Текст книги "Сделка кобры"

Автор книги: Тимоти Зан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ГЛАВА 4.

Собрание Директората началось следующим утром ровно в десять. Как Корвин и ожидал, оно оказалось малоприятным.

Приели был в прекрасной форме, а произнесенная им тирада тем более впечатляла, что была на удивление краткой. Менее одаренный политик наверняка бы переусердствовал и в конечном итоге до смерти бы наскучил слушателям, но Приели с потрясающей ловкостью избежал этой западни. Перед всем Советом, где одно только количество собравшихся порождало самые неожиданные эмоции и способы манипулировать ими, мудреные и ловко закрученные речи обычно производили более сильный эффект. Однако перед девятью членами Директората подобные уловки были просто опасны, не говоря уже о том, что существовала опасность предстать в глазах присутствующих круглым идиотом. Корвин надеялся, что все равно на каком-нибудь этапе Приели угодит в расставленные им же самим сети. Увы, он явно неодоценил своего противника.

– … и поэтому я считаю, что данное собрание обязано, подчеркиваю, обязано, пересмотреть целиком понятие элитарности, связанное с Кобрами и их Академией, – подвел итог Приели, – и не только во имя народа Авентина и других Миров, но и во имя самих Кобр. Пока не разразится новая трагедия. Благодарю вас.

Приели сел. Корвин обвел взглядом стол, с горечью отметив про себя выражение лиц собравшихся. Это чувство последнее время навещало его слишком часто. Дела идут к стандартной и вполне предсказуемой раскладке сил Рольф Аттерберри с Палатина, конечно же, бесповоротно займет сторону Приели, Фенрис Вартансон с Целия – сам Кобра и Почетный губернатор. Лизабет Телек, разумеется, столь же бесповоротно против, остальные – кто туда, кто сюда, но пока что не желают выдавать своих намерений.

Сидящий во главе стола генерал-губернатор Чандлер прокашлялся:

– Мистер Моро, имеются ли у вас какие-либо возражения?

Иными словами, сумел ли Корвин обнаружить какую-либо связь между Приели и Монсом?

– Нет, сэр, особых не имеется, – ответил Корвин, на секунду приподнявшись со стула, – однако мне бы хотелось напомнить остальным членам данного собрания, что мы с Джастином уже дали показания… а также напомнить собравшимся, что мой брат не раз выступал в этом зале в качестве преподавателя Академии Кобр. А эта должность, я особо подчеркиваю, предполагает регулярное тестирование на психологическую, эмоциональную и физическую уравновешенность.

– Если мне будет позволено вставить слово, – ловко вмешался Приели, – лично я не ссорился с Коброй Джастином Моро. Я также целиком и полностью согласен с губернатором Моро, что его брат – выдающийся и вполне благонадежный член нашего Авентинского сообщества. Вот почему я заявляю это во всеуслышание – меня до глубины души встревожил тот факт, что такой уважаемый представитель Кобр напал на совершенно безоружного человека.

Чандлер фыркнул:

– Мистер Моро?

– Никаких дальнейших комментариев, сэр, – отозвался Корвин и снова сел.

Приели сделал ловкий ход, прервав ход его рассуждений. Корвин это отлично понимал, и если не случится чуда, аргументы Приели в конечном итоге сработают против Джастина. Однако несмотря на всю весомость этих аргументов, все они были далеки от того, чтобы привести к задуманным результатам, как надеялись Приели и Монс. И если Монсу удалось спровоцировать Джастина на пользование нанокомпьютсром, Приели придется прибегнуть к чему-то более внушительному, чтобы запугать как Директорат, так и простых смертных.

Напротив него, на другой стороне стола шевельнулся Эзер Гэвин.

– Могу я задать вопрос, мистер Чандлер, каков на данный момент статус Кобры Моро? То есть, отстранили ли его от выполнения возложенных на него обязанностей в Академии?

– Безусловно, – кивнул Чандлер. – расследование продолжается, причем добавлю, что к настоящему моменту мы также изучаем прошлое Монса.

Корвин бросил взгляд на Приели, однако тот ничем не выдал своих чувств. Впрочем, и неудивительно, будто ему, Корвину, неизвестно, что даже если между этой парочкой и имелась какая-либо связь, они ничем не выдадут себя.

– Если будет мне позволено, я бы хотела привлечь ваше внимание к следующему, – Лизабет Телек говорила с явным нетерпением, – мы здесь подняли невообразимый шум – и здесь, и по инфосетям, – добавила она, многозначительно глянув на Приели, – а между тем, этот Монс не только остался в живых, но даже серьезно не пострадал.

– Не имей его кости керамического покрытия, исход оказался бы гораздо печальнее, – заметил Аттерберри.

– Между прочим, если бы он не ворвался самовольно в чужой кабинет, то вообще бы не получил никаких травм, – раздраженно возразила Телек. – Господин генерал-губернатор, не кажется ли вам, что нам пора сменить тему? Меня тошнит от этого разговора.

– Действительно, нам сегодня предстоит обсудить ещё одну важную тему – гораздо более важную, – кивнул Чандлер. – Дальнейшее обсуждение происшествия с Монсом переносится в связи с проведением дальнейших расследований… одну секундочку, – Чандлер нажал кнопку рядом с коммуникатором.

Мгновение спустя дверь распахнулась, и одетый в форму спецназа Кобра проводил в зал заседаний тощего человека, на вид явно из ученых кругов.

– Мистер Паш Баринсон, из центра Мониторинга Квазамы, – и Чандлер представил собравшимся вновь прибывшего, а тот, в свою очередь, подошел к гостевому креслу слева от губернатора.

– Он прибыл к нам, чтобы поделиться соображениями по поводу тревожных фактов, которые вполне возможно… По-моему, будет лучше, если он сам познакомит вас со всеми подробностями. Прошу вас, Мистер Баринсон.

– Благодарю вас, генерал-губернатор Чандлер, – отозвался Баринсон и робко кивнул. Положив перед собой на столе стопку магнитных карт, он выбрал одну и вставил в считывающее устройство. – Губернаторы, почетные члены собрания, – начал он, обводя взглядом собравшихся, – я должен честно признаться вам, что я… скажем, чувствую себя довольно неловко, находясь здесь перед вами. Как уже заметил Мистер Чандлер, на Квазаме установлены некоторые закономерности, которые не могут нас не беспокоить. С другой стороны, что означают эти закономерности, более того, существуют ли они в действительности, эти вопросы пока ещё ждут своих ответов.

«Что ж, здесь все ясно, как божий день», – подумал Корвин. Он бросил взгляд через стол на Телек и заметил, как по её лицу промелькнуло кислое выражение. В прошлом она сама принадлежала к ученым кругам и поэтому ещё сильнее, чем Корвин, ненавидела всякое околонаучное распоэзивание.

– Вы уже лучше переходите непосредственно к сути, а выводы мы сами сделаем, – подтолкнула она академика.

За это Телек удостоилась от Чандлера сурового взгляда, а вот Баринсон даже не заметил подколки.

– Разумеется, Почетный губернатор. Во-первых, поскольку не все из вас, по всей видимости, знакомы с историей этого вопроса, – ученый муж многозначительно посмотрел на Приели, – мне бы хотелось сначала ознакомить присутствующих с основополагающими фактами. Как известно большинству из вас, в 2454 году по распоряжению Совета запущены шесть спутников-шпионов. Все они были выведены вокруг Квазамы на высокую орбиту с целью мониторинга и изучения авентинских остистых леопардов. За минувшие двадцать лет наша программа принесла весьма скромные результаты. Мы отметили, что система сельских поселений распространилась за пределы так называемого Полумесяца Плодородия, что можно интерпретировать двояко: либо культурная паранойя Квазамы пошла на убыль, либо местное население отказалось от контроля над всеми системами связи дальнейшего радиуса действия. Нам также удалось заметить известный прогресс в области воздушных и наземных средств передвижения, а также некоторые другие, менее значительные изменения, о чем регулярно докладывалось все эти годы. Ничего из этого пока не дает никаких оснований полагать, что баланс противостояния Миров Кобры и Квазамы изменился в худшую для нас сторону.

Академик прокашлялся и нажал кнопку коммуникатора. На экране у Корвина тотчас возникли сведения за пятьдесят лет; самые ранние, отметил он про себя, собраны тридцать месяцев назад, самые свежие – всего трехнедельной давности. Над ними красовалось заглавие: «Перебои в Спутниковом Слежении». Быстро пробежав взглядом колонки цифр, нетрудно было понять, что каждый спутник нес потери от трех до двенадцати часов активного времени слежения.

– Как вы можете убедиться, – продолжал Баринсон, – за последние тридцать месяцев мы потеряли порядка четырехсот часов слежения за остальными участками поверхности Квазамы. До последнего времени мы не придавали этому обстоятельству особого значения.

– Почему же? – перебил его Урбаник Бейлар, представитель недавно заселенного Эсквилина. – Я пребывал в убеждении, что главная задача вашего Центра и состоит в том, чтобы держать планету под неусыпным контролем. Я и не предполагал, что двенадцатичасовые провалы можно квалифицировать как неусыпный контроль.

– Мне понятна ваша озабоченность, – успокоил его Баринсон, – но уверяю вас, что Эсквилину это абсолютно ничем не грозит. Даже если бы квазаманам стало известно о расположении вашей планеты, – а они о ней не ведают – им ни за что не создать военный космический флот втайне от нас. Не следует забывать, что они целиком и полностью утратили способность к межзвездным полетам вскоре после того, как заселили Квазаму. Собственно говоря, им в буквальном смысле пришлось бы начинать с нуля, – в его взгляде мелькнула какая-то скрытая мысль, и Корвин не сумел её уловить. – Нет, ни для кого из нас в данный момент Квазама не представляет хоть сколько-нибудь значительной угрозы – в этом я могу вас заверить.

– В таком случае, к чему вес эти речи, – фыркнул Аттенберри, – такие механические штучки, как спутники, имеют право время от времени выходить из строя. Я правильно говорю?

– Да, но не так часто, – вставил Заслуженный губернатор Давид Нгуен.

– Собственно говоря, вы оба правы, – кивнул Баринсон, облизывая губы. – Именно по этой причине мы поначалу не придавали особого внимания этим промежуткам. Тем не менее, неделю назад один из наших людей, скорее по наитию, попытался вычислить месторасположение и векторную корреляцию провалов. Как оказалось – впрочем, это вы можете видеть собственными глазами, – сказал он и снова пробежал пальцами по ряду кнопок.

На экране коммуникатора Корвина возникла карта Квазамского Полумесяца Плодородия, на котором проживала большая часть населения планеты. На схему ландшафта была наложена сетка из цветных овалов и стрелок.

– Интересно, – пробормотала Телек, – сколько же этих провалов приходится на один и тот же участок западной оконечности Полумесяца?

– Тридцать семь из пятидесяти двух, – отозвался Баринсон. – Все, кроме двух остальных…

– Постоянно теряют из вида участок поверхности к востоку от этого региона, – прервал его Приели.

По спине пробежал неприятный холодок.

– Вы располагаете мелкомасштабными снимками этого участка? – поинтересовался он.

Вместо карты на экране возникло слегка зернистое изображение.

– Эта фотография сделана около трех лет назад, до того, как начались эти сбои, – сказал Баринсон. – Для тех, кто знаком с ландшафтом Квазамы, город в левой части фото – Азрас, к северо-востоку от него, чуть выше центра – Пурма.

Корвин машинально посмотрел на Телек и встретился с ней взглядом. Пурма – тот самый город, где квазамане вероломно пытались убить троих членов разведывательной миссии Телек… и один из этих троих был никто иной как Джастин.

– А теперь, – фото слегка изменилось, – тот же самый район. Изображение получено нами около двух недель назад.

Азрас и Пурма практически оставались неизменными. Но в центре экрана…

– Что там за штуковина такая посередине? – поинтересовался Гэвин.

– Похоже на какой-то крупный лагерь или закрытую территорию, – Баринсон глубоко вздохнул. – И судя по имеющимся данным, участок этот не только обнесен стандартной для Квазамы защитной стеной, но также целиком закрыт сверху куполом. То есть защищен от наблюдения сверху.

– А эти участки по обеим его сторонам? – спросил Корвин.

– Вполне возможно, что затемнения возникли здесь по чистой случайности, – робко предположил Баринсон, – если же нет… мы полагаем, что восток – параллельно вращению планеты – судя по всему, является направлением запуска крупных ракет дальнего радиуса.

На мгновение воцарилась тишина.

– То сеть, вы хотите нам сказать. – наконец произнес Бейлар, – что закрытый лагерь представляет собой Квазамскую ракетную базу?

Баринсон мрачно кивнул.

– По всей видимости, квазамане предпринимают попытки снова вернуться к межзвездным полетам. И не исключено, что они уже добились известных успехов.

ГЛАВА 5.

В зале на несколько минут воцарилась тишина. Первым пошевельнулся Аттерберри. – Итак, – сказал он, обращаясь в пространство, – я думаю, этого с нас достаточно.

– Чего достаточно? – рявкнула на него Телек.

– Стремления подавить квазаман, – пояснил Аттерберри, – наших попыток вмешательства в их социальное взаимодействие, попыток согнать моджо с людей и пересадить их на остистых леопардов. Короче говоря – всего того, что нам навязывали Моро.

– А кто сказал, что все это бессмысленно, – перебил его Корвин, даже и не думая скрывать своего раздражения. Он и его семья в свое время положили столько сил и нервов, чтобы воплотить этот план в жизнь… что, в конечном итоге, уберегло Миры Кобры от затяжной, дорогостоящей и, возможно, проигранной войны.

– Пока что мы располагаем лишь непроверенными фактами, которые можно интерпретировать как предполагаемое вмешательство. При наличии на Квазаме системы подземных коммуникаций, мы пока не можем с достаточной долей уверенности утверждать, что там у них происходит.

– Отлично, – фыркнул Аттерберри. – В таком случае, давайте выслушаем предположения относительно того, что представляет из себя эта закрытая зона.

– Можно выдвинуть сотни объяснений, – огрызнулся Корвин, – и девяносто процентов вероятности, что все это не имеет ровно никакого отношения к развитию межзвездных исследований.

– Как, например, полигон для ракет типа «воздух-воздух», которыми они уже располагают. – вставила Телек, – или же ракеты дальнего радиуса действия, что они готовы нацелить друг против друга.

Чандлер прокашлялся.

– По-моему, вы оба не улавливаете самого главного, – сказал он, – чем бы они ни занимались там внизу, факт остается фактом: если доктор Баринсон и его коллеги правы в своих предположениях относительно сбоев в работе спутников, то мы уже столкнулись с серьезной угрозой. Доктор Баринсон, прав ли я в своем предположении, что эти спутники не так просто вывести из строя?

– Так, чтобы мы при этом даже не поняли, что они нарочно выведены из строя? – Баринсон кивнул. – Несомненно. Это и есть одна из причин, почему мы не сразу заметили закономерности перебоев в их работе. Собственно говоря – мы не обнаружили никаких видимых следов вмешательства, и поэтому у нас не было никаких оснований подозревать квазаман.

– А теперь вам точно известно, что в этом замешаны квазамане, – подал голос Вартансон, – вы пока ещё не выдвинули никаких идей, каким образом осуществляется этот саботаж, доктор, и до тех пор, пока вы этого не сделаете, я не вижу причин, чтобы я должен рассматривать это странное совпадение как нечто более серьезное.

Баринсон почесал щеку.

– Эта дилемма для нашего Центра, я с вами вполне согласен, губернатор. Как я уже сказал, мы не обнаружили ни на одном из спутников следов какого-либо вмешательства. Мы проверили ряд гипотез, например, использование мощных лазеров, которые временно выводят из строя оптические приборы спутников. Однако до сего времени ни одна из этих теорий не позволяет сделать выводы о механизме сбоев.

– А как насчет ионизирующей радиации? – не унимался Вартансон.

– Я имею в виду не только радиацию самой Квазамы.

– Солнечные всплески? – Баринсон пожал плечами, – разумеется, это одно из вероятных предположений. Однако, если мы будем строить наши дальнейшие рассуждения на беспорядочных всплесках и возмущениях ионосферы, то все равно не найдем ответа на вопрос, почему только этот район так часто выпадает из зоны нашего наблюдения.

– Мне кажется, – спокойно заговорил Нгуен, – что мы можем спорить по этому поводу до бесконечности. Мистер Моро прав: мы не располагаем достаточными данными, чтобы придти к каким-либо надежным выводам. Единственный для нас способ получить достоверную информацию – это направить туда экспедицию.

– Иными словами, отправить туда очередную разведывательную миссию, – произнес Аттерберри с нескрываемым отвращением. – Последняя наша экспедиция…

– Закончилась для нас тридцатилетним миром, – поспешила закончить за него Телек.

– То есть вы хотите сказать, что мы оттянули начало войны, которая, однако, неминуемо разразится…

– А кто говорит, что она неминуемо разразится, – огрызнулась Телек. – Из того, что нам известно, мы не можем утверждать, что закрытая зона имеет к нам какое-либо отношение. С таким же успехом это может означать приготовление к междоусобной войне, которая отбросит квазаман назад, к каменному веку.

– Я надеюсь, – тихо произнес Приели, – что вы не столь заинтересованы в подобном исходе, как может показаться из ваших слов.

Телек сердито поджала губы.

– Разумеется, я далека от того, чтобы квазамане уничтожили друг друга, – огрызнулась она, – но коль речь идет о выборе – они или мы, разумеется, я за то, чтобы победа досталась нам.

Чандлер снова прокашлялся.

– Я полагаю, что всем из присутствующих ясно, что несмотря на все возможные возражения, мистер Нгуен прав. Нам не обойтись без отправки на Квазаму очередной миссии, и чем скорее мы это сделаем, тем раньше выясним для себя истину.

Чандлер пробежал пальцами по кнопкам коммуникатора, и на экране Корвина телефото поверхности Квазамы сменилось списком из девяти имен.

– Исходя из опыта первой разведывательной миссии, – продолжал Чандлер, – представляется разумным прежде всего начать подготовку новых рекрутов-Кобр, вместо того, чтобы заниматься переподготовкой старых кадров – в основном это Кобры, несущие пограничную службу, и поэтому потребуется слишком много времени и сил, чтобы натаскивать их на выполнение непривычных для них боевых задач. Я взял на себя смелость составить предварительный список наиболее подходящих кандидатур из числа тех, кто подал заявление о приеме в Академию.

– По какому принципу производится отбор? – поинтересовался Гэвин.

– Прежде всего – эмоциональная уровновешенность, умение легко и непринужденно завязывать контакты – то есть психологические качества, – ответил Чандлер – Разумеется, это всего лишь предварительный отбор.

Вартансон выпрямился и отодвинулся от экрана коммуникатора.

– Сколько Кобр вы планируете послать на Квазаму? – спросил он у Чандлера.

– Первоначальный план предполагает отправку одного опытного воина и четверых новобранцев.

– Но у вас их нет и не будет, – без обиняков заявил Вартансон.

Глаза всех присутствующих устремились на Кобру.

– Господи, что такое вы говорите? – нахмурясь, спросил его Бейлар.

Вартансон жестом указал на экран.

– Шестеро из них – с Целия. И они уже у себя дома.

Чандлер набрал полную грудь воздуха.

– Мистер Вартансон… Я понимаю, что население Целия известно своим чувством общности…

– Нас оказалось там чуть больше трех тысяч, мистер Чандлер, – произнес Вартансон ледяным голосом, – две с половиной тысячи гражданских лиц и пятьсот Кобр… и вы их не получите.

В зале воцарилась зловещая тишина. Целий был планетой без будущего с любой точки зрения. Колонисты были вынуждены покинуть этот мир после долгих лет борьбы с невероятно изменчивой экологией планеты, борьбы, которая не принесла ничего, кроме горечи и разочарования. Большинство жителей, когда им ещё четверть века тому назад было предложено переселиться на вновь открытый мир Эсквилин, с радостью ухватились за эту возможность, но для небольшой части населения непредсказуемая экология Целия приобрела статус мощного и едва ли не разумного противника, и бежать от этого врага в глазах горстки упрямцев и смельчаков значило покрыть себя несмываемым позором. Корвину однажды довелось побывать на Целии, с тех пор как остатки населения ввязались в нескончаемую войну. Вернулся он оттуда с неприятным чувством. Местные жители показались ему безрассудными трюкачами, затеявшими гонки на плотах по бурлящей реке, которая все дальше уносила их не только от Сообщества Миров Кобры, но, возможно, и от цивилизации вообще.

Неудивительно, что Вартансон так рассвирепел, вряд ли кто-нибудь из Директората рискнул бы перейти дорогу этому человеку.

Даже генерал-губернатор.

– Я вас понимаю, – ответил Чандлер Вартансону явно примирительным тоном, – собственно говоря, мне кажется, что даже если мы не найдем ещё одного подходящего кандидата, трое этих Кобр-новобранцев плюс один опытный воин составят необходимую нам команду.

Корвин глубоко вздохнул. . – Возможно, – осторожно начал он, – мы должны рассматривать отсутствие пятого кандидата не как проблему, а как редкий шанс. Шанс забросить квазаманам приманку.

Корвин снова встретился взглядом с Телек. – – Вы имеете ввиду нечто вроде того, что осуществляли ваши братья во время первой экспедиции? – спросила она. – Неплохая идея. Она могла бы… э-э-э… спасти целиком весь намеченный план. Корвин про себя поблагодарил Телек. Вряд ли ей было известно, что у него на уме, однако, напомнив собравшимся об успехе первой разведывательной миссии, она, несомненно, ослабила возможное, нет, неминуемое сопротивление со стороны его недугов.

– Что-то в этом роде, – кивнул он и весь напрягся, приготовившись к атаке. – Я бы хотел предложить следующее – исключительно ради успеха этой миссии мы пойдем на такой шаг, как включение в ряды Кобр первой женщины. Прежде, чем я услышу от вас возражения…

– Женщина-Кобра? – фыркнул Аттерберри, – подумать только, я слышу это из уст Моро. Смехотворная идея, ей-богу.

– Но почему? – поинтересовался Корвин – Только потому, что это впервые?

– А почему, по-вашему, раньше никогда не прибегали к подобным мерам? – влез в разговор Приели. – Потому что на это имеются серьезные причины, вот почему.

Корвин вопросительно посмотрел на Чандлера.

– Мистер Чандлер?

На лице последнего промелькнуло кислое выражение, однако генерал-губернатор кивнул.

– Благодарю вас, – Корвин обвел взглядом присутствующих, особо остановившись на Приели и Аттенберри, как наиболее враждебно настроенных.

– Одна из причин, почему женщина-Кобра вызывает у многих чувство неприятия, заключается в том, что Старый Доминион Человека был проникнут довольно сильными патриархальными настроениями. Считалось, что женщины попросту не годятся в отборные боевые соединения, хотя мне хотелось бы обратить внимание на то, что во время войны с Трофтами на таких мирах как Адирондак и Сильверн имелось немало бойцов сопротивления из числа женщин.

– Мы все прекрасно знаем нашу историю, – недовольно перебил его Нгуен, – ближе к делу, если можно.

– А дело заключается в том, что судя по тому немногому, что нам известно о квазаманском обществе, можно сделать вывод, что оно более патриархально, нежели Старый Доминион, – пояснил Корвин, – и если вам идея женщины-воина представляется смехотворной, вообразите себе, как это воспримут квазамане.

– Иными словами, – медленно произнесла Телек, – им вряд ли придет в голову мысль, что прибывшая с миссией женщина окажется воином-демоном?

– Каким ещё демоном? – нахмурился Приели.

– Так квазамане окрестили Кобр, – пояснил Чандлер.

– Не в бровь, а в глаз, – буркнул Приели. – Быть на грани чего-то демонического нередко составляет сущность нашего назначения, – холодно заметил он.

Приели скривил рот и снова резко повернулся к Корвину.

– Значит, вы предполагаете, что члены вашей миссии будут пойманы? – сказал он. – Не кажется ли вам, что это звучит довольно пессимистично?

– Это называется быть готовым к любой неожиданности, – отрезал Корвин. – Но если предположить ещё одно умозаключение: нам нужны люди, которые сумеют достаточно хорошо смешаться с квазаманами и займутся поисками ответов на интересующие нас вопросы и при этом не выдадут себя. Ведь верно?

Корвин посмотрел на Чандлера.

– Скажите мне, мистер Чандлер, сколько кандидатов в вашем списке говорят по-квазамански?

– Все как один, – настороженно произнес генерал-губернатор. – Оцените мои усилия по достоинству, мистер Моро, – вряд ли у нас найдется достаточно любителей изучать квазаманский, тем не менее, мне удалось отобрать достаточное количество кандидатов, владеющих этим языком.

– Поскольку большинство молодых людей, стремящихся к карьере Кобры, весьма охотно изучают его, – подчеркнул Гэвин.

– Я это прекрасно понимаю, – кивнул Корвин, – однако, сколько из отобранных кандидатов умеют говорить на нем без Авентинского акцента?

Чандлер нахмурил брови.

– Любой, кто изучал иностранный язык, говорит с акцентом, недовольно произнес он.

Корвин посмотрел ему прямо в глаза.

– Мне известен один человек, кто говорит без акцента, – спокойно произнес он. – Моя племянница Жасмин Моро.

– Ах да, конечно, вот мы и приехали, – с издевкой заметил Аттерберри, – вот значит к чему все клонилось – очередная негласная попытка Моро подмять всех нас под себя.

– Интересно, каким образом я смогу это сделать? – в свою очередь фыркнул Корвин, – тем, что отправляю племянницу едва ли не на верную гибель?

– Довольно, – Чандлер не стал повышать голоса, но что-то в его интонации заставило спорщиков осечься на полуслове.

– Я уже просчитал предполагаемые затраты на осуществление разведывательной миссии. Я предлагаю сделать небольшой перерыв, а затем вы сможете ознакомиться с ними. Мистер Моро, если вы не против, я бы хотел поговорить с вами наедине у себя в кабинете.

***

– Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, чего требуете от Директората? – произнес Чандлер, глядя в упор на Корвина. – Не говоря уж о том, что вы просите у меня лично.

Корвин усилием воли заставил себя посмотреть в глаза генерал-губернатору.

– Я ровным счетом ничего не делаю, за исключением того, что пытаюсь обеспечить вашей миссии шансы на успех.

– Ах, так значит, теперь это «моя» миссия?

– А разве не так? – удивился Корвин, – ведь это целиком ваша затея, вы даже не поставили в известность и не поинтересовались мнением Совета Академии. Не говоря о том, что ваше решение было принято втайне от Директората. Лицо Чандлера не дрогнуло.

– Вы располагаете какими-либо доказательствами?

– Если бы до Джастина дошли слухи, что вы там замышляете, он бы наверняка поставил меня в известность.

– Вряд ли это можно считать доказательством. Я бы попросту взял со всех Директоров Академии подписку о неразглашении.

Корвин не удостоил его ответом, и мгновенье спустя Чандлер вздохнул.

– Давайте будем до конца откровенны друг с другом, Моро. Независимо от наших рассуждений и общественных целей, почему вам хочется сделать вашу племянницу Коброй, истина заключается в том, что таково желание вашего брата.

– Таково её собственное желание, – возразил Корвин. – Безусловно, я готов признать, что в глубине души лелею надежду, что семейная традиция будет продолжена. Однако это отнюдь не противоречит высказанной мною в присутствии Директората просьбе.

– Разумеется, если не считать того, что этим вы мутите воду нашей политики, – фыркнул Чандлер, – да ладно, оставим это и перейдем непосредственно к сценарию. Скажите мне, какова была бы раскладка голосов, если бы мы пошли на голосование.

– Мы с Телек проголосовали бы «за», – медленно проговорил Корвин, – Приели и Аттерберри, разумеется, против, независимого от того, согласны они со мной или нет. Вартансон и Бейлар – скорее всего – «за». Вартансон – по той причине, что если бы женщины получили доступ в Академию Кобр, это наверняка бы вдвое увеличило число кандидатов для Целия. Бейлар – так как квазамане обосновались всего в нескольких световых годах от Эсквилина, и поэтому его больше заботит успех дела, нежели исторические традиции. А поскольку Вартансон располагает правом двойного голоса, мне кажется, я могу рассчитывать на пять голосов.

– Это означает, что вам требуется всего один голос, чтобы получить явный перевес, – отозвался Чандлер. – Например, мой.

Корвин взглянул ему прямо в глаза.

– Ваш голос всегда был и есть для меня решающим.

На мгновение Чандлер молча остановил на нем взгляд.

– Политика всегда идет по кругу, – наконец произнес он, – и если пост генерал-губернатора теперь наделяет меня большими полномочиями, нежели в прошлом, я не намерен усматривать в этом собственную вину. – Чандлер надул губу и медленно покачал головой. – Однако вы ошибаетесь, если считаете, будто я способен в одиночку протолкнуть это дело, преодолев сопротивление оппозиции. Один Приели чего стоит.

Корвин отвернулся от него, устремив взгляд на высокое – от пола до потолка – окно губернаторского кабинета, за которым открывалась панорама Капиталии. Его внутреннему взору предстало лицо Джин в тот момент, когда накануне вечером она умоляла его о помощи, а затем нахмуренный лоб Джастина, когда стало ясно, что, совершенно того не желая, он допустил непоправимую ошибку.

«Так какова цена власти?» – задался он безмолвным вопросом.

– Каков смысл этой должности, если я не могу сделать того, что в этой ситуации считаю единственно правильным и необходимым?

– Хорошо, – медленно произнес он, – если Приели требуется стимул, он его получит.

Корвин обернулся к Чандлеру.

– Мы допустим Джин в ряды Кобр под тем предлогом, как я уже сказал, что шпионская миссия на Квазаму требует кандидатов, владеющих языком. Но кроме того, мы представим это как нечто вроде грандиозного эксперимента, призванного дать окончательный ответ, способны ли женщины вписаться в программу подготовки и использования Кобр. Если наш план не сработает, то есть если эксперимент провалится, – Корвин глубоко вздохнул, – то я готов подать в отставку со своего поста.

Пожалуй, впервые на лице Чандлера отразился неподдельный ужас.

– – Что… что вы сказали? – заикаясь, выдавил он из себя. – Моро, но это же чистейшей воды безумие.

– Это именно то, о чем я давно подумываю, – откровенно признался Корвин. – Я знаю, на что способна Джин. Если она возьмется за выполнение этого задания, то сделает все отлично.

– Это не играет практически никакой роли. Что бы ни случилось, Приели будет утверждать, что эксперимент провалился. Цель его – убрать вас с вашего поста. Да вы сами это прекрасно понимаете.

– Безусловно, он попытается выдвинуть подобные обвинения, – кивнул Корвин, – однако, все будет зависеть от того, насколько успешно Джин справится со своей миссией.