Текст книги "Встретимся у Ахерусии!"

Автор книги: Тимур Тамирхан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

AnnotationКажется, всё что в подлунном мире есть, этому миру не принадлежит – оно здесь только проявляется, а начало имеет «где-то там». Потому человека испокон веку влечёт «куда-то туда», в некое запределье, но где тот самый предел, совершенно неясно. Таким образом, мир представляется несовершенством и хаосом, где всё относительно, ничего не определено и не имеет в самом в себе ни смысла, ни цели – цель и смысл всегда лежат где-то вовне. По счастью, есть в этом хаосе такое явление, как образы, в т. ч. образы мифологические – они как бы стоят на границе между «здесь» и «там». И человек, тщетно пытаясь в жизни что-то «понять», часто за эти образы уцепляется и оперирует ими – смело покидая при этом пределы Рационального. В искусстве такое отношение к действительности называется сюрреализмом.

Встретимся у Ахерусии!

Городок

Встретимся у Ахерусии!

Земля цвета сурика

Стяжание урбанизма

Белая богиня

Марс, красная вечность и Огненный Цветок

Назначенная встреча, ночь ворон и настоящее солнце

Красный король

Зимнее утро, городская квартира и эти двое

Манфред, Бордо Тёдол и Чёрная Дама

Утро, Грааль

Лето эпохи Постмодерна

Этот день был днём розовых ведьм...

На площади двое...

1 октября было сегодня

Хэллоуин в космогонической глуши

Метаморфозы Гекаты или кое-что про Хэллоуин

Метафизика восстаёт из трав

Встретимся у Ахерусии!

Встретимся у Ахерусии!

Тимур Тамирхан

Городок

   Казалось, в небо вознеслась чья-то чистая душа. Или это был ангел – прозрачно-белый силуэт в чистейшей синеве. Зрелище необыкновенное!    Большое красное солнце взошло, но город спал. Он лежал в красном солнечном свете безлюдный и был призрачный словно. Не спал в городе один лишь рокер, лет тридцати парень. Он сидел у себя дома и писал письмо приору цистерцианского монастыря Мадригусу, в 13-й век. Цистерцианский тот монастырь находился в местечке Мааульбронн, юго-запад Германии. Невесть каким образом установил поклонник тяжёлой музыки с 13-м веком связь – с монастырём в Германии, его приором – и начал общение. Впрочем, возможно, и с той стороны, со стороны 13-го века тоже предпринимались какие-то усилия пробить временнУю брешь толщиной в 8 веков... В любом случае они тайно общались уже около полугода, и их письма друг к другу всегда доходили исправно.    Про рокера я узнал до прибытия в сей городок...  ещё мне сказали, что у рокера живёт дома ворон, огромный, чёрный. Поэтому я представил себе, как тот ворон сейчас на письменном столе сидит и за движениями кончика рокерской ручки наблюдает ...    Оп-п... в городе-то, между тем, тени! Большие тени, много теней – на стенах, на фасадах домов. Что это? Ведь хоть и раннее утро, но светло как днем, и потому – откуда тени?    Но самое любопытное, что в городе не было видно нигде автомобилей – ни движущихся, ни тем более припаркованных.    Но зато здесь легко понятен язык птиц. Голуби, воробьи, сороки, каждый на свой лад, слышу, твердят одно: "у тебя не будет больше города", "не будет, не будет" Что-о? Этого города не будет больше? Ах, нет, у меня кро-о-оме этого города никого города не будет больше, вот как. А, ну и ладно, во всех других городах, я знаю, гремят трибуналы Робеспьера, – христиане все века боялись дьявола, сатаны, а в мире победил Робеспьер. А Робеспьер, строго говоря, не сатана. А здесь хорошо, уютненько, и поэтому ничего плохого нет в том, что у меня не будет других городов.    "А этот город – подумал я – располагает к написанию романов. Таких больших романов, длинных, с продолжением, многотомных". Если это так, то хорошо. Я уже давно собирался начать писать романы. Так сильно застрял я на статьях и коротеньких произведениях в стиле миниатюра, что немного даже за себя тревожно: а вдруг "крупные формы" не потяну?  Нет, миниатюра это прекрасно; то, что я миниатюрами называю – это маленькие такие произведения (вот как это, например, что вы читаете сейчас), где посредством какого-нибудь короткого, чаще фантасмогорического сюжета передаётся авторское настроение на данный момент и... как бы всё. Настроение автора на данный момент. И почти ничего больше. Хороший жанр, мне нравится.  Но вместе с тем уже давненько-давненько сидит во глубине меня тайное – да уже и не тайное, как видно – желание и в "крупных формах" себя попробовать. И я всё долгое время ждал, когда же жизненные обстоятельства как-то подведут к тому, чтобы я засел наконец  за свой первый в жизни роман. И вот тебе, пожалуйста, "жизненные обстоятельства" как знали...    Но тут неожиданно пришла догадка, что все заманчивые впечатления мои и радужные мысли – они о городе, чьи жители ещё спят, чьи жители не проснулись. А проснутся – какие они на самом деле, эти жители, какими увижу я их? Что они вообще за люди? Может, они... "Нет-нет,  даже не думайте, люди у нас замечательные, добрые, хорошие. Судите сами: вот мы, птицы, например, можем в в любое время любой дом залететь и получить от хозяев теплый прием и отменную еду. И так же, когда нам вздумается, спокойно улететь обратно. В нашем городе не принято в домах запирать двери и окна ни днём, ни на ночь" – сказал на мне своём языке разгуливающий у ног моих большой сизый голубь. Вот! Он, оказывается, мою мысль каким-то образом подслушал и непрошено ответил на неё.

Встретимся у Ахерусии!

   Вначале была фреска Андреа Бонаиути да Фиренце из церкви Санта-Мария-Новелла "Сошествие Христа в Ад". Впечатляющее зрелище.    Значит, получается, когда-то и Христос в царстве Аида побывал?..    Между небом и землёй, на манер заходящего солнца, висел в кромешной ночи охристого цвета светящийся шар. Затем шар стал приближаться. И. приближаясь, он не увеличивался нисколько в размерах – казался с любого расстояния шариком в диаметре сантиметров сорок. И также не ясно было, с какой он скоростью движется, но было ясно, что движется целенаправленно и верно: прямо на меня. В полутора метрах от меня, между тем, шлёпая во мелким лужам на асфальте, пробежала соседская собака, с ошейником овчарка. А сверху с неба потихоньку накрапывал мелкий дождь. Светящийся шар всё надвигался и приближался; был уже близко совсем. "Это мозг Парменида"– услыхал  во тьме я немой чей-то ответ на немой свой вопрос, – за миг до того, как светящаяся сфера полностью поглотила меня в себе...    А здесь та же ночь и так же темно. Абсолютно голая земля, ни травы, ни других растений. Вдали мутные очертания каких-то плоскогорий. Все вокруг, что светлее черного, имеет коричневый, различных оттенков, цвет. Луны нет.    Однако мне нужно спешить на встречу.    Мне говорили, есть здесь две реки, Кокит и Пирифлегетон, обе впадающие в Стикс. На их берегах терпят мучения те, кто оскорбил богов, а также убийцы и клятвопреступники. Эти мучения вечны, лишь некоторые души получают разрешение раз в год выплыть на озеро  Ахерусию, куда к ним приходят, предварительно напившись крови, те, против которых они совершили преступление. Если тень преступника вымаливает прощение, то, напившись из Леты, она уходит на Асфоделиев луг, если прощения не получает – возвращается к месту своих мучений.    Так оно в точности и оказалось.    Небольшое озеро Ахерусия выделялась из общего чёрно-коричневого фона серебристой гладкой поверхностью. Где-то должен находиться здесь и бродить напившийся крови мой адресат. Но прощения вымаливать, именно вымаливать, я у него, решил, не стану. Я у него прощения только попрошу. А дальше видно будет. Интересно, как напившийся крови выглядит? С кровавыми подтёкками на губах?    Встречи я желал  с той самой зимы, с поздней зимней ночи... Но какого года зимы, не скажу,– так как знаю отношение людей ко временеи. Люди воспримают время посредством своих условных выдуманных отрезков. Это сугубо субъективные оценочные (эмоциональные по сути дела) характеристики. "Два года это разве давнооо, три года это разве давнооо?"– простяцки вопрошает вахлак. Давно! Один год это целых 525 600 минут, да будет тебе известно. Пятстот двадцать пять тысяч шестьсот! Ты хоть одну минуту в жизни своей прожил пОлно?    Со стороны реки ко мне приближалась медленно тень. Не дойдя до меня шагов десяти, вдруг развернулась и помчалась прочь. "Куда ты?!"– "Ты напился крови! Я не собираюсь вымаливать у тебя прощения!" – "Не напивался я никакой крови, сам с тобою встречи искал, чтобы..."    Тень меня не услышала. И это может быть даже хорошо, хорошо что встреча эта не состоялась – есть вариант, что после – после, как меня бы простили, я бы отправился на асфоделев луг. А я что-то не хочу туда – все, кто там обитает, все, кто там есть, пребывают в полном забвении... может, это и античный аналог Нирваны, но не хочу... пока что.    Оказывается, даже здесь "глаза привыкают к темноте". Вижу тени. Вижу их смутно, но вижу, их очень много. Затем некоторые тени стали проходить сквозь меня... вернее, это я стал проходить сквозь них – подходя к берегу озера Ахерусия всё ближе. Боже, сколько здесь вокруг душ-теней! Выглядят они, как силуэты людей в натуральную величину,  они чуть светлее общего фона и чуть общего фона мутнее – тем самым  на общем фоне местности они выделяются. Их – миллионы и миллионы, массы их напоминают уходящих за горизонт тучи стад, с той лишь разницей, что в стадах всё подчинено некоему общему движению, а тут движение сущее броуновское: каждый, не замечая всех остальных, занят исключительно самим собой и вроде как тоже куда-то движется, делает какие-то телодвижения, только непонятно, куда и зачем..... А ведь все они – бывшие люди... самые обычные, жившие когда-то на земле.    Такое зрелище любого впечатлит, безусловно.    Тут неожиданно сознаю, что светящегося мозга Парменида давно нет – куда-то исчез он, как только я на данной территории очутился.    А Парменид здесь, видно, на особом счету, коли разрешено ему быть не тенью, а светящимся мозгом. Ну да, он же в учении своём утверждал незыблемость и постоянство мира. А кто может быть  в стабильности мира заинтересован больше Аида? Умерший мыслитель получил от владыки царства мёртвых привилегию.    Очень хотелось бы своими глазами увидеть здесь Персефону. Только сделать это мне, наверное, вряд ли удастся: она царица, а я кто? Хорошо, если шпион.    Личность супруги Аида меня привлекала давно. Так как меня вообще по жизни влекут к себе женщины роковые. А тут сама супруга владыки царства мёртвых (она же и племянница ему, поскольку дочь его брата Зевса) – что ещё может быть более роковым. Раньше я часто задумывался над тем, как она выглядит. Какое у неё тело, какое лицо? Но точно знал, что выглядит не так, как на картине "Прозерпина" (Прозерпина – Персефона в римском варианте) работы Данте Габриэля Россетти, 19-го века живописца – там, такое впечатление, изображена современница автора, средняя европейская женщина. Жительница же Эллады, к тому же дочь Зевса и Демерты непременно должна выглядеть как-то по-другому.    Здесь как нигде ощущается дух Времени. Дух Истории. Здесь словно встают пред тобой века... Волнительно  вообразить, как к отцу своему Ахрузу  когда-то очень давно приходил сюда герой Эней... Где-то здесь, может быть, вон по той дорожке, следовала на почтительном расстоянии Эвридика за Орфеем... где-то здесь нашёл свои чудовищные муки бывший продуманный авантюрист Сизиф...    Но вот и озеро Ахерусия, – метрах в двух всего от меня его вода. Место до чрезвычайности мрачное, это озеро. Только  тени,– те из них, что над поверхностью воды маячили,– чуть отливали серебристым оттенком, как бы озеро в себе отражая...    Мрачное место... но то что в загробном мире для подобных встреч некое место выбрано, представляется разумным: должны же где-то в конце концов живые существа окончательно друг с другом разобраться и друг с другом все отношения выяснить. И лучше это сделать в состоянии, когда от бремени тел они освобождены – когда остались у них только свободные в своих действиях души. Ведь часто очень люди, да почти всегда, в земной своей жизни руководствуются велением тела... И потому совершают различные грехи, наносят обиды и раны ближним. (Так тело требует, например, пищи, и человек эту пищу у кого-то крадёт... Да и психические явления многие имеют своей причиной явления соматические) А когда тел нет, есть возможность для наступления момента истины. Ещё скажите, что это не так!    Потому как знать, возможно, все мы, вне зависимости от вероисповеданий своих, отгуляем когда на земле положенный срок, встретимся там.... там, на том мрачном берегу, над которым никогда не светит луна.  Так что готовьтесь, осмысленные и духовные.    И еще... Признаюсь, посетила меня мысль... и мысль верная посетила, очень верная... А ведь, люди, всё же настоящий хозяин этих мест не Аид, а... Эреб! Аид здесь – как управляющий, лицо, исполняюще роль управляющего. Настоящий же царь – Эреб, царь тьмы, если  онтологически, глобально рассуждать. Стало быть, царство Аида – одна лишь область безбрежного Мира Мрака Эреба.    Опять где-то над головой мелькнул мозг Парменида желтым светом и довольно ярким... ярким, во всяком случае, настолько, что на него нельзя было не обратить внимания.    * * *    Ибо тебе ни уведать того, что не есть, невозможно,    Ни об этом сказать …мыслить и быть – не одно ли и то же    Взглянь на то, что не рядом, но что на уме неотрывно...    Это, друзья, уже утро, и я читаю Парменида, читаю строки из знаменитой философской поэмы его "О природе". –    "Мыслить и быть – не одно ли и тоже?" Вот ведь, оказывается, как. И: "уведать того, что не есть, невозможно"...    В общем, о том, чего нет, помыслить нельзя. Так можно данный тезис сформулировать.    Стало быть, всё, о чём можно помыслить, оно существует – в том или ином виде.    И стало быть, и Ахеруссия, и мой ночной поход... О, озариво!

Земля цвета сурика

   Вжжи-и-и-ихх!    Грязный культ Езирмалии, две огромные мохнатые обезьяны подгребли под себя двух белых тощих девушек и смачно имеют их у всех на виду. Два чернокожих типа сидят на земле и мажут пальцами на раскиданных на земле же черепах гадкие знаки. Чем-то красным. Сверкающие взгляды попугаев всюду и очертание Четвёртого Рейха в небе будущего (есть здесь и такое). И нагажено, нагажено кругом, засохшие комки экскрементов разбросаны куда ни глянь.    А в тоннели не пойдем, там какие-то бескрылые норные во'роны обитают, в пыли живут. Их двуногие антропоморфные(как люди  выглядящие то есть) прабабушки имели на троих один только глаз. Одна себе его вставляет и ведет двух других, слепых. Потом другая вставляет себе этот же глаз, и так по очереди друг друга и ведут. Погань. Впрочем,  там, куда выходят тоннели, я уже был. Там находится долина теней. И что интересно, тени они хоть бесплотные создания, но вонища  почему-то там такая стоит – невыносимая! Причем тени разгуливают по долине – многие без голов.    Не понять, Африка это вообще или что. Ну, условно даже.    И послушайте, кто-то постоянно выдирает куски из всего этого. Вон только что бизон на рогах нес разодранного всего пацана. Где бизон? Падает снег из страусинных перьев. Правда, чуть поодаль там, не здесь. А здесь сплошь земля цвета сурика, и кое-где на ней островки растущей травы. Самый большой островок травы находится как раз сейчас метрах в 30 от меня. Посреди его – плешь такой же суриковой земли метров 10 в диаметре. А в самом центре плеши – Езирмалия. Нет, не кумир, не статуя, там вообще ничего нет, там пусто. Но все находящиеся вблизи этого места ведут себя так, будто там, в центре плеши – кто-то или что-то есть.    О, Езирмалия, какой силой питаешься ты, когда служители твои разрубают живой человеческой жертве ребра и вынимают из груди  еще горячее и пульсирующее в их руках сердце? А затем разрезают острыми камнями жертве живот и запускают туда тучи священных муравьев. И те пожирают кишечник весь начисто. И муравьев ты ценишь больше, чем жрецов своих, у муравьев, я видел, самые лучшие жилища.

Стяжание урбанизма

"Мрак притаил в себе невидимые уши, / они блуждали над сиренью и над нами"– блуждают надо мной мои собственные строчки.    Да, всё верно, и мрак, и уши, и сирень: вокруг  правда полно кустов цветущей сирени. Однако на востоке уже вовсю занялась заря. Занялась, но ничего не освещает, здесь ночь. Ночь и урбанизм. Почему урбанизм всегда связан с ночью? Самое сильное урбаническое стихотворение Маяковского тоже называется "Ночь": "а черным ладоням сбежавшихся окон / раздали горящие желтые карты". Очень сильно!    А я нахожусь сейчас как раз в самом омуте урбанизма – стою посреди двух отстоящих в метрах 200-х друг от друга девятиэтажек. В их общем, так сказать, дворе. А за мною Тени. Непосредственно глазами их я не вижу, конечно... Тень Эвридики следует за Тенью Орфея. Медленно и на почтительном расстоянии. Орфей еще не оглянулся и не скоро оглянется. Идет. Тень Эвридики останавливает Тень Эдгара По. Неожиданно каркает Ворон: "Nеvеrmоre!"   Nеvеrmоre?!   Nеvеrmоre переводится как "никогда". У меня есть старая затрепанная книжка со стихом про этого ворона, потому знаю. А что "Никогда"? Никогда Эвридика не будет с Орфеем? Или никогда Эдгар По не соблазнит Эвридику? Непонятно.    Все происходящее с тенями – фрагмент эмоционально-образного фона существования моей души, мир персонифицированных таким образом ощущений.   "Интересно, почему по всему тому, к чему жутко тяготеет душа, можно пройтись лишь по касательной?"– возникает вопрос– "Во-о-он там, вдалеке Тень Харона, видишь? Провожает взглядом Тень Эвридики. Поди, поговори с ним по душам, расспроси его подробно о царстве Аида... Что он тебе расскажет? Ничего не расскажет, потому что он Тень. По-настоящему утонуть можно только в настоящей, физической воде. Пожалуйста, в любом водоеме".   Хм. А вон летучие мыши, рисующие сейчас причудливые траектории на фоне ночных облаков, они совсем не тени, они живые. (Их бесчисленный род испокон веку пытается адаптировать урбанизм как стиль жизни) Но на что мне летучие мыши?    Орфей уже скрылся за пределами видимости. Эвридика и По слились в одно мутное пятно... Я стою.    О, nеvеrmоre, бляха-муха!

Белая богиня

– Ты слышал, вчера Горбун возвестил о торжестве Лунного Мира и наступлении его, Лунного Мира, абсолютизма?   – Если это тот самый горбун, о котором я подумал, то он сидит там, в своём 15-м веке в кабаке (или что там во Франции) на окраине Авиньона и беспробудно пьет. А с точки зрения "наивного реализма" так вообще уже лет 450 как умер. Сомневаюсь, чтоб он мог о чем-то возвещать.   – Понимаешь, есть вещи настолько глобальные, что перед ними даже Время пасует. Как и любая другая "объективность".   – Однако да. Есть такой камень, называется адуляр, в просторечии лунный камень. Когда на него смотришь, кажется, что эта матовая бледно-лунно-молочная полупрозрачная субстанция имеет свойство все как бы в себя втягивать и поглощать. И при этом сквозит она какой-то своей бездонной загадочной глубиной. Вот камушек, скажем, сантиметра 2 в диаметре, но кажется, проникни туда во внутрь, и там тебе откроются бескрайние, вечные просторы. Так что и немудрено, что Лунная Сущность дошла до абсолютизма. Вот так будем жить, а меж ядер атомов нашего тела – Луна.    – Так ведь еще нагромождением разной атрибутики всё это "украсится". Поговаривают даже о коронации Белой Богини.   -Ох, и слетится же оккультной дряни на эту коронацию. Из всех щелей мироздания повыползают...   – И здесь навечно же останутся. И установят свои принципы бытия. У нас не будет ни острых углов, ни контраста цветов, ни прыжков и вообще никаких резких форм и никаких резких движений. Будем все плавно скользить тенями в сплошь матовом пространстве. Законы магии заменят все законы физики, а психика отчасти сольется с материей – будет менее явная грань между мыслимым и действительным. По сути дела понятие реальности будет тождественно понятию "лунный принцип".   – Если предположить, что раньше всего этого в нашей жизни не было, хотя на самом деле было, но не так явно, то мы все равно жили в каких-то других условностях. Чем одни условности хуже других? Будем теперь искать смысл жизни в Лунном Мире, в луной среде...   – Пофилософствуем потом, друг мой... А вон и Луна.   – И Белая Богиня! Вон, вон, поверх Луны, видишь, нет?.. Смотри, приближается, смотри... стремительно приближается! Боже, какая красивая женщина!!!

Марс, красная вечность и Огненный Цветок

Медленно, очень медленно погружаюсь в плотный кокон Красного Мира. Кокон сдавливает меня со всех сторон, и в глазах один густой розовый туман. Но это я в стратосфере пока, там, внизу, на тверди Марса будет светло и легко. Там будет легкость и простор. И окончательная моя Уединённость.    Согласно древним преданиям Земли – древним преданиям народов, населявших когда-то Землю – на Марсе где-то есть глубокая пещера, там живет Огненный Цветок. Пещеру ту охраняют Черные Медведи. Кажется, это доисторических цивилизаций Южной Америки предание – пишут же: на территории Ю.Америки найдены древние космодромы... вот оттуда это, кажется. Я же, привыкший к тому, что все, исходящее из глубины веков, следует понимать метафорически, предположил, что Огненный Цветок может быть куском какой-нибудь редчайшей горной породы, а Черные Медведи – похожие на медведей черные каменные валуны, разбросанные либо вокруг входа в пещеру, либо находящиеся в пещере внутри, от Огненного Цветка неподалеку. Однако чем бы это ни было, чем бы в действительности ни оказалось, мне непременно нужно это отыскать. Так надо. Вот только отыскать – предание даже примерного местонахождения пещеры не указывает. Ближе к экватору она? Ближе к полюсам? Неведомо. Ведомо только одно: мне здесь дарованы бескрайность времени и бескрайность пространства! Вот это главное. А Цветок искать, в физическом смысле искать – ходить и искать – я, возможно, брошу. Но чего точно не избежать, так это того, что и красно-розовое пространство, и неощутимое время и я сам – когда-то станем здесь единым целым. Единым целым... все прошлые земные страсти, все бывшие мечты и чаяния, всё воплотится в это блаженное единое. И как знать, может, из глубин созданного единства и произрастет тот самый Огненный Цветок?   ...А на Земле мне всегда задавали один и тот же глупый вопрос: "Тебе не скучно?". На что я одним с пафосом отрезал: "В моем словаре нет слова скука", а другим, кто поумнее, цитировал Ошо: "Я нахожусь наедине с самим собой, почему мне должно быть скучно? Если считать, что для развеяния скуки нужен кто-то другой, то чем я сам для себя хуже – глупее или менее интереснее – кого-то другого?"

Назначенная встреча, ночь ворон и настоящее солнце

   А тьма сжимает мир со всех сторон,     Внушая ему странные желания.     И души спящих на ветвях ворон    Друг другу шлют великие послания.

   Это из моего раннего творчества, а не далее, как сегодня ночью, во сне мне некто сообщил, что весь мир наш, весь пространственно-временной континуум – это, в сущности, ночь с левитирующими в ней закрытыми шкатулками с тайнами и спящими в ней же, в ночи, на ветвях деревьев воронами. И плюс еще души ворон, которые видят сны. Все остальное, что обычные люди относят к понятию "мир", "мироздание" есть лишь эманация вышеперечисленного – эманация вышеописанной картины. Вот так, ни больше, ни меньше. Казалось бы, бред да только. Но в контексте моего мировоззрения и моего мироощущения  данная онтологическая концепция выглядела для меня в общем-то убедительно.    И тут же наутро (какая череда событий!) некий человек назначил мне встречу. Впрочем, человеком, в обыденном смысле этого слова, он не являлся. Но это не важно. Пусть будет человек. Условно. Важнее, что этот человек-нечеловек сказал, что кодом нашей встречи будет служить картина маслом "Разговор Маяковского с Митридатом Евпатором". Нет, я-то знаю, что означает фраза "код встречи" и как этим кодом может служить картина маслом. Однако дальше всё пошло по Еклессиасту, по его знаменитому "человек не знает своего времени". Дело в том, что таинственный субъект сей про время встречи не сказал мне ни слова. А место встречи я знал без него и так. И очень хорошо знал, причём. Но как теперь быть, если время встречи мне неизвестно?  А ведь время здесь как раз самое важное – потому что время встречи действительно "моё время", истинно МОЁ, не всуе Еклессиаста помянул.    Именно поэтому встреча должна непременно быть, обязательно она должна у меня состоятся. Да, помимо многого прочего "человек-нечеловек" ещё говорил, что в месте нашей будущей встречи живет Настоящее Солнце. Чем прежние убеждения мои укрепил.     Ведь Настоящее Солнце – я знал, что оно есть и знал, где оно живёт!     И представил даже, как распахиваются все левитировавшие доселе во тьме шкатулки.    ...А под конец и догадался, как зовут моего утреннего гостя. Зовут его Волшебник Прошлого.

* Рассказ навеян детскими воспоминаниями об Евпатории. Отсюда Маяковский, Митридат Евпатор, Настоящее Солнце и Волшебник Прошлого.

Красный король

Уже никто не помнил, когда там последний раз жили люди, и даже никто не знал, жили ли там когда-либо люди вообще – в том высоком, из серого камня замке. Сейчас замок полностью оккупирован летучими мышами. Оккупирован тотально и всецело: от самых дальних закутков подвала, до всех без исключения чердаков. Их, летучих мышей, живут там дикие полчища, миллионы и миллионы!    Но вместе с тем в архитектуре замка имеется одна башня, самая высокая, в которой в силу каких-то загадочных причин летучих мышей нет, и живет там в своей каморке на самом верху т.н. Красный Король – антропоморфное существо размером чуть больше вороны и цвета настоящего спелого помидора. Зачем он там поселился и выбрал столь неприятное соседство? Дело в том, что Кр.Король был хранителем ВСЕЙ римской истории. Всей! И из-за этого у него всю дорогу были неприятности, за ним всю жизнь охотились: сначала катары, потом тамплиеры, затем инквизиторы, чуть позже масоны. Всем нужна была ПРАВДА о Христе.    Мне  от него ничего не нужно было, потому мы были друзьями. Я часто захаживал к нему в гости, и мы вели с ним, бывало, целыми ночами задушевные философские беседы. И вот однажды я поднялся к нему как-то в башню летним поздним вечером. Уже почти стемнело, и я увидел из окна в сумерках весь замок сверху. И сразу завел с Королем разговор об урбанизме. Оказалось, в вопросах урбанизма он был подкован отлично.    -Понимаешь, Маrsеy (*), урбанизм – это совершенно отдельная сфера бытия и особая, специфическая энергетическая структура. Возьмем обычный многоэтажный дом. Суди сам: совершенно чужие люди живут под и над друг другом на расстоянии каких-то двух всего метров, перегороженные лишь 20-сантиметровой бетонной плитой. Так специфическая такая энергетическая структура или нет? Если еще учесть, что подобным образом люди начали жить ну от силы назад лет 200, тогда как в жилищах как таковых они живут уже тысячи лет? А? Таким образом, у каждого дома, хочешь, не хочешь, есть свой эгрегор...    Эх, много ещё чего он мне об этом и в этом же духе  говорил, но как назло у Короля в каморке нашлась подозрительного вида зелёная бутыль с... какой-то настойкой что ли... настоянной на грецких орехах что ли... он мне говорил, я не помню. Как тем более не помню, что он говорил про урбанизм. И жаль, что не помню, очень жаль. Будь неладна та чёртова бутыль, урбанизм всегда такая увлекательная для меня тема!     Однако всё, что запомнил, я наутро честно записал: ...таким образом, и у каждого города есть свой эгрегор... я бы даже утверждал, что у каждого города есть своя душа – душа, скажем, Парижа совсем не то, что душа Берлина. Но дело не в этом. Ведь под урбанизмом мы прежде всего понимаем, "отражение в литературе и др. видах искусства (в тематике, образах, стиле) большого города с высокоразвитой техникой и индустрией, городского быта", или как там написано в словаре. ... представляется удивительным, урбанизм – такая, казалось бы, весьма близкая современному человеку тема, востребован в искусстве ничтожно мало. Почему-то. Может, это просто оттого, что урбанизм требует особого проникновения и почти мистического видения? Бульварам и площади было не странно Увидеть на зданиях синие тоги, И раньше бегущим, как желтые раны, Огни обручали браслетами ноги. (Кто из нас цитировал Маяковского – шут его знает) Толпа – пестрошерстная, быстрая кошка – Плыла, изгибаясь, дверями влекома, И каждый хотел протащить хоть немножко Громаду из смеха отлитого кома. Это, видно, о толпе людей, вышедших из театра или цирка. Неподражаемо! . ..Ударами в жесть хохотали арапы, Над лбом расцветивши крыло попугая. Конец стихотворения. А вот другое: А с севера – снега седей – Туман кровожадным лицом каннибала Жевал невкусных людей. Скажи, что это не здорово?! Тоже Маяковский. Зря он с этой темой завязал. Лично мое мнение: урбанические стихи – самые сильные в его творчестве. А вот Бодлер: В дебрях старых столиц, на панелях бульваров, Где в всем, даже в мерзком, есть некий магнит... ...вообще Бодлера многие считают родоначальником городского эстетизма... Мой вывод: урбанизм, как тема искусства – это глубочайшая и обширнейшая, бесконечная тема. Более того. Урбанизм вполне годится на роль мироощущения. Вот, например, мое мироощущение оно во многом, или даже по большей части урбаническое. Скажем, первый ассоциативный образ, возникающий у меня при слове "романтика", это образ какого-нибудь старинного замка с подземельями или образ современного ночного города с огнями фонарей, светом витрин, множеством ночных баров, кафе и т.д. В жанре урбанизма у меня также написано немало произведений. Так что за урбанизмом я вижу великое будущее. И это будущее придет ровно тогда, когда люди – люди искусства и люди вообще – перестанут копаться в своих пыльных, смрадных т.н. "душах" и увидят удивительный мир рядом, причём, мир, ими же созданный – не природа изобрела города. ..."и увидят удивительный мир рядом". Какой пафос! Шучу. Рано или поздно, запомни, Маrsеy, основой психической жизни человека будет эстетика. И самым актуальным эстетическим жанром будет то, что ты однажды назвал извращением. Да, именно это: Луна гуляет по крышам, в подвалах живут языческие боги... кстати, про богов в подвалах это я от тебя только слышал... и если это и есть извращение, то любое извращение всегда пьянит. Данное же извращение уже опьянило некоторых первых ласточек неизбежного грядущего: Бодлера, ты знаешь, одного из первых опьянило, да? ...да согласен я, что ты разоряешься так. Я только говорю о том, что тенденции к грядущему этому... как-то не видно. А первые ласточки все – на книжных полках и нигде больше. ....э-э-э, не надо как сельский учитель физики рассуждать. По меньшей мере весь материальная база того, о чем мы говорим, она есть. Есть. Уже есть. Начиная с Др. Шумера есть, вон и Вавилон, такой огроменный, был построен ещё когда. И не только материальная база... вообще такая жизнь, где господствует такое мировосприятие, есть. Ну а "не видно тенденции" – может, это о последней партии больных слепотой речь идет... Да и Платон, хочешь не хочешь, по-любому прав: существует мир идей. И он существует. И есть ли тенденции к реализации идеи зеркала, и видимы ли они для слепца – какая разница? И потом.. и ещё... к тому же надо принять во внимание... нет, ты подумай...