Текст книги "О смысле и значении кровавых  жертвоприношений в  дохристианском  мире и о так  называемых  “ритуальных  убийствах”"

Автор книги: Тимофей Буткевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Часть 3

Впрочем, признавая преобразовательное значение за всеми указанными чертами первосвященнического служения в ветхом завете, апостол Павел ясно однако же указывает нам и преимущество первосвященнического служения Иисуса Христа уже в том, что Он “не имеет нужды ежедневно, как те первосвященники, приносить жертвы сперва за свои грехи, потом за грехи народа, ибо Он, совершил это однажды, принесши в жертву Себя Самого. Он воссел одесную престола величия на небесах и есть Священнодействователь святилища и скинии истинной, которую воздвиг Господь, а не человек (Евр. 7, 28; 8, 1, 2).

Теперь обратимся к постановлениям ветхозаветного закона относительно самых жертвоприношений. Преобразовательные черты ветхозаветных жертвоприношений настолько ясны сами по себе, что мы считаем даже излишним долго останавливаться на их подробном разъяснении. Мы будем кратки. Мало этого. Ветхозаветные кровавые жертвоприношения делятся на несколько видов; а потому и постановления относительно их довольно многочисленны и разнообразны. Мы не ставим своей целью подробный обзор всех их. Это – задача очень широкая, требующая специального исследования. Мы остановим внимание читателя лишь на тех постановлениях, которые одинаково относятся ко всем видам ветхозаветных кровавых жертвоприношений.

1) В жертву Богу были приносимы не всякие животные вообще, а только тельцы, ягнята и козлы.

2) Хотя и существовал, в виде исключения, один вид жертвы, когда закабали и сжигали телицу и козу (Лев. гл. 3), вообще же для принесения в жертву предназначались только животные мужского пола. “И воззвал Господь к Моисею и сказал... Если жертва есть всесожжение из крупного скота, пусть приносят ее мужского пола (Лев. 1, 1, 8). “Чтобы приобрести благоволение от Бога, жертва должна быть мужского пола” (Лев. 22, 19).

3) Животное, предназначенное для жертвоприношения, не должно было иметь никакого порока (Лев. 1, 3; 3, 1; 22, 19). “Никакого животного, на котором есть порок, не приносите Господу, ибо это не приобретет вам благоволения. Жертва должна быть без порока, чтобы быть угодною Богу: никакого порока не должно быть на ней. Животного слепого, или поврежденного, или уродливого, или больного, или коростового, или паршивого, таких не приносите Господу и в жертву не давайте их на жертвенник Господень. Тельца и агнца с членами несоразмерно длинными или короткими, в жертву усердия принести можешь, а если по обету, то это не угодно будет Богу. Животного у которого ядра раздавлены, разбиты, оторваны или вырезаны, не приносите Господу. И из рук иноземцев не приносите всех таковых в дар Богу; не приобретут они вам благоволения” (Лев. 22, 19-25). Когда в эпоху упадка религиозной веры и благочестия евреи не соблюдали этих требований, Бог неоднократно обличал их за это чрез Своих пророков. Так, напр., говорит Господь устами Малахии (1, 8. 13; 14): “Когда приносите в жертву слепое, не худо ли это? Или когда приносите хромое и больное, не худо ли это? Поднеси это твоему князю: будет ли он доволен тобою и благосклонно ли примет тебя? Приносите краденое, хромое и больное: могу ли с благословением принимать из рук ваших? Проклят лживый, y которого в стаде есть неиспорченный самец, и он даль обет, а приносит в жертву Господу поврежденное”.

4) Предназначенное для принесения в жертву животное нужно было “поставить пред Господом”. Поставить пред Господом – это значило привести животное к дверям скинии собрания (Лев. 1, 3). Когда в Иерусалиме был построен храм, жертвенное животное, с пением установленных псалмов, вели во двор храма по многочисленным ступеням различных переходов. Если в это время оно издавало какой либо звук, его признавали неугодным Богу и в жертву не приносили.

5) Животное, приведенное во двор скинии или иерусалимского храма, встречал священник (иногда и сам первосвященник) и, возложив на его голову свою руку (Лев. 1, 4), читал положенные молитвы об очищении грехов израильтян, пожелавших принести животное в жертву

6) По прочтении этих молитв, священник брал в правую руку свою большой отточенный жертвенный нож и моментально умерщвлял им животное. Если в этот момент животное издавало какой либо звук, жертву признавали неугодною Богу и никаких дальнейших действий не совершали.

7) Кровь закланного животного, признанного угодным Богу, собирали в особый медный сосуд – и священник прежде всего обмазывал ею со всех сторон рога жертвенника, затем окроплял самый жертвенник, большим пальцем правой руки семь раз бросал ее на чудную и весьма ценную завесу храма, а кровь оставшуюся в сосуде выливал у подножия жертвенника.

8) Отрезав затем голову у закланного животного, священник крестообразно разрезывал труп его на четыре части. Одну часть (левое плечо с сердцем) он брал в правую руку и, подняв ее вверх, восходил по ступеням на жертвенник, где уже пылал костер сухих дров; там, “потрясая пред Господом” жертвенным мясом, т. е. показывая его крестообразно на все четыре стороны, он бросал его в огонь со словами: “святая святым”, ибо это была “великая святыня у Господа”. Другая часть жертвенного животного (правое плечо и часть груди) была отдаваема в пищу только священникам; остальные же две части богомольцам, которые должны были есть их, как святыню, с величайшим благоговением.

9) Особенно важное значение Божественное Откровение приписывает жертвоприношению, которое один раз в год, в день очищения, совершал непременно сам первосвященник. Этою жертвою он очищал от грехов себя, дом свой и все общество (Лев. 16, 1, 11, 17). В жертву были приносимы козел и телец, кровь которых первосвященник проливал уже не пред жертвенником, как обыкновенно, а пред самым ковчегом завета во святом святых, после предварительного исповедания над жертвенными животными грехов всего народа.

Имея в виду именно это жертвоприношение, апостол Павел говорит: “Христос, Первосвященник будущих благ, не с кровью козлов и тельцов, но с Своею Кровью однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление” (Вер. 9, 11, 12; сив. 7, 24 – 28; 8, 1 – 3, 6; 10, И – 14).

10) Как особенность этого жертвоприношения или этой “жертвы за грехи всего народа”, нужно отметить то, что, по повелению Божию, хотя кровь козла и тельца была проливаема во святом святых пред ковчегом завета, но самые трупы их были сожигаемы не на жертвеннике, а непременно вне стана, впоследствии даже за стенами Иерусалима. “А тельца за грехи и козла за грех, которых кровь внесена была для очищения святилища, – говорит Господь (Лев. 16, 27), – пусть вынесут вон из стана и сожгут на огне кожи их, и мясо их, и нечистоту их”. Имея в виду это постановление ветхозаветного закона, апостол Павел так изъясняет его мессиански-прообразовательное значение. “Так как тела животных, которых кровь, для очищения греха, вносится первосвященником во святилище, сжигаются вне стана, – то и Иисус, дабы освятить людей Кровью Своею, пострадал вне врат” (Вер. 13, 11, 12).

Что ветхозаветные евреи понимали преобразовательное мeccианское значение своих кровавых жертвоприношений, – в этом сомневаться невозможно. Изображая страждущего Мессию, пророк Исаия (53, 7) заимствует для этого черты именно из ветхозаветных кровавых жертвоприношений: “Он истязаем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих”. Конечно, таким языком Исаия не мог бы говорить, если бы его читатели-евреи не имели понятия о прообразовательно-мессианском значении своих кровавых жертвоприношений. От всех приносивших кровавые жертвы Господь решительно требовал смирения, сокрушения о грехах и веры в будущее искупление (сив. Лев. 16, 29, 31; Бис. 50, 19).

Легкомысленно думают многие рационалисты (Фон-дер-Альм, Ренан и др.), будто бы сущность кровавых жертвоприношений состояла только в умерщвлении и сожжении жертвенного животного. Кровавые жертвоприношения сами по себе, без соответствующего внутреннего настроения молящихся, без сокрушения о грехах и без веры в обетованного Искупителя, совершенно не имели никакого значения: они не только не были угодны Богу, по даже были противны Ему. Давид говорит: “Жертва Богу дух сокрушенный” (Па. 50, 19). Соломон учит: “Жертва нечестивых – мерзость пред Господом” (Причт. 15, 8), “особенно когда приносят ее с лукавством” (21, 27). Чрез пророка Исаию (66, 3) Сам Бог говорит: “Беззаконник, закаляющий вола, – тоже, что убивающий человека: приносящий агнца в жертву – то же, что удушающий пса”. “К чему Мне множество жертв ваших, говорит Господь. Я пресыщен все сожжениями овнов и туком откормленного скота, крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу” (Бис. 4, 11). Чрез пророка Иеремию (6, 20) говорит Бог евреям, не слушавшим его слов и отвергшим закон Его: Всесожжения ваши неугодны и жертвы ваши неприятны Мне”. То же самое можно читать у Амоса (5, 21,22), у Михея (6, 7) и у Сираха (34, 19).

Наконец, преобразовательное мессианское значение ветхозаветных кровавых жертвоприношений весьма ясно и убедительно зaсвидетeльствовано историей всего человечества. Слово распятого на кресте Искупителя: “совершилось” (Иоан. 19, 30) возвестило всему миру, что ветхозаветные прообразы уже утратили свое непосредственное значение. На Голгофе принесена Вечная Жертва примирения, и все кровавые жертвоприношения дохристианского мира стали излишними и ненужными. Без всяких энергичных внешних мер и воздействий люди почему то сами перестали веровать, как веровали раньше в течение пяти тысяч лет, что кровавые жертвы угодны Богу. Их перестали приносить не только евреи, но и язычники, еще не слышавшие благовествования о Христе.

Христианская Церковь скоро установила свое совершенно определенное отношение к ветхозаветному обрядовому закону и к его кровавым жертвоприношениям. Уже в первое десятилетие после Вознесения Господа нашего Иисуса Христа на небо, когда в Церковь Христову стали вступать, в качестве ее действительных членов, и язычники, некоторые христиане из иудеев, и в частности принадлежавшие раньше к фарисейской секте (Делян. 15, 5), потребовали соблюдения закона Моисеева и в христианстве, так как, по их мнению, христианство существует будто бы только ради иудейства, как его дальнейшее раскрытие: не будь-де иудейства, не было бы и христианства. С другой точки зрения смотрели на этот вопрос христиане из язычников: по их пониманию, наоборот – иудейство существовало ради христианства, как приготовление к нему, а потому, с учреждением Церкви Христовой, оно утратило свое значение, стало излишним и ненужным. Возникшие по этому вопросу споры произвели в Церкви соблазн для устранения которого Апостолы, по заповеди Спасителя, созвали собор в Иерусалиме. На этом то соборе и было постановлено, что для Церкви Христовой обрядовый закон Моисея, с его постановлениями об обрезании и жертвах, уже не имеет более значения и потому ни для кого из христиан необязателен. В полном согласии с таким постановлением Иерусалимского собора учили и Апостолы как устно, так и в своих посланиях. Богодухновенный Апостол Павел, редкий знаток ветхозаветного закона и писаний, бывший ученик знаменитого раввина Гамалиила, “обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, еврей от евреев, по учению фарисей” (Филип. 3, 5), учил, что “конец закона – Христос” (Рим. 10, 4), что “обрезание то, которое в сердце, по духу, а не по букве” (Рим. 2, 29), что христиане для закона умерли (Рим. 7, 4, 6), что Бог благоугождается только жертвами духовными (Евр. 13, 16). И Апостол Петр писал христианам: “Сами как живые камни, устройте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу, Иисусом Христом” (1 Петр. 25). Церковь Христова с этого времени уже не знает более кровавых жертвоприношений; у нее есть только одна бескровная жертва, установленная не Моисеем, а Христом...

В странное отношение к ветхозаветному закону Моисея поставило себя иудейство после разрушения Иерусалима. Обряд обрезания оно сохранило, признало и ныне признает его обязательным для каждого иудея мужеского пола; но постановления Моисея о кровавых жертвоприношениях перестало соблюдать, не отвергнув их никаким формальным актом Как понять это? Спросите евреев: почему они уже не приносят кровавых жертв Богу? Не считать их культом, имеющим Божественное происхождение и единственным средством примирения грешника с Богом, – они не могут, не отрекаясь от самих себя и от всей своей истории. По всей вероятности, они укажут вам на то, что в настоящее время у них нет храма. Но если они могут строить грандиозные синагоги, превосходящие своим размером и стоимостью (напр. в Петербурге, Одессе, Харькове или Варшаве) самый храм Соломона, то ничто не мешает им построить и такое здание, которое они могли бы назвать храмом! Им нужен для кровавых жертвоприношений храм непременн в Иерусалиме? Теперь они не встретят препятствий и в этом. Но когда и от кого они получили право не исполнять повелений своего Иеговы? На этот вопрос они, конечно, сумели бы ответить, но – не ответят, подобно тому, как их предки – Иерусалимские первосвященники и старейшины – первыми узнали о воскресении Иисуса Христа из мертвых, однако же не только старались всячески скрывать истину, но и противопоставили ей наглую ложь.

После сказанного мысль неотвязчиво останавливается на вопросе: не заменены ли у евреев кровавые жертвоприношения так называемыми “ритуальными убийствами”? Но на этот вопрос нельзя ответить ни утвердительно, ни отрицательно, не установивши предварительно самого факта существования у евреев такого рода злодейств.

Литература по этому предмету очень обширна. Исследованиями о ритуальных убийствах переполнены книжные рынки как в России, так и заграницей. Их насчитывает свыше 330 даже Кузьмин, вовсе не претендующий на полноту своих сведений. К сожалению, эти “исследования” явно тенденциозны, необъективны и небеспристрастны. Они выпущены в свет или евреями, во чтобы то ни стало старающимися скрыть истину, или “писателями”, состоящими на еврейских хлебах. Их достоинство таково же, как достоинство напр. отчетов по делу Бейлиса, помещенных в “Речи”, “Биржевых ведомостях”, “Современном Слове”, “Дне” и т. п. Если вы с доверием следили за делом Бейлиса по этим отчетам, то вы, конечно, имеете о нем совершенно неверное представление. Ведь даже председатель суда вынужден был открыто и официально заявить, что в них извращены свидетельские показания, и дело умышленно представлено в искаженном виде. Судите после этого, какие сведения и мы можем получить о фактах прошедшего времени!..

Можно было бы предполагать, что нам скажут правду те раввины и вообще интеллигентные евреи, которые перешли в христианство. Но и здесь нужно быть очень осторожным и осмотрительным. Не следует забывать, что принятие христианства у евреев часто бывает только тактическим маневром в борьбе с христианством. Не говорим о тех лицах, которые переменили свою веру не по убеждению, а по житейскому рас счету, ради своих личных выгод. Ведь талмуд (Иоре деа 157, 2) дозволяет еврею прикинуться христианином, или – что тоже – только выдавать себя за христианина, если того требуют интересы еврейства. Дaжe Хвольсон, заслуженный ординарный профессор еврейского языка и библейской археологии при С.-Петербургской духовной академии, как показал Н. И. Костомаров, не мог оставаться объективным ученым в своей брошюре: “Употребляют ли евреи христианскую кровь?” А его явно враждебное отношение к христианскому духовенству, которое будто бы, ради своих материальных выгод, поддерживает все “сплетни” о евреях, убеждает нас в том, что, в действительности, он и не переставал быть евреем.

Кроме того, каждому еврею, принявшему христианство, каждому “отступнику” или “изменнику”, а тем более тому, который решился бы раскрыть еврейские тайны, талмуд грозит смертью. Абода зара, 26 в. гласит: “Еретиков, изменников и отступников сталкивать в колодезь, но не вытаскивать оттуда”. Относительно разоблачителей еврейских тайн, которых талмуд обыкновенно называет доносчиками, Хошен гаммишпат (388,10) делает такое распоряжение: “Дозволительно убить даже и в нынешние времена доносчика, где бы он ни находился. Можешь убить его, если он еще и не успел сделать доноса. Объявляя о своем намерении предать кого-нибудь на верную смерть, доносчик сам произносит себе смертный приговор. Однако лучше сперва попробовать отговорить его, упросить его не делать доноса; но если он будет нахально настаивать, говоря: “нет, я донесу”, – он подлежит смерти, и большая заслуга того, кто первый убьет его”. Гхага: “Если некогда уговаривать его, то и не надо делать этого”. Впрочем, некоторые (еврейские авторитеты) утверждают, что изменника нужно убивать только в том случае, если не предвидится возможности отделаться от него, напр. изувечением. Если есть возможность устранить его таким, напр., oбpaзoм: вырвать язык, выколоть глаза, тогда незачем лишать его жизни: он не хуже других гонителей наших”. Согласитесь, что при таких условиях немного найдется лиц. которые будут иметь мужество раскрывать еврейские тайны [9]9
  Неофит указывает еще одну причину молчания евреев, обратившихся к христианству. “По моему мнению, – говорит он, причина, препятствующая иудеям  даже обратившимся в христианство, дать ясные разоблачения по этому поводу (употребления христианской крови), кроется или в том, что они действительно не были посвящены в тайну, или в том, что, сохраняя безрассудную жалость к нашему несчастному народу, они боятся навлечь на него сильную месть христианских народов”


[Закрыть].

Далеe. Литература по вопросу о ритуальных yбийствах бедна еще и потому серьезными и научно-беспристрастными исследованиями, что евреи всячески стараются истребить книги этого рода или, по крайней мере, не допустить их в обращение среди широкой публики. Вот несколько примеров, доказывающих сказанное нами. B 1700 году во Франкфурте на Майне было напечатано очень интересное и в научном отношении весьма ценное сочинение профессора восточных языков в Гейдельбергском университете И. А. Эйзенменгера “Entecktes Judenthum”. И что же? – Евреи добились того, что, по повелению императора, книга эта была уничтожена, и общество долго не знало даже о самом существовании ее. А сколько таких случаев было у нас!.. Интересный факт сообщил в 1870 году корреспондент “С.-Петербургских Ведомостей” (№ 286) в статье “Евреи в Одессе”. В 1869 году в Вильне было напечатано серьезное сочинение – “Книга Кагала”, написанное бывшим раввином Яковом Брафманом. Когда эта книга появилась в Одессе, в книжном магазине Белого, все экземпляры ее сразу были скуплены и уничтожены одним бoгaтым евреем – с явною целью не допустить ее обращения в публике. И, действительно, вы не найдете теперь этой книги нигде, не достанете ее ни за какие деньги. На ее появление на свет Божий и кратковременное существование нет даже намека и в “Систематическом указателе литературы о евреях на русском языке со времени введения гражданского шрифта (1708 г.) по декабрь 1899 года”. Книга как в воду канула... Но, зато вы в изобилии найдете в ваших книжных магазинах сочинения Хвольсона, Шигарина, Голицына, Элленбергера, Бершадского, Алексеева, Дубнова, Рывкина, Гессена, Гурвича, Бараца, Яблонского, Линина, Левинзона и многого множества других лиц. Еще один пример. В 1844 г., по пpикaзaнию министра внутренних дел Перовского, наш известный филолог и выше всякого подозрения стоявший ученый В. И. Даль написал небольшую по объему (всего только в 153 стр.), на весьма важную по содержанию брошюру – “Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их”. Сочинение это имеет для науки и русского общества весьма важное значение уже потому, что оно было составлено по редким документам, хранившимся тогда в нашем министерстве внутренних дел, но в 1862 году, к сожалению, истребленным большим пожаром. Чтобы поменьше pyccкиe люди знали еврейские тайны, эта брошюра Даля была напечатана, по распоряжению министра, всего только в 10-ти экземплярах. К 1869 году сохранился у Даля один экземпляр этой брошюры. Издатель “Русского Архива” П. И. Бартенев, с согласия Даля, решил вновь напечатать его исследование. С этой целью он отдал его брошюру в типографию Мамонтова в Москве. И что же? Еврей, служивший в типографии наборщиком, ночью выбил в помещении типографии стекло, влез чрез него туда, рассыпал весь уже набранный шрифт, а из брошюры вырвал самую важную часть ее, именно стр. 73-82, и скрылся из Москвы. Полиция, по обыкновению, виновника найти не могла...

Даже пользование источниками еврейской догматики, этики и ритуала еще не дает исследователю надежного и достаточного материала для научного разрешения интересующего нас вопроса. Из желания скрыть истину и не дать возможности “гоям” и “акумам” составить правильное представление о внутренней жизни еврейства, раввины в течение тысячелетия извращали текст самого талмуда: наиболее важные места в нем, напр., о догмате крови, они или затемняли двусмысленными выражениями, или извращали противоречивыми вставками, или же совершенно опускали [10]10
  В. И. Даль пишет (стр. 8-9): “В печатных талмудах на еврейском языке сделаны пропуски, означенные иногда пробелами, скобками или словом: “ведал”, т.е., догадывайся, доискивайся смысла. В еврейской книге “Сейдер-Годайдойс” объяснены и причины этих пропусков: там сказано, что частый переход евреев к христианству, в течение первых веков его, заставил раввинов принять и включить в талмуд особенно строгие и жестокие меры против назарян. Постановления эти обратили однако на себя в IX веке внимание правительств, последовало гонение на евреев почти во всей Европе, почему места эти и были частью исключены из талмуда, а частью отнесены не к христианам (гои), а к идолопоклонникам (акум), хотя евреи в этом отношении не делают никакого различия и подразумевают и тут и там, даже преимущественно, христиан”.


[Закрыть]. Многие еврейские книги, в которых прямо и откровенно было сказано о способе добывания христианской крови и ее употреблении, или изъяты из общего пользования, или уничтожены совсем. Такс, напр. “книги Хохмес Ныстер”, все содержание которой состоит в раскрытии догмата крови и в указании способов истребления христиан, теперь нельзя достать ни за какие деньги, так как ее имеют только раввины, да и то не все, а рядовые евреи едва-ли знают и о самом существовании ее... Ее даже перестали печатать, а только списывают.. Книгу “Макиес”, в 71 главе которой прямо сказано: “всякого утверждающего, что Мессия уже пришел, должно убить”, также трудно найти. А таких книг, одержимых в большой тайне, существует до 50-ти [11]11
  Срв. Даль, стр. 10.


[Закрыть].

Часть 4

Отсутствие ученых иcследований по интересующему нас вопросу объясняется еще и тем. что прежнее правительство наше мало оказывало содействия раскрытию истины о ритуальных убийствах. Даже следует сказать больше: иногда, по различным соображениям политического характера и другим, трудно определимым побуждениям, оно намеренно затрудняло такое раскрытие. Приведу один пример. В 1816 году, в царствование гуманнейшего и в делах религиозной совести либеральнейшего Императора Александра I-го , в Гpoдне, на Пасху , найдена была умерщвленною крестьянская девочкa Адамoвичева. Все тело ее было исколото и обескровлено. Никто не сомневался в том, что совершено было не простое убийство, а мучительство, изуверство, зверское издевательство. Объяснить его нельзя было ни местью врагов, ни корыстью грабителей. Естественно, подозрение пало на евреев. Перепуганные евреи немедленно отправили в Петербург депутацию с жалобой на столь обидное для них подозрение, которое они объяснили ненавистью к ним поляков за их беспредельную преданность Poccии и Русскому Царю. Правительство наше поверило евреям, не скупившимся ни на клятвы, ни на уверения, – и, вот, состоялось высочайшее повеление от 28 февраля, обнародованное во всеобщее сведение 6-го марта 1817 года, – чтобы евреи не были обвиняемы в умерщвлении христианских детей по одному предрассудку, будто они имеют нужду в христианской крови. Гродненскому Губернатору было сделано высочайшее замечание за возбуждение следствия по этому делу, а дело велено прекратить. Так прошло 17 лет. В царствование Императора Николая Павловича возникло Велижское делo oб умерщвлении евреями солдатского сына Емельянова, имевшего от роду 2 1/2 года. Три женщины, принимавшие участие в этом злoдеянии, откровенно сознались во всем. Мученичество ребенка было произведено в синагоге; кровь, разлитая по бутылкам, была забрана евреями, и разослана их eдинoвеpцaм по различным городам; намоченное кровью полотно, в количестве двух аршин, было разрезано по кусочкам, часть которых была взята евреями для лечения глаз новорожденных еврейских детей и рожениц, а часть сожжена и пепел был употреблен в тесто мацы. Сомнения в ритуальном характере этого убийства не было. Виновные были осуждены. Несмотря однако же на сознание подсудимых, на все явные улики и категорическое заключение генерал-губернатора, что убиение ребенка Емельянова принадлежит несомненно к числу ритуальных убийств, гражданский департамент правительствующего сената решил прекратить это дело будто бы по недостатку доказательства, причем принял на себя нелегкий труд и неблагодарную задачу “историческими фактами” и “судебными справками”, равно как и теоретическими доводами доказывать, что самая мысль о ритуальных убийствах есть “предубеждение, недостойное нашего времени”, а в заключение постановил: “дабы положить сему конец и отвратить возрождение дел, пoдoбныx Вeлижcкoму производству, подтвердить повсеместно об исполнении во всей силе Высочайшего повеления, объявленного в 1817 году бывшими министрами духовных дел и народного просвещения”. – Из сената дело перешло в Государственный Совет. Государственный Совет вполне согласился с сенатом, что мрачное и чуждое понятиям нашего века предубеждение (о возможности умерщвления евреями христианских детeй для их религиозных обрядов), не быв ни доказано дocтoвеpными событиями, ни подтверждено когда либо судебно в строгом юридическом смысле, могло возыметь начало свое от суеверных преданий и укорениться потом – отчего бы, вы думаете, скажет русский Государственный Совет – от той ненависти, которую питают христиане к целому “еврейскому племени”!... Не знаем, в каких “достоверных событиях” и в каких “судебных pешeнияx” Государственный Совет нашел доказательства и подтверждениe христианской ненависти к целому еврейскому племени. Но Велижское дело он посчитал за наилучшее прекратить совсем а на утверждение Государю поднес следующее мнение свое: “Дабы случающиеся иногда в западных губерниях похищения христианских детей не могли, укрепляя в народе cиe пагубное пpeдубеждeниe (против евреев ), возбуждать новые преcледoвaния, совращающие только ход изысканий с прямого их пути, признать неизлишним возобновить силу Высочайшего пoвeления 1817 года особым от имени Его Величества подтверждением”. Иначе взглянул на дело великий и мудрый Государь Император Николай Павлович. На мнении Государственного Совета Он собственноручно начертал следующую знаменитейшую резолюцию: “Разделяя мнение Гос. Совета, что в деле сем, по неясности законных доводов, другого решения последовать не может, как то, которое в утвержденном мной мнении изложено; считаю однако нужным прибавить, что внутреннего убеждения, чтоб убийство Евреями произведено не было, не имею и иметь не могу. Неоднократные примеры подобных умерщвлений с теми же признаками, но всегда непонятными по недостатку законами требуемых доказательств, и даже ныне производимое весьма странное дело в Житомире доказывает, по моему мнению, что между Евреев существуют для своих обрядов. Сие тем более возможным казаться может, что, к несчастью, и среди нас, христиан, существуют иногда такие секты, которые не менее ужасны и непонятны, напр., соживальщики и самоубийцы, которых неслыханный пример был уже при мне в Саратовской губернии. Словом, не думаю отнюдь, чтобы обычай сей мог быть общим Евреям, не отвергаю, однако, чтобы среди них не могли быть столь же ужасные изуверы, как и между нас, христиан”.

Такое разумное, беспристрастное, спокойное и глубоко обдуманное заключение, какое сделал Император Николай I, может вывести еще разве только истинно ученый исследователь после продолжительного и всестороннего изучения вопроса. К coжaлению, мудрый урок великого Императора прошел бесследно для нашего высшего правительства. В 1860 г., уже в царствование Императора Александра II-го на рассмотрение Государственного Совета поступило известное Саратовское дело. Было доказано с несомненностью, что евреи умертвили двух христианских мальчиков Феофана Шерстобитова (10 л.) и Михаила Маслова (11 л.). Сам Государственный Совет обратил при этом свое внимание на то, что “трупы их найдены с явными признаками нанесенных при жизни Маслову ран и обоим мальчикам истязаний и, что весьма замечательно, с явными же признаками обрезания у них крайней плоти, составляющего, как известно, один из существенных обрядов иудейского вероисповедания”. Несмотря однако же на это, Государственный Совет и в настоящем деле отверг мысль о ритуальнocти убийства, как предрассудок, недостойный нашего просвещенного времени. Удивительная твердость убеждений и непонятная небрежность отношения к столь серьезному делу!..

И так, после сказанного легко понять, отчего так скудны мы сведениями о внутренней жизни евреев и отчего мы бедны серьезными и беспристрастными исследованиями по вопросу о ритуальных убийствах. Впрочем, скудность наших сведений еще не настолько велика, чтобы, подобно экспертам по делу Бейлиса, профессорам наших духовных академий Глаголеву и Троицкому, мы могли сказать, что мы ничего не знаем и ничего не ведаем; мы все-таки еще располагаем достаточным материалом для того, чтобы дать определенный ответ на вопрос: прибегают ли, дейcтвитeльнo, евреи к убийcтвaм христиан, с целью добытия крови для ее употребления в своих религиозных обрядах и находятся ли эти убийства в связи с их религией?

На одного из экспертов по делу Бейлиса, ксендза Пранайтиса, злостно нападают все юдофилы наших “левых” газет. Его не только легкомысленно поносят, не просто оплевывают... Даже проф. Петражицкий унизился до такой степени, что мог только презрительно отозваться о Пранайтисе: “какой-то науке (?) неизвестный и в ней некомпетентный литовский ксендз Пранайтис, выступающий в тем более сомнительной роли, что он объявляет оппозицию и войну (?!) не только науке (?!), но и авторитету католической церкви (!...)” и т. д. Что заставило Петражицкого так отозваться о Пранайтисе? Heвежecтвo и легкомыслие или злость и ненависть, толкнувшие его сделать даже нечто вроде доноса по начальству?.. Если бы он был хотя немного сведущ в том деле, о котором взялся рассуждать, он заговорил бы о Пpaнайтисе иным языком; если бы он не был ослеплен юдофильством, он сам бы устыдился своего легкомыслия и невежества. Пранайтис не литовский ксендз, а куратор всего Туркестанского края; он имеет ученую степень магистра богословия и был профессором еврейского языка и еврейской археологии в Императорской римско-католической академии в Петербурге, когда Петражицкий, веpoятнo, сидел еще на гимназической скамье. Пранайтис известен как отличный знаток еврейской литературы библейской, талмудической и каббалистической. Его сочинение: “Christianus in Talmude Judaeorum sive rabbinicae doctrinae de christianis secreta”, напечатанное в типографии Императорской академии наук еще в 1892 году и состоящее ныне из трех частей, уже переведено на немецкий (в Вене, в 1894 г.) и pyccкий язык и пользуется большою популярностью среди западно-европейских гебраистов. Вот, по всей вероятности, почему Пранайтис приглашен в число экспертов по делу Бейлиса и Киевским окружным судом. Перед Петражицким он виноват только тем, что в своей экспертизе стоит твердо на одной научной почве и не позволяет себя увлечь в поток широкого современного юдофильства, в котором потонул Петражицкий и множество подобных ему дилетантов в науке.