Текст книги "Возлюбленные-соперники"

Автор книги: Тина Габриэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

– Я почти ничего не знаю о вас, – сказал Блэквуд, – кроме того факта, что вы вдова. Вы родились в Хартфордшире?

Белла откинулась назад, опершись руками об уже прогревшуюся землю.

– Нет, я родилась в Лондоне, но когда мне было семь лет, отец переехал в деревню. А когда мне исполнилось шестнадцать, мы перебрались в Плимут, где годом позже я вышла замуж.

– Вы остались в Плимуте после замужества?

– Да.

– Я восхищаюсь работой инженера Джона Ренни. Его плотина в замке Плимут-Саунд, защищающая гавань, нечто потрясающее. Ваш муж работал над этим проектом? Или в доках?

Белла встревожилась. Что она может рассказать? Блэквуд умный человек и, несомненно, обладает развитой интуицией. Она много лет жила, скрывая свои истинные чувства от мужа, и путем проб и ошибок пришла к несложному выводу: необходимо говорить основы правды, но тщательно скрывать суть дела. Она не осмеливалась рассказать, до какой степени Роджер был подлым.

«Тревога!» – кричал ее внутренний голос. Когда деловые проекты Роджера не принесли ожидаемого дохода, он занялся нелегальными, незаконными делами.

Она стала перебирать цветы, лежащие на коленях, одновременно тщательно обдумывая слова.

– Роджер был торговцем, занимался импортом и экспортом. В основном лес, уголь, ячмень и пшеница.

– Вы долго были замужем?

– Семь лет.

– Вам не хватает его?

Белла некоторое время молчала, не зная, что ответить. Ей не хватает Роджера? Она благословляет каждый день, с тех пор как он перестал появляться на пороге ее спальни.

– Я смирилась с его уходом, – наконец сказала она.

Блэквуд подобрал еще один плоский камень и задумчиво уставился на него.

– Ваши родители живы?

Она понимала, что герцог добывает информацию. Он хотел знать, есть ли у нее семья, с которой она может жить, если его план выселения сработает.

– Нет. Мать умерла, когда я была младенцем, и я единственный ребенок в семье. Отец погиб вскоре после моего замужества. Экипаж перевернулся.

– Вы, должно быть, очень одиноки. Мне искренне жаль.

Именно искренность в его голосе заставила ее заговорить:

– Отец был чудесным, любящим человеком, и я благодарна Богу за него.

Блэквуд швырнул в воду камень, который держал в руке, и тот утонул, предварительно четыре раза подпрыгнув по поверхности. Белла обернулась к нему и с удивлением увидела, как потемнели его глаза. Что в них отразилось? Боль? Сожаление?

– Вы, наверное, храните нежные воспоминания о своих родителях? – спросила она. – Сами говорили, что Уиндмур-Мэнор напоминает вам о семье.

– Я никогда не знал матери. Она была горничной в семье старого герцога. Умерла при родах. Всю жизнь я считал себя незаконнорожденным, и семья старого герцога меня не признавала, – холодно сообщил он. – У меня есть единокровный брат, который вплоть до самого последнего времени считал себя наследником титула и обращался со мной как с бездомной собакой, и бабушка, которая верила, что исполнила свой долг по отношению ко мне, оплачивая мою учебу сначала в школе, а потом в Итоне.

Джеймс поднял с земли еще один плоский камушек. Его длинные пальцы погладили гладкую поверхность.

Белла была потрясена его словами и прозвучавшей в голосе горечью. Она не ожидала от герцога такой истории. Он всегда выглядел таким уверенным в себе, как человек, чувствующий свое превосходство над окружающими.

Ей хотелось задать один вопрос: если он действительно незаконнорожденный сын, как ему удалось унаследовать герцогский титул?

Словно прочитав ее мысли, он сказал:

– Оказалось, что я все же был законным сыном и наследником. Так что зря моя высокородная семейка всю жизнь относилась ко мне как к грязному ублюдку.

Белла почувствовала жалость к сидящему рядом мужчине, хотя сама себе не смогла бы объяснить почему. Джеймс Девлин теперь герцог, обладатель огромного богатства и власти, так что жалеть его не было никаких причин. И все же… все же… Он никогда не знал материнской любви и преданности отца. Отец Беллы любил ее всегда, всем сердцем, без всяких условий, и только эти драгоценные воспоминания помогли ей выжить под гнетом мужа-тирана.

Она не хотела больше ничего слышать о Джеймсе Девлине, на самом деле не хотела. Она не желала, чтобы он стал для нее человеком, со всеми своими обидами и слабостями. Пусть уж лучше остается надменным испорченным аристократом. Но правда была в том, что он не был испорченным и познал немало трудностей. И в глубине души он был очень одинок – Белла не могла этого не почувствовать.

«Он был отвергнут, как и я. Только меня предал грубый эгоистичный муж, а его – семья».

– Как вы стали барристером? – спросила она.

– Я не мог представить себе, что буду выпрашивать каждый шиллинг у не признававшей меня семейки, чтобы выжить. После Итона я посещал Оксфорд, где познакомился с парнями, которые мечтали войти в один из четырех «Судебных иннов» и найти хорошего наставника. Меня приняли в «Линкольнз инн». Став барристером, я работал в конторе вместе с коллегами, которых вы сегодня видели. Я был вполне успешным юристом и мог легко обойтись без подачек семьи.

Белла даже не подозревала, что перед ней человек, сделавший себя сам. Она всегда полагала, что аристократы получают состояние и ни дня в своей жизни не работают.

– Но тогда зачем вам так нужен Уиндмур-Мэнор? Вы же говорите, что не испытываете теплых чувств к семье.

– Это единственное место, где старый герцог относился ко мне как к родному сыну. Я знаю эту землю как свои пять пальцев. Я здесь дома. Вы можете утверждать то же самое?

Белла взглянула на воду, на пару белых лебедей, зеленые холмы вдали.

– Да, я чувствую себя здесь в безопасности.

Они несколько минут сидели молча, потом герцог встал и протянул женщине руку.

Она вложила руку в его ладонь и ощутила тепло сильных пальцев. Джеймс помог ей встать на ноги.

На его голову упал солнечный луч, и волосы блеснули, как черное дерево. Его лицо излучало уверенность, но теперь Белла поняла: то, что она раньше посчитала аристократическим высокомерием, было гордостью.

Ощутив нервозность под его пристальным взглядом, она опустила глаза и, чтобы не молчать, спросила:

– Как вам удается бросать камушки так далеко?

Герцог явно не ожидал столь резкой смены темы разговора и засмеялся.

– Это очень просто. Нужно только найти плоский камень, и желательно с гладкой поверхностью.

Он наклонился, поднял подходящий камень и показал, как правильно его держать. Стоя за ней, Джеймс взял ее руку и изобразил бросательное движение.

Белла вздрогнула, когда его широкая грудь коснулась ее спины.

Герцог склонился к ее уху.

– Ну а теперь попробуйте самостоятельно. Бросайте камень.

Остро чувствуя его близость, Белла подняла руку и, повторив его движение, бросила камень. Он утонул, один раз отскочив от поверхности воды.

– Ваши камни отскакивали четыре раза!

– Нужна практика. Я приходил сюда еще мальчиком и часами бросал камушки.

Белла сделала еще несколько попыток. Наилучшим был бросок, когда камушек дважды отскочил от поверхности воды.

– Вероятно, я никогда не смогу соперничать с вами.

Лишь только слова слетели с ее губ, Белла поняла, что они могут быть неверно истолкованы применительно к их будущим сражениям за собственность.

Герцог взял ее за плечи, повернул к себе лицом и заглянул в глаза.

– Я не это имела в виду, – тихо сказала она.

Несколько долгих мгновений они смотрели в глаза друг другу, потом взгляд Джеймса скользнул к ее губам.

– Я знаю.

– Мне нужно вернуться.

Его глаза потемнели. Он медленно поднял руку и коснулся ладонью ее щеки.

– Нет, – очень тихо сказал он. – Пока нет, Белла.

Все разумные мысли в мгновение ока покинули ее, когда Джеймс склонился к ней и его губы коснулись ее рта легким, словно летний ветерок, поцелуем. Потом он стал исследовать ее губы кончиком языка.

Реакция Беллы оказалась моментальной и непроизвольной. Все ее тело содрогнулось от острого наслаждения.

Ее губы сами по себе раскрылись, позволив его языку скользнуть внутрь. Поцелуй был опытным и соблазняющим, убеждающим и поощряющим ее ответ. Она неуверенно коснулась его языка своим и почувствовала, как отчаянно заколотилось сердце. Потом его поцелуй изменился, стал более требовательным. Белла ощутила, как где-то внутри загорелся огонь.

Ее никогда так не целовали. Собственно говоря, ее за всю жизнь целовал только один мужчина – Роджер, а он был жадным и грубым. Он всегда желал господствовать. Его не интересовало ее удовольствие – только капитуляция. Она быстро научилась сдаваться, чтобы не продлевать свои мучения.

Но Джеймс… Он касался ее лишь губами, и еще на ее щеке лежала его ладонь. Она могла в любой момент отстраниться, если бы захотела. Только у нее не было такого желания.

Впервые в жизни она почувствовала физическое влечение. Похоть. Это было сильное чувство, опасное оружие в их грядущем сражении. Внутренний голос говорил – нет, не говорил, кричал, – что если она позволит не принимать себя всерьез, то быстро лишится опоры в Уиндмур-Мэноре. Но все же отрицать зарождающуюся страсть было бы глупо. Белла и подумать не могла, что поцелуй может оказать на нее такое мощное воздействие, вызвать столь сильную реакцию.

Чуть подавшись вперед, она прижалась к груди мужчины, ощутила тепло его тела, вдохнула тонкий аромат одеколона – сандал и гвоздика.

Джеймс глухо застонал и оторвался от ее губ.

– Этого я не ожидал, – сказал он.

– Поцелуя?

– Нет, вашей реакции.

Очарованная блеском его глаз, Белла сделала попытку успокоить отчаянно бьющееся сердце.

– Это была ошибка.

Джеймс хрипло засмеялся.

– Главная ошибка – решение поселиться вместе. Но ведь ни один из нас не передумает, не так ли?

Она покачала головой.

Мужчина вздохнул и потянулся за своим сюртуком.

– Вернемся в дом?

Он подождал, пока Белла соберет разбросанные цветы, и они пошли обратно в полном молчании.

Стараясь не отстать от герцога, Белла ругала себя на чем свет стоит. Что на нее нашло? Она не только позволила себя поцеловать – она откровенно наслаждалась этим поцелуем. Да, герцог Блэквуд был сложным человеком, и жаркая страсть, которую она ощутила в его объятиях, одновременно волновала и пугала. Тяга к мужчине была для нее внове. Чувство было, несомненно, приятным, но чрезвычайно опасным.

Джеймс остановился, чтобы помочь спутнице перебраться через поваленное дерево, и взял ее за руку. Их взгляды встретились, и уже погасший огонек в глубине ее естества разгорелся снова. Впредь ей придется избегать встреч с этим мужчиной. Но как это сделать, если они теперь живут в одном доме?

Белла все еще размышляла над этим вопросом, когда они подошли к конюшням и рыжеволосый улыбчивый мальчик помахал Блэквуду рукой.

– Коутс сказал, что мальчик ваш конюх, это правда? – спросила Белла. – Он же еще совсем ребенок!

– Бобби только двенадцать, но он быстр, умен и понимает лошадей, как никто другой. Он поддерживает в конюшне безукоризненный порядок и может позаботиться о вашей кобыле тоже. Если вам что-нибудь нужно на конюшне, только скажите, и Бобби все сделает.

– Буду иметь в виду, ваша светлость.

– Джеймс. Вы опять забыли?

Белла непроизвольно вздрогнула.

Герцог поклонился.

– Мальчик хочет что-то мне сказать. Увидимся позже.

Она сделала реверанс и побежала в дом.

Джеймс проводил ее взглядом. Ему следовало бы испытывать удовлетворение, поскольку все идет так, как он задумал. Но он не учел мягкости женских губ, ее пылкой реакции на его прикосновения. А когда она устала сопротивляться своим желаниям и ответила на поцелуй, он почувствовал мгновенное возбуждение. Он желал прижать ее к себе, ощутить пышные формы, узнать, чем пахнут ее роскошные волосы. Почему-то ему казалось, что они должны пахнуть цветами, которые она собрала во время прогулки.

Он прервал поцелуй, и когда она подняла глаза, в них светилось удивление. Белла показалась ему невинной и неопытной девочкой, которой очень хочется, чтобы он раскрыл ей тайны взаимоотношений мужчины и женщины. Но такого же быть не может. Она семь лет была замужем. Значит, она или превосходная актриса, или…

Джеймс тряхнул головой, удивляясь собственной неосмотрительности. Вероятно, проблема все же в нем. У него слишком долго не было женщины.

В течение нескольких последних месяцев список его дел в «Линкольнз инн» был очень уж длинным, а потом неожиданно в его жизни снова возникла вдовствующая герцогиня. И с тех пор Джеймс занимался неожиданно свалившимся на него наследством. И не важно, как часто он убеждал себя в том, что пренебрежение семьи теперь, когда он стал взрослым и состоявшимся человеком, ничего для него не значит. Уход старого герцога стал для него тяжелым ударом, и он до сих пор ощущал тяжесть на сердце.

Нет, определенно его пылкая реакция на Беллу Синклер связана с тем, что у него уже несколько месяцев не было подруги. В отличие от своего друга и коллеги Брента Стоуна Джеймс к этому не привык.

Что касается его речи на берегу, он вовсе не собирался рассказывать ей невеселую семейную историю – только то, что он унаследовал герцогский титул и произошло это недавно, – но искренняя грусть в голосе Беллы, рассказывавшей о своем погибшем отце, неожиданно вызвала в нем желание поговорить о собственном родителе. При этом ирония ситуации не осталась им незамеченной. Он привык вызывать свидетеля на откровенность, а вовсе не наоборот.

Должно быть какое-то решение. Он выиграет – в этом Джеймс не сомневался, – но вместе с тем не мог не думать о ней. Ривза рано или поздно найдут – никуда он не денется, и если выяснится, что денег у него уже нет, Джеймс предложит миссис Синклер возместить ущерб из своего кармана. Если она примет деньги и покинет его дом, то перестанет искушать его.

Это был хороший, надежный план. Белла – обычная женщина, ничем не отличающаяся от множества его прежних подруг и любовниц. Герцог понимал себя и отдавал себе отчет в том, что его теперешнее увлечение миссис Синклер может стать серьезной помехой в решении их деловых проблем. Теперь ему хотелось и уложить ее в постель, и одержать над ней верх в борьбе за собственность. Надо сосредоточиться и не позволить соблазнительной вдове отвлечь его от цели.

Глава 8

– Герцог просит тебя поужинать с ним.

Белла сидела за письменным столом в углу своей спальни. Перед ней лежал открытый блокнот, но она не написала ни одной строчки. Желание писать исчезло. Она обернулась к Харриет, которая ждала ответа.

– Пожалуйста, извинись перед герцогом и скажи новой кухарке, чтобы прислала мне ужин сюда, – сказала Белла.

Она слишком устала от сегодняшних событий, и последнее, чего бы ей хотелось, – это сидеть напротив Блэквуда за столом. Обуреваемая эмоциями, она желала побыть в одиночестве и разобраться в себе.

– Он захочет услышать это от тебя, – сказала Харриет.

Белла вздохнула.

– Я напишу ему записку.

Харриет вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

– Ты должна встречаться с ним на равных, Белла. Это твой дом, и ты должна, как хозяйка, ужинать внизу в столовой, а не прятаться в своей спальне.

Белла встала.

– Только не сегодня, Харриет. На сегодня с меня хватит герцога.

Харриет села у окна и похлопала рукой по диванной подушке рядом с собой.

– Сядь, детка.

Белла вздохнула и села рядом со старой женщиной. Та всмотрелась в грустное лицо молодой хозяйки и тихо попросила:

– Расскажи мне, что случилось.

Белла прикусила губу и выпалила:

– Он меня поцеловал.

У Харриет просветлело лицо.

– Правда? И как это было?

Как это было? Этот поцелуй будет не так просто забыть. Даже сейчас, вспоминая, как его губы коснулись ее губ, она чувствовала, что кровь начинает течь по жилам быстрее.

В первый же день пребывания герцога в доме она пала жертвой его чар, ответила на его поцелуй. Судя по всему, на нее слишком сильно подействовали красота окружающего пейзажа, ласковое солнечное тепло, красивый мужчина рядом. Она была очарована грустью, пусть на короткое время, но все же, безусловно, появившейся на его лице, когда он рассказывал о своей семье. А когда он обнял ее, показывая, как бросать камень, она явственно ощутила незнакомое томление.

Герцог наверняка был опытным любовником. Она не могла не думать, что чувствует женщина в его постели. Она не знала других мужчин, кроме Роджера, но даже если основываться на одном только поцелуе, могла предположить, что с Джеймсом ощущения были бы совершенно иными.

Вот только мотивы Блэквуда представлялись весьма сомнительными. Он очень привлекателен и имеет успех у женщин. А если ко всем прочим качествам добавить его титул, женщины, должно быть, слетаются на него как пчелы на мед. А она, Белла, его противник, человек, мешающий ему получить желаемое.

Тогда почему он ее поцеловал?

Харриет нахмурилась.

– Он обидел тебя?

Обидел? Господи, нет, конечно.

Джеймс даже не удерживал ее, когда целовал. Она испытала чудесные, волнующие ощущения, а собственная реакция на них потрясла ее. Она бы даже под страхом смерти не призналась никому, что это он прервал поцелуй.

– Нет, он не обидел меня, – сказала Белла, – но он пытается мной манипулировать. Он хочет выжить меня из Уиндмура.

– Возможно, ты права, но как тебе понравился поцелуй?

Харриет могла быть упрямой, как терьер, когда хотела что-то узнать.

– Это было приятно, – ответила Белла.

Старая женщина смотрела на нее так, как бывало в детстве, когда Белла таскала недозволенные сладости из кладовой.

– Ты боялась, что он будет как Роджер. Зря. Роджер был всего-навсего больным ублюдком.

У Беллы все внутри сжалось, когда она вспомнила о пристрастиях своего покойного супруга. Роджер являлся к ней только сильно пьяным, выпив не меньше четырех больших кружек пива. Он был злобным и без алкоголя, но в сочетании со спиртным становился жестоким.

Тогда он и требовал исполнения супружеских обязанностей. Он гасил огонь в камине и требовал, чтобы она разделась перед ним и долго стояла обнаженной посреди спальни. Она лишь дрожала от холода и страха, зная, что ничего хорошего ее не ждет. Еще юной неопытной невестой она с ужасом обнаружила, что Роджер должен причинить женщине боль, чтобы возбудиться.

Белла была горда по природе и взирала на своего мучителя с ненавистью. И тогда им овладевал гнев, он заламывал ей руки, швырял на пол и бил. После первых месяцев «счастливого» супружества Роджер стал несостоятельным в постели, в чем обвинил свою молодую жену, утверждая, что она холодна как рыба, не умеет удовлетворять мужчину и потому недостойна быть его женой. Белла надеялась, что его визиты в ее спальню прекратятся, но не тут-то было. Единственным утешением оставалось то, что теперь он не мог ее насиловать.

Довольно скоро она услышала, как слуги перешептываются о том, что к Роджеру приходят шлюхи особого рода. Они властвуют над Роджером. Он им платит за то, что они бьют его хлыстом.

Белла была шокирована, поскольку Роджер всегда старался навязать ей свою волю – запирая ее в поместье или являясь к ней в спальню. Если бы она знала о его наклонностях, то с большим удовольствием взяла бы в руки хлыст.

Харриет взяла ее за руки.

– Я хочу только сказать, любовь моя, что ты абсолютно нормальная женщина. У тебя нет никаких отклонений. Я всегда боялась, что моральные травмы, нанесенные тебе мужем, окажутся тяжелее физических. Несмотря на обстоятельства, которые свели нас с герцогом, я рада, что он тебя поцеловал. Немного внимания такого красивого мужчины, как Блэквуд, окажет на тебя благотворное воздействие. Пора тебе узнать, что не все мужчины такие, как Роджер.

– А как насчет нашего спора относительно Уиндмура? – спросила Белла.

– Один поцелуй еще не значит, что ты отказалась от имущественных претензий, – усмехнулась Харриет.

Белла изо всех сил старалась казаться невозмутимой.

– Я не доверяю ему. Я не доверяю себе в его присутствии.

Еще немного внимания со стороны Джеймса, и ее планы на будущее окажутся под серьезной угрозой.

Джеймс сидел во главе стола в столовой, поглядывая на лакея, который внес первое блюдо. Новая кухарка, которую наняла Белла, приготовила черепаховый суп.

Даже после того как Коутс передал ему записку от Беллы, Джеймс решил остаться и поужинать в доме, а не в «Двух баранах». Он должен был заявить свои права и перед слугами, и перед женщиной, оставшейся наверху.

И он уже в сотый раз за вечер подумал о Белле Синклер. Ему было интересно, что она ест, одета ли она в ту же ночную рубашку, в какой была накануне ночью.

Сидит ли она в постели и наслаждается тем же черепаховым супом, что и он, или предпочла вместо этого холодный ростбиф? Так, но с какой стати его интересует, что она ест? Странно, но одна только мысль о том, что Белла в постели, возбуждала.

Один поцелуй. Всего один поцелуй, и он чувствует себя, как возбужденный подросток, который залез под юбку девочке.

Джеймс выронил ложку, которая тут же утонула в супе. Так не пойдет. Придется все же выйти из дому, несмотря на первоначальные намерения. Он пойдет в «Два барана», где крепкое спиртное, интересная беседа с Брентом и Энтони и, возможно, кокетливая улыбка служанки отвлекут его от мыслей о женщине, живущей с ним под одной крышей.

Белле не спалось. Тревожили воспоминания о бархатном тепле поцелуя. Мягкая настойчивость его губ оказалась для нее столь же неожиданной, как собственный пылкий ответ. Она погладила кончиком пальца свои губы и попыталась представить, что это губы Джеймса. Не получилось.

Уже давно перевалило за полночь, а Белла все еще ворочалась в постели. В тишине и уединении своей спальни она дала волю мыслям, которые теперь приняли уж и вовсе непристойный оборот. Что бы она почувствовала, если бы Джеймс не ограничился одним поцелуем, а стал исследовать губами ее тело?

Она представила, как он целует ее шею, плечи, грудь, как твердеют ее соски. Его прикосновения возбуждали, но он и не думал делать ей больно. Вот он коснулся языком ложбинки между грудями, а его рука, осторожно погладив живот, опустилась ниже, где между бедрами пульсировало сладкой болью ее женское естество…

Белла хрипло застонала, потом резко села и отбросила смятые простыни. Встав, она подошла к окну, распахнула его и глубоко вдохнула прохладный ночной воздух, искренне надеясь, что он охладит ее разгоряченное тело.

Что с ней случилось? Джеймс Девлин появился в Уиндмур-Мэноре и уже через день сумел лишить ее и логики, и осторожности. Ей двадцать четыре года, она вдова, за плечами семь лет брака, но никогда в жизни она не испытывала настоящей страсти. А теперь сгорает от желания при одной только мысли о мужчине.

Но, Боже правый, почему ее так сильно тянет именно к этому мужчине? Она для него всего лишь досадная помеха, и свои намерения он выразил вполне ясно.

«В зале суда я всегда выигрываю».

Белла ухватилась за подоконник – неожиданно у нее от слабости подкосились ноги. Это, наверное, от бессонницы. Ей необходимо хотя бы немного поспать, чтобы быть готовой к новой встрече с герцогом днем.

Когда она не могла уснуть после визитов в ее спальню Роджера, Харриет всегда поила ее теплым молоком, в которое добавляла несколько капель бренди. Белла уже протянула руку к звонку, но заколебалась и решила не будить старую женщину.

Больше не было риска наткнуться на Роджера, разгуливая ночью по дому. В тот первый и последний раз, когда это случилось, Роджер пришел в ярость и заявил, что она назначила свидание любовнику. После этого он запер ее в комнате на неделю. Белла едва не сошла с ума и больше не выходила из комнаты ночью, если рядом не было Харриет.

Но теперь все изменилось. Харриет слышала, как Блэквуд сказал своему камердинеру, что уходит в гостиницу «Два барана» на встречу с друзьями и вернется поздно. Так что Белла вполне может спуститься вниз, приготовить себе теплого молока и даже побродить по дому если ей захочется. Пусть оживет в памяти ее первая ночь в этом доме, когда она еще не знала о существовании Блэквуда.

Белла взяла свечу и вышла из комнаты. Она как раз подошла к лестнице, когда услышала в холле веселый женский смех, которому вторил мужской смех. Блэквуд!

Как он осмелился?

Значит, она лежала в постели без сна, изнемогая от первого в жизни желания, вызванного его дерзким поцелуем, а он где-то развлекался и теперь вернулся в ее дом с женщиной!

Белла сбежала вниз по лестнице и увидела, как Блэквуд передает свою шляпу и женский плащ Коутсу. Тот, заметив хозяйку дома, вцепившуюся в перила лестницы, поклонился и исчез.

Рука незнакомой женщины лежала на рукаве Блэквуда. Ее золотистые волосы были уложены в замысловатую прическу, голубые глаза имели необычный экзотический разрез – как у персидской кошечки. Женщина была удивительно красива, и Белла решила, что это очень дорогая блудница, которую может позволить себе только герцог.

Белла застыла в напряжении. Если Блэквуд считает, что может водить в ее дом таких женщин, он здорово ошибается.

Герцог и его подруга оглянулись.

– Белла, – удивленно проговорил он, – я и не подозревал, что вы полуночница.

Она подняла голову и смело встретила его взгляд.

– Убирайтесь вон! Мне наплевать, что вы герцог, барристер и что вы первым зарегистрировали свое чертово свидетельство. Я не позволю, чтобы вы водили сюда женщин. Отправляйтесь в гостиницу, снимите там комнату и делайте что хотите.

Все это она выпалила на одном дыхании тоном, не допускающим возражений.

В ответ Блэквуд расхохотался.

– Я вас предупреждал, что жизнь под одной крышей с холостяком чревата некоторыми неудобствами. Но еще не поздно передумать.

Белла едва не задохнулась от возмущения:

– И вы еще смеете насмехаться надо мной, ваша светлость?!

В его глазах плясали смешинки.

– Только не говорите, что мы снова вернулись к сугубо официальным отношениям.

С явным неудовольствием Белла покосилась на герцога. Его глаза смеялись, но голос был твердым.

– Перестань дразнить ее, Джеймс, и представь меня.

Джеймс. Женщина назвала его Джеймсом.

Ее фамильярность и обращение по имени означали, что это не случайная подружка, которую он привел на одну ночь, а давняя знакомая, с которой у него были отношения. Возможно, постоянная любовница?

Белле неожиданно захотелось плакать.

– Ну, если ты настаиваешь… Хотя, должен признаться, ее реакция в высшей степени забавна. Белла, позвольте вам представить леди Эвелин Хардинг, супругу моего друга и коллеги Джека Хардинга.

Леди Эвелин сделала шаг вперед и приветливо улыбнулась:

– Очень рада с вами познакомиться. И приношу свои извинения за столь поздний визит. Мы планировали приехать только через несколько дней, но процесс, в котором должен был участвовать мой муж, внезапно отложили, и мы решили не откладывать поездку. Мы бы прибыли раньше, но по дороге у экипажа отвалилось колесо. Не знаю, сколько бы нам еще пришлось ждать на дороге, но судьбе было угодно, чтобы нас заметил Джеймс, возвращавшийся домой из «Двух баранов». Мой муж сейчас ставит лошадей в конюшню. Я искренне надеялась, что мы разбудим только конюха.

Белла растерянно заморгала и уставилась на улыбающуюся блондинку. Только теперь она обратила внимание на изысканное дорожное платье из фиолетового шелка с кружевами и лайковые перчатки. Блэквуд назвал ее «леди Эвелин», значит, она дочь аристократа и сохранила титул, хотя и вышла замуж за человека, его не имеющего. Ну как тут не растеряться?

– Полагаю, вы должны извиниться, Белла, – сказал герцог.

– Не глупи, Джеймс, – поморщилась леди Эвелин. – Миссис Синклер мне ничего не должна. Вполне понятно, что ей показалось недопустимым прибытие незнакомой женщины среди ночи с холостяком в ее дом.

Последние слова блондинки не остались не замеченными Беллой. Она назвала Уиндмур ее домом.

Что это, случайная оговорка? Или леди Эвелин может стать ее союзницей?

Белла почувствовала, что краснеет, и виновато посмотрела на гостью.

– Герцог прав. Пожалуйста, простите мое поспешное суждение и грубость, леди Эвелин. Почту за честь, если вы и мистер Хардинг будете гостями в Уиндмуре.

– Благодарю вас за гостеприимство.

Белла взглянула на ее изысканное одеяние и сообразила, что сама стоит босая и из одежды на ней только ночная рубашка и шаль. Проводить высокую гостью и ее супруга в комнату для гостей в таком виде она не могла.

– Если его светлость окажет любезность и проводит леди Эвелин в гостиную, я позабочусь, чтобы приготовили комнату для гостей.

– Отличная идея, – хмыкнул Джеймс. – Чувствую, что разум к вам вернулся.

Белла сдержала чуть не слетевший с губ резкий ответ, твердо решив больше не спорить. Хватит глупостей для одного вечера. Она дождалась, пока герцог с дамой завернут за угол, и лишь убедившись, что они скрылись из виду, побежала будить прислугу и готовить апартаменты для неожиданных гостей.

Эвелин Хардинг была приятно удивлена, когда Джеймс проводил ее не в гостиную, а в библиотеку. Она была дочерью графа, но ее отец, до того как унаследовал титул, был барристером, так что детство Эвелин прошло в «Линкольнз инн», среди книг и захватывающих споров.

Она прошлась по библиотеке, нежно гладя кончиками пальцев цветные корешки томов, стоящих на полках из красного дерева. В комнате приятно пахло книгами и отполированным деревом. Повернувшись к гостье спиной, Джеймс налил в стаканы виски.

– Все эти книги были здесь, когда ты приехал? – спросила Эвелин.

Джеймс обернулся и сделал глоток.

– Да, судя по всему, отец ими больше не пользовался, а человек, которому он продал поместье, некто сэр Ривз, перепродал его вместе с мебелью и книгами. – Он указал на одну из полок. – Эти книги я привез с собой.

Эвелин знала всех барристеров, работавших вместе с ее мужем, в течение пяти лет. Ей нравился и Брент Стоун – красавец с непроницаемыми голубыми глазами, которые, казалось, хранили множество тайн, и Энтони Стивенс – боксер и заядлый спорщик, жесткий и циничный. А Джеймса Девлина – нового герцога Блэквуда – она всегда считала самым противоречивым. Для нее не была тайной его репутация повесы, и она отчетливо помнила их первую встречу, состоявшуюся еще до ее замужества.

Она встретила Джеймса в «Линкольнз инн», куда пришла в поисках Джека Хардинга, который должен был представлять ее дело в суде. Джеймс с ходу принялся отчаянно флиртовать с ней, попутно уговаривая сменить барристера и утверждая, что он в конторе самый компетентный. Его нелепые выходки рассмешили Эвелин, и когда она отказалась от его услуг, он только пожал плечами, приподнял шляпу, пожелал ей удачи и ушел.

Она никогда не одобряла образ жизни Джеймса – его бесконечных любовниц, в том числе из числа жен клиентов, – но после ее замужества Джеймс всегда относился к ней с большим уважением, и Эвелин привыкла считать его, так же как Брента и Энтони, своим другом.

– Как дела у Филиппа? Я обещал вашему малышу пони, – сказал Джеймс.