Текст книги "Под крылом дракона"

Автор книги: Терри Лу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Грудь надувалась и опадала снова и снова, так долго, что я потеряла счет времени…

Все члены онемели. Я лежала, съежившись на полу, придавленная драконьим телом, и чувствовала, как замедляется в жилах кровь, превращаясь в текучий лед.

Зубы отстукивали чечетку, теперь я боялась, что попросту умру от холода.

Наконец дракон разомкнул крылья. Я инстинктивно сжалась, ожидая ревущего пламени в лицо, но щеки обожгло лишь ледяным порывом ветра.

Поднявшись на трясущихся ногах, я протерла глаза. Вокруг громоздились черные ледяные глыбы. Лед покрывал все: пол, стены, обломки стола и стеллажей.

Библиотека сильно пострадала, но я видела, что многие из книжных стеллажей все еще целы, хотя и покрыты толстым слоем изморози.

Черный, отчаянно верещащий комочек спикировал мне на макушку, запутался в волосах и шлепнулся в подставленные ладони.

Всхлипывая от облегчения, я прижала Хууба к щеке. Он принялся яростно вылизывать мое заплаканное лицо.

– Все хорошо, малыш… – прошептала я срывающимся голосом.

Мне очень хотелось верить собственным словам, но я знала, что это не так.

Все было очень-очень плохо.

Тяжелый протяжный стон, раздавшийся над головой, заставил вздрогнуть и испуганно попятиться.

Я медленно подняла глаза. Скользнула взглядом по сложенным кожистым крыльям, массивной шее… увенчанной острым гребнем голове…

Джалу не смотрел на меня. Тусклые янтарные глаза блуждали по развалинам библиотеки.

Сглотнув слюну с привкусом гари, я прижала Хууба к груди.

– Джалу…

Дракон повернул ко мне клыкастую морду. Было странно наблюдать, как по звериным, покрытым чешуей скулам ходят вполне человеческие желваки.

Он смотрел на меня долго, и выражение обычно теплых янтарных глаз пугало до колик. Язык словно прилип к гортани, и я не могла выдавить ни слова.

Я сделала несколько осторожных шагов к двери. Джалу продолжал смотреть не отрывая глаз. Из ноздрей валили густые клубы пара.

– Прости меня… – прошептала я, с трудом поборов страх.

Глаза дракона полыхнули яростью. Казалось, что ад, бушевавший здесь несколько минут назад, теперь переместился в его глазницы. Огненная лава выплеснулась мне в лицо.

– УБИРАЙСЯ!!! – страшный рев потряс своды башни.

Шарахнувшись от дракона, я споткнулась о кусок обглоданной огнем древесины и едва не упала.

Когда я выбежала из библиотеки, перед глазами все еще стояли безумные глаза Джалу, полные ярости, гнева… и боли.

Я бежала по лестнице, ничего не видя перед собой, как слепая, хватаясь за холодные осклизлые стены.

Что же я наделала?! Что я наделала…

ГЛАВА 10
КЛЮЧ ОТ ВСЕХ ДВЕРЕЙ

Весь остаток дня после случившегося я провела в своей комнате, терзаемая угрызениями совести. Лишь когда оба солнца скрылись за горизонтом, а под окном засвистели, разрезая крыльями воздух, ночные птицы, мне удалось забыться тревожным сном.

Наутро я проснулась с тяжелым сердцем и окончательно озверевшим желудком. Твердо решив, что не собираюсь провести в промозглой комнате остаток дней, и ежели помирать, то хотя бы с чем-нибудь съестным в зубах, я направила свои шаркающие от бессилия стопы на кухню.

К моему облегчению, она пустовала. Как, впрочем, пустовали кастрюли, сковородки и полки шкафа. Дракон, видимо, уже вершил свою страшную месть, отлучив еретичку от провианта. В тоске я стала грызть единственную найденную морковку – она была вялой и безвкусной, как вата, но моему желудку, в отличие от меня, было плевать.

Я быстро управилась с овощем и хотела было возобновить поиски, когда дверь с угрожающим скрипом отворилась.

Словно в замедленной съемке, я наблюдала, как в дверном проеме появляется Джалу – высокий, мрачный и неотвратимый, словно смерть.

Как кролик на удава, я глядела в его осунувшееся лицо с залегшими под глазами тенями и думала о том, что если рано или поздно в жизни каждого человека наступает момент под названием «трындец» – то в моей жизни он уже наступил.

– Проголодался? – Голос Джалу звучал почти ласково, так что мне немедленно захотелось превратиться в какую-нибудь утварь и слиться с интерьером.

Я отчаянно замотала головой, понимая, что прямо сейчас нужно найти слова: извинений, оправданий – да какие угодно! Но язык, как назло, не слушался – ватным комком залепил глотку, не давая вдохнуть.

– Ты кушай, кушай… – со странным выражением во взгляде сказал дракон. Так я обычно смотрю на свежие ванильные булочки в столовой.

Я хотела было сказать, что есть мне нечего, и для наглядности продемонстрировать обгрызенный морковный хвостик, но вместо этого лишь громко икнула.

Хууб, все это время копошившийся за пазухой, почуял, что пахнет жареным, и сообразительно притворился спящим.

Джалу тем временем придвинул стул поближе, сел напротив меня, опустив подбородок на скрещенные руки.

– У Бога-Дракона есть двое сыновей… – начал он низким вибрирующим голосом, от которого по спине забегали мурашки. – Старший, Таль Ур, олицетворяет порядок и созидание. Смертные называют его Создателем и чтут как единого Бога. Он представляется им высоким седобородым старцем в белой робе…

Я хмурилась и кусала губы, не понимая, зачем Джалу это рассказывает.

– Второй сын, Ваал Гал, олицетворяет хаос и разрушение, – с каменным лицом продолжал дракон. – Смертные страшатся его. И не зря: Ваал способен вызывать разрушительные торнадо, засухи, землетрясения… пожары.

Я сглотнула, в горле першило.

– Говорят, тот, кто осмелится изобразить Ваал Гала, обрушит на себя всю его ненависть, поэтому никто не знает, как он выглядит. – Джалу криво усмехнулся. – Мне же выпала великая честь: я знаю!

Сообразив, что уже несколько минут забываю моргать, я отчаянно захлопала ресницами.

Все внимание приковывали тонкие губы – то приоткрывающие, то будто стыдливо прячущие влажные клыки.

– Теперь я знаю, что он маленький, ушастый, будто гремлин, и рыжий. А еще жутко нахальный.

Я насупленно шмыгнула носом. Намек Джалу был прозрачнее некуда.

– И во всю тощую задницу у него – свежие шрамы.

Я невольно сильнее вжалась в стул. Сказала, заикаясь:

– Н-нет у меня шрамов…

– Будут, – ласково улыбнулся Джалу. – Я как раз розги замочил.

Чувствуя, как сердце быстро собирает чемоданы и переквартировывается куда-то в область левой пятки, я сделала последнюю попытку вразумить кровожадную рептилию:

– Детей бить нельзя, это аморально!

– Хорошая порка никому не повредит, – философски ответил Джалу, ковыряясь пальцем в зубах, – тем более непослушным детям.

Помусолив кулаками слезящиеся глаза, я жалобно воззрилась на дракона.

Вообще, он был на удивление спокоен после случившегося. Когда я убегала из башни, то мысленно уже прощалась с жизнью, но сейчас шансы на выживание виделись мне все отчетливей.

– Ты… разве не сердишься?

Через секунду я уже пожалела о своем вопросе.

Дракон перестал улыбаться. Глаза его опасно сверкнули. В который раз за день первобытный ужас заставил волосы на затылке встать дыбом. И все же, несмотря на страх, глубоко внутри зазвенел радостный колокольчик – глаза, полные огня и ярости, нравились мне гораздо больше, чем тусклый бессмысленный янтарь, в который они превратились, когда Джалу осматривал развалины сгоревшей библиотеки…

– Сержусь? – сипло переспросил он. – Да я в ярости!

Дракон вскочил со стула, склонился надо мной, крича прямо в лицо. Он судорожно сжимал и разжимал кулаки, скрюченные пальцы тянулись к моему горлу. В какой-то момент показалось, что Джалу ударит меня – такими страшными были его глаза и кулак, как гильотина, занесенный над моей головой. Хотелось испуганно сжаться, но вместо этого я выпятила грудь и изо всех сил зажмурила глаза, решив с достоинством принять заслуженный удар.

– Ты… Ты… – Дракон задыхался, его горячее дыхание опаляло кожу. – Ты почти уничтожил то, на что я потратил половину своей жизни!!! Ты, мелкий недоносок, человеческий выродок, тупая домашняя зверушка!!!

Не выдержав, я разревелась. Слезы просто текли по щекам. Я ничего не могла с собой поделать, кусала воспаленные губы, стараясь сдержать плач, но соленая влага лилась и лилась, словно внутри меня прорвало незримую дамбу. Весь ужас, страх и более всего угрызения совести, накопившиеся во мне за все это время, сейчас рвались наружу, вытекая вместе с горькими даже на вкус слезами.

Джалу отшатнулся от меня, как от прокаженной. Теперь он смотрел незнакомым, совсем чужим взглядом.

– Больше тысячи лет… – мертвым голосом сказал он. – Больше тысячи лет, глупое ты создание, я собирал эти книги из разных уголков мира. На полках моей библиотеки хранились такие знания и секреты, о каких простые смертные не способны даже помыслить! И за жалкие пару минут ты уничтожил все! Видит Бог-Дракон! Еще каких-то две сотни лет назад я бы, не раздумывая, разорвал тебя на куски, а голову нанизал на башенный шпиль…

Я схватилась руками за грудь, давя рыдания и пытаясь удержать бьющееся словно в предсмертной агонии сердце.

– Мне так жаль… – прорыдала я. – Господи, Джалу, мне правда так жаль…

Дракон не слушал меня, глядел равнодушно куда-то поверх головы.

– Но теперь я другой, так уж вышло… Должен уметь прощать. И я прощаю тебя, дитя.

Я продолжала всхлипывать, бормоча какие-то бессвязные извинения.

Ощутив теплую ладонь на затылке, я подумала, что окончательно повредилась рассудком.

– Порой ты действительно удивляешь меня, Лис. Хотя мне казалось, я разучился удивляться… Как ты смог выжить в своем мире, если едва ли не каждый твой шаг ведет к гибели? Я уже почти верю, что встретил самого демона разрушения под шкуркой маленького лисенка…

Я подняла заплаканные глаза… и не поверила им. Дракон улыбался – по-настоящему, тепло и немного грустно, как бывало прежде. Мне сразу захотелось рассказать ему правду – про книгу, про стих, оказавшийся страшным заклинанием, про странный огонь, сжигающий даже камень…

Но я вовремя прикусила язык, вспомнив, как ненавидит Джалу магию, и побоявшись, что утихшая ярость выплеснется на меня с новой силой.

– Я ведь случайно… – прошептала одними губами, ловя спокойный сейчас, как золотая пустыня, взгляд.

– Знаю. – Пальцы нежно взъерошили мои волосы, я даже зажмурилась от удовольствия. – Хочешь есть?

Я усиленно закивала, мой аппетит не смогло бы испортить даже известие о конце света.

Немного походив по кухне, погрохотав кастрюлями и плошками, Джалу наконец извлек с верхних полок шкафа, куда я не смогла дотянуться, несколько ржаных лепешек и головку сыра.

– Я ничего не успел приготовить, поэтому поедим всухомятку. – Разломив сыр, он положил ароматный золотистый кусок на лепешку и протянул мне.

– Это ничего, – пробормотала я, тут же набив рот, – фее рафно фкусно!

Джалу ел медленно, отламывая маленькие кусочки, поглядывал на меня смеющимися глазами.

Доев, я уставилась на него сытым, осоловелым взором. Буря утихла, и, почувствовав себя в безопасности, я была готова завалить Джалу множеством возникших вопросов, острыми кошачьими коготками скребущими по моему любопытству.

– А… – начала было я, но запнулась, здорово опасаясь, что вновь разбужу в Джалу только-только прикорнувшего зверя.

– Что? – Дракон чуть выгнул светлые брови.

Решив, что терять особо уже нечего, я, как Матросов на амбразуру, бросилась на Джалу с вопросами:

– Что произошло в библиотеке? Там ведь все было в огне! А потом стало холодно… – я замялась, – и ты, кажется, дышал… Ну, мне показалось… Хотя нет, я ведь видела собственными глазами! И огонь так быстро утих…

Окончательно растерявшись, я замолчала.

– Льдом, – подсказал Джалу. – Я дышал льдом.

– Да! – обрадованно кивнула я. – Но разве такое возможно? Я хочу сказать, ты ведь дракон и дышишь огнем! Разве Драконы могут выдыхать лед?

Джалу пожал плечами. Привычным жестом пропустил светлые пряди через пальцы.

– Ользарские драконы могут.

Я почесала затылок, вспоминая короткие уроки географии, не так давно преподанные драконом. Ользар, если мне не изменяет память, это один из трех материков Мабдата…

– Значит, ты с Ользара? Это, наверное, очень далеко…

– Дальше, чем ты можешь себе представить, – с неожиданно ледяными нотками, заставившими поежиться, произнес Джалу. – Я сын Гарратуартской драконицы и Ользарского дракона, если тебе так уж любопытно. У меня два сердца и две пары легких, одна из которых способна выдыхать огонь, другая – лед. Подобная амбидекстрия – большая редкость среди драконов, между прочим.

Я восхищенно выпучила глаза. Мысленно прикинула, что на Земле какое-нибудь ЖКХ оторвало бы Джалу с руками и ногами – это ведь тебе и холодильная установка, и система отопления, и газовая плита в одном флаконе!

Чувствуя себя юным Остапом Бендером, я в возбуждении потерла руки.

– Лис, ступай… – В голосе Джалу звучала бесконечная усталость.

– Что?

Разработка грандиозной финансовой махинации с использованием крылатой рабочей силы была в самом разгаре, и я не сразу сообразила, что он имеет в виду.

– Ступать куда?

– Куда-нибудь подальше. Потому что еще несколько минут нашего с тобой общения – и я отрину все принципы любви к ближнему своему. И тогда уж, поверь, не погнушаюсь отведать обжаренной на вертеле человечины!

Я неуверенно хихикнула, давая понять, что оценила тонкий драконий юмор, но, натолкнувшись на вполне серьезный прищуренный взгляд, затихла.

Оценив по достоинству изображенный мною испуганный трепет, дракон с едва слышным стоном откинулся на спинку стула, закрыл глаза ладонью. Лицо его выглядело таким бледным и изможденным, что у меня защемило сердце. Наверное, он всю ночь не сомкнул глаз…

Если подумать, всего за две неполные недели я принесла Джалу столько неприятностей, сколько он не видел, наверное, за века существования в замке.

Мне стало стыдно. Прижимая сопящего Хууба к груди, я молча выскользнула из комнаты, давая себе твердое обещание, что до прибытия каравана больше не заставлю несчастного дракона нервничать.

* * *

На улице бушевала гроза. Широкими прозрачными лентами хлестал дождь, забрасывая брызги в открытое окно.

Время от времени хмурое небо, словно войлочную ткань, разрезали кривые ножницы молний.

Забравшись с ногами на кровать и зябко кутаясь в одеяло, я уныло жевала черствую лепешку, бессовестно стряхивая крошки прямо на пол.

На спинке кровати красовались глубокие и неровные, словно оставленные когтями хищника, зарубки.

Со вздохом я принялась ложкой, реквизированной из кухонного шкафа, ковырять очередную отметину – шел восемнадцатый день моего добровольного заключения в драконьем замке. До прибытия каравана, по прогнозам Джалу, оставалось шесть дней, если, конечно, торговцев не задержит в пути разыгравшаяся не на шутку стихия.

Завершив акт вандализма, я, как заправский Плюшкин, спрятала ложку за пазуху и с тоской воззрилась на размытый дождем безрадостный пейзаж: обрывки серых облаков в небе, сполохи молний и редкие черные птицы-грозовницы. Если верить Джалу, они предвещали путникам, не успевшим укрыться от ненастья, мучительную смерть.

После случившегося в башне пожара Джалу безжалостно отлучил меня не только от немногочисленных уцелевших книг, но и от своей сиятельной персоны. Почти все время он проводил в библиотеке – наверное, пытался привести ее в мало-мальски божеский вид. На мое предложение помочь дракон страдальчески закатил глаза и не пустил даже на порог.

Предоставленная сама себе, я вначале скиталась по замку, неприкаянная и одинокая, как Кентервильское привидение. Почти все двери по-прежнему были заперты, на кухне все реже появлялось съестное, и в замке мне не радовалась ни единая живая душа, кроме преданного летучего мыша.

Кстати, теперь он действительно был летучим – носился, как насосавшийся опиума, над моей головой, верещал что-то восторженное, пугая даже своих собратьев. Те сверкали красными возмущенными глазками из темных углов и клекотали ему вслед что-то неодобрительное.

Сообразив, что еще пара часов таких скитаний – и я форменным образом превращусь в бестелесный замковый дух, я заперлась в своей комнате, как монахиня в ските, решив посвятить все нерастраченное внимание и нежность окончательно ошалевшему от такого счастья Хуубу.

Сейчас я намеревалась разыграть партию в шахматы. Разложив клетчатую доску на кровати, я усадила на подушку Хууба в качестве оппонента и стала расставлять шахматные фигурки.

Мышонок немедленно хапнул всадника-меченосца розовой слюнявой пастью, задумчиво пожевал.

– Сударь, вы сразу решили вывести коня? Какой интересный стратегический маневр! – восхитилась я, отнимая у Хууба светло-зеленую фигурку и водружая ее на клетку «F3».

Своего гремлина я привычно вывела на позицию «Е6».

Мой противник медлил с решением, дергая влажным пятачком и наблюдая за мной внимательными, маслено поблескивающими глазками.

Приняв позу роденовского Мыслителя, я изобразила на лице потуги интеллекта.

Внезапно Хууб резким взмахом перепончатого крыла смел весь правый фланг моего шахматного войска, выудил из толпы поваленных фигурок ферзя и вгрызся в него с пугающим остервенением.

– Но позвольте, сударь! – возмутилась я. – Это грязная игра!

Дальше начало твориться полнейшее безобразие. Я пыталась отнять у Хууба незаконный трофей, тот хрюкал, огрызался на мою ладонь, не выпуская из зубов добычу, гигантской черной блохой прыгал по подушке и вообще вел себя, как последний криминальный элемент.

Шахматы рассыпались по доске и окончательно смешались.

Отобрав наконец у зверька обслюнявленную шахматную фигурку, я прижала его к груди и принялась щекотать толстое волосатое брюшко. Хууб не вырывался, блаженно прикрывал глаза пленочкой век, а под конец и вовсе включил свое уютное тарахтенье сломанной стиральной машинки, мурча с такой силой, что, кажется, даже кровать завибрировала.

Я широко зевнула, Морфей подкрался со спины и все норовил сграбастать в крепкие объятия. Я уже почти поддалась на его провокации, когда из сонного оцепенения меня вывело деликатное сухое покашливание.

Я едва не подпрыгнула, обнаружив, что в комнате мы с Хуубом теперь не одни: скрестив когтистые лапки, в позе лотоса прямо напротив меня на кровати восседало ушастое существо в красной тюбетейке с кисточкой и таком же бархатном, расшитом золотом камзоле.

– Давно не виделисс-сь, человеческий детеныш-ш… – сказал замковой, ощерив острые зубы в широкой ухмылке.

– Зазу! – обрадованно воскликнула я. – Какими судьбами? – И добавила, обиженно выпятив нижнюю губу: – Мог бы и раньше наведаться! А то, когда нужно, не дозовешься…

Замковой пожал плечами.

– Я, видиш-шь ли, был занят, девочка. Замковым быть – это тебе не плюш-шки по карманам тырить.

Я смущенно спрятала недожеванную лепешку под одеяло.

– Ну и чем обязана вниманию столь занятой персоны?

Меланхолично потеребив когтистой лапкой ухо, Зазу сощурил круглые желтые глаза:

– Сс-слыашал я, один надоедливый человечиш-шка на днях хозяйс-скую библиотеку едва дотла не сс-спалил…

Я опустила глаза, чувствуя, как стыд жаркой волной заливает щеки.

– Это вышло случайно!

– Ага, – хмыкнул замковой, – язык выучила сс-случайно, книгу открыла сс-случайно, единс-ственное заклинание на ардосском тоже сс-случайно наш-шла. У вас-с, людей, ежели неудача, то даже закономернос-сти сс-случайны. Ну да мой хозяин добрый. А ведь всс-сего пару веков назад и не за такую провинность зас-солил бы в бочке да ел, как закус-сь, на ужин… Да-а, с-сславное было времечко…

Под рубашкой суматошно забегали мурашки. Я поежилась, подумав, что не в первый раз уже слышу о кровожадном прошлом Джалу – сначала от него самого, теперь вот от замкового. И если слова дракона можно воспринять как нарочитую угрозу или даже бахвальство, то замковой, кажется, вполне серьезен – вон как глаза мечтательно жмурит, садист чешуйчатый…

– Так ты меня отчитать пришел? – спросила я хмуро.

Хууб, все это время сопевший у меня за пазухой, завозился и высунул любопытную мордочку.

– Это ш-шшто такое?! – От неожиданности Зазу даже подпрыгнул, как гигантский кузнечик. – Это… мыш-шь арахонс-ская, ш-што ли?

– Она самая! – гордо ответствовала я, успокаивающе поглаживая настороженного зверька по пушистому загривку.

Хууб, сверля гремлина черными пуговками глаз, ощерился и зашипел.

– У… у… уубери! – заикаясь, выпалил Зазу.

Замковой враз растерял всю невозмутимость и теперь медленно отползал к противоположной стороне кровати.

– Ш… шш… шельма ядовитая!

– Сам такой! – оскорбилась я, но все же вернула упирающегося зверька за пазуху. Прижала к груди, чувствуя, как взволнованно и быстро стучит маленькое сердечко. Похоже, мышонок испугался не меньше замкового.

– Одного укус-са хватит, ш-штоб отправить тебя к праотцам, глупая!

– Кусал уже! Как видишь, жива и здорова! – огрызнулась я.

Гремлин недоуменно помотал головой. Уши трепетали, как бумажные паруса игрушечной яхты.

Мы помолчали. Притихший Хууб едва слышно посапывал, тычась влажным носом в мою грудь.

– С-странный ты человеческий детеныш-ш, – сказал наконец Зазу, с задумчивым видом постукивая кончиком хвоста по одеялу. – Любопытный… Может, поэтому и терпит тебя Огненный Хасса-ба…

– Кто? – недоуменно переспросила я.

Замковой не ответил. Он смотрел куда-то сквозь меня из-под полуприкрытых кожистых век. Глаза его отсвечивали тусклым золотом в пасмурном полумраке комнаты.

– Ты вроде ключ хотела, от вс-сех дверей который? – выдержав томительную паузу, спросил он.

Я осторожно кивнула, не отрывая от хитрой мордочки настороженного взгляда.

– Надумала, ш-што предложить взамен?

Закусив губу, я всматривалась в бесстрастные янтарные шары с тонкими линиями зрачков, стараясь понять, с чего вдруг замковому проявлять такой альтруизм. Моя пятая точка явственно ощущала какой-то подвох.

– Знаешь, я и без того доставила Джалу множество хлопот… – сказала я со вздохом, честно попытавшись скорчить полную раскаяния мину. Нужно отдать должное: меня действительно мучила совесть за содеянное, причем несколько часов кряду – личный рекорд, между прочим! – Да и предложить мне особо нечего – все пожитки сгорели.

– Что ж, дело хозяйс-ское… – Зазу встал, утопая когтистыми лапками в холмиках одеяла. – Тогда я, пожалуй, откланяюс-сь…

– Постой! – Я подалась вперед и протянула руку, испугавшись, что замковой исчезнет в привычной манере – быстро и бесследно, как морок, вновь оставив меня в одиночестве.

– Сам приходишь, сам предлагаешь мне ключ… Зачем? Разве ты не замковой? Разве в твои обязанности не входит хранить драконьи секреты и сокровища как зеницу ока? Ты ведь знаешь, что… – Я поперхнулась, затем, помолчав немного, признала самокритично: – Что от меня одни неприятности!

Замковой потеребил пушистую кисточку тюбетейки, сказал нехотя:

– Запах человека в замке – это вс-сегда к бес-сспокойству. – И добавил едва слышно, себе под нос: – Вс-се внимание какой-то человечиш-шке, носитс-сся с ней, как демонолог с гримуаром, а бедному Зарзарзубе и слова доброго не с-сскажет…

Мне стало смешно. С трудом сдерживая расползающиеся в улыбке губы, я спросила:

– Да ты никак ревнуешь, Зазу?

Замковой вдруг прижал когтистые лапки к мордочке, став таким трогательным и беспомощным, что у меня екнуло сердце.

– Почему терпит… хозяин? Почему? Зарзарзуба не понимает…

Теперь он бормотал так тихо и быстро, что до меня доносились лишь сбивчивые обрывки фраз.

– Даже взял на душ-шу грех… не ос-сстановил… с-сожгла с-святыню… А он простил! Может быть, ес-сли… отдать… сс-сама…

Я удивленно покрутила головой. Надо же, какие мексиканские страсти творятся у меня на глазах! Я не вполне понимала, что происходит, но кристально ясным было одно: Джалу – не единственный, кто тяготится моим присутствием в замке. Ни одна живая душа не рада видеть меня здесь…

Чувствуя, как обида подступает пощипыванием в носу и глазах, я с силой потерла лицо.

Если мы с Зазу на пару начнем рыдать в четыре ручья, то к полудню, с нас станется, затопим ползамка, а всех собак опять повесят на меня.

– Эй, Зазу… – тихо позвала я.

Замковой не реагировал. Стоял, утопая лапками в одеяле, прижав уши к голове, и выглядел при этом таким несчастным, будто я стащила последнюю колбасу с его бутерброда.

– Эй! – Я нетерпеливо подергала гремлина за рукав.

Замковой глянул на меня дикими глазами – зрачки, вытянувшиеся в тонкие нити, почти терялись на фоне тусклого золота.

– Не могу отдать прос-сто так! – резким, неприятным голосом сказал он. – Не по правилам! Обмен! Предложи шшто-нибудь ценное!

Я нахмурилась, больно закусив губу. Зазу сам предлагает ключ? В этом чувствуется подвох, это странно… но чертовски соблазнительно. В драконьем замке за закрытыми дверями наверняка скрывается множество тайн, но секрет одной двери я особенно сильно жаждала разгадать. Она находилась в восточном крыле замка, между кухней и злосчастной библиотечной башней. Громадная, метров шесть высотой, из золотисто-бурого, похожего на бронзу металла, с невообразимой красоты драконом на створках, свернувшим кольцами длинное чешуйчатое тело. Вместо глаз на морде таинственно сияло два огромных рубина с песчинками золотых вкраплений. Камни теплые, словно живые – пару раз я пыталась их отковырять, конечно же, безуспешно. Нигде больше в замке я не видела подобных дверей…

Лис, соберись! Совсем скоро ты покинешь замок дракона… так неужели эта тайна так и останется неразгаданной?

– Я очень хочу что-нибудь предложить тебе, Зазу! – с жаром воскликнула я. – Но вот только не знаю что… Хочешь, столовое серебро для тебя стащу?

– Оно и так мое, глупое с-создание! – буркнул замковой, одергивая слегка помявшийся камзол. – Вс-се, ш-што принадлежит хозяину, принадлежит мне.

К моей неописуемой радости он стремительно превращался в знакомого сварливого Зазу.

– Ну, тогда… – Я замялась, лихорадочно шаря глазами по комнате.

Взгляд зацепился за шахматную фигурку, сиротливо затерявшуюся в складках одеяла. Сердце сжалось при мысли, что придется расстаться со своим сокровищем, но я решительно сказала:

– Знаю! Взамен я отдам тебе шахматы! Уж Джалу-то они точно не принадлежат.

– Ш-шахматы? – с едва уловимой заинтересованностью в голосе переспросил замковой. – Ш-што это?

– Игра такая, – сказала я. – Очень интересная!

Зазу фыркнул.

– Ты никак с-с баш-шни рухнула? У меня нет времени на игры!

С деланым равнодушием я пожала плечами.

– А у Джалу есть. Его любимая игра, между прочим. Правда, она на двоих рассчитана – в одиночку скучно играть. Так что сидит твой хозяин по вечерам в своей комнате – а вокруг тоска, ни души, и партийкой не с кем перекинуться… Бедный-бедный Джалу… Что ему остается? Опустошать винные запасы да разговаривать с самим собой. И непонятно, к чему он такими темпами придет быстрее – то ли к сумасшествию, то ли к банальному бытовому алкоголизму…

Сообразив, что бурная фантазия ведет меня куда-то уж совсем не в ту степь, я заткнулась.

Насчет любимой игры я, конечно, приврала. Но, по крайней мере, Джалу знает, что это за зверь такой – шахматы.

Глянула на Зазу – и обрадовалась, увидев, что замкового по-настоящему проняло. Лапки судорожно сжались на груди, уши, как лишенные ветра паруса, уныло опустились, а в глазах стояла такая душераздирающая тоска, что мне даже стало как-то совестно.

– Ну, может, все не так уж плохо… – попыталась я успокоить расстроенного замкового.

– С-согласен! – решительно перебил меня гремлин. – Показывай с-свои ш-шахматы!

Долго упрашивать меня не пришлось – собрав разбросанные по кровати фигурки, я стала раскладывать их на доске.

– Всего шахматных фигур по шестнадцать на каждого игрока…

Зазу оказался прирожденным шахматистом, схватывал все на лету и под конец даже пару раз обыграл меня – если я и поддавалась, то совсем немного.

Так что через добрых четыре часа беспрерывной игры замковой наконец покинул мою комнату, прихватив с собой шахматную доску.

Я же осталась сидеть на кровати, устало глядя в одну точку, не способная собрать разбредшихся по голове сытых тараканов мыслей.

И все же усталость эта была счастливой, потому что ладонь теперь приятно оттягивала теплая тяжесть ключа…