Текст книги "Начало всех начал"
Автор книги: Тина Вальен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Мне стало легче. Как это я сама не додумалась? К чёрту амбиции: надо снова работать сутками, только теперь уже не ради благой цели, а ради презренного нала. Такова жизнь.
– Твой потенциал гораздо выше. Если ты не готова к самостоятельному бизнесу, о чём я подозревал, то есть и третий вариант. На День учителя будет официальное представление к званиям, где будешь и ты. Я посчитаю за честь представить тебя мэру. Ты была в метро? Видела, сколько там нищих детей, просящих милостыню? Это твоя будущая работа. Даже не работа, а призвание. А про расширение жилплощади пока забудь.
– Но вам известны обстоятельства, вынуждающие меня хотя бы мечтать об этом. А по поводу звания и мэра – слишком самоуверенно.
– Бумаги уже подписаны! Эх, не хотел раскрывать тебе все карты. В зелёной зоне Москвы готовится к сдаче новенький детский дом. Если встреча с мэром пройдёт благополучно, то все твои проблемы решатся.
– Что-то вы, Кир Нилович, рановато подались в мечтатели. Интересно, к званию прилагается денежная премия? Раньше ни за чтобы не спросила, а сегодня для меня это важно: столько детских заказов хочется исполнить.
– Компьютеров будет достаточно. Разбаловала ты их, поэтому и денег нет, – заворчал мой любимый Кокоша. – И мой план – реальность. Временная работа только повредит тебе. Сосредоточься на спонсоре, на проекте, мой тебе приказ! Свои деньги забери. Умирать я не собираюсь, а вот если план рухнет, заболею надолго: это я тебе обещаю. Влетела вихрем, сунула деньги. Спасибо – до свидания. Я понимаю, горе, но нас обижать… Мы сами в состоянии помочь.
– Кир Нилович, сколько вам говорить: я справлюсь сама! Раньше, как не зайду, слышала: Юрочке, Танечке надо помочь. И сегодня ничего не изменилось. А Любаша с тёзкой, естественно, отдыхают на чужой даче.
– Не на чужой, у друга. Мы с Кирой приехали оттуда, хотели помочь с похоронами, но ты гордая. А мы соскучились, сидим ждём нашу красавицу.
Из кухни выглянула Тотоша.
– Шумим, шумим… Идите чай пить, потом будем наши альбомы смотреть и видеокассету про наш, Женечка, детский дом.
Зазвонил телефон, Кир Нилович поднял трубку. Чтобы не мешать разговору, я пошла на кухню к Тотоше. Ничего не изменилось. Всё тот же круглый стол, на нём большой фарфоровый чайник с душистым чаем, домашние печенья… Сейчас позвонят в дверь, и через минуту в квартиру ввалится толпа студентов… среди них Оля со своим обязательным тортом «Прага». На глаза навернулись слёзы. Что-то в последнее время я готова расплакаться в любую минуту.
– Кира Ниловна, как хорошо мне снова быть с вами. Как ваше здоровье, как дела в институте у Кира Ниловича?
– Уходит он из института, Женя, теперь уж точно совсем. Будет только консультировать аспирантов. Да и сколько можно, юбилей на носу, – ответила она. – И твои, Женя, деньги ему очень кстати. Теперь профессор в новой жизни почти никто, если взяток не берёт и в долг не даёт. Исчезли почти все, кто раньше заходил к нам запросто. Мы не в обиде – такие времена. Кир растерян, но виду не показывает.
– Да, раньше у вас было столпотворение, зато теперь меньше суеты. Неужели никто не звонит, даже перед юбилеем?!
– Что ты, Женя, звонят, заходят… самые его любимые… От дачи не отказывают… Но я всё равно счастлива. Теперь наши с Киром мечты сбылись. Тебе мой совет: хватит планировать, всего не предусмотришь. Разучились мы доверять судьбе. Может быть, зря.
– Вы как всегда правы: семена посеем, будем ждать всходов и хорошей погоды, но удача мне совсем не помешает. – Я закрыла последнюю страницу альбома. – Малыш чудесный! У Любаши такое милое доброе лицо…
– Они оба наше с Киром счастье, Женечка.
– Девушки, пейте чай без меня, – сказал Кир Нилович, заглянув на кухню. – Мне надо заглянуть в институт ненадолго. Женя, дождись моего возвращения.
– Кир, мы же собирались смотреть видео… – Тотоша явно расстроилась.
– Смотрите без меня, потом ещё раз посмотрим вместе, – крикнул из коридора Кокоша.
– Рад каждому звонку из института, готов по любому пустяку бежать туда, – вздохнула Тотоша. – Давай смотреть фильм без него.
– А как вам наш интернат? – спросила я Тотошу после просмотра.
Кира Ниловна просто обняла меня:
– Ты, Женя, молодец. Вернулась со щитом. Ты никогда не будешь жертвой, запомни! Просто не сможешь.
Мы пили душистый чай и наслаждались музыкой. Казалось, что нет больше тревог и печалей, только прекрасная музыка и ожидание чуда.
Прав и мой Учитель: расслабляться не время. Надо обзвонить всех кружковцев, напомнить о его юбилее. Их звонки будут самым лучшим подарком. Мила по секрету сообщила мне радостную весть: нашего любимого Кокошу ждёт достойная награда, приуроченная к его юбилею. Как всегда, после посещения Крокодильчиков во мне проснулись новые силы. Будем брать быка за рога. Всё будет хорошо!
«Думать только о хорошем», – твердила я себе по дороге домой, купив в киоске журнал с предложениями работы. Завтра посмотрю, что предлагает Москва педагогам, кроме мест в школах с символической зарплатой. Да, она менеджер, но её опыт работы «узкой специализации», как говорил сто лет назад Райкин. Где и когда она промахнулась, почему сегодня не на празднике жизни? И как отвратительно безделье, которое вынуждает задавать себе глупые вопросы, заглядывать в прошлое. Ведь было счастье – студенческий стройотряд…
Тогда я грустила, потому что Оля улетела в Сидней. Но дела быстро закружили, и вот мы, девочки из стройотряда, уже расстилаем матрасы на полу в местной совхозной школе. Многим предложили поселиться к сельчанам, многие не преминули этим воспользоваться, так как это означало комфорт. Всех приятно удивила красота и порядок в селе: асфальт, розарий возле сельсовета. Дом культуры, в котором сосредоточилась жизнь села, вмещал в себя библиотеку, кинозал, почту. В магазине не было дефицита продуктов!
Только десяти девчатам, в том числе и мне, мест не хватило, зато школьный класс превратился в уютную коммуналку: это казалось романтичнее и веселее. Да, смеялись всё лето.
Четыре отряда под предводительством командира построились на берегу заросшей ивами речки. Все дома в селе были построены с видом на неё, и почти каждый дом имел свою пристань.
Серёжа прибыл с директором всего агрокомплекса, который включал в себя несколько сёл с молочным комбинатом, птицефермой, цехом по переработке мяса, коптильней. Глядя на маленького круглого невероятно обаятельного человечка, не верилось, что именно он руководит этой огромной сельской машиной.
– Колобок, – шепнула я стоявшей рядом Маше, одесситке, с которой мы давно нашли общий язык. Как только я посмела? Всё лето уважаемый, даже очень уважаемый человек провёл с этим несолидным именем.
Работы для нашего студенческого десанта Колобок нашёл предостаточно. Ребята занялись ремонтом Дома культуры и коровников, девчата – прополкой.
– Для культурных мероприятий предоставляю для вас пока пустующий ангар-зернохранилище. Думаю, он вам понравится. Главное: мне остаться довольным вашей работой, а вам – своей зарплатой, как и в прошлом году. Здесь я вижу многих, кто уже был у нас. Желаю хорошо потрудиться и прекрасно отдохнуть, – закончил приветственную речь наш кормилец. Все захлопали.
– Разрешите сезон «Лето – лето» считать открытым! – подвёл итог командир.
Стемнело. Все собрались у костра. Выяснилось, что у многих ребят гитары и безграничный творческий потенциал. Каждый жаждал блеснуть эрудицией, потом решили сочинить первую песню. Никто не остался безучастным, каждая новая рифма валила всех с ног. Смеялись до колик в животе. Первые летние вечера, запах жасмина, цветущего луга вдоль берега речки, и свобода! К часу ночи своей песни так и не сложилось, заорали хором всем знакомую: Сидели мы у речки у Вонючки…
Серёжа сидел поодаль, за спинами ребят, и я могла незаметно наблюдать за ним. Пламя костра освещало любимое лицо. Вдруг он повернул голову, встретился со мной глазами, как-то беззащитно улыбнулся, встал и, подмигнув мне, провозгласил:
– И это будущие учителя. Какой позор! – но тут же, не выдержав менторского тона, рассмеялся вместе со всеми. – Лучше бы гимн сочинили для каждого отряда.
– Серёга, будь проще. Спой нам лучше свою любимую, – раздались голоса.
– Нет, я уж прозой скажу вам простые слова. Дети, пора спать! Завтра сбор в семь часов. За час я должен предъявить отрядам конкретные графики работ и развезти по объектам. Уж не взыщите, господа студенты, примите как осознанную необходимость. Работа договорная: сколько сделаете – столько и получите. Надеюсь, я не ошибся в вас, когда брал в стройотряд.
Все стали потихоньку расходиться. День был перенасыщен впечатлениями, и, действительно, пора было спать.
Засыпая, я долго удерживала в памяти беззащитный взгляд Сергея. Откуда у самоуверенного и сильного ковбоя высветилась такая, прямо сказать, «неприличность»? Он улыбнулся мне, пело сердце. Ночью снился Оцеола с лицом Байрона и пионерским горном. Он поднёс его к губам, горн запел человеческим голосом: «Я люблю тебя!» Проснулась я совершенно счастливой. Все уже встали.
– Доброе утро, соня, – пропела Маша.
– Утро добрым не бывает, – потягиваясь, ответила я.
– Ой, ой! Мышь! – вдруг завизжала она и прыгнула ко мне на постель.
– Поймай мыша и ешь, не спеша! – голосом диктора провозгласила я. – Что-то спросонья рифмой поносит…
– Женька, не тошни меня с утра, – заныла Маша.
– Маша, ты – чистая Одесса, пахнешь морем и смехом.
– Благодарю, хотя стилистика хромает. Духи, что ли, такие: «Море смеха»?
– Женя, тебя Лорд вызывает, – сообщила девушка, пришедшая с улицы.
– Я уже успела искупаться и зайти в контору, а вы всё спите.
– А кто это Лорд? Собака?
– Тебя что, поднять подняли, а разбудить забыли? Сказал: «мигом!»
Сердце моё заколотилось: может, сон в руку? Перепрыгивая через лужи (оказывается, прошёл ночной дождь), я побежала в контору. Там матерился Колобок. Перед ним, опустив глаза, стояли два рослых мужика с помятыми мордами. Совковое прошлое благополучно перекочевало в капиталистическое настоящее. Знакомая картина.
– Кто будет распахивать картошку, мать вашу? Сейчас студент с кочергой попрёть…
Мужики что-то пытались объяснить.
– Меня не волнует причина, растуды вашу качель!
Рядом, еле сдерживая смех, сидел Сергей.
– С наступившим вас похмельем, господа мужики. Не перепились ещё богатыри на Руси-матушке! – приветствовала я присутствующих.
Все уставились на меня. Колобок побагровел. Открыл рот и … сказал вдруг совершенно спокойным голосом:
– Не суй взнос не в своё дело, – и добавил, глядя на трактористов: – Прошу, ребята, не передавите никого. И чтоб как… – он не договорил и, косо посмотрев на меня, обратился к Сергею: – Вот эту красавицу и возьми на место Раи.
– Кто такая Рая и зачем мне её место? – заволновалась я.
– Спокойно, Женя, я Тимур! Рая ушла в декрет. Работала учётчицей. Помнишь, у Ленина: учёт и контроль? Это ещё не всё…
Сергея перебил Колобок:
– Ну, я поехал в банк, а вы тут разбирайтесь: кто учёт, а кто контроль. Вечером проеду по объектам сам, посмотрю, кого ты привёз мне на этот раз, – и как-то боком, стараясь не задеть стулья, вышел.
– И покатился Колобок дальше, – прокомментировала я его уход.
– Доведёт тебя язык до киллера, Женя, Женечка. Да! А где твоя Катюша, твоя вторая половина? Без неё ты смотришься как-то однобоко.
– Во-первых, не Катюша, а Оля. Во-вторых, – грустно сказала я, – она далеко, за морем-океаном, и учитывать она будет не человеко-часы, а трупы падающих к её ногам поклонников по всему миру.
– Грусть вам не к лицу. Вы теперь начальник учётного отдела, художник-оформитель, редактор газеты и массовик-затейник. Оговорился, извини: главный режиссёр театра на колёсах. Выше нос, девушка, вас ждут великие дела. Очень на тебя надеюсь. Поточишь свой язычок о чьи-то косточки.
– И всё это на плечи одной бедной девушке?! – возмутилась я.
– Ну, тогда вперёд с тяпочкой… Зарывай талант в грядочки!
– Согласна, согласна, – поспешила я с ответом. – И вас, сэр, на рифмы потянуло?
– Я не ошибся, записывая твою фамилию последней. Сейчас поведу тебя по объектам и научу считать, а писать, рифмовать и рисовать ты и сама умеешь, даже меня заразила, – он действительно взял меня за руку и, как маленькую, вывел из конторы. Меня бросило в жар, но пока Сергей запирал дверь на ключ, я пришла в себя. Недалеко стоял шикарный мотоцикл, на нём мы и поехали по отрядам.
Начало было ленивым везде. Серёже удивительно быстро удалось привести всех в чувство. В конце называлась сумма оплаты за законченный объект, и этого было достаточно, чтобы ребята поняли – не сидеть им часто у костра. Работать придётся по-настоящему.
Вторым номером выступала я, сообщая на ходу придуманный план:
– Не надо печалиться! У нас есть выходные, во время которых и повеселимся. Творчество будет коллективным: готовьте заметки о притеснениях и тирании, придумывайте номера к будущему конкурсу талантов… – идеи били ключом. – Лучшим артистам будет вручён приз на сумму… – и, засмеявшись, я обернулась к Сергею.
– Пока могу обещать просто «на сумму», – сказал он, усмехнувшись, и шепнул мне в самое ухо, – Подводишь под монастырь.
– Не ожидал такого энтузиазма даже от тебя, – добавил он, когда мы ехали обратно, – просто вулкан идей. Спасибо, помогла, подняла настроение всем.
– Сергей, а Колобок, правда, так хорошо заплатит? Я думаю, именно этот факт так обрадовал всех. Так что спасибо тебе, что нашёл это Эльдорадо и привёз нас в него.
– Будем считать, что обменялись поклонами. Рад, что не грустишь. Кир Нилович боялся, что без любимой подружки это случится, просил поддерживать тебя, свою любимицу.
Значит, это не он сам, это Кокоша, чуть не плакала я, укладываясь спать. Уставшие девушки тоже шутили вяло. Первый трудовой день скосил всех в десять вечера. Виданное ли дело: летом ложиться спать в такую рань?!
– Чем меньше мальчиков мы любим, тем больше времени на сон, – услышала я сквозь наступающую дрёму Машину утешительную реплику.
– Как много дней прожито без интима, – вздохнула Катя. – Мужчины косяком, и мимо, мимо…
– Хватит господина Вишневского перевирать, – возмутился голосок девушки, знатока популярного поэта. – Женя, пора в субботу устраивать великие смотрины: у девушек гормональный взрыв!
– Тише. Она уже спит. Неужели не устали? Всё она вам устроит! – сказала Маша и погасила свет.
Серёжу не цепляли никакие крючки девчат, что очень меня радовало. Собирая материал для первой «молнии», я пошла с утра по отрядам. Девушки первого отряда на вопрос «Как вам руководство?» мгновенно пропели:
Сергей – желанная мечта,
Наша любовь, наша звезда.
Как всегда, подумала я с тоской. Вы каждый раз по-новому банальны, как сказал знаменитый острослов.
Все были довольны всем, газета обещала быть серой. Мне необходимо было блеснуть, но мой фонтан не работал. Клыкастый Колобок злобно смотрел на пьяниц с сизыми носами, изображённых в виде богатырей, стоящих на коленях с просьбой: «Колобок, Колобок, не ешь меня!» Пошловато, серо. Гвоздём должны стать частушки. Скетч «Красота – страшная сила руководства», возможно, зацепит всеобщего любимца. Мне было грустно сознавать нелепость своей любви в этом общем ряду. Что ж, красота принадлежит всем, как сказал классик.
От невесёлых мыслей отвлёк приход в сарай-клуб местных девчат. Они тоже жаждали танцев и кавалеров. Вместе мы быстро привели всё в божеский вид. Снопы соломы превратились в оригинальные скамейки по периметру «бальной залы», в прекрасные сухие огромные букеты; был принесён и повешен сохранившийся блестящий шар для дискотек. Оставалось изготовить плакаты со слоганами, и моя работа примет завершённый вид. В конторской кладовке я нарыла старые плакаты и два дня малевала на обратной стороне слоганы. Дальше моя стратегия была направлена на поиск главной составляющей дискотеки – музыкальной аппаратуры. Местные девчата с сожалением сообщили, что старая аппаратура из Дома культуры сломана, и только после ремонта Колобок обещал купить новую. Но выход есть. Сын Колобка, общеизвестный меломан, поэт-песенник, имеет классную аппаратуру. Вывод напрашивался сам. Вечером я поделилась проблемой с Машей:
– Маша, возлагаю на тебя высокую миссию: выследить и очаровать, потом склонить молодого сына поделиться с коллективом главным своим сокровищем.
– Да она уже очаровала его, и когда только успела? – сообщили девчата, услышав наш разговор.
– Это такой упитанный типа Карлесона? Да, он вчера угостил меня вечером пивом. Так это и есть сынок? Тогда прекрасно: в нём ощущается харизма… Но! Полюбит ли меня, Сынок, как пиво? Кстати, у него есть и караоке. Отец привёз из Японии ещё при нашем недоразвитом социализме.
– Женя, а почему не выйти прямо на Колобка? Обещай ему концерт по сёлам.
– Я его немного боюсь. Выступила недавно не по делу, Колобком прозвала. Вроде не должно быть обидно, если умный человек, даже симпатично. Но, сами понимаете…
– А он назначил тебе, Маша, свидание?
– Я не обещала, что приду. Мне больше импонируют загорелые мускулистые мачо с обжигающим взглядом темных глаз. Мечты и реальность, как далеки вы друг от друга. В реальности есть Сынок, если убрать пяток кило, то…
– Маш, ради нас снизь свою планку требований, умоляем! Если влюбится, то все килограммы может потерять. Действуй! Мы уже все наметили себе жертв.
– Согласна. Буду пить его харизму, пока не влюблюсь, по вашим заявкам. Женщина по нынешним временам должна сделать всё, чтобы мужчина посадил дерево, построил дом и выдавил из себя сперматозоид. Займу активную социальную позицию для вашего блага, и о своём не забуду.
Засыпая, я перебрала в памяти свой личный опыт. Он оставлял желать лучшего, ибо всему виной был папин рай – деревня, пропитанная вековым пуританством и, тем не менее, плодившаяся и размножавшаяся со страшной силой. Все проходы к свободному выражению любви были загорожены сидящими на скамеечках старушками с просвечивающими, как рентген, глазками. Они знали всё, и не дай бог попасть к ним на язычок.
– Ентот-то к Людке повадился, срамнице, а Сонькина Танька сохнет по нему, бегает, выслеживает. Просто срам! А ента, говорят… стыдобища… – шептали старушки про девчонок, которые и поцеловались только несколько раз.
Мальчики провожали девочек с танцев – говорили: они дружат. Все скамейки у домов до глубокой ночи были заняты парами. Я дружила с девочкой, у которой было три брата. Старший Иван, предводитель «дворянства», опекал свою единственную сестру и заодно меня с необыкновенным рвением: шаг влево – расстрел.
– Мам, ну скажи этому придурку, чтобы отстал! Все уже перецелованы, а я ещё девственница, ребята боятся подойти!
Я жутко завидовала их отношениям с мамой, а ту уважали и звали Прокурором. Все бабские свары она разрешала иногда двумя фразами, которые потом шли в народ. Присказки, анекдоты, страшные мистические и смешные истории, разбавленные матерком, помнятся до сих пор. И дети пошли в неё: лидерство было у них в крови. По вечерам перед танцами собирались у них в избе огромной толпой и резались в карты на вылет, так как мест всем не хватало. Обычно Иван докладывал ход инспекторской проверки – ночного обхода:
– Представляете, Нинка с Женькой вчера после танцев куда-то намылились. Я за ними дошёл аж до вы– селок! Они исчезли, зато вижу, что на скамейке, сидят… вот на таком расстоянии, – он широко развёл руки, давясь смехом, – Вера и Коля и… спят! Два часа ночи! Умора. Вот какая любовь!
Вот такая, но была. До первого поцелуя дружили подолгу. Это был седьмой класс. Помню свой первый поцелуй… Касание губ было таким нерешительным, как дуновение ветра, обволакивающего чувством невыразимой нежности. Именно нежность рождалась в сердце, когда я читала «Тимур и его команда», потом «Мальчики», именно нежность – незрелый росток будущей любви к противоположному полу. Все остальные взрослые книги о любви служили лишь увлекательной информацией.
Дружба с Олей тоже не продвинула моё либидо в сторону роста. Инфантильную в жизни, её до поры до времени устраивала теория, а не практика и в любви. Моя программа «Путь наверх» исключала легкомысленность в этом вопросе. Я должна была состояться, во что бы то ни стало, я не должна была позволить вопящим тупым гормонам сбить меня с выбранного пути. И прекрасная фея Романтика требовала любви с большой буквы. О том, чтобы разменять её на квартиру и прописку в Москве, достигнув таким путём сомнительных вершин, не могло быть и речи. Уже многие с нашего курса так устроились и были совершенно счастливы.
Вот с таким багажом я встретила свою долгожданную любовь. Тяжёлая, неповоротливая, присыпанная сверху гордыней и комплексами одновременно, совсем не похожая на «мобильный кейс» Маши, весёлой и задорной, позволяющий с лёгкостью лавировать в столь интимном для меня «материале».
«Только бы не проколоться!» стало главной моей задачей, вместо лёгкого, воздушного: «Иду на Вы, моя любовь!»
С детства очень эмоциональная, даже экзальтированная, я начала вырабатывать в себе печоринскую невозмутимость и холодное безразличие, отстранённость от пошлости бытия. Удавалось это с трудом – через край била энергия детской открытости и коммуникабельность. Быть похожей на Веру из «Обрыва», чахоточную «Даму с камелиями» и, наконец, прекрасную Незнакомку Блока мне не удавалось, зато клоунада липла ко мне, как банный лист к заднице. Во мне родился и зажил самостоятельной жизнью беспардонный внутренний голос, моё второе я. В девушке из хорошей семьи! Кто с кем боролся, было трудно понять.
Противоречия терзают не одну юную душу. Может, в глазах любви я увижу свой окончательный облик и обрету гармонию? Кого он увидит во мне? «Любви единственной ждём как чуда», вспомнила я слова любимой песни из кинофильма, а когда она приходит, начинаем страдать.
И как добиться высокого положения в обществе, реализовать себя по полной программе такой романтической дуре, как я? «Рим требует не слов, не слёз, а полной гибели всерьёз», сказал мудрец. Жизнь требует сильной воли, концентрации на главной цели, а природа юности требует только любви. Как найти золотую середину? Хочется потерять голову от любви и одновременно разумно двигаться к выбранной цели ради самореализации. Я повзрослела, а моя душа всё ещё металась между реальностью и фантазиями.
Днём я два раза столкнулась с Сергеем. Я знала, что он загружен по горло: были проблемы с подвозкой стройматериалов. Первый раз он затормозил возле меня на своём железном коне и попросил проверить работу на коровнике. Я как раз шла туда: надо было начинать составлять программу будущего концерта, а вечером представить готовый к открытию клуб-сарай. Караван-сарай! Как воспримет Сергей мои труды? Я не успела рта раскрыть, как он рванул вдаль.
Загаженный коровник предстал передо мной белым лайнером. Внутри, спасаясь от солнца, сидели довольные окончанием работы ребята.
– Вот это я понимаю! Пришёл, увидел, побелил! Будете на первой полосе Си-Эн-Эн, господа!
– Нам, госпожа, пивка бы лучше.
– Увы и ах, сухой закон. Но… к вечеру девчата приготовили хмельной квас. Только это тайна.
– Ну, девчонки, молодцы! А мы – могила.
– Собственно, я пришла за номерами.
– С номерами? Как раз вовремя, давай показывай, – загоготали ребята.
– С юмором, вижу, у вас всё в полном порядке. Рассказывайте…
И начался обвал. Что только приходит в голову нашим ребятам? Хохот стоял гомерический, и в этот момент в дверях нарисовался мой идол. Второй раз за день!
– Где Женя, там смех, ничего другого я не ожидал. А вы, ребята, сделали свою работу на совесть. В сроки уложились. К сожалению, на основном объекте провал, потому что сорвался график подвоза стройматериалов. Перебрасываю вас завтра на станцию. Вагоны подошли, будете их разгружать. Сейчас можете идти в баню. Колобок, – он косо посмотрел на меня, – Михайло Потапыч истопил её ради вас. Баня находится на берегу реки возле его дома.
Ребят как ветром сдуло. Сергей улыбнулся, завёл мотоцикл и сказал мне, оставшейся в одиночестве:
– А теперь поедем смотреть твою творческую работу, мешочек со смехом.
– Не делай из меня клоуна, командир. Это ребята придумали потрясающие скетчи, а мне чужой славы не надо, – равнодушно, как мне показалось, сказала я, садясь сзади на мотоцикл.
– Не обижайся, солнышко ты наше, держись покрепче.
Глупая улыбка расплылась на идиотском от счастья лице. «Солнышко, возьми себя в руки! – приказала я себе. – Приготовься к равнодушию…» Это у меня стало неплохо получаться, только не надо поддаваться на пошлые провокации. Сергей скоро сам имел идиотский вид, читая моё творчество на плакатах.
«Ноу смокинг! – без смокингов не курить! Потапыч и Минздрав предупреждают!»
«Реабилитационный центр «Сарай» принимает всех, контуженных непосильным физическим трудом и гарантирует полное излечение за один вечер!» «Юноши и девушки! Смело обалдевайте друг от друга!»
На новеньком помосте, который собрали ребята вчера вечером сверхурочно, Маша подключала аппаратуру. Сына Колобка не было видно. Наверно, в бане, решила я. Сергей стоял уже у газеты. Сейчас будет разнос за Колобка и Красавца… но он только улыбнулся. Для вечера у меня были приготовлены ещё несколько крутых плакатов, но это будет сюрпризом.
– Славненько ты потрудилась. Поехали ужинать? Подброшу творца слоганов.
– Сергей, можно уже сегодня провести дискотеку? Все этого ждут.
Он только кивнул в знак согласия.
– Спасибо, а в столовую мы с Машей придём попозже.
В столовой его ждали новые афоризмы: «Приятного аппетита! Чем шире наши морды, тем теснее наши ряды». Возле холодильника надпись гласила: «Хоть ночь тиха, котлеты лучше спрятать».
Ещё я решила напиться квасу и изменить! Но изменить любящему тебя человеку просто, а как изменить не любящему? Этот философский вопрос занимал мои мысли, пока мы заканчивали дела с Машей. Не пора ли лечить себя от этой фанатичной страсти? Надо отойти, подсказывало измученное сердце.
– Решено! – вслух сказала я.
– Что решено, с дискотекой? – спросила Маша. – Тогда побежали в столовую, повесим объявление.
И мы поскакали сообщать долгожданную весть.
Вечер начался поздно, все были приятно удивлены антуражем, то и дело раздавались возгласы: «Ну и Женька!» Смех звучал с приходом каждой компании, все были возбуждены квасом. На сцене появился Сергей и объявил:
– Дамы и господа, первый летний бал считайте открытым!
– Ура! – раздалось единым воплем.
– Ещё одно пожелание. Я вижу здесь местных гостей. Давайте жить дружно, как прошлым летом.
Сынок врубил музыку, и началось… Вторым номером был объявлен белый танец – по многочисленным просьбам… Девчонки спешили расхватать намеченные жертвы. Сергей сидел рядом с Сынком и о чём-то с ним разговаривал. На белом танце Маша шепнула мне: – Я к Костику.
Оказывается, у Сынка есть имя? Я демонстративно вышла на улицу. Здесь тоже было на что посмотреть. Наши ребята перемешались с местными, рычали и кружились, демонстрируя себя, байкеры на своих блестящих мустангах, и небо было звёздным…
Многие нерешительные девушки тоже вышли на улицу и, заметив меня, поспешили выразить восторг по поводу организации вечера:
– Мы, тяпая морковку, думали, что ты бьёшь баклуши, а ты молодец, здорово всё придумала, теперь скучать не будем.
– Жень, мы приготовили несколько номеров для концерта, когда ты сможешь посмотреть?
– Приходите после работы в караван-сарай, возможно, у нас появится караоке, и вы отрепетируете песни.
– Караоке?!
– Чудесную вещь привёз из Японии Колобок, новинка даже там, – я попыталась объяснить, а потом спросила, – Не скучно жить в частном секторе?
– Вот теперь будет не скучно: есть куда пойти. Спасибо тебе.
– Женя, с тебя глаз не сводит такой мулатистый! Смотри, смотри, он рулит прямо к нам! Как он мне нравится! – завопила шёпотом Галя.
Я огляделась вокруг. Может, Сергей тоже вышел? Оказывается, он стоял почти рядом, с кем-то увлечено разговаривая. Рядом зарычал мотоцикл. «Юноша пылкий со взором горящим» лихо затормозил возле меня и протянул руку в краге. Шум стоял невообразимый, и это, видимо, означало: «Мадам…» или «Эх, прокачу!»
– Ну, Женька, держись! – заволновались девчата, гадая, соглашусь или испугаюсь?
Вот она, месть! Шальная кровь авантюрных предков – казаков, хохлов, даже цыган – ударила в голову. В один миг я очутилась сзади на мотоцикле и крепко обхватила обнажённый, загорелый до черноты торс юноши. Вечера стояли душными, под кожаной курткой не было даже майки.
– Меня зовут Гена, – обернувшись ко мне, почти прокричал он. – Не бойся! – и дал газу.
Ветер рванулся навстречу, задрав лёгкую шифоновую юбку, обнажив ноги аж до трусиков. Мне было уже всё равно. Волосы рассыпались по плечам, мы помчались навстречу звёздам. Этого полёта в ночи не забыть никогда.
Я пришла в себя, когда мы на большой скорости, но благополучно затормозили возле караван-сарая. Девчонки бросились ко мне:
– Жень, как, не страшно?
– Великолепно! – заявила я, сияя. Моё очумелое и одновременно восхищённое лицо говорило само за себя. Ребят на мотоциклах девчонки расхватали в один миг.
– Не слишком ли круто даже для тебя? – каким-то незнакомым голосом произнёс Сергей, неожиданно оказавшись рядом. Лицо его было бледным и жёстким.
– Не бойся, командир, мы ребята серьёзные, не обидим, – ответил за меня Гена. – Хочешь ещё? – спросил он меня. Я только кивнула, и мы снова умчались в ночь.
– Достала, достала! – пело у меня в груди. Никогда не видела у Сергея такого лица.
А вдруг я частичка его общего поля ответственности? Тогда смешны мои ужимки и… Почему так избирательны чувства? Почему только он? Надо отдалиться: судьба даёт мне шанс проверить своё чувство. Да будет так! Прочь страдания, которые могут стать очевидными, и я окажусь очередной безутешной идиоткой. Только не это. Первый шаг должен сделать мужчина, это вбито в меня ещё в мезозойскую эру. Сегодня мир перевернулся, а я осталась там: не буду маячить на чужих дорогах, молить о любви, как нищая!
Почти весь месяц каждый вечер Гена увозил меня всё дальше и дальше от моей безответной любви. Переполненная эйфорией скорости и ветра, я замертво валилась в постель и снов не видела. Прощай, Серёга!
Я стала избегать встреч с ним. Приходила в контору раньше него и оставляла на столе очередную докладную записку о проделанной работе. Её становилось всё больше. С утра я бегала по объектам, записывая всё, что нужно было для работы на завтра; если у ребят был перекур, то собирала заметки для очередной газеты или вновь придуманные приколы.
По вечерам в караван-сарае яблоку негде было упасть: все репетировали номера к концерту или жутко дурачились, воя под караоке. Только появление командира было сигналом закругляться, причём с молчаливого согласия обеих сторон.
