Текст книги "Свет в ночи"

Автор книги: Терри Лоренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

12

– Пахнет дивно.

Бен умело потряхивал жарящийся лук.

– У меня так никогда не получалось.

Бриджет не оставляла попыток завести непринужденный разговор. С момента ее возвращения Бен держался отчужденно и замкнуто. Когда он вышел к машине, чтобы помочь занести в дом покупки, Бриджет заметила его хмурый вид, но не могла понять, чем вызвано его недовольство. Она решила, что сделала что-то не так и ее ждет суровый выговор. Вместо этого ее встретил опьяняюще крепкий поцелуй, после которого у нее несколько минут кружилась голова и бешено стучало сердце. К тому моменту, когда земля перестала уходить у нее из-под ног, Бен уже собрал в охапку пакеты и направился к дому. С тех пор они не обменялись и парой слов.

Она решила непременно выяснить, что не дает ему покоя, – и прежде, чем они сядут за стол. Ее день тоже веселым не назовешь. Она возвращалась домой, на девяносто девять процентов уверенная в том, что дело ее жизни – убедить этого человека в том, что он достоин любви. Что до самой любви… Чувства даются проще, чем их физическое проявление.

Когда Бен вручал ей список продуктов, она готова была поклясться, что его жгучий взгляд говорит о его намерении завершить романтический обед незабываемой ночью в постели. От поцелуя, которым он встретил ее возвращение, она вся запылала. Он попросил ее найти свечи и отверг повседневную посуду, потребовав лучший сервиз в доме. Он готовил обед, который сделал бы честь повару-профессионалу, и вкладывал в него заботу любящего человека. Поначалу она готова была поклясться, что все это – ради нее, но теперь его задумчивость и отчужденность заставили ее усомниться в этом. Неуверенность, с которой она боролась весь день, вернулась с новой силой, и все ее чувства напоминали клубок перепутавшихся электрических проводов. Одна искра – и она превратится в пепел.

Бен еще раз встряхнул сковородку.

– Я такая неумеха, что, попробуй я это повторить, у меня весь лук оказался бы уже на плите. – Бриджет рассмеялась. – Один раз я уже так опозорилась.

– Когда это?

Ободрившись, она улыбнулась. Нет, она все-таки добьется, чтобы он ответил ей улыбкой!

– Я готовила ужин приятелю. На самом деле это был завтрак – он оставался у меня на ночь…

Неудачное начало. Лицо у Бена окаменело.

– Короче, – поспешно продолжила она, – утром я попыталась произвести на него впечатление своими хозяйственными способностями, так что начала готовить ему завтрак. Когда он вошел на кухню, я попыталась поздороваться с ним, одновременно переворачивая оладью. Нижняя сторона уже поджарилась, но сверху еще было жидкое тесто. Угадай, которая попала мне в грудь? Я до сих пор помню, как она съезжала…

Он рассмеялся и покачал головой, одновременно насаживая на кухонную вилку бифштекс и укладывая его поверх лука:

– Ну, ты даешь!

Как ни крути – весьма двусмысленная реакция. Бриджет попыталась скрыть нервозность, лениво направившись к кухонному столу. Плохо соображая, что делает, она начала перебирать полуопустошенные пакеты с продуктами, раскладывая их по местам. Когда она приподнялась на цыпочки, чтобы поставить томатный соус на полку у плиты, Бен неожиданно протянул руку и обхватил ее за талию. Их бедра столкнулись.

– А это что такое? – шутливо спросила она, ответно толкая его бедром.

– Ты суетишься с той минуты, как вернулась домой.

– А ты все время молчишь. Неужели бифштексы требуют такой глубокой сосредоточенности?

Он кивнул куску мяса.

– День получился непростой. – Его реплика ничего ей не объясняла.

– Расскажешь?

– По правде говоря, я надеялся, что это ты мне расскажешь.

– О чем? – удивилась Бриджет.

– Где ты была.

Собственные слова не очень понравились ему.

Бриджет повернулась к нему лицом.

– Это ревность или простая подозрительность?

– Тебе я доверяю. Но вот о шерифе не знаю ничего, – сухо сказал он.

Она только рот раскрыла от изумления:

– Откуда ты узнал? – Увидел вас.

Прижав ладони к его груди, она оттолкнула его и отшатнулась сама, так что теперь их разделяли два шага.

– Ты за мной шпионил?

– Я наблюдаю за береговой линией. Ты попала в поле зрения. Я заметил тебя на обрыве.

– Я заблудилась.

– Снова изучала местность?

– Я хотела найти место, чтобы можно посидеть и спокойно подумать о тебе. И обо мне.

– Но не о том, что я говорил тебе об опасности…

– Дорога вывела меня на обрыв, и там оказался шериф. Он знал более короткую дорогу обратно. Все выглядело достаточно невинно. Он спросил, не заметила ли я чего-нибудь подозрительного, не встретила ли выпивающих подростков, непогашенных костров и тому подобного.

– И что ты ответила?..

Бриджет посмотрела на свое искаженное отражение в блестящем боку кастрюли и попыталась понять, почему она лжет человеку, которого любит.

Ей не хочется, чтобы он отправился в тот лагерь, чтобы он рисковал жизнью, которую она так недавно спасала, – жизнью, которой она, похоже, дорожит больше, чем он сам.

Ложка со стуком упала на стол.

– Я не говорила ему о тебе – и не упомянула о лагере.

Бен отвернулся от плиты:

– О каком лагере?

– О заброшенном лагере лесорубов, на который я наткнулась. Там все было в довольно печальном состоянии – не считая запертого на висячий замок сарая.

– Ты это серьезно? – Но тут же он пожал плечами и снова повернулся к плите. – Наверное, лагерь охотников.

– Я так и подумала. Скорее всего ничего интересного. – Бриджет нервно рассмеялась.

– А где расположен этот лагерь?

У нее похолодела кровь.

Бен мягко улыбнулся, но его синие глаза смотрели пристально.

– Так где, Бриджет?

– Примерно в четырех милях к северу от поворота к нам, примерно полмили по проселку.

– Хорошо.

– Ты намерен что-нибудь предпринять по этому поводу?

Бен сжал губы, задумчиво разглядывая золотистые колечки лука, обрамлявшие бифштексы.

– Ты считаешь, что они уже готовы? – Бриджет пыталась увести его от опасной темы.

Он отрезал кусочек, демонстрируя светло-розовую серединку мяса.

Бриджет придвинулась ближе:

– Ты не собираешься броситься туда, чтобы самому все посмотреть?

– Уже почти стемнело.

– Когда ты прошлый раз вел за ними наблюдение, было темно.

Она имела в виду тот день, когда его ранили. Сердце ее отчаянно билось.

Бен деревянной лопаточкой набросал лук на бифштексы.

– Не хотелось бы наткнуться на нашего нового агента, ведущего за ними слежку. Мне не хочется, чтобы меня подстрелили свои.

– Значит, ты остаешься?

Он посмотрел на нее так, словно это было совершенно очевидно.

– Нам предстоит провести наши собственные расследования.

Никаких аппетитных ароматов мира не хватило бы для того, чтобы заполнить внезапно возникший в комнате вакуум. Их разговор ушел так далеко от предмета, не дававшего Бриджет покоя весь день, – а теперь она снова об этом вспомнила и с удвоенной силой почувствовала сомнения и страх.

Бен легко поцеловал ее в губы.

– Мне следовало бы спросить тебя, что ты предпочитаешь.

– Ты это о чем? – выдохнула она.

Он кивнул в сторону сковородки:

– Я люблю, чтобы снаружи мясо было прожаренное, а внутри – розовое. Если ты так не любишь, я могу сделать то, что тебе нравится.

Она вся горела, не хуже бифштексов на сковородке.

– Ну, еще бы!

Он ухмыльнулся:

– Тогда скажи, что тебе нравится.

Ее отец сказал бы: «Мне главное, чтобы погорячее». Бриджет не осмелилась.

– А какое оно сейчас?

– Как раз такое, как я люблю.

– Прекрасно. Я не сомневаюсь, что все, за что ты берешься, получается просто прекрасно.

Бен подмигнул:

– Запомню на будущее.

А будет ли это будущее? Может, это будет их единственной ночью. Бриджет потянулась за бутылкой вина, но Бен ее опередил.

– Позволь мне.

Она отдала ему бутылку, чувствуя себя в собственной кухне неуместной и неловкой. Он так спокойно хозяйничал здесь! Он вошел в ее жизнь так легко, словно ничего более естественного и придумать было нельзя. И так же он окажется в ее постели. И после этого навсегда станет частью ее жизни.

Бриджет ждала, пока Бен искал в ящике штопор, даже не пытаясь бороться со своими страхами. Надо не бояться жить, она ведь приняла такое решение! Пусть жизнь подарит ей только одну ночь с Беном, она не должна упускать этого подарка судьбы.

Бен начал вворачивать штопор в пробку. Пока Бриджет была наверху, переодеваясь в блузку с глубоким вырезом и черные облегающие брюки, он обыскал пыльный винный погреб. Ничего более нарядного у Бриджет с собой не было. А Бен даже не обратил внимания на ее внешность!

– Будем надеяться, что пробка не раскрошится, – ворчал он, открывая бутылку. – Паутины там было столько, что пришлось доставать мачете. Индиана Джонс в Храме Вина. Когда я подхватил на руки вот эту красотку, то ожидал, что на меня покатят гигантский шар для кеглей. Тысяча девятьсот девятнадцатый год! Вино первоклассное. Эти Доджи разбирались что к чему.

– Я не уверена, этично ли «позаимствовать» из погреба бутылку вина семидесятипятилетней выдержки.

– Все же теперь принадлежит твоей компании.

– Предполагалось, что я сначала проведу опись всего имущества.

– И в ней будет на одну бутылку меньше.

У нее почему-то замерло сердце при виде того, как его сильные загорелые пальцы сжимают горлышко бутылки.

– Кажется, у меня слуховые галлюцинации! Не может быть, чтобы ты только что сказал нечто противозаконное!

– Когда дело доходит до вина и женщин, я поступаюсь своими железными принципами. В это легко было поверить…

Пробка вышла из бутылки с легким хлопком. Он благоговейно снял ее со штопора и, стряхнув каплю красного вина, положил на кухонный столик. До Бриджет донесся аромат вина, пьянящий и многообещающий. Бен не переставал ее изумлять. Она попыталась представить себе, какой была бы ее жизнь рядом с Беном Ренфилдом, – и острый укол боли заставил ее крепко зажмуриться.

– Почуяла уксус?

– Что? – не поняла она.

Открыв глаза, Бриджет непонимающе уставилась на Бена.

– Не всякое вино хорошо стареет.

«И не всякая любовь выдерживает испытание временем», – подумала она.

Сначала он налил только себе и поднял рюмку приветственным жестом.

– На всякий случай.

Отпивая вино, он пристально смотрел на нее поверх края рюмки. Губы у него стали темными и влажными. Он провел по ним языком. Он смаковал последние капли, не отрывая взгляда от ее губ.

– Просто великолепно!

На одну секунду ей вдруг показалось – глупо и непонятно почему, – что он говорит о ней.

Бен поднес рюмку к ее губам. Она попробовала ароматное выдержанное вино, от одного запаха которого могла закружиться голова.

– Ну, как вкус? – спросил он.

У Бриджет не хватило духу сказать ему правду. Из-за волнения у нее во рту стоял металлический привкус. Вино было у нее на языке, медленно пропитывая ее тело своей обольстительной силой.

– Чудесное.

– Это только начало. – Он продолжал смотреть на ее губы. – Хочешь еще?

– Да, пожалуйста.

Они оба замерли. И в тот момент, когда Бриджет была уже абсолютно уверена, что он приникнет к ее губам в обжигающем поцелуе, он налил ей рюмку. Она крепко обхватила рюмку обеими руками, боясь, что Бен заметит дрожь ее пальцев.

– Точно тот же цвет, что у твоей кофточки, – сказал Бен.

Значит, он заметил. Она подняла рюмку.

– Подожди, – попросил он и произнес тост: – За нас, за наш обед, за эту ночь! За закат луны и восход солнца, которые мы увидим вместе.

Она чокнулась с ним и сделала освежающий глоток.

– Я не думала, что ты можешь быть таким романтиком.

– Узнаешь, все еще впереди. У тебя руки дрожат.

Он кивнул на вино, покачивавшееся в рюмке.

– Мне страшно.

– Мне тоже было страшно, – признался он с каменным лицом. – Когда я проснулся и увидел, что тебя нет. Когда я увидел тебя там с шерифом и ничего не мог сделать, чтобы тебя предостеречь.

Вдруг все ее страхи куда-то испарились: их прогнала потребность успокоить его и вознаградить за прямоту. Она поставила рюмку и обхватила его за талию.

– У меня все было нормально, Бен. Я ведь здесь, правда?

Он захватил пальцами пряди ее волос, словно хотел убедить себя в том, что эта горсть полуночно-черного шелка может удержать ее навсегда.

– Я этого не знал. Я мог думать только о том, что слишком долго не делал того, что обещал.

Он прижал ее к кухонному столу. Его тело было жарким и сильным, желанным и щедрым.

Когда поцелуй окончился, Бриджет вспомнила, что в прошлый раз мир вот так же вставал с ног на голову, но на этот раз все еще дольше не возвращалось на свои места.

– Это вино бросилось мне прямо в голову, – пожаловалась она.

Бен засмеялся, еще раз притянул ее к себе и повернулся вместе с ней к обеденному столу:

– Тогда давай есть. Садись, я вам все подам.

Она бессильно опустилась на ближайший стул. Он испугался? За нее? Голова у нее кружилась. Укоры совести не давали покоя. Он может остаться здесь еще на неделю… на месяц. Если так, то еще сколько раз они будут вместе видеться за столом? И к моменту его отъезда – насколько сильно и непоправимо она его полюбит?

Бен поставил блюдо на стол. Разворачивая салфетку на коленях, он смотрел, как Бриджет задумчиво отрезает кусок мяса. Он не мог вспомнить, когда в последний раз сидел с женщиной за столом, рассказывал, как провел день, интересовался, чем занималась она. Не то чтобы сегодняшний день был типичным. Да и вообще ее типичной женщиной не назовешь. Как можно заботиться о человеке, который полон решимости все делать самостоятельно? И как он может заставить себя разлюбить ее, когда даже не может определить, в какой момент в нем зародилось это чувство? Бен постучал в ее дверь – и она его впустила. Она доверилась ему, хотя, видит Бог, он ничего для этого не сделал.

Он вернулся воспоминаниями еще дальше – к тому моменту, когда только увидел ее в окне. Он надеялся, что она сможет спасти ему жизнь, сам не понимая, на чем основывается его уверенность.

– Бен? Бен! – Она помахала рукой перед его глазами. – Ты здесь?

Все это время он не сводил с нее глаз.

– Конечно.

– Думаешь о работе?

– Э-э… угу. После обеда надо будет кое-кому позвонить.

Бриджет опустила глаза в тарелку. Бен смотрел, как на ее лице отражаются стремительно меняющиеся чувства. Он уже разочаровал ее. Ему припомнились сцены, которые устраивала Карла всякий раз, как он сообщал ей, что уезжает на задание. Он мог отсутствовать неделями – а сейчас отвлекся всего на пару минут!

– Я все уберу, – беззаботно проговорила Бриджет, стараясь скрыть огорчение. Но прежде, чем идти, она положила подбородок на сложенные руки. – Роскошный обед.

– Ты любишь готовить?

– Я? Я готовлю недурной солсберийский бифштекс – под толстым слоем грибного соуса.

– Хорошо, что готовить взялся я.

– Ну, я не настолько безнадежна! – шутливо возмутилась она.

– Я имею в виду свою аллергию. От грибов у меня появляется сыпь.

– Ага! Так вот почему ты понятия не имел, что такое строчки!

Он поморщился:

– Ты мне этого никогда не забудешь, да?

Бриджет озорно улыбнулась:

– Как же можно забыть такое! Стоит мне только вспомнить о маленьких чучелах строчков, расставленных по кабинетам и гостиным по всей Америке, как я начинаю смеяться.

– Нехорошо смеяться над другими…

– Знаешь, я сегодня прошла в магазине мимо прилавка с сигаретами, – неожиданно похвасталась она.

– Было трудно?

– Напомнило про марихуану.

– Собираешься перейти на более серьезное курево? – усмехнулся он.

– Нет, серьезно! Никотин вызывает зависимость. Почему он разрешен, а марихуана – нет?

К чему она завела этот разговор? У него было такое чувство, словно, прежде чем идти дальше, она хочет рассказать ему о себе абсолютно все, втиснув в недолгий отпущенный им срок как можно больше информации.

– Почему марихуана запрещена? Наверное, потому, что может изменить твое восприятие мира и стать причиной автомобильной аварии, к примеру.

– Курение тоже может вызвать дорожное происшествие, если уронишь сигарету на колени, гоня машину со скоростью семьдесят миль в час.

– Абсурдно, но на первый взгляд убедительно. Типичный аргумент либералов.

– И потом – марихуана снимает некоторые побочные эффекты при химиотерапии.

Бен почувствовал, что она подходит к самому главному.

– А, ты об этом…

Бриджет моментально ощетинилась:

– Она действительно помогает!

– Люди, которые добиваются ее разрешения, вечно вытаскивают этот старый аргумент. Есть другие средства, которые помогают в этом случае.

– Не всем! Если бы разрешили ее применение по медицинским показаниям…

– Но она не разрешена. И пока не разрешат, ее использование – это нарушение закона.

Она со вздохом задула свечу.

– Пообедала с достойным наследником самого легендарного шефа ФБР Гувера. А мне-то показалось, что ты сегодня несколько смягчил свою нетерпимость.

– А с чего вообще начался этот разговор? Ведь твой брат не…

Он едва успел себя оборвать.

Бриджет остановилась на полпути к мойке.

– Слышал, какой политики придерживаются военные по отношению к гомосексуалам?

– «Мы их не спрашиваем, чтобы они нам не сказали»?

– Вот именно.

– Другими словами, я больше тебя не расспрашиваю о твоем брате.

Она покачала головой, невинно раскрыв свои огромные карие глаза.

Бен помнил эту немного снисходительную улыбку по тому утру, когда она сообщила ему о своей беременности. Бриджет не защищает брата от него, Бена, – она защищает его самого от очередной вспышки.

Он допил остававшееся в рюмке вино и присоединился к ней у мойки.

– Знаешь, любой блюститель закона, живи он с тобой, за месяц получил бы язву желудка.

– Только если бы он оказался негибким, равнодушным, упрямым и неисправимо закоснелым.

– Каким-каким?

– Закоснелым. Оказывается, это слово имеет значение «неисправимый». Мне оно понравилось.

Бен поставил свою тарелку рядом с мойкой.

– Теперь ты извлекаешь из словаря ругательные слова, чтобы применить их по отношению ко мне! Я что – должен считать, что польщен?

– Жизнь ведь идет.

– А правила создаются для того, чтобы их нарушали, так, что ли?

– Смягчали. Иногда.

– Мы уже эту тему обсуждали, – Бен попытался закончить на этом нелегкий разговор.

– Но не…

Она отвела взгляд. Он шагнул к ней вплотную:

– Но не в такой момент?

Бриджет гордо вскинула голову, не желая сдаваться.

– Я решила, что тебе следует знать мою позицию по этому вопросу.

– Меня гораздо больше заинтересовала бы другая позиция – более податливая.

Он поцеловал ее – неожиданно нежно, и Бриджет приникла к нему.

– Я не стану тебе лгать, – сказала она, обвивая руками его шею.

В его теле билось желание, тепло растекалось по жилам, превращаясь в необоримую страсть.

– Я, видимо, имел в виду слово «поза». Когда будешь в следующий раз листать словарь, посмотри его значение.

Сейчас она не смогла бы найти даже двадцать шесть томов Большого Оксфордского словаря. Она постаралась теснее прижаться к нему.

Бен был сам себе противен за то, что вынужден был сказать в следующий момент.

– Бриджет, мне и правда надо кое-кому позвонить.

Она надула губки: очаровательно, словно прося еще одного поцелуя, но вместо этого сама протянула цепочку поцелуев по его шее.

– А они не подождут?

– Я скоро вернусь.

– Ах, ты все только обещаешь!

Ему понадобилась вся его сила воли, чтобы отпустить ее. Но Стоунсмиту следует знать о запертом на замок сарае, не говоря уже о таинственном появлении шерифа.

Когда он отступил на шаг, Бриджет огорченно вздохнула, но, всмотревшись в его лицо, быстро повернулась к мойке.

– Если тебе надо работать – не буду задерживать.

Бен хотел не работать, а обнять ее покрепче и признаться, чего он желает на самом деле. Но если он это сделает, то уйти уже не сможет.

– Посуда подождет, – резковато проговорил он. – Почему бы тебе не пойти и не лечь?

Но Бриджет уже не хотела об этом слышать.

– Нет, ты иди. Переносной телефон в гостиной. Можешь воспользоваться им, а я пока наведу здесь порядок.

Глядя на гору посуды, она прислушалась к его удаляющимся шагам. Простая механическая работа – это как раз то, что ей сейчас нужно. Бриджет наполнила мойку горячей водой, над которой поднялась шапка пены. Глядя на стремительно лопающиеся пузыри, Бриджет грустно улыбнулась. Вот так же лопаются радужные мечты. Ее мысли опять наполняли противные сомнения.

Ему надо позвонить. В такое позднее время? А что, если ее сообщение о лагере было последним ключом к головоломке? Теперь им известно, где контрабандисты высаживаются на берег.

Она попробовала утешить себя мыслью, что помогла Бену. Но в то же время ругала себя за то, что своим сообщением ускорила его уход. Ей не следовало ничего ему рассказывать. Но что еще хуже, она не сказала ему что-то еще – гораздо более важное.

Если бы кухонным полотенцем можно было стереть всю эмаль, покрывающую кастрюлю, она бы это сделала. Теперь Бену ни к чему здесь задерживаться. И ему не до того, чтобы думать о ее любви. Но она обязательно должна убедить Бена в том, что он – необычайно хороший человек.

Бриджет швырнула на стол вымытую до блеска лопаточку и вышла в коридор. Бен говорил по телефону в гостиной. Положив руку на массивную чугунную дверную ручку, она стала ждать. Она слышала, как рокочет его голос, и ей показалось, что в нем ощущается некоторое напряжение. К сожалению, откровенно подслушивать разговор ей не позволила совесть. Она негодующе удалилась обратно на кухню.

В кухне было так же прибрано и пусто, как в те дни, когда Бриджет жила в доме одна. Нажав перламутровую кнопку выключателя, она погасила свет. В коридоре она выключила люстры, оставив гореть одну только настольную лампу, чтобы Бен смог подняться наверх. На середине лестницы она вспомнила, что приготовила в его комнате камин, но это было в начале вечера, когда она поднялась наверх, чтобы переодеться. Тогда она искала одежду понаряднее и поставила вокруг его кровати свечи.

Свечи, которые так и не будут зажжены. Для Бена Ренфилда существуют вещи гораздо более важные: он не скрывал этого с самого начала. Ее первой ошибкой было то, что ради него ей захотелось чего-то большего. Она не станет его винить, если он забудет о своем предложении. Она слишком многого от него ждала. И слишком многого хотела.

– Куда ты?

Она крепче уцепилась за перила.

– Пора спать.

Бен стоял в дверях гостиной, прижимая к бедру переносной телефон.

– Еще нет десяти! – вскинул брови Бен, вопросительно глядя на нее.

– Я сегодня слишком много суетилась. Устала.

Ей никогда не удавалось его обмануть. Он мрачно нахмурился и сжал зубы. Не отрывая от нее взгляда, Бен поднес трубку к уху.

– Я перезвоню, – коротко бросил он.

С этими словами он отключил аппарат и положил его на стол.

Она смотрела вниз, на Бена, стоящего в полутьме. Волосы его были черными, как вороново крыло, а лицо с сильными и четкими чертами казалось непривычно неуверенным. Похоже, его терзают собственные сомнения.

– Я поднимусь наверх через минуту, – пообещал он.

Ей достаточно было бы просто сказать «нет». Но это слово застряло у нее в горле. Бен сделал ей опрометчивое предложение, когда она плакала у него в объятиях, а потом повторил его, когда они целовались на берегу. Но он не обязан его придерживаться.

– Это не обязательно.

Он положил ладонь на ее руку, сжимавшую перила.

– Но я этого хочу.

– Ты уезжаешь? – спросила она, указывая на телефон.

– Пока – нет. Ты поэтому решила отказаться?

Его рука соскользнула вниз.

Бриджет мучительно хотелось ее схватить и снова положить на место. Сердце приказывало ей ухватиться за его предложение. Как может она отказаться?! Она ведь всю жизнь будет лелеять воспоминания об этом коротком эпизоде!

Бриджет перегнулась через перила. Он сжал ее пальцы и припал губами к ладони – страстно, жадно. Его пылающий взгляд встретился в неверном полумраке с ее глазами – и взял их в плен.

– Тебе нравится?

Она больше не хочет видеть в его глазах сомнения!

– Дело не в тебе, а во мне. Разнервничалась, наверное.

Он поднялся на первую ступеньку, притянул ее бедра к своей груди и начал медленно покачиваться из стороны в сторону.

– Я никогда не уеду, пока ты не поймешь, как для меня важна.

– Я это и так знаю.

– Откуда?

Она нежно отвела с его лба непослушную прядь.

– Ты ведь уже один раз рисковал жизнью, спасая меня.

– От телевизора! – засмеялся Бен.

– Может, у тебя просто была лихорадка?

– Я хотел тебя охранять. Это все время было для меня самым главным.

– Охранять – это еще не значит любить, – возразила Бриджет.

Бен поднялся еще на одну ступеньку и пригладил ей растрепавшуюся челку.

– Это – часть любви.

Танец под неслышную музыку прекратился.

– Правда?

Бен понимал, о чем она спрашивает. Она хотела узнать: «Ты меня правда любишь?»

– Мне не хотелось рисковать твоим покоем. Боюсь, что ты будешь в опасности из-за того, что я сюда явился.

– Никакой опасности не было.

– И я не хочу причинить тебе боль, – продолжал Бен приводить свои доводы.

– Ты считаешь, что мне этого не выдержать?

Он нежно взял ее за подбородок, чуть приподнял ей голову и быстро поцеловал в губы.

– Тогда почему у тебя такой испуганный вид?

Она пожала плечами. Они стояли так близко, что слышали отчаянный стук сердец, бившихся в такт.

– Может, потому, что я тоже тебя люблю.