Текст книги "Они приходят ночью (ЛП)"

Автор книги: Тим Каррэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Что мне надеть?

– Приходи, как есть. Встретимся ночью на Харвест-Хилл.

7

По правде говоря, мы были не одни.

Мы с Томми стояли в тени кустов, окаймлявших семейный участок с покосившимися мраморными надгробиями. Примерно в самом центре кладбища. Двое полицейских прятались у северной стены, еще двое – у ворот. Инструкции Томми были просты: никому не двигаться, пока упыри не займут свои места и не начнут копать. Стояла ясная, безоблачная ночь. Прохладно и ветрено, большая старая Луна окрашивала кладбище в белый, ровный свет. Это была хорошая ночь, чтобы сделать то, что мы делали.

Я закурил сигарету, зажав ее в ладонях, чтобы погасить свет, как меня учили на флоте.

– Дрянное свидание, Томми, – прошептал я ему. – Никакого вина. Никакого бифштекса. Никакой музыки. Даже ни одного чертова фильма. Ты думаешь, этого хватит чтобы залезть мне в штаны.

– Заткнись, Стил, – сказал он.

У меня было неприятное предчувствие, что этой ночью я не увижу своей постели. Я не был уверен, будет так или нет. Я просто продолжал смотреть на надгробия, усеивающие холмы, выступающие из темной земли, как зубы, неровные и белые. Внезапный порыв ветра швырнул листья нам в лицо.

А потом мы услышали выстрелы.

Кто-то закричал.

Полицейский свисток.

Вопль.

Он доносился с северной стороны. Мы с Томми уже бежали, ныряя в мраморный лес надгробий и перепрыгивая через плиты. Пушки все еще стреляли, и люди все еще кричали. Мы обогнули корявые вязы и увидели в темноте какие-то очертания.

Я вытащил из кобуры под левой рукой пистолет и чуть не всадил несколько пуль в пару каменных ангелов смерти, стоящих по бокам могилы какого-то богача. И вдруг появился третий ангел, только это был не ангел. Парень двинулся на меня с поднятой лопатой. Я крикнул ему, чтобы он бросил ее, но он продолжал наступать на меня. Я всадил в него три пули, но он не упал, тогда я выпустил четвертую и пятую, но с таким же успехом я мог бы стрелять в мешок с влажным цементом. Внезапно он набросился на меня, и меня захлестнула гнилостная вонь, как ящик в морге, полный испорченной говядины. Он схватил меня за руку и чуть не сломал ее, он был так чертовски, неестественно силен. Он швырял меня, как чучело, набитое соломой. А при росте 6 футов 3 дюйма и весе более 200 фунтов я не легкий. Я ударил его кулаком, но он даже не заметил, поэтому я попытался выдавить глаза, царапая лицо... и оно развалилось под моими пальцами, как сухой, гнилой гипс. Мои ногти царапнули череп под ним, а затем он подбросил меня в воздух, и моя голова ударилась о камень.

Через несколько минут Томми уже наливал мне в рот виски из фляжки. Я проснулся, кашляя, задыхаясь и раскачиваясь, совершенно дезориентированный. Я чувствовал себя так, словно меня зашили в мешок из черного бархата. Тьма рассеялась, и Томми помог мне подняться.

– Они ушли, – сказал он безнадежным голосом. – Никогда не видел ничего подобного. Я выстрелил в одного из них четыре раза в упор, и этот говнюк прошел мимо меня, как будто ничего не случилось.

Он повел меня на небольшую экскурсию по месту побоища. Один полицейский был мертв. Его голова была почти вывернута из плеч. Он лежал на спине с заломанной рукой. Но чтобы увидеть его лицо, нужно было перевернуть его. Двое других полицейских были сильно избиты.

Томми осмотрел окрестности с помощью фонарика. На расстоянии я мог услышать сирены. Мы подошли к распростертому в траве телу, раскинувшему руки в стороны. В нем было столько пулевых отверстий, что его можно было использовать как лейку. Томми направил луч фонарика на его лицо. Оно было истлевшим, серым и шелушащимся, местами изъеденным насекомыми. В носу виднелись крошечные червячные отверстия. Один остекленевший глаз уставился на нас.

Томми посмотрел на меня: “Ты знаешь этого парня?”

Я молча кивнул: “Да... я думаю ... я думаю, это Джонни Луна.”

– Да, это он, все верно, – сухо сказал Томми. – А Джонни Луна умер полгода назад.

8

На следующий вечер я прилип к Марианне Портис, как родимое пятно.

Я сидел в темноте, и мой мозг крутился, как волчок. Все это было как-то связано с Квиггом. Окружной прокурор, который осудил его, был мертв. Теперь двое присяжных. Томми приставил полицейских к домам остальных. Но были и другие люди, причастные к этому – судья, Томми, я, множество других. И как все это связано с исчезнувшими трупами и, что еще хуже, с ходячими мертвецами? Два дня назад если бы меня спросили, верю ли я, что мертвые могут ходить, и я бы рассмеялся спросившему в лицо. Теперь я уже не был так уверен. Я не знал, что и думать.

Но кое-что я все-таки знал.

Франклин Барр пропал. Томми и его люди считали его мертвым. А Марианна Портис? Теперь мы знали, что она была коллегой Квигга и одно время возглавляла Городское Фольклорное Общество. Мы также знали, что она пользовалась некоторым уважением в этой области, публикуя различные статьи по фольклору и оккультизму в различных профессиональных журналах.

Но к чему все это привело? Можно только гадать.

Незадолго до полуночи черный седан подъехал снова. Марианна вышла и села в машину. Я осторожно последовал за ним. Они медленно ехали в городском потоке машин, как проститутка, которой платят по часам, никуда не спешили. Я последовал за ними по главной дороге через мост и прямо из города. Они выехали на шоссе, а затем свернули на несколько пустынных проселочных дорог. Выключив фары, я последовал за ним на безопасном расстоянии.

У меня появилось странное чувство в животе. То чувство, которое подсказывало мне, что я на что-то наткнулся, что вот-вот приближусь к разгадке. Либо оно, либо булочка с салями, которую я съел на ужин, начинало подкатывать к горлу.

В какой-то глуши седан проскочил через черные железные ворота и въехал на еще одно кладбище. Я подождал несколько минут, прежде чем последовать за ним. Просто еще одно кладбище – куча памятников и тощих деревьев. Я вел свою машину по пустынной грунтовой дороге, тени тянулись и царапали колеи. Над головой не было луны, только серые облака и скелетообразные ветви, рассекающие их. Я заблудился. Я признаю это. Я также признаю, что у меня пробежали мурашки по коже от одной мысли что я не смогу найти выход отсюда. Разве это не была бы чертова подстава? Застрял в каком-то призрачном мире, где бесконечно скитался по кладбищу?

Но, в конце концов, я нашёл седан.

Он был далеко позади. На голом холме возвышался большой мавзолей. Два этажа из прямоугольного серого камня с огромными черными окнами. Очень привлекательное место... для трупа. Я заглушил двигатель и вошёл в рощу деревьев сразу за подъездной дорожкой. Седан был припаркован там. Там же стояли фургон доставки и грузовик. Я сидел и курил в темноте, жалея, что Томми и его ребята меня не поддерживают. Но я был один, поэтому сделал первую глупость, которая пришла мне в голову: я пошел туда.

Входная дверь была такой широкой, что через нее можно было бы проехать на танке. Я обошел сооружение попутно внимательно изучая его. В нескольких окнах горел свет, но их закрывали шторы, так что я не мог видеть, что делают мои приятели. Я начал проверять двери и окна, но все были заперты. Потом я нашел окно в подвале, которое было приподнято. Я проскользнул сквозь него, как склизкий угорь, и приземлился в темноте. Я сидел и ждал, когда меня придут тепло поприветствовать, но никто не пришёл.

Пока все идет хорошо.

Моим глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте. У меня был с собой фонарик, но я не решился им воспользоваться. Я понял, что нахожусь в каком-то складском помещении – ящики и коробки были сложены в кучу, несколько металлических бочек стояли у стены. Все это было довольно скучно, если не считать странного запаха, который, как я знал, был формальдегидом. Были и другие запахи. Сладковатый, тошнотворный запах разложения и смерти висел в воздухе. Что-то вроде шкафа для специй, который слишком долго был заперт.

Я продолжал идти, ощупывая стены, пока не оказался в коридоре из цементных блоков, усеянном дверями. Там, внизу, так воняло, что я просто не испытывал особого любопытства по поводу того, что находится за этими дверями. Наконец я нашел несколько ступенек и поднялся наверх. Я находился в мраморном зале, стены которого были увешаны медными табличками с именами умерших. Было холодно. Я продолжал идти, блуждая по все увеличивающимся коридорам, пока не увидел огни и не услышал голоса.

Я чуть приоткрыл тяжелую дубовую дверь, и вся шайка оказалась там.

Я видел Марианну и еще одного худого, похожего на труп парня с лицом, которое могло понравиться лишь Франкенштейну. Рядом с ними, спиной ко мне, сидели еще три или четыре человека. Я не слышал, что они говорили, но, черт возьми, видел, что они делали. Комната была устроена как бальзамировочная камера... по крайней мере, мне так показалось вначале. Она была тускло освещена, но нельзя было не заметить металлические бочки с химикатами, шланги и всасывающие устройства, напольные насосы, лотки с инструментами. Точно так же, как не было никакой ошибки в том, что труп был разложен на металлическом столе, как бельё после воскресной стирки. Он был в плохом состоянии. Примерно такой же свежий, как червивый гамбургер с кунжутом.

Марианна и все остальные были в фартуках и маленьких хирургических масках. Я как раз собирался одолжить у них одну, чтобы не выблевать ужин. До сих пор я не мог точно сказать, что именно они делали. Я видел, как они обливали тело химикатами. Я видел, как Марианна взяла шприц и всадила в шею трупа. Я видел, как другой посыпал порошками и растирал посеревшую плоть, как рождественского гуся. А потом я увидел, как они вываливают что-то похожее на окровавленное мясо по всей длине тела. Вонь от этого заглушила запах смерти. Это напомнило мне урок биологии в средней школе.

Может быть, я действительно не могу быть уверен ни в чем из того, что они сделали. Мое сердце отбивало ритм в стиле Джина Крупа, а живот был полон шевелящихся лягушек.

Так что я не могу быть точно уверен.

Но я уверен в том, что произошло дальше... тело, это проклятое тело, которое они вытащили из какой-то гниющей могилы, начало двигаться. Он начал дрожать и корчиться, как будто ему в задницу засунули высоковольтный кабель. Примерно в то время, когда он сел и издал скорбный, мучительный вопль, я уже был на пути к выходу. Я спустился по лестнице, обливаясь холодным потом, напуганный, как ребенок на шоу монстров. У подножия лестницы я наткнулся на что-то (не знаю на что), и оно опрокинулось и разбилось. Повсюду брызнуло стекло. Я застыл, как римская статуя, только мое сердце бешено колотилось.

Но все было по-прежнему тихо.

Я попытался проложить себе путь в темноте. Это было нелегко. Может быть, если бы у меня была хоть капля мозгов, я бы включил фонарик. Но я этого не сделал, пока еще нет. Я нашел дверь и был уверен, что это та самая. Я скользнул в темноту. В комнате было холоднее, чем в мясной кладовке. Эта ужасная вонь гниения и формальдегида стала сильнее. Все равно, что оказаться запертым в мешке для трупов. Я снова на что-то наткнулся, но ничего не упало. И, черт возьми, с меня было довольно. Я вытащил из кармана пальто фонарик и включил его.

И тут же пожалел об этом.

Я оказался в другой подвальной комнате, не в той, где приземлился раньше. Столы здесь были расставлены рядами от начала до конца с небольшими проходами между ними. Они походили на гробовые плиты, завернутые в белую простыню. И не было никаких сомнений в том, что было под этими простынями: я мог различать формы достаточно легко. У некоторых из-под покрывала выскользнула рука, мертвые пальцы болтались в воздухе. Мне были видны пальцы ног некоторых из тех, кто повыше. Я быстро переходил от одного тела к другому, глядя на эти изуродованные лица. Я узнал многих из них.

Примерно в то же время, когда моя кожа стала липкой, а пальцы одеревенели от холода, как карандаши, я впервые почувствовал это. Я не знаю, как это адекватно описать. Как будто воздух вокруг меня изменился, был чем-то заряжен. Я почувствовал, как волосы у меня на затылке встали дыбом. Мурашки побежали по моей спине, как рябь в пруду. Воздух внезапно наполнился статическим электричеством, как будто некий ядовитый накопленный потенциал начал выходить наружу. Я уловил резкий запах озона, как будто молния вот-вот должна была ударить.

А потом всё и случилось.

Моя голова кружилась от этого дикого запаха, этой темной и поднимающейся сладости, тела на плитах начали садиться. Я видел, как дрожат и сползают с бледных кладбищенских лиц простыни. Многие из них были немногим лучше черепов, обёрнутых плотной сухой плотью, похожей на дубленую кожу.

Я не стал ждать, что будет дальше.

На другом конце комнаты было окно, и я направился к нему, разбив его фонариком и нырнув в прохладную траву. А потом я побежал, спотыкаясь и скатываясь с холма на заднице. Я видел, что моя тачка ждет меня, а затем я увидел двух громил рядом с ней.

Безоружные, пахнущие, как гора трупов в лагере смерти, они набросились на меня. Я выхватил пистолет из кобуры, и начал дырявить этих ублюдков, зная, что не смогу убить мертвецов, но хотя бы задам им хорошую трёпку.

Я опустошил обойму и успел запрыгнуть в машину. И тут же ее сильно ударили. Мне показалось, что в машину врезался грузовик. Меня отбросило к пассажирской двери. Еще один глухой удар, и старый "Крайслер" взмыл в воздух на несколько футов, балансируя на двух колёсах, а затем с грохотом упал вниз, амортизаторы заскрипели, как пружины кровати молодоженов.

И тут я увидел его.

Меня сбил не грузовик. Кое-что намного хуже.

Из окна я увидел, что он стоит там, его огромное ухмыляющееся лицо, как череп в пустыне: Тони “Айсмен” Бускотти. Помните его? Бывший наемный убийца синдиката, который должен был кормить червей на Харвест-Хилл в той могиле, достаточно большой, чтобы сбросить в нее горы трупов. Да, сэр, старый добрый Франкенштейн собственной персоной. От Большого Тони Карлоффа прошиб бы холодный пот.

Его рука пробила окно, и я закрыла лицо от осколков стекла. Достаточно большая, чтобы целиком обхватить футбольный мяч, она пыталась ухватиться за меня. А эти пальцы ... я видел, как кости выскакивают из суставов, как кожа свисает лоскутами. Я нажал на педаль газа и чуть не врезался в дерево. Я сбросил его задним ходом и сбил двух других зомби, в которых ранее всадил обойму. Я переехал через одного из них. Потом снова появился Большой Тони, желтый череп которого просвечивал сквозь дыры на лице, похожем на червивый саван, свисающий с бельевой веревки. Эти гигантские руки взялись за дверцу, и в ту самую секунду, когда я дал газу, раздался внезапный металлический скрежет, когда Большой Тони сорвал дверь с водительской стороны.

Меня обдало брызгами грязи, а эта большая мертвая туша так и осталась там стоять, держа дверцу в лапах. Я почти ничего не помню о своем побеге. Только то, что я объезжал надгробия и кусты, когда с грохотом мчался по извилистому лабиринту грунтовой дороги. Обливаясь потом от страха, я выехал из этих черных ворот, как поезд из тёмного туннеля. Потом дорога. Шоссе. Городские огни.

И я, дрожащий, как больной котёнок на сильном ветру.

9

Спустя полчаса и полпинты ржаного виски, я снова был там.

На этот раз со мной был Томми Альберт. Он и около двадцати копов, местные джоны – помощники шерифа и люди коронера. Это место кишело людьми. И знаете, что мы там нашли? Ничего. Да, это так. Тела исчезли. Как и Марианна с её клубом вурдалаков. Но они не полностью прибрались за собой. Просто не успели.

Внизу мы нашли плиты. Мы также нашли комнату, где они занимались воскрешением трупов. Все оборудование было на месте. Кровь была повсюду. Куски сырого мяса животных. Льняной мешок с человеческими костями, такими свежими, что на них еще оставались красно-коричневые куски плоти. Но на этом все и закончилось.

– Всё так и было, – рассказывал я Томми. “Не смотри на меня, как на сумасшедшего. Я видел всё своими глазами.”

Он перестал смотреть на меня: “Я тебе верю. Может быть, мне и не следовало бы этого делать, но я верю.”

Я затянулся сигаретой.

– Эти парни никогда не поверят.

– Им и не нужно, Винс. То, что мы нашли здесь, более чем достаточное оправдание для меня, чтобы позвать всех этих ребят. – он сунул в рот сигару. “Мне нужно задержать эту Портис. И ты это знаешь. Она стоит за всем этим, и только она может заполнить все дыры.”

Дыры? Да через эти дыры спокойно пролезла бы большая часть Среднего Запада. Расхищение могил. Каннибализм. Убийство. Ходячие мертвецы. С минуты на минуту я ожидал, что Чейни и Лугоши вызовут на допрос. Вот насколько все было плохо. От этого смердело хуже, чем от трусов дальнобойщика.

С улицы вбежал коп.

– Инспектор, у нас мертвый полицейский, – сказал он Томми. “В городе.”

Потом мы снова оказались в Форде Томми, который с ревом несся к бетонным джунглям, включив фары и сирену на полную. Больше в мавзолее делать было нечего. Те, кто уже был там, могли и сами справиться. Как только вокруг нас оказались улицы, бетон и кирпич, обвивающие нас, как мамины руки, я почувствовал себя лучше. На Вест-Сайде, возле доков, нашли тело полицейского. Он лежал в луже собственной крови.

Его тело было накрыто простыней, копы едва сдерживали репортёров. Другой детектив – худой астматик Скипп – дышал через носовой платок. Пахло пристанями, доками. Этот застоявшийся рыбный запах залива, дующий сквозь пальцы тумана.

Скипп откинул простыню.

– Знаешь его? – спросил он.

Томми кивнул: “Это Майки Райан. Работал в полиции нравов.”

Я тоже знал Райана. Мы вместе ходили в Академию. Дрались, пили из одной бутылки, прошли через ад. Я был на его свадьбе. Теперь он был мертв. Еще один хороший полицейский покинул город, который в нём так нуждался.

Он не был изувечен. Его зарезали. Скипп сказал, что по меньшей мере пятнадцать-двадцать ударов ножом.

– Последний удар пришелся прямо в сердце, – сказал он нам. – А потом убийца сделал это.

Райану сломали шею. Из шеи сбоку торчал костяной хвостовик.

– Но он умер не сразу, – сказал Скипп.

Он поднял руку Райана, она была мокрой от крови. Надпись кровью гласила:

ЛУН

– Он прожил достаточно долго, чтобы оставить нам сообщение.

Томми продолжал смотреть на него, качая головой. “Л-У-Н... как ты думаешь, что это значит? Может быть номер машины... это может быть что угодно, черт возьми.”

Но я-то знал. У меня не было никаких сомнений.

– Он хотел сказать нам, кто сделал это с ним, – заметил я. “ЛУНА. Джонни Луна.”

Томми посмотрел на меня.

– Он сейчас в морге.

Но я просто смотрел на него, сверля взглядом.

10

Не потребовалось много телефонных звонков, чтобы выяснить, что Луна исчез из морга. Дежурный санитар прикрыл свою задницу, сказав, что, возможно, его забрал частный морг. И это звучало хорошо. Но мы то с Томми знали: Джонни Луна ушел сам. Хорошо только, что никто не видел, как он это сделал.

11

На следующий день, после бессонной ночи, когда в темноте ко мне потянулись костлявые тени, я кое-что проверил. Я делал это очень небрежно. У меня была фотография Марианны Портис, и я начал показывать ее очень избирательно.

Часа через три-четыре мне улыбнулась удача.

Луи Пеначек, опустившийся игрок, который всегда был в долгах на три-четыре цифры. Не было ничего такого, чего бы он не сделал за доллар. Он был одержим скачками. Ставками на спорт. Карточными играми. Любой возможный способ, которым он мог бы поставить на исход чего-то, был ему по душе.

Едва достигая пяти футов, скользкий, как смазанная маслом ласка, я нашел его на ипподроме, где он сделал ставки на одну из лошадей. Прыгал вверх-вниз и кричал во всю глотку. К тому времени, как я добрался до него, он стоял, прислонившись к перилам, побежденный.

Увидев меня, он сказал вместо приветствия: “Сукин сын должен был стать победителем, Винс. У него были все шансы. Я чуял это.”

Я показал ему капусту: пара полтинников.

– Мне нужна кое-какая информация, – сказал я ему. – Если ты скажешь мне то, что я хочу услышать, ты их получишь.

Он облизнул губы, словно моряк, наконец-то пришедший в порт и впервые увидевший бордель.

– Конечно, конечно, Винс, – сказал он. “Не так уж много чего я не знаю.”

Я показал ему фотографию Марианны.

Его лицо осунулось, как ртуть в холодный день. “Нет, нет, нет. – он поднял руки вверх. “Я не хочу вмешиваться в это. Как это будет выглядеть?” Потом он снова посмотрел на деньги, снова облизнул губы.

– Ладно, черт побери, ублюдок Винс, ты сам напросился.

И он рассказал мне.

12

Через час после захода солнца, через два, я все еще не спал. Все еще думал. Я переговорил с Томми, но не сказал ему того, что сказал мне Луи. Я приберегал это до тех пор, пока не буду полностью уверен. На этот раз я должен был быть уверен. Томми рассказал мне, что Майки Райан работал под прикрытием, выслеживая курьеров итальянской мафии. Деньги шли от азартных игр, проституции, вымогательства. Он составлял карту их мест обитания, их маршрутов, как часто они приходили и уходили. Все это в преддверии большого рейда полиции нравов.

Но теперь он был мертв.

Как это повлияло на ситуацию? Я еще не был уверен. Я лежал на своей койке, прислушиваясь к тиканью часов и шуму уличного движения внизу. Я курил и смотрел, как неон из бара внизу освещает мою комнату, бросая на меня резкие тени.

И тут я услышал, как открылась моя дверь.

Послышался топот ног. Очень небрежно я пошел за своим пистолетом на ночном столике. Я не знал, чего ожидать. Свет был выключен. Я осторожно развернул светильник так, чтобы, когда я его включу, он осветил незваного гостя, временно ослепив его. Это даст мне преимущество.

Дыхание застряло в моих легких, я ждал. Струйка пота стекала по виску, как муравьи на пикник. Мой палец был горячим и влажным на спусковом крючке браунинга. Я уловил запах чего-то застарелого и острого как специи. Я слышал, как незваный гость прошел через гостиную и приблизился к двери моей спальни.

Дверь распахнулась.

Я увидел тень ... тонкую, почти прозрачную.

Я включил свет. Я мог бы дать вам список жалких ублюдков, которые хотели моей смерти и которых я ожидал увидеть на пороге своей спальне. Но такого я не ожидал.

Там стояла Хелен.

Мертва уже два года, но все равно шаркает вперед. Она превратилась в мумию. Я все еще узнавал бриллиантовое колье на ее иссохшей шее. Она была обнажена, её плоть сморщилась, прилипла к скелету, как мокрый купальник. Только она была не мокрой, а сухой и натерта пряностями, чтобы не рассыпалась совсем. Когда она плыла ко мне, вытянув руки-палки и сжимая пальцы-веточки, она, казалось, распадалась на части. Ее частички плясали в луче света от лампы.

Она попыталась ухмыльнуться, но это была ухмылка моргов и лагерей смерти, ухмылка чего-то давно погребенного под зыбучими египетскими песками. Безглазая, с зияющей пустотой на месте носа, с почерневшими зубами, она пыталась говорить... но ее голосовые связки давным-давно были изъедены червями и превратились в пыль. То, что я услышал, было сухим и отвратительным карканьем.

Мои внутренности превратились в желе, похоронные колокола звенели в моей черепной коробке, я наклонился вперед и, издав пронзительный крик, всадил ей в голову две пули. Она сложилась, как карточный домик, рассыпавшись в пыль, кости и лохмотья, когда ударилась об пол.

Моя спальня была заполнена её вонью, мой разум был полон безумного визга, я упал рядом с ней, рыдая.

Это была их последняя игра.

Но это не отпугнуло меня, а сделало все более личным.

13

Это был огромный и уродливый дом в тюдоровском стиле в миле от городских огней. В районе, где дворы тянулись на полквартала, а подъездные дорожки были круглыми и обрамленными плакучими ивами. Вот куда я прибыл. На этом все и закончится. Дом был окружен низкой каменной стеной.

Я перелез через нее и упал в траву.

Я ждал собак, охранников, чего-нибудь похуже. Но никто или ничто не пришло. Удивлены? Эго людей, стоящих за этой ужасной маленькой игрой, не могло или не хотело принять вызов любого рода. Подъездная аллея была забита "Роллс-Ройсами" и "Мерседесами" ... но там было несколько низкосортных седанов и фургонов. Я увидел машину, которая увезла Марианну Портис, и улыбнулся. Я также видел грузовик доставки. Я без сомнения знал, что мертвецы прибывают сюда, как войска.

Я был рад, что она здесь.

Я хотел, чтобы она была частью этого.

Пока я осматривал здание, какой-то парень, подошёл к изгороди, вероятно, в поисках места, где можно было бы облегчиться. Он увидел меня и потянулся за пистолетом, но не успел. Я ударил его три-четыре раза по лицу, и он упал. Затем я ударил его по голове и окончательно вырубил. Я заткнул ему рот его же платком, связал его же ремнём и оставил в кустах.

Я не был осторожен.

Я пнула ногой подвальное окно и забрался внутрь. С помощью фонарика я быстро осмотрел это место. Я все искал и искал, пока не нашел котельную, особенно заинтересовавшись баком с топливом у одной из стен. Он вмещал более 200 галлонов и был почти полон. И тогда я понял, чем это для них кончится. Я нашел то, что искал.

Я открыл сумку и принялся за работу.

Во время войны я служил на флоте. В КПС, если быть точным. Команда подводных сапёров. Вы, наверное, читали о нас. Нас ещё называли подводниками. Мы подплывали и устанавливали бомбы на лодки, доки, пляжи. Иногда мы выходили из воды для быстрых рейдов коммандос. Как и любой из КПС, я знал взрывчатку лучше, чем свою собственную рожу. Я склеил десять тротиловых шашек изолентой и прикрепил к ним капсюль-детонатор. Затем я провел положительный и отрицательный провода от будильника к капсюлю-детонатору. Затем установил таймер на девяносто минут. Я никуда не спешил, и, если верить Луи Пеначеку, эти маленькие сборища длились всю ночь.

После того как я закрепил бомбу к топливному баку, я пошел прямо вверх по лестнице.

Это был огромный особняк. Но мне потребовалось всего несколько минут, чтобы найти людей. За дверью стояла пара мафиози, я застрелил их обоих и пинком пробил себе путь через двойные дубовые двери. Там я и встретил Марианну и её шайку. Множество высокопоставленных головорезов из итальянской мафии. Потому что, видите ли, таков был мой план: я хотел, чтобы они все были в одном месте.

Парочка крутых парней бросилась на меня, и я убил их на месте. Затем я прицелился в вожака крысиной стаи – Кармин Варга, босса синдикатов. Тучный смуглый парень с лицом, похожим на застывший жир. Оно, казалось, блестело от жира и зла. Он был таким толстым, что ему следовало бы повесить на задницу оранжевый треугольник. Я видел его фотографии в ежедневных газетах, но ни одна из них не отдавала этому парню должного. Всю свою жизнь я гадал, когда же встречу парня с патентом на уродство, и вот он здесь. Я держал его на мушке, пока остальные ощетинились, как свиньи, которыми они были. Они все хотели разорвать меня, но он остановил их легким покачиванием головы.

– Винс Стил, – сказал он, как будто мы были старыми приятелями. – Я все гадал, когда же ты явишься.

Я взял сигару в рот и поджег кончик, выпустив облако дыма.

– Где же они? – сказал я ему, оглядываясь вокруг, рассматривая убранство – длинные столы с кулинарными изысками, импортное шампанское, произведения искусства, которые висели на стенах. Все вещи украдены или куплены на кровавые деньги.

– Где мертвецы, толстяк?

Он ухмыльнулся мне и быстро взял себя в руки.

– Мертвецы? – он засмеялся. “О чем ты говоришь?”

Я посмотрел на него равнодушно, злобно и голодно, как смотрит на вас гремучая змея, прежде чем вонзить зубы в ваше горло.

– Ты знаешь, о чем я говорю, жирный кусок дерьма. Они здесь? Они внизу? Наверху? Отвечай мне и даже не думай лгать, потому что если ты это сделаешь, я разбрызгаю эту фотографию из морга, которую ты называешь лицом, по всей гребаной комнате.

Марианна Портис шагнула вперед, ее глаза превратились в стальные шары—холодные и ржавые.

– Мистер Стил, вы понятия не имеете, во что ввязались... уберите пистолет, пока еще не поздно.

Я улыбнулся ей. В ней было что-то милое... как в голодном леопарде, идущем на тебя в темных джунглях.

– Заткни эту дырку, которую ты называешь ртом, милая, и скажи мне, где эта гниющая коллекция придорожных трупов. Думаю, ты знаешь, о ком я говорю.

Изможденный мужчина рядом с ней сделал шаг вперед в тщетной попытке защитить свою возлюбленную. Может быть. Должен признать, что Марианна – с распущенными волосами, темными и блестящими, с макияжем, и в облегающем вечернем платье, которое почти не оставляло места воображению – выглядела шикарно. Бьюсь об заклад, она была в большем количестве постелей, чем грелка.

– Спокойно, Дракула, – сказал я ему. “Не думаю, что тебе понадобится деревянный кол в сердце, чтобы сдохнуть.”

– Бросьте оружие, мистер Стил, – сказала Марианна.

Я уставился на нее.

– Это был хороший трюк – послать ко мне мою мертвую жену. Самая отвратительная работа, которую я когда-либо видел.

Она улыбнулась, как кошка, потрошащая мышь.

– Мой подарок вам.

– Очень мило. А вот тебе мой, – сказал я и всадил пулю в этот прекрасный живот.

Она издала рвотный, кашляющий звук и упала на пол, кровавый бутон распустился по ее платью, как алый цветок. Она уставилась на меня сквозь боль, кровь текла из ее губ. Худощавый подошел ко мне, и я дал ему ещё один подарок прямо в лицо, забрызгав остальных содержимым его черепа. Я плевался свинцом без разбору, потому что мне было все равно.

– Это адский способ умереть, дорогая, – сказал я Марианне. “Кишки всмятку. Может пройти много часов, прежде чем ты окочуришься.”

Я почувствовал движение за спиной, и ощутил знакомый запах разложения. Джонни Луна. Тони Айсмен. Я нашпиговывал их, пока Тони, лицо которого свисало, как конфетти, не толкнул меня, и я упала на землю. А потом, конечно, они набросились на меня.

Головорезы Варга задали мне хорошую взбучку, заставили меня сплюнуть немного крови и сделать непристойные комментарии об их матерях. Но потом меня усмирили и привязали к стулу. Но, несмотря на все, что они делали со мной, я продолжал улыбаться.

– Ты недолго будешь улыбаться, сукин сын, – сказал мне Варга. От парня пахло рыбьим жиром и салом. “Нет, когда мы закончим с тобой. Но позволь мне объяснить…”

Я сплюнул немного крови.

– Нет смысла. Я уже знаю, чем твоя мать зарабатывает на жизнь.

Мне несколько раз врезали. Когда туман рассеялся, я все еще улыбался. Сколько еще осталось до того, как это место взлетит на воздух? Час? Может быть, чуть меньше? Хи, хи, хи. Боже, неужели их ждет сюрприз?

Варга обвел рукой комнату, указывая на живых. “Я не буду утруждать себя представлениями. Это мои люди.” Потом он посмотрел на Марианну, лежащую на полу, истекающую кровью, как разрезанная свинья. Её друга с дыркой во лбу. Нескольких других, включая какую-то девицу, похожую на Питера Лорре под кайфом.