Текст книги "Начало всех начал(СИ)"
Автор книги: Тина Вальен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Вера Петровна, а мать его случайно зовут не Светланой Ивановной? – удивлённо спросил Серёжа.
Бабушка смущённо заморгала глазами: – Не может быть, ты её сын? Есть Бог на свете!
Мы пили чай и долго смеялись над превратностями судьбы.
– Жить будете в этой квартире! – твёрдо заявила бабушка. – Вы случайно застали меня здесь: я окончательно переехала к подружке. Осталось забрать зимние вещи, за ними и приехала. Хотела по одной возить.
– Мы перевезём на такси, мы нынче богатые. Спасибо тебе, родная, – сказала я и укутала её своим подарком – огромной пуховой шалью. – Как прошло твоё лето?
– На даче. На Николиной горе! – лукаво глядя на нас, похвалилась она. – Варенья наварили! Давно я о такой жизни мечтала… и ещё о внуках, – пошептала она и покраснела.
– Род стеснительных, – засмеялся Сергей и подмигнул мне.
– Ой, забыла, примите подарок и от меня – мой сундук. В нём я хранила своё счастье, а теперь собирай в него своё, внученька.
Нет теперь со мной рядом родной и любимой души, бабули. Только смерть близкого человека заставляет остановиться и оглянуться назад: правильно ли я поступила, растеряв друзей, обманув родных, принеся всё в жертву своей гордыне. Только её смерть заставила меня вскрыть огромными усилиями забетонированные, очень больные островки моей памяти. И вехами для этого тяжкого путешествия послужили и этот сундук, и платье…
Потом мы поехали к Серёже домой. Я очень волновалась. Его мама обняла меня. Красивая, седая и очень бледная.
– Угодил, сынок, маме. Другой невестки я и не представляла.
– Мама, Женя приглашает тебя поехать в деревню и познакомиться с её многочисленной роднёй. Они затевают пышную свадьбу, которая идёт три дня – такие у них традиции.
– Светлана Ивановна, соглашайтесь, я и бабушку туда повезу. Там красиво, чистый воздух, вам понравится.
– Спасибо, дочка, но врачи запретили любые волнения после инфаркта. Даже радоваться рекомендовали осторожно, – с улыбкой призналась она.
– Тогда позже вы можете поселиться у нас в деревне. Мои родители будут счастливы, и мама, наконец, обретёт близкую подругу. Она жуткая книгоманка, будет с кем поговорить.
– Женя, спасибо тебе. Если всё будет хорошо, то непременно воспользуюсь твоим приглашением. Расскажи о папе с мамой подробнее, пожалуйста, – попросила она.
Я с удовольствием описала своего «старого солдата», который из множества претенденток выбрал самую маленькую, потому что это судьба! И в деревню он, якобы, переехал только для того, чтобы избавиться от лишних конкурентов.
– А это мой Ванечка, посмертно генерал-майор. Только зачем теперь нам звания и награды? Нам он был нужен живым.
Светлана Ивановна показала на фото своего мужа, ещё в форме полковника ВДВ, и из её глаз потекли слёзы.
– Мама, тебе нельзя волноваться, – Серёжа сел рядом с ней и стал успокаивать.
Я поняла, какой тяжёлый груз несёт на своих плечах мой любимый. Теперь мы вместе, нам будет легче. До начала учебного года оставалось совсем немного, и мы спешно занялись благоустройством своего гнезда. Феликс пришёл в гости, когда всё было обустроено и сияло чистотой.
– Всё прекрасно, – заявил он, – но чего-то явно не хватает, наверно, моего подарка, – и развернул огромный пакет. На свет появился мой портрет, где я с первыми лучами солнца выхожу из покрытой туманом реки, фата белым крылом парит сзади, в волосах лилии…
Мы стояли ошеломлённые: сделать такое просто невозможно!
– Я очень старался. Убедились, какой талант рядом с вами?!
На новоселье были самые близкие: Серёжина мама, бабуля со своей подружкой и Маша с Костиком. Крокодильчики исчезли, наверно, снова отдыхают на даче друзей. Я обзвонила всех, но никто не знал, у кого на даче они на этот раз. Светлана Ивановна прочла стихи, которые я помню до сих пор:
А дом, наполненный добром, ещё не дом.
И на окне с живым цветком ещё не дом.
И с абажуром над столом ещё не дом.
И даже с чайника свистком ещё не дом.
Когда вечерняя наступит темнота,
Приходит истина, понятна и проста:
Что среди этой первозданной тишины
Весь мир мой ТЫ, и дом мой ТЫ!
Так началась наша семейная жизнь. Серёжа закрутился как белка в колесе. Он забил продуктами новый холодильник, заставил меня заморозить привезённые овощи и ягоды. Оказывается, он привёз ещё мяса и кур, которых мы тоже заморозили.
– Теперь за зимний рацион я спокоен. На этом моя помощь тебе закончилась, – он посадил меня напротив, взял мои ладони в свои и спросил, – Ты хоть представляешь, на что мы будем с тобой жить?
Я растерянно молчала, потом ответила, что папа всегда привозил всё из деревни…
– Теперь я буду твоим папой, мамой и защитной китайской стеной одновременно, солнышко моё. И ещё… Уже три года я с друзьями занимаюсь подпольным бизнесом. Сегодня пора выходить на официальный уровень, поэтому мы открываем лицензионный бизнес по продаже и установке компьютеров у частных лиц и организаций. Сейчас надо закончить пробный проект в одном НИИ.
– Какие компьютеры, где ты их возьмёшь?
– Там, где их давно хотели продать на нашем рынке. Спасибо Потапычу за идею. Он же помог оформить кредит и договор с иностранной фирмой.
– Я эти компьютеры видела только в иностранных фильмах.
– Скоро они заполонят и нашу страну. Надо успеть стать первым. Это только начало, возможности неисчерпаемы. Моя фирма будет первой ласточкой в начинающей новую жизнь стране и нашим с тобой хлебом. Ты хоть понимаешь, что творится вокруг? Идёт новая эпоха, мы будем свидетелями многих потрясений, я предчувствую это, и мне надо быть готовым к ним. А твоя задача освещать всё светом и теплом и не забывать о моей больной мамочке. Справишься, моя девочка?
– Я… справлюсь… но как ты всё это вытянешь?! Институт, работа…
– Команда специалистов и программистов уже набрана, друзья-компаньоны хорошо поработали. А моей задачей останется общее руководство, договора, поставки, всего и не перечислить. Ты одобряешь мою программу?
– Одобряю… Бони… только где же моё место в твоём походе на Тулон?
– На козырьке моего треуха, ненаглядная Жозефина.
– А ты выкроишь время на свадьбу в деревне? Я мечтала, что мы поедем туда вместе.
– Упущу проект – упущу шанс безбедно прожить до весны. Ты поезжай одна, а чуть позже поедем вместе. Я обязан сказать им спасибо за своё счастье, за тебя. К твоему возвращению проект закончу, будет банкет. На него приглашены потенциальные заказчики. Появятся, возможно, новые контракты, более солидные. Сообщи о возвращении заранее, я встречу. Куплю сногсшибательное платье, и ты будешь королевой бала.
Я бы с удовольствием никуда не поехала, к чему ещё одна свадьба? И думать не моги: смертельная обида для родителей и всей родни. И помочь маме в подготовки к свадьбе я обязана. Жаль, что свадьба в деревне переносится на начало учебного года. Меня отпустят на неделю, а для Серёжи всё это станет дополнительной нагрузкой. Как учиться в разных вузах и всё успеть?
Но вот наступал вечер, и мы всё успевали. Я ещё краснела от его прикосновений, его опыт пугал меня и делал ещё беспомощнее. Из неконтролируемой бездны подсознания выползал естественный вопрос:
– Серёжа, сколько у тебя было женщин?
– Без комментариев, ты не должна задавать глупые вопросы!
Я надулась и отвернулась к стене.
– Хорошо, я скажу, сколько женщин я любил… – он надолго замолчал, продолжая гладить мою руку. Я затаила дыхание.
– Женщины… Они поздно вошли в мою жизнь, по современным понятиям. Летом отец забирал меня к себе, он преподавал в начале службы в училище ВДВ. В летних лагерях наравне с курсантами я прыгал с парашютом, учился рукопашному бою, качал мышцы – это было для меня главным и захватывало полностью. Я очень любил отца. Когда его отправили на войну, я продолжал серьёзно заниматься спортом, ходил в подпольную секцию каратэ. Сразу после школы должна была осуществиться моя мечта – училище ВДВ. Она не сбылась, потому что мама заболела… Каникулы я провёл рядом с ней у Потапыча. Костик увлёк меня музыкой, и я с трудом, но научился играть на гитаре. Девочек вокруг нас всегда было много. По вечерам развлекали их до первых петухов. Мы полностью находились во власти творчества, и этого, оказывается, бывает достаточно. Потом пришёл час Х – я влюбился. Первое сильное чувство к женщине опрокинуло меня, потрясло бездной страсти, но я оказался для неё просто мальчишкой. Появилась более заманчивая перспектива, и мной пожертвовали, как проходной пешкой. Так кончилась моя первая любовь. Так я узнал, что такое предательство, так стал мужчиной. Это хороший урок.
Не могу себе простить одного: боль свою решил заглушить на войне, чужой и далеко не священной, добив этим самого родного человека – мать. Мечта плечом к плечу рядом с отцом идти на подвиг во славу отечества, мальчишеская тяга к героике победила. Когда жизнь может прерваться в любой момент, и любишь, как в последний раз. Это даже нельзя назвать любовью… Прошёл я и через это – ничего не найдя и не потеряв. Просто своеобразный элемент психотерапии, – он надолго замолчал.
А я не знала, как задать ещё один мучавший меня вопрос, о Рите. Все-таки я решилась и тихо прошептала, боясь нарушить откровение:
– А в институте?
– В институте мне было совсем не до девушек. Я после госпиталя поступал в МГИМО, но не сдал экзамен по языкам. Пришлось идти в педагогический (многие так делали, чтобы не пропадало время), учить английский и французский и зарабатывать деньги. После гибели отца мать совсем сдала, и я должен был платить по счетам в прямом и переносном смысле. Рита стала лишь неприятным эпизодом моей жизни. Ты её, конечно, имеешь в виду?
– Вас часто видели вместе…
– Да, она ухитрялась демонстрировать это, находя всевозможные причины. Но у неё не было ни единого шанса, о чём я ей сказал при первом же налёте. Ограниченная, вернее, пустая, совершенно беспардонная красивая стерва. Если бы не моё, воспитанное родителями, уважение к женщинам, эта история не имела бы скандального продолжения. Я предупредил, но позволил быть рядом – надо бережно относиться к влюблённому в тебя человеку. Но когда меня вызвали к декану и сообщили о Ритиных подвигах на ниве проституции, я был шокирован и первым проголосовал за её исключение. А Рите хватило наглости, чтобы прийти и попросить у меня защиты!
– А если она тебя любила?
– Любила … и принимала по графику ребят из общежития? Честно говоря, мне было не до неё. Учиться и зарабатывать деньги не так просто. Меня больше беспокоило здоровье матери. Я не ханжа, но и Рита не педагог. Тема закрыта!
– Серёжа, а когда ты заметил меня?
– Когда я впервые увидел на заседании совета. Ты вся светилась изнутри, и я с трудом отводил глаза. А после скандала с Ритой я запретил себе даже смотреть в твою сторону, но вспыхнувшее внутри чувство не погасишь приказом. Есть такая песня, – он взял гитару и запел.
Я в тебя не влюблён,
На тебя никогда не смотрел…
Лучше я отойду, лучше я промолчу,
Лучше сердцу я воли не дам.
Серёжа пел, а я смотрела на него и не верила своему счастью.
…Лишь один только раз я глаза отвести не сумел.
Лишь один только взгляд, но сказал тебе он,
То, что сам от себя я таю:
Слишком мало сказать, что в тебя я влюблён: —
Я тебя больше жизни люблю!
Я бросилась ему на шею с вопросом:
– Как ты посмел так долго это скрывать!
– Но ты не дала мне ни единого намёка! Мелькала, как солнечный зайчик… Ты была везде, разливая смех и радость, чудо моё.
– Да я просто серая мышка по сравнению с теми девушками, которых ты отшил. И когда, интересно, ты не отвёл взгляда, мучитель?
Я попыталась связать шарфом его руки за спиной, чтоб допросить по полной программе.
– Серая мышка, а чьё сердце ты разбила в институте? Этот Игорёк снова будет с тобой рядом? Я всё видел! Это от серенькой мышки мой лучший друг выпал в осадок? Да такой шедевр, какой сделал он для тебя, делают только для королев!
– А взгляд? Отвечай, и тебе это зачтётся при приговоре…
– Поэтическая метафора, – сопротивляясь, смеялся он.
– А когда я села к Гене сзади на мотоцикл? Ты чуть не испепелил меня взглядом!
– Тогда и решил – не отдам! Твои байкерские круизы превратили меня в злобного дикаря. Я даже не заметил, как сдал экзамен.
– Так это только из-за экзамена я так долго рисковала жизнью?! А вдруг я бы влюбилась в него?
– Каюсь, мог опоздать. Зато, вернувшись, я всё чётко организовал. Я хотел тебя безумно, и это безумство продолжается до сих пор.
Он опрокинул меня на спину, и все остальные вопросы выскочили из моей головы. После совместного душа мы лежали, тихо наблюдая, как догорают свечи.
– Серёжа, ты такой практичный, правильный, надёжный… и такой романтик! Как это совмещается в тебе?
– Раздвоение личности, не перешедшее пока в клинику, – хмыкнул он. – Семьдесят лет советской власти не прошли для меня бесследно. Высокие идеалы для всех и красивая жизнь для избранных.
– Издеваешься?
– Два часа ночи, самое время для объяснений, – страшный и таинственный голос погнал по мне муравьёв.
– По ночам я романтик, а днём пытаюсь стать акулой капитализма, учусь защищать своё дело. От полной беспомощности в госпитале к полной боевой готовности после выхода из него. А как я к этому пришёл, информация только для служебного пользования, – голос Серёжи стал нудным и протяжным. – Моё кредо – честно и достойно делать своё дело. Ты записываешь? Ты засыпаешь, значит, я иду в правильном направлении. Сейчас ещё немного политэкономии…
– Понятно – они жили долго и счастливо, – я хихикнула сквозь сон. – Буду любить тебя даже с «растроенным» сознанием.
– Я уже нашёл себя, воробышек. Нашёл себя и тебя.
Случайно, перебирая бумаги, я наткнулась на Серёжины конспекты. Сверху лежало несколько листков, исписанных чётким почерком. Первых листов не было:
«… Сила тела и духа, потом сила власти и денег разделяли и властвовали, создавая для толпы сначала идолов, потом богов. Ещё Вольтер сказал: «Если бы не было Бога, его надо было бы выдумать». Иначе в нескончаемых войнах и драках мы перегрызли бы друг другу горло за место под солнцем. Слепая вера переросла в мораль, общечеловеческие ценности. Богатство и роскошь одних, рабский труд и нищета других стали возмущать возросшее самосознание. И многих уже не устраивал божья милость после смерти: хотелось справедливости при жизни. Так родилась идея коммунизма. Пошли волной революции за свободу, равенство, братство. Россия на семьдесят лет стала полигоном для эксперимента. Не получилось. Причин для краха великой идеи множество… (взять как тему для дипломной работы) «Общее – твоё» приняли быстро, а «твоё – общее» никак не приживалось в сознании. Диктатура ещё справлялась с пережитками, но уже при развитом социализме ударно трудились на общее благо единицы. КПД падал, экономика загибалась. С равенством оказалось не так просто, а уж с братством и того сложнее. И всё вернулось на круги своя: своя рубашка ближе к телу. Советскому народу, в основной своей массе, будет невероятно трудно вновь уверовать в Бога и принять капитализм с его кичливой наглостью сверхбогатства. Сейчас рванут вперёд наперегонки борзые власти. Беспредел уже начинается, с его подводными течениями я уже столкнулся. Готов ли я к бою за своё место под солнцем, сохраню ли в нём свою честь и достоинство? Многие мужики смиренно плывут по течению в обнимку с бутылкой. Женщинам проще, их главная задача рожать детей, и свою основную миссию на земле они выполнили, что не исключает дальнейшей самореализации. А каково мужчине сохранить и обеспечить эту святую миссию в нашей стране?
Возможно, искусство и красота примирят всех: «Пред вымыслом слезами обольюсь…» Но этот катарсис – очищение через слёзы – продолжается с античных времён, и пока никто не роздал своих богатств ради всеобщего счастья. Счастье таланта выше счастья богатства, если он есть, если востребован. Увы, я им не обладаю. Есть путь веры, но, если попы пересели на «Мерседесы», а из мальчишек всё ещё делают пушечное мясо, вывод только один: «С волками жить…» Нет, жить надо с людьми, а волкам уметь противостоять. С каким бы удовольствием я сочинял музыку, писал стихи, как Костя. Как Феликс, творил бы шедевры. Но мне досталась другая судьба: я должен бороться за выживание, и встречи с волками мне не избежать. Хорошо, что прошёл жёсткую школу отца, войну, госпиталь. Теперь я здоров, и выбрал свой путь: не только выжить в конкурентной борьбе, но и победить, соблюдая законы. А потом можно будет возделывать свой сад по мере сил своих, защищать его и любоваться плодами по Чехову».
Мне было не понятно про «беспредел», зато понравилось про сад. Я поглупела от любви, будущее рядом с таким умным и смелым мужчиной казалось светлым и безмятежным. Я недавно показала Сергею эти бумаги и спросила, что с ними делать. Он усмехнулся и сказал, что эту лирику можно выбросить.
– Взяла за горло проза жизни, бизнес-план.
– Если жива в тебе рифма, жив и лирик, – рассмеялась я и чмокнула его в щёку.
Мы стоим на перроне.
– Женечка, поскорее возвращайся от родителей, я буду скучать.
Я молчала, исчез юмор. Последний поцелуй. Я отпустила руку мужа и зашла в вагон.
Родители чуть не задушили меня в своих объятиях и сразу потребовали показать свадебные фотографии.
– Витя, смотри, наша Женя просто античная богиня! – воскликнула восхищённая мама, показывая отцу фото, сотворённые Феликсом.
– Диана, богиня охоты, – прокомментировал тот.
– Тебе бы только про охоту. Всех зайцев распугал в округе, теперь за кабаном гоняется, – сообщила она мне, – а своего борова не знаем куда девать.
– На свадьбу пойдёт!
– Ой, я Серёжу попрошу, он вам коптильню привезёт. Мясо всю зиму прекрасно хранится. Его дядя, теперь ваш сват, делает их в своих мастерских для всех сельчан.
Я рассказала, какая знаменитая и очаровательная личность Потапыч: круглый, добрый и жутко деловой. А родители перенесли свои восторги уже на Серёжу.
Меня несколько напряг весь пафос встречи единственного дитяти, которое наконец-то вышло замуж. Хотелось этот пафос побрить наголо, но я сдержалась. Пусть богиня, пусть античная, когда я волнуюсь, меня тоже отрывает от земли. Грешна душа восторгами.
– Женя, ты приданое сейчас заберёшь?
– Мамочка, в нашей комнате шестнадцать метров, бабушкин сундук полон белья, на балконе ящик забит овощами. У нас всё есть, даже деньги! Мы заработали в совхозе.
– Где это видано, чтобы в совхозе сегодня можно было заработать? – усомнился папа. – У нас перестали платить зарплату, вся прибыль уходит на солярку и запчасти, техника сыплется. Дурдом! Пришли к натуральному хозяйству. Чем вы будете жить в городе?! Оба учитесь. Мы с мамой волнуемся.
– Серёжа открывает своё дело, поэтому и не смог приехать. Он извиняется и обнимает вас заочно. Мои дорогие, может, не надо этой свадьбы здесь? Покажу всем фотографии…
– Даже не думай! Деревня и родные не поймут! Ты у нас единственная, мы мечтали об этом всегда, и ещё о внуке. Давайте сядем за стол и выпьем за это.
Его пожелание о внуке тут же сбылось. После первого куска еды я выбежала в туалет: меня стошнило. Маша сразу после свадьбы торжественно вручила мне бумажную полоску – тест на беременность. Момент пришёл. Я дрожащими руками достала её для немедленного использования. Есть! Папа сейчас выпадет в осадок. С сияющей физиономией я вошла и объявила:
– Папа, твоё желание сбылось: я беременна!
– Вот это я понимаю скорость, – ошеломлённо прошептал отец.
После ужина я спросила маму: неужели всё бывает так быстро?
– Нет, просто твой организм долго ждал и свой шанс не упустил. Как у вас всё произошло, доченька? Ты вроде и не дружила с ним. Или просто не писала?
– Мамочка, всё было как в сказке, а любили мы друг друга давно, только боялись сделать первый шаг. Столько в душе накопилось. Как только прикоснулись друг к другу, так сразу и сгорели на берегу реки…
– Красивый будет внучок, зачатый в сказке и по любви. Я очень счастлива за тебя, Женя. Как легко жить на свете, когда дети приносят в дом радость. Пусть она будет долгой…
Я ела солёные огурцы и от счастья кружилась по комнате. Вот сюрприз будет для Серёжи!
Потом набежали подружки, протрепались с ними до поздней ночи. Как хорошо дома! И у меня теперь есть своё гнездо. Пусть и оно будет таким же тёплым и уютным…
Билетов на утренний поезд не оказалось, пришлось уезжать в Москву на дневном, прибывающим поздно вечером. Успеет ли Серёжа встретить меня и не опоздать на встречу? – тревожилась я, давая телеграмму. Мне не терпелось обнять его.
На перроне меня никто не ждал. Видимо, телеграмма пришла поздно, а я приеду ещё позже. Ничего страшного. Встречу мужа дома, надев новое платье. У нас всё впереди. Очередь на такси была большая, поэтому домой я подъехала только к одиннадцати вечера. Заглянула в почтовый ящик, там лежал красивый конверт. Оля выходит замуж! Она писала, что очень ждёт встречи. На гербовой бумаге с печатью прилагалось приглашение на две персоны. Надо забежать к бабе Насте, расспросить подробности и сообщить ей о своём счастье. Это станет нашим свадебным путешествием, хотя бы на недельку. Какие две прекрасные новости я сообщу любимому! Он скоро приедет, без меня он не будет задерживаться.
Я вошла и увидела, как с нашей кровати, потягиваясь и ничуть не смущаясь, встаёт Рита в чём-то необыкновенно прекрасном. Она улыбнулась мне и, как в замедленной съёмке, потрепала по голове… Серёжу!
– Вставай, любовничек!
Серёжа поднял голову с подушки и уставился мутными глазами перед собой. Посмотрел сначала на Риту, потом на меня. Он таращил глаза, казалось, ничего не понимая. Потом его взгляд остановился на мне, он блаженно улыбнулся и рухнул на подушку.
– Устал твой красавец без привычки, не буди его, пусть выспится. Почудили сегодня классно. Передай ему спасибо. С его помощью выгнали меня из вашего детсада, зато сейчас я королева! Все мужики у моих ног, как и твой. Ну, что стоишь, мышка? Рубить дерево надо по себе! – и, хлопнув дверью, исчезла. Запахло серой. Я вышла из подъезда, как сомнамбула. Автоматически остановила машину и назвала адрес. Мне долго не открывали, потом я потеряла сознание.
Открыв глаза, я увидела доброе лицо Тотоши, склонённое надо мной. Рядом стоял высокий седой мужчина в белом халате.
– После укола проспит до утра, – услышала я его голос, и снова провалилась в темноту.
Не знаю, сколько прошло времени, помню, что Тотоша поила меня чем-то горьким, ставила градусник. В одну из ночей я встала и по стенке добралась до туалета, выходя, увидела испуганных стариков в ночных пижамах. В их глазах стоял немой вопрос.
– Меня у вас нет… Вы не знаете, где я… Поклянитесь… – еле ворочая языком, прошептала я.
– От кого ты скрываешься, девочка? – по щекам Тотоши текли слёзы.
– От Серёжи… И ото всех… Поклянитесь! – меня била крупная дрожь.
– Клянёмся, клянёмся, – испуганно заверили они меня.
Наконец горячка прошла, но картина в спальне оставалась перед глазами. Легче умереть, чем вынести эту боль. Только далеко-далеко из подсознания еле-еле пробивалась мысль о чем-то беспомощном, чистом и нежном… Теперь ты не одна… в тебе малыш… Нужно жить и бороться. Но тут перед глазами снова возникала наша кровать, а на ней Серёжа и Рита, и снова захотелось выть и биться головой о стену. Потом сознание включилось полностью и напомнило мне, что учебный год начался, что родители ждут нас с мужем на свадьбу, что… Что я им скажу?! Я даже не позвонила им, что доехала нормально! Какой сегодня день? В спальне появились Кира Ниловна и Кир Нилович. Я села на кровати и спросила:
– Скажите, пожалуйста, сколько дней прошло?
– Сегодня вечер третьего дня… – ответила Тотоша.
– Мне показалось, что вечность… – Мои дорогие, простите меня за беспокойство, но кроме вас пойти было не к кому. Я готова рассказать, что случилось. Мне нужен ваш совет.
– Женя, может, позже? Ты очень слаба, краше в гроб кладут, – Кокоша сел рядом и взял мою руку. – Можешь ты позволить себе хоть пострадать спокойно, как не смешно это звучит. Ты звонила в последний раз, задыхаясь от счастья. Что могло произойти за две недели? В медовый месяц!
– Лимит на страдания исчерпан, Кир Нилович. Занятия уже начались… мои родные сходят с ума и ждут от меня звонка. Оля выходит замуж и тоже ждёт меня в гости… Я беременна… Серёжа мне изменил…
Сердце снова сжало так, что перехватило дыхание.
– Он приходил ко мне, спрашивал, не заходила ли ты к нам. На нём лица не было. Я впервые в жизни соврал! Что всё же произошло?
Я рассказала.
– Всё так банально, пошло. Мне невыносимо стыдно перед всеми, хочется провалиться сквозь землю и исчезнуть. Помогите мне это сделать, пожалуйста.
– Никогда больше не произноси это слово «банально» … Даже я, старик, не позволяю себе этого. Только Создатель может себе позволить заскучать, глядя веками на одно и то же, происходящее с людьми. Но у каждого из нас одна жизнь, и всё в ней неповторимо и вновь: и первая любовь, открывающая чувственный космос, и потери, трагедии, заставляющие заглянуть в бездну, даже скучнейшая, казалось, старость заставляет трепетать чувства перед неизведанным. Ты впервые проходишь путь потери. Страдания непереносимы, но жизнь сильнее их. Проходит время, и раны заживают. Хочу признаться тебе: я счастлив, что ты пришла к нам. У нас нет детей, и ты стала нам дочкой. Что я могу тебе предложить? Исчезнуть?! Я бы тоже не смог огорчить всех такой новостью, поэтому надо написать всем, придумав уважительную причину. Может быть, через месяц ты найдёшь силы для примирения?
– Я всегда буду помнить, даже если прощу! Прощу, когда увижу, и не прощу уже себя. Я так создана, я не позволю себе унизиться до такой степени, чтобы молить о возврате любви. Вы представляете, как ломиться в сердце, закрытое для тебя? Он не может уехать из Москвы – это сделаю я. Наша встреча исключена.
Мои глаза молили о помощи. Тотоша вышла, видимо за новой порцией успокоительного, а Кир Нилович вскочил, походил по спальне, сел в кресло и сказал:
– Здесь что-то не так… Я до сих пор не верю, что Серёжа способен на такое. Женя, не горячись! Время всё расставит на свои места.
– У меня нет времени! «Таково положение вещей на этот момент», – как говорят французы. Вот из этого положения я себя и вырву!
– Эта задача будет сложней: ведь ты не хочешь бросить учёбу? По себе знаю – спасает только полная загрузка.
–У вас тоже было подобное, Кир Нилович? Расскажите, пожалуйста.
Учитель как-то неловко заёрзал в кресле. О себе говорить ему явно не хотелось, но бежать от вопроса тоже было не в его характере. Взмахом руки он взъерошил седой нимб волос и, как всегда безупречно, разыграл в лицах сцены из прошлого: умница-красавица аспирантка, безумное притяжение, любовь, скромная свадьба. Только на короткое время его докторская, и её кандидатская диссертации покрылись пылью. Неустроенный быт – комнатка в общежитии, бедность. Сманил её военный красавец на Дальний Восток.
– А через год я защитился, получил кафедру и квартиру. Она чуть-чуть не дождалась. «Любовный крест тяжёл – и мы его не тронем. Вчерашний день прошёл, и мы его схороним».
– Хотелось удержать, упасть на колени? «Любовь не знает гордости», считал Ремарк. Меня мучает именно это.
– «Упавших на колени не замечает даже Бог». Я не упал, хотя Тагора ещё не читал.
– Но гордыня грех! Где милосердие христианской морали?
– «Не возведи себе кумира» тоже заповедь. Парадокс. Ты потрясена? Впервые ударилась об этот столб? Жизнь состоит из сплошных парадоксов, поверь мне на слово. Мир и человека, как часть его, разрывают противоречия. Такая вот диалектика.
– Никогда не думала… Где эта Дама, и где я… Утешили, Кир Нилович: мир и я страдаем одинаково!
Тотоша принесла и снова заставила выпить горькую настойку. Я прислушалась к себе. Вздох облегчения сменился новым приступом невыносимой тоски. Дурочка, я сама себе выдумала кумира, отдала себя ему без остатка, поэтому без него мне нечем больше жить.
– Женечка, не кори себя. Ты взлетела и упала, но желание любви неистребимо. И снова хочется в рай, где ожидает ад… Все проходят через эти муки…
– Чтобы хоть на миг растворяемся в бесконечном, неземном блаженстве… – я с трудом вздохнула.
– Этот миг стоит твоих адских мук?
– Стоит! – твёрдо ответила ему Тотоша, присев на мою кровать и погладив меня по руке.
Я вдруг почувствовала себя победившей тьму богиней, а в глазах учителя мелькнула горькая усмешка.
– Кира, иди накрывать на стол, пора Жене подкрепиться.
Тотоша чмокнула меня в щёку и снова ушла на кухню. Я смущённо спросила:
– Кир Нилович, вы больше не встретили любовь? Такую же…
– Женечка, любовь всегда одна и та же, меняются только её объекты. Моя любовь возродилась во мне, светлая и нежная, трепетная и доверчивая.
– Почему объект не рядом? – мы улыбнулись одновременно.
– Мне стыдно признаться на склоне лет, что меня смогла полюбить сама юность. Она, как нежная роза в моём тайном саду. Я сам долго не мог поверить в её чувство, но любовь проверена временем. Она много лет лечится от бесплодия, позади две операции. И всё ради того, чтобы подарить мне детей. Без этого замуж за меня не идёт, как я ни уговаривал. Наивное дитя однажды сватало мне плодовитую подружку. Мы даже разошлись, настолько я был оскорблён. Однако врозь не продержались и двух дней. Она не умеет ругаться, дуться, капризничать, притворяться. В этом году врачи обещают положительный результат, она переедет в наш с Кирой дом. Я столько мучился сомнениями, смею ли я в мои годы…
– Кир Нилович, вы с ней заслужили своё счастье иметь детей.
– Женя, это главное счастье! Я тебе открыл тайну, чтобы ты это поняла.
– Я тоже выдержу всё и рожу ангела.
– Женя, я очень рад твоему решению. У тебя глаза ожили. Но я всё же договорился с другом. Он психолог. Завтра зайдёт и поговорит с тобой. Не маши руками – вреда не будет. Твоё положение обязывает! Ещё я завтра позвоню в одно место – это, возможно, будет для тебя выходом. А сейчас ужинать и спать!
Перед сном я поделилась с Тотошей радостной вестью. Света стало ещё больше. Я даже позвонила родителям, извинилась за долгое молчание, предупредив, что со свадьбой придётся подождать, потому что Серёже надо решить некоторые проблемы. Ух, я даже не заплакала!
На другой день Кир Нилович вернулся с лекций сильно заряженный оптимизмом и объявил:
– Вставай, дитя, тебя ждут великие дела. Загрузка будет полной.
– Кир Нилович, неужели нашли выход?
– Нашедшего выход затаптывают первым. Помнишь это? – предупредила Кира Ниловна.
– Помню, но выход есть. Пошли пить чай, всё расскажу. Итак, ещё весной я получил письмо из нашей с Кирой альма-матер – интерната в Алтайском крае, где прошло наше с ней отрочество. Писали о проблемах: директор после инфаркта, дети пустились в бега, всё рассыпается на глазах. Коллектив воспитателей и педагогов хоть и преклонных годов, но хороший. Им больше негде работать. Забили тревогу. Очень просили прислать молодого директора. На другую должность туда не заманишь. Я им часто помогал со спонсорами. И в краевом университете ректором мой однокашник: он готов принять тебя на заочный четвёртый курс. Звёзды выстроились для тебя, дитя моё, в дальнюю дорогу. Согласна ли ты пойти по ней? И ещё меня не покидает мысль: а не сообщить ли всем, что вы с Серёжей вместе уехали туда по выгодному контракту? Ну что, я нашёл выход?
