потом ему пришлось полчаса ждать другой автобус, но в конечном итоге он попал в нужный район.

Он прошёл пешком шесть кварталов по направлению к потрясающе огромному зданию со стеклянным фасадом. Наверху огромными буквами высотой в два этажа значилось: INTEL. Впечатляет.

Крайер зашёл в вестибюль, и девушка за стойкой спросила его, может ли она ему чем-нибудь помочь. Он не знал, как на это реагировать.

Он ждал, что его губы сами произнесут слова, необходимые, чтобы попасть в офис, где он когда-то неторопливо обедал с коллегами и оплачивал деловые счета карточкой «Голд кард». Он улыбался, но его губы не произносили того, чего он от них ожидал.

‒ Сэр?

Он осмотрел вестибюль в надежде увидеть что-то, что вызовет воспоминания. Попытался сосредоточиться на лифтах ‒ возможно, номер этажа натолкнёт его на мысль. Шестой? Девятый? Интересно, есть ли в офисных зданиях пентхаусы?

‒ Сэр?

‒ Э…

‒ Могу я вам помочь?

Он сказал:

‒ Я хочу поговорить с главой «Интел Сикс Секьюритиз».

‒ С мистером Ферманом? А у вас назначено?

‒ Да. Да, назначено.

‒ Ваше имя?

‒ Джонни-гитара.

‒ Джонни… Гитара?

‒ Да.

Она посмотрела на экран компьютера.

‒ Боюсь, вашего имени нет в списке, мистер Гитара.

Её улыбка не исчезла, хотя глаза слегка забегали, когда она поняла, что ситуация может принять неприятный оборот.

‒ Значит, кто-то ошибся. Пожалуйста, скажите мистеру Ферману, что к нему пришёл его старый приятель Джонни.

21

Она попросила Крайера подождать в приёмной и долго шептала что-то в телефонную трубку.

Крайер подумал, что у компании с названием вроде «Интел Секьюритиз» наверняка есть частные охранники, которые сейчас выпроводят его вон. Они будут с ним предельно вежливы, но настойчивы, преградят ему путь внутрь и проводят к выходу.

Тогда ему придётся устроить скандал, поднять большую суматоху, чтобы сюда прибежало как можно больше людей, чтобы посмотреть, что происходит. Может быть, его хоть кто-нибудь узнает.

Вместо этого пришёл всего один человек, одетый в костюм стоимостью в тысячу долларов, с воротником ещё за сотню, но пахнущий дешёвым одеколоном. От этого запаха мозг Крайера начал подавать ему какие-то сигналы. У него потекли слюнки. Он почувствовал вкус соуса-коктейль.

‒ Мистер Дойль, ‒ сказала секретарша, ‒ этот джентльмен хочет увидеть мистера Фермана, но у него не назначена встреча.

‒ Спасибо, Сесилия, я обо всём позабочусь.

Дойль подошёл к Крайеру, уже узнав его. Об этом говорило выражение его лица. На нём читались страх, шок, недоверие, и при этом радость. Крайер посмотрел вверх и увидел камеры наблюдения под потолком. Должно быть, Дойль увидел его на мониторах и узнал его.

‒ Это ты, ‒ сказал Дойль, положив руки на плечи Крайера. Не совсем обнял, но движение было похожим. ‒ Глазам своим не верю.

‒ Привет.

Дойль внимательно рассмотрел лицо Крайера и произнёс имя, которое тут же испарилось из его памяти.

‒ У тебя даже шрамов не осталось. Когда я узнал, что произошло, я подумал, чёрт, я подумал… В общем, знаешь, я думал, что ты никогда не поправишься, никогда не выйдешь из этого учреждения. Но ты неплохо выглядишь. Чёрт, неплохо ‒ не то слово, разве что волосы не мешало бы подкрасить. Но ты похудел, и посмотри на мышцы, ты же…

‒ Верно, ‒ сказал Крайер.

‒ А что за чушь насчёт Джонни-гитары?

Крайер только улыбнулся. Это единственное, что пришло ему в голову. Он надеялся, что не выглядел идиотом с отвисшей челюсть. Он пристально смотрел на Дойля, пытаясь разглядеть в нём приятеля, с которым они ходили в боулинг, пили пиво и делали барбекю. Но он ничего этого не видел, и это не укрылось от проницательного взгляда Дойля.

‒ Ты меня совсем не помнишь, да?

‒ Да.

Парень взял Крайера за локоть и осторожно, будто старика, повёл через несколько коридоров, мимо огромной комнаты с перегородками. Они прошли по проходу мимо ещё нескольких секретарей и пришли к нескольким большим офисам. Неудивительно, что лифт ни о чём ему не говорил: он работал на первом этаже. По крайней мере, он думал, что причина может быть в этом. Всё вокруг казалось Крайеру чужим.

‒ Мы передавали тебе фрукты.

‒ Спасибо.

‒ И ещё мы помогали, когда узнали, что твоя страховка не покрывает расходы.

‒ Очень мило с вашей стороны.

Дойль не был директором. Он был специалистом по улаживанию конфликтов. Парень, к которому все обращались в случае чего. Всегда о чём-то беспокоящийся. Всё время следящий за камерами, чтобы видеть, кто пришёл.

На этот раз он пытался понять, зачем пришёл Крайер: уж не затем ли, чтобы потребовать денег или засудить фирму ради какой-нибудь компенсации. Неважно, был ли повод. Дойль был из тех людей, которые всегда ожидают худшего. Его осмотрительность граничила с агрессивностью.

Шёл бы лучше сразу напролом. Узнал бы, заинтересован Крайер в этом или нет.

‒ Я пришёл не для того, чтобы потребовать денег или как-то навредить вашей фирме.

‒ А зачем ты здесь?

‒ Мне надо выяснить, были ли у меня враги.

‒ Враги?

‒ Да.

‒ Это из-за того, что на тебя напали.

‒ Да.

‒ Ты думаешь, это мог быть кто-то из «Интел»?

‒ Не знаю.

Дойль покачал головой. Вслед за этим лёгким движением Крайеру в лицо снова ударил запах одеколона.

‒ У тебя не могло быть врагов в «Интел».

‒ Почему?

‒ Ты здесь не работал.

‒ Прости, что?

‒ «Интел» наняли тебя, но в качестве личного консультанта. Ты работал, не выходя из дома, на компьютере. И приходил сюда не чаще чем раз в три-четыре месяца, для того чтобы встретиться со мной и обсудить разные проекты.

‒ Какие проекты?

Дойль пустился в объяснения, Которые Крайер сразу же счёл не имеющими значения и пропустил мимо ушей. В прошлой жизни он был занудным сукиным сыном. Неудивительно, что он искал утешения в жирных гамбургерах и табаке.

‒ Но я был на работе, ‒ сказал Крайер. ‒ Тем вечером я пришёл домой. Тем вечером, когда… когда на меня и мою семью напали. Меня не было дома. Я думал, что я шёл с работы.

‒ Как я уже сказал, тебе не нужно было часто появляться здесь. Кроме меня ты ни с кем не встречался, и приходил ты обычно днём. Мы сидели в зале для совещаний, заказывали еду…

Соус-коктейль.

‒ Креветки. Королевские креветки.

‒ Да, чтобы перекусить, когда закончим разбираться с цифрами и продажами.

‒ И больше я ни с кем не пересекался?

‒ Пару раз с другими консультантами, но вы были едва знакомы и относились друг к другу дружелюбно.

‒ Соперники по бизнесу? Зависть?

‒ Точно не по отношению к тебе. Ты хорошо выполнял свою работу, но пока ты был консультантом, в здешней иерархии ты был на самом низком уровне. Целеустремлённый, но не конкурентоспособный.

Неудивительно, что Крайер так заплыл жиром. Целыми днями сидел дома перед компьютером, безо всяких физических упражнений. Безо всяких серьёзных амбиций. Энни сказала, что он посещал все школьные мероприятия своей дочери, отвозил её на тренировки, ходил на родительские собрания. Был как домохозяйка.

‒ Каким я был работником?

‒ Первоклассным, иначе мы не стали бы тебя здесь держать.

‒ И как долго я работал на «Интел»?

– Двенадцать лет.

С момента рождения дочери. Может быть, он специально выбрал такую работу, чтобы больше времени проводить дома, с ней?

‒ И как у вас теперь идут дела?

‒ Лучше не бывает. Но потерять тебя было для нас ударом. Ты готов вернуться к работе?

Крайер почти улыбнулся, представив, как он сидит за компьютером, смотрит в экран, а руки сами выполняют его работу; представив, как он занимается цифрами и не знает, в чём состоит его работа, что он продаёт, о чем консультирует, кто его партнёры, коллеги и покупатели.

‒ Нет, ‒ сказал Крайер. ‒ Думаю, мне нужно ещё время.

‒ Тебе всегда здесь рады. Ты один из членов нашей дружной семьи.

‒ Я это ценю.

‒ Дай мне знать, если понадобится моя помощь.

‒ Обязательно.

Дойль пожал Крайеру руку, проводил его до двери, похлопал по плечу и затем сжал пальцы и слегка погладил его по плечу ‒ таким жестом друг пытается выразить глубокие чувства, которые не может выразить словами.

Проходя мимо кабинок, Крайер посмотрел поверх невысоких перегородок и увидел десятки хорошо одетых мужчин и женщин, разговаривающих по телефону и работающих за компьютерами. Он попытался представить себе, что за работу он выполнял дома, и чем она отличалось от той работы, которой заняты все эти люди здесь, в офисе.

Выйдя на стоянку, он обернулся и снова посмотрел на стеклянный фасад здания, в каждом окне которого сверкало и отражалось солнце.

Но если он шёл не с работы, то откуда тогда?

Оттуда, куда ходил достаточно часто, чтобы это могли рассчитать. Чтобы этим мог воспользоваться убийца.

Крайер посмотрел на список Энни. Ему так хотелось поскорее начать выполнять свою миссию, что он даже не дочитал его до конца. Под адресом «Интел» был адрес цветочного магазина его жены, средней школы, в которой училась его дочь, а под ними – адрес церкви.

Церковь святого Игнатия

Ул. Джонса, 224, подвал

Ниже неровным почерком, будто бы Энни сомневалась, стоит ли раскрывать ему его же секрет, было написано:

А.А.