Текст книги "Повелитель войн Кор"

Автор книги: Терри Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4

Здание, в котором размещалась руководимая Маннингом группа, было едва ли не самым большим среди других сборных строений в этом новом городке землян; этот одноэтажный дом, представлявший собой коробку из пластика и металла на бетонных плитах, служивших в качестве фундамента, находился почти в самом конце одной из улиц городка. В принципе, он был точно такой же, как и любой другой дом на вновь осваиваемых землянами планетах Края, отметил про себя Райнасон, стуча в дверь. Главное, что там хватало места для всех работников исследовательской бригады.

Маннинг лично встретил его у порога и впустил в здание, поприветствовав крепким рукопожатием, в котором, тем не менее, явно недоставало его обычной общительности.

– Заходи, заходи, все остальные уже здесь, – сказал он Райнасону и вошел впереди него в большую из двух комнат, из которых состояло все помещение. Как и всегда, его походка была оживленной, но сейчас в ней присутствовали признаки настоящей спешки, что сразу же было отмечено Райнасоном. Маннинг был явно чем-то обеспокоен.

– Хорошо, теперь все в сборе, – сказал Маннинг, облокотившись о стену. Райнасон нашел себе сидение на ручке кресла рядом с Марой и Марком Стовортом – немного тяжеловатом блондином на четвертом десятке лет, с коротко остриженными волосами по бокам и длинными сзади. Он выглядел точно так же, как любой другой молодой человек, работавший в корпорации руководитель, каких Райнасон не раз встречал в краевых мирах; и он имел все для того, чтобы действительно занимать такое положение, будь у него хоть какие-то влиятельные связи. Он явно смотрелся не на своем месте даже среди многочисленных типов мужчин, какими обычно комплектовались археологические и геологические экспедиции. Но эти экспедиции осуществляли работу под руководством больших корпораций, заинтересованных в развитии окраинных миров; возможно, Стоворт рассчитывал попасть в руководящий эшелон, когда на планете разместятся филиалы корпораций.

– Господа! Оказывается, что эти лошадиные морды, с которыми нам приходится иметь здесь дело, не все совсем то, что мы считали вначале, – начал свою речь Маннинг. – Сейчас я представлю вам несколько фактов, и полагаю, что вы тоже придете к тому же заключению, которые сделали мы с Ларсборгом.

Райнасон склонился к Маре и пробормотал:

– В чем нынче заключаются его проблемы?

Но она только пожала плечами:

– На этот раз у него действительно проблема. Послушай.

Маннинг взял со стола стопку машинописных страниц и, поджав губы в мрачной гримасе, стал бегло перелистывать их.

– Вот доклад, который я вчера получил от Ларсборга – об архитектуре и всяких прочих художествах. В нем есть весьма забавные вещи. Герб, дай нам на экран первое фото.

Свет погас; на развешенном на стене возле Маннинга полотнище засветилось изображение одного из хирлайских сооружений на Равнине. Оно располагалось под прикрытием большой скалы, нависавшей над ним и с трех сторон закрывавшей его от сильных ветров, нередких на этой планете.

Ларсборг немного подрегулировал подсветку, картинка стала более ясной; все здание стало отчетливо видимым на фоне резко контрастирующих теней.

– Это вам ни о чем не напоминает? – спокойно спросил Маннинг.

Какое-то время Райнасон продолжал смотреть на изображение, не схватывая сути такой несколько сенсационной постановки вопроса. С момента прибытия на планету он уже успел насмотреться на хирлайские сооружения; это сохранилось лучше других, хотя и не очень отличалось от них по внешнему виду. Ларсборг расчистил завалы песка и мусора вокруг стен сооружения, что дало возможность увидеть конструкцию во всей ее полной высоте; кроме этого, он, как вы можете видеть, пескоструйным инструментом расчистил резьбу по камню, образующую орнамент над входом, но…

Наконец Райнасон понял, что здесь изображено. Угол съемки несколько отличался от того, под которым он видел другое сооружение на Тентаре XI, но сходство было несомненным. Это была копия из камня того самого здания, которое они реконструировали два года назад.

Комната наполнилась гулом голосов, сквозь который прорезался голос Маннинга:

– Все правильно, господа; это – сооружение Пришельцев извне. И хотя оно построено не из этих чертовых металлов, пластиков и прочей ерунды, которую они использовали, все же архитектура та же. Внимательно присмотритесь к зданию прежде чем мы перейдем к другому снимку.

Райнасон всмотрелся более внимательно. Да, действительно, конструкция была такая же, хотя и менее утонченная, и орнамент был иной, но все же линии дверных проемов и карнизов…

На экране высветилась другая картинка. Это был сделанный с близкого расстояния снимок конструкции свода над входом; он был сделан при освещении, рельефно подчеркивающем его структуру. В комнате наступила такая тишина, что был слышен доносящийся сквозь стену за экраном шум улицы.

– Это – тоже стиль Пришельцев извне, – откомментировал Брюн, – не в точности то же, что нам приходилось видеть до этого, в значительной степени искаженное, но все же…

– И, замечу, это выбито в камне, а не изготовлено из металла, – отметил Маннинг. – И все же это – тот же стиль. Может, кто-то станет возражать?

Возражать никто не стал.

– Тогда хорошо. Включите свет.

Включили свет, и снова по комнате разнесся приглушенный шум; все обсуждали только что увиденное, пытаясь как-то интерпретировать его.

Райнасон уселся поудобнее на своем подлокотнике и попытался поймать какое-то ускользавшее от него воспоминание о чем-то, что быстро промелькнуло в его подсознании перед тем, как выключили проектор. Он уже видел где-то нечто подобное, очень похожее… Впрочем, он повидал в прошлом довольно много зданий, построенных Пришельцами; пожалуй, не было никакой необходимости напрягаться и прямо здесь рыться в памяти в поисках аналогий.

– Что бы мне хотелось знать, так это почему никто из вас не заметил этого? – стал выговаривать Маннинг. – Или у вас всех пластилин вместо мозгов? Больше дюжины из вас каждый день имеет дело с этими лошадиными мордами, чуть ли не в обнимку спите с ними, и только единственный догадался увидеть своими глазами это потрясающее свидетельство!

– Наверное, для этого нам следовало иначе развернуть наши лопаты, – съязвил Стоворт.

Маннинг недовольно посмотрел в его сторону:

– Возможно, и так, раз вы считаете это несерьезным. Давайте разберемся: эти лошадиные морды, которых многие из вас считают странными, строили свои дома в точно таком же стиле, как и Пришельцы извне. Странные, говорите? Безобидные, осмелюсь добавить!

Он стоял руки в боки, картинно склонив голову и тяжко вздохнул. Когда он поднял глаза вверх, его лоб был прочерчен глубокими морщинами, которые должны были являть собой глубокое недовольство своими несмышлеными подчиненными.

– Джентльмены… – позвольте мне вас так называть в силу привычки – на протяжении последних столетий человечество не раз сталкивалось с покинутыми городами Пришельцев извне. Они уже освоили Бог его знает сколько галактик еще до того, как ваши и мои предки играли своими хвостами. Насколько можно судить, они обладали настолько же организованной цивилизацией, как и наша, возможно даже, что их цивилизация была еще совершеннее. И вот примерно сорок тысяч лет тому назад они почему-то стали сматываться отсюда. Они не оставили после себя абсолютно ничего, кроме пустых зданий да нескольких куч металлолома, который когда-то был их машинами. И мы следуем по пятам за этими отбросами с тех самых пор, как только нам удалось вырваться за пределы Солнечной системы.

И вот, наконец, нам удалось найти их самих. Да, именно здесь, на Хирлае. А теперь – что вы сами думаете по этому поводу?

Все молчали на протяжении почти минуты. Райнасон посмотрел сверху вниз на Мару, и, ободренный ее улыбкой, поднялся.

– Я не думаю, что именно хирлайцы являются Пришельцами, – сказал он совершенно спокойно.

Маннинг метнул в него свой быстрый недовольный взгляд:

– Ты только что видел фотографии.

– Да, видел. Это – работа Пришельцев, я с этим вполне согласен, или по крайней мере нечто, сильно смахивающее на их стиль. Но это ни в коей мере нельзя расценивать как свидетельство того, что эти… сколько их всего? Двадцать пять, говорите? Словом, я не думаю, что эти создания являются Пришельцами. Мы проследили их историю в ретроспективе вплоть до периода, когда они полностью были варварами. Их культура никогда не была достаточно высокой для того, чтобы они имели возможность выйти за пределы своей планеты, не говоря уже о том, чтобы распространить свою расу среди других звезд.

Когда он закончил, Маннинг повернулся спиной к сидящим в комнате и экспрессивно распростер руки:

– Вот, пожалуйста, джентльмены, убедитесь сами, как много нам удалось найти к настоящему времени. – Он снова посмотрел на Райнасона. – Тебе случайно не приходило в голову, Ли, что если эти лошадиные морды действительно являются Пришельцами, то, возможно, они обладают знаниями несколько более глубокими, чем мы? Я полагаю, ты сейчас начнешь говорить о том, что вступал в телепатический контакт с одним из них и не обнаружил ничего вызывающего подозрения. Но не забывай при этом, что они пользуются телепатией вот уже тысячи лет, и нельзя быть уверенными в том, что именно они делают, когда ты вступаешь с ними в контакт. Я нисколько не верю им – если они Пришельцы, они, возможно, опередили нас на сотню тысяч лет в своем развитии. И пусть сейчас их только две дюжины, мы все же не знаем, насколько они сильны.

– Это действительно было бы так, если бы они были Пришельцами, – ответил Райнасон.

Маннинг небрежно кивнул:

– Да, именно об этом я и говорю. Если они – действительно Пришельцы, что вполне выглядит как вполне обоснованное научное заключение. Или у тебя есть идея получше?

– Не знаю, получше она или похуже, – ответил Райнасон. – Возможно, она и не такая привлекательная, как ваша. Но почему бы не рассмотреть этот вопрос под иным углом зрения: возможно, когда Пришельцы ушли отсюда, они просто перебрались куда-нибудь в другое место. Мы так привыкли видеть мертвые города, что стали автоматически считать, что Пришельцы тоже вымерли. Именно поэтому, полагаю, вас и беспокоит тот факт, что хирлайцы живы. Но дело может быть даже хуже. Вся империя могла просто перебраться на данный край Вселенной. Возможно, мы сейчас как раз находимся на самой границе и вот-вот столкнемся с сотнями планет, заселенных Пришельцами.

Маннинг пристально смотрел на Райнасона, и выражение на его лице было очень похожим на гнев. Почти что гнев, но не совсем.

– Здания, руины которых мы обнаружили здесь, построены хирлайцами, – продолжал Райнасон. – Я видел, как они их строили, когда был соединен с Хорнгом, и это были точно такие же здания. Но архитектура точно копировала более старые здания, и я не знаю, насколько мне следовало еще углубиться в память Хорнга, чтобы выяснить, откуда появился изначальный прототип.

Возможно, задолго до того, как у них развилась телепатия. Но просто эта раса не такая старая, как раса Пришельцев; они вышли из состояния варварства через тысячи лет после того, как Пришельцы покинули эти мертвые города, которые мы исследуем. Не исключено, что если хирлайцы и подверглись какому-то влиянию со стороны Пришельцев, то это было примерно тридцать тысяч лет назад… что свидетельствует о том, что Пришельцы шли этим путем, когда покидали города. Это означало бы, что мы следуем за ними, и что мы можем в любой момент их нагнать.

Он сделал небольшую паузу и продолжил:

– Мы продвигаемся вперед быстрее, чем двигались они, и у нас нет никаких данных о том, где они могли поселиться снова. Возможно, уже следующий звездный перелет за пределы Края выведет нас на один из их действующих форпостов. Но только не на этой планете. Это еще не форпост.

Маннинг все так же пристально смотрел на Маннинга, но это был взгляд, не предвещавший ничего хорошего.

– Ты совершенно уверен в том, что то, что тебе удалось извлечь из головы этой лошадиной морды, действительно правда? – спросил он ровным голосом. – Ты им веришь?

Райнасон кивнул.

– Хорнг действительно был напуган, и это действительно так. Я чувствовал это сам. И все остальное было тоже реальным – я видел всю расовую память, и никто не смог бы так все подделать. Если бы вы испытали это…

– Да, мне не пришлось испытать этого, – сердито перебил его Маннинг.

– Но все равно я не верю им. – Он замолчал, затем, пожав плечами, продолжил:

– Но эта затея с прямым контактом действительно представляется наилучшим путем держать их под контролем. Мне бы хотелось, чтобы ты, Ли, поплотнее занялся этим и выведал для нас, что думают эти лошади. Не позволяй этому Хорнгу снова вывести тебя из интересующих нас блоков памяти. Если он попытается что-то скрыть, влезь туда и выясни, что там. И, Бога ради, не доверяй ему. Если эти создания действительно Пришельцы, они вполне могут нас дурачить.

Маннинг прервал свою тираду и задумался. Затем, глядя Райнасону прямо в глаза, добавил:

– И будь осторожен, Ли. Я на тебя рассчитываю.

Райнасон проигнорировал его взгляд, которому тот попытался придать по-отечески добрый вид, и повернулся к Маре.

– Попробуем завтра снова, – сказал он. – Сделай после обеда заявку на телепатер; и обеспечь, чтобы мы смогли заняться этим сразу же завтра утром. Через час после того, как мы выйдем отсюда, я зайду к тебе.

Она посмотрела на него с удивление во взгляде:

– Зайдешь? Зачем?

– Вчера я сам сделал заявку. Вино из сектора II, урожая восемьдесят шестого года. И мне нужен кто-то, с кем бы я мог его опробовать.

Она улыбнулась:

– Идет.

Маннинг заканчивал собрание:

– …Карл, обязательно занеси мне к вечеру доклад о ремеслах Пришельцев. Следующее: я раздам каждому из вас все доклады, которые сделали другие члены группы; внимательно изучите их и посмотрите, не было ли чего-то упущено при первом ознакомлении. Возможно, нам удастся обнаружить еще кое-что, что ускользнуло от внимания. Изучите их тщательно – все отчеты как один составлены небрежно. Вы все стремитесь избавиться от них побыстрее.

Райнасон поднялся вместе со всеми, усмехаясь про себя при воспоминании о том, как Маннинг сам торопил всех с представлением ему докладов. Да, в этом заключалось одно из достоинств быть начальником – списывать собственные ошибки на подчиненных. Он направился к двери.

– Ли! Задержись на минутку. Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.

Райнасон сел, и когда все остальные ушли, Маннинг примостился напротив него. Он медленно вытащил сигарету и закурил.

– Моя последняя пачка. Извини, не могу предложить тебе сигарету – следующий рейс не скоро, а я привык именно к этому сорту. Знаю, что сейчас их изготавливают таким образом, чтобы они не формировали привыкание, но я из тех людей, которые обладают многими недостатками.

Райнасон пожал плечами, ожидая, когда Маннинг начнет разговор по сути дела.

– Я полагаю, что такие привычки делают меня человеком более широких взглядов в отношении того, что делают мои подчиненные, – продолжал Маннинг. – Представь – как я могу возражать против курения или спиртного, если сам употребляю?

– Я рад, что у вас такие взгляды, – сухо ответил Райнасон. – Но зачем вы просили меня остаться?

Маннинг медленно выпустил струю дыма, наблюдая за ней прищуренными глазами.

– Знаешь, Ли, хотя я и смотрю сквозь пальцы на некоторые вещи, я все же стараюсь не спускать с тебя глаз. Когда на тебя возложены обязанности руководителя, то невольно чувствуешь себя ответственным за каждого подчиненного. – Он хохотнул, коротко и немного неестественно. – Нельзя, конечно, сказать, что я альтруист в полном смысле этого слова – ты ведь меня знаешь, Ли. Но когда ты облечен властью, то должен быть готовым к тому, чтобы взять на себя ответственность. Ты согласен со мной?

– Вы должны отстаивать свою собственную репутацию перед Управлением Сектора, – ответил Райнасон.

– Да, конечно. Конечно, в таких ситуациях начинаешь со временем мыслить… как бы это сказать… с отцовских позиций по отношению к своим подчиненным – так наверное будет правильно, хотя мне никогда раньше, во внутренних мирах, не приходилось играть роль добренького папаши. Но я имею в виду, что это… это имеет место в данном случае, во всяком случае я так чувствую. Я начинаю беспокоиться за тебя, Ли.

Райнасон начал догадываться, о чем сейчас пойдет речь. Он глубже уселся в кресле и спросил:

– Почему?

Маннинг нахмурился, пытаясь придать выражению лица участливую озабоченность.

– В последнее время я частенько вижу тебя с Марой. Похоже, ты серьезно увлекся ею.

– Мара – это один из тех ваших недостатков, о которых вы мне только что говорили, Маннинг? – спокойно спросил Райнасон. – Не хотите ли вы предостеречь меня, чтобы я держался подальше от нее?

Маннинг покачал головой, давая этим понять, что он отрицает такое толкование своих слов:

– Нет, Ли, не совсем так. Она не такого сорта женщина. Так я считаю.

Я вижу, как ты смотришь на нее, и, поверь моему опыту, ты на неверном пути. Когда ты здесь, на Краю, то тебе не нужна жена.

– То, что мне здесь необходимо, солидный недостаток, – так вы считаете, да?

Маннинг подался вперед.

– Вот это, пожалуй, ближе к делу. Да, приблизительно так. Ли, у тебя появилась в последнее время какая-то внутренняя напряженность из-за этой работы; не думай, что я не замечаю этого. Телепатический контакт с этой лошадью не ладится, судя по тому, что ты мне рассказывал. Я думаю, тебе следовало бы вечерком расслабиться, хорошенько напиться и послать все к чертям. И прихвати с собой одну из городских женщин, они всегда под рукой.

Ты не пожалеешь, поверь мне.

Райнасон встал.

– Возможно, завтра вечером, – сказал он. – А сегодня я занят. С Марой. – Он повернулся и направился к двери.

– Я бы советовал заняться с кем-нибудь другим, – спокойно сказал вслед ему Маннинг. – Я от всей души это тебе советую, для твоего же собственного блага – веришь ты мне или нет.

Райнасон повернулся в двери и холодно посмотрел на него.

– Вы ее не интересуете, Маннинг, – сказал он и спокойно закрыл за собой дверь.

Маннинг мог, конечно, из чувства уязвленного самолюбия досаждать ему по мелочам; но его завуалированные угрозы не беспокоили Райнасона. Во всяком случае, у него сейчас на уме было совсем другое. Он вспомнил наконец то, что никак не мог припомнить в отношении резьбы по камню на том хирлайском доме на фотографии, и что так привлекло его внимание: там было большое сходство с резьбой, которую он видел глазами Теброна у входа в Храм Кора. Символы Кора, так их назвал Теброн… Скопированные с работ Древних…

Пришельцев?..

Глава 5

Возникли проблемы с Хорнгом, который стал сопротивляться проведению телепатических контактов. Хирлайцы жили на Равнине в развалинах, каменные стены которых как наждаком продолжали шлифовать постоянно дувшие ветры.

Из-за ветров углы и выступающие части домов давно уже округлились и утратили свою прежнюю форму. Аборигены поддерживали эти здания редкими незначительными ремонтами; там даже был общий для всех сад с обычными для этой планеты темными губчатыми растениями. Проходя между массивными зданиями, Райнасон и Мара повстречали нескольких огромных аборигенов; один или два из них обернулись, посмотрели на землян ничего не выражающим взглядом, затем в своей обычной замедленной манере продолжали свой путь через серые тени неведомо куда и неизвестно зачем.

Они нашли Хорнга неподвижно сидящим в том месте, где сходились несколько зданий; он уныло смотрел вдаль, туда, где за Равниной на фоне темно-голубого неба виднелись невысокие холмы. Райнасон снял с плеча телепатер и подошел к нему. Когда он включил автопереводчик, абориген не подал никаких признаков, которые можно было бы истолковать как возражения, но когда землянин поднял микрофон, чтобы обратиться к нему, в тишине разреженной атмосферы вдруг послышался сухой голос Хорнга; перо самописца вычертило:

«Нет никакой цели».

После некоторой паузы Райнасон сказал ему:

– Мы почти завершили наш доклад. Нам нужно сегодня закончить.

«Нет никакой цели в смысле поиска».

– Никакой цели доклада? – переспросил Райнасон после паузы. – Это для нас очень важно, и мы почти уже закончили. Будет еще меньше цели в том, если сейчас мы остановимся, когда уже так много сделано.

Огромная, обтянутая кожей голова Хорнга повернулась к нему; Райнасон почти физически, как нависшую над собой тень, ощутил на себе его тяжелый взгляд.

«Мы привыкли к этому».

– Мы думаем не совсем одинаково, – сказал ему Райнасон. – Для меня в этом есть цель. Ты мне поможешь в последний раз?

Абориген ничего не ответил, только медленно склонил на бок голову.

Райнасон воспринял этот жест как согласие и подал Маре знак, чтобы та включила телепатер.

После последнего сеанса Райнасон понимал причину такого нежелания со стороны Хорнга продолжать эксперимент. Возможно, даже его заявление о том, что нет никакой цели, имело смысл: могло ли упорядочение истории этой расы что-то значить для ее последних представителей? Возможно, им было все равно; вся их жизнь состояла теперь в том, что они медленно брели среди развалин своего старого мира и чувствовали, что все окружающее их рушится, и беспорядочную картину прошлого своей расы они тоже воспринимали как нечто такое, что вскоре должно исчезнуть.

И Райнасон не забыл леденящие душу волны ненависти, которые накатывались на него из мозга Хорнга; и он был абсолютно уверен в том, что Хорнг не забыл этого тоже.

Мара подсоединяла провода телепатера; Хорнг сидел без движения, изредка переводя свои темные глаза с нее на Райнасона. Когда она закончила, Райнасон кивнул ей, чтобы она включила контакт.

И сразу же он почувствовал, как разум Хорнга наваливается на его собственный, неясные потоки мысли ощущаются ближе, серые расплывчатые изображения становятся более четкими и накрывают его сознание; через какое-то мгновение он ощутил, что его собственные мысли сливаются с мыслями Хорнга, что целостность собственного восприятия происходящего растворяется в восприятии инопланетянина. Теперь они были вместе; они почти слились в единое сознание.

В Хорнге он ощутил шепот недоверия, страха, и отголоски той самой ненависти, которая так поразила его раньше. Но все это было глубоко в подсознании; на поверхности сознания были распространяющиеся волнами ощущения собственной ненужности, отказа от всего активного, нереальности происходящего вокруг. Спокойствие, которое он раньше отмечал в Хорнге, теперь куда-то ушло, и его место занял этот туман безнадежности.

Райнасон осторожно углубился в пласты расовой памяти этого серого сознания, чувствуя, как на него давят находящиеся где-то совсем рядом чувства Хорнга. Он нашел их, эти пласты мыслей неизвестных ему и живших тысячелетия тому аборигенов, изображения и звуки, существовавшие в реальной жизни задолго до него. Он пошарил в них, пытаясь снова отыскать мысли Теброна… и нашел-таки то, что искал.

Сейчас он был Теброном, марширующим через обширную равнину, которую он уже видел раньше; сильный ветер бросал ему прямо в лицо песок, поднимаемый шаркающими ногами его солдат. Он ощущал, как мускулы на его ногах ноют от усталости; сухой воздух обжигал жадно дышащие ноздри при каждом долгом вдохе. Он был еще на расстоянии нескольких часов марша до города, но скоро, вот уже совсем скоро, перед заходом светила должен быть привал.

Райнасон стал осторожно пробираться по этому слою памяти, стремясь перескочить немного вперед; он сознавал, что Хорнг пристально следит за его передвижениями. В его сознании все еще доминировала усталость, затем вдруг промелькнул было едва заметный проблеск интереса к чему-то, но он тут же был подавлен усталой безнадежностью, апатией, которую Райнасон уже отмечал ранее. Он проследовал по слоям памяти дальше… еще дальше… и вот, наконец…

Храмовый охранник пал в тени, и один из гвардейцев Теброна наклонился, чтобы подобрать его оружие. То, что осталось от тела охранника, катилось вниз по ступеням Храма – три, четыре, пять ступеней; и вот, наконец, эта половина туши замерла внизу. Его глаза на мгновение остановились на нем; затем Теброн отвернулся и направился вверх ко входу.

Накатилась волна стона от невыносимой боли и страха, которые вырастали где-то в глубинах его подсознания. Он вошел в тень дверного проема и остановился, но только на какое-то мгновение: внутри не было никакого движения, и он сделал шаг вперед – всего одна ступенька вниз, в помещение Храма.

Крик разнесся эхом по залам и коридорам Храма – высокий и пронзительный, усиливающийся по мере того, как на него накладывалось собственное эхо, доводя его-Теброна до состояния беспамятства. Он знал, что все это исходит от Хорнга, но боролся с ним, постепенно продвигаясь по темной внутренней комнате. Он был Теброном Марлом, королем священником вождем Хирлая, это он вошел в Храм Кора, ощущая под своими ногами несокрушимую массивность каменного пола. Холодный пот внезапно выступил на спине – его или Теброна? Но он действительно был Теброном, и он отчаянно боролся со взрывом страха в своем мозгу, как будто все это было борьбой за право ощущения собственной личности. Но он был Теброном.

Крики внезапно угасли; он стоял в наступившей тишине перед Алтарем Кора.

Итак, цель достигнута, подумал он. Сколько дней он сражался, чтобы оказаться здесь? Вспоминать не было никакой нужды; мышцы его тела сами по себе являлись ярким напоминанием о пройденном пути, как и боль в ране, которая мешала движению плеча. Если бы он вспомнил все битвы, он снова услышал бы многочисленные эхо в сознании своих врагов; в сознании, которое погибало вместе с сознанием его собственных умирающих воинов. Нет, таких ощущений он испытал уже достаточно. Вот перед ним цель, и он ее добился; возможно, теперь вообще отпадет необходимость в дальнейших убийствах.

Он раскрыл рот, тщательно выговаривая слова, которым его научили много лет назад, в период учебы в Районе Шахт. Все ритуалы Храма соблюдались только на старинном звуковом языке; этого требовал Кор, и эти слова знали только жрецы, потому что они были настолько стары, что все их формы закостенели к тому времени, когда остальные обрели телепатические способности и упразднили необходимость использования речи. Эти священные слова никогда не произносились в кругу непосвященных.

– Я – Теброн Марл, король первосвященник вождь Хирлая. Я пришел получить твои приказы напутствия.

Он встал на колени, как того требовал ритуал, и уставился на Алтарь.

Там мигнул Глаз Кора – маленький кружочек света в темной комнате. Алтарь был массивный, но простой по оформлению; его тяжелые колонны, воздвигнутые в традиционном стиле, поддерживали вес Глаза. Теброн наблюдал за тем, как Глаз то делался ярче, то затухал, и ждал; внутри него с беспокойством и любопытством ждал и разум Райнасона.

Наконец, Кор заговорил.

«Сохраняй неподвижность. Не продвигайся вперед».

Он почувствовал себя ребенком; волна чувственной сентиментальности мгновенно распространилась по коже и по всем органам. И ведь было из-за чего – в Храме Кора с ним разговаривал сам бог вождь.

– Я жду дальнейших слов.

В темноте Глаз действовал на сознание гипнотически, не давая оторвать от себя взгляд. Снова под сводами огромного зала зазвучал голос Кора:

«Научные поиски твоей расы ведут к ее вымиранию. Научные данные, представленные мне вашими жрецами, со всей очевидностью свидетельствуют, что через сто лет ваша раса вырвется за пределы планеты. Вы не должны продвигаться вперед, ибо на этом пути вашу расу ждет вымирание».

Все его мысли смешались; это было вовсе не то, на что он рассчитывал.

Бог-вождь Кор всегда помогал этому народу продвигаться вперед по пути наук; учеными словами ему докладывали о результатах научных исследований и нередко бывало, что если эти доклады были сформулированы правильно, бог вождь разъяснял непонятные моменты, с которыми они сталкивались. Но сейчас он приказал прекратить научные исследования. Это было просто немыслимо!

Знание всегда считалось божественным; божественное было знанием сущего; сущее было знанием, пониманием. Для него и для всего народа все эти понятия были едиными, и вот сейчас это единство отрекается от тебя! Где-то далеко в темноте он снова почувствовал слабый крик.

– Мы должны отказаться от прогресса? Неужели звезды так опасны?

"Само понятие стремления к прогрессу должно умереть в твоем народе.

Вы должны оставаться неподвижными, законсервировать то, что вами достигнуто, и жить в мире".

Чем дольше он смотрел на Глаз, тем все большим и ярким казался он в темноте Храма; все остальное в этом наполненном эхом помещении являлось темнотой.

"Звезды не опасны. Но есть одна раса, которая растет вместе с вами, и растет более быстрыми темпами. Если вы устремитесь к звездам, то вы скорее столкнетесь с этой расой, а они сильнее вас. Они более воинственны, чем ваши люди. Вы уже готовы к миру, и это должно стать вашей целью.

Оставайтесь на своей планете; законсервируйте знание; культивируйте плоды вашей цивилизации как она есть, но не продвигайтесь дальше. Если вы поступите так, то у вас в запасе будет пять тысяч лет до того, как эта раса обнаружит вас, и если вы не будете представлять для нее опасности, они вас не уничтожат".

При этих словах бога вождя, которые низверглись на Теброна в тиши темного зала, он ощутил, как внутри него поднимается гнев, смешанный с усиливающимся страхом. Он был воином и исследователем. Как мог он отказаться от всех своих планов, и как мог он заставить всех своих подданных поступить так же? Ведь не станет никакой надежды, желания двигаться вперед, никакой любознательности… никакой цели.

– Намного ли эта раса опередила нас в своем развитии? – решился он задать вопрос.

Из алтаря послышался низкий шум; Глаз снова засветился ярче.

«Сейчас они не намного опередили вас. Но они более воинственны, и поэтому будут развиваться более быстрыми темпами. Для обеих ваших рас война является поиском, в котором вы реализуете то, что находится внутри вас. Ваши научные исследования, как и ваши войны, являются по сути одним и тем же. И вы должны покончить и с тем, и с другим, поскольку и то, и другое ведет к неудовлетворенности. А путь к удовлетворению, если такое возможно вообще, лежит только через мир».

Он склонил голову в сторону – жест, означающий полное понимание и согласие. Он не мог вступать в спор с богом вождем Кором, и не смел позволить себе такое даже в мыслях.

– Как я должен повлиять на свою расу? Разве можно убедить каждого из них в том, что необходимо отказаться, забыть все изыскания?

Глаз заурчал и сделался еще ярче на фоне находившейся за ним темной стены с орнаментом, гравированным по камню. Прошло какое-то время, пока Кор не заговорил снова.