Текст книги "Необходимость - мать изобретения"

Автор книги: Том Годвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Но как же все-таки насчет урана... – заговорил Тейлор с прежним беспокойством. – Что вы теперь предложите?

– Мы можем пройти пешком через пустыню к ближайшему горному кряжу и посмотреть, что там есть, – сказал Блейк. – Конечно, такое путешествие отнимет уйму времени, но ведь здесь у нас неистощимые запасы и времени и алмазов.

– Нет, – покачал головой Тейлор. – Как раз времени-то у нас и нет. Я до сих пор не говорил Ленсону и Уилфреду – решил дождаться, когда мы соберемся впятером и обсудим, что нам...

– Привет! – к ним быстрым шагом шел Уилфред. – Ну как, повезло вам?

– Ничуть, – ответил Блейк. – Ничего там не было.

– А что ты начал говорить о недостатке времени? – Ленсон пристально посмотрел на Тейлора.

– Я вел ежедневные наблюдения, – сказал Тейлор, – и рассчитал движение нашего солнца, его желтого спутника и скопления Тысячи Солнц. Сначала я думал, что желтый спутник движется вокруг нашего бело-голубого солнца. Потом у меня возникли подозрения, и я провел дополнительные наблюдения. Я обнаружил, что мы приближаемся к скоплению Тысячи Солнц со скоростью сто миль в секунду.

– Это ты и хотел нам сказать? – спросил Ленсон. – Ну и что? Ведь к тому времени, как наша блуждающая парочка достигнет скопления Тысячи Солнц, мы уже давным-давно покинем эту планету или смешаемся с ее пылью.

– Видимое перемещение желтой звезды полностью объясняется собственным движением пашей планеты, – сказал Тейлор. – Значит, на самом деле желтая звезда не движется. Значит, это не двойная звезда, а желтый спутник входит в скопление Тысячи Солнц...

– Ты хочешь сказать... – начал Блейк.

– Приблизительно через семь с половиной месяцев бело-голубое солнце столкнется с желтой звездой!

– А где же в этот момент будет находиться наша планета?

– Мы будем на четыреста миллионов миль впереди звезды это радиус нашей орбиты – и врежемся в желтую звезду первыми...

Долговязый Ленсон и глазом не моргнул, а на лице Уилфреда появилось упрямое выражение, словно он сразу решил, что не согласен примириться с такой судьбой. Кук прислонился к вездеходу, его черные глаза ощупывали всех одного за другим.

– К тому времени мы должны быть уже в космосе, – сказал Тейлор. – Это наш единственный шанс на спасение.

– Согласен, – поддержал его Блейк. – Если мы найдем достаточно богатую руду, может, нам и удастся выбраться отсюда за шесть месяцев... Только руда должна быть очень богатой. Невероятно, чтобы мы нашли такую руду... и все-таки это не исключено. Первым делом нам нужно обследовать горы, и как можно быстрее.

– Ты говоришь "невероятно", но в то же время "не исключено", – сказал Тейлор. – Насколько же это невероятно?

– Если все остальные хребты похожи на этот, тогда наши шансы ничтожны. По-моему, нам нужно разделиться на две партии, чтобы сэкономить время. У Кука теперь есть опыт разведки, и он можрт пойти с кем-нибудь к северному хребту, а я отправлюсь к южному. Если поблизости ничего нет, то вдали, я считаю, искать бесполезно.

– Почему? – спросил Ленсон.

– Время. Время и расстояние. Какую бы руду мы ни нашли, нам придется перетаскивать ее к кораблю на себе – вездеход вышел из строя.

– В таком случае отправимся сегодня же, – предложил Кук. – Нельзя терять ни минуты. Раз уж у нас так мало времени, давайте двинемся немедленно.

Блейк взглянул на раннее утреннее солнце.

– Неплохая мысль. Нам в самом деле нельзя терять ни одного дня. Возьмем с собой концентрированных пищевых таблеток на шестьдесят дней плюс пару лишних подметок и, конечно, прежде всего – фляги с водой.

– Два месяца на одних таблетках... – с сомнением начал Уилфред, но Блейк перебил его.

– Ты можешь повести Уилфреда напрямик к северному хребту. Это поближе, чем южный, а Ленсон больше подходит для путешествия через пустыню на юг. Придется дня три продержаться на воде из фляг, пока не доберемся до южного хребта.

– А если там, на юге, нет родников или ручьев, как вы вернетесь через пустыню? – спросил Тейлор.

– Тогда мы не вернемся, – просто ответил Блейк.

Кук отодвинулся от крыла и, покачав головой, посмотрел на вездеход.

– Это для нас единственный выход.

После трехдневного мучительного перехода через сверкающую пустыню Блейк и Ленсон вышли к южному хребту. Во рту у них пересохло, в горле жгло, фляги были пусты. Они нашли воду: это была щелочная вода, от которой тошнило, но все же вода. На следующий день, отправившись по северному склону, они наткнулись на ручей с пресной водой, сбегавший с вершин и исчезавший в песке у подножия. Хребет был высокий, изрезанный ущельями, и, пересекая его, они то и дело встречали ручьи и источники. На тринадцатый день они достигли восточного края хребта и повернули обратно по южному склону. На пятидесятый день вышли к последнему ущелью, уже понимая, что их постигла неудача. Время от времени им попадались прожилки окиси железа и однажды встретилась довольно мягкая жила медной руды, но нигде не было ни малейших признаков урана.

На пятьдесят пятый день, изможденные и оборванные, они добрели до корабля. Рыжие бакенбарды Блейка буйно пламенели, а каштановая борода Ленсона делала его похожим на странствующего монаха.

Будто сговорившись, в тот же день вернулись Уилфред и Кук. Некогда розовое лицо Уилфреда обгорело на солнце, его светлые бакенбарды свалялись, а Кук со своей пышной черной бородой и сверкающими черными глазами еще больше походил на свирепого пирата.

Тейлор нес к кораблю ведра с водой, когда появились все четверо. Поставив ведра на землю, он ждал.

– Не повезло, – сказал Блейк, когда они доплелись до него.

– Нам тоже, – откликнулся Кук.

– Я продолжал наблюдения, – сказал Тейлор. – Все подтверждает мои первоначальные выводы. Мы теперь на шестьдесят дней ближе к концу. Нужно как можно быстрее что-то предпринять.

– Это и так понятно, – сказал Кук, почесывая черную бороду; оторванный рукав его рубахи развевался на ветру. – Но прежде чем мы начнем долго и нудно обсуждать, что делать дальше, давайте поедим чего-нибудь, кроме пилюль. И вымоемся – я так покрыт алмазной пылью, что сверкаю, будто драгоценный камень.

Тейлор поднял ведра с водой.

– Тут хватит помыться всем, если не будете зря тратить воду, – сказал он. – Я был занят другими делами, а то бы принес побольше.

– Нам нужен насос, – сказал Блейк, забирая у Тейлора одно из ведер. – Нелепо тратить время на таскание воды.

Ленсон пристально взглянул на Блейка: не шутит ли он.

– Ты видел, во что превратился насос? – спросил он. – А ведь он был из самой прочной стали!

– Мы не будем пытаться победить алмазы с помощью стали, сказал Блейк. – Мы попросту решим проблему трения, сделав насос без движущихся частей.

– Что? – Кук уставился на него. – Блестящая идея. Одно непонятно – как мы станем поднимать воду без двигателя?

– Заставим воду использовать собственную скорость и создадим гидравлический напор...

– Хм, – буркнул Тейлор, негодуя на самого себя. – Мне это и в голову не пришло.

Душ и сытный обед заметно улучшили настроение путников, а бритва совсем преобразила их. И тогда Тейлор предложил обсудить, как же им теперь действовать дальше.

– Надо отдохнуть недельку, – сказал Блейк, – хотя сроки поджимают. Тем временем я предлагаю подумать, чем заменить атомный двигатель. Я не буду возражать, если вы решите продолжать поиски урана, но боюсь, что это безнадежно. Без вездехода руда нас не выручит. Нам попросту не хватит времени, чтобы перетащить ее на себе через пустыни и горы. Поэтому пусть лучше каждый попытается за эти дни придумать какую-нибудь замену атомному двигателю.

– Чем больше предложений, тем лучше, – заметил Тейлор. Если у нас будет большой выбор, мы сможем остановиться на самом надежном. Правда, лично я пока не представляю, что может быть проще и лучше, чем атомный двигатель.

Все остальные разделяли его чувство: они готовы были приветствовать любую новую идею, но не имели ни малейшего представления, как на нее набрести. Блейк ни словом не обмолвился О той идее, что зародилась у него самого. Он был уверен, что в ней – их единственная надежда на спасение, но понимал, что тут нужен радикальный отход от привычного образа мышления, и боялся, что остальные на это не решатся.

На следующий день они смастерили насос, протянув трубы вверх по течению шумной реки, чтобы создать необходимое давление. Незадолго до захода солнца они соединили последние отрезки шланга, а затем вернулись к кораблю и стали ждать, когда в баке появятся первые капли воды. Прошло какое-то время, шланги, соединявшие ручей с кораблем, наполнились, и вот она показалась: непрерывная тоненькая струйка воды.

– А знаете, – заметил Кук, наблюдая за струйкой, – древние были не так уж глупы.

– Наконец-то мы выиграли хоть один раунд в битве с алмазной пылью, – добавил Ленсон.

– Мне хотелось бы, чтобы вы все запомнили, как мы этого добились, – сказал Блейк. – Мы использовали природные ресурсы. Помните об этом, когда будете искать новые идеи.

В следующие дни никто и словом не обмолвился о главном, и Блейк надеялся, что это молчание – свидетельство серьезных размышлений, а не примирения с существующим положением.

На шестой день все собрались в центральной рубке, чтобы каждый изложил свой план. Блейк принес с собой несколько предметов из мастерской.

– У нас есть только три возможности, – сказал Тейлор. Вернее всего было бы послать сообщение на Землю, но это невозможно. Мы не можем починить или заменить ни разбитые электронные лампы, ни преобразователь. Второй путь, самый легкий, но самый неприемлемый – это просто ждать и надеяться на то, что какой-нибудь корабль прилетит как раз вовремя и спасет нас. Я понимаю, что этот путь мы все отвергнем. Таким образом, остается только одна возможность покинуть эту планету, прежде чем она сгорит: сделать новый двигатель. И вот мы опять возвращаемся к исходному вопросу: будем мы продолжать поиски урана и кадмия или начнем искать другой способ поднять корабль?

– Все эти шесть дней я старался что-нибудь придумать, но голова совершенно пуста, – начал Ленсон. – Не представляю, какой может быть другой способ, кроме ядерного двигателя.

– Прежде чем говорить об этом, – предложил Уилфред, пусть Блейк выскажет свою точку зрения. Можно ли найти уран в такие сроки, чтобы успеть запустить двигатель?

– Я лично против дальнейших поисков, – сказал Блейк. – У нас нет времени. С моей точки зрения, дальнейшие поиски пустая трата времени.

– Кажется, с этим все согласны, – сказал Тейлор. Остальные промолчали. – Картина мрачная, но спорить бесполезно: так оно и есть.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Уилфред.

– Все вы шли традиционными путями, не так ли?

– Да, но именно так был создан наш корабль.

– Верно, однако, мысля традиционно, мы никогда не поднимем его в космос. – Блейк вытащил из кармана короткий стальной брусок, квадратный кусок алюминия, кусок тонкого стекла и штопальную иглу с длинной ниткой, разложил их на столе перед собой и продолжил: – Боюсь, что стандартные методы совершенно непригодны на этой нестандартной планете. Все мы подходили к решению проблемы, как если бы потерпели крушение на планете, в точности повторяющей Землю, с таким же воздухом н такими же огромными запасами минералов. На Земле мы бы воспользовались машинами – всеми достижениями технического прогресса, начиная с колеса. Без колеса не было бы машин, без машин никогда не было бы ядерного двигателя. Вы все убедились, что на этой планете не может быть колес. Мы не можем пользоваться колесами, в мире алмазной пыли и речи быть не может о механизмах с движущимися частями. Наша собственная техника основана на колесе, и если мы не изобретем ему замену, то через семь или восемь месяцев от нас останется только дым.

Блейк взял стальной брусок.

– Никто из вас не упомянул о силе, которой не страшна вся алмазная пыль этой планеты, вместе взятая, ибо сила эта не связана с движущимися частями. Я имею в виду действие силового поля.

Он поднял иголку и, поднеся снизу магнит, дал ей возможность откачнуться на нитке.

– Если представить себе, что магнит – наша планета, магнетизм – сила тяжести, то игла – это наш корабль, оборудованный каким-то приспособлением, которое сделает его антигравитационным.

Он снова дал иголке качнуться прочь от магнита.

– Невидимый барьер, – задумчиво сказал он. – Что это такое? Мы называем его силон, но как может нечто невещественное – не стекло, не металл – стать барьером?

– Это загадка, – сказал Тейлор. – И ее будет трудно разгадать.

– Трудно, – сказал Кук, – но мы знаем, что ответ есть и его можно найти. Сила, которая нам нужна, чтобы поднять корабль, – вокруг нас. Мы будем искать секрет силы, которая, мы это твердо знаем, существует.

– А продолжая охотиться за ураном, мы будем искать то, чего, судя по всему, не существует, – закончил Блейк. Ленсон встал, отодвинув стул.

– Ну, что ж, раз мы знаем, чего хотим, за работу.

– Нам нужна будет электроэнергия, – сказал Тейлор. – Самое обычное, допотопное электричество.

– С этим мы справимся, – ответил Блейк. – Генератор корабля не поврежден, поэтому мы построим тот единственный в мире двигатель, которому не нужны ни уголь, ни нефть, ни радиоактивные руды – паровой двигатель. У нас есть вода, есть сколько угодно деревьев для топлива и вдобавок еще токарный станок. Есть и запасная труба, из которой можно сделать превосходный цилиндр.

– А как насчет алмазной пыли в воде? – спросил Тейлор.

– Будем подавать в цилиндр только очищенный пар, тогда алмазная пыль причинит не больше вреда, чем обычная известь. И, кроме того, у нас же есть фильтры в цистернах.

– Правильно, – согласился Кук. – Тем более что мы со скоростью сто миль в секунду приближаемся к не оченьто приятному концу.

Генератор сняли со стены и закрепили на новом стальном настиле. Из зубчатой передачи корабельного лифта соорудили коробку скоростей. В отверстиях двигательного отсека сделали окна из глассита. Конечно, после первой же песчаной бури они стали полупрозрачными, но все-таки света для работы хватало. Строительство паровой машины продвигалось медленно: токарный станок был невелик, да и материалов недостаточно, но люди работали упорно, а желтая звезда продвигалась все дальше и дальше, опережая их собственное солнце. Когда они приступили к сборке, она уже сверкала на темном небе за целый час до восхода солнца. В день окончания работы звезда уже два часа рассеивала темноту на востоке к тому времени, как начали появляться радужные краски приближающегося утра, и почти три часа прошло, прежде чем появилось само солнце.

– Теперь у нас всегда будет необходимая энергия, – сказал Блейк. – Как только оборудуем лабораторию, займемся проверкой нашей идеи на прочность.

– Говорят, испытывая новое на прочность, всегда рискуешь, – заметил Кук. – Придется нам доказать, что бывают исключения из правил. А вы обратили внимание на большую желтую звезду? Сейчас она на сорок градусов впереди нашего солнца создается впечатление, что она удаляется от него, только вот становится все ярче.

– Мы прошли уже пятую часть пути к ней, – сказал Блейк.

– Когда Аврора врежется в желтое солнце, получится потрясающая Новая, – сказал Кук. – А что будет потом, когда наше большое бело-голубое солнце столкнется с этой Новой? Сверхновая? Ведь никто еще не видел ничего подобного.

– Мы тоже не увидим, если не займемся делом, – сказал Ленсон. – Время бежит, из-за нас Аврора не отсрочит свое рандеву.

Центральное помещение корабля было переоборудовано в лабораторию, вернее в ее подобие, насколько это позволяли их ограниченные возможности.

В последующие дни выдвигались различные идеи: одни были просто повторением уже известных, другие явно противоречили общепринятым принципам магнетизма п гравитации. Радикальные идеи высказывались вначале весьма робко, но постепенно страх перед необычными теориями ослабел, и вскоре все пятеро стали следовать словам Кука: "Любую теорию, даже самую фантастичную, нельзя подозревать в ошибочности, пока эта ошибочность не доказана".

Каждому эксперименту присваивался порядковый номер с индексом "X" – вместо слова "экспериментальный". Сведения, полученные в результате каждого опыта, тщательно фиксировались.

Прошло тридцать дней и еще тридцать, желтая звезда становилась все ярче, видимое расстояние между ней и их собственным солнцем становилось все больше. Первоначальный энтузиазм Кука, Ленсона и Уилфреда сменился спокойной сосредоточенностью. Они все дольше засиживались за работой. Тейлор не выражал особых эмоций, но вставал все раньше, а ложился все позже.

Наступило летнее солнцестояние, солнце больше не двигалось к северу, а стало перемещаться на юг, сначала почти незаметно. После солнцестояния ветры из пустыни стали дуть чаще; горячие, иссушающие, они всегда несли с собой песок и пыль.

Прошло уже четыре месяца их пребывания на Авроре, когда Кук с мрачным юмором начертил мелом на стене лаборатории огромный календарь: тридцать дней в ширину, пять рядов в длину. Каждый прошедший день он вычеркивал красным мелом, напоминая товарищам о том, что время уходит.

Уже два ряда по тридцать дней каждый были зачеркнуты жирной красной чертой, когда они наконец подобрали первый ключ к секрету, означавшему для них жизнь.

Х-117 был установлен на лабораторном столе: сложное сооружение из катушек и электронных деталей, где в самом центре индуктора висел маленький голубовато-белый алмаз в крошечной коробке. Алмаз висел на длинной нитке, присоединенной к гравиметру с большим циферблатом. Кук оглядел сооружение со всех сторон, потом откинул со лба пышные волосы и ухмыльнулся остальным.

– Это должно быть тем самым, что мы ищем, – сказал он.

– Ты каждый раз это повторяешь, – напомнил Уилфред.

– Давайте проверим, – нетерпеливо предложил Блейк. – Давление пара на максимуме.

– Ну правильно, давайте покончим с неизвестностью, – сказал Ленсон.

Он замкнул рубильник. Стрелка на измерителе мощности генератора начала медленно подниматься, и все уставились на циферблат гравиметра.

– Двадцать секунд, – Кук переводил взгляд с циферблата на алмаз. – Уже должен быть какой-то результат. Похоже, нас снова постигла неудача.

Все молчали, наблюдая за алмазом, раскачивающимся на длинной нитке. Он был совсем маленький, весом не больше десяти гран. Такая маленькая и ничтожная масса, но, несмотря на все их попытки, ее невозможно было сдвинуть с места.

– Десять секунд, – отсчитывал Кук, – восемь... постучите по деревяшке и помолитесь быстренько!.. три, две – ну!

Алмаз продолжал качаться в крошечном ящике, а стрелка весов оставалась неподвижной. Никто не двинулся, не оторвал глаз от алмаза, даже когда заметно запахло тлеющей изоляцией.

– Он сейчас перегружен, – сказал Ленсон, но не пошевельнулся, чтобы выключить рубильник.

– Дай еще, – приказал Блейк. – Дай полную мощиость – убедимся наверняка, а там пусть хоть сгорит, если ему так хочется.

Ленсон щелкнул еще одним переключателем, и вся мощность генератора пошла в установку Х-117. Катушка вспыхнула синим пламенем, и тут кто-то недоверчиво вскрикнул.

На какой-то миг, прежде чем катушка сгорела, алмаз вздрогнул.

– Он пошевельнулся! – торжествующе вскрикнул Кук. – У нас будет двигатель!

На минуту воцарилось всеобщее ликование и все стали говорить наперебой. Блейк вспомнил, что надо выключить машину.

– Наконец-то мы на правильном пути, – уверенно заявил Блейк.

– Сейчас мы совершили то, чего не могла добиться вся наша наука, – сказал Уилфред. – Мы создали антигравитацию.

– Нам еще предстоит долгий путь, – сказал Тейлор. – Мы создали силу, которая подняла алмаз весом десять гран, и для этого потребовалась вся мощность генератора. Но теперь у нас есть надежный результат, который можно развивать, и есть исходная точка для понимания основных принципов.

– Когда мы придем к тому, что нам надо, оно вряд ли будет похоже на это, – сказал Блейк, показывая на сооружение, стоявшее на столе. – Просто уж так вышло, что это был самый легкий способ создать искомую силу, Можно, например, сказать, что самый легкий путь получить электрический разряд это погладить кота. Но не будете же вы снабжать целый город электричеством, заставив миллион людей гладить миллион котов!

– У меня есть предложение, – сказал Кук. – Раз уж мы узнали немного больше о той силе, которую создали, можно попробовать и что-нибудь другое. Вместо того чтобы создавать антигравитацию, попробуем изменить направление обычной гравитации. Такой метод почти не потребует мощности, ведь нам придется не создавать новую силу, а всего лишь изменить направление существующей. Сколько осталось времени? Может, ваши последние наблюдения прибавили нам хотя бы один день?

Тейлор взглянул на календарь, который Кук начертил ва стене.

– Нет, этот календарь по-прежнему остается в силе. Его последний день станет и нашим последним днем.

– Восемьдесят пять дней – не так уж много, – сказал Ленсон.

– Конечно, немного, но с сегодняшнего дня работа пойдет быстрее, – ответил Блейк. – У нас есть над чем работать, мы открыли дверь, которую до нас никто еще не открывал.

– А если за этой дверью находится другая? – спросил Ленсон.

Ему ответил Кук. В его голосе прозвучала твердая уверенность!

– Тогда мы откроем и ее.

Вопрос Ленсона оказался далеко не праздным: за первой дверью действительно оказалась вторая.

Эффект антигравитации, который они открыли, таил в себе ключ к этой второй задаче – как изменить направление гравитационной силы. Но решение ускользало от дих, а дни неумолимо бежали. Они повторяли Х-117 и разные вариации его до тех пор, пока записи результатов опыта не дошли до цифры 135. Снова и снова проверяли они гипотезу Кука и не находили ошибки. В то же время невозможно было построить никакую иную теорию, которая соответствовала бы найденным фактам. В конце концов они признали теорию Кука. Никто из них не сомневался в том, что можно изменить направление гравитации с помощью ничтожного количества энергии.

Они были уверены, что добьются успеха, если хватит времени.

Дни летели, и поиски продолжались. Люди работали все дольше и все больше худели. Упрямое выражение на лице Уилфреда становилось все заметнее. Желтая звезда выползала намного раньше их собственного солнца, становясь ярче, а в календаре выстраивались в ряд красные квадраты.

Их решимость все возрастала, а срок, отпущенный им, все сокращался. Они работали молча, сосредоточенно, один лишь Кук сопровождал свои занятия бодрыми рассуждениями о том, какие удовольствия ожидают их по возвращении на Землю.

Блейк не мог понять, действительно ли Кук так твердо уверен в окончательном успехе или это он просто пытается подбодрить не только других, но и самого себя. Красные квадраты заполнили еще два ряда целиком и больше половины третьего, когда Блейк получил наконец ответ на свои сомнения.

Это произошло утром, на следующий день после неудачи с опытом Х-144. Они работали до поздней ночи, чтобы подготовить его, но так и не получили каких-либо заметных результатов. Все ушли, чтобы поспать хоть несколько часов, прежде чем начать опыт Х-145, по Блейк не мог уснуть.

После неудачи с опытом Х-144 оставался последний шанс опыт Х-145. Теория предсказывала, что Х-145 должен принести успех, но ведь и некоторые прежние опыты, согласно теории, тоже должны были быть успешными, а между тем при испытании всякий раз выявлялись новые, до сих пор не известные факторы. Потратив целый час на размышления и догадки, Блейк понял, что не заснет, и оделся.

Он шел по берегу реки, снова и снова восхищаясь красотой этого мира, такого жестокого и бесплодного. Низко на западе сияла желтая звезда, настолько яркая, что от нее на почву ложились тени. А на востоке небо было уже охвачено первыми лучами изумрудного сияния, предшественниками радужных стягов. Скоро взойдет солнце и наступит еще один жаркий день, закрутятся сухие песчаные смерчи, неся с собой низко стелющиеся клубы алмазной пыли. Но ранним безветренным утром у реки было прохладно и приятно. Сомкнувшиеся зеленые кроны деревьев образовали коридор, по которому он шел навстречу изумрудному рассвету, вдыхая свежий запах зеленых листьев.

Через два дня все было готово для проверки Х-145. Он был похож на давным-давно проверенный Х-117: такой же сине-белый алмаз висел на такой же длинной нитке, но сочетание деталей было другим, да и паровой двигатель бездействовал. На этот раз они сконструировали батарею, простую аккумуляторную батарею.

Они волновались гораздо больше, чем во время любого из предыдущих опытов; даже Кук на этот раз никого не подбадривал репликами и улыбкой. Х-145 был действительно решающим испытанием. Если он провалится, значит они зашли в тупик. У них уже не будет времени, чтобы разработать другой метод.

– Кажется, все готово, – сказал Кук.

Блейк подошел к реостату, который контролировал напряжение. Остальные собрались вокруг конструкции под номером Х-145.

– Я буду подавать напряжение постепенно, – сказал Блейк. – Если он хотя бы чуть шевельнется при полном напряжении, у нас в самом деле будет тяга.

Поворачивая ручку реостата, Блейк наблюдал за алмазом. Раздался слабый щелчок, и тотчас Блейк непроизвольно отшатнулся, услышав какой-то хлопок, похожий на пистолетный выстрел: алмаз, нитка и гравиметр исчезли. Что-то со звоном упало на пол, и раздался возглас Кука: "Смотрите – гравиметр!"

Кук бросился туда, где упал прибор, и поднял его, держа так, чтобы все могли увидеть. В гравиметре зияла дыра.

– Какое... какое напряжение ты дал? – спросил он у Блейка.

– Минимальное, – ответил Блейк.

– Минимальное напряжение, – пробормотал Уилфред. – Минимальное напряжение, но и его оказалось достаточно, чтобы алмаз пробил гравиметр.

Пробитый гравиметр переходил из рук в руки, бурные восклицания слились в общий шум.

Кук побежал за другим гравиметром, а Блейк и Ленсон присоединили последовательно еще один реостат, потом еще один. Уилфред торопливо считал на логарифмической линейке.

Кук вернулся с гравиметром и с куском меди.

– Три? – Он удивленно поднял брови, глядя на три реостата. – Если мы сможем сдвинуть с места фунт меди при наличии трех реостатов, то с нашим генератором мы сумеем поднять тысячу кораблей.

Кусок меди подвесили к гравиметру так, чтобы он попал в поле, создаваемое установкой Х-145, и Блейк сказал:

– Я и в этот раз начну с минимального напряжения, хотя, может быть, его теперь недостаточно. Я уверен, на сей раз при таком напряжении спектакль не состоится.

Он повернул ручку реостата на дюйм и, почувствовав легкий щелчок, устремил глаза на кусок меди, В комнате раздался оглушительный воющий рев, и кусок меди исчез точно так же, как и алмаз. Блейка обдало горячим воздухом, и что-то отскочило сверху, сильно ударив его по плечу – это был кусок металла от гравиметра! Уилфред показывал наверх, крича: "Пробил крышу!"

Блейк посмотрел вверх: над их головами в корпусе корабля была маленькая дырка. Именно такую дыру мог проделать кусок меди весом один фунт.

– Три реостата, – рассуждал Кук. – Выходит, мы можем поднять не один корабль, а хоть десять тысяч.

Кук начал быстро считать на логарифмической линейке, и Уилфред последовал его примеру. Блейк, хоть ему не терпелось узнать результаты, понимал, что незачем троим решать одну и ту же задачу, поэтому он просто ждал – вместе с Ленсоном и Тейлором. Тейлор улыбался. Впервые за много дней Блейк увидел улыбку на его лице.

– Проблемы энергии для перехода в гиперпространство больше не существует, – сказал Ленсон. – С помощью нашего метода мы можем теперь совершенно иначе совершить этот переход: мы проскользнем через барьер, вместо того чтобы ломиться сквозь него.

– У нас теперь есть возможность поднять корабль в космос и проскользнуть в гиперпространство, – сказал Блейк. – Мы подошли невероятно близко к решению задачи. Но успеем ли мы ее решить?

– Успеем ли? – Ленсон удивился. – Сколько же тебе нужно времени? У нас целых семь дней. Разве этого мало?

Блейк помотал головой:

– Мы не сможем подготовить корабль в такой короткий промежуток времени. Чтобы улететь отсюда через семь дней, нам нужно... разучиться дышать...

Все четверо уставились на него. И по мере того как они осознавали, что он имеет в виду, возбуждение на лицах гасло.

– Корабль, – начал Кук. – Ведь он течет как сито.

– Может, мы успеем за семь дней разрезать корабль на две части, герметически заделать одну половину, да еще и все разошедшиеся швы? – спросил Блейк.

– Нет, – ответил Тейлор. Он сел, сразу постаревший и усталый: прежней бодрости как не бывало. – На это нужно не меньше четырех месяцев – с нашими инструментами и материалами. – Он снова улыбнулся, но без прежней радости. – И все-таки мы были близки к завершению, не правда ли?

– Мы доведем дело до конца, – сказал Блейк. – Это трудный орешек, верно, но мы его разгрызем.

– А что, если окружить корабль достаточно протяженным гравитационным полем, чтобы оно удержало воздух? – предложил Уилфред.

– Насколько же должно простираться такое поле? – усомнился Ленсон.

– Страшно подумать, – ответил Блейн. – Даже в гиперпространстве полет займет у нас шесть месяцев или около этого. Сомневаюсь, сможем ли мы создать достаточно протяженное поле, чтобы сохранить шестимесячный запас воздуха.

– Постепенная утечка воздуха – довольно неприятная смерть, – сказал Кук. – Корабль весь в дырах, и у нас нет времени чинить его. Что же делать? Как мк решим эту последнюю, крохотную проблему?

– За семь дней провернуть четырехмесячную работу, вздохнул Ленсон, усаживаясь позади Тейлора.

– Похоже, что мы не сможем герметизировать корабль за такой короткий срок. Но должен же быть какой-то выход...

– И он есть! – твердо сказал Блейк.

Боб Редмонд, оператор контрольного радиомаяка на космодроме № 1, был озадачен. Он почесал редеющие волосы и наклонился к громкоговорителю. Говорили внятно, но очень тихо.

– Вы не можете усилить напряжение? – спросил он.

– Нет, – послышался тоненъкни голос. – Я же сказал – у нас нет усилителя мощности.

– На каком расстоянии вы находитесь? – спросил Редмонд.

– Около миллиарда миль. Вы поняли, что я сказал? Говорит "Стар Скаут". Мы возвращаемся из района Тысячи Солнц. Мы должны были врезаться в звезду...

– Я все знаю, – перебил Редмонд. – Ваша планета приближалась к желтому солнцу. Вы открыли способ, как управлять гравитацией... Создали принципиально новый двигатель для своего корабля. Сейчас вы на расстоянии миллиарда миль от Земли... Но ведь вам требовалось четыре месяца для герметизации корабля, а у вас оставалось всего семь дней. Как же вы успели закончить работу?

– Мы ее и не закончили, – ответил тоненький голосок. Это я и пытаюсь вам объяснить. У нас не было времени герметизировать корабль, и мы не могли создать гравитационное поле, которое сохранило бы нам воздух в течение шести месяцев.