Текст книги "Свет в ночи"

Автор книги: Терри Лоренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

10

Ощущая сладкую истому и приятное тепло во всем теле, Бриджет приоткрыла глаза и сразу же увидела сверкающую полоску озера. Прекрасное свежее северное утро! Она пыталась вспомнить свои планы на сегодняшний день: какими деталями она собирается заниматься, какие комнаты оформлять. Сразу после пробуждения у нее всегда не очень хорошо работала голова, поэтому Бриджет ничуть не удивилась, когда ее мысли перескочили на Бена, напомнив ей о его теле и запахе, о том, какими сладкими были его поцелуи, каково было бы просыпаться с ним по утрам.

Она потянулась, собираясь поудобнее устроиться на спине. Но сделать это ей не удалось: Бриджет мешало какое-то препятствие.

– Доброе утро!

Она оцепенела. Неловко повернув голову, она увидела Бена. Он полулежал, упираясь спиной в изголовье кровати, вытянув перед собой ноги. А она уютно устроилась рядом, свернувшись калачиком.

Здоровую ногу Бен согнул в колене, сделав из нее опору, к которой прижалась ее спина. Даже во сне ей хотелось быть как можно ближе к нему! Ее кожа все еще хранила тепло от его руки, лежавшей на ее плече.

– Я заснула! – глупо удивилась она.

Бен улыбнулся и наклонился к ней, чтобы поцеловать ее. Тяжелые пряди темных волос крыльями упали ему на лоб, закрыв глаза серой утренней тенью, показавшейся Бриджет дразняще мягкой по сравнению с глубокой темнотой прошлой ночи.

Она кинула на него виноватый взгляд, отчаянно пытаясь вспомнить все, что происходило этой ночью. А он в ответ ухмыльнулся – непринужденно, счастливо, невообразимо эротично.

Она судорожно сглотнула.

– Сколько времени?

– Мне пора ложиться спать.

Неужели он просидел в этой позе несколько часов? Он по-прежнему был в брюках, но распахнутая рубашка обнажала грудь. У нее закололо ладони при воспоминании о том, как она прижимала их к его груди. И губы ее осыпали поцелуями эту смуглую, заросшую волосами кожу.

Он легонько поцеловал ее в нос:

– Вид у тебя непроснувшийся.

– Я еще не пришла в себя.

И Бен не давал ей это сделать. Его улыбка, конечно, радовала Бриджет, но сейчас она больше всего нуждалась в нескольких глотках крепкого кофе.

– Отвечаю на твой вопрос, – хрипло проговорил он. – Сейчас семь часов утра. Мне время ложиться, а тебе пора вставать.

Бриджет села, и он обнял ее рукой за плечи.

Это ставшее уже знакомым заботливое прикосновение заставило ее жарко покраснеть. Оно чересчур ей нравилось. А это совершенно ни к чему. Она бросила на Бена умоляющий взгляд:

– Насчет этой ночи…

– Мое предложение остается в силе.

Предложение! У нее оборвалось сердце. Быстро откинув плед, которым он ее закутал, она поспешно потянула вниз задравшуюся за ночь рубашку.

– Сейчас подам тебе завтрак. Вернее, ужин. Ну, как ты там называешь эту еду!

– Знаешь, чего мне сейчас больше всего хотелось бы?

– Закурить? – вполголоса предположила она. – Ради сигареты я сейчас пошла бы на все.

– А как насчет прогулки? – неожиданно спросил Бен.

– Прогулки?

– Это гораздо полезнее. А потом, нам обоим физическая нагрузка не помешала бы.

«Лишь бы мы не находились при этом в горизонтальном положении», – мысленно добавил он.

– А ты уверен, что в твоем состоянии это возможно?

Бен насмешливо поднял бровь:

– Реализовать мое предложение или пройтись пешком?

Бриджет нахмурилась и бросилась к платяному шкафу.

– Если нога уже не болит, то, конечно, давай подышим свежим воздухом. Прекрасная мысль. Наверное, ты уже чувствуешь настоящую клаустрофобию!

– Что-то подобное я точно чувствую, – пробормотал он.

Она не смела обернуться. Схватив свои мешковатые джинсы и выбрав самый толстый свитер, Бриджет решила, что подобная одежда будет уместна… День весьма прохладный – разве не поэтому у нее так съежились соски? Она прижала одежду к груди.

– Принести тебе рубашку потеплее?

– Сам справлюсь. Встретимся в холле через десять минут.

Она протяжно вздохнула, глядя, как Бен ковыляет к двери. Быстрые движения помогли ей окончательно проснуться. Она не сделала ничего, чего следовало бы стыдиться. Не то чтобы было постыдно его любить – просто это было бы опасно для ее душевного равновесия и спокойствия. Не говоря уже о ее представлении о будущем, о любимом человеке, о ребенке. Она считала, что надо стараться жить в полную силу, но в это понятие не входили отношения, перспектива которых безнадежна.

Хотя Бриджет часто задумывалась над тем, кто она такая, чтобы решать, как должна идти жизнь? Жизнь всегда поворачивается так, как хочет. Важно принимать ее такой, какая она есть. И при этом не обжечься.

Его предложение было просто немыслимым. Ее вчерашние ощущения были настолько чудесными, что лучше было об этом не вспоминать. Но то было в волшебном сиянии луны. А при свете дня она увидела все иначе. Они будут друзьями. Они будут мирно жить в этом двадцативосьмикомнатном доме. И с этой минуты она будет держать свои эмоции под контролем.

Она пришла к нему в слезах, потому что ей необходимо было излить кому-то свое горе. А он, в немыслимом рыцарском порыве, решил, что может решить все ее проблемы, что это – его долг. Она может сама позаботиться о себе. И о своем либидо.

Бриджет карабкалась по гранитному валуну, жадно вдыхая ароматную смесь сухой травы и мха, которыми зарос берег озера Сьюпериор. Солнечные лучи, падавшие на поляну, после холодных теней леса казались невероятно ласковыми. Бен неловко выбрался на опушку, постукивая палкой по каменистой тропе.

– Успеваешь за мной? – спросила она.

Он утвердительно хмыкнул. Усилия, которых потребовали от него последние несколько футов, заставили его плотно сжать губы.

– Как нога?

– Великолепно.

– Ну да, это и видно! Так же великолепно, как бег с препятствиями или занятия по общей физической подготовке.

– Нет, так же великолепно, как вид твоей нахальной попки, когда ты карабкаешься по скалам.

– Нахальной?! – Она расхохоталась. – А я-то думала, что ты иначе оценишь это зрелище!

Бен придал лицу безразличное выражение.

Она сжала его плечи и заставила поворачиваться в соответствии с ее словами.

– Вон там. От мыса Кивиноу и острова Маниту до… – она подождала, чтобы он закончил поворот, – …маяка Бет Гриз. Видишь?

– Вижу, – ответил он, не отрывая взгляда от ее карих глаз.

Она не смела спросить его, что он видит, когда вот так на нее смотрит. Его губы решительно сжались.

– Что, хочешь уже возвращаться домой? – спросила она.

– А ты? – Его вопрос прозвучал чувственным приглашением. – Мы ведь еще не съели завтрак, который ты приготовила.

Бриджет покачала корзинкой для пикников.

– Я голосую за то, чтобы расстелить скатерть прямо здесь. Здесь есть солнце, ветерок и прекрасный вид озера. Можешь шпионить, сколько душе угодно. – А она тем временем сможет заняться пластмассовыми баночками и бумажными тарелками. – Рогалики, булочки, джем, творог, фрукты, сок.

– Я согласен на все. Просто умираю с голода.

Она стояла на коленях, старательно расставляя все на скатерти, пока Бен с трудом садился. Чутье подсказало ей, что лишняя помощь будет ему неприятна.

– Не надо сверлить меня взглядом!

– По-моему, прогулка была для тебя такой же полезной, как и для меня.

Прогулка успокаивающе подействовала на ее ноющее тело. Но она никак не повлияла на странное чувство предвкушения, которое испытывала Бриджет. Бен с полной серьезностью предложил ей себя в роли отца ее будущего ребенка. Она не должна показать ему, что эта мысль не дает ей покоя. Всякий раз, как Бриджет решительно ее прогоняла, она незаметно возвращалась снова. Бриджет украдкой наблюдала за ним, представляя себе малыша с синими глазами и непослушными, совершенно прямыми волосами.

Они с аппетитом позавтракали. Под крутым обрывом в двадцать футов шла тонкая полоска пляжа. Бен вытянулся на траве, опираясь на локоть, и посмотрел вниз.

– Внизу песка не видно.

Бриджет вытянула шею. Вода плескалась в плоские рыжеватые камни, солнечные лучи пронизывали волны, отбрасывая на камни извилистые линии.

– Красиво, правда?

– Тут не поныряешь.

– Да и на лодке не очень-то поплаваешь.

Бриджет указала на гранитные уступы, торчавшие из воды футах в ста от берега, – словно каменные часовые, окрашенные в красновато-коричневый цвет за счет окислов железа. Бриджет заметила, ткнув рогаликом в соответствующую сторону:

– Чуть ли не первым моим делом было проверить линию берега. В миле отсюда начинаются сплошные пески. А еще через милю идет черный песок. Если контрабандисты выгружают свой товар где-нибудь поблизости, то скорее всего там. Меньше риска.

– Если бы они боялись риска, то они не стали бы плавать по озеру Сьюпериор на судне меньшего размера, чем рудовоз. Удивительно, на что только не идут люди ради крупного куша. Как насчет того, чтобы после завтрака направиться в ту сторону?

Бриджет застыла, не донеся рогалик до рта. Она считала, что после еды они поковыляют обратно к дому. В ее планы не входило проводить с Беном весь день.

Он заметил ее изумление.

– Если они здесь побывали, то могли оставить следы – какие-то признаки их присутствия.

– Например, нарисованная на песке стрелка с надписью: «Притон контрабандистов – сюда»?

Бен не обратил внимания на ее сарказм.

– Преступники совершают ошибки и посерьезнее. Например, один тип ограбил банк в футболке, где на спине была вышита его фамилия, а всю сцену засняла видеокамера. И вообще, они же не знают, что мы здесь и их выслеживаем.

– Но они же в тебя стреляли! – Бриджет совсем запуталась в делах секретного агента.

– Я об этом позаботился. Стоунсмит сообщил, что в местной газете была помещена заметка насчет того, что в лесу нашли мертвого охотника. Если они будут считать, что преследование прекратилось, они могут вести себя менее осторожно. – Бен густо намазал булочку джемом. – Когда в следующий раз будешь в городе, купи для меня экземпляр газеты, ладно?

– Хочешь оставить на память объявление о собственной смерти?

– Скорее всего оно будет единственным, что обо мне напечатает пресса.

Бриджет отложила рогалик, почувствовав, что ее аппетит куда-то пропал.

– Не знаю, почему ты это делаешь.

– Потому что верю в законность и порядок.

– Я тоже. Но одно дело – верить, а другое – рисковать ради них своей жизнью.

– А ради чего еще мне ею рисковать? – пожал плечами Бен.

Бриджет встретилась с ним взглядом – и не смогла отвести глаз. Она могла бы придумать сотни разных вещей. Не выдержав, она стала смотреть на озеро.

– По-моему, это одно из самых красивых мест мира.

Он продолжал смотреть на нее.

– Да, безусловно.

– Нечего со мной шутить, Ренфилд. Курить мне хочется меньше, но вспыльчивость не прошла.

Он засмеялся, осторожно поворачиваясь, чтобы окинуть взглядом озеро.

– Все побережье просто усеяно подходящими местами для тайных причалов.

«Уединение способствует не только контрабанде», – подумала Бриджет. Вот они сидят и притворяются, что отдыхают на пикнике, как цивилизованные люди, а ее тем временем преследует мысль о том, что их не видит никто, кроме полевых цветов, лесной живности да изредка пролетающих чаек. Но причин для беспокойства у нее нет. Внимательно глядя на скульптурную линию его подбородка и решительный взгляд, она поняла, что Бен поглощен своей работой.

– В качестве ориентира они могут использовать маяк, – подумал он вслух. – С его помощью легко выбирать правильное направление. И охотничий дом тоже весьма полезен. Эти белые бревна видны издалека.

– И все-таки ночью я зажигала бы в окне свет.

Этот свет вел его вперед, спас ему жизнь. Как сейчас его манила сама Бриджет. Бен перекатился на бок: теперь его утомляла не боль, а нагрузка. Он каждый день докладывал свои наблюдения, сообщал все факты. Размышлять вслух, посвящать кого-то в свои мысли было делом неслыханным. Бен изумился тому, насколько естественным ему это кажется с ней.

– Идею со светом можешь бросить. Мы же не собираемся привлечь их внимание – мы хотим за ними следить.

– Мы?

– Если только ты сама не даешь кому-то сигнал, – сухо поддразнил он ее.

– Нет, спасибо. Сегодня у меня нет наркотических средств на продажу.

Чувство вины отозвалось в его душе острой болью.

– Стоунсмит не считал, будто ты имеешь какое-то отношение к контрабанде.

– А мне казалось, что он готов взять у меня отпечатки пальцев, – гневно поджала губы Бриджет.

– Строго говоря, пересылать сильнодействующие лекарства, словно товары почтой, не слишком законное дело.

– Они были тебе нужны.

– Черт подери, Бриджет, вы же послали их почтой – это уголовное преступление!

– А ты что, ангелочек безгрешный? Вспомни, как ты мучился! Ты даже спать не мог.

О чем они спорят? Бен решил, что виновато хроническое недосыпание. Он часто не мог заснуть, прислушиваясь к тому, как она ходит по коридору, мурлыкая что-то себе под нос, как скрипит передвигаемая ею стремянка. Он чувствовал себя отвратительно бесполезным. Прибывающие с каждым днем силы трансформировались в тугую пружину энергии, которую ему не на что было потратить. Он рассчитывал на то, что их прогулка поможет ему разрядиться. И она действительно помогла – на какое-то время.

– Ты и сейчас почти не спишь, – пробормотала Бриджет.

Откуда она это узнала?

– Что ты имеешь в виду?

Она обтерла край банки с джемом большим пальцем, с которого потом слизала липкую красноватую каплю. Цвет у нее оказался почти такой же, как у ее губ.

– Я имею в виду то, что ты всю ночь высматриваешь суда контрабандистов.

– И даже высмотрел.

– Ты их видел?

Бриджет возбужденно подалась вперед.

– Не один раз. Самое трудное – точно определить, где именно они пристают к берегу. Мы хотим поймать их у их базы. Тогда у нас появится шанс прихватить и их местных сообщников.

– Ты считаешь, что в этом замешан кто-то из местных жителей?

– Вполне возможно. Это может быть даже местная полиция. Фокус в том, чтобы захватить всех одновременно. Если произвести аресты на суше, можно упустить, кто перевозит товар. Если арестовать их на воде…

– То получится великолепный фильм о пиратах. На абордаж, ребята! – Ее хрипловатый «просоленный» смех эхом отозвался в окружавших поляну деревьях. А ее озорная улыбка оказалась еще более привлекательной. – Когда мы с Ричи росли, у нас был бассейн. В одно лето мы построили целый флот из кораблей-моделей.

– Похоже, у вас было славное детство.

– Разборный бассейн на заднем дворике пригородного дома. Ничего особенного. Я строила модели, а Ричи шил костюмы пиратов. Только не смейся!

Бен постарался спрятать улыбку.

– Ладно, смейся. Уже тогда было заметно, что у меня склонность к архитектуре, а у Ричи – к искусству. Он всегда говорил, что может считаться ходячим клише. Говорит, – поправилась она.

Бен сел и протянул ей руку через скатерть.

– Насколько сильно он болен?

– Сейчас ему немного хуже. Болезнь то наваливается, то отступает. Я разговаривала с ним вчера ночью, до того… До того, как я зашла к тебе. Я не хотела тебя тревожить.

Единственное, что его тревожило, – это то, что она пытается справиться со всеми проблемами в одиночку.

– Ты не говорила ему, что я остался здесь?

– Мне было приказано не говорить, – Бриджет даже обиделась.

– Это нельзя назвать ответом на мой вопрос.

– Он же мой брат!

– То есть ты ему сказала? – уточнил Бен.

Обидевшись, она отодвинулась подальше.

– Ты говоришь так, словно мне не доверяешь!

Она и сейчас не дала ему прямого ответа!

– Тебе свойственно самой решать, что правильно, а что – нет.

– Если я не буду решать, то кто будет решать за меня?

– Например, закон.

– Ты снова о тех таблетках? Ричи слишком часто видит страдающих людей, чтобы остаться равнодушным и ничего не делать.

– Это еще не делает его действия законными.

– Что ты носишься со своими законами? Иногда жизнь навязывает свои законы…

– Какая ты гибкая! Образ действий выбирается в зависимости от обстоятельств и людей.

– А, теперь меня будет учить мистер, который никогда не лжет?

Бен вздохнул, обескураженный ее умением отразить, казалось бы, железные аргументы, озорно сверкая глазами.

– Мне ни разу не удалось тебя провести. Ты с самого начала видела меня насквозь.

Она пожала плечами и непринужденно и естественно взяла его за руку.

– Я ведь мог оказаться беглым преступником!

Бриджет нисколько не смутилась.

– Ты? Никогда! В тебе что-то ощущалось. Что-то благородное, надежное, внушающее доверие.

Он фыркнул:

– Я на Джона Уэйна не похож, а хожу прихрамывая только из-за раны.

– Ты такой же консервативный, как он.

– И что в этом плохого, скажи, пожалуйста? Если нарушаешь законы, тебя сажают. Вот и все дела.

– Какой же ты максималист!

– Я верю в то, что надо четко разграничивать добро и зло.

– И лгать людям, если тебе это удобно. И прибегать к шантажу, чтобы добиться своей цели.

– Ты говоришь это не обо мне. Она выпустила его руку и начала укладывать остатки завтрака обратно в корзинку.

– Ты бы уехал, если бы смог.

– Я не хотел тебя втягивать – боялся тобой рисковать.

– Если не считать мистера Стоунсмита, никто к нам носа не совал, – упрямо тряхнула головой Бриджет.

– Но такая вероятность все еще остается.

– Если кто-нибудь появится, я с радостью солгу и скажу, что это частное владение и посторонних сюда не пускают.

– Что возвращает нас к моему первоначальному вопросу.

– Какому это? – Бриджет сделала вид, что уже забыла.

– Ты говорила Ричи, что я здесь? – напомнил Бен.

– Нет. Ты мне не веришь?

– Ты бы не стала только что увиливать, если бы ответ был так прост.

– Я ему ничего не сказала. Не потому, что ты или Стоунсмит не велели мне этого делать, а потому, что я не хочу, чтобы он тревожился. У него и так забот хватает.

Бен помолчал, не сразу решившись затронуть щекотливый вопрос.

– А о ребенке ты ему сказала?

Бриджет смотрела на озеро. Согнув одну ногу, она уперлась локтем в колено и запустила пальцы в растрепавшиеся волосы.

– Пока нет. Он отнесся к этому с не меньшим энтузиазмом, чем я. Он хотел, чтобы это был мальчик – чтобы я назвала его в его честь. Не нужно быть Фрейдом, чтобы сообразить почему. Ему хочется, чтобы после него кто-то остался. И я тоже.

Она не пустила муравья к себе на сандалию, смахнув его со скатерти.

– Ты в основном поэтому решила рожать?

– У меня было много соображений. Когда мы только узнали, что Ричи болен, я поймала себя на мысли: «А что бы сделала я, если бы узнала, что жить мне осталось недолго?» И рождение ребенка оказалось на первом месте.

Она наклонила голову и подперла подбородок кулаком. Солнечные лучи играли в ее блестящих волосах. Ее огромные карие глаза пристально смотрела на него.

– Чего я никак не могу понять, это почему ты рискуешь своей жизнью.

– Моей? – Он пожал плечами, словно это был сущий пустяк. – Такая работа.

– Нечего отговариваться, мистер Уэйн!

Бен немного подумал, прежде чем ответить:

– Пока существуют люди, которые готовы убивать, чтобы получить то, чего им хочется, кому-то надо вставать у них на пути.

Это была главная причина, по которой он остался. Хотя Бриджет не ошиблась – причин было множество. Бен знал, что, оставшись в ее доме, он может подвергнуть ее опасности. Но если он оставит ее одну, все может обернуться еще хуже. Кто остановит контрабандистов, если они наткнутся на этот дом и решат использовать его в качестве своей базы? А оказавшись в доме, они могли бы или избавиться от нее, или оставить – чтобы развлекаться. От этой мысли ему становилось тошно.

– Так что ты готов жертвовать своей жизнью ради убеждений, – сказала она.

– Ну, все не настолько драматично. Я рискую жизнью только по вторникам и четвергам. А в остальные дни работаю с бумагами.

Вытянувшись на траве во весь рост, Бриджет привалилась спиной к нагретому солнцем камню и подняла руку, чтобы прикрыть глаза от яркого солнца.

– А каково тебе на самом деле работать?

– В моей работе нет ничего привлекательного. Переезжаю с места на место. Иногда внедряюсь в группу, иногда – веду наблюдения издалека. Надо будет как-нибудь рассказать тебе, как меня посвящали в члены группы крутых рокеров.

– Обязательно, – улыбнулась она.

Оба знали, что этот момент может никогда не наступить. Бену вдруг настоятельно захотелось рассказать ей что-нибудь еще, поделиться с ней всем, чем можно, – пока есть возможность. Он поступил неправильно, изобразив все невероятно легким: словно после завершения этого дела он просто возьмется за следующее. Расстаться с ней будет далеко не легко.

– Так где же ты живешь? – ни с того ни с сего спросила она.

– У меня квартира в Атланте.

– В центре страны.

– В этом весь смысл.

Она прищурилась, глядя на облако.

– Тогда почему мне представляются голые стены, холодильник, где на пустых полках лежат три упаковки йогурта с просроченным сроком, а на полу у щели для почты – куча счетов?

– Не сомневаюсь, что ты бы сотворила с моим жилищем чудо.

– Ну, это ведь моя работа. А откуда ты родом?

– Из Пенсильвании, из западной части. А почему тебе понадобилось все это знать?

Бриджет села.

– Можешь рассматривать это как собеседование. Я не говорю, что согласилась на твое предложение – но в соглашении было оговорено и то, что я буду знать, кто отец моего ребенка.

Бену приходилось бывать в ситуациях, когда от способности владеть собой зависела его жизнь. И сейчас он сосредоточил все силы на том, чтобы не выдать своей реакции.

– Так ты еще раздумываешь над моим предложением?

– Я не уверена, что меня устраивает то, что я услышала.

Он быстро сел, так и не поняв, откуда возникла эта острая боль в груди: из-за сломанного ребра или раненого самолюбия.

– А что именно тебе не нравится?

– Ты слишком много бываешь один.

– Это часть моей работы.

– А работа важнее всего.

– Поддерживать справедливость – важнее всего. Ты со мной не согласна?

– С тобой – согласна. Я просто не могу понять, как это твоя бывшая жена ухитрилась не заметить, насколько ты порядочен и предан.

Бен хмыкнул:

– Порядочен, предан – и вечно в разъездах. Она сказала, что работу я люблю сильнее, чем ее.

– И это действительно было так?

Бен не ответил, пытаясь сообразить, как лучше поступить. Его предложение было очень простым, и для его осуществления не требовалось вытаскивать на свет все свое грязное белье.

– Я не создан для семейной жизни.

– Или твоя жена не была создана для тебя, – высказала предположение Бриджет.

– Я ее ни в чем не виню.

– Это совершенно очевидно.

– Что это должно означать?

– У вас не сложились отношения – а одному Богу известно, сколько сейчас браков распадается! – и… бумс! Ты сдаешься.

«Бумс» не вполне точно характеризовало положение дел.

– Мы с тобой уже об этом говорили. Можно быть хорошим мужем и отцом или плохим мужем и отцом. Но в любом случае надо быть членом семьи.

– Расскажи это водителям-дальнобойщикам или нефтяникам, работающим на шельфе. Или военным на иностранных базах. Они любят своих близких не меньше, чем другие. Что ж, Карла желала иметь мужа, который все время был бы дома. Но это не значит, что ты виноват в том, что ваш брак распался.

– В судебном решении о разводе было сказано именно так.

Ясно и просто. Черным по белому – и все только белое или черное. Бриджет тихо обозлилась и встала. Она вытащила скатерть из-под Бена, стряхнула с нее налипшие сосновые иголки и траву, а потом сложила и затолкала в корзину.

– А как насчет того, чтобы принимать жизнь такой, какая она есть, радоваться тому, что имеешь, и ценить человека за то, что в нем есть, а не требовать того, чего в нем нет?

– Так во всем виновата она?

– Будь у нее хоть капля ума, она держалась бы за тебя изо всех сил!

«Я держалась бы обеими руками», – мрачно подумала Бриджет.