Текст книги "Досье Госпожи (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Дело об упрямой рок-звезде
Автор: Нора Сатерлин
Ладно, Кинг. Обещаю, этот тебе понравится. Не притворяйся, будто ты не пускал слюни на этого парня, когда он появился на пороге штаб-квартиры. Мы все пускали. Худой, но мускулистый, идеально растрепанные волосы, обе руки в татуировках, широкая улыбка... помнишь? Он пришел со стопкой бенжаминов (прим.: купюра номиналом 100 баксов) высотой в дюйм и попросил «пару часов с твоей самой сексуальной Доминатрикс». Я хорошо это помню. Не то, чтобы я подслушивала из соседней комнаты или что-то в этом роде. Просто посчастливилось оказаться в соседней комнате у двери, подсматривая в замочную скважину. Что? Я училась взламывать замки. Ты сказал ему, что у тебя есть идеальная Доминатрикс, способная удовлетворить все его потребности. Красивая, интеллигентная, властная, необычайно опытная и готовая осуществить любой вид садизма для него.
Конечно же, ты говорил обо мне.
Имя: Данте Бернс... если это его настоящее имя, я съем свой стек.
Возраст: 29.
Род занятий: Рок-звезда, солист «Черных парусов»
Данте сказал, что просто хотел экскурсию по Преисподней.
– Мы снимаем клип, – сказал он. – Он будет извращенным, в стиле старых Nine Inch Nails. Как видео "Closer", но с меньшим количеством мертвых свиней, – объяснил он.
– Я не сторонник этого, но так будет лучше для видео, – сказал он. – Серьезно... я не один из этих парней, – сказал он. – Мы просто изучаем места, – сказал он.
Да, конечно, малыш. А я Дева Мария.
Госпожа имела полное право быть скептиком. Во-первых, так как она не много знала об индустрии музыки, она была уверена, что солист всемирно известной, получавшей награды, многократные платиновые продажи не помогли создать им собственное место для съемок видео. Может, Данте был своего рода Дивой, которой требовалось контролировать каждый аспект карьеры его группы. Определенно правдоподобно. Возможно, он хотел опробовать свои силы в режиссуре и продюсировании, поэтому взвалил на себя эту задачу.
По какой бы причине он не пришел к двери Кингсли, Госпожу она не волновала. Он заплатил в два раза больше, чем ее обычная ставка, лишь за экскурсию по подземельям, клубам и за пару часов ковыряния в ее мозгу по поводу работы. Легкие деньги, правда?
Не совсем.
Госпожа встретила Данте в офисе Кингсли. С того момента как их взгляды встретились, и она пожала ему руку, у нее была догадка на его счет. Как только она появилась, Кингсли исчез для Данте. Данте ни разу не взглянул на Кингсли после появления Госпожи.
– Так это вы Госпожа? – взгляд Данте блуждал по ее телу от головы до сапог, и снова поднимался вверх. – Рад с вами познакомиться.
– Рада с вами позабавиться, – сказала она, даря ему самую опасную улыбку.
– Никаких забав. – Он помахал пальцем ей, как учитель непослушному ученику. За долю секунды она посчитала, сколько сил ей надо будет приложить, чтобы сломать этот палец. – Я здесь только ради экскурсии и ничего более.
– Да, ради клипа, вы сказали. Очень мило. Мы, Доминанты, предпочитающие лайфстайл, любим, когда чужаки берут наш мир, нашу культуру, наших людей и превращают их в фальшивый голливудский мыльный пузырь для фона попсовой песенки, – улыбаясь, сказала она и с удовольствием наблюдала, как Данте переминается с ноги на ногу в своих панковких ботинках.
– Музыка больше альтернативная, чем попсовая, – застенчиво ответил он. – Качественная альтернатива. Мы играем хардкор.
– Предпочитаете хардкор? Как и я. Вчера выливала обжигающий воск на яйца клиента. Твоя группа тем же самым занимается?
– Эм... – Данте побледнел даже под своим загаром. – Мы много говорим "блять".
– Да, как и моя бабушка.
– Maîtresse? – Кингсли строго посмотрел на нее. Она лишь подмигнула ему. – Это Данте Бернс. Его называют следующим Трентом Резнором
– Кем?
– Вы не знаете, кто такой Трент Резнор? – в ужасе спросил Данте.
– Кинг, он клиент?
– Non.
– Я его трахала? – спросила она.
– Нет, насколько мне известно, – ответил Кингсли.
– Тогда нет, я не слышала о нем. Так ты следующий Тот-о-ком-я-никогда-не-слышала? Поздравляю, – она пожала ему руку.
– Уверяю, он очень известен.
Данте говорил так, будто его сердце было разбито. Бедный малыш.
– Не переживай, – сказала она. – Я вешаю лапшу на уши, потому что ты заслужил этого. Кинг? Мы можем идти?
Кингсли лишь кивнул и указал ей на дверь. У нее было ощущение, что Кингсли решил, что высокая стопка купюр на его столе не стоит той головной боли, которую она ему обеспечит.
– Готовы, Мистер Бернс?
– Конечно. – Образ дерзкой рок-звезды исчез, и теперь в его голосе слышалось сомнение. – Я весь ваш. – Сказал он небрежно, слишком небрежно. За ними она что-то услышала. Нечто голодное, нечто тоскливое, нечто настоящее.
– Это штаб, – сказала Госпожа, когда они покинули офис Кингсли. – Кингсли живет здесь, работает здесь и правит здесь. Он очень серьезно относится к части «кинг» (англ. «король») в своем имени. И ты тоже должен. Может, ты и известнее него, и у тебя может быть больше денег, но в этом доме нет никого, кто встанет на твою защиту против него, кто послушается твоего приказа, который противоречит его, кто выйдет из дома без его разрешения.
– Серьезно?
– Серьезно. У Кинга нет работников. У него рабы и сабмиссивы. Конечно же, высоко оплачиваемые рабы и сабмиссивы. Но они работают не ради денег. Они работают ради извращений. Среди его подчиненных нет ванильных.
– Ванильных... значит пуританских и нормальных, правильно?
Госпожа улыбнулась в ответ.
– Ванильный обозначает "не извращенный". Так мы называем людей вне сцены, гетеросексуальный тип. Ты, например, ванильный.
– Ни за что. На мне больше татуировок, чем у Брайана Сетцера. Мы однажды посчитали.
– Не важно. Не сравнивается чистая кожа и расписанная, готика с нормальностью, гей с натуралом, Ирокез с короткой стрижкой. Если ты не извращенец, ты ваниль. И разве не ты несколько минут назад говорил в офисе Кинга, что ты "не из этих парней"? Или я ослышалась, пока подслушивала?
– Да, я сказал это. Просто не привык, что меня описывают, знаете, ванильным.
Он поморщился при этом слове, будто она назвала его чем-то обидным, типа «импотентом», «расистом» или «политиком».
– Привыкай, Ванилька. Если ты не извращенец, это тот, кто ты есть. Нет ничего постыдного в ванильности. Некоторые из моих лучших друзей ванильные.
– Правда? – спросил он с надеждой в голосе.
– Нет. Давай же. Пошли в клуб.
Снаружи особняка их ждал Роллс-Ройс Кингсли. Водитель вышел и открыл для них дверь.
– Хорошая машина, – сказал Данте, изучая интерьер. – Машина для привлечения цыпочек.
– Ты даже не представляешь... – сказала она, наблюдая, как Данте усаживается на сидении, где за последний год Кингсли оттрахал, по меньшей мере, с десяток разных людей. – Итак, расскажи мне о видео. Каким ты его себе представляешь?
Данте посмотрел на нее и пожал плечами. Симпатичный мальчик. Симпатичная рок-звезда. Подведенные глаза, пирсинг в ушах, хороший загар, добрая улыбка.
– Не знаю. Песня о парне, влюбленном в женщину, настолько влюбленном, что хочет он стать ее рабом. Знаешь, парни всегда такое испытывают, когда влюблены. Они чувствуют...
– Принадлежность?
– Да. Именно. Будто она может приказать все, что пожелает, и мы все сделаем. И в постели, мы сделаем все, что она нам говорит. Это не извращения. Просто любовь. Все парни такое испытывают.
Госпожа изучала его, пока свет от уличных фонарей освещал их сквозь окно Роллса. Его лицо то становилось светлым, то темнело с каждым минувшим фонарем.
– Ты когда-нибудь чувствовал подобное без любви?
Она вытянула ноги и расположила ступни на его бедре. Он посмотрел на ее ноги, но не предпринял никаких попыток убрать или даже попросить убрать ее грязные сапоги с его брюк.
– Что вы имеете в виду? – он прищурился на нее.
– Я имею в виду... ты когда-нибудь думал, что тебе это может понравиться, не знаю... каждый день своей жизни? Может с женщиной, в которую ты не влюблен. Может просто с женщиной, которая привлекает тебя. Может, со всеми женщинами.
– Я же говорил вам, я не один из этих парней.
– Каких парней?
– Один из этих парней. Извращенных парней, которые хотят быть использованными Доминами, которые хотят ползать на четвереньках перед женщиной, которые хотят получать приказы, и чтобы с ними обращались как с секс-игрушкой. Я не такой.
– Правда? Интересно, тогда почему у тебя эрекция лишь от одного разговора об этом...
Данте посмотрел на свои колени и усмехнулся.
– Нет. Это не...
– Если посмотришь вниз, то увидишь, что я смогла увидеть через штаны. И если ты не твердый сейчас, тогда тебе не нужно смотреть. – Она вопросительно изогнула бровь. – Не нужно?
– Может быть, я просто... – он замялся на полуслове, чтобы взять ее ногу за лодыжку и переместить обратно на пол, – завелся потому, что я в чертовом Роллс-Ройсе с красивой темноволосой женщиной, с великолепными сиськами, в кожаном корсете и юбке. Думаю, много парней на планете взорвались бы в подобной ситуации, даже ванильные.
– Коим ты и являешься, так? – она захлопала ресницами.
– Да. Правильно. Я... ванильный.
– Не вини себя. Это случается с лучшими из нас. Так или иначе, клуб, куда мы направляемся, называется «Восьмой круг». Он тоже возбудит тебя, но ты не возбуждайся. Там снимать клип нельзя. У Кинга есть парочка менее извращенных клубов, которые можно использовать для съемок, если захочешь. Но в Восьмом круге запрещено. Это его дитя.
– Тогда почему мы туда едем?
– Потому что там мое подземелье. Там я встречаюсь с клиентами. Думала, тебе будет интересно. Не так ли?
– Зачем мне хотеть увидеть ваше подземелье? – он поерзал на сидении.
– Ради исследования для твоего видео, конечно же.
– Да, конечно. Ради исследования.
По пути в клуб, Данте задал ей несколько вопросов о ее прошлом.
Вопрос: Как она стала Доминатрикс?
Ответ: Создана Богом. Обучена Кингсли.
Вопрос: Тяжело ли быть Доминатрикс?
Ответ: Скорее влажно, чем тяжело.
Вопрос: В удовольствие ли это?
Ответ: Смотря что понимать, под словом «удовольствие».
Вопрос: Какую самую сумасшедшую вещь ты сделала, будучи Доминатрикс?
Ответ: Я не могу ответить без присутствия адвоката.
Вопрос: Ты когда-нибудь занималась сексом с клиентами?
Ответ: Нет.
Произнеся слово «нет», она заметила вспышку разочарования на его лице. Почему? От чего ему расстраиваться, если она не занималась сексом с клиентами? Рассматривал ли он себя ее клиентом, потому что купил два часа ее времени ради прогулки по Преисподней? Технически он им и был. Он заплатил за извращенное обслуживание, и она согласилась. Она не хотела секса с ним. Он был великолепным парнем, возможно достаточно талантливым, чтобы заслужить такое отношение, но в нем не было ничего такого что бы заставило ее запрыгнуть к нему в постель. Нет... у нее не было желания трахнуть его. В этом не было вызова. Если она запрыгнет на него сию же секунду, они будут трахаться через пять минут. Чертов трах. Она хотела заставить этого плохого мальчишку признать, что он саб. Она видела в его глазах, как он ищет ее одобрения, прочла это по языку его тела – пассивный, но настороженный, желающий угодить. И да, возбужденный... возбудился от одного вида ее в кожаной одежде и высоких облегающих сапогах.
– Задай другой вопрос, – приказала она.
– Что самое трудное в доминировании?
Она должна была признать, что это был хороший вопрос. Вдумчивый. Она любила серьезных парней. Может, в этом парне было нечто большее, чем просто красивая мордашка, татуировки и несвоевременная эрекция.
– Самое сложное... я не собираюсь сводить все к шутке о членах, как могла бы. Нет. Я только что сделала это в своей голове, но я не собираюсь произносить это вслух.
– Я ценю это.
– Серьезно, самое сложное – это забота о клиентах. Я стараюсь не думать о них, потому что моя работа становится намного сложнее, когда я начинаю это делать.
– Почему?
Тяжело выдохнув, она откинулась на спинку и вытянула ноги, располагая их на сидении рядом с ним.
– У меня есть несколько повернутых клиентов, и я говорю это в мягкой форме. Эти ребята... у них фетиши, которые тебе могут показаться довольно странными. Они хотят пить мочу. Они могут кончить, только если ты будешь их бить ремнем по члену. Им нужно, чтобы я надела на них собачьи ушки и заставила пить из туалета как собаку. Мне наплевать. Это не волнует меня, не пугает, не вызывает отвращение. Они просто фетишисты, и это прекрасно. Касается всего. Секс странный и прекрасный и эти парни безобидны. Они любят своих жен, своих детей. Но глубоко внутри у них зудит, и они приходят ко мне, чтобы я их почесала.
– Это довольно безумно. Пьют мочу?
Теперь настала ее очередь махать перед ним пальчиком.
– Не осуждай, Маленький Кузнечик. Некоторые из этих мужчин могут сломать тебя напополам. Они сильные, умные, сложные. Но вот в чем дело. Они недостаточно скучные, чтобы быть ванильными. Большинство мужчин в этой стране простые, как мясо с картошкой, когда дело касается сексуальности. Геи или натуралы, они любят все просто и не заморачиваясь. Проникновение, фрикции, оргазм, сон. Вот и все. Но есть мои клиенты. Они жаждут улиток, супа из плавников акулы, вареных утиных эмбрионов, чертову фугу. Экзотику. Вот кто мои люди. Ты ешь подобное дерьмо и люди называют тебя гурманом. Ты хочешь экзотики в спальне и люди называют тебя больным уродом. Эти мужчины вскрывают свою грудную клетку и показывают, где хранятся их души. Забота о них разрывает сердце. Поэтому я не занимаюсь этим.
Она заметила, как тембр ее голоса изменился и покашляла, чтобы прочистить горло. Ее не заботили ее клиенты. Ни один из них. Для нее они были чековыми книжками, не более.
– Ты заботишься о них.
– Ты же пацан из бой-бэнда. Что ты можешь знать?
Он рассмеялся и ей тоже пришлось.
– Думаю, мы с тобой оба полны дерьма, – сказала она.
– Да. Ты уважаешь своих клиентов.
Это был не вопрос. Так или иначе, она ответила.
– Да, уважаю. Самое страшное – войти в комнату, где ты знаешь, что встретишься с настоящим собой. Ты бы это сделал? Если бы там было зеркало и ты знал, если посмотришь в него, то увидишь настоящего себя... ты бы заглянул?
– Думаю, я бы прикрыл это зеркало простыней и разбил его кувалдой.
– Именно. Я бы тоже. Но эти парни, они смотрят. Так что да, я уважаю их, я забочусь о них и даю им то, что им нужно, то, что они хотят. Затем час или два спустя, я отпускаю их в их мир, где их считают больными ублюдками. В моем подземелье, я могу защитить их, я могу заставить их чувствовать себя в безопасности и подарить ощущение нормальности. Но снаружи... – она указала на мир за стеклом Роллс-Ройса. – Они сами по себе…
– Ты не можешь всех спасти.
– Я никого не могу спасти. – Она подарила ему нерешительную улыбку. – Но это не важно. Они не за это мне платят.
Роллс подвез их к серой двери на серой парковке. Данте, казалось, не был впечатлен. Это было нормально. Никто не был впечатлен "Восьмым кругом", пока не попадал внутрь.
– Это здесь? – спросил он, когда водитель открыл для них дверь.
– Здесь, – сказала она, доставая ключ и впуская его в холл. – Но не позволяй ввести себя в заблуждение. «Восьмой круг» как уродливая девка, которую ты в последнюю очередь везешь домой из бара, потому что тебе отказали все остальные. Затем ты приезжаешь домой, снимаешь штаны и понимаешь, что она делает самый лучший минет в мире.
– Она мне уже нравится.
– Все, что я хочу сказать – не суди по внешнему виду. Ой, осторожнее. – Сказала она, хватая его за руку, чтобы он не вступил в пятно на полу. – Ты чуть не наступил на сперму.
Он начал оборачиваться на то, что никому не хотелось бы увидеть. Не убирая руки, она повела его вниз по тускло освещенному коридору к внутренней двери с гардеробом рядом.
– Это кратчайший путь к подземелью, – объяснила она, пока они спускались по узким ступенькам. – В другом случае нам пришлось бы воспользоваться лифтом, чтобы попасть к главному входу. Сегодня людно. Многие играют. Тебя узнают.
– Тогда рад, что мы пропустили эту часть. Мне бы хотелось хоть ненадолго сохранить анонимность.
– Несмотря на подведенные глаза, рубашку без рукавов, демонстрирующую покрытые татуировками руки, профессионально взъерошенные волосы и ботинки, которые, вероятно, стоят больше чем мой платеж по ипотеке?
– Вы ведь не позволите мне уйти ни с чем, правда?
– Нет.
– Не хотите рассказать почему?
Они дошли до подножия лестницы. Он прислонился к стене и скрестил руки на груди. На считанные прекрасные секунды она заметила настоящего Данте под униформой рок-звезды, подводкой и тщательным загаром. Она увидела мужчину, музыканта, который трудился над своей работой, своим искусством, и который одел идиотские шмотки и перенял определенные манеры, потому что мир ждал этого от него. И в эту секунду она поняла, что он может ей понравиться.
– Потому что остальной мир позволит тебе уйти с убийством. Не отрицай. Если ты совершишь настоящее убийство, ты бы провел остаток жизни в тюрьме? Или твои покровители прикроют его, наймут самого лучшего адвоката и отпустят тебя безнаказанным?
– Я не убийца. Я хороший парень.
– Мне плевать, насколько ты хороший. Неважно насколько ты милый, ты не можешь быть милым для мира, как и мир милый с тобой. Сколько ты стоишь?
– Довольно личный вопрос.
– Ты спросил, занимаюсь ли я сексом с клиентами, и я спрашиваю о твоей стоимости – это личные вопросы?
– Принято. Около 97 миллионов по последним подсчетам.
– Хорошо. Твоя привлекательность стоит миру 97 миллионов долларов?
Он покачал головой и пожал плечами.
– Не знаю кто бы мог быть настолько милым. Очень много милоты.
– Тебе, правда, нужно 97 миллионов чтобы пережить эту ночь? Сколько же стоит твой чертов гель для волос?
Он громко рассмеялся и прошелся рукой по волосам.
– Дорогущее дерьмо.
– Как думаешь, каким гелем для волос пользуется тот бездомный парень на парковке?
– Вы обращаетесь со мной как с дерьмом, потому что я не отдал все деньги тому бездомному?
Госпожа сделала шаг к нему и посмотрела прямо в его карие глаза. Он начал отводить взгляд, но она обхватила его подбородок и заставила посмотреть на нее.
– Я так обращаюсь с тобой, потому что никто в целом мире не посмеет. Правда?
Он медленно кивнул, подтверждая ее слова.
– Ничем не могу помочь, – сказал он, поднимая руки вверх сдаваясь. – Если достигаешь такого уровня славы и богатства, как и я, будешь окружен лишь одними подпевалами.
– Вот почему существуют женщины как я. – Она щелкнула его по носу достаточно сильно, чтобы он вздрогнул. – Мы антидоты подпевалам. Пошли. Покажу тебе свое подземелье. Тебе понравится.
Она потянула его за рубашку, ведя за собой по коридору.
– Эй, рубашка дорогая, – возмутился он на ее грубое отношение.
– Как и мое время. Но ты же не слышишь мой скулеж, так?
В конце коридора, она остановилась перед дверью подземелья и вытащила ключ.
– Мы все здесь безумны? – прочитал Данте слова на двери.
– Чеширский кот, – объяснила она. – «Алиса в Стране чудес». Тебе стоит прочитать. Адский психодел. Лучше, чем ЛСД.
– Я не принимаю наркотики.
Она услышала нотку гордости в его голосе.
– Я куплю тебе медаль. А теперь... добро пожаловать с мою Страну Чудес. – Распахивая дверь, она шагнула назад и первым впустила Данте. Новички в подземелье всегда немного удивлялись предстающему перед ними виду. Данте не был исключением.
– Это не похоже на подземелье. Больше на спальню. Хорошую спальню. – Он одобрительно кивнул на королевского размера кровать с балдахином и подушками, застеленную красно-золотистым парчовым бельем, масляные лампы, и эротические картины на стенах. – Никаких плеток и цепей?
– Очень много плеток и цепей. Они за дверью номер два.
Она провела его мимо постели во вторую комнату ее апартаментов.
– О, черт.
Его глаза стали похожи на обеденные тарелки, когда он рассмотрел комнату.
– У меня почасовая оплата, но я не трахаюсь с клиентами, – сказала она и хитро подмигнула. – Это Андреевский крест. Я привязываю к нему людей, порю и избиваю их. Кроме всего прочего. Вон там медицинская кушетка для моих медицинских фетишистов. Это рама. На троне можно поразвлекаться с бондажом.
– Это гроб, да? – Данте указал на дальнюю стену.
– Да, у меня есть несколько клиентов, любящих сенсорную депривацию. Не думаю, что это для них сексуально. Они просто хотят, чтобы их оставили в покое. Так или иначе, они приходят, я помещаю их в гроб, сижу и читаю книгу. Через час или два парни выходят довольными. Самая легкая тысяча долларов, которую ты можешь себе представить.
– Мило. Не понимаю боль. То есть, я делаю тату, но наносить их адски больно, и ни одна часть меня не возбуждалась в процессе.
– Ну, ты же не мазохист. Люди по многим причинам любят боль. У меня есть клиенты, которые страдают от хронической боли и флагелляция всего тела помогает им производить больше адреналина и прочих подавляющих боль гормонов. Есть несколько клиентов, которые не могут возбудиться без причинения боли себе. Один коп. Один врач. На любой вкус.
– Думаю да. То есть, в этом есть смысл. Я знаю парочку музыкантов, которые не могут играть без наркотиков. Им нужен кураж.
– Я воздействую на организм намного легче, чем кокс. Хотя не все мои клиенты любят боль. – Она выключила освещение в подземелье и вернулась в спальню. – У меня есть парочка парней сабмиссивов, которые только сабмиссивы. Они просто хотят выполнять приказы женщины. Они приходят и поклоняются моим ногам, обслуживают меня и мастурбируют для меня.
– Так можно быть извращенцем и не любить боль?
– О, да, я знаю много девушек-саб, которые любят именно подчиняться, а не принимать боль. Их Домы или Домины скажут им идти и отсосать у чужака, а ты можешь думать, что они выиграли в лотерею. Если взмахнешь флоггером рядом с ними, они свернуться в позу эмбриона и заплачут.
– Странно. Я думал все извращения это, ну знаете, плети и цепи.
– Не все. Этот мир намного больше.
– Хм... – Он скрестил руки на груди и оперся на столбик кровати. – Может, я извращенец.
Она изогнула бровь и присела в большое, украшенное витиеватыми узорами кресло, и закинула ногу на подлокотник.
– Рассказывай.
– Я... это немного странно. – Он поморщился. – Вы, скорее всего не поверите мне, если я расскажу.
– Я потеряла свою девственность с католическим священником, и это наименее странный мой сексуальный контакт. Доверься, я поверю тебе.
Его глаза снова округлились, и она улыбнулась. Ей нравилось шокировать новичков.
– Хорошо... вот история, и это все правда. История похожа на одну из «Пентхаус Леттерс» (прим.: эротический журнал). Но она произошла на самом деле.
– Попытайся.
Учитывая дикий секс, который окружал ее постоянно, чтобы заставить Госпожу сомневаться, в его истории инопланетяне должны брать анальные пробы.
– Я очень рано научился играть на гитаре. Музыкант от природы. Гитара и фортепиано. Бас-гитара тоже. Я был очень застенчивым, поэтому не часто играл вне дома. Моя старшая сестра, Кейт, вот она был суперпопулярной. Никто в школе не знал, что мы родственники, потому что я тщательно скрывал это и оставался в стороне. У Кейт было три подруги – Полли, Эми и Мона. Они дружили с тех пор как перешли в старшие классы. У них была своя банда.
– Симпатичные девочки?
– Роскошные. И милые, хотя в это трудно поверить. Милые по отношению ко мне. Мы с Кейт хорошо ладили дома. Наш папа умер, когда мы были маленькими, и мама часто ходила на свидания. Мы с сестрой вроде как держались друг за друга. Она защищала меня. Все ее друзья любили меня.
– О, мне уже интересно. – Госпожа улыбнулась.
– Погодите, – он шумно вздохнул. – Я был на втором курсе, шестнадцать лет. Кейт и ее подруги были старше. Мама осталась у своего нового приятеля. Подруги Кейт остались на ночевку. Она хотела улизнуть и остаться с парнем, а подруги помогали ее прикрыть. Так что в доме остался я и три великолепных девушки. Мы заглянули в бар и немного выпили. Но никто из нас не был пьян. Немного расслаблен. Счастлив. Болтлив. Эми спросила, есть ли у меня девушка, занимался ли я когда-нибудь сексом. Впервые в жизни мне стало стыдно. Но я сказал ей правду, что не было. Девушки переглянулись... затем посмотрели на меня...
– Почему я слышу порно-музыку на заднем фоне?
– Именно. Услышав, что я все еще девственник, Эми наклонилась над кофейным столиком и поцеловала меня в присутствии двух девушек. Эми была заводилой. Все, что бы она не начинала, другие девушки подхватывали. Затем меня поцеловала Мона и после Полли. Я едва не кончил в штаны. Но это были не просто поцелуи. Эми встала и поманила пальцем, жестом приглашая меня следовать за ней. Она привела меня в мою спальню и...
– Трахнула? Думаю, она тебя трахнула.
– Она трахнула меня. И это было потрясающе. Эми была во главе. Она говорила «поцелуй мои соски, пососи клитор, вставь в меня пальцы...» она любила отдавать приказы, а мне нравилось выполнять их.
– Что произошло дальше?
– Она поцеловала меня перед сном и ушла из комнаты. Я думал, это все. Я просто лежал в постели и улыбался в потолок и благодарил Бога за изобретение женщин. Но потом открылась дверь. Была очередь Моны. Эми должно быть рассказала ей как хорошо я выполняю приказы, потому что она была такой же властной в постели. И после этого пришла Полли.
– Ты трахнул трех девушек подряд в ночь, когда лишился девственности?
– Мне было шестнадцать. Я мог оттрахать и двадцать девушек за ночь. Так или иначе, после этого, ночевки в доме стали более интересными. После того, как Кейт засыпала, по крайней мере, одна из ее подруг пробиралась ко мне в комнату. Девушки встречались только со спортсменами и качками. И да, они игнорировали меня в школе, вели себя так, будто меня не существовало. Но это было к лучшему. Мне нравилось быть их маленьким секретом. Эми однажды сказала мне, что я единственный парень, который довел ее до оргазма. Я любил заниматься с ними оральным сексом. Очень.
– Мощное заявление.
– Очень... – выдохнул он, его кожа покраснела при воспоминании о желании. – Девушки... они не обращались ко мне по имени. Они всегда называли меня Рок-звездой. «Эй, рок-звезда, сыграешь нам песню...» Я бы сделал все, что бы они ни пожелали. Все.
– Рок-звезда, это мило. Тебе нравилось быть секс-игрушкой в руках трех более взрослых прекрасных девушек.
– Боже, да. Больше я этого не получаю. Закулисные фанаты, они поклоняются мне. Женщины слишком нервничают в моем присутствии, чтобы приказывать мне. Они лежат в постели, будто быть оттраханой мной – это какая-то почетная миссия. Я помню те ощущения с подругами сестры. Я был тем, кого они удостоили трахнуть. Я любил поклоняться их телам. Вот что я любил. Не быть предметом поклонения. Я получаю этого дерьма в достаточном количестве каждый раз, когда вхожу в помещение.
– Позволь прояснить. – Госпожа встала и подошла к нему. – Ты любишь поклоняться женскому телу, когда с тобой обращаются как с секс-игрушкой ради женского удовольствия и удовлетворять несколько женщин за одну ночь? Ты не хочешь поклонения к себе. Ты хочешь, чтобы с тобой обращались как с вещью, сексуальным рабом, собственностью, которая существует лишь для того чтобы ублажать женщину?
Данте сначала не ответил. Он даже не мог посмотреть ей в глаза.
– Я часто об этом фантазирую. О женщине, которая будет владеть мной, что даже не будет разрешать кончить. – Его голос понизился до шепота. – Это странно?
– Нет, – прошептала она ему на ухо. – Это сексуально, эротично и это определенно не ванильно.
– Я всегда чувствую себя странно из-за этого. Не по-мужски. Не очень мужественно хотеть, чтобы женщина... даже не могу подобрать слов.
– Доминировала. Ты чувствуешь себя странно, потому что хочешь, чтобы женщина доминировала над тобой. И в доведении женщины до оргазма и в превознесении ее удовольствия выше своего нет ничего немужественного. Быть мужчиной сабмиссивом не неправильно. Тебе не нужно быть альфа-самцом, стучащим в грудь, чтобы найти клитор.
– Поверь мне, я знаю, где находится клитор.
– Хочешь выиграть медаль?
– Да, – ответил он и рассмеялся. – Конечно. Я люблю медали.
– Ты чист?
– Чист?
Она многозначительно посмотрела на него.
– Чист. Понял. Да. Я прошел обследование две недели назад для страховки перед новым туром. Проверился на все.
– У тебя есть девушка?
– Нет. Мы расстались два месяца назад. Она была еще одной фанаткой.
– Хорошо. Иди умойся. Сотри подводку. Сними ботинки и ради всего святого, причеши волосы, как у нормального человека. Никаких костюмов. Я хочу видеть настоящего тебя. Ванная комната вон там. Мне нужно позвонить.
Когда он вышел из ванной, Данте выглядел как симпатичный, милый сладкий мужчина сабмиссив, который скрывался под этим макияжем и растрепанными волосами.
– А вот и наши девочки, – сказала она, когда услышала неуверенный стук в дверь подземелья. – Стой там. Я сейчас.
– Что там? – спросил он, сейчас он был таким скромным и взволнованным, и на удивление молодым.
– Оказалось, у меня нет медалей. Но вместо них есть это.
Она открыла дверь и впустила двух симпатичных молодых девушек. Одна была высокой с татуировками и волосами всех цветов радуги. Вторая была светлокожей и миниатюрной, с блестящими каштановыми волосами, ниспадающими мягкими волнами по спине.
– Симона, Кэсси, это мой друг...
– Девон, – ответил он. – Меня зовут Девон.
Она знала, что имя Данте Бернс не настоящее.
Девушки пожали руку Девону, а Госпожа с ликованием наблюдала за ними.
– Дамы, Девон мой новый друг. Сабмиссив. Он хочет изучить свои фантазии. Одна из них – быть использованным женщиной в качестве секс-игрушки. Птичка нашептала, что Девон любит доводить девушек до оргазма. Он лучше подарит оргазм, чем испытает собственный. Разве это не мило?
– Я люблю парней-сабов, – произнесла Кэсси, положив голову на плечо Симоны.
– Их очень удобно держать под рукой.
Симона поцеловала Кэсси в макушку.
– Ну... начнем? – Госпожа указала на постель.
– Я в деле. – Кэсси осмотрела Данте с головы до ног. – Он прекрасен.
– Очень. Выглядит слишком знакомо. Ты уже приходил в клуб? – спросила Симона.
– Нет. Я просто... у меня такое лицо, – ответил он.
– Девушки... – Госпожа хлопнула в ладоши. – Презервативы в тумбочке. Он весь ваш. Я буду наблюдать. Дайте знать, если понадобится помощь.
– Оу, думаю мы справимся, Госпожа. – Кэсси и Симона подошли к Девону и поцеловали его в губы по очереди. Кэсси углубила поцелуй, Симона подняла его руки над головой и стянула с него рубашку. Симона провела ладонями по его спине и плечам, а Кэсси положила его руки себе на грудь. Две девушки аккуратно подвели его к постели и уложили на спину. Девушки были сабмиссивами, обе. Но они любили секс, они любили мужчин, и они любили подчиняться ей. Быть на добром счету у Госпожи означало приглашение в святилище Кингсли. И прямо сейчас обе девушки определенно были на хорошем счету Госпожи.
