Текст книги "Рыцарь Кровавой Розы (СИ)"

Автор книги: Тимур Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 9

Первые несколько дней путешествия прошли вполне спокойно. Каледония находилась строго на север от Логрии, и попасть туда было бы куда проще через Коннахт. Но проезжать через владения дома О’Нейлл у Тристана, по понятным причинам, не было никакого желания, поэтому он направился в путь из родного Корнуолла. Это сулило некоторый крюк и потерю драгоценного времени, но выбирать особенно не приходилось.

Отец отреагировал на тревожные известия удивительно спокойно и, после недолгого раздумья, поддержал инициативу своего отпрыска. Горвенал, поначалу, пытался протестовать, но под суровым взглядом короля быстро замолчал. Что именно подумал Марк и расценил ли он решение Совета как оскорбление в адрес своего Дома, осталось загадкой.

Едва очутившись за пределами королевства, юноша попал в совершенно иной мир. Магия ши не властвовала над этими землями, и это ощущалось во всем – в каждом дуновении ветра, аромате земли, журчании ручьев и шелесте листвы. Природа вроде и напоминала Логрию, но в тоже время в корне от нее отличалась. Буйные потоки неслись по камням, грозя принять любого неосторожного в свои смертоносные объятия. Равнины, сплошь покрытые зелеными шапками холмов с крутыми склонами, мешали верно определить расстояние и вовремя заметить приближение опасности. Густые, дремучие леса, подобно древнему лабиринту, заманивали путника в свои темные тонели, не собираясь выпускать назад. Даже деревья привычных пород здесь выглядели по-другому – кривые и изломанные, будто застывшие в безмолвной агонии, они истово тянулись вверх, распихивая друг друга в отчаянной борьбе за каждый глоток солнечного света. Ночами их тонкие сухие ветви походили на когтистые лапы чудовищ, протянувшиеся из темноты, чтобы схватить жертву. Какие бы силы ни хранили этот край, они были дикими и зловещими.

                  Он ехал через поросшие вереском равнины, открытые всем ветрам, спускался в приютившиеся среди скал укромные долины, и преодолевал прозрачные реки, что лениво текли меж зеленых холмов. Хвала духам, хотя бы небесные светила в этой недружелюбной стране оставались на месте – Солнце, Луна и звезды совершали все тот же путь по небосводу, и лишь это помогало Тристану не заблудиться и не сгинуть среди лесов и гор Каледонии.

Собираясь в поход, молодой принц тщательнейшим образом продумал каждый элемент своего снаряжения. Крайне важно было взять с собой все необходимое, и при этом не иметь ничего лишнего – каждый фунт веса мог замедлить его, а время поджимало. После недолгих раздумий от металлических доспехов он решил отказаться – весили они немало, и к тому же стесняли движения. Он ограничился панцирем из толстой дубленой кожи с юбкой, обшитой стальными бляхами, и легким открытым шлемом, не мешающим слышать и не сужающим обзор, а в остальном предпочел положиться на свои врожденные рефлексы, отточенные годами тренировок. Из оружия юноша выбрал изогнутый меч думнонской работы – тот, что был при нем на церемонии Представления. Копье, хотя и являлось традиционным оружием дома Лионессе, было не столь универсальным – с ним врага приходилось бы всегда держать на дистанции, да и в узком месте не развернешься. Добротный клинок мог сослужить куда более верную службу. Помимо того, он прихватил лук и полный колчан стрел – невозможно в достатке запастись едой, не имея представления, сколько продлится поход, так что единственным источником пропитания оставалась охота. Здесь на него можно полностью положиться – склеенный, по корнуольской традиции, из нескольких пород дерева, с рекурсивными плечами^[2], лук разил метко и быстро с трехсот шагов, не оставляя жертве ни единого шанса. В умелых руках, разумеется. Единственным пунктом, над которым Тристан не размышлял ни секунды, была лошадь. Резвая кобыла по кличке Ада принадлежала к породе кошмаров, происходящей, согласно легенде, от Моройта, коня самого Кёрна Охотника. Корнуолл, имевший древние традиции коневодства, стал родиной многих знаменитых пород, но кошмары, во всех отношениях, стояли особняком. Стремительные и легкие, но при этом удивительно выносливые, они еще и выглядели весьма эффектно – их черная, лоснящаяся шкура великолепно контрастировала с огненно-рыжей гривой и хвостом, словно сотканными из языков пламени, придавая им и впрямь неземной, потусторонний вид. В легенду вошел и буйный нрав этих скакунов, укротить и объездить которых могли лишь самые умелые седоки. Их разведение являлось исключительной привилегией дома Лионессе – любого, оседлавшего кошмара и не принадлежавшего в правящей династии, ждала страшная смерть. Своего любимца, норовистого жеребца по кличке Гром, которого Тристан сам воспитывал с рождения, он взять не отважился – шансы вернуться назад у коня были еще ниже, чем у него самого.

Никаких дорог или хоть какого-то их подобия в Каледонии, разумеется, не было. Звериные тропы, там, где они встречались, немного облегчали путь, в остальное время приходилось пробираться через дикую, первозданную глушь. Несмотря на это, Ада шла легко, уверенно преодолевая милю за милей. Ни людей, ни хоть каких-то следов их пребывания Тристан пока не обнаружил. Дикие звери в большинстве своем избегали его общества, а те, что могли расценить встречу с принцем как приглашение на обед, по счастью, пока ему не встречались. Юноша надеялся, что так оно и останется, но понимал, сколь наивна такая надежда. Однажды на закате, разбив лагерь, Тристан отправился к небольшому ручью набрать воды. Едва он приблизился к журчащему потоку, его чуткий слух уловил на противоположном берегу легкий треск и шорохи. Спрятавшись за ближайший куст и не смея даже дышать, потомок Керна прислушался повнимательнее. Он отчетливо различил хруст костей и отвратительный звук, с каким рвется свежая плоть, а также жадное щелканье чьих-то, судя по всему, немалых челюстей. На мгновение любопытство взяло верх над здравым смыслом, и Тристан позволили себе чуть выглянуть из-за укрытия. В сгущающихся вечерних сумерках он смог увидеть лишь несколько темных силуэтов, сгрудившихся полукругом футах в трехстах от него. Что бы это ни были за твари, желания знакомиться ближе или, тем паче, становиться следующим пунктом в блюдом в их трапезе меню не имелось никакого, так что Тристан, стараясь производить как можно меньше шума, поспешил убраться оттуда. Тем вечером он решил переночевать в другом месте.

Дни сменяли друг друга, дорога начала понемногу забирать вверх. Равнины закончились, каменистые россыпи все чаще разбавляли полоски зелени то тут, то там. Холмы становились все выше, а их склоны – все круче и отвеснее, пока, наконец, он не очутился в горах. Величественные вершины громоздились перед ним, словно стена, воздвигнутая богами на заре мира. Возможно, так оно и было. Здесь следовало быть вдвойне осторожным: каменистые склоны, коварные оползни – вот лишь немногие из длинной череды опасностей, поджидающих неосторожного путника среди непроходимых каменных дебрей на самом краю мира. Однажды вечером, когда уставшее за день солнце уже начало прятаться за ближайшую гору, Тристан остановился на ночлег в укромной лощине под разлапистыми ветвями могучего старого дерева. Стреножив лошадь и оставив ее пастись на поросшей травой лужайке, юноша развел костер и принялся готовить ужин – как раз накануне он подстрелил пару упитанных кроликов. Когда он покончил с трапезой, сгустившиеся сумерки плотным одеялом укутали лощину, и на мир опустилась ночь. Наследник Корнуолла устроился перед костром, прислонившись спиной к огромному валуну, и поплотнее закутался в походный шерстяной плащ. Хоть и стояла середина лета, ночи в горах бывали весьма прохладными. Где-то вдалеке, высоко среди скал, завывал ветер, в траве раздавались мелодичные трели перекликающихся сверчков. Иногда из темноты доносилось уханье совы, вышедшей на ночную охоту. Костер лениво догорал, потрескивая поленьями, время от времени извергая в воздух снопы искр. Пламя лизало свежие ветви, а угольки пульсировали жаром, переливаясь всеми оттенками бордового, образуя в темноте причудливые узоры. Тристан сидел и молча смотрел в огонь, словно надеялся найти там ответы на свои вопросы.

А вопросов хватало. И главный из них – где во всей громадной Каледонии искать этот проклятый котел Дирнуха? У него не было не единой зацепки, ничего, что могло хоть как-то навести на след – лишь слова членов Совета о том, что артефакт похитили пикты и утащили куда-то в свои земли. И все. Принц не знал, ни на что был способен котел, ни зачем он мог понадобиться варварам. А похитили ли его на самом деле? Такой вопрос тоже возникал в голове юноши, но, как и прочие, он остался без ответа. Тристан решил сперва добраться до части Каледонии, непосредственно граничившей с Коннахтом, и начать поиски оттуда. Возможно, ему удастся выйти на контакт с местными жителями. Вряд ли они, конечно, захотят говорить с чужаком по доброй воле, но у него имелось в запасе пара средств и на такой случай.

А еще, если верить словам сэра Персиваля, где-то среди этих лесов и гор бродил ренегат Моргольт, объявленный в Логрии вне закона. Интересно, что он такого совершил? Подобная мера наказания применялась к представителям знати, тем более столь близким к правящему монарху, крайне редко. И почему же Совет ни слова не сказал об этом при оглашении задания? Быть может, это Персиваль водил его за нос? Но подобную мысль Тристан отмел сразу – молодой рыцарь почему-то вызывал к себе расположение. Интуиция подсказывала, что ему можно доверять, а она никогда не обманывала юношу. Значит, все это подстроили другие члены Совета. Но кто именно? Ответ напрашивался сам собой. По совершенной случайности сэр Моргольт оказался родным дядей леди Изольды…

Изольда… Так, значит, ее зовут. С самого отъезда из Камелота Тристан не мог перестать думать о ней. Он пытался сосредоточиться на сборах, на дороге, на задании, в конце концов на том, как выбраться из этой передряги и желательно еще и уцелеть, но черноволосая ведьма отказывалась уходить из его головы. Ее темный и смертельно холодный образ на фоне закатного неба застыл перед взором принца ярче, чем мог бы изобразить самый талантливый художник. Здравый смысл подсказывал держаться от этой женщины подальше, но было в ней что-то, непреодолимо влекущее молодого наследника, чему он не находил сил противиться. С ужасом Тристан пришел к мысли, что если бы ему представился шанс добиться ее расположения, отказавшись ото всех богатств и привилегий, он с радостью бы им воспользовался.

Внезапный шорох в кустах вырвал его из мрачных раздумий. Юноша резко обернулся на звук, но тут же расслабился – всего лишь лисица, преследующая добычу в ночи. С расстояния около восьмидесяти шагов в ночной тьме Тристан видел ее почти также хорошо, как днем. Его янтарно-желтые глаза, напоминающие волчьи, легко приспосабливались к любому количеству света. Столь острым зрением принц был обязан крови ши, струившейся по его венам. Все потомки волшебного народа получили от своих прародителей сверхъестественные способности – дом Айл Тон силу повелевать бурями и ветрами, дом Ир Гвилл – власть обманывать разум и предвидеть будущее. Керн Охотник, Патриарх дома Лионессе, помимо уникального зрения, завещал детям и другие дары. Все прочие чувства Тристана также отличались необычайной остротой – он мог услышать хруст сломанной ветки на расстоянии, немыслимом для простого человека, и выследить зверя по запаху, оставленному несколько дней назад. Помимо этого, он обладал необычайной ловкостью и рефлексами, сравнимыми со звериными. Было и еще одно, особое чувство. Члены дома Лионессе называли его Чутьем охотника. Более потустороннее, чем земное, оно предупреждало о грядущей опасности, поднимаясь в груди смутным волнением за несколько мгновений до ее реального приближения. Бессчетное множество раз оно спасало жизнь родичам Тристана, да и ему самому не раз помогало избежать неприятностей. Беда заключалась в том, что благородные Дома постепенно слабели – с течением времени доля крови Ши в аристократах неуклонно снижалась, и каждое следующее поколение имело все меньше общего со своими божественными предками. Говорят, в древности члены дома Оркни могли не только говорить со зверями, но и принимать их облик. Сейчас уже никто не мог сказать точно, была ли это правда, или просто красивая легенда. Этот секрет строжайше охранялся – право на власть Домам завещали сами Ши, и оно считалось священным, но простолюдинами управляли примитивные чувства. Если бы они прознали о реальном положении дел, то могли решиться на открытый бунт.

Тристан немного поерзал на месте, разминая затекшие мышцы. Его врожденные способности должны были послужить хорошую службу в этих диких краях. Во всяком случае, его практически невозможно застать врасплох. А там – увидим. Юноша расположился на земле, укутавшись поплотнее в плащ и положив под голову седло. Высоко над ним иссиня-черным куполом застыло небо, с которого крупными гроздьями свисали холодные северные звезды. Сегодня они светили особенно ярко, заставляя небосвод переливаться серебристым блеском. Разглядывая тлеющие в костре угли, молодой наследник постепенно погрузился в сон.

__________________________________________

^[5] Рекурсивный лук – оружие, плечи которого имеют двойной изгиб – в направлении стрелка (как у обычного лука) и в затем в обратном. Такая конструкция значительно повышает убойную силу и дальность стрельбы.

Глава 10

Путешествие продолжалось довольно спокойно, хотя и замедлилось. Коварные горные тропы, изобилующие крутыми спусками и подъемами, требовали особой бдительности. Если лошадь сломает ногу или упадет в расселину, Тристан окажется в крайне невыгодном положении. С первого же дня, проведенного среди этих обманчиво спокойных вершин, юноша понял – горы не прощают ошибок.

Но не восхититься окружающим пейзажем было сложно. Разбросанные повсюду груды камней и валунов, поросших лишайником, то тут, то там перемежались полосами зелени. Густо покрытые сосняком склоны гор колыхались зелеными волнами, насколько хватало глаз, до самого горизонта. Из этого изумрудного моря вырастали громадные пики, пронзающие вершинами безмятежную синеву небес. Их укутанные снегом шапки переливались и искрились на солнце, слепя глаза. Выросший среди густых лесов и долин Корнуолла, Тристан раньше не мог и представить ничего подобного. Окруженный этими исполинскими каменными стенами, он чувствовал себя крохотной песчинкой в гигантской песочнице, где когда-то играли боги.

Тристан неторопливо взбирался на очередной склон. Ада ступала осторожно, и он мерно покачивался в седле в такт движению лошади. Солнце давно перевалило за полдень и уже потихоньку клонилось к западу. Высоко в безоблачном небе парил орел, казавшийся крохотной точкой в бескрайнем лазоревом море. Его пронзительный крик отражался от окружающих скал, эхом разносясь на много миль окрест. Повелитель небес неторопливо описывал круги, высматривая добычу.

Как это чаще всего бывало, Тристан услышал раньше, чем увидел. Его острый слух уловил отрывистые выкрики и звуки возни по ту сторону склона. Пара мгновений понадобилась потомку Керна, чтобы понять – их издавали люди. Четверо, может, пятеро. Слов отсюда он разобрать не мог, но понял, что говорят они на незнакомом языке. Молодой принц положил ладонь на рукоять меча, притороченного к седлу, и крепко держа поводья, позволил лошади взобраться на вершину пригорка. Деревья и камни расступились, и глазам юноши предстала небольшая зеленая долина, зажатая со всех сторон отвесными скалами. Тропка, которой он ехал, петляя, плавно спускалась вниз по склону, поросшему редким кустарником. В стороне от нее, прямо в толще скальной стены, ограждающей долину, зиял черный проем пещеры. Возле него суетились четверо мужчин, одетые в лохмотья из шкур и грубой клетчатой ткани. Одежда не только выглядела убого, но и, судя по всему, никогда не менялась – даже отсюда Тристан уловил их тяжёлый мускусный запах. Все четверо были вооружены, столь же примитивно, как и одеты – дубинками и копьями. Пикты, без сомнения. Они оказались намного ближе, чем юноша решил изначально – его подвело эхо, отразившееся от скал. Громко улюлюкая и радостно выкрикивая что-то на своем грубоватом языке, они волокли кого-то из пещеры наружу. Кажется, это была женщина. Жертва кричала и сопротивлялась, но тщетно.

В чем бы там не заключалась суть происходящего, эти варвары могли послужить молодому принцу службу – вдруг удастся выудить из них сведения о котле или о Моргольте? Тристан уже собирался спешиться и, укрыв лошадь за пригорком, незаметно подкрасться к компании пиктов, как вдруг один из них резко поднял голову и посмотрел в его сторону. Размалеванное синей глиной лицо дикаря перекосилось и он, громко окликнув товарищей, указал рукой на него. Остальные, тут же забыв об объекте своих издевательств, схватили оружие и устремились в сторону юноши. Но хуже всего – он увидел, как у разбойника, поднявшего тревогу, в руках появился лук.

Громко выругавшись и проклиная себя за нерасторопность, Тристан выхватил меч, что было мочи пришпорил Аду и вихрем устремился навстречу врагам. Дозорный уже натягивал тетиву, целясь в него. Но рефлексы потомка Керна работали безотказно. В решающий момент он резко рванул поводья, уводя лошадь вправо, и прямо на скаку выпрыгнул из седла. Стрела, пронзив воздух, с глухим стуком воткнулась в землю позади него. Тем временем остальные дикари, подбадривая друг друга громкими выкриками, приближались, надеясь легко одолеть незваного гостя, пока он будет подниматься с земли. Но их ждал неприятный сюрприз – Тристан встретил противников крепко стоя на ногах с обнаженным мечом в руке и, не давая им времени опомниться, ринулся в бой.

Это было почти нечестно. Пикты, мало того, что были вооружены хуже, не могли и близко сравниться в боевом мастерстве с наследником Корнуолла. Неуклюжие, медлительные, недисциплинированные, для Тристана они словно вязли в невидимом густом мареве, стеснявшем движения. Он же чувствовал себя, как рыба в воде, грациозно кружа вокруг противников и наслаждаясь их замешательством – должно быть, со стороны это напоминало танец. Но после долгих дней путешествия по этой неприветливой стране юноша не мог отказать себе в удовольствии немного размяться. Первый дикарь кинулся вперед, метя в него коротким копьем. Тристан играючи уклонился от выпада и развернулся полуоборотом, встречая другого противника. Этот пикт неистово размахивал дубиной, пытаясь огреть его по голове. Молодой принц подпустил его поближе, дав возможность сделать выпад вперед, и, развернувшись на месте, молниеносным взмахом меча отсек вытянутую вперед руку. Хлынула кровь, дикарь захлебнулся душераздирающим воплем, но мучился он недолго – обратным движением Тристан рубанул его поперек груди, оставив глубокую зияющую рану. Разбойник рухнул в пыль и умолк. Тем временем копейщик не унимался и предпринял новую попытку атаковать. Тристан не стал особо церемониться – сперва разрубил пополам древко копья, которым варвар наивно пытался заблокировать меч, а затем одним мощным ударом с размаху снес ему голову. Тут подоспел третий пикт. Он оказался вооружен лучше – в его руках лежал боевой топор. Вероятно, он надеялся застать чужака врасплох, пока тот занят схваткой с другими противниками, но не тут то было – молодой наследник вступил с ним в бой прежде, чем безжизненное тело предыдущего врага коснулось земли. Ловко уклонившись от неуклюжих атак варвара, юноша зашел ему за спину и, слегка пригнувшись для равновесия, поставил подножку. Не успевший даже развернуться в его сторону разбойник упал навзничь и, прежде чем он что-либо сообразил, Тристан с силой вонзил клинок ему в живот. Дикарь взвыл от боли, обхватив лезвие руками, а принц повернул рукоятку, довершая дело. Разбойник слегка дернулся и затих.

Но сражение еще не было окончено. Оставался лучник. Корнуоллец быстрым движением извлек меч из тела и метнулся в сторону последнего противника, на ходу продумывая, как будет уворачиваться от нового выстрела. Как выяснилось – лишь затем, чтобы увидеть стремительно удаляющуюся спину стрелка, улепетывающего со всех ног в сторону противоположного края долины. Тристан тихо выругался. Остальные пикты были мертвы, и он надеялся допросить этого, но теперь выбора не оставалось. Если дать ему уйти, он может вернуться с компанией. И компания наверняка будет побольше. Юноша стремительно направился к лошади. Умное животное держалось подальше во время драки, но сейчас подошло ближе. Молодой принц расчехлил тугой корнуольский лук и наложил стрелу.

“– Если хочешь иметь шанс уйти от стрелы, бежать надо петляя, а не по прямой,” – мысленно проговорил Тристан, глядя на удаляющуюся фигуру варвара.

Если бы тот и мог слышать, его бы это не спасло. Сделав выдох, юноша отпустил стрелу. Звонко пропела тетива, и смертоносное жало взметнулось ввысь, чтобы пикирующим ястребом обрушиться на жертву. Пару мгновений пикт еще бежал, а затем рухнул, как подкошенный, в невысокую траву и пропал из виду. Вот теперь все.

Некоторое время молодой наследник еще смотрел в его сторону, затем окинул взглядом поле недавнего боя. Все трое пиктов лежали мертвыми. Земля вокруг обильно оросилась их кровью. Сам Тристан тоже не избежал этой участи – когда срубаешь человеку голову, крови выливается порядочно. К счастью, он успел скинуть плащ, иначе тот был  бы безвозвратно испорчен. Но вот ему самому предстояло хорошенько искупаться. И желательно сделать это подальше отсюда, ведь кто знает, сколько еще пиктов могло околачиваться рядом. Тот факт, что разговора с местными не вышло, конечно, расстраивал. Ну что ж, придется придумать что-нибудь еще. И тут его осенило.

“Женщина!”

В суматохе боя он совсем забыл про жертву бандитов. Ведь она из местных и тоже может что-то знать. И, возможно, в благодарность за свое спасение она окажется чуть более сговорчивой. Обрадованный этим, Тристан поспешил ко входу в пещеру, где он последний раз ее видел, в надежде, что та не успела убежать далеко. Все оказалось даже лучше  – то ли от страха, то ли от глупости, она и вовсе не двинулась с места. Юноша приблизился, чтобы попробовать заговорить, и застыл на месте, как вкопанный.

Это была не женщина. Вывалянный в земле, в изодранной одежде, с перемазанным грязью лицом из-под копны спутанных золотых волос испуганными голубыми глазами на него смотрел Ланселот. Только на двадцать лет моложе.