Текст книги "Пасынок луны (СИ)"

Автор книги: Тимофей Печёрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Впрочем, далеко отойти от Башни юный оборотень не успел. Навстречу ему, загораживая дорогу, двигалась толпа крестьян. Некоторые из них держали в руках серпы и вилы – и явно не за тем, чтобы поработать среди ночи. Едва ли они захотели бы разнообразить таким способом свою жизнь.

«Экие вы сегодня воинственные, – подумалось Фангору, – встретили бы разбойников так – и те шестеро ублюдков сразу в штаны могли напустить…»

Но тогда жители деревни предпочли отсидеться каждый в своей хижине. А потом ползти на карачках к Рогатой Башне, моля Арвана о возмездии. Слезно так моля, жалко – не в пример себе нынешним.

– А ну, скажи-ка, паренек, – обратился к Фангору самый рослый из крестьян, – что это над Башней за диво?

И показал рукой на злосчастное сияние, видное даже издалека.

– Вторжение, – коротко пояснил оборотень, – из другого мира. Но вы не волнуйтесь: Башню я запер. И никаких чудищ к нам оттуда не вырвется.

– А маг? – поинтересовался еще один из крестьян.

– Погиб, – отвечал Фангор, – собственно, потому такое и случилось.

Крестьяне переглянулись. Один даже злорадно ухмыльнулся.

– Вон оно что, – проговорил рослый, – ну раз так… держи его, ребята! Оборотня проклятого!..

На миг Фангор даже опешил – так неожиданно прозвучала для него последняя фраза. Хоть он и понимал, что оборотней не любят и боятся, да и сам, сказать по правде, излишком милосердия не страдал. Когда, например, загрыз старосту за то что деревня не заплатила Арвану дани, кивая на недород. Видел парень и угрюмые взгляды крестьян, когда он являлся в деревню и брал что хотел то в кузнице, то в лавке. И не платя, разумеется, ни гроша.

Фангор знал: крестьяне, что однажды едва не убили его, терпят оборотня только из страха. Страха прогневить его могущественного хозяина и, по меньшей мере, остаться без защиты. Знал – и все-таки, из-за юношеского простодушия, надеялся, будто помощь, оказанная им деревне, перевесит ненависть к оборотням.

И теперь оказалось, что надежды были напрасны. Более того, избавившись хотя бы от одного из поводов к страху, крестьяне осмелели; если не сказать – обнаглели. Завидев странные огни над грозной Башней, они быстро догадались, что к чему. Вот и пришли удостовериться… а заодно избавить себя от еще одного страха.

И даже неприятная особенность Фангора по сравнению с другими Детьми Луны, не стала для них секретом. Более того, ее крестьяне не иначе как задумали даже обратить себе на пользу. Коли оборотень мучается после каждого превращения, рассудили они, значит и превращается он с крайней неохотой. Так что вряд ли прибегнет к нечеловеческой силе, когда его будут вязать. Правда ведь?

Крестьяне не ведали, что желания Фангора может и не понадобиться. В смертельной опасности зверь способен пробудиться сам. И никакая человеческая часть оборотня, с ее разумом и страданиями, помешать тому не сможет.

Первыми с жизнью расстались два ближайших к Фангору крестьянина – те, что схватили его за плечи и за руки… неожиданно превратившиеся в могучие лапы. Затем настал черед приземистого мужика, целившего вилами в живот оборотню. Фангор дождался, когда этот дурак без всякого толку ткнет в него, а затем одним ударом выбил вилы из рук.

Затем последовал короткий прыжок – и давешний обладатель вил пал на землю, не успев ни дать деру, ни хотя бы отскочить. Остальные крестьяне бросились наутек, зачем-то побросав свои жалкие подобия оружия.

Преследовать их Фангор не стал – даром что в облике зверя мог разделаться хоть со всей деревней. Вместо этого оборотень кинулся к лесу, рванувшись через него насквозь… и к рассвету успел достичь Большого Тракта.

Там-то рано утром грязного, одетого в рваное тряпье и еле живого парня подобрал караван, шедший в Ак-Давэр. Подобрал не просто так. Хозяину каравана слабенькая, но могущая быть убедительной, колдунья посулила удачу в пути, если он бескорыстно спасет хотя бы одного человека. А поскольку разбрасываться удачей среди караванщиков могли разве что особо отчаянные безумцы, Фангора довезли бесплатно до самых ворот великого города. Да еще накормили несколько раз.

Насколько оценили такую заботу о чужом человеке высшие силы – так и останется загадкой даже для величайших из мудрецов. Впрочем, как бы то ни было, а никакое отребье, охочее до чужого добра, каравану до Ак-Давэра так и не встретилось.

2. Оборотень и воровка

«Опять пришлось уходить несолоно хлебавши!» – подумала Нарра… в то же время понимая, сколь сильно приукрасила эта фраза теперешнее ее положение.

Это для прежних вылазок воровки-неудачницы сетования подобного рода могли быть уместными. Например, после встречи со сторожевой собакой. Или когда хозяин дома, облюбованного для ночного промысла, оказывался слишком бдительным – и встречал воровку отнюдь не с распростертыми объятьями.

Тогда да: уходить стоило, и как можно быстрее. Не рассчитывая более на добычу… по крайней мере, до следующего раза. Все обстояло именно так, до тех пор пока Нарра терпеливо довольствовалась лишь домами простолюдинов.

Совсем иначе обернулся визит юной воровки в покои Наместника. Иначе настолько, что о добыче надлежало думать разве что в тысяче первую очередь, если думать вообще. Все что оставалось Нарре после обнаружения, это не «уходить ни с чем», а драпать без оглядки. Не особенно надеясь даже на извечный свет в окошке любого поборника удачи – этот пресловутый следующий раз.

Стоя на карнизе в десятке аршинов над землей и судорожно прижимаясь к холодному камню дворцовой стены, Нарра сама себе напоминала кошку, забравшуюся на дерево, дабы спастись от своры собак. Сходство с этим маленьким зверьком, расхожим любимцем детей и отшельников, придавал ей и собственный небольшой рост. А также юркость, ловкость и гибкость… не очень-то, увы, помогавшие, когда юная воровка шла на дело.

Внизу бесновалась стража, бестолково звеня оружием. В сторону Нарры полетели несколько стрел… и вдесятеро больше проклятий. Цели не достигли ни те ни другие.

Осторожно переступая вдоль карниза и шепотом умоляя капризную стерву Удачу в кои-то веки встать на ее сторону, Нарра одновременно кляла собственную бестолковость. Проявившую себя, кстати, далеко не сегодня. Ведь не глупость ли – начать лазать в чужие дома просто потому, что срезать кошели в толпе ей видите ли надоело! Что это-де скучно, однообразно и работа для детей, относить себя к коим Нарра уже считала за унижение.

Так гордыня юности отняла у воспитанницы клана Ночных Крыс удобную нишу для прокорма, даруя взамен лишь промах за промахом. И неизбежный позор, за всяким неуспехом следующий. Позор, насмешки, ироничное сюсюканье… из-за которых Нарра и решилась влезть во дворец Наместника. Проникнуть во дворец, тайком перебравшись через его ограду – и вынести одну из цацек, в коих тот жирный боров любит «выходить в народ». То есть, разгуливать по городу не иначе как в окружении целой когорты стражей и телохранителей, вооруженных до зубов.

И ведь затея-то почти удалась! Во всяком случае, потоптать ковры, устилавшие пол дворца, Нарра все же смогла. Хоть и не более того; как ни крути, а рассчитывать на успех там, где пасовали и более удачливые из собратьев по ночному ремеслу, право же, не стоило. Во всяком случае, не ей – соплячке, на большее, чем срезание кошелей, оказавшейся не способной.

Но в противном случае…

Не решись Нарра на эту вылазку, иных шансов произвести впечатление на клан у нее бы не оказалось. Жизнь юной воровки так текла бы и дальше: под насмешки других Ночных Крыс и шелест ветра в собственных же пустых карманах. Впрочем, карманы волновали Нарру все равно меньше уязвленной гордости. Ведь у членов клана принято было помогать друг другу. Помогать – и в то же время самоутверждаться за счет ближнего своего.

Так что во дворец Нарра полезла вовсе не наживы ради. Все что хотела – лишь показать, что и она чего-то стоит. Что она не дитя и не жалкая неудачница. О том же, что цена такого самоутверждения может оказаться слишком высокой, по юности лет незадачливая воровка не задумывалась.

Еще одна стрела вылетела на охоту за незваной гостьей. Стены она достигла всего в пальце от Нарры, заставив ту резко отпрянуть. Неестественно резко для столь ненадежной опоры, коей являлся дворцовый карниз. Нарра рванулась, уходя от выстрела, и одновременно заворачивая за угол стены.

Выдохнув и прислушиваясь к стуку собственного сердца, воровка осмотрелась, быстро приметив крышу ближайшего из домов. Дом действительно располагался недалеко, благо, Ак-Давэр уже много лет рос не вширь, а в вышину. В силу чего свободного места в нем оставалось с каждым годом все меньше… зато все больше находилось возможностей перемещаться по городу, даже не касаясь стопами земли.

Чтобы добраться до крыши, Нарра прибегла к самому тяжелому из предметов своего снаряжения – крепкой веревке с железным крюком. Перебросив ее через ограду и удачно зацепившись, воровка преодолела этот тончайший мостик с изяществом уличной акробатки. Стрела, призванная было остановить ее, благополучно пролетела мимо. Не помог и топор, брошенный одним из стражей в надежде перерубить веревку.

Впрочем, чаяния ее преследователей Нарру интересовали меньше всего. Тем более что кое-какие надежды не были чужды и ей самой. Так, к примеру, воровка надеялась уйти от погони, всего лишь преодолев дворцовую ограду… однако, надеялась, как видно, напрасно. Ибо цепные псы Наместника и не думали отпускать дерзкую девчонку столь легко.

Обернувшись в сторону дворца, Нарра видела, как расходятся створки широких железных ворот, и стражи в неком подобии строя выходят на улицу. А затем устремляются не иначе как к тому самому дому, на крышу которого она и находилась.

Один из преследователей тащил с собой веревку, вроде той, что помогла беглянке перебраться через ограду. Метнув крюк и зацепившись им за край крыши, страж попробовал было вскарабкаться наверх, за Наррой. И почти сумел добраться до воровки-неудачницы… не останови его нога в башмаке из мягкой кожи. Хоть и была кожа мягкой, но наступила беглянка изо всей силы – и прямиком на кисть руки, едва показавшейся у края крыши.

С воплем боли и обиды, страж отпрянул и едва не сверзился на камни мостовой – удержавшись в последний момент и повиснув на веревке. В отместку его товарищи снова взялись за луки, однако ни одна из стрел Нарру так не достала. Воровка уже кинулась наутек и вскоре перескочила на крышу соседнего дома. Тот стоял почти вплотную, так что даже спасительный крюк не понадобился.

Но вот удержаться на новой крыше оказалось гораздо труднее: очень уж она оказалась крутой и тесной – да к тому же довольно скользкой. Нарра наверняка сорвалась бы… но к счастью, успела ухватиться за печную трубу.

Даже в столь неудобном состоянии перевести дух ей было некогда. Нарре пришлось уходить, да еще поспешая, ибо заметили ее очень быстро. И отставать не желали.

Так началась эта ночная гонка: незадачливая воровка перескакивала с крыши на крышу – стражи следовали за ней… ну или хотя бы пытались. Нарра, как могла, затрудняла им погоню, меняя очередной дом все более случайным и абсурдным образом. Движение же напрямик, как кратчайший способ закончить путь, было в ту ночь забыто. Ибо конец пути для Нарры был равноценен и концу собственной жизни.

Ну а стражи… стражи не теряли надежды, что рано или поздно дерзкой воровке все-таки придется ступить на землю. Ни на что более рассчитывать им не приходилось; во всяком случае, новых попыток вскарабкаться на крыши они не предпринимали.

Окончилась погоня неожиданно, причем для обеих сторон. Стражам не пришло… точнее, не успело прийти в голову, что беглянка не станет мотаться по крышам бесконечно. То есть прийти-то такая мысль пришла с самого начала, да только виделась подобная возможность преследователям совсем по-иному. В свете опять-таки надежды – причем снова напрасной. Надежды на то что вконец измотанная беглянка спустится вниз, покоряясь воле преследователей.

Нарра же и сама додумалась до этого шага лишь в последний момент, что называется – на лету. Когда, добравшись до края очередной крыши, приметила окно с чуть приоткрытыми ставнями. Тогда-то воровка и решилась не продолжать череду прыжков и хождений по веревке, а поискать убежище внутри дома… оказавшегося, как вскоре выяснилось, постоялым двором.

Свесившись с кровли, Нарра зацепила ступней одну из ставен, растворяя ее пошире. А затем, зажмурившись и едва не вскрикнув, одним ловким движением проскользнула внутрь. Ловким, опасным… впрочем, бывшим не намного опаснее, чем хождение по веревке.

Финт сей проделан был Наррой столь стремительно, что для преследователей он остался незамеченным. Стражи лишь сильно удивились, не обнаружив беглянку на крыше того дома, в сторону которого она вроде как направлялась.

Зато почти сразу Нарру обнаружил Фангор – собственно, и проживавший в комнате, как раз находившейся с внутренней стороны окна. Спал юный оборотень, по обыкновению, чутко, не говоря уж о том, сколь тревожным выходил у него сон под чужой крышей.

Надо сказать, что в Ак-Давэре бывший обитатель Рогатой Башни успел устроиться более-менее сносно. Готовясь к походу в Пустошь, он пытался запастись провизией, а с этой целью – подзаработать денег. Ни дня у Фангора не проходило в бездействии: парень подметал и мыл полы, разгружал повозки богатых горожан, чистил рыбу, и не чурался даже вывоза нечистот.

Однако наполнялись его карманы до отчаяния медленно. Большая часть заработка уходила на плату за комнату на постоялом дворе, а также на пропитание. Ибо голодная смерть грозила Фангору не только в Пустоши, увы.

Потому-то вот уже вторую седмицу парень трясся над каждым заработанным грошиком – и оттого люто ненавидел воров. Этих мерзких человекообразных тварей, не умеющих работать, а способных только брать. Обирать тех, кто живет своим тяжелым трудом. О, в сравнении с охотниками до чужого кармана даже оборотень-изгой сам себе казался гораздо большим человеком!

Так что в непрошеной гостье, ночью пролезшей в его комнату, Фангор сразу же распознал воровку. И естественно воспылал к ней ненавистью – даром что явилась оная воровка отнюдь не по его жалкие сбережения.

– Эй! Ты кто такая?! – крикнул он, поднимаясь с кровати.

– Стой! Тише! Спокойно! – торопливо зашептала Нарра, одновременно переводя дух, – мне нужна помощь… пожалуйста…

Затем, под ошарашенным взглядом Фангора, она поспешно юркнула под одеяло – устраиваясь на единственной, стоявшей в комнате, кровати. Что враз сделалась слишком тесной для двоих.

Зашуршала одежда, от которой ночная гостья начала понемногу избавляться. Ну а юный оборотень в тот момент даже подумал, что лучше б она и впрямь явилась к нему за поживой.

Не то чтобы Фангор чурался прекрасного пола – вовсе нет. Опасался оборотень другого: внезапного пробуждения своей звериной части. Что уже случалось с ним – еще в прежней жизни, когда он отправился на сеновал с одной из деревенских девушек.

Закончилось то свидание хуже некуда: подружка Фангора бросилась наутек в чем мать родила, оглашая окрестности истошным визгом. Ну а ее односельчане в очередной раз вздумали разделаться с оборотнем. И разделались бы, кабы не спасло того заступничество хозяина-мага – тоже в очередной раз.

Менее всего Фангор желал повторения этого случая. Тем более что и без того юного оборотня страшило хотя бы приближающееся полнолуние. Фангор понимал: скрывать свою сущность в городе, среди множества людей, ему будет неизмеримо труднее, чем в окрестностях Рогатой Башни. Не говоря о том, что могущественного защитника, вроде мага Арвана, здесь у него не было.

– Ты… не обольщайся, – сердито прошептала меж тем Нарра, словно угадав его мысли, – на кой ляд ты мне сдался – увалень деревенский?

Слова, даром что грубые, возымели-таки действие. Стеснение перед этой незнакомой девушкой, а также страх перед самим собой покинули душу Фангора. И уступили место обычному возмущению.

– Ты! – рявкнул он, отталкивая Нарру и спихивая ее с кровати, – как ты… смеешь врываться ко мне… просить о чем-то… и еще грубить! Да я!..

– Что – ты? – нахально переспросила воровка, встав посреди комнаты растрепанная и полуодетая, и уперев руки в бока, – выгонишь меня? Ну, попробуй…

Внезапно для Фангора, но не для Нарры за дверью послышались тяжелые шаги. Затем последовал настойчивый стук – пока лишь в одну из соседних комнат.

– Помоги! – мигом переменившись в лице, зашептала девушка, зачем-то хватаясь за руки оборотня, – ложись… но ничего не делай. Понял, о чем я? Если эти… придут – пусть думают, что у нас любовь, лады?

– Зачем? – не понял Фангор.

– А затем, – Нарра зашипела словно рассерженная кошка, – затем, что иначе я им скажу, что мы с тобой – подельники. Ты ведь не из местных, так? Представляешь, что ждет чужака-ворюгу?

«Представляю, – подумал Фангор, охотно соглашаясь, – тем более, такого чужака, как я!»

– Лучше быть влюбленным, чем соучастником, – заключил он вслух.

Потому-то, когда кулаки дворцовых стражей загрохотали уже по его двери, а голос, привыкший командовать, рявкнул «именем Наместника!», оборотень знал, что делать. Дверь он приоткрыл совсем чуть-чуть – просто, чтобы выразить свое возмущение. И сам к тому времени уже не мог пожаловаться на избыток одежды.

– Чего надо? Я тут… с девушкой.

– Милый! Кто это? – игривым писклявым тоном отозвалась Нарра, смущенно кутаясь в одеяло.

– С девушкой, значит, – хмыкнул, малость смягчившись, один из стражей, – знаем мы таких девушек: в подворотне продаются… по медяку за час. И, кстати… сынок, на самом-то деле они уж давно не девушки.

Но поймав на себе гневный взгляд Фангора, страж предпочел дальше этот вопрос не обсуждать:

– Впрочем, дело твое… молодое.

Обыскивать комнату люди Наместника так не решились – все равно б это ничего не дало. Никаких вещей, способных изобличить ее, Нарра вынести из дворца не успела; не знали преследователи воровку и в лицо. И уж тем более не могли предположить, что кто-то из постояльцев вздумает прикрывать ее, да по доброй воле.

* * *

Как гласит летопись, Ак-Давэр был основан больше двух тысяч лет назад по велению Шардора Лучезарного – мудрого правителя, непобедимого полководца и человека, славного своим великодушием. Если верить одной легенде, не был он чужд и магии. Другими словами, служил средоточием качеств, редких в нынешние времена даже по отдельности.

По замыслу Шардора, Ак-Давэр должен был стать городом всеобщего достатка, просвещения и добропорядочности. Особым местом для жизни праведников, в коем не могло быть ни тирании, ни нищеты, ни каким-либо преступлениям перед законом и совестью. И, конечно, такому городу надлежало быть красивым – не иначе как иноземцам на зависть.

Насколько правдивы были эти сведения, прошедшие через века на пергаментных страницах – Нарре вот, например, было неведомо. По ее разумению достоинства того же Шардора древними летописцами были сильно преувеличены. Из корысти, например… ну или страха перед топором палача, с коим «мудрый правитель» грозил познакомить их слишком близко. Если посмеют увековечить его в недостаточно выгодном свете.

Правители – они ж обидчивые, словно дети!

Как бы то ни было, а нынешний Ак-Давэр походил на мечту Шардора Лучезарного не больше, чем на любую другую мечту воплощение оной в жизни. За две тысячи лет померк белый камень стен, окружавших город; обветшали и стояли в запустении многие из древних дворцов. Зато лавки разномастных стяжателей и лачуги бедняков плодились не хуже крыс на городских помойках. И вовсю теснили сооружения прежней эпохи.

За многовековую свою историю так и не удалось Ак-Давэру избежать ни тирании, ни нищеты, ни тем паче преступлений. В преумножение последних свою лепту внесла и сама Нарра, воспитанница Ночных Крыс. Одного, но далеко не единственного из кланов, живших облегчением чужих карманов.

В убежище своего клана горе-воровка и направлялась – после неудачной вылазки во дворец Наместника и неожиданно успешного бегства. Скоротав остаток ночи в комнате Фангора, Нарра покинула ее на рассвете. Благодарности приютивший ее парень так и не дождался… если не считать за таковую пренебрежение его кошелем: легко обнаруженным, однако смотревшимся очень уж жалко.

Под солнечными лучами разгуливать по городу, не вызывая подозрений, было гораздо легче чем в ночной темноте. Нарре не составило труда смешаться с толпой, начавшей понемногу наполнять городские улицы. В толпе, как она узнала по собственному опыту, нелегко было заметить и кражу, а не то что безобидную беглянку.

Помотавшись по городу, Нарра рассталась с толпой лишь когда достигла цели своего пути. Промежуточной цели: захудалой харчевни с покосившейся вывеской. А также тяжелым противным запахом из кухни и тараканами да крысами на правах наиболее частых гостей.

Хозяин этого, просто-таки излучавшего безнадежность, заведения, впрочем не спешил ни искать себе иных заработков, ни покупать на последние деньги пеньковую веревку. Ибо клан неплохо платил ему – в том числе и за то, чтоб харчевня и дальше сохраняла свой затрапезный вид. Не привлекающий к себе излишнего людского внимания… и именно тем ценный. Ведь кому-кому, а клану обитателей городского дна внимание вообще-то было без надобности.

Едва ступившую на порог Нарру первым делом поставили перед выбором: отведать здешней тошнотворной стряпни или назвать пароль. Последнее предложение вслух, разумеется, не называлось, однако воровка предпочла именно его. Вымолвив некую велеречивую и не нагруженную смыслом фразу.

Хозяин, столь же обшарпанный и побитый жизнью, как и его харчевня, в ответ лишь одобрительно кивнул. После чего повел девушку через кухню к чулану. В последнем, как было известно Нарре, помещалась потайная дверь: прежде чем открыть ее, потребовалось еще раз назвать пароль – теперь уже члену клана, караулившему у входа.

Оказавшись по другую сторону двери, Нарра обменялась с караульщиком дежурными приветствиями, а еще – услышала фразу, поначалу принятую ею за столь же дежурную и бессмысленную.

«А Данар уже тебя ждет…»

Других Данаров в клане не имелось: имя это носил лишь его предводитель, бывший также и наставником Нарры. Так что в напоминании, высказанном караульщиком, нужды на первый взгляд и не было: юная воровка все равно намеревалась наведаться в «берлогу» Данара.

Спустившись по узкой каменной лестнице, Нарра оказалась в одном из многочисленных туннелей городских катакомб. Почти не уступавшие возрастом самому Ак-Давэру, скопом они еще именовались Подземным Городом.

В былые времена здесь укрывалась даже знать, спасаясь от иноземного вторжения или гнева своего же, время от времени бунтовавшего, народа. И все-таки чаще всего подземелья под Ак-Давэром заменяли дом именно городскому отребью. Ворам, наемным убийцам, попрошайкам и уличным шлюхам – в общем, всем тем, кто не имел ни настоящего дома… ни права на жизнь, по большому счету.

В лабиринте туннелей легко было заблудиться; легче легкого – забрести во владения чужого клана: причем, непременно враждебного и беспощадного. Но все это с непривычки; Нарра же, обитавшая в катакомбах с детства, успела привыкнуть к ним и ориентировалась ничуть не хуже, чем на городских улицах.

«Берлогой» предводителю клана Ночных Крыс служила весьма просторная комната – ярко освещенная огнем факелов и свечей, роскошно обставленная… но почему-то округлая, словно котелок.

Сам Данар, слегка сгорбленный старик, заросший клочковатой бородой, сидел на одном из топчанов, устланных перинами. Лицо предводителя клана было столь мрачным, будто он только что вернулся с похорон лучшего друга. И оно изменилось не в лучшую сторону, как только Данар поднял глаза на вошедшую… и узнал в ней свою воспитанницу Нарру.

– Кто ты? – недовольно вопрошал он, – кто такая? Уходи, я тебя не знаю. Здесь владения клана Ночных Крыс, и чужаков здесь мы не потерпим!

– Я не… – пробовала было возразить Нарра, но вовремя осеклась. Среди умений, преподанных ей жизнью воровки, помимо прочих числилась и способность читать по губам. Она-то более всего и пригодилась теперь: благодаря оной девушке удалось разобрать единственную короткую фразу, беззвучно произнесенную предводителем.

«Они здесь!»

Кто это именно – «они», уточнять и не требовалось. Тем более, как оказалось, времени на то и не было.

Из «берлоги» вели две двери: в одну только что прошла Нарра, а из-за другой, внезапно распахнувшейся, показались вооруженные люди. С привычным для себя возгласом «именем Наместника!».

С быстротой вспугнутой кошки, Нарра метнулась к маленькому столику, подхватив с него пару ножей. Их девушка метнула навстречу преследователями: промахнувшись одним, зато вторым угодила прямиком в глаз одного из стражей.

Людей наместника к Данару в гости пожаловало не меньше десятка – слишком много, чтобы дать им отпор всего двумя ножами. Зато благодаря этим маленьким железным друзьям Нарра сумела выиграть немного времени. Вполне достаточно, чтобы броситься наутек и очень скоро скрыться в переплетении туннелей.

Не преминула незадачливая воровка и подивиться столь неожиданному визиту. Ибо и на Подземный Город, и на его обитателей власти Ак-Давэра не один век смотрели сквозь пальцы. А в крайних случаях пытались чинить расправу над некоторыми из них: наименее удачливыми и оттого попадающимися в сети правосудия там, наверху. Да еще сетовали на невозможность извести это гнездо порока сполна.

Все изменилось, едва кое-кто из обитателей катакомб посягнул на покой и имущество самого Наместника. Вот тогда-то вожделенная возможность и появилась; не помешали никакие укрытия и потайные двери.

Поняв, что засада не удалась, разгневанный десятник подошел к Данару, ухватив того одной рукой за волосы. Второй, размахнувшись, он ударил предводителя Ночных Крыс в лицо.

– Что, старик? – процедил страж злобно, – никак решил нас обмануть? Или поиграть вздумал? Это с нами-то!..

А затем, повернувшись к своим людям, коротко скомандовал.

– Убить! Всех здесь – убить!

И сам показал пример, как и подобает командиру. Первым достав меч, десятник пронзил Данара насквозь.

* * *

Дыра считалась единственным местом в Подземном Городе, вход куда был открыт для всех. Здесь не считалось за диво даже когда члены враждующих кланов сидели за одним столом. Ну а коли сидеть рядом они все-таки не желали, требовалось хотя бы забыть свою вражду. И не выражать ее столь явно, чтобы та ненароком не помешала отдыху других гостей.

Оружие, как и обоюдную ненависть надлежало оставить у порога этого заведения, а попытки затеять драку пресекались двумя здоровяками-вышибалами. Пыл особо рьяных дебоширов еще охлаждали в подземном озере, плескавшемся посреди круглого как арена зала.

При этом нельзя было сказать, что Дыра совсем уж чуралась насилия. Вовсе нет… только вот допускалось оно в строго отведенном месте. В большой железной клетке, стоявшей у стены. Тем самым любители помахать кулаками не наносили заведению ни малейшего ущерба, но напротив, обеспечивали его посетителей дополнительной забавой.

Бои проводились каждую седмицу, на участников их ставились деньги; тем же, кому денег было жалко, хотя бы подбадривали драчунов одобрительными выкриками. В последнем более всего преуспели девицы – включая тех, кто здесь же, при Дыре и работал. По-своему услаждая гостей.

Но сегодня клетка пустовала, возле нее не теснилась толпа; никто не орал, выражая восхищение или досаду. Девицы тоже не разгуливали по залу, высматривая гостей посостоятельнее. Даже любителей просто выпить да посидеть без дела нашлось в этот час всего ничего. Зато, как почти сразу заметила Нарра, нужный ей человек присутствовал.

Звали его Шобар, а прославился он в пределах Дыры нередким своим участием в здешних боях. Делал он это давно уже не под пьяную лавочку и не ради вымещения злости. Для Шобара драки в клети служили одним из заработков – пускай и не основным. Ибо делать ставки можно было и на себя, и этой особенностью местных правил он охотно пользовался. Сам стараясь себя же не подводить.

Кстати, основной источник пополнения Шобаровых карманов также был связан с драками: покидая Подземный Город и пребывая в городе обычном – том, что сверху, он обыкновенно забредал в кабаки. Там Шобару всякий раз удавалось устроить дебош и потасовку, тем отвлекая внимание посетителей. Давая возможность напарнику, прозванному Червяком за маленький рост и незаметность, обчищать кошели любителей подобных зрелищ.

Однако на сей раз, похоже, махать кулаками Шобару не хотелось вовсе. Как не желал он ничего иного, кроме как опустошать уже третью кружку пива. Лет на десять старше Нарры, с роскошными черными усами и уже изрядными залысинами, смотрелся этот человек почти благообразно… если бы не взгляд. Человеку знающему он легко выдавал в Шобаре хищника, даром что мелкого. Мелкого хищного зверька, денно и нощно высматривающего добычу.

На подошедшую к его столику Нарру он посмотрел так, будто его взору не то явилось приведение, не то оживший мертвец. И незадачливой воровке не составило труда понять – почему.

– То есть, ты уже знаешь, – вместо приветствия молвила она, садясь за тот же стол.

Шобар кивнул.

– Если ты о том, что вляпалась по горло – то да, – сказал он с грустной усмешкой, – одно не пойму: на кой ляд ты вообще в это полезла. Ну, к Наместнику во дворец?..

Вместо ответа Нарра развела руками: какая мол теперь-то разница.

– А мне гораздо важнее, что делать дальше, – тихо проговорила она.

– Так я один что ли знаю? – буквально взвился Шобар, – что делать… да много чего! Можно утопиться… да хотя бы вон в том озере, только там мелко – придется… хе-хе, постараться. Можно повеситься; можно поручить этот неблагодарный труд людям Наместника. Явившись к нему с повинной. Тогда, глядишь, никто больше и не пострадает от твоей глупости. Клан пощадят… да и всех остальных здесь.

– Хороши же твои советы! – сказала Нарра с изрядным сарказмом в голосе, – я-то думала, мы друзья… А клан мой, похоже они и так… того.

И она провела пальцем у горла.

– Друзья! – это слово вылетело изо рта Шобара как плевок, – деточка, Наррочка, аль ты первый день в катакомбах? Нет ведь… Так пора бы уже усвоить, что друзей у таких как мы не бывает. Есть клан… а в твоем случае – был. Но ты его крупно подставила. Всех, включая и того придурка, что наверняка тебя сдал. Стукачи, знаешь ли, погибают первыми… надеюсь, хоть это тебя утешит.

На миг прервавшись и одним глотком осушив кружку, Шобар продолжил:

– Да и без надобности мне друг, из-за которого я и сам влипнуть могу. И много кто еще. Наместник-то – он ведь тебе не купчишка какой-нибудь! С рук ничего так просто не спускает.