Текст книги "Живи в удовольствие (ЛП)"

Автор книги: Тиффани Райз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил Джульен, его голос был таким же приглушенным, как и ее. – Я хочу, чтобы ты кончила.

– Я очень близко, – выдохнула девушка.

– Расскажи, как ты любишь, – попросил он. Джульен посмотрел на нее своим темными сияющими глазами, его кожа покраснела, губы были влажными и приоткрытыми. Реми поднялась и поцеловала его, нуждаясь снова ощутить его вкус.

Она вытащила его руку из себя. Своей рукой поверх его она направила его к своему клитору.

– Здесь, – сказала она. – Поцелуи и прикосновения здесь – и происходит магия.

– Я хочу, чтобы произошла магия, – сказал он, легонько перекатывая ее клитор между большим и указательными пальцами.

– Вот, – Реми снова упала на спину, – это волшебно.

Она чувствовала, как ее клитор еще больше налился под его прикосновениями. Потерявшись в экстазе, она едва заметила, как парень опустился на кровать, пока не ощутила его язык на себе. Он снова протолкнул три пальца в нее и всосал тугой комок нервов. Реми запустила пальцы в его мягкие волосы и нежно обхватила шею, пока он погружал в нее пальцы и одновременно облизывал. Никакая техника дыхания не могла остановить ее от оргазма. Все ее тело замерло и застыло, как казалось, на вечность, пока язык Джульена поглощал ее с потребностью изнывающего человека.

С одним хриплым стоном Реми кончила, ее внутренние мышцы затрепетали, и глубоко внутри нее стеночки начали сокращаться вокруг пальцев Джульена, ее клитор пульсировал под его языком.

– Стоп, – сказала она, и Джульен немедля вытащил пальцы и сел.

– Все в порядке? – спросил он почти напуганный.

– Я не в порядке. Я в экстазе. – Она медленно открыла глаза. – Кроме того, я уверена, что этот оргазм был достаточно громким, чтобы Меррик услышал его. Отныне работать будет неловко.

Джульен усмехнулся.

– Думаю, его отвлекают. – Он кивнул головой, и Реми услышала безошибочный ритмичный стук изголовья о стену. – Сегодня в этой квартире будет много секса.

– Ах, Париж, – ответила Реми, улыбаясь как самый счастливый пьяница в мире. – Или Париж дарит людям лучшие оргазмы, или доктор Салена хорошо обучила тебя.

– Это было самое сексуальное зрелище, – сообщил Джульен, обхватывая ее груди влажными пальцами. Ее соски стали более чувствительными из-за возбуждения. Жар от его ладони глубоко проникал в ее кожу. Она еще никогда не хотела чьих-либо прикосновений так сильно.

– Довести женщину до оргазма не всегда просто. Ты должен гордиться собой.

– Я планирую сделать это снова, как только ты позволишь мне. – Джульен ущипнул ее за сосок, перекатывая его между пальцев.

– Теперь твоя очередь, – сказала она и положила ладонь на его щеку. – Готов?

Джульен напряженно выдохнул и кивнул. Небольшая дрожь прошла по его телу. Ее сердце колотилось в груди от вида доверия и потребности на его лице. Девушка притянула его ближе и снова поцеловала. У нее не находилось слов, чтобы сказать, как много значит для нее то, что она будет его первой, и поэтому пыталась выразить все это через поцелуй.

Пока они целовались, она перекатила его на спину. Ее бедра прижались к его, скользя своей влажностью по его эрекции. Головка его члена уткнулась во вход в ее киску. Не разрывая поцелуя, она опустилась. И благодаря ее влажности головка проникла внутрь. Джульен приподнял бедра и сантиметр за сантиметром полностью погрузился в нее.

Реми оперлась на его плечи и разорвала поцелуй. Его глаза были закрыты, а губы немного приоткрыты. Она приподнялась и вновь опустилась, и его плечи приподнялись над кроватью.

– Реми, – прошептал он. Еще никогда она не любила звук своего имени так сильно, как когда слышала его из уст Джульена.

– Обхвати мои бедра, – прошептала она, не желая разрушать чары момента.

Он положил большие сильные ладони на ее бедра и крепко сжал их, пока она объезжала его. Она сохраняла темп медленным и легким, позволяя Джульену привыкнуть находиться внутри женщины, прежде чем двинуться дальше. Посмотрев вниз, она увидела, где их тела соединялись и становились одним целым. Джульен тоже смотрел.

Реми сделала глубокий вдох. Она начинала медленно, позволяя ему прочувствовать все, двигаясь сверху. Реми также пыталась не кончить раньше времени, объезжая его с каждым медленным движением бедер, с каждым скольжением. Его руки сжимали ее бедра, и она позволила ему установить темп ее движений, ритм их единения.

Единение... вот что это было. Она не могла назвать то, чем они занимались – трахом, хотя и понимала, что так оно и было. Она трахала его глазами, с тех пор как увидела его снова за четыре года, стоящим в дверях. Он трахал ее пальцами мгновение назад, а она лежала раскрытая для него на его подушках. Он трахал ее ртом, а сейчас она трахала его первый раз в его короткой жизни, которая могла быть намного короче – эта мысль пугала ее. Но это не ощущалось трахом для нее, хотя в комнате стало жарче из-за их тел, и пот щекотал ее спину, и его пальцы пахли ее возбуждением, а рот был со вкусом ее страсти. Она слизнула себя с его губ.

На четыре года их семьи разлучили их – глупая, пьяная ссора, которая заставила всех выбирать сторону и начинать войну. Но здесь, на бледно-золотых простынях, где тело Джульена Брайта исчезало в теле Реми Монтгомери, вражда, которую случайно спровоцировала одна глупая ночь, разрешилась внутри нее.

Реми оперлась руками на грудь Джульена и сосредоточенно двигала своим тазом, сжимая внутренние мышцы вокруг него. Ей хотелось, чтобы он ощутил все, пока она была сверху. Его спина изогнулась под ней, его длина глубоко внутри нее, горячая и твердая. Она скакала на нем, насаживалась на него, терлась о него с возродившимся безумием, а Джульен стонал, охал и снова стонал. Он потерял контроль, и ничто не могло остановить приподнимания его бедер короткими рывками, словно в попытке пробить туннель внутри Реми как можно глубже.

Их тела были скользкими от пота. Она могла услышать влагу, которая приклеивала его к ней с каждым движением. Жара стала почти невыносимой. Она чувствовала легкое головокружение, хотя вся тяжесть осела в нижней части ее тела. Джульен обхватил ее правую грудь и всосал сосок с отчаянной страстью. Они пообещали, что фамилии сегодня будут под запретом. Она была Просто-Реми, а он Просто-Джульеном. Но когда он был внутри нее, они были единым целым. Даже их имена исчезли, и они стали просто мужчиной и женщиной, утоляющими друг в друге потребности, берущие удовольствие друг от друга и предоставляющие друг другу свои жизни.

Голова Джульена упала на подушку, его поясница изогнулась над кроватью, и он кончил в нее, наполняя ее, покрывая стеночки, которые сжимали его. Пока он кончал, Реми дико скакала на нем, доводя себя до грани, но не переступая ее. Джульен сумел выбраться из своего опьянения и прижал два пальца к ее клитору так сильно, что они почти скользнули в нее. Прикосновение грубое, но необходимое, заставило ее переступить грань. Она рухнула на его грудь, как только второй оргазм сотряс ее тело.

Бережно и осторожно они разъединились. Чистое, всепроникающее истощение охватило все ее естество. Она ничего не могла сделать, кроме как перекатиться на спину и позволить ночному прохладному воздуху обжигать ее кожу. Влага Джульена вытекала из нее, покрывая ее бедра и пачкая простыни. Она посчитала и поняла, что сейчас в Кентукки было почти шесть утра. Ей хотелось пробыть в Джульеном всю ночь, но ее тело не позволит. Завтра они повторят это снова и снова, и снова.

Реми ждала, когда Джульен заговорит, рассмеется или вздохнет, или как-то поздравит себя с лишением девственности, еще и с женщиной постарше. Этого бы она ожидала от любого парня, который долго и упорно боролся за жизнь, чтобы пережить такую ночь. Но он не был обычным парнем.

– Ты единственный человек на земле, которого будут ненавидеть мои родители за это. Женщины. Мужчины. Им плевать, пока я счастлив, и он или она не ты. А это ты, – сказал Джульен с грустным смехом. – У нас будут огромные проблемы из-за этого, не так ли?

В этот страстный час, он должен был думать о сексе и страсти, о завоевании и всем произошедшем, и, несомненно, тому, что произойдет снова, а не о ней, о них, о будущем и какую цену им придется заплатить за сотворенное. Их семьи, скорее всего, наживались кучей денег, разжигая вражду в прессе, а Реми и Джульен только что одним действием объединили две семьи.

– С кем? – спросила она.

– Нашими... – он начал и остановился. Она услышала его смех, ощутила, как слегка трясется кровать из-за него, а затем ощутила, как прогибается кровать, когда он лег рядом с ней и положил ладонь на ее все еще трепещущий живот.

– Ни с кем, – ответил он. – Ни с единой душой.

Глава

6

Рай для дураков

Реми проснулась с первым лучом света и обнаружила, что Джульен уже сидит возле окна. В его руках что-то находилось – книга или журнал. Она не могла сказать точно. Она рассматривала его силуэт в солнечном свете. В сиянии утра девушка могла рассмотреть каждый миллиметр длинного розового шрама на его груди. Ничего не пугало Реми – ни пауки, ни змеи, ни прыгающие лошади. Но мысль, что она едва не потеряла Джульена, прежде чем найти его снова – ужасала ее. Она произнесла тихую молитву благодарности за то, что он пережил бой с раком, и теперь это утро и каждое последующее, которое она планировала с ним провести, возможным.

– Уже утро? – спросила она, натягивая простынь на грудь и садясь.

– К сожалению, – ответил он. В одних белых боксерах он подошел к кровати и нагнулся для поцелуя. – Доброе утро.

– Утреннее дыхание, – предупредила она.

– Все равно, – сказал он и поцеловал ее крепко и глубоко, затем отстранился и улыбнулся ей. – Я проснулся без своей глупой девственности, висящей над головой. Думаешь, небольшое утреннее дыхание будет тревожить меня?

– Твоя девственность нависала над твоей головой? – переспросила Реми. – А я думала наши плевы – это что-то странное.

Джульен рассмеялся и притянул ее в свои объятия. Реми вздохнула, очень довольная, несмотря на возникающее в глубине души беспокойство. Она не могла перенести мысли о том, как уйдет от Джульена, и все же девушка могла оставаться в Париже, пока все дома не станут слишком подозрительными.

– Спасибо за ночь, – поблагодарил парень, целуя ее шею и плечи.

– Это я должна благодарить. Это было потрясающе, – ответила она. – Может, это и был твой первый раз, но это был мой самый лучший опыт.

– Самый лучший? Мы говорим о сексе или о скачках?

Она мягко усмехнулась.

– Прости. Трудно оторваться от дел.

– Ты действительно управляющая Арден, не так ли? – Джульен растянулся рядом с ней на кровати. Его рука проникла под простыню и погладила ее бедро.

– Да. По крайней мере, я думала так до всего этого бардака. Мама и папа проворачивают свои делишки за моей спиной. Я просто в бешенстве от этого.

– Я не осуждаю тебя, – ответил он. – Я тоже взбешен. Не знаю, насколько все может ухудшиться, но знаю, когда профессиональный спорт связан с азартными играми и подставными скачками, это может обернуться...

– Катастрофой, – закончила она. – Пита Роуз¹³ дисквалифицировали из бейсбола. Лэнс Армстронг¹⁴ лишили медали и джерси. Реджи Буш¹⁵ вернул Хайсмана.

– Ты знаешь о спорте гораздо больше меня.

– Ты не типичный парень, не так ли, Джульен? – спросила Реми.

– В госпитале, медсестры зависали в моей палате подольше, если у меня были включены мыльные оперы. И сестры навещали меня, и именно их и хотели смотреть. Их и «Анатомию страсти». Я был против последнего всеми руками и ногами. У меня было достаточно больничной драмы в жизни.

Реми почти улыбнулась, но поняла, что Джульен не шутил.

– Должно быть, тебе было одиноко, – заметила она. – Постоянно находиться в госпитале.

– Мама и папа надрывались на ферме. Сестры были в колледже. Я не виню их. Они любили меня и навещали при каждой возможности. Но я все равно часто бывал один. Мой мозг был лучшей компанией.

Реми обернула ноги вокруг него.

– Если бы я знала, что ты был в госпитале, то навещала бы тебя каждый день, – заявила девушка на полном серьезе. – Я бы зависала с тобой и смотрела спорт, и убедилась, что ты никогда не смотрел «Главный госпиталь». Мне плевать, что бы на это сказали родители, я была бы там ради тебя.

– Ты была там. Вроде как, – ответил он, и Реми заметила бледный румянец на его щеках.

Он поднялся с постели и подошел к окну. Когда он вернулся к кровати, то держал в руках журнал.

– Это журнал «Лошадь и пес», Джульен, – заметила она. – Странное у тебя порно. Позволь подписать тебя на «Плейбой». Или познакомить с интернетом.

Джульен улыбнулся и перелистнул потрепанные и смятые страницы.

– Мама принесла свои старые журналы, чтобы я читал их в госпитале. Помнишь этот выпуск?

Реми посмотрела на обложку. Она показалась ей знакомой.

– Да, я годами занималась выездкой. Когда мне было двадцать два, я завоевала медаль.

– И ты и твоя команда получили разворот здесь, – ответил Джульен. – Посмотри.

Он перелистнул на фотографию почти в центре журнала. – Кто эта потрясающе сексуальная детка в одежде для верховой езды? – спросил он, указывая на улыбающуюся блондинку в брюках из оленьей кожи, белой рубашке с золотой булавкой на галстуке, шоколадном пальто, перчатках из велюровой кожи и черных сапогах для верховой езды. Девушка убрала волосы в элегантную французскую косу и была без макияжа, кроме изысканного бледно-розового блеска для губ.

– Это я с прической из-под шлема.

– Ты так сексуально выглядишь на этой фотографии, что два года в каждой моей эротической фантазии участвовала девушка в униформе наездника.

– Серьезно? – усмехнулась Реми.

– Серьезно.

– Но на фото нет ни одного обнаженного участка кожи, – ответила она, вспоминая, как потела в этом пальто. – Здесь ничего нет, кроме моего лица.

– Все осталось для моего хорошего воображения. Реми... эти сапоги...

– Тебе нравятся сапоги, да? – спросила она, хохоча, словно вернулась в колледж, и в голове не было ничего кроме парней и лошадей.

– Я фантазировал об этих сапогах, – практически прорычал он эти слова.

– Значит, когда я появилась вчера в твоей гостиной...?

– Я был очень разочарован, что ты была не в них.

– У меня до сих пор есть эти сапоги, – прошептала девушка ему на ухо и прикусила мочку. Джульен тихо застонал. – У меня столько пар сапог.

– Во Франции есть лошади, – заявил парень, нависая над ней. – На случай, если хочешь покататься.

– Я немного покаталась вчера, – заметила она.

Джульен усмехнулся и уткнулся в ее шею.

– Больше, чем немного.

– Хочешь попробовать утром? – Она расслабилась под ним.

– Мы можем повторить? – спросил он.

– Все что хочешь, – ответила она и поцеловала его. – И, может быть, позже... я надену для тебя сапоги.

Джульен был так нетерпелив, что даже не снял боксеры, а просто высвободил эрекцию через прорезь и расположился между ее бедер. Используя руки, Реми раскрыла себя для него. Джульен проник с легкостью, она все еще была влажной после ночи. Девушка ахнула от удовольствия и приподняла бедра, принимая каждый его миллиметр.

Утром его толчки были медленными, робкими и неуверенными. Она думала, что он хотел продлить их соитие и избежать быстрого оргазма. Он был молод, новичок в сексе и, без сомнения, переживал, как бы не опозориться из-за неопытности, и она обожала это.

– Твой член ощущается великолепно. – Реми провела руками по его взъерошенным утренним волосам. – На случай, если тебе интересно.

– Интересно, – заверил он, слегка натянутым голосом.

– И тело мне твое тоже нравится. – Руки Реми скользили по его спине, такой подтянутой и гладкой коже. – Все в тебе меня заводит.

– Все? – спросил он между поцелуями.

– Все, – повторила она, когда он приподнялся и расположил руки по обе стороны от ее плеч. Она еще шире развела бедра, схватив себя руками под коленками руками.

– Ты хочешь, чтобы я кончил, не так ли? – Джульен зажмурился.

– О, нет. Тебе не разрешено кончать. Пока нет.

– Я почти умер однажды, Реми. Ты пытаешься снова убить меня?

– Только весело, – успокоила она.

– Французы называют оргазмы «маленькой смертью».

– Никакой смерти для тебя, – ответила она, а он продолжал медленно проникать в нее. – Пока я не разрешу.

– Я хочу, чтобы ты тоже кончила. Что мне сделать?

Реми игриво улыбнулась ему.

– Просто продолжай. И наблюдай за шоу.

Он сел на колени и возобновил свои жесткие, настойчивые толчки. Реми опустила руку между ног и нашла клитор.

– О, мой Бог, – выдохнул он.

– Просто сосредоточься на том, что чувствуешь, – посоветовала девушка и закрыла глаза. – Я сосредоточусь на том, что чувствую.

– Что ты чувствуешь?

– Тебя внутри себя, – ответила она, ее глаза по-прежнему были закрыты. – Вена на головке твоего члена очень выражена. Я чувствую, как она трется о кое-какое очень приятное местечко.

– Серьезно? – Он в равной степени был доволен и очарован.

– Серьезно. И это очень приятные ощущения. Я чувствую себя сексуальной, когда возбуждаюсь.

– Ты сексуальная.

Она снова усмехнулась.

– В другом смысле сексуальная. Груди ощущаются огромными. Они кажутся огромными? Во время секса они чувствуются громадными.

Джульен обхватил руками ее груди.

– Они идеального размера для моих ладоней.

– Тогда не отпускай. Мне нравятся твои руки на моих грудях.

– Я никогда не уберу их, – заявил Джульен.

– Хорошо.

– Реми? – На мгновение он остановился, и пауза в удовольствии выдернула ее в реальность.

– Что-то не так? – спросила она.

– Нет. Может быть. Я влюбляюсь в тебя. Это плохо?

Реми подняла руки, и Джульен упал в ее объятия.

– Нет, – ответила она. – Это безумно. Это глупо. Это иррационально и, скорее всего, опасно. Но это не плохо. И, думаю, я тоже влюбляюсь в тебя. Это пугает меня до чертиков, и эти чувства никуда не уйдут скоро, так что мы можем просто наслаждаться этим.

– Вот так? – спросил он с толчком, который Реми ощутила в глубине живота.

– Именно так.

Он массировал ее груди и вколачивался в нее медленными толчками. Реми потирала пульсирующий клитор, Джульен щипал соски и сжимал ее грудь. Экстаз накрывал и проникал через нее, пока Джульен вбивался в нее. Короткие крики срывались с ее губ, едва сдерживаемые стоны.

Она подняла руку к его лицу, лаская его губы. Он открыл глаза и посмотрел на нее.

– Кончи, – сказала она. – В меня.

Он слегка поднял голову, его руки крепко схватили ее, и он кончил с тихим стоном.

Реми была так близко к оргазму... так близко. Джульен вышел из нее, но вскоре заменил член пальцами. Он вонзил три пальца в ее влажность, резко проникая, как она любит. Джульен сосал и облизывал ее твердые и налитые соски, и она выгибалась ему навстречу.

Ощущала ли она когда-нибудь себя так хорошо? Что-то настолько правильное? Что-то столь же чувственное и эротичное, и неправильное, и правильное одновременно? Не было ни единой части ее тела, которая не изнывала от желания. Она никогда не чувствовала себя такой сексуальной, такой желанной, такой нуждающейся... и не хотела, чтобы это прекращалось.

Ее оргазм обрушился на нее так сильно, что почти было больно. Каждый нерв в спине и животе горел, а клитор пульсировал под пальцами.

Наконец истощенная, она перекатилась на живот. Джульен забросил ногу ей на поясницу, целуя плечи.

– А знаешь, что самое безумное? – спросила Реми, все еще тяжело дыша. – Чем больше раз ты занимаешься сексом, тем лучше он становится.

– Если он станет еще лучше, мой член отвалится.

– Мы его приклеим. У меня целая лошадиная ферма, мы можем...

– Босс? – донесся голос Меррика из-за двери, и вся комната задрожала от силы его стука.

– Меррик, я тут вроде как занята, – ответила Реми, закатывая глаза.

– Я знаю, что секс закончился. Посуда в раковине больше не гремит. Хотя это было то еще парижское землетрясение.

– Ладно. Мы закончили. Что ты хочешь?

– Я ничего не хочу кроме завтрака и прибавки, но обсудим это позже. Тебя разыскивают. Ты оставила телефон здесь, и у тебя шесть пропущенных звонков с фермы.

– В воскресенье, – прорычала она.

– Скажи это гребаным лошадям, – ответил Меррик.

– Я скоро выйду, – сказала она.

– Сперва оденься, – приказал Меррик. – И прими душ.

– Что-нибудь еще, мистер Файнголд?

– Почисти зубы. И Джульену передай тоже одеться. Нам нужно разгрести кое-какое дерьмо.

– Нам нужно разгрести дерьмо?

– Какая у тебя фамилия? – спросил Меррик через дверь.

– Монтгомери.

– Какая фамилия у парня, которого ты трахала всю ночь?

– Намек понят, – ответила со вздохом. – Я выйду через полчаса. Возьми кредитку и принеси нам... Не знаю. Круассанов? Французские люди это едят на завтрак, верно?

– Уже на пути в магазин культурных стереотипов, Босс, – сказал Меррик.

– На самом деле, они действительно едят круассаны на завтрак, – заметил Джульен.

– Я не с вами разговариваю, Джульен Брайт, – с крайним возмущением сообщил Меррик. – Я выказываю вам свое презрение. Вы запятнали добродетель моей леди. И если хоть сколько похожи на меня, то запятнали ее грудь и лицо тоже.

– Но это было очень хорошее запятнание, – прокричала Реми в ответ. – Очень-очень хорошее запятнание.

– Ох, – ответил Меррик. – Тогда веселитесь как знатоки эротики. Завтрак через полчаса.

Реми приняла душ и почистила зубы новой щеткой, которую ей принесла Салена. Затем она замотала влажные волосы в свободный пучок и надела вчерашнюю одежду. Все это время она репетировала речь, которую предоставит отцу, о том, где пропадала и почему не отвечала на телефон. Она была ужасной лгуньей, особенно с родителями. Она потеряла девственность в девятнадцать, просто потому что не могла лгать родителям о том, чем занималась на свиданиях. Ей пришлось ждать до колледжа. Если они застукают ее с Джульеном Брайтом, плетущую интригу против обеих семей, трагедия будет шекспировских масштабов.

– Круассан? – Меррик бросил ей пакет, когда она вошла в гостиную.

– Доставка. Мило, – ответила она, открывая пакет. Меррик сидел на большом темно-зеленом кресле с Саленой на коленях. Он кормил ее кусочками круассана.

– Ты веришь в хер-и-сисечную медицину? – спросил Меррик Салену.

– Холистическую медицину¹⁶?

– Нет, это другое.

Реми громко кашлянула, чтобы привлечь внимание своего помощника.

– Должно быть, ей нужно еще немного хер-и-сисечной медицины, – театрально прошептал Меррик Салене.

– Меррик, – сказала Реми и щелкнула пальцами. – Ты орал на меня, чтобы вытащить из самой удобной кровати, в которой я спала, с самым сексуальным, самым потрясающим парнем. Сосредоточься, пожалуйста. Какова ситуация?

– Уже семь пропущенных звонков, – сообщил Меррик. – Папа. Мама. Тренер. Мама. Папа. Тренер. И последний от матери.

– О Боже, только не мама, – застонала девушка и рухнула на софу. Джульен вышел из спальни, полностью одетый, он выглядел очаровательно смущенным. Салена улыбнулась ему, и он сразу же покраснел.

– Что происходит? – поинтересовался Джульен, садясь рядом с Реми на софу.

– Пытаемся выяснить, что сказать родителям о том, где я. Я не могу сказать, что я в отпуске. Это слишком подозрительно. Я не такая. По крайней мере, не была такой, – ответила Реми.

– Ты. – Меррик указал на нее. – Ты им ничего не скажешь. Ты ужасный лжец. Просто скажи мне, когда мы вернемся в Кентукки, и я все решу. Когда мы возвращаемся?

Реми пожала плечами.

– Не знаю. Мы не можем оставаться здесь долго.

– Нет, можете, – вмешался Джульен, почти умоляюще взглянув на нее. – По крайней мере, ты можешь оставаться, сколько сможешь.

– Блестящая идея, – ответил Меррик и закатил глаза. – Я просто сбегаю, возьму два французских гражданства и сумку с деньгами, чтобы не пришлось возвращаться к работе, и мы въедем, и будем есть круассаны, и постоянно трахаться. Погоди. На самом деле, идея потрясающая.

– И мне нравится, – добавила Салена и подмигнула ему.

– Мы не можем оставаться, – ответила Реми, извиняюще улыбаясь Джульену. Больно произносить слова, но лучше сказать их сейчас, вытащить их и разобраться с ними. – У меня есть работа. Как и у Меррика. И пока я буду злиться на родителей за то, во что они ввязались, я не могу бросить ферму. Я слишком люблю лошадей.

– Тебе действительно там нравится? – спросил Джульен.

– Да, – выдохнула она. – Да. Мне нравилось быть главной. Нравилась ответственность за благополучие лошадей и жокеев. Я очень хорошо заботилась о них. – Она говорила в прошедшем времени, и это пугало ее. Что-то подсказывало ей, что ее дни в качестве управляющей фермой Арден сочтены.

– Все верно, – добавил Меррик. – У Ферм Арден самый низкий показатель травматизма у лошадей и жокеев среди всех чистокровных лошадиных ферм в Америке.

Она покачала головой и выдохнула сквозь зубы.

– Всю это работу выполняю я, – сказала она и встала. – Каждая мера безопасности, которую мы внедрили, весь достигнутый прогресс... если моя семья будет поймана комиссией в подтасовке скачек или в откате с трека? Все будет зря.

– Босс, я не позволю им похерить твою работу, – заявил Меррик.

Реми улыбнулась ему, что делала крайне редко.

– Когда я была ребенком, я поехала на ипподром Кинеленд с папой на лошадиный аукцион. Он рассказал, что в 1950-х Кинеленд платил за каждого дошкольника в Лексингтоне, Кентукки, чтобы сделать ему вакцину от полиомиелита. Он рассказал это, и я тотчас же ответила, что Фермы Арден будут такими же. Мы бы вернули прежний Кентукки. А сейчас...

Даже мысли об этом разбивали ее сердце, думать, что вся ее работа будет омрачена скандалом, к которому она не имеет никакого отношения. Она не могла вынести этого. В конце концов, ей придется.

– Скажи отцу, что мы в Нью-Йорке, – сказала она. – Скажи, что вернемся к следующим выходным.

– Следующим выходным? – Джульен казался подавленным.

– Я должна работать, – ответила она. – У меня есть обязанности. Я должна заботиться о ферме, пока семья уничтожает все на своем пути.

– Хана? – повторила Салена.

– Худо Аж Наяриваешь в Ад, – перевел Меррик.

– Мило, – ответила Салена, – Так, где...

Жужжание телефона Реми заставило всех замолчать.

Реми сделала глубокий вдох. Меррик вытянул руку. Реми поморщилась и протянула ему телефон.

– Меррик у телефона, – ответил он. Реми взяла Джульена за руку для утешения. Она не могла смотреть и закрыла глаза рукой.

– Реми? Она вышла, – сказал Меррик тому, кто звонил, скорее всего, ее отцу. – Знаю. Она забыла свой телефон. Мы только что его нашли. Женщины. Верно?

Реми выдохнула от облегчения. Иметь такого странного ассистента иногда того стоит.

– Где Реми? Она в конюшне с этим парнем... Не знаю его имени. Она получила свежие сведения о нескольких лошадях.

Хорошо, подумала Реми. Папа любил, когда она настойчиво добивалась хорошую лошадь.

– Каких лошадей? – повторил Меррик. – Не знаю. Коричневых?

Реми попыталась выхватить телефон у Меррика. Он шлепнул ее по руке.

– Повезло ли с лошадьми? – спросил Меррик. – Ага, она нашла для себя хорошенького молодого жеребчика. Объезжала его вчера.

Реми захлопнула рот рукой, чтобы подавить крик на Меррика.

– Насколько большой жеребец? – продолжал Меррик. – Довольно личный вопрос. Кажется, достаточно большой, чтобы насладиться ездой, но не огромный, чтобы она не могла сегодня ходить,

Реми посмотрела на Джульена через щелочки между пальцами. Он лег на бок и свернулся в позу эмбриона, и прижал подушку к лицу. Он или смеялся, или плакал. Девушка не могла сказать точно.

– Ага, я скажу ей перезвонить, как только она вернется, – пообещал Меррик. – В деревне отстойная связь, так что не паникуйте, если она не сразу перезвонит. Мы вернемся к этим выходным.

Меррик закончил звонок и бросил телефон Реми.

– Все в порядке, – сообщил он. – Я прикрыл твой зад.

– Ты сказал отцу, что я ездила на молодом жеребце вчера, – почти прокричала она.

– А что? Так и есть, – ответил он.

– Он прав, – сказал Джульен, играя бровями. Он лег на софу, скрестив лодыжки на подлокотнике. Все, что Реми хотела, это потащить его в кровать. Но она должна думать, планировать.

– Пойдем, – сказала она Джульену и протянула ему руку. Он взял ее, и она начала поднимать его на ноги. – У меня несколько дней с тобой, прежде чем придется возвращаться. Покажи мне Париж.

– Нет, – ответил Джульен.

– Нет? Ты не покажешь мне Париж? – Он действительно думал, что они могли провести остаток дней, трахаясь? Что же, если он хотел попробовать, она в игре.

– Да, я покажу тебе Париж. Но ты не вернешься.

– Джульен, я уже сказала. У меня работа. И очень важная и ...

– Мы вернемся, – перебил Джульен. – Все мы. Верно, Салена?

Салена улыбнулась Джульену.

– Куда ты, туда и я, – ответила она ему, показывая преданность, из-за которой Реми стала любить ее чуть больше. Что дальше? Собиралась ли она любить Меррика?

– И я за тобой, – сказал Меррик Салене, и щелкнул ее по носу. Нет. Никакой любви Меррику.

– Тогда все решено, – заявил Джульен.

– Ты возвращаешься со мной? – спросила Реми, ее сердце затрепетало от новой и опасной любви, которую она испытывала к Джульену.

– Да. Я только вернул тебя. И в этот раз не отпущу тебя так просто, – ответил Джульен, беря ее за руки.

– Джульен, я тоже не хочу уходить, но нас не могут видеть вместе. И мне не хочется вовлекать тебя в это месиво. Я сама могу справиться. Я и Меррик можем, и мы вернемся.

– Мне все равно, сможешь ли ты разобраться с этим сама, – ответил он. – Ты не сама по себе. Этот бардак и моей семьи. Я не знаю, каков план, но мне плевать. Я участвую. Мы вместе.

Она вздохнула и улыбнулась.

– Хорошо, мы вместе, – согласилась она. – Что бы это ни было. Нам нужен план.

– У меня есть план, – сообщил Меррик. – Сперва я достану неоспоримые доказательства того, что обе семьи причастны к тому, к чему они причастны. Затем мы надеваем на твоих родителей наручники.

– Как ты намерен добыть неоспоримые доказательства? – поинтересовалась Реми.

– Обычно, – ответил Меррик. – Я проникну в кабинеты и поразнюхиваю. Надеюсь, мне не попадутся фото твоей обнаженной мамы. Опять.

– Хороший план, но в доме всегда кто-то есть, – попомнила ему Реми. – И ты не нравишься моей семье, и они не доверяют тебе.

– Это абсолютно верно, – подтвердил Меррик. – Что насчет тебя, Рыжик?

– Дома у папы тоже есть кабинет, – ответил Джульен. – Я могу покопаться ночью.

– Есть идеи, что мы ищем? – со скепсисом спросил Меррик.

– Ну... нет, – признался Джульен.

– Знаешь что-нибудь об азартных играх? – спросил Меррик. – Что-нибудь о бизнесе, финансах или бухгалтерии?

– Нет.

– Ты компьютерный хакер и/или знаешь пароли родителей к их банковским счетам, чтобы посмотреть получали ли они деньги от загадочных источников?

Джульен выдохнул.

– Ладно, я сдаюсь.

– Тогда это должен сделать я, – сказал Меррик. – Я просто должен попасть в твой дом. Он на сигнализации?

– Нет, если мы дома.

– Клево. Нам нужно, чтобы все в доме были вне дома, ночью, предпочтительно, и мы должны быть уверены, что они будут в такой суматохе...