Текст книги "История моего безумия"

Автор книги: Тьерри Коэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 5

Новые технологии способствуют моментальному распространению информации, но они же ускоряют деградацию человеческой породы.

Не знаю, вел бы я себя благоразумней, если бы в мою жизнь не вмешался Интернет, сумел бы избежать тухлого болота никчемных, пустых отношений. Не думаю. Проблема была во мне. Осуществив свои честолюбивые мечты, я потерпел фиаско в семейной жизни, и из останков приличного человека вылупилось эгоистичное чудовище, жаждавшее одного: удовлетворять свои аппетиты, какие бы низкие инстинкты их ни разжигали.

На сайте издательства и в социальных сетях читатели – в основном читательницы – восторженно обсуждали мои романы. В большинстве своем эти отзывы были сердечными и искренними. Самые романтичные – и самые одинокие – дамы приписывали мне достоинства, которые отчаялись найти в своем окружении. Парадокс: в реальной жизни Дана видела во мне дрянного, жалкого мужа и бесполезного отца.

Некоторых читательниц больше всего интересовали эротические сцены, которых в моих книгах было великое множество. Поклонницы воображали, что сумеют соблазнить меня, увлечь, заставить ответить на их желания. Одни были настоящими распутницами – откровенными, часто очень забавными, другие – фантазерки – мечтали о виртуальном приключении или просто хотели испытать силу своих женских чар. Встречались и такие, кто, устав от однообразия, открыто предлагали себя (благо, общаясь в Интернете, можно законспирироваться). Известность – сильный афродизиак, способный растормошить даже убогую фантазию. Самые дерзкие описывали, чем хотели бы заняться, оказавшись наедине со мной, и присылали более чем откровенные фотографии, чтобы я назначил им свидание.

Сначала меня это забавляло, потом стало льстить. Я постепенно втягивался в их игры – из любопытства и желания пофлиртовать, не выходя за рамки супружеской верности, – но в конце концов сдался и встретился с одной из читательниц.

Уверенная в своей красоте, она прислала мне несколько портретных снимков, потом решила пойти дальше – фотографии становились все более смелыми и эротичными. Она сопровождала их комментариями, описывала сексуальные игры, которым мы могли бы предаться. Виртуальное общение очень меня развлекало, но со временем вожделение взяло верх над принципами, и, когда она предложила встретиться, я согласился – практически без угрызений совести. Я решил не думать о возможных последствиях принятого решения, пообещал себе, что поддамся искушению всего один раз, и заказал номер в «Микеланджело». Этот дорогой отель в нескольких шагах от Театрального квартала, между Таймс-сквер и Сентрал-парком, стал местом моего падения. Приключение мне понравилось, и я, к собственному удивлению, не чувствовал себя виноватым.

Я менялся – и не замечал этого, все дальше уходя от того человека, которым был совсем недавно. Успех влияет на нашу жизнь, как поляризующий фильтр на пейзаж: смягчает отблески, сглаживает шероховатости, убирает контрасты, «разжижает» ценности. Итак, я забыл все данные себе обещания, начал встречаться с другими женщинами и всякий раз придумывал смягчающие обстоятельства: стресс из-за образа жизни, который приходится вести, разладившиеся отношения с Даной, ее нежелание понять меня и неспособность поддержать, одиночество моего ремесла, а главное – то, как мало значили для меня эти женщины.

Я мог бы очень долго длить обман, но Дана узнала правду. Все вышло до противного банально: жену насторожило поведение мужа, она проверила его телефон, прочла мейлы и нашла доказательства измены. Дана не стала устраивать сцен, не потребовала объяснений, не дала мне возможности оправдаться или соврать. Она покидала в чемодан вещи, усадила Мэйан в машину, посмотрела на меня – без ненависти, но с жалостью – и сказала:

– Ты пишешь дерьмовые книги и живешь дерьмовой жизнью. Мне очень тебя жалко.

Вот так она со мной распрощалась. Я не стал отвечать. Решил, что Дана просто хотела побольнее меня уколоть, что в ней говорили обида и уязвленная женская гордость. Она успокоится, остынет, мы встретимся, я вымолю прощение и верну ее домой.

Ничего подобного я не сделал: меня затянула адская круговерть жизни, которую я теперь вел, и мы больше не увиделись.

Глава 6

Через год после нашего расставания у Даны появился мужчина, и они стали жить вместе. Она с кроткой печалью следила за моим падением, жалея лишь о том, что наша дочь-подросток видит, как отца засасывает темная, мутная жизнь.

Я пытался сохранить отношения с Мэйан, но мы слишком редко виделись, скандальные статьи в желтой прессе подрывали мою репутацию, и девочка вела себя все враждебней.

Я лишился жены, отец из меня тоже не получался. Так кем же я был? Успешным писателем, выдающим по роману в год, донжуаном, нещадно эксплуатирующим свою известность.

Потеряв Дану, я утратил всякую сдержанность. Прежние демоны вернулись – известность пьянила меня, дарила ощущение всевластия, сдавая при этом фальшивые козыри. Дана не захотела быть моей спутницей в этом увлекательном приключении? Я ее разочаровал? Я утратил способность дарить ей мечты? Плевать на Дану – множество женщин видят во мне идеал мужчины! Да, они путают меня с героями моих романов, считая, что мужчина, который умеет так красиво говорить о любви и описывать эротические сцены, не может не быть великим романтиком и умелым любовником, и что с того?

Я завел на Фейсбуке страничку для поклонников, создал профиль, взяв себе имя героя первого романа, и на удивление быстро стал активным участником этого ресурса. Сила социальных сетей кроется в иллюзии, что каждую секунду может прийти сообщение, которое изменит вашу жизнь, ну, или хотя бы удивит, заставит улыбнуться.

Жизнь казалась мне простой и легкой. Мир на экране компьютера манил и искушал, виртуальный, ни к чему не обязывающий флирт побеждал природную сдержанность.

Я «охотился» на Фейсбуке, как мужчины понахальней – на дискотеке или на улице. У меня было преимущество перед хищниками одной со мной породы: известность привлекала читательниц на мою страничку, а среди них было много одиноких душ и истомившихся по ласке тел.

Один слом, как известно, часто влечет за собой другой: я начал пить и употреблять всякую дрянь, убеждая себя, что имею право развлечься, отдохнуть от работы или же, напротив, сконцентрироваться на новой книге, подстегнуть вдохновение. Я общался с сомнительными новыми «друзьями», которые, желая развести меня на деньги, не жалели льстивых слов. Я забыл о приличиях и утратил трезвость мысли, путал распад личности со свободой, сексуальные эскапады – со страстью, свои романы – с настоящей литературой.

Каждый год я на шесть месяцев выпадал из реальной жизни, чтобы сотворить очередную «нетленку», и все это время с миром – особенно с читательницами – меня связывал только Интернет.

Сдав рукопись в издательство и собираясь в рекламный тур по стране, я выбирал самую крутую из фанаток, например рок-звезду, и она становилась моей спутницей на одну или несколько ночей, составляя компанию в поездке.

Я никогда не соблазнял ни романтических дурочек, видевших во мне только автора с большой буквы – чистого сердцем, честного и благородного человека, – ни наивных простушек, которые отказывались верить в россказни скандальных журналистов. Я старался соответствовать нафантазированному ими образу сентиментального писателя, слегка запутавшегося, одинокого, непонятого. Это наглое надувательство заглушало муки нечистой совести, позволяло хоть ненадолго почувствовать себя героем. Да, обмануть я пытался именно себя.

Чем больше проходило времени, чем активнее пополнялся список моих «побед», тем стремительней убегало от меня счастье. Алкоголь и наркотики расшатывали нервную систему, нарушая душевное равновесие. В минуты просветления я делал попытки вернуться к нормальной жизни, снова стать приличным человеком, встретить новую любовь. Но все было втуне, и однажды, в момент очередного «помрачения», я нарушил собственный зарок насчет романтичных фанаток.

Это была роковая ошибка.

Глава 7

Джессика написала мне на Фейсбуке, я взглянул на фотографию и сразу добавил ее в друзья.

Аватар[9]9
  Аватар, аватара – графическое представление пользователя, картинка его профиля в веб-форумах, мессенджерах, чатах, порталах, блогах, социальных сетях.


[Закрыть] может рассказать о многом, вот почему пользователи, знающие, как важно сразу привлечь к себе внимание, очень тщательно выбирают снимок. Я довольно быстро стал экспертом-физиогномистом[10]10
  Физиогномика – наука, которая по чертам лица человека и его внешнему виду определяет характер, темперамент, таланты, способности, внутреннее состояние человека.


[Закрыть] и даже придумал собственную классификацию, позволявшую мне избегать «неудачных знакомств» и быстро вычислять подходящую «дичь».

Я с первого взгляда устанавливал типаж: романтичная, страстная, свободная, забавная, закомплексованная, счастливая, отчаявшаяся, оригиналка, интересная, властная, игривая, соблазнительная, зажатая, разочарованная.

Итак, гордыня затуманила мозг, выпустив на волю глупость и ненасытность.

Фотография Джессики Эванс мгновенно меня зацепила – она была не только невероятно хороша собой, но и ни на кого не похожа. Джессика не пыталась соблазнять, но очаровывала с первого взгляда. Девушка смотрела прямо в объектив, как будто бросала вызов фотографу, чувственные губы были слегка приоткрыты, но в ней не было ни капли вульгарности. Мне показалось, что Джессика хотела понравиться фотографу, и я, как это ни нелепо, приревновал к незнакомцу, получившему в дар ее красоту и застенчивость.

Я мог остановиться: безмятежная красавица определенно была влюблена в другого и потому не соответствовала моим требованиям. Но внутренний голос подсказывал, что нам суждено встретиться.

Я принадлежу к тому типу человеческих особей, которые отказываются верить, что мир подчинен логике, и пытаются разглядеть в мистических пространствах знаки, позволяющие сделать верный выбор. У такого подхода есть слабые стороны, но уж больно заманчивы возможности, которые дарует человеку подобное надмирное могущество.

Если я скажу, что, взглянув на лицо женщины – даже на фотографии! – мгновенно понимаю, сведем ли мы знакомство, подружимся или станем любовниками, вы, вероятно, назовете меня идеалистом, мечтателем, безумцем. Пусть так, но я все-таки отправил Джессике Эванс личное сообщение:

Здравствуйте,

Рад знакомству.

Вы моя читательница?

Ответ пришел на следующий день:

Спасибо, спасибо, спасибо! Неужели я правда говорю с Автором? Поверить не могу! Ну конечно, я – одна из ваших многочисленных читательниц-почитательниц. Я совсем недавно открыла для себя ваши книги и сразу полюбила мир ваших героев, манеру письма и то, как вы описываете чувства. Любовь в ваших романах прекрасна.

Последняя фраза меня зацепила. Возможно, она совсем не так счастлива, как хочет показать? Я поблагодарил Джессику и решил подтолкнуть ее к большей откровенности.

А разве в жизни не так? На фотографиях вы кажетесь влюбленной, сияющей от радости.

Ее ответ привел меня в замешательство:

Вы правы, у меня как будто все есть для счастья, но ваши романы иногда заставляют усомниться, счастлива ли я. Нет-нет да и появится мысль поискать другой путь…

Вы замечали, как важны многоточия в разговоре между двумя людьми, которые затевают игру в обольщение и пытаются оценить свои шансы? Эти три маленькие точки заменяют все слова, которые хочется сказать или прочесть. Я уловил в многоточиях Джессики привкус разочарования, о котором она пока не решалась заговорить, но давала мне возможность сыграть роль утешителя. В них был призыв к терпению. Даже обещание: «Продолжение следует, хочешь стать его частью – подожди…»

Тон следующего письма Джессики был более легким, она шутила, задавала вопросы о персонажах моих книг, о том, как я работаю и какую жизнь веду. Настал мой черед задавать вопросы, и я узнал, что она живет в Филадельфии и работает в страховой компании. Виртуальные встречи продолжились, разговоры становились все более содержательными, и чувство сообщничества, взаимное желание очаровать собеседника постепенно сменялось радостью открытия.

Вначале Джессика почти не говорила о человеке, которому улыбалась на фотографиях, потом стала откровеннее, и по некоторым намекам и недомолвкам я понял, что он ревнив и недостаточно эмоционален. Мне показалось, что это приглашение: «Докажи, что не все мужчины таковы!»

Наши отношения были вполне невинными, даже детскими, очень нежными и предупредительными. Джессика выходила в Сеть только в рабочее время, и я с юношеским нетерпением ждал этих моментов, а когда общение заканчивалось, еще долго пребывал в эйфории.

Итак, я влюбился и дня не мог прожить без разговора с Джессикой. Она рассказывала о себе меньше, чем мне бы хотелось, и я пытался домыслить остальное, представить, как она держится, как ходит, разговаривает, улыбается, что ее радует, а что огорчает. В общем, я вел себя как писатель, придумывающий героиню новой книги. Джессика описывала своих коллег и начальника – человека вспыльчивого, но привлекательного, – рассказывала, что читает. Ей одной я мог признаться, как устал писать романы, которыми она восхищается. Джессика успокаивала меня, подбадривала и делала это так же мягко и тактично, как Дана… в наши лучшие времена. Я нуждался в поддержке Джессики, хотел, чтобы она меня слушала – и понимала. Эта женщина была мне необходима. Я больше не желал обитать среди вымышленных персонажей, просиживать часами перед компьютером, заниматься любовью со случайными партнершами, разыгрывать на людях крутого парня, а потом пялиться в телевизор и лить слезы над какой-нибудь слащавой мелодрамой.

Однажды мое настроение так сильно огорчило Джессику, что она дала мне номер мобильного и разрешила позвонить в обеденный перерыв. Ее голос звучал естественно, она шутила и смеялась, но я уловил и некоторое смущение – слишком уж быстро все развивалось.

Наши отношения балансировали между искренней дружбой и игрой в обольщение. Джессике нравилось быть конфиденткой любимого писателя, а я радовался, что кое-что значу для этой чистой души и могу ей довериться, не опасаясь осуждения. Я жаждал личной встречи, но, стоило мне не то что заговорить – просто заикнуться об этом, – и тон Джессики становился уклончивым: «тень» мужа не позволяла ей даже помыслить о таком.

Я закончил очередной роман и погрузился в «послеродовую депрессию», связанную с усталостью и выходом из затворничества. Джессика наотрез отказывалась встречаться, я разозлился, стал реже выходить в Сеть и не звонил ей – только посылал ни к чему не обязывающие эсэмэски. Днем я спал, а вечером пил, соблазнял поклонниц, подцеплял незнакомок в клубах или на светских вечеринках и скатывался все ниже. Джессика почувствовала, что мы отдалились, и забеспокоилась – начала писать чаще, призналась, что ей меня не хватает. Я стоял на своем: долой виртуальную реальность! Хочу видеть вас воочию, слышать наяву, касаться, осязать. Джессика просила меня не упрямиться и не давить на нее, случай обязательно представится. Через несколько недель так и произошло. Муж Джессики собрался на два дня в командировку, она сообщила, что высвободит вечер, и я согласился, не колеблясь ни секунды.

Джессика радовалась нашей встрече, хотя ей было непросто решиться. Она сомневалась, беспокоилась, чувствовала себя виноватой, потому что обманула мужа, сказав, что не хочет оставаться одна и заночует у подруги. Я знал, как мучительна для нее эта ложь, она стала первым «заусенцем» в ее нравственном кодексе. И все-таки Джессика была счастлива и возбуждена перспективой любовного свидания.

Я вдруг испугался разочарования. Что, если «наяву» эта женщина окажется не такой уж интересной и привлекательной? В конце концов, добрая половина качеств, которыми я ее наделил, были плодом моей фантазии. Джессика могла обмануть меня – я не раз сталкивался с фантазерками и выдумщицами. Некоторые придумывали себе образ, напоминающий героинь моих романов, другие надеялись вдохновить меня на написание новой истории, но я всех их разоблачал – иногда при первой же личной встрече. «Нет, Джессика не из таких. Она искренняя, настоящая, цельная», – убеждал я себя.

Я приехал в отель «Риттенхаус», принял душ, переоделся и вызвал такси. Свидание было назначено в ресторане «Джеффрис» в центре города, напротив Сити-Холла. Он славился своей кухней и изысканной обстановкой, кроме того, в зале было много укромно расположенных столиков с видом на ратушу: здание, в стиле Второй империи[11]11
  Стиль Второй империи, или Второй ампир (Франция, 1852–1870), – смесь французского классицизма с элементами ампира, Ренессанса и барокко. Известный символ стиля – здание Гранд Опера в Париже архитектора Шарля Гарнье.


[Закрыть], слегка напоминало Лувр и контрастировало с холодной архитектурой окружающих домов. Джессика не ожидала, что окажется в таком шикарном и изысканном месте, и ужасно боялась, что нас увидят вместе. Я хотел, чтобы наша первая встреча прошла в незабываемой обстановке, и постарался ее успокоить.

Когда я вошел, она уже сидела за столиком в нише, в дальнем конце зала, и, увидев меня, подняла руку и улыбнулась. Я прочел в ее взгляде смятение.

– Ты же не станешь изображать оробевшую фанатку, – со смехом бросил я. – Мы хоть и недолго, но знакомы!

– Конечно, но… сейчас все иначе… реально.

В первые минуты Джессике было ужасно неловко. Подобно всем женщинам, с которыми я встречался, она пыталась контролировать ситуацию, следила за своими словами и жестами, чтобы соответствовать себе «виртуальной». Потом успокоилась, поняла, что нравится мне, и расслабилась. Я был рад, что не обманулся в своих ожиданиях: Джессика совершенно меня очаровала. Ее застенчивость трогала, а сомнения забавляли. Я задавал вопрос за вопросом, вознамерившись подобраться к ней поближе через воспоминания. Я хотел как можно больше узнать о детстве Джессики и ее семье, мне нужны были детали, и она с удовольствием рассказывала свою историю.

Мои предположения касательно личной жизни Джессики оказались верными: на фотографиях она выглядела победительно счастливой, но за внешней беззаботностью скрывалась неудовлетворенность. Я понимал, что это как-то связано с ее мужем. Мне не нужны были признания – тоскливый взгляд, слишком громкий смех, готовый в любой момент сорваться в плач, говорили сами за себя.

Мы не сводили друг с друга глаз, улыбались, чувствовали, как обоюдное желание электризует атмосферу вокруг нас, и задыхались от нетерпеливого ожидания.

У входа в отель я спросил:

– Ты уверена, что хочешь…

– Не нужно вопросов, прошу тебя! – Джессика взяла меня за руку.

Мы занимались любовью со страстью и нежностью и не испытывали никакой неловкости. Потом она вызвала такси, торопливо приняла душ, оделась и ушла. В этой поспешности угадывались стыд, чувство вины, паника и страх.

Я лежал, зарывшись лицом в простыни, вдыхал пьянящий аромат ее духов и чувствовал себя счастливым. Да, я был счастлив своими чувствами, мне не терпелось снова увидеть Джессику – сейчас, немедленно! Увы…

* * *

На следующий день она мне написала:

Мне не хватит сил на двойную жизнь. Я ужасно себя чувствую, но ты ни при чем. Во всем виновата я одна. Прости, но… мы больше не увидимся. Не пытайся со мной связаться. И не суди меня слишком строго.

Я почувствовал себя ужасно уязвленным и сел писать ответ, но тут она удалила меня из друзей и заблокировала доступ на свою страницу. Трудно передать, какое бешенство мною овладело. Да как она посмела?! Как могла так грубо разорвать отношения?

Я пытался успокоиться, убеждал себя, что Джессика приняла решение поспешно, под воздействием эмоций, чтобы заглушить чувство вины. Случившееся потрясло ее, поразило, она просто испугалась. Ничего, через несколько дней опомнится и вернется ко мне.

Все это нашептала мне гордыня. А интуиция почему-то молчала.

Глава 8

Прошел месяц, но Джессика не вернулась. Лихорадочное ожидание сменилось гневом, потом замешательством. Я звонил, посылал эсэмэски, говорил, что все понимаю, взывал к чувствам, убеждал, что не могу без нее, что мы должны объясниться. В конце концов она ответила – одной фразой:

Оставь меня в покое, Сэмюэль, уважай мой выбор.

Это была не просьба – требование. Я взбесился. Джессика все решила за нас двоих и категорически отказалась встречаться. Я начал оскорблять ее, писал, что она ничем не лучше тех баб, которые встречались со мной только для того, чтобы воплотить в жизнь собственные фантазии и потом хвастаться подругам, что соблазнили известного романиста. «Ты поступила еще подлей, скрыв коварство под маской интереса и любви!»

Я сознательно растравлял себя, надеясь, что злость заглушит сердечную обиду, говорил себе: «Она того не стоит!» Вечера я проводил с Деннисом – мы сошлись, когда я переехал в шикарный дом в Нижнем Ист-Сайде, населенный в основном богатыми бизнесменами. Он руководил крупной компанией, разрабатывающей приложения для мобильных телефонов. Деннис стал моим верным спутником, проводником по модным заведениям города, виночерпием и личным дилером. Сначала я «взбадривал» себя, чтобы прогнать тоску и поднять настроение, потом осознал, что и вдохновение больше не могу приманить без таблеток или порошка.

Воспоминания о Джессике преследовали меня много долгих месяцев. Почему я не мог справиться с тоской и разочарованием, что меня так злило? Влюбился я или всему виной оскорбленная мужская гордость?

Любовная осечка случилась аккурат в тот самый момент, когда я почти утратил веру в себя. Устал сочинять одни и те же истории, утомился играть роль знаменитого романиста. Между тем, следовало продолжать, штампуя легкие сентиментальные вещицы. Не знаю, кто сказал, что писателем может быть лишь несчастливый человек, что только душевная боль позволяет сочинять красивые тексты. Я начал писать беллетризованную автобиографию и получал удовольствие, рассказывая о своей жизни. Увы, издатели ждали от меня другого. Я был обречен оставаться в жестких рамках, куда меня загнали гении маркетинга. Когда в моей жизни появилась Джессика, я как будто вернул себе утраченную часть души. Но она меня не хотела. Я ее не заслуживал.

Чтобы не погибнуть, приходилось усыплять тоску, топить сомнения в иллюзорном алкогольном веселье, прятаться от разочарования в романах-однодневках.

У меня получилось, и я встретил Рейчел.