Текст книги "Экспресс в рай"

Автор книги: Терри Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Я решил бросить Фэтти. Позвонил Сандре и рассказал ей обо всем. Она сказала мне, чтобы я не очень беспокоился о Фэтти. Иногда случалось, он валял дурака и успокаивался обычно через неделю. Поэтому я решил остаться. И правильно сделал, иначе Фэтти пропал бы в этом доме ни за грош.

Вот как это произошло. На обед к нам пришла Фиона. Она была молчалива, что уж никак не было в ее характере. Я знал, вечером она опять кому-то звонила. Заметив ее бегающие глазки, подумал: здесь что-то не то. Я чувствовал, что нам грозят неприятности, как чувствуют приближение грозы...

Фэтти опять напился. Он рассказывал подряд все, что приходило ему в голову. Через час Фиона не могла усидеть на месте. Я поднялся из-за стола и сказал Фэтти:

– Пройдем в комнату, мне нужно показать тебе что-то.

Он пошел за мной, не проминув по дороге ущипнуть Фиону за грудь. Ему, подлецу, это нравилось! Догадываетесь, что я хотел показать ему? Я двинул ему в челюсть и закрыл в комнате. Потом вернулся к Фионе.

– Ну что, малышка, будем шутить и дальше?

– Нет, – ответила она. – Этот толстяк меня достал. Пора сматываться.

– Мне кажется, ты очень торопишься. Ты кого-нибудь ждешь? Она через силу засмеялась:

– Нет, я никого не жду. Просто, мне здесь надоело.

– Ну хорошо, – сказал я. – Иди куда хочешь и передай привет Чарли. Она встала и, услышав имя Чарли, резко дернулась.

– Кто такой Чарли?

– Чарли Рэйнз, – объяснил я. – Ты ничего не слышала о нем? Как я и предполагал, она попыталась рассмеяться.

– Чарли Рэйнз! – воскликнула она. – Ну у тебя и шуточки! Я его никогда не видела, если это тебя волнует. Не люблю гангстеров, с ними вечно вляпаешься в какую-нибудь историю.

Я жестом приказал ей сесть. Она подчинилась.

– Что касается истории, то ты права. Я, кстати, могу рассказать одну, она не будет длинной и заинтересует тебя. Ты находишься здесь по приказу Чарли. Молчи, не мешай говорить мужчине... Он приказал тебе познакомиться с Фэтти, чтобы узнать, кто убил Ханрахана.

– Все это ложь! – закричала она. – Я не знаю Чарли, я не знаю никого! Я живу одна, и у меня даже нет подруги, с которой можно провести время.

– Что ты говоришь! – сказал я, смеясь. – Значит, ты одна на всем белом свете? Кому же ты тогда звонила, маленькая лгунья? Уж не самому ли Богу?.. Слушай меня, милая: ты специально познакомилась с Фэтти, чтобы разговорить его, а этот глупый толстяк не смог понять этого. Ты залепила ему глаза своей фигуркой. А сейчас ты хочешь смыться, потому что здесь скоро запахнет жареным. Не так ли?

– Это не правда! – в панике кричала она. – Мне наплевать на Чарли, я даже не знаю, как он выглядит! Я ни на кого не стучу! Ты достал меня своими подозрениями и привычкой слушать под дверью. Ты мне надоел, как и твой дружок.

– Останешься здесь, – приказал я. – Командовать буду я.

Тогда она побежала к двери. Я едва успел догнать ее. Она повернулась и хотела броситься на меня, но получила удар в челюсть, который остановил ее. Уткнувшись в стену, поднесла руку к губам: на пальцах была кровь. Сейчас она выглядела не очень привлекательно. Ее охватил страх. Очень хотелось встряхнуть девчонку, но я сдержался, – я еще не все знал... Фиона дрожала, и слезы лились по ее щекам.

– Лучше говори, ты слышишь? – крикнул я. – Если будешь молчать, обещаю тебе: ты пожалеешь о том, что появилась на свет.

Я подошел к ней поближе, держа руки в карманах. Она все еще стояла, прислонившись к стене, и смотрела на меня испуганными глазами.

– Итак? – спросил я.

Что, вы думаете, она сделала? Плюнула мне в лицо!

– Скотина! – в бешенстве прорычала Фиона. – Подонок и подлый убийца!

Я схватил ее за локоть. Она опять стала кричать и извиваться, чтобы освободить руку. Я спросил:

– Ты знаешь Чарли, да или нет?

– Нет!

И добавила еще несколько слов, которые ввели бы в краску даже армейского старшину.

То, что произошло потом, трудно описать словами. Угол, где стояла Фиона, быстро принял вид мясорубки... Она была упряма, эта чертова девчонка! Чего я только не испробовал: даже колол ее вилкой и гасил на ней сигарету... Ничего, ни слова лишнего. Она молчала, если не считать криков... Я немного отдышался и ополоснул руки. Кровь мешала... Фиона превратилась в бесформенный кусок мяса, и я уже исчерпал весь свой репертуар. Тогда я поднял ее и прислонил к стене. Она тяжело дышала, и я вылил на нее графин с водой. Это оживило ее...

Не подумайте, что я был зол. Я думал только о Сандре, а это означало, что я был готов на все...

Фиона видела теперь только одним глазом. Второй налился кровью и затек. Картина что надо! Но вся ее ненависть была сконцентрирована в том, который был еще цел.

– Грязная скотина! – с трудом выдохнула она. – Тебя прикончат, слышишь?

– Кто? – спокойно спросил я.

– Думаешь, скажу? Ошибаешься, подонок. Я буду молчать, точно так же, как сейчас это делает Миллз Ханрахан...

Я только этого и ждал и вежливо поблагодарил ее.

– Чарли вытащит из тебя кишки! – кричала она, видя, что по-глупому проиграла эту партию.

Последние слова мне не понравились. Я усадил ее на стул и пошел за Фэтти, который спал в соседней комнате. Разбудив, все рассказал ему о Фионе. Он тут же захотел всыпать ей, но когда увидел, в каком она состоянии, понял, что даром времени я не терял.

– Да, – сказал он, – ты и поработал! Малышка выглядит теперь не очень привлекательно! Мог бы и мне немного оставить.

– Перестань, – прервал я его. – Сейчас надо подумать, что делать дальше. Эта шлюха предупредила Чарли, и мне кажется, сейчас здесь будет жарко.

Фэтти схватил Фиону за волосы и приподнял ее голову.

– Ты можешь еще поразвлечься, – предложил я. – Она не подохла.

До этого оставалось совсем немного. Она издавала глухие стоны, ее голова качалась слева направо среди грязных тарелок. Я просунул ногу под стул и резко дернул. Она растянулась на полу, как мешок с песком. Напоследок ботинком ударил ей в висок. Теперь с ней было покончено.

– Иди собирайся,. – сказал я Фэтти. – Достань запасные канистры с бензином. Я сам займусь этой стервой. Мы заберем ее с собой и вернем Чарли.

Фэтти быстро ушел. Когда заворачивал Фиону в одеяло, я вдруг насторожился. Мне послышались шаги на лестнице: кто-то осторожно поднимался...

– Фэтти! За дверью кто-то есть! Он на цыпочках подбежал к двери и закрыл задвижку.

– Мы пропали, – сказал он тихо.

– Еще неизвестно. Доставай пушку: придется отбиваться.

Я подошел к окну. На улице стояли две машины, и два каких-то типа прохаживались по тротуару с беззаботным видом. Колебаться было некогда. Я взял автомат, вставил магазин и стал целиться из окна, укрываясь за выступом стены. Ждал до тех пор, пока оба парня не оказались в моем поле зрения.

– Фэтти, – сказал я, – следи за дверью. Фэтти весь напрягся.

– Они в коридоре, – прошептал он сквозь зубы.

– Опрокинь стол и укройся.

Как, только те двое оказались у меня на прицеле, я выпустил очередь. Совсем короткую. Оба упали на тротуар. Один из них пытался встать, опираясь на руку. Я опять выстрелил, и тогда он замер.

– Теперь давай вместе, – прокричал я Фэтти.

– О'кей, – ответил он. – Я готов.

Мы стали стрелять через дверь. Кто-то вскрикнул от боли и зашелся в протяжном крике. Затем мы услышали стон, но это был уже другой голос. В ответ они стали стрелять, как сумасшедшие. От этой стрельбы с потолка упала лампочка, разлетелось зеркало, и осколки стекла летали по всей комнате.

Фэтти похлопал себя по ляжкам и засверкал глазами.

– Черт бы вас всех побрал! – кричал он. Из-за двери отвечали очень активно. Я выпустил очередь, чтобы успокоить их, и бросился плашмя на пол. И правильно сделал, Маат: теперь начало доставаться и окну. Пули отщипывали куски пола в нескольких дюймах от моей головы. Это означало, что ребята стреляли из многоэтажного дома напротив. Я отполз немного в сторону от линии их огня. Нам повезло, те придурки за дверью лишили нас света. И те, кто был в доме напротив, не видели нас и сберегли нам жизнь. Продолжая стрелять, я думал, и не мог найти выхода из этого положения.

Стрельба немного утихла. И тогда в голову мне пришла одна мысль. Это было очень рискованно, но в создавшемся положении выбирать не приходилось. Взяв канистру с бензином, я заполнил им бутыль емкостью около четырех литров и, заткнув ее пробкой, обвязал горлышко тряпкой, намоченной в бензине.

– Что ты делаешь? – спросил Фэтти, который слышал, как я вожусь в темноте.

– Не обращай внимания. Выпускай всю обойму, но не торопись.

Что ты все-таки хочешь сделать? – не унимался он.

– Подброшу огоньку в коридор, – ответил я.

– Хочешь, чтобы мы сгорели? С ума сошел, что ли?

– Заткнись, пожалуйста, – ответил я. – Хочу взять их на испуг и воспользоваться этим. Вот что мы сделаем: ты откроешь задвижку и привяжешь подтяжки к ручке двери. Затем встанешь, как тебе удобно, и распахнешь дверь, когда я тебе скажу. Я брошу бутыль. Это рискованно, но надо попробовать, если не хочешь оказаться в морге. Давай.

Он немного попыхтел на своем огромном животе, но сделал так, как я хотел.

– Все, – вздохнул он.

– Возьми автомат и будь готов прикрыть меня. Эта проклятая бутыль была очень неудобна. Я поджег тряпку и крикнул Фэтти:

– Открывай!

Размахнувшись, я бросил ее в коридор. Мне повезло, что в меня не попали. Просвистело совсем рядом.

Их автоматы продолжали стрелять, потом вспыхнуло яркое пламя. Раздались крики, и я увидел одного из них – у него по ногам бежал огонь. Они посыпались с лестницы, попытавшись было воспользоваться огнетушителем. Однако Фэтти дал хорошую очередь, и огнетушитель взорвался в руках того, кто его держал.

Это был наш момент! Нельзя сказать, что на этом наши страхи закончились. Перестрелка в коридоре и на лестнице – дело тухлое, но к счастью, мы находились на втором этаже. Так что я сгреб Фиону сзади за платье и велел Фэтти идти за мной. В коридоре было полно дыма, все горело и дышало черным жаром. Я держал Фиону перед собой, и она защищала нас от пуль и от огня... Мы шли вперед, пряча голову, и проскочили через пламя, не опалив ни одного волоска.

Все шло как нельзя лучше. Я слышал, как Фэтти за моей спиной делал какие-то замечания. Я сказал ему, чтобы он закрылся и был повнимательнее.

За поворотом лестницы нас обстреляли. Фиона все взяла на себя. Я чувствовал, как пули стучат в ее тело, и подумал: идея была хорошей, только бы пули не прошли насквозь. Я пытался отстреливаться, но Фэтти все же досталось задело ногу. Он выругался и навалился на меня сзади.

– Стреляй, Фэтти, черт возьми! – закричал я. – Еще немного, и мы выберемся.

Моя рука начинала деревенеть от веса Фионы. Дым першил горло, а огонь бежал по лестнице почти так же быстро, как мы.

Внизу я наткнулся на тело. Сверху тянуло запахом жженного мяса, а это доказывало, что был по крайней мере еще один, который поджаривался в коридоре. Фэтти опять стал стрелять короткими очередями. Ему никто не отвечал.

Мы услышали шум мотора и крики женщин. Я отпустил Фиону и выглянул на улицу. Те двое, которых я уложил раньше, так и остались на тротуаре. Одна из машин стояла здесь же, видимо, брошенная.

Самое неприятное было то, что стал собираться народ. Послышалось завывание полицейских машин со стороны Бруклина. С минуты на минуту они могли быть здесь.

Я вернулся к Фэтти, он связал носовые платки и перевязывал рану. Чтобы было удобнее, поставил ногу на Фиону и ругался, как только умел.

– Давай быстрее, – сказал я ему. – Ты слышишь, полиция уже здесь.

Он сильно хромал и опирался на мое плечо, когда мы вышли.

– Черт, да здесь полно людей! – проворчал он. И действительно, зеваки были повсюду.

– Подожди, – сказал я. – Сейчас мы заставим их быстренько вернуться в свои норы.

Я выдал очередь в воздух. Все с криком разбежались. У Фэтти разгладились морщины – он рассмеялся. Мы залезли в машину, захватив с собой Фиону. Через десять минут мы были уже далеко и по дороге встретили пожарных...

Мы медленно подъехали к Шью Пойнт, а потом отвезли тело Фионы к ней домой. Мерзкое было дело, Маат! Во всяком случае, нам повезло. Думаю, если бы не трюк с бутылью, нас бы уложили, как миленьких.

Банде Чарли досталось, как надо. На следующий день из газет мы узнали, что они потеряли шестерых. Это еще раз доказывает, что лучший способ защищаться броситься в кучу и сохранять спокойствие.

Бен глубоко вздохнул и снова закурил.

– Вы помните, что газеты писали в то время? – спросил он.

– Да, – ответил Маат с тяжелой усмешкой, – это было похоже на панику.

– Точно! Громадные заголовки на всю страницу:

"Две соперничающие банды сводят счеты в центре Нью-Йорка"... "Мостовые Бруклина затопленные кровью воюющих гангстеров"... "Снова побоища после пятилетнего перерыва".., и т, д., и т, п.

Когда начинают разговаривать при помощи бомб, устраивают пожары, не говоря об остальном, – этого вполне достаточно, чтобы разбередить полицию и озадачить федеральных агентов штата Вашингтон. Я подумал, не стоит выставляться, и решил избегать шумных и заметных драк. Сандра сказала мне то же самое, когда мы приехали к ней в Уайтстоун, чтобы отдышаться и подлечить рану Фэтти. Узнав о том, что мы сделали, она поругала нас за то, что подняли шум на весь город. Я объяснил ей: другого выхода у нас не было, ведь ребята Чарли свалились на нас совершенно неожиданно. Надо было спасать свою шкуру, не особенно заботясь об остальном. Но несмотря на мои разумные объяснения я видел, что наше приключение не доставило ей удовольствия. Было ясно: она боялась за меня. Она видела, что я бросаюсь навстречу опасности, как дикий зверь, и понимала, что уже поздно останавливать меня. Я хотел этого и добивался только повторения, чтобы покончить с Рэйнзом. Сандра убеждала, чтобы я оставил эту затею, но я решил, что во что бы то ни стало доберусь до этого Чарли. Никто не мог мне помещать действовать так, как я задумал. Даже Сандра, ее грустные глаза и манера обвивать мою голову руками, будто я был малышом, которому взрослые прощают его шалости, потому что знают: делает он их не нарочно.

Маат подумал, что Бен все немного преувеличивает. Выражение полной невиновности, которое выпячивал Бен, вызывало у него смущение, причину которого он хотел бы понять. Он уже не раз спрашивал себя: не ломает ли Бен комедию так талантливо, что правду обнаружить невозможно? А Бен между тем спокойно продолжал:

– Я не мог остановиться. Я чувствовал себя в форме и как будто летал.

Однажды я подумал, что было бы интересно подшутить над Сандрой. Я вошел к ней в комнату, когда она спала, и улегся рядом с ней, стараясь не разбудить ее. Мне хотелось понаблюдать за собой. Так вот, Маат, я был совершенно спокоен, я отлично контролировал себя. Никаких неприятностей с левой рукой. Я заснул, а Сандра очень удивилась, увидев меня рядом с собой.

– Ты в самом деле не такой, как все, – сказала она. – Почему ты не сказал мне раньше, что тебе было бы приятно спать рядом со мной?

– Не знаю, – ответил я. – Это произошло само собой. Я не хотел будить тебя. Послушай, ты разрешишь мне поспать еще?

Она прижала меня к себе, мне это было приятно. Это напомнило мне детство, когда ночью мне было страшно, и мать укладывала меня к себе, пока отца не было дома. Ему детские страхи были непонятны...

Две недели я прожил в Уайтстоуне, ничего не делая. Наконец мне показалось, что время тянется слишком медленно. Фэтти же был совсем другого мнения. Его рана быстро заживала. Он толстел, потому что только и делал, что ел и спал. Эта жизнь ему нравилась.

Я хотел вернуться в Нью-Йорк и продолжить свое дело. Здесь мне становилось все хуже, особенно после того, как я поцапался с официанткой в открытом кафе в Лонг-Айленде. В общем, ничего особенного. Она подумала, что я с ней заигрываю, и я не стал разубеждать ее. Это сильно расстроило меня. Я стал много пить. В результате мы с Сандрой поругались, хотя она была здесь совершенно ни при чем.

А потом, как-то утром, прочитав газету, я понял, что попался, и попался из-за одного сукиного сына журналиста, который оказался слишком прытким. Его звали Гарри Рэншоу, он работал для "Нью-Йорк Ньюс". Рэншоу собрал много данных, были среди них и правдивые, которые мне не понравились. По его словам выходило, что соперничала с ребятами Чарли вовсе не банда. Рэйнзу противостояло всего два человека. Эти двое были не просто бандиты. Он полагал, что главным был молодой, недавно приехавший в Нью-Йорк. Кто был этот молодой убийца? Не из Индианы ли он, где полиция Эвансвилла как раз разыскивает молодого преступника, который скрылся после двойного убийства в Мэйкомб Филдс? Почему полиция упрямо ищет его в Индиане, вместо того чтобы делать это в Нью-Йорке?.. Этот кретин стал сводить в одно целое Мэйкомб Филдс, Дору, Хилку Рэнсон, Карлу Барлоу и все остальное. Конечно, многое он придумал, но у него был нюх и правильный подход. В целом он угадал. Говорил он и о Сандре Эбботт. Его удивляло ее внезапное исчезновение, и он задавался вопросом: не пошел ли этот молодой убийца к ней на службу? Из-за этого умника вся история с Монком Сэлто снова всплывала на поверхность, а Сандра оказывалась втянутой в эту историю самым неприятным образом.

Я спрятал газету, ничего не рассказывая Сандре, но решил, что с этим надо кончать.

– Я возвращаюсь в Нью-Йорк, – сказал я Сандре на следующий день.

– Что ты собираешься делать там? – спросила она. Я ответил, что мне нужно проветриться. И потом мне хотелось узнать, что слышно о Чарли.

– Понимаешь, – попытался я убедить Сандру, – если он затаился, это еще не значит, что мы можем быть спокойны. Мне нужно проверить на месте.

И я уехал. В Нью-Йорке я первым делом разыскал адрес Рэншоу. Он жил на Шестой Авеню. Я позвонил ему и сказал, что знаю одного человека, который рассказал мне много интересного о Чарли Рэйнзе и Сандре Эбботт. Он клюнул на мой крючок и предложил подойти в гостиницу "Сихорс" на Мэдисон Сквер. Я отказался под предлогом, что пока еще дорожу своей жизнью, но могу лишиться ее, если меня увидят с журналистом. Сказав, что с Чарли у меня старые счеты и что он непременно прикончит меня, узнай он о нашей встрече, я согласился прийти к нему домой, и ни в какое другое место, поскольку дорожил своей шкурой. Чтобы убедить его, я попросил пятьдесят долларов. Он согласился, и я направился к нему.

Я хотел увидеть Рэншоу и не был разочарован. Он был молод, хорошо одет, выглядел крепким и все время улыбался. Он предложил мне виски и сел напротив:

– Что вы хотите мне рассказать такого, что стоит пятьдесят долларов?

– Единственное, что я хочу, – это выяснить все до конца, – ответил я. – Вы когда-нибудь слышали о Черном Ангеле?

– Нет. А кто это?

– Это я.

Он посмотрел на меня и слегка поклонился:

– Рад познакомиться.

Конечно, мое прозвище ему ничего не говорило, но у меня было чем заинтересовать его.

– И почему же вас так называют? – спросил Рэншоу, зажигая сигарету.

– Потому что я – убийца, – ответил я. – Я убил немало людей, и думаю, вы к ним скоро присоединитесь.

В ответ он улыбнулся. Он не выглядел испуганным и был спокоен. И даже не вздрогнул, когда я показал ему мордочку своего 45-го.

– Какие тому причины? – спросил он бесстрастно.

– Очень серьезные, – ответил я. – Вы слишком любопытны, Рэншоу. Поэтому мне бы хотелось увидеть вас и, по возможности, без свидетелей. Я бы позволил вам делать свое дело, не заговори вы о Сандре Эбботт.

– Вы любите ее или работаете на нее? – спросил он, положив локти на стол.

– Это женщина, которую я уважаю, Рэншоу, единственная, кстати. Она была очень добра ко мне. Я покажу вам, как защищаю людей, которые мне нравятся. Таких немного, и поэтому я очень недоволен, когда кто-то пытается насолить им. Это плохая привычка.

– Это моя профессия, – возразил он.

– Возможно, тогда не мешайте мне заниматься моей. Вы слишком много знаете, а я не хочу, чтобы у Сандры были неприятности.

– Я подозревал ее не напрасно, – заметил Рэншоу, – сведения, на которых основано мое расследование, точны.

– Не буду спорить с вами, – сказал я. – Да, вы были правы, когда предположили, что я тот самый человек из Мэйкомб Филдс. Это я убил Дору Бенфорд, Джока Брэдди, Хильку Рэнсон, Монка Сэлто, Карлу Барлоу и еще Миллза Ханрахана, Фиону Уэйтон и десяток парней из банды Чарли Рэйнза. Не удивляйтесь такому количеству: я работаю сериями. У меня нет намерения останавливаться на этом, если вы хотите знать все до конца. Я не люблю, когда лезут в мои дела, и если вы имели удовольствие видеть Фиону в морге, то можете подтвердить, что я довольно жесток. Теперь можете раскрыть уши пошире: я ищу Чарли Рэйнза, а он меня. И расправлюсь с ним так же, как и с другими, потому что он – последний из мерзавцев. Я ненавижу стукачей, но еще больше ненавижу тех, кто бросает бомбы в места, где находится много людей. Я никогда не видел Чарли, но непременно найду его, а вас уже не будет, чтобы помешать мне. Вы хотели знать правду об убийце из Мэйкомб Филдс и вы узнали ее. Хотите что-то сказать? Прошу, я не спешу убивать вас.

Он опять закурил и задумчиво посмотрел на меня. Ему, Гарри Рэншоу, не было страшно. Моя пушка смотрела ему прямо в живот, а он держался хорошо. Настоящий храбрец!

– Вы – Бен Свид, – сказал он просто.

– Да, и что из этого?

– Знаете, чем вы кончите?

– На стуле, потому что никому не удастся справиться со мной.

– И вам это безразлично?

– Абсолютно.

Маат отметил гордость в голосе, прямоту ответов.

Бен продолжал:

– Он опять улыбнулся и дружески подмигнул мне.

– Настоящий убийца! Спасибо, Свид, живого я еще и одного не видел.

– Рад, что оказываю вам последнюю услугу, – вежливо ответил я.

Разговор был скорее смешным. Спокойствие Рэншоу выводило меня из терпения, и я подумал: не прячется ли кто-нибудь из его друзей поблизости, готовый броситься мне на спину.

– Я один, – сказал он, будто читая мои мысли. – Вы ничем не рискуете, но я советую вам побыстрее спуститься по служебной лестнице, когда закончите свою работенку. Долго мне ждать?

– Не думаю, – ответил я. – Еще один вопрос, и закончим на этом: почему вам вздумалось заговорить о Сандре Эбботт? Она ведь ничего не сделала.

Он пожал плечами, налил себе бурбона и сказал:

– Она была на ножах с Монком Сэлто, и я уверен, что именно она стоит у истоков этого дела. Иначе вы бы ей не понадобились.

– Она не виновата, Рэншоу. Сэлто сделал все, чтобы отобрать у нее Даймонд Снукер. Доказательство – скандалы, которые происходили до моего приезда в Нью-Йорк. Сандра никому не делала зла, она только защищалась от этого проходимца. А ведь это не преступление!

– Нет, – сказал он, – это не преступление, но она воспользовалась вашими услугами, а это уже сомнительно. Черный Ангел становится известным благодаря своим пагубным талантам.

– Не забывайте, что вы единственный, кому известно, что так называют меня. Уверен, вы не будете кричать об этом на всех углах.

– Жаль... Не забудьте о служебной лестнице.

– Спасибо за совет, Рэншоу. Почему вы хотите, чтобы я выпутался еще раз?

– Потому что когда вас возьмут, вас обвинят в бессмысленном убийстве, которое гарантирует стул даже при условии, что оно единственное.

Я медленно поднял дуло пистолета так, чтобы попасть ему в лицо.

– Нет, Свид, прошу вас, только не в лицо, – сказал он.

– Вам-то какая разница? – рассмеялся я. – В зеркало на себя вы уже не посмотрите.

– Это точно, – ответил Рэншоу. – Но моя невеста придет для опознания, и я хотел бы уберечь ее от этого мерзкого зрелища. Вы понимаете это?

– Да, – сказал я, – не такая уж я сволочь. Он тщательно раздавил окурок в пепельнице слегка дрожавшими пальцами.

– Не страшно? – спросил я с улыбкой.

Он посмотрел мне прямо в глаза и просто сказал:

– О'кей.

Тогда я положил две пули прямо в его сердце и тихо ушел.

Бен затянулся, потом с удовлетворением выдохнул дым.

– Это был хороший парень, – сказал он. – В тот же вечер я позвонил Фэтти и рассказал ему, что произошло с Гарри Рэншоу. Он сначала подумал, что я рассказываю сказки, но потом выругался так, что у меня из рук едва не выпала трубка.

– Ты соображаешь, что делаешь?! Ты сошел с ума! Гарри Рэншоу так же известен в Соединенных Штатах, как президент! Ты просто идиот! Сейчас все федералы бросятся за тобой и ты узнаешь, что это такое. Тебе конец, Бен, это так же верно, как то, что ты – король придурков. Я умываю руки: с меня хватит. Бросаю все и сматываюсь, пока это можно сделать.

– Ты бросаешь нас?

– И чем раньше, тем лучше! Ты становишься совершенно невыносимым. От тебя надо держаться подальше, а ты прекрасно обойдешься без меня. У меня нет желания превратиться в сито от пуль легавых.

Я попытался уговорить его:

– Во-первых, еще не известно, возьмутся ли они за это дело. Оно касается полиции Нью-Йорка, а на нее мне плевать.

– Безумец! Ты, значит, ничего не понял, – добавил он. – Дело все в Рэншоу, мой милый! Так что большой привет, и не кашляй!

Он повесил трубку, и мне стало очень грустно...

Видите ли, Маат, это не принесло ему удачи, потому что смерть он принял от рук федералов.

Короче, я остался один против Чарли и был уверен, что Сандра поступит со мной так же.

Глава 5

– В этот раз, – сказал Бен, – я действительно влип под самую завязку и знал, что не должен слишком высовываться, иначе мне не сдобровать. Смерть Гарри Рэншоу посеяла в городе панику. День ото дня я становился все известнее, поэтому вернулся в Уайтстоун.

На следующее утро Сандра отыскала меня в саду, где я решил вздремнуть. В руках у нее была кипа газет. Она положила мне их на колени и сказала:

– Тебе не мешало бы прочесть это, Бен. Думаю, тебя это заинтересует.

В первой же газете на первой полосе и огромными буквами... Статья занимала большую часть полосы и пестрела выражениями, от которых можно было расплакаться: "Последнее разоблачение нашего уважаемого коллеги Гарри Рэншоу, подло убитого молодым преступником".

"Молодой преступник"! Что за подлый народ! Нет, кроме шуток, не мог же я позволить этому Рэншоу и дальше разоблачать меня! Была это его профессия или нет, но он мне доставлял неприятности, и поэтому я избавился от него. В жизни надо уметь защищаться, и если бы он молчал, он избежал бы такого конца. Что вы об этом думаете?

Маат рассеянно покачал головой.

– Что поразило меня больше всего, – продолжал Бен, – он смог рассказать о нашем разговоре. Сначала я ничего не понимал, но дочитав статью до конца, понял. Оказалось, совершенно незаметно для меня он включил свой диктофон, и все оказалось записанным на пленку, начиная с первого слова и до выстрелов в конце. Вот так.

Все газеты были полны сплетнями о Черном Ангеле. Я стал одновременно звездой и попал в самое трудное положение, которое только можно представить. Газеты требовали вмешательства федеральной службы, жаждали крови, в общем, брызги во все стороны. Бесплатная реклама и больше ничего!

Мне было глубоко наплевать на всю эту болтовню жалких писак. Едва подумав обо мне, они уже делали в штаны. Мне же оставалось только одно: продолжать свое дело и сеять страх. Мне нужен был Чарли, я должен был добраться до него и в конце концов добился своего. Весь город был против меня, Маат, семь миллионов человек против одного! Такое случается не каждый день.

Указательным пальцем Бен коснулся руки Маата и доверительно сказал:

– Большинство людей губит то, что в обстановке, когда требуется принять решение, они не осмеливаются на крутые меры... Они колеблются нажать на спусковой крючок. А я – нет. Убитый – он и есть убитый. Все было против меня: законы, полиция, люди. Они хотели моей смерти. Почему они вмешивались в мою свару с Чарли? Это их не касалось. Вот тогда я набычился, решив покончить с этим и показать им, что мои личные дела никого не касаются.

Какое-то время я был хозяином Нью-Йорка. Я был повсюду, но неуловим. Я играл с полицией и насмехался над обывателями, держа в кармане смерть, как главный козырь. Думаю, если бы я долго учился, то и тогда не заставил бы себя так уважать. Каждый знал: с выстрелом я не задерживаюсь, и, могу сказать, этим я воспользовался, когда встретился с парнями Чарли. Говорили, что происшедшее со мной было просто невероятно.

Бен замолчал, притянул к себе колени и обвил их руками. Внезапно в глазах его пробежал темный огонек, и возбуждение сразу прошло, будто задули свечу.

– Меня очень угнетало положение Сандры, – сказал он. – Меня теперь знали, и поэтому я не мог оставаться с ней. Это было слишком опасно. Легавые в любой момент могли приехать в Уайт-стоун. Они и сделали это, но слишком поздно.

С другой стороны, Фэтти бросил нас, и мне следовало как можно быстрее расстаться с Сандрой. Поскольку ее клуб был разрушен, ей легко было объяснить свой отъезд из Нью-Йорка. Что касается меня, то она могла отрицать знакомство со мной и довольно легко отвечать на вопросы полиции. Мне казалось, что находясь вдали от нее, я смогу лучше защитить ее.

Я сказал Сандре, что уезжаю. Она боялась оставаться одна. В тот день я заметил, как сильно привязалась она ко мне. Теперь хозяином был я. Я успокоил ее, как мог.

– Если я останусь', – убеждал я ее, – сюда нагрянет полиция, и тогда тебя ничто не спасет. Они в конце концов узнают, что я в Лонг-Айленде. Я теперь заметная личность, и все, что касается меня, становится опасным. Поняла? Так что не двигайся отсюда никуда и не мешай мне действовать. Ты меня никогда не видела и ничего обо мне не знаешь. Хорошенько запомни это.

– Но я боюсь Чарли! – закричала она, комкая платок. – Не забывай, что он охотится за мной. Думаешь, он не воспользуется этой суматохой, чтобы спокойно отыскать меня?

– Ты ошибаешься, – сказал я. – Я уверен, он боится меня. Прежде всего я расправлюсь с ним. Тем хуже для него, если он думает, что я в безвыходном положении: он будет менее осторожен. Я не могу терять ни минуты.

– У тебя ничего не получится, – снова закричала Сандра. – Ты один против толпы людей, которые жаждут твоей крови! Все против тебя, Бен: Чарли, легавые, весь город. Когда-нибудь они тебя поймают. Есть вещи, которые человек не может сделать, пойми это!

Рэншоу действительно хорошо потрудился! Это можно было сравнить с очень метким выстрелом.

– Наплевать на них, – сказал я. – Сначала – Чарли, а уж потом я позабочусь, чтобы спрятаться самому. Поеду в Бостон или еще куда-нибудь.

– Чарли убьет тебя, – не унималась Сандра. – Он очень опасен. Полиция бессильна против него. Он покупает политиков и адвокатов.

– Отлично, – не сдавался я. – На мой взгляд, опаснее из нас двоих я. Ты это знаешь, да и он начинает догадываться. Я расправился с доброй половиной его банды и не боюсь его. Я никого не боюсь в этом проклятом городе! Готов поспорить: Чарли перестал играть гордеца и задумывается о том, не лучше ли заключить мир... Я возьму его, Сандра. Мир между нами невозможен. Я хочу посмотреть на него в упор, а ты наконец успокоишься. Мне наплевать, если я завалюсь на этом, но я возьму его. Если брошу тебя, как Фэтти, Чарли убьет тебя.