Текст книги "Стрелок (СИ)"

Автор книги: Тимур Ибатулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Тимур Ибатулин
Стрелок

«…у меня сейчас такая полоса, очень не хватает друга.

Поэтому прости? если я где-то слишком многословен,

не по делу, и отнял этим время…»

(из старого письма)

Голубизна неба чужой планеты отливала перламутрово-изумрудными оттенками. Особенности спектра местного светила, или поляризация атмосферы? Зелень травы и деревьев от этого становилась еще плотнее, насыщенней. Ветра почти не было, кончики трав легко покачивались, словно передавая друг другу разноголосое жужжание насекомых. На лужайке, рядом с временной исследовательской станцией, резвился рыжий щенок. Бесстрашно носился среди причудливых растений. Иногда на миг застывал, что-то нюхал в корнях, фыркал, тряс головой. Уши еще не стояли и смешно мотались при каждом движении. Прыгнул влево, прополз немного. Теперь виден был только хвост, он мелко подрагивал.

– Что же ты там нашел? – негромко прозвучало из кустов неподалеку. Выглянула стриженая голова мальчишки с выгоревшими от солнца волосами, появилось загорелое, исцарапанное плечо, кисти рук измазаны чернилами, у глаз тетрадь по математике – свернута по краям в две трубки, словно бинокль. Макушка переместилась вправо и вытянула шею, если бы у этой личности был хвост, он обязательно задрожал от возбуждения. Еще бы, такое увидеть! Боясь спугнуть удачу, он вытянулся в струну и наконец, оглядел все в целом.

На плоском, ноздреватом камне сидела бабочка! Размером с голову собаки!!! Словно живое доказательство, рядом, лежал мордой на лапах щенок месяцев пяти от роду. Ноздри усиленно раздувались. Бабочку это не пугало, она меланхолично грелась на солнцепеке.

– У-ух!! – вздохнули рядом с ребенком. Мальчик вздрогнул, повернулся на звук. Позади стоял механик ПКДР (поискового корабля дальней разведки). Он увидел открытый взгляд одиннадцатилетнего пацана, улыбнулся.

Все на станции любили Мишку. У каждого дома остались близкие, у некоторых дети. Валерий Михайлович – отец Мишки, тридцатилетний биолог поисково-исследовательской группы, на прошлой неделе разругался с женой. Женщина проявила характер – уехала в «командировку». Все бы хорошо, отец с сыном знали, чем им заняться в отсутствие мамы, но… Звонок коммуникатора спутал все планы. «Ты знаешь, что к Бете Проциона готовится очередная экспедиция? – голос начальника был напряжен, – так, вот, не хватает квалифицированного биолога, пойдешь в группе Самойлова… и не возражай, я вам за два года уже полтора десятка полетов туда оформил! А результаты где, результаты?!»

Вопрос с ребенком решился сам собой. Опасных животных или вирусов на Бете так и не обнаружили. Все давно относились к экспедиции как командировке. На общем сборе недолго думали – решили взять ребенка с собой. Так на восьмой исследовательской станции планеты Беты Проциона, появился свой ребенок – «сын полка».

Механик козырьком ладони прикрыл от солнца глаза:

– Какая красивая бабочка! И собаке, похоже, нравится.

– Я за этим мохнатым уже полчаса наблюдаю! – Мишка щербато улыбнулся, – бабочки играют с щенком. Только он подойдет близко к одной из них, как тут же появляется другая бабочка, садится рядом и отвлекает на себя внимание. Так бесконечно… а он, дуралей, не понимает – ловится!

Пес застыл в охотничьем азарте. Только хвост двигался с боку на бок, да ухо поднялось.

– Охотится… – объяснил Мишка.

Механик неожиданно рассмеялся.

– Сергей Юрьевич… пожалуйста, Вы сейчас всю сказку спугнете!

– Прости…, ты знаешь, почему щенка назвали «Стрелок»?

– Знаю.

– Зрение хорошее?.. – попытался догадаться механик.

– Нет, котлеты с камбуза таскал, – рассмеялся Мишка, – ну, со стола на кухне значит.

– Я понял, – улыбнулся механик, – воспитывали?

– Да, куда денешься…

– Ты завтракал? – механик коснулся указательным пальцем носа Мишки.

Ребенок задумчиво кивнул, посмотрел на мысок ботинка.

– А это правда, что завтра, улетаем?

Сергей Юрьевич присел, взлохматил Мишкины волосы:

– Исследования закончены. Тебе не хватило двух недель?

Две недели

Это только кажется, что можно многое успеть за пятнадцать дней. Тебе говорят: «Пятнадцать дней – это же куча времени – целых две недели, и даже больше. Верно? скучно тебе станет, приходи, мультики тебе поставим или еще что придумаем…»

Какие там «мультики», кому они нужны? Вокруг столько всего! Вон бабочка взлетела – с футбольный мяч. Зависла, голову связиста телом закрыла. О-о! А если прищурить глаза и представить, что это единое целое! Ха, получается человек– мотылек! Только не совсем обычный – на картинках у человека-мотылька всегда крылья вместо рук, а здесь вместо ушей! Хи-хи, тоже ничего! Вечером обязательно по памяти нарисую, надпишу, что это портрет связиста Николая, сделанный мной – Михаилом Валерьевичем Сошкиным! Любуйтесь и завидуйте! Точно, надо нарисовать, и повешу даже знаю где… вот, в кают-компании! Как говорит дядя Боря: «Страна должна знать своих героев!»

И нарисовал! Только вечера, правда? не дождался. Повесил на самом видном месте. Всем понравилось, очень радовались и смеялись. Только Коля не оценил, он позже всех подошел.

– Х – художник! – сказал Коля и посмотрел в блестящие радостью Мишкины глаза. Что-то там он увидел, настроение связиста изменилось. Он широко улыбнулся и взлохматил Мишке волосы:

– Молодец, тонко подметил!

На следующий день был торт по случаю дня рождения Татьяны Павловны – планетолога экспедиции и по совместительству метеоролога. Надо сказать, что Татьяна Павловна была неплохим кулинаром и от услуг киберповара отказалась. Что было и к лучшему – торт они с Лизонькой приготовили изумительный. Три этажа бисквитно-коньячного чуда стояли в середине стола. Украшенный шоколадом, розочками из суфле, и кремом – торт издалека притягивал к себе взгляд. Механик Сергей Юрьевич раздобыл разноцветные свечи. Кают-компания ожила естественными отблесками, первобытного света. В полумраке все стало таинственным. Живое пламя отбрасывало разноцветные блики на лица. Все на миг затаили дыхание, и вот оно! Свечи гаснут под радостным натиском. Веселый гвалт двух десятков голосов рвет тишину криками: «По-здра-вля-ем!!! У-р-ра—а-а!!!!!» Потом шампанское, пляски, песни под гитару. Николай с губной гармошкой «зажигает», и, одновременно отплясывает в такт.

После дня рождения отсыпались до обеда – начальник экспедиции дал указание никого раньше одиннадцати не будить. Мишка проснулся рано. Он вообще всегда был «жаворонок». Умылся, оделся в шорты и сандалеты и пошел искать Стрелка. С начала полета Стрелок все время влипал в разные ситуации. Заиграется, ухватится клыками за слишком большой для него предмет (ботинок штурмана). И не может потом разжать зубы, чтобы освободиться – челюсть-то свело судорогой. Так и бежит за помощью к людям – с ботинком наперевес, а обувь у Алексея Михайловича тяжелая – подкованная, да еще с намагниченными вставками. Перевешивает, однако, обувь-то! Стрелок кувыркается с ней, но не сдается. Тянет ее, нехорошую. А что делать? До помощи ведь надо добраться, не до вечера же с ботинком в зубах ходить. И кушать уже хо-о-чется! Мишка так живо это вспомнил, что даже у самого в животе заурчало.

В самодельной будке щенка не оказалось. Мишка в досаде плюнул. Оглянулся – не видел ли кто – и быстро затер подошвой мокрое пятно на пластиковом тротуаре. На поляне бабочек тоже Стрелка не оказалось. Мишка вспомнил, как однажды щенок гонялся по каюте за солнечным зайчиком, отраженным от хрустальной подвески. Мишка привез подвеску с Земли. Хрустальный осколок был подарком Ромки. Мишка наотрез отказался оставить «эту бесполезную стекляшку» дома. Он любил смотреть через нее на все вокруг. Подвешенная на тонкой нити «бесполезная стекляшка» (она же подарок лучшего друга) вращалась от сквозняка и разбрасывала множество тонких как нити солнечных зайчиков. Мишка с азартом смотрел за собачьей охотой – на «зайцев». Подбадривал щенка репликами. Потом он сходил на камбуз и пришел с котлетой для Стрелка. Не успел. Последнее, что видел – щенка, прыгнувшего за ярким пятном на спинку углового дивана. В следующую секунду щенок исчез, как будто его и не было.

На Мишкину возню и жалобный скулеж собаки сбежалась половина экипажа. Стали сообща решать – как достать из-за привинченного наглухо углового дивана бедового щенка.

– Да рукой его! Просто дотянись, и достань! – предлагал связист.

– Пробовали, не дотянуться! – это говорил старпом, – даже Гриша пробовал, с его-то ручищами…

– А Вы бы его за шиворот подцепили, – развертывал свою мысль Николай, – подцепили и вытянули!

Сразу вскинулся Мишка:

– Тебя бы «за шиворот», «подцепили и вытянули»! В детстве не таскали, ремнем не вытягивали?.. Жаль!

– Я же как лучше хотел, – стушевался Николай.

– А может, за сачком сбегать, к биологам? – предложила Лиза.

– А если лапы в сетке застрянут и на излом в распор пойдут, как вытаскивать будем? Впрочем, разрежем сачок. Беги, Лизонька, к биологам, – сказал старпом и, кажется, несколько расслабился.

Подошел механик.

– Сергей Юрьевич, может, Вы поможете? – взмолился Мишка.

– Что же, попробую, – просто ответил механик, достал электроотвертку, и кряхтя встал на колени, – скажите мне, какой умник снял верхнюю угловую крышку с дивана?!

Все переглянулись. Связист покраснел, провел рукой по волосам и признался:

– Это я снял. Хотел угловой аквариум поставить.

– Так зачем было крышку снимать? – ставил бы сверху! – удивился механик.

– Сергей Юрьевич, там еще подставка ведь специальная с оборудованием. Подставка как раз и спряталась бы под панель.

– Значит так, начнешь ставить свой аквариум, тогда и крышки снимай. Представляешь, если бы это не щенок был, а ребенок?

– Мишка? Ну не балбес же он? – Николай оценивающе посмотрел на Мишку.

– Не балбес, а тоже по диванам не прочь попрыгать. Думать, Коля, надо, думать!

Через десять минут ушастый «затворник» был освобожден из плена.

И снова со Стрелком проблемы:

– Да куда же ты запропастился?!!! – высказал раздражение Мишка.

Пришлось облазить половину базы, пока нашелся щенок. Стрелок, как примерный страж, сидел навытяжку перед дверьми камбуза.

«Надо было сразу догадаться», – подумал Мишка, – «вот дурында, уже, видать, обругали. Спрятался за косяком. Думает, если сам кухню не видит, то и его не видно». Как подтверждение с кухни долетел смех:

– Нос лохматый спрячь! Разведчик!

Стрелок выглянул, думал, что его зовут, и тут же спрятался. Мишка подошел, почесал собаку за ухом и прошел в кухню. Стрелок, как тень, шагнул следом и моментально метнулся обратно, за дверной косяк.

– Здравствуйте Татьяна Павловна.

– Здравствуй Мишаня. Надо же, твоя собака читать умеет!

– Как это?

– А ты прочти табличку у входа.

На белом с черной каймой фоне краснела надпись: «На кухню собакам вход строго воспрещен!!!» Рядом, как дополнение, желтел неумелый рисунок – перечеркнутая красной линией ушастая морда собаки.

– Николай развлекался? – спросил Мишка.

– Не развлекался. Выполнял прямое указание главного. Капитан так и сказал: «Если за диван свалился, где гарантия, что в котел не упадет?» Шутка конечно. Но в каждой шутке…

– А что у нас сегодня на обед? – перевел тему Мишка.

– Проголодался? Потерпи, скоро луковый суп будет и макароны по-флотски.

– А можно мне пока котлетку?

– Возьми. В миске, справа, под голубой тарелкой. Не забудь, через полчаса обед!

Мишка радостно схватил котлету и про «не забудь» услышал уже в коридоре. Собака пританцовывая бежала за ним вслед. Уже за ближайшим углом она получила желаемое, уронила на пол и торопливо слопала, не забыв вылизать такой вкусный пол. Мишка улыбнулся, поднял глаза и увидел главного «по распоряжениям». Главный отвел взгляд в сторону, он «не видел». Мишка тоже приобрел невозмутимый вид и вывел из корабля собаку – от греха подальше.

– У-у, лохматый! Кто капитанские бутсы сгрыз во время полета?

Щенок наклонил голову и внимательно посмотрел на Мишку.

– Понимаю, что он сам виноват. Что не надо обувь разбрасывать. Ой, что я говорю? Это же ты залез к нему в обувной ящик! И не смотри на меня так! Командир не обязан закрывать на электромагнитный замок свой ящик. Впрочем, теперь закрывает и ключик повыше вешает.

Мишка улыбнулся.

– Пойдем, я тебе тайну открою. Я тут такое место нашел!

Щенок заволновался, встал. Почувствовал перемену в голосе? Пес на все был готов, после такой вкусной котлеты, у такого замечательного хозяина.

*****

На обед Стрелок и его маленький хозяин не попали. Не получилось пообедать также и всему составу экспедиции. Почти все уже были за столом, когда вбежал Валерий Михайлович. Волосы его были всклокочены, лицо побелело, в руках он держал сканер местности.

– Мишка пропал! – выдохнул отец, увидел вопросительно-встревоженные лица, добавил, – датчик опасности сработал, сканер местности не обнаруживает Мишкиного браслета!

*****

После съеденной на двоих котлеты идти по полю было весело. Мишка успел забежать к себе в каюту и побросал в рюкзак: надувной шалаш, фонарь, веревку, складной ножик, бутылку с заготовленным заранее соком, и теперь они с щенком резвились, постепенно отходя к лесистой части лагеря. Дошли до деревьев, устроили привал. Мишка откупорил сок, выпил полбутылки, предложил щенку. Пес сел на задние лапы, склонил на бок голову и сморщил нос.

– Не хочешь? – понял Мишка.

Стрелок склонил голову на другой бок. Мишка засмеялся:

– Дурында, мы пришли уже!

Щенок задышал чаще, уши его встали торчком. Мишка встал и отодвинул в сторону ветку дерева. В земле стало видно почти правильной формы отверстие размером чуть больше плеч взрослого человека. Под малым слоем почвы уходил вниз вертикальный лаз, с идеально ровными и гладкими вырезанными в скальной породе стенками. Такие дырки в скале папа показывал Мишке на Земле.

– Стрелок, смотри! Это называется шурф. Папа возил меня прошлым летом в Египет, там таких древних шурфов много. Папа сказал, что такие отверстия нельзя сделать без применения современных технологий.

Пес смотрел то на хозяина, то в прохладную каменную глубину. Он словно понимал объяснения Мишки. Мишка, ободренный вниманием, продолжил:

– Понимаешь, это следы огромной фрезы, ну… сверла такого, – добавил Мишка, увидев склоненную набок голову. Щенок потянулся и, раскрыв розовую пасть, зевнул – продолжай, мол. Мишка стал рассказывать про обелиски, которые вырезались таким сверлом из скалы.

– А сверло очень быстро двигалось, иначе чем объяснить, что сбоку от обелиска вынималось гораздо больше породы, чем размеры этого сверла. Но это точно было сверло-фреза, потому, что стенки гладкие, как на шурфах, а внизу равного размера выемки – от нижней части сверла. Историки раньше думали, что породу вокруг каменного блока выбивали ди-а-ри-товыми шарами, диари-вы… тьфу ты, негодный язык. Короче, каменными шарами разбивали скалу, а потом вынимали породу, но тогда почему стенки гладкие на блоке-обелиске и на отвале выработки, почему ямки на дне одинакового размера и тоже гладкие, непохожие на сколы камня? Так папа объяснял «… все это, Мишка, похоже именно на фрезу и ни на что более…».

Пес уже давно не слушал, только переступал с лапы на лапу и вертел хвостом, как пропеллером. А Мишка продолжал рассказ не столько для пса, сколько чтоб вспомнить полностью, что говорил дословно папа.

– А еще папа показывал на блоках пирамиды запилы в виде дуги от шестиметровой дисковой пилы, с толщиной лезвия в детскую тетрадку – двенадцать листов, и отверстия в камне от двухметровых трубчатых сверл, с кромкой в полтора миллиметра… Стой! Ты куда? В кустах раздался шорох, и щенок моментально прыгнул на звук. Мишка побежал следом. Нога неожиданно потеряла опору. Последнее, что увидел Мишка – зияющий темнотой, второй шурф. Отверстие летело навстречу Мишке, миг – и наступила темнота.

Очнулся Мишка от шершавого языка, которым, как напильником, больно счесывали ногу. Мишка поднял голову. В полутьме Стрелок зализывал рану на колене маленького хозяина. Метрах в двух-трех вверху зеленело овально-круглое небо. Голова гудела, бессвязные обрывки видений будоражили ум: плутание среди каких-то странных механизмов, залитые неярко-матовым свечением огромные квадратные пещеры, настенные изображения пирамид, похожие на звездную карту точки ярко светились, повиснув в воздухе посреди зала… Мишка тряхнул головой, остатки сна ушли из сознания, как дым покидает дом, чтоб никогда не вернуться. Мишка решил, что со сном будет разбираться позже.

– Что делать будем? – спросил Мишка у щенка, и почесал Стрелка за ухом. Шерсть была мокрой. Щенок заскулил. Мишка лизнул влажный палец. Солоноватый вкус меди напомнил ему кровь.

– Расшибся? – встревожился Мишка, и ощупал щенка. Стрелок вроде был цел, если не считать ссадины за ухом. Фонарик оказался разбитым и лучшего осмотра Мишка предложить не смог.

– Надо выбираться, малыш. А как? Высоковато, однако, не допрыгнуть. Есть веревка, только сил по ней вскарабкаться не хватит, не канат ведь, тонковата. Ох, это не проблема – наделаем на веревке узлов для ног, зря что ли морские узлы изучал? Докинуть до кромки шурфа тоже не трудно, а вот как зацепиться за край, даже кошку не из чего сделать. Может, веревку к рюкзаку привязать и кинуть? Нет, рюкзак тяжел – не доброшу, а если облегчить? Тоже плохо, не удержит, свалится.

– Да-а, попали мы, Стрелок, в передрягу.

Щенок доверчиво сидел рядом. Он знал – хозяин умный, обязательно что-нибудь придумает.

– Мне бы твою веру, – грустно произнес Мишка. Тут его осенила идея.

Безнадежность Мишки сменилась лихорадочной деятельностью: размотал веревку, навязал через равные промежутки петли для ног. Улыбнулся еще раз и привязал веревку к клапану на баллоне палатки надежным морским – фаловым узлом. Мишка знал, что, возможно, у него только одна попытка. Главное, чтобы клапан не выдернулся раньше времени. Расставил пошире ноги и со всей силы швырнул свернутую палатку вверх. Тяжело перевалившись через край, палатка зашипела, Мишка заметил что-то тяжелое, повисшее на веревке, и сразу наступила темнота.

– Стрелок? – позвал в темноту Мишка. На уровне головы кто-то заскулил, в следующую секунду на пол шмякнулось что-то мягкое, и потерлось о ногу.

– Так это был ты? Я попробую забраться по веревке и открыть вход. Не волнуйся, веревка висит на страховочном шнурке шпильки клапана. Тросик предназначен, чтобы шпилька не потерялась, когда баллон открыт и палатка надута. Шнур из син-те-рик-лона, а си-трик-ликон, папа говорил, самый прочный для веревок материал.

Лезть по узлам было легко, а вот приоткрыть вход оказалось делом невозможным. Вы никогда не пробовали в детстве сдвинуть с места лодку сидя в ней и раздувая парус, пусть даже мощным вентилятором. Мишка пробовал, с папой – после просмотра знаменитого мультика про капитана Врунгеля.

Здесь произошло нечто подобное – Мишка висел на веревке и пытался вытолкнуть закрывшую выход палатку. Это только у барона Мюнхгаузена получалось подниматься, дергая себя вверх за волосы.

Мишка задумался.

– А если так? – пропыхтел он, и сменив тактику, повис на одной руке. Он разжался в стенки ногами, спиной и второй рукой, чтобы не висеть на веревке и сдвинуть наконец вбок палатку. Откроется щель, и можно будет вылезти. Мишка чуть не упал – не хватило детских сил для надежного распора. Мишка, покачиваясь, повис и заплакал от бессилья. Снизу заскулил щенок. От этого звука такая буря поднялась у Мишки в душе. Понимание абсолютной беззащитности живого существа, попавшего в ловушку по его, Мишкиной, глупости. Такое понимание было не вынести. Мишка со всей силы уперся ногами и спиной в ровные, шершавые стены, придерживаясь за веревку, развернулся боком и с размаху всадил ногу между краем отверстия и палаткой. Палатка промялась и уступила. Щиколотку ободрало камнем, она полыхнула огнем. Мишка, не останавливаясь, вогнал руку в противоположный стык. По руке что-то потекло. Опершись на руку и ногу, Мишка просунул в стыки оставшиеся конечности, и отпустил веревку. Собрав последние силы резко толкнулся и откатился от дыры, отпихнув в сторону палатку. Он лежал лицом в землю, тело сотрясали рыдания. Сверху опустился флаер. Выскочил встрепанный отец, механик, и еще кто-то. Папа быстро ощупал сына, словно не веря, что он цел.

– Стрелок, – слабо сказал Мишка.

– Что? – не расслышал отец.

– Щенок внизу – в трубе. Помогите.

Последовал укол, и Мишка провалился в мягкую вату забытья. Проснулся он уже под вечер.

*****

В кают-компании ели молча, Мишка часто ловил на себе и своих бинтах осторожные взгляды взрослых. Николай, закончив есть, положил в посудомоечную машину тарелку и швырнул туда же вилку со словами:

– Ему бы всыпать как следует, а мы в молчанку играем!

Связиста не поддержали.

Неожиданный праздник

Празднования спасения не было. «Не влетело – и то хорошо» – считал Мишка и весь день крутился около взрослых – «помогал». Сотрудники станции старались, чтобы мальчик был на глазах – проблем меньше. Исследовали найденные Мишкой «трубы», как с легкой руки ребенка окрестили артефакты. Нашлось еще несколько труб, связанных между собой подземными лабиринтами.

– Будет работенка для сменщиков, – улыбался механик.

Через день Мишка придумал новый фокус – притащил небольшое дерево, срезанное у корня, с листьями, похожими на дубовые, и разлапистыми колючками, свисающими с ветвей. Все привыкли, что эти деревья темно-зеленого цвета. При корабельном освещении оказалось растения зеленовато-голубые. Мишка увидел этот казус, хмыкнул и комментировал: «Так даже лучше!»

– Ты зачем приволок это «ископаемое»? – засмеялся старпом.

– Вот. Праздновать Новый год будем.

– Летом?

– А Вы когда-нибудь праздновали Новый Год на незнакомой планете, под голубой елью с листьями дуба и шишками, как колючки? То, что это шишки, сто процентов – вон внутри семена, под каждым лепестком, как у обычной шишки. Потом вы же сами говорили, что все остальные месяцы на этой планете более жаркие. И надо же отпраздновать хоть как-то мое спасение! – Мишка сказал это с таким невозмутимым видом, что пришла очередь хмыкнуть старпому. Он, почесывая бородку, задумался.

*****

Празднование Нового Года поддержали все. Только капитан ворчал: «Опять график к черту полетит». Мишка не волновался насчет графика. Он знал, что с нашим капитаном не пропадешь. А еще слышал, как успокоил капитана Аркадий Семенович – экзобиолог:

– Абрамыч, такого почтового адреса – то бишь «к черту» – не существует, поэтому график к искомому адресату не полетит. А вот дела без общей сплоченности на фоне накопившейся усталости, пожалуй, точно к чертям полетят!

Капитан и сам понимал, что людям отдых нужен, и психологическая разрядка в виде праздника никогда не повредит. Он почесал нос и пробурчал:

– Я разве спорю? Новый год, так НОВЫЙ ГОД!

Одуванчики

Очень нравилась Мишке и Стрелку беготня по одуванчикам – огромным шарам бордовых цветков с пушистыми соцветиями.

Семена были легче воздуха и при ударе по стеблю весело разлетались вверх и в разные стороны.

Мишка придумал аккуратно срывать часть соцветий и вешать их на нитке в кают-компании, над обеденным столом. Своим ярко-алым цветом одуванчики создавали праздничное настроение. Мишке подумалось что они висят под потолком, как воздушные шарики, наполненные горячим воздухом.

Собственно, они и были подобием воздушных шаров. Дядя Женя, один из биологов станции, говорил, что внутри соцветия есть полость, наполненная гелием.

Как растение производит столь редкий газ, не знал даже дядя Женя.

А вот почему бордовые цветы становились алыми в корабле, Мишке объяснили сразу – на планете освещение зеленоватое и придает алому оттенок, превращает в бордовый.

Николай первым практично обратил внимание на красоту этих цветов, и сразу решил подарить букет одуванчиков Лизавете Петровне Макаровой – девятнадцатилетнему биологу станции.

Он давно на нее «глаз положил».

Завидев девушку, вышедшую подышать свежим воздухом, Николай галантно подал руку, помогая спуститься со ступеней.

Он знал из старых фильмов, так любимых его бабушкой, что лучший способ показать свою привязанность девушке, это сорвать цветок и широким жестом подарить объекту очарования. Что он и сделал – мягко «спланировал» к цветам, красиво потянул на излом цветок – растение не поддалось.

Коля потянул сильнее – никакого эффекта. Рванул со всей силы – стебель устоял, а соцветия разбежались от связиста, оторвавшись от стебля и улетая в небо.

– О-ой! – растерялся Коля.

Лихие попытки ухватить хоть соцветия только распугали остатки еще не успевших улететь. От порывов ветра, создаваемого руками, все соцветия разлетались раньше, чем Коля успевал их поймать. С лестницы раздался мелодичный девичий смех.

Неудачливый ухажер побагровел, ухватился за ближайший стебель двумя руками и рванул, что было сил.

Николай был молод, и силушкой природа его не обидела. Стебель треснул и поддался. Коля победно обернулся к Лизавете Петровне и рванул со всей силы.

Цветок оторвался неожиданно. Колины руки, потеряв опору, резко рванулись высоко вверх. Он еще успел увидеть оторвавшиеся и улетающие багровые семена, а снизу его уже кто-то поливал, чем-то липким, с пряным запахом.

Опустив глаза, связист заметил обидчика – оборванный стебель обильно, под хорошим давлением, выдавал сок. Впрочем, давление на глазах падало. Коле от этого было не легче. Он поднял несчастные глаза на девушку. Лиза белым, кружевным платком пыталась спасти остатки макияжа, пострадавшего от веселых слез.

– И ты туда же, – грустно констатировал Николай и поплелся отмываться.

– Коля, подожди! Коля!!

Николай не обращал внимания – жизнь была кончена. Связист вымылся и с гордым видом вышел из корабля. В руках у него были проволочные бокорезы с длинными ручками. Молодой человек собирался срезать наконец злосчастный букет и подарить любимой. Он с пафосом ступил на трап и обомлел.

На лестнице стояла Лиза, и нюхала «ЕГО» букет! А ниже…, ниже штурман ножом срезал последний цвет! И подавал цветы – в букет!!! Ах, злой и ненавистный штурман, – подумал Николай и возвестил:

– Ты ловелас, Степан Иваныч, и просто вредный человек …

(сделаем поправку: Николай ничего не сказал. Грустно посмотрел на Лизу, повернулся и тихо прикрыл за собой дверь)

Что было дальше, Мишка не знал, потому что в кустах жалобно затявкал щенок. Следующие два часа Мишка провел в медотсеке – вытаскивал многочисленные шипы и занозы из лап Стрелка. Мишка в течение двух дней порывался узнать, чем закончилась история с одуванчиками. Ему только не хватало смелости для такого деликатного вопроса.

А позже и вообще необходимость вопросов отпала – Мишка заметил Лизоньку и Колю целующимися около блока переносной электростанции.

«Если целуются, значит, скоро от поцелуев будут дети, значит, все хорошо, они помирились».

Отлёт

Подготовка к старту всегда большая суматоха – неожиданно находится куча дел. Все надо решить до отлета. Изменить дату даже на несколько часов довольно сложно – дополнительные вычисления, перерасход топлива… А тут еще отдел микробиологии стопорит со своими замерами биополя ареала.

– Вечно они мудрят, никак вовремя с аппаратурой разобраться не могут! – пробурчал капитан.

На экране высветилось «Пять часов тридцать три минуты до взлета». Капитан в сердцах скомкал график и метнул комок в монитор. На секунду экран окутался пленкой защитного поля. Комок отскочил. Появилась надпись «Пять часов тридцать две минуты до взлета», ниже красными буквами: «Предумышленная порча имущества наказывается административно!!! ст.39».

– Поиздевайся мне еще, рухлядь ржавая, в утиль отправ…

Эдуард Абрамович замолчал на полуслове, перебитый голосовым отчетом компьютера.

– Все системы в норме, погрузка выполнена на сорок процентов, ржавчины на основных узлах не обнаружено.

Капитан почесал затылок:

«Показалось или действительно были обиженные нотки в сообщении?.. Корабельный мозг способен на эмоции?!!! Что-то здесь не так! Машина не может быть эмоциональна – это свойства людей, для Космолета это недопустимо. Прилетим, подам рапорт, на проверку».

*****

Взлетели в срок. Часть оборудования и датчиков оставили на станции. Вышли на маршрут. Распоряжением командира экипаж отправился отсыпаться. Встретились уже за обеденным столом, в кают-компании.

– Эдуард Абрамович, вы уверены, что у КРМ это были эмоции? – спросил механик капитана.

– Сергей Юрьевич, Вы хотите знать, услышал ли я в голосе корабля эмоцию, или Вас интересует возможность эмоциональной окраски?

– ….

– Вот и я задумался, – вздохнул капитан.

Мишка тихо сидел в углу, играл. В руке у него прыгала самодельная игрушка – шарик подвешенный на тонкой резинке. «КРМ», – мысленно перевел он, – «корабельный, расчетный модуль – центральный мозг любого корабля. Дались вам всем эти эмоции! Ну, есть они у корабля, и что с того?»

– Корабельный мозг способен на любой звуковой сигнал, – снял напряжение бортинженер Александр Семенович.

Капитан заерзал на кресле:

– Это меня и беспокоит. Обида, прозвучавшая в голосе КРМ, смодулирована сознательно.

– Мне бы тоже не понравилось, если бы со мной так обращались! – подал реплику Мишка.

– Не встревай во взрослые разговоры! – отец повернулся, – займись своей математикой!

– Валерий Михайлович, ну зачем так-то? – капитан говорил, чуть ссутулившись, смотрел в свою кружку с кофе, потом распрямился и взглянул прямо, – я действительно был неправ! Мишань, все не так просто – дело в стабильности системы и безопасности корабля. Если машина проявляет эмоции, то что от неё ждать в сложный момент? – Эдуард Абрамович отставил в сторону остатки кофе, пригладил рукой волосы, закурил. Поймал взгляд ребенка и, быстро, пальцами, превратил «исчадье ада» в окурок. Мельком глянул на родителя. Мишка отвернулся (спрятал улыбку). У врача, Веры Матвеевны, заблестели глаза. Как корабельный доктор она внимательно за всеми наблюдала, видела всю пантомиму и даже Мишкину улыбку в зеркале.

– Может, программисты во время сборки что напутали? – сказал бортинженер и потянулся к стакану с чаем.

– Ага, пошутить решили! – ответил связист Коля, самый молодой в экипаже (если не считать Мишку).

– Ну, ей богу, что за сарказм, Николай Петрович? – осадил капитан.

– Я, Эдуард Абрамович, собственно… – стушевался Коля.

– Простите, можно мне… – начал Мишка.

– Ну, что еще! – вспыхнул отец.

– Можно мне поиграть, с щенком? Чтоб не мешать «взрослым разговорам»?

По кают-компании пробежал смешок. Валерий Михайлович смутился:

– Конечно сынок, иди, поиграй.

Разговор перетек к делам насущным. Обсуждали собранные за два года сведения. Подвели итоги: планета богата полезными ископаемыми, регулярно на Бете бывают сильнейшие магнитные штормы с мощными электрическими разрядами, магнитную активность сопровождают мощные циклоны. Ионосфера начинает светиться. Все живое на этот период прячется. Ближайший всплеск ожидается через месяц. Биологи подтвердили, что флора и фауна необычайно устойчива к воздействию электричества и магнитных полей, умеет их аккумулировать. Использует: для нападения, защиты и поиска. Большинство растений на планете не ядовиты, годны в пищу. Высшие формы жизни: травоядные млекопитающие и хищники, в морях и океанах есть рыба…