Текст книги "Май. Дело Анны"

Автор книги: Тимур Штоль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3

Лиза выскочила на улицу и нашла в телефоне номер своего друга Бориса. Она знала, что тот к ней неровно дышит и не откажет. «Отдохнуть, – думала она, – отдохнуть от всего этого. Как-то неправильно я начинаю свою жизнь. Или… продолжаю неправильно».

Она не переживала за сына. Лиза знала, что отчим всё сделает верно. И накормит, и напоит, и спать уложит. Он был хорошим человеком. Тряпкой редкостной, но человеком хорошим. Безотказным. Наверное, за это и презираемым. Последнюю рубаху отдаст. Потому и ездили на нём все кому не лень.

Он был старше матери на четыре года. Прапорщик в местной части. Мать тогда рассталась с очередным бойфрендом и тосковала по мужскому началу. Потому маленькой Лизе часто перепадало за непорядок в доме, не вовремя приготовленный ужин, нестиранное бельё. Успехи в учёбе мать не интересовали, хотя там было чем гордится. Она считала, что второй класс – это не повод для гордости. А порядок в доме должен быть.

Лиза была рада в глубине души, когда мать устроилась санитаркой в санчасть и на второй день привела прапорщика домой. Девочка опасалась, что он свалит, как только слегка разберётся в непростом характере матери. Зато Лиза знала, что та на некоторое время оставит её в покое.

На удивление прапорщик не ушёл ни через год, ни через два. А потом они с матерью расписались. Мать поставила условие, что будущий муж должен удочерить Лизу. И только на этих основаниях приняла тонкое золотое колечко.

Отчим прощал матери всё. Она гуляла. Он даже знал, с кем и как. Врала про дежурства. Про дополнительные смены. Покупала себе новое белье. Приходила навеселе. Он всегда её прощал. Ничего не высказывал. Волновался за неё очень. Потому всё чаще употреблял горькую. Помогал Лизе по дому. А после выхода на заслуженную пенсию и вовсе взял на себя все домашние хлопоты. Боготворил свою жену. И пил.

Мать тоже не отставала. Только больше увлекалась вином. Гуляла в открытую. Лиза скандалила с ней. Отстаивала отчима. Но после, понимала – отчиму это не надо. Он мать любил и такой. А может, потому, что она такая.

Благодаря отчиму, Лиза стала рано понимать, что есть такой тип людей, которым для счастья необходимо страдание. Для них любовь – это, прежде всего, муки ревности, а близость должна нести боль. Они избегают комфорта, теплоты и искренности. Ищут подчинения, зависимости и обмана.

Три года назад мать узнала про диагноз. С тех пор Лиза тщательно следила за своим женским здоровьем. Наблюдалась регулярно.

Мать тогда ушла из дома. Она приняла решение дожить отпущенное ей время вдали от семьи. Однажды все проснулись утром, а её в доме не оказалось. На столе лежала записка с просьбой о прощении. Её искали. Безуспешно. Через тринадцать месяцев пришло известие из одного уральского монастыря, что мать прожила там последнее время послушницей и отдала Богу душу. Была похоронена на монастырском кладбище по своему волеизъявлению.

Когда Лиза с отчимом стояли возле её могилы, Лиза не плакала. А отчим рыдал.

Квартира досталась им пополам. Но разъезжаться родственники не стали. Лизе было удобно и ничего не хотелось менять. Отчиму было страшно, и он хотел оставить всё как есть.

В год смерти матери Лиза поступила в институт. Сама. Без блата. На бюджетное отделение. Если бы не залетела тогда, всё бы продолжалось бедно, но ровно. А теперь они жили в нищете, на отцовскую пенсию. Втроём. Жить можно, но сложно. Поэтому теперь Лиза решила взять академический отпуск и попытаться заработать денег. Любым способом.

Девушка хотела быстро убраться из своего района. Он, казалось, весь пропитан весенней грязью и нищетой. У неё не было денег на такси, только немного, на пиццу или курицу из кулинарии. На такси их тратить не хотелось. Автобус не появлялся. Подкатившая вишнёвая пятёрка с кавказцем за рулём не вызвала в ней энтузиазма.

– Эй, красавица, давай подвэзу. Нэдорого возму, – заговорил джигит потрёпанных лет, опустив стекло со стороны переднего пассажира.

– Вали, бомбер. Денег нет, – Лиза отвернулась.

– Эй. Ты зачэм такая грубая? Я же тебе ничего плохого нэ сдэлал. Помощь прэдложил. Лиза отвернулась и пошла по обочине в обратную сторону от машины.

– Что за люди эта молодёжь? – беспомощно возмутился водитель. – Я ей в отцы её отца гожусь, а она мне «валы отсюда». А, уеду я из этой страны. Бездомные собаки лучше друг с другом разговаривают. А-а-а. – Он нажал на педали, вывернул руль и резко тронулся с места.

Лиза повернулась и видела в темноте ночи, как фигура водителя жестикулировала в автомобиле, пока не скрылась за поворотом, словно спорила сама с собой, доказывала, что лучше родной земли ничего не бывает. Девушка почувствовала неловкость, что с ней редко случалось. Обычно она не стесняла себя чужими эмоциями.

На этот раз возле неё остановился седан «ауди» A4 красного цвета.

«Ещё один – подумала девушка, – но у этого хотя бы тачка».

Как и минутами ранее, переднее стекло опустилось, в салоне включился свет. За рулём сидела женщина, лет тридцати пяти.

– Садись, подруга, подброшу.

Ничего особенного в её голосе не было. Во внешности тоже. Сорт монолица, с одинаковыми скулами, надбровными дугами и одутловатыми губами. Таких лиц стало полно на улицах городов с ростом кабинетов косметологии. Но Лизе тоже хотелось такое лицо. Оно автоматически переносило обладателя в верхние позиции среднего класса.

– Не стесняйся, – продолжала незнакомка, – Я не кусаюсь.

– У меня денег нет, – ответила Лиза, стараясь слегка улыбаться и надеяться, что разговор на этом не закончится.

– А я и не просила, – добродушно сказала хозяйка «ауди».

– И расплачиваться нечем.

Лиза постаралась придать лицу как можно больше наивности. Подняла бровки домиком и стала чаще моргать, как будто извиняясь.

– Меня Марина зовут. Садись.

Она щёлкнула центральным замком.

Лиза села в авто. Было удобно и мягко. Марина нажала кнопку подогрева сидения. Приятное тепло медленно разливалось по бёдрам. Ощущение комфорта чуть-чуть пьянило и вызывало лёгкую зависть.

– А я Лиза.

– Куда едем, Лиза?

Девушка указала адрес Бориса. Марина нажала кнопку аудиосистемы, и по салону поплыл неспешный Чилл Аут. Сорок минут можно было наслаждаться дорогой. Ночным городом за окном. Иллюминацией. Лиза подумала, что тоже сможет когда-нибудь стать владелицей такого автомобиля. А может, ещё круче.

Она снова набрала своего приятеля.

– Да, Борь, привет ещё раз… Ну, как договаривались… Хочу у тебя пожить… Он же неуёмный, папаша мой… Сын… Да с ним сын … Достали они меня оба. Один пьёт, другой орёт день и ночь… Ничего, у него теперь стимул появится… Ты же знаешь, он человек-то хороший.

Всё это время Марина слушала разговор, слегка улыбалась, слегка прищуривала глаза, слегка ухмылялась.

– Да, Бодичка, договорились. Я недолго. Пару недель. Целую. Э-э, что привезти? Нет? Ладно. До скорой. – Лиза убрала телефон.

– Если хочешь, кури. У меня можно, – услышала девушка голос Марины.

Марина нажала на кнопку стеклоподъёмника. Окно открылось. Прохладный ветер начала мая дунул в лицо.

– Мои можешь взять, – Марина указала пальцем на пачку Vogue рядом с рукояткой автоматической передачи.

Лиза достала из кармана рюкзака свою пачку и зажигалку.

– Как хочешь.

Девушка курила неспешно. Затягивалась глубоко. Она пыталась догадаться, чем Марина занимается. Главное, зачем она пригласила к себе в авто. Наверняка неспроста. Позовёт на панель? Может, стоит пойти? Если на панели можно подзаработать на подобную машину, то чем плоха такая работа?

– У тебя есть дети? – спросила Марина.

Лиза не ожидала этого вопроса.

– А ты откуда знаешь?

Марина хмыкнула.

– Подслушала только что.

– Ну, да. Точно. Есть один. А с какой целью интересуешься? – подозрительно спросила Лиза.

– Да так. Просто выглядишь хорошо, – ответила Марина и пожала плечами.

 Лиза задумалась. Она чиркнула зажигалкой. Окно уже было закрыто. Огонёк горел. Пламя почти не колыхалось. Лиза смотрела на рыжее горячее пятно. Она ожидала продолжения разговора. Ей казалось, что встреча не случайна. Марина должна предложить ей что-то.

Огонь перегрел механизм зажигалки, и вращающий элемент выстрелил из пластмассового основания. Он отлетел в потолок, отрикошетил и попал Марине в правое бедро. Лиза вскрикнула от неожиданности. Марина поморщилась от боли, но продолжала вести машину.

– Чёрт! Извини! Я задумалась! Я не хотела. Правда, – торопливо оправдывалась Лиза.

Марина потёрла ладонью повреждённую ногу.

– Ну вот. Придётся платить. За обивку. За доставку. За ремонт и за колено. – Она говорила спокойно, тихо.

– Я же извинилась! У меня нет денег! Останови машину!

Девушка засуетилась.

Она попыталась на ходу открыть дверь, но центральный замок не позволил ей этого сделать. Лиза вжалась в сидение и сложила руки на коленях. Временами, у неё что-то щёлкало в сознании, и она вдруг воспринимала жизнь, как какой-то фильм, в котором она просто играет роль. Возможно, не главную. Будто сидит в кинотеатре перед большим экраном. События разворачиваются сами собой. Всё, что она может сделать – это досмотреть кино до конца. Не нужно переживать. Происходящее – это не больше, чем представление.

– Успокоилась? – Мирно спросила Марина. – Ну и хорошо. Я пошутила. Ты нервная очень. Проблемы?

– Из дома ушла.

Лиза смотрела в ветровое стекло на огни фонарных столбов.

– Что ж так? Муж сволочь?

– Я про мужа ничего не говорила, – тихо ответила Лиза. – Муж ушёл, – соврала она. – Задолбало всё просто. Папаша. Ребёнок.

– Ребёнок тоже? – спросила Марина и повернулась к ней в пол-оборота.

– Особенно ребёнок… Особенно задолбал. – Почти шёпотом ответила девушка.

Они добрались до нужного адреса. Дом почти на садовом кольце. Старый. Советской эпохи.

– Давай поговорим.

Марина направила автомобиль и припарковалась на обочине. Она заглушила двигатель, выключила музыку и включила свет в салоне. Повернулась к Лизе. Девушка сидела, не меняя позы. Марина взяла её за руку. Лиза слегка отдёрнула её, потом расслабилась.

– Что ты теперь собираешься делать?

Лиза посмотрела на Маринино восковое лицо. Сейчас оно не казалось ей привлекательным. Ни одной эмоции нельзя прочесть на таком лице. Всё хорошо отформатировано, вычищено, симметрично, но безжизненно.

– Возьму академ. Денег хочу заработать. Потом доучусь.

– Ты учишься? Молодец! – Марина прикурила сигарету. Протянула пачку Лизе.

– На юрфаке. – Девушка посмотрела на протянутую пачку и отказалась. – Я не хочу.

– Понятно, – Марина выпустила в потолок струйку дыма с карамельным запахом. – Что будешь делать? На панель пойдёшь? Или в ларёк?

Лиза, повернулась к водителю медленно, как бы раздумывая над вопросом. Посмотрела ей в лицо и ответила:

– Нет, ты знаешь. Не пойду. На панель. В ларёк, думаю, тоже. Не для меня. Придумаю что-нибудь другое. Надо будет – украду.

Марина улыбнулась:

– Тоже мне, воровайка. Надо себя беречь. Много не украдёшь. Специализация не та. Дурака не валяй.

– С товарищем посоветуюсь. Он умный. Подскажет, – ответила Лиза и посмотрела в окно на высокую подъездную дверь.

– Богатый?

– Не уверена, – пожала плечами Лиза, – вон квартира в центре. – Она указала за окно. – Но это, похоже, всё богатство.

– Ладно. Как знаешь. Проваливай. Твоя остановка, – шутя, ответила Марина.

Лиза посмотрела на неё и почувствовала себя разочарованной. То ли ей. То ли собой. Может зря она на панель не хочет. Открывая дверь, Лиза почувствовала руку Марины на своём плече.

– Постой, скажи мне. У тебя ребёнок здоровый? У него всё хорошо? Документы сможешь предоставить?

Лиза остановилась и медленно опустилась обратно в кресло.

– Тебе зачем?

Марина демонстративно засмеялась.

– Да это не мне. Это тебе нужно. Ты же хочешь заработать?

Лиза испугалась.

– Ты что, я на такое не пойду. Это же всё-таки ребёнок.

– На какое на «такое»? Ты сейчас о чём подумала?

Марина смотрела Лизе прямо в глаза. Лиза смутилась. Уставилась в пол. Стала терпеливо ждать, пока очередной приступ смеха закончится и продолжится разговор:

– Не понимаю, что я сказала смешного?

Марина резко прекратила смеяться. Как бывает, когда смех наигранный.

– Не сказала, – ответила она. – Просто вид у тебя такой, как будто ты малыша своего на органы продаёшь.

– Да что ты несёшь-то, дура?! – обиделась Лиза.

– Ладно, шучу я. Но вид у тебя и правда напуганный был. Скажи, подозрения такие были, а? О чём ты думаешь?

Она снова громко засмеялась. Лиза почувствовала издёвку. Схватила свой рюкзак.

– Всё. Пока. Я пошла. Спасибо за помощь.

– Ладно. Ладно. Успокоились. Подожди. – Марина стала серьёзной. – Всё проще. Не надо никого продавать. Ты что-нибудь слышала о суррогатных матерях?

Лиза вопросительно посмотрела на компаньонку:

– Что-то слышала, но не поняла, к чему ты спрашиваешь.

Марина выбросила окурок в окно щелчком пальцев и, выдохнув, снова наполнила салон карамельным дымом.

– Это когда ты вынашиваешь ребёнка для других людей. За баблосы. Приличные деньги, между прочим. Тысяч двадцать получишь. Зелени. При этом никаких расходов на еду, шмотки и медицинскую поддержку у тебя не будет. Всё оплачивает заказчик.

Марина широко открыла глаза, как будто спрашивая положительного ответа. Лиза задумалась, но энтузиазм старалась подавить:

– Что такое суррогатное материнство, я знаю. Не дура. Но, мне кажется, это хуже, чем проституция. Не то чтобы я осуждала. Но как-то не по мне эта тема.

– Значит, проституцию ты осуждаешь. А чем тебе проституция не угодила-то, девочка моя? Смотрите на неё. Верх моральных качеств. Если клиент хороший, то и проституция – не самый худший способ жить. Эскорт называется. Но! Тебе, я предлагаю другое. Тебе я предлагаю сделать людей счастливыми. Семейную пару. Это благородно. При этом не бескорыстно. За вознаграждение. Потому что любой хороший поступок должен быть награждён. Иначе, хорошие поступки исчезнут, и жить станет грустно.

Сказав это, Марина манерно положила ладонь на рукоятку автоматической коробки передач.

Припаркованный на обочине проезжей части автомобиль сиял изнутри салонным светом. Две женские фигуры внутри. Одна постарше. Другая помоложе. Обе окутанные сигаретным дымом, словно пеленой облаков. Та, что за рулём – видавшая виды, но сохранившая красоту и приумножившая опыт. Та, что со стороны пассажира – молодая, но уже уставшая от безденежья и неспособности что-либо изменить в своей жизни. Обе понимали, что одна манипулирует, а другая готова поддаться искушению, но решения ещё окончательно не приняла.

– Зачем тебе документы на ребёнка? Какое он имеет отношение к ситуации? К вынашиванию, в смысле. Мне это не нравится, – уже интересовалась подробностями Лиза.

Марина, почувствовала, что близка к сделке:

– По правилам, – сказала она и простучала в такт словам по рулевому колесу ярким маникюром, – любая суррогатная мать должна быть повторнородящая. Ребёнок её должен быть здоров. Это позволяет предположить благополучное вынашивание следующей беременности. Косвенные улики по-вашему – так понятно? – Марина улыбнулось своей шутке про улики.

– Угу. Понятно, – размышляла Лиза вслух. – Но знаешь? Я на это пойти не готова. – Девушка резко открыла дверь и выскочила из машины. – Спасибо. Езжай, – хлопнула она дверью с обратной стороны.

– Ну и дура!

Марина знала, уговаривать придётся не один день. Она бросила в открытое окно свою визитку с номером телефона, Автомобиль неспешно тронулся и так же поехал, медленно встраиваясь в левые полосы проспекта.

Лиза поджала губы и смотрела вслед уходящему автомобилю. Когда она решила, что будет не видна в зеркало заднего вида, подошла к месту, где лежала визитка. Наклонилась, отряхнула её от кусочков мокрой грязи и положила в кармашек рюкзака.

Глава 4

Вечер за окнами офиса стал совсем темным. Сергей включил настольную лампу. Закрыл двери на ключ, чтобы охрана не беспокоила. Увеличил яркость прикрученных по стенам светильников. Снова открыл лэптоп и приготовился слушать Анну. Та сидела в кресле. Курила вторую сигарету и наблюдала за приготовлениями детектива. Иногда, зажав деревянный мундштук между зубов, она слегка покусывала его. Уходила в воспоминания. В такие моменты её губы напрягались. Нервно подрагивали уголками, как будто отгоняя неприятные эмоции. Десятки раз, перед тем как прийти на встречу, она продумывала, как поведёт беседу. Каждый раз считала, что нужно начать совсем с другого.

– Давайте вернёмся к разговору, – прервал её размышления Сергей.

Посетительница медленно перевела на него взгляд. Сергей видел, как её глаза, подёрнутые пеленой задумчивости, за короткие секунды снова заблестели, спина выпрямилась, и она превратилась в прежнюю, деловую Анну.

– Давайте, Серёжа, – ответила она. – Я думаю, что начать нужно с гонорара. – Анна помолчала, убедилась, что не ошиблась, увидев вопрос на лице Сергея. – Да, да. Именно с него. Вам тогда сложнее будет отказаться от этой непростой задачи.

– Ну давайте так, – согласился Сергей. – Возможно, это правильный подход.

– Верьте мне Серёжа. Люди, которые сначала называют вам сумму, а потом говорят о деле,– гораздо честнее второй половины человечества.

Мужчина развёл руками, давая понять, что согласен.

– Я видела, что вы заметили шрам на моей шее. – Она посмотрела на него в ожидании подтверждения.

Сергей медленно кивнул.

– Он уже почти незаметен. Кроме тонкой белой полоски, которую можно принять за игру света, большинство ничего не видит. – Анна впервые за весь вечер взяла воду, открыла и сделала маленький глоток. – А вы заметили. Заострили своё внимание. Скажите, случайно?

Сергея серьезно заинтриговала эта женщина.

– Случайно? Наверное, да, но у меня не было никакого сомнения, что это шрам, – ответил он.

Анна, едва качнула головой, словно подтвердив себе, что правильно сделала выбор и пришла к детективу.

– Это после операции. Её сделали пятнадцать, ну или около того, лет назад. – Она выпрямила пальцы правой руки, словно отгоняя неприятные события её жизни. – У меня был рак щитовидной железы. Анапластическая карцинома. – Анна посмотрела на Сергея, как будто ожидала дополнительных вопросов.

Тот слушал молча.

– Очень редкая форма рака и очень злокачественная. Врачи не давали мне надежды. Но тогда я была молода, и мне предложили лечение. Комплексное. С радиоактивным йодом, химиотерапией и хирургическим вмешательством. Сначала я испугалась. Потом не хотела. Затем решилась. В общем, всё как у всех. В конце концов, через пять лет после постановки диагноза я услышала, что у меня стойкая ремиссия. Мой доктор был счастлив. Думаю, потому что описал мой редкий случай не один раз в научных журналах. – Она хмыкнула и добавила. – Шучу.

Сергей поджал нижнюю губу. Слушал внимательно. Удивлялся, откуда такие силы в этой миниатюрной женщине. Он знал, что рак – штука не из простых. Многие даже отказываются от всякого лечения или бросают его на каком-то этапе, потому что для них оказывается умереть легче, чем это лечение перенести.

– А совсем недавно, – продолжала Анна, – у меня выявили метастазы в шейных лимфоузлах.

Сергей сочувственно посмотрел на женщину.

– И что теперь? – спросил он, не понимая, правильно ли делает, верные ли слова употребляет. – Снова лечиться?

Анна молча вставила ещё одну сигарету в мундштук. Сначала глотнула из бутылки с водой. Потом прикурила.

– Нет, – ответила она, выпуская струйку дыма. – Больше никакого лечения. Я даже закурила на радостях. Всё это время ни одной сигареты, а тут вышла от врача и купила себе такой вот красивый мундштук. – Она протянула пальцы с зажатым мундштуком в сторону Сергея. Улыбнулась. – Оказалась, что очень соскучилась по табачному запаху и вкусу.

– Мне жаль, – ответил Сергей. – Но как я могу помочь в этой ситуации?

На лице Анны мгновенно появилась и исчезла лёгкая ухмылка.

– Скоростью, – ответила она. – Мне сразу сделали позитронно-эмиссионную томографию головного мозга. Были уверены – метастазы уже там. Но, к счастью, я ещё жива. Никто не может сказать, сколько мне осталось. Прогнозы разные. А вероятность прожить больше нескольких месяцев у меня очень и очень мала. Да что там месяцев…

Сергей подумал, что сочувствует ей всем сердцем. Он даже готов был помочь ей материально или организовать хоспис по старым связям, но… Он неловко чувствовал себя в роли психотерапевта, умирающей больной. И к этому был не готов. Никак не ожидал.

– И так, мы о вознаграждении, – прервала поток его отчаянных мыслей Анна.

Сергей даже не понял, как это произошло. Мгновение назад он слушал её рассказ, сочувствовал и не знал, что делать, а тут его возвращают на землю и предлагают заняться мирским. Его возвращают к гонорару за работу, которую он должен проделать для умирающей женщины. «А может у неё уже метастазы в голове?», – подумал Сергей и машинально коснулся своего рта ладонью, чтобы не произнести фразу вслух.

Анна видела его замешательство.

– У меня есть дом, – сказала она. – За городом. Небольшой. Но уютный.

Сергей посмотрел на неё подозрительно. «Сейчас мне предложат дачный участок в товариществе огородников», – подумал он. Ещё он заметил, как странно меняется его отношение к женщине напротив. Поначалу она ему показалась обычной женой при муже с деньгами, потом казалось хитрой и ушлой, затем несчастной, теперь сумасшедшей. «Не вызвать ли скорую, отлучившись отлить?», – размышлял он. Пусть врачи решают. В конце концов.

– Трус ты, Серёжа. – Она снова, словно читала его мысли. – Кадастровая стоимость этого небольшого дома два миллиона долларов в эквиваленте. – Анна заметила тень удивления на лице мужчины. – Возможно, это не решит все твои финансовые задачи на оставшуюся жизнь, хотя я не знаю твоих запросов, – настойчиво продолжала она. – Но я считаю это охренительным предложением. В сбербанке не каждый топ-менеджер получает половину такой суммы за год.

Сергей заметил, что женщина перешла с ним на ты.

– Да, я не против, Анна, но ты, – он специально сделал паузу, – в смысле, вы… Я имею в виду, что всё это, во-первых, – неожиданно, – во-вторых, странно. А почему не деньгами? Если подумать…

Анна широко улыбнулась и щёлкнула пальцами. Её глаза заблестели.

– Вот, вижу настоящего майора Серёгу, – сказала она улыбаясь. Даже привстала с кресла. – А то развесил тут слюни в сахаре.

Сергей в ответ поднялся со своего места. Он слабо верил в происходящее. Какой-то дом. Убийство. Онкобольная. Бред.

– Смотри сюда, – продолжила Анна. – Я просто подумала о тебе. Знаешь, сколько ты заплатишь налогов с такой суммы, если я тебе заплачу её официально? Кстати, попробуй докажи, что твои услуги столько стоят. Да и некогда мне деньги тебе в чемодане везти, нет у меня столько наличных сразу и времени тоже нет. А дом я тебе отпишу по завещанию. Сядь! – указала она на его кресло.

– Как? – переспросил Сергей.

– В наследство получишь, – уже спокойно ответила Анна.– Заплатишь госпошлину по ставке ноль шесть процента, как не родственник, включённый в завещание, заверенное нотариально. Это порядка двенадцати тысяч долларов. Ну что у тебя двенадцати тысяч нет? Ты же мент. Целый майор.

Анна замолчала.

– Был, – ответил Сергей. – Был мент.

Детектив подумал, что к двум миллионам долларов, при наличии хорошего продвижения по службе и возможностью стать генералом, он бы подобрался годам к сорока. А, может, и больше. И всё это не официально. Взятками. Услугами. Опять же междоусобная подковерная борьба между своими. Делёжка. Порука. Бандиты, далеко не на последнем месте. Он решил, что предложение хорошее, и пусть будет дом.