Текст книги "Шестое правило волшебника, или Вера Падших"

Автор книги: Терри Гудкайнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Глава 12

Сворачивая на дорогу к поместью, где, по словам сестер, Джегань устроил себе резиденцию, Никки изучала взглядом раскинувшийся вокруг огромный лагерь Имперского Ордена. Она искала одну группу палаток и знала, что эти палатки должны стоять где-то здесь, недалеко от Джеганя. Насколько хватал глаз, повсюду виднелись шатры, палатки, фургоны; бродили люди, как темный крап усыпавшие окрестные поля и холмы. Казалось, и небо и земля затянуты хмурой дымкой. На полях, как звезды на небе, сияли огни многочисленных костров.

День становился гнетуще-мрачным, и не только из-за приближения вечера – на небе собирались свинцово-серые тучи. Натянутая ткань палаток хлопала под порывами ветра, искры костров взметались в небо, струйки дыма метались из стороны в сторону. Тяжелый запах испражнений заглушал ароматы готовящейся еды. И чем дольше армия будет стоять на месте, тем гуще будет вонь.

Вверху, над мрачным пейзажем, возвышались элегантные строения поместья. Джегань был там. Имея доступ к разуму сестер Рошели, Георгии и Обри, он уже наверняка знал, что Никки вернулась. И ждал ее.

Ничего, подождет. Для начала ей нужно кое-что сделать. Джегань не может овладеть ее разумом, и она вольна исполнить задуманное.

Никки наконец обнаружила то, что искала. Сойдя с дороги, она пошла по полю. Даже на расстоянии она различала те особые звуки, что доносились из этих палаток. Слышала их за смехом и пением, треском костров, шипением жарившегося мяса, скрежетом точильных камней, ударов молота по металлу и скрипу пил.

Солдаты хватали ее за руки, пытались сорвать платье, но Никки ни на что не обращала внимания. Проталкиваясь сквозь толпу, она просто отпихивала солдат. Когда здоровенный детина схватил ее за запястье, она остановилась лишь для того, чтобы ударом магии испепелить ему сердце прямо в груди. Тело с глухим стуком рухнуло на землю, но никто не понял, что солдат мертв. Впрочем, на Никки больше никто не покушался. Среди солдат позади нее пробежал шепоток: «Госпожа Смерть».

Наконец Никки достигла намеченной цели. Вокруг палаток, где пленники кричали от боли, солдаты играли в кости, ели бобы, храпели в спальных мешках. Двое выволокли из большой палатки труп и зашвырнули в фургон.

Никки щелкнула пальцами, подзывая небритого вояку, который шествовал от другой палатки.

– Покажите мне список, капитан.

Вояка грозно уставился на нее, но тут заметил черное платье, и на лице его мелькнуло узнавание. Он передал Никки засаленную книгу, продавленную посередине, будто на нее кто-то случайно сел. Выпавшие страницы, оборванные и грязные, были небрежно засунуты обратно.

– Докладывать особо нечего, госпожа. Пожалуйста, передайте его превосходительству, что мы призвали на помощь всех колдуний, но она молчит.

Никки раскрыла книгу и стала читать список новых поступлений.

– Она? О ком это вы, капитан? – пробормотала она, не отрываясь от чтения.

– Как о ком? О морд-сит, конечно!

Никки подняла на него взгляд.

– Морд-сит. Конечно. Где она?

Капитан указал на палатку, стоявшую чуть в стороне.

– Я знаю, его превосходительство и не ожидал, что эта черная ведьма поделится с нами сведениями о магистре Рале, но все же надеялся его порадовать. – Сунув пальцы за пояс, капитан раздраженно вздохнул: – Не повезло.

Никки некоторое время смотрела на палатку. Криков не слышно. Она никогда еще не видела ни одной морд-сит, но кое-что о них знала. Например, что обращать против них магию – смертельная ошибка.

Она вернулась к чтению списка. Ничего интересного. Большинство – местные жители, захваченные на всякий случай: вдруг что знают. Вряд ли им известно то, что нужно ей.

Никки постучала по последней строчке списка, гласившей: «гонец».

– А этот где?

Капитан указал на палатку.

– Им занимается один из лучших моих людей. Когда я проверял в последний раз, из него еще ничего не вытянули. Но это было рано утром.

С тех пор прошел уже почти день. Под пыткой день кажется вечностью. Никки сунула книгу офицеру.

– Спасибо. На этом все.

– Значит, вы доложите его превосходительству? – Никки рассеянно кивнула. – Скажете ему, что от этой партии мало проку?

Никто не осмеливался признаться Джеганю лично, что не справился с заданием, Джегань оправдания не принимал. Никки кивнула и молча направилась к палатке, где допрашивали гонца.

– Я скоро увижу его превосходительство. И передам ваш доклад, капитан.

Едва войдя в палатку, Никки поняла, что опоздала. На узком деревянном столе лежали окровавленные останки.

Допрашивавший держал в руках сложенный лист бумаги.

– Что это?

Ухмыльнувшись, он протянул листок Никки.

– Кое-что, чему его превосходительство будет очень рад. Карта.

– Карта чего?

– Где этот малый был. Я нарисовал ее с его слов. – Он рассмеялся своей шутке.

– Неужели? – Улыбка солдата заинтересовала ее. Такой человек улыбается, только если заполучил что-то очень ценное – то, что позволит выслужиться в глазах начальства. – И где же был этот человек?

– Навещал своего властителя. – Он помахал бумажкой так, словно в руках у него была карта, указывающая, где спрятаны сокровища. Устав от игры, Никки выхватила у солдата обрывок и развернула смятый листок. Это действительно была карта с тщательно нарисованными реками, береговой линией и горами. Даже проходы в горах указаны.

Никки определила, что карта подлинная. Когда она жила во Дворце Пророков, Новый мир был местом далеким и таинственным, которое редко посещали немногие сестры. И каждая отправившаяся туда сестра вела точные записи, а по ним впоследствии подправляли карты, хранившиеся во Дворце. Во время обучения послушницы запоминали эти карты. И хотя в те годы Никки и не думала, что ей когда-либо доведется путешествовать по Новому миру, отображенный на карте кусок местности был ей хорошо знаком. Никки внимательно изучала карту, отмечая все новое, чего она не знала.

Солдат ткнул в единственный на карте кровавый отпечаток пальца.

– Вот тут и скрывается магистр Рал. Помечено точкой в горах.

Никки на миг перестала дышать. Она уставилась на карту, тщательно откладывая в памяти каждый ручей, каждую речку, каждую гору, дорогу, тропинку и перевал, каждый город, каждую деревню.

– Что этот человек еще рассказал перед смертью? – Она подняла глаза на солдата. – Его превосходительство ждет моего доклада. Я как раз направлялась к нему. – Она щелкнула пальцами. – Выкладывай все.

Солдат почесал бороду. Под ногтями у него была засохшая кровь.

– Ты ему расскажешь, да? Скажешь, что сержант Ветцель получил эти сведения от гонца?

– Конечно, – заверила Никки. – Награду получишь ты. Мне она ни к чему. – Она постучала по золотому кольцу в губе. – Император всегда – каждое мгновение – находится в моих мыслях. Наверняка он именно сейчас видит моими глазами, что именно ты добыл эти сведения. Так что же еще поведал тот человек?

Сержант Ветцель снова почесал бороду, явно пытаясь решить, стоит ли доверять Никки или лучше самому сообщить эти сведения Джеганю. В Имперском Ордене никто никому не доверял. Сержант чесал бороду, оставляя в волосах ошметки высохшей крови.

Никки смотрела в его красные глаза. От вояки несло перегаром.

– Если ты не расскажешь мне все, сержант, причем немедленно, то окажешься следующим клиентом на этом столе, и я выслушаю твой доклад, перемежающийся твоими воплями, а когда закончу, тебя зашвырнут в фургон с покойниками.

Он поспешно кивнул, сдаваясь.

– Конечно. Я просто хотел убедиться, что его превосходительство узнает о моем достижении. Мы постоянно отправляем отделения из шести человек на разведку. Группа двигалась по кругу на север, в обход вражеской армии. С ними была одна колдунья, чтобы прикрывать их. Они были где-то к северо-западу от вражеских войск, когда чисто случайно напоролись на этого малого. И приволокли мне его для допроса. Я выяснил, что он – из числа постоянных гонцов, курсирующих туда-сюда с докладами магистру Ралу.

Никки показала на карту.

– Но это вот выглядит как расположение вражеских войск. Ты хочешь сказать, что Ри… магистр Рал не со своей армией?

– Точно. Гонец не знал почему. Его единственная обязанность – доставлять своему повелителю сведения о дислокации и состоянии войск. – Сержант постучал по карте в руке Никки. – Вот тут и скрывается магистр Рал со своей женой.

У Никки отвисла челюсть.

– С женой…

Сержант Ветцель кивнул:

– Этот малый сказал, что магистр Рал женился на какой-то бабе, известной как Мать-Исповедница. Она ранена, и они прячутся там, в горах.

Никки вспомнила, какие чувства питал Ричард к этой женщине, вспомнила ее имя: Кэлен. Женитьба Ричарда все меняет. Это может помешать ее планам. Или…

– Что-нибудь еще, сержант?

– Гонец сказал, что с магистром Ралом и его женой находится еще одна баба, морд-сит. Охраняет их.

– Но почему они там? Почему магистр Рал и Мать-Исповедница не со своим войском? Не в Эйдиндриле? Не в Д’Харе, наконец?

Сержант покачал головой:

– Гонец – простой солдат, он умеет только быстро скакать и читать карту. Это все, что он знал: они там, в горах, и одни.

Никки такой поворот событий озадачил.

– Еще что-нибудь? – Солдат покачал головой. Никки положила ладонь ему на спину, между лопаток. – Спасибо, сержант. Ты оказал куда более существенную помощь, чем полагаешь.

Он расплылся в ухмылке, и Никки нанесла магический удар, мгновенно выжегший ему мозг. Сержант с грохотом рухнул на землю.

Никки еще раз тщательно изучила карту, чтобы запомнить крепко-накрепко, и спалила ее волшебным огнем. Бумага корчилась и чернела, огонь поглощал тщательно нарисованные реки и горы, а потом добрался до кровавого отпечатка и помеченной точки. Пепел черным снегом осыпался на лежащее у ног Никки тело.

Подойдя к палатке, где допрашивали морд-сит, Никки обвела настороженным взглядом окрестности, проверяя, не наблюдает ли кто, но на пыточные палатки никто не обращал внимания. Она скользнула внутрь.

При виде распростертой на деревянном столе женщины Никки вздрогнула и лишь усилием воли заставила себя выдохнуть.

Стоявший подле стола солдат с окровавленными руками сердито глянул на Никки. Не дав ему и слова промолвить, Никки приказала:

– Докладывай.

– Ни слова от нее не добились, – буркнул он.

Никки кивнула и положила руку на широкую спину солдата. Встревожившись, он начал отодвигаться, но опоздал и замертво рухнул на землю, даже не успев сообразить, что произошло. Будь у нее время, он не отделался бы так легко.

Усилием воли Никки заставила себя подойти к столу и заглянуть в голубые глаза. Голова женщины слегка подрагивала.

– Обрати свою магию против меня, ведьма.

Никки улыбнулась.

– Сражаешься до конца, да?

– Примени магию, ведьма.

– Вряд ли. Видишь ли, я кое-что знаю о таких, как ты.

Голубые глаза вызывающе сверкнули.

– Ничего ты не знаешь.

– Да нет, знаю. Ричард мне рассказал. Ты его знаешь как Магистра Рала, но какое-то время он был моим учеником. Мне известно, что такие женщины, как ты, способны захватить чужую магию, если эту магию обратить против вас. И тогда вы обращаете ее против нас же. Так что, как ты понимаешь, я, пожалуй, воздержусь.

Женщина отвела взгляд.

– Тогда пытай меня, если ты пришла за этим. Ничего ты от меня не услышишь.

– Я здесь вовсе не затем, чтобы тебя пытать, – спокойно проговорила Никки.

– Тогда – зачем?

– Позволь представиться, – произнесла Никки. – Я – госпожа Смерть.

Голубые глаза женщины обратились к Никки, в них впервые мелькнул огонек надежды.

– Отлично. Убей меня.

– Мне нужно кое-что у тебя узнать.

– Я… ничего… тебе… не скажу. – Слова давались ей с трудом. – Ничегошеньки. Убей меня.

Никки взяла со стола окровавленный нож и поднесла к голубым глазам.

– Думаю, скажешь.

Женщина улыбнулась:

– Валяй. Это лишь приблизит мою смерть. Я точно знаю, сколько может выдержать человек. Я уже на полпути к миру духов. Но все равно, что бы ты ни делала, я умру молча.

– Ты не поняла. Я не прошу тебя предавать магистра Рала. Разве ты не слышала, как твой палач упал на землю? Если чуть повернешь голову, то, возможно, увидишь, что тот, кто сотворил с тобой все это, мертв. Мне вовсе не нужны от тебя никакие секреты.

Женщина постаралась разглядеть валяющееся на земле тело. Брови ее приподнялись.

– Тогда – что?

Никки отметила про себя, что женщина не просит освободить ее. Морд-сит понимала, что она все равно уже не жилец. Единственное, на что она могла надеяться, это что Никки положит быстрый конец ее мучениям.

– Ричард был моим учеником. Он рассказал мне, как однажды его взяла в плен морд-сит. Это ведь не секрет, верно?

– Не секрет.

– Именно об этом я и хочу узнать подробнее. Как тебя зовут?

Женщина отвернулась.

Никки осторожно повернула ее к себе лицом.

– У меня есть к тебе предложение. Я не стану выспрашивать у тебя никаких секретов, которые ты должна хранить. И не стану просить предать магистра Рала. Я этого вовсе не хочу. Меня все это не интересует. Если ты мне поможешь, – Никки снова поднесла нож к лицу женщины, – я быстро положу конец твоим страданиям, и больше не будет ни пыток, ни боли. Лишь последние объятия смерти.

Губы женщины задрожали.

– Пожалуйста… – прошептала она. В ее глазах снова загорелся огонек надежды. – Пожалуйста… убей меня.

Никки чаще всего оставалась равнодушной при виде страданий, но сейчас это ее задело. Она не отрывала глаз от лица женщины, стараясь не смотреть на ее обнаженное тело и то, что с ним сделали. Никки решительно не понимала, как этой женщине удавалось не издать ни стона, ни крика и как она способна еще говорить.

– Меня зовут Ханна. – Руки и ноги женщины были намертво прикручены к столу, так что шевелить она могла только головой. Она посмотрела Никки в глаза. – Ты убьешь меня? Пожалуйста…

– Да, Ханна. Обещаю. Быстро и безболезненно. Если ты расскажешь мне то, что я хочу узнать.

– Я не могу тебе ничего рассказать. – Ханна обмякла, понимая, что мучения продолжатся. – Не стану.

– Я только хочу узнать о тех временах, когда Ричард был пленником. Ты ведь знаешь, что он когда-то был пленником морд-сит?

– Конечно.

– Я хочу об этом знать.

– Зачем?

– Потому что хочу понять его.

Голова Ханны качалась из стороны в сторону. Она даже смогла улыбнуться.

– Никто из нас не понимает магистра Рала. Его мучили, но он… не стал мстить. Мы не понимаем его.

– Я тоже, но все же надеюсь понять. Меня зовут Никки. Я хочу, чтобы ты это знала. Я Никки, и избавлю тебя от страданий, Ханна. Расскажи мне. Пожалуйста. Мне необходимо знать. Ты знала ту женщину, что захватила Ричарда в плен? Ее имя?

Женщина некоторое время молчала, будто прикидывая, не может ли это как-то повредить магистру Ралу.

– Денна, – прошептала она наконец.

– Денна. Чтобы бежать, Ричард убил ее. Об этом он мне сам рассказал. Ты была знакома с Денной?

– Да.

– Я ведь не выпытываю у тебя военных тайн, верно?

Чуть поколебавшись, Ханна покачала головой.

– Итак, ты знала Денну. И с Ричардом ты была тогда знакома? Когда он был ее пленником? Ты знала, что он ее пленник?

– Мы все знали.

– Это почему?

– Магистр Рал… Прежний магистр Рал…

– Отец Ричарда.

– Да. Он хотел, чтобы именно Денна воспитывала Ричарда, чтобы он не колеблясь отвечал на любые вопросы Даркена Рала. Она была лучшей из нас.

– Хорошо. А теперь расскажи мне подробно. Все, что знаешь.

Ханна прерывисто вздохнула. Заговорила она не сразу.

– Я не предам его. Я привычна к тому, что со мной тут делают. Ты меня не обманешь. Я не предам магистра Рала ради того, чтобы избавиться от мучений. Не для того я столько вынесла, чтобы предать его сейчас.

– Я обещаю ничего не спрашивать о настоящем, о том, что касается войны. Ничего, что могло бы выдать его Джеганю.

– Если я расскажу тебе лишь о том, что было тогда, с Денной, и ничего о том, где он сейчас, не выдам никаких военных тайн, ты обещаешь, что положишь этому конец? Убьешь меня?

– Даю тебе слово, Ханна. Я не прошу тебя предать магистра Рала. Я знаю его и слишком сильно уважаю, чтобы просить тебя об этом. Все, что мне нужно, – это его понять. На то у меня личные причины. Прошлой зимой я была его наставницей, обучала его пользоваться волшебным даром. Мне необходимо его понять. Мне кажется, если я его пойму, то смогу быть ему полезной.

– И тогда ты мне поможешь? – На глаза Ханны навернулись слезы надежды. – Тогда ты убьешь меня?

Этой женщине уже больше не на что было рассчитывать, кроме быстрой смерти. Только это ей и осталось: надежда на быструю смерть как избавление от боли.

– Как только ты закончишь рассказ, я прекращу твои страдания, Ханна.

– Клянешься мне твоей надеждой на вечное пребывание в мире ином в свете Создателя?

Никки ощутила резкую волну боли, поднимавшуюся из самой глубины души. Сто семьдесят лет назад она не желала ничего, только помогать другим, и все же так и не смогла уйти от своей гнусной сути. Она – госпожа Смерть. Падшая женщина.

Она провела пальцем по нежной щеке Ханны. Женщины обменялись долгим понимающим взглядом.

– Обещаю, – прошептала Никки. – Быстро и безболезненно. Положу конец твоим мучениям.

Из глаз Ханны ручьем потекли слезы. Она едва заметно кивнула.

Глава 13

Надо полагать, поместье было величественным. Никки и раньше доводилось видеть подобное великолепие. Точнее – куда большее. Она прожила в роскоши почти сто семьдесят лет – среди монументальных колонн и анфилад роскошных залов, резного камня и инкрустированных панелей, пуховых перин и шелковых простыней, мягких ковров и богатых драпировок, серебряных и золотых орнаментов, разноцветных витражей с изображениями эпических сцен. Там сестры улыбались Никки, сияя глазами, и вели умные разговоры.

Пышность и расточительность значили для нее не больше, чем грязь на улицах, холодные влажные простыни на жесткой земле, убежища из фанеры под открытым небом в заплеванных узких грязных переулках. Обитавшие там люди никогда не улыбались ей, только смотрели ввалившимися глазами, как выпрашивающие корм голуби.

Какая-то часть ее жизни прошла среди роскоши, другая – среди отбросов. Одни люди были обречены жить в одном мире, другие – в другом, она же – в обоих.

Никки взялась за серебряную ручку резной двери, по обе стороны которой стояли два покрытых паршой солдата – видимо, их растили в свинарнике, – и заметила, что на руке у нее кровь. Повернувшись, она небрежно вытерла руку о грязную заляпанную кровью тунику одного из солдат. Его бицепсы были толщиной с ее талию. Он злобно глянул на Никки, но даже не попытался остановить. В конце концов, не пачкала же она ему чистую одежду.

Ханна выполнила свою часть сделки. Никки редко пользовалась обычным оружием. Как правило, она прибегала к магии. Но в данном случае это было бы грубой ошибкой. Когда она поднесла нож к горлу Ханны, та шепотом поблагодарила Никки. Впервые кто-то благодарил ее за смерть. Ее редко благодарили за помощь. У нее была возможность, у них – нет. Так что ее долг помогать нуждающимся.

Закончив вытирать руки о молчавшего стража, она бесстрастно улыбнулась ему и вошла в приемную залу. Высокие окна были завешаны светло-золотистыми занавесками, сверкающими в свете ламп, будто украшенные золотой нитью. Летний дождик стучал в оконные стекла, темные снаружи, отражавшие все, что происходило внутри. Светлые шерстяные ковры с цветочным орнаментом были покрыты грязью.

Здесь сновали разведчики и гонцы, солдаты докладывали что-то офицерам. Офицеры лаяли приказы. Солдаты, следовавшие за высокими чинами, несли свернутые карты.

Одна из карт лежала на продолговатом столе. Снятый со стола серебряный канделябр стоял рядом на полу. Проходя мимо стола, Никки бросила взгляд на карту и мысленно отметила, что там не хватает многих важных деталей, тщательно прорисованных на той карте, что была составлена со слов д’харианского гонца. На лежавшей на столе карте северо-западная область была помечена лишь темными пятнами пролитого эля. На карте же, отпечатанной в мозгу Никки, были горы, реки, перевалы и водопады. И точка, указывавшая место, где находятся Ричард с Матерью-Исповедницей и морд-сит.

Офицеры переговаривались между собой – некоторые стоя, другие сидя на мраморных столах или развалившись в кожаных креслах, лакомясь деликатесами с подносов, которые держали трясущиеся от страха слуги. Одни потягивали эль из высоких кувшинов, другие пили вино из изящных бокалов. Все вели себя так, будто давно привыкли к такой роскоши, и все казались здесь неуместны, как жабы за чаепитием.

Старушка, сестра Лидмила, явно старавшаяся держаться как можно более незаметно, за шторами, при виде пересекающей зал Никки вздрогнула и вышла из укрытия, на мгновение остановившись, чтобы оправить замызганную юбку. Когда-то сестра Лидмила говорила Никки, что вещи, усвоенные в юности, не забываются никогда, и их иногда куда легче вспомнить, чем вчерашний ужин. Ходили слухи, будто престарелая сестра, владеющая сложными заклинаниями, известными лишь самым могущественным колдуньям, может много чего интересного припомнить из времен своей юности.

Пергаментная кожа так плотно обтягивала ее череп, что сестра Лидмила куда больше походила на эксгумированный труп, чем на живого человека. Но как бы то ни было, двигалась она довольно-таки шустро.

Примерно футах в десяти сестра Лидмила замахала рукой, будто боялась, что Никки ее не заметит.

– Сестра Никки! Сестра Никки, наконец-то! – Она схватила Никки за руку. – Пойдем скорей, дорогая. Пойдем. Его превосходительство ждет тебя. Сюда. Пошли скорее.

Никки высвободилась из хватки сестры.

– Показывай дорогу, сестра Лидмила. Я пойду следом.

Старуха улыбнулась. Ее улыбка не была ни радостной, ни довольной. Так улыбаются, когда испытывают облегчение. Джегань наказывал любого, кто вызывал его недовольство, не важно, виноват ты или нет.

– Что тебя так задержало, сестра Никки? Его превосходительство просто вне себя, да-да, и все из-за тебя! Где ты пропадала?

– У меня… было одно дело, которое необходимо закончить.

Старушке приходилось семенить, чтобы поспевать за Никки.

– Ну да, дело! Будь моя воля, я бы отправила тебя драить горшки за то, что тебя не было в пределах досягаемости, когда ты нужна!

Сестра Лидмила была дряхлой и забывчивой, и временами переставала понимать, что она уже не во Дворце Пророков. Джегань держал ее, чтобы встречать людей или показывать дорогу. Если она забывала путь, сноходец всегда мог в случае необходимости ее поправить. Он развлекался, используя уважаемую сестру Света– колдунью, владеющую самыми сложными и могучими заклинаниями – в качестве девочки на побегушках. Оказавшись вне Дворца Пророков с замедляющим старение заклятием, сестра Лидмила стремительно начала приближаться к могиле. Как и все сестры.

Согбенная старушка, размахивая руками, тянула Никки за собой, ведя по большим залам, вверх по лестницам, вниз по коридорам. Наконец она остановилась перед украшенной золотом дверью и потеребила кольцо в губе, переводя дыхание. Мрачные солдаты, патрулировавшие коридор, одарили Никки взглядами – черными, как ее платье. Она узнала императорских гвардейцев.

– Здесь. – Сестра Лидмила покосилась на Никки. – Его превосходительство в своих покоях. Поспеши. Иди. Ну иди же! – Она взмахнула руками, будто пыталась взнуздать лошадь. – Ступай.

Прежде чем войти, Никки повернулась к старухе:

– Сестра Лидмила, ты как-то сказала мне, что я лучше всех подхожу для того, чтобы перенять у тебя кое-какие знания.

Лицо сестры Лидмилы озарилось лукавой улыбкой.

– А! Наконец-то тебя заинтересовала более сложная магия, сестра Никки?

Никки еще никогда не проявляла интереса к тому, чему так хотела научить ее сестра Лидмила. Магия – эгоистичный дар. Никки выучила то, что было необходимо, но никогда не пыталась идти дальше.

– Да, честно говоря, мне думается, я наконец созрела.

– Я всегда твердила аббатисе, что ты единственная, кто обладает достаточной силой, чтобы овладеть теми же заклинаниями, что и я. – Старушка наклонилась поближе. – Опасными заклинаниями, смею заметить.

– Их следует передать, пока ты еще в состоянии это сделать.

Сестра Лидмила удовлетворенно кивнула.

– Полагаю, ты уже достаточно взрослая. Я могла бы тебе показать. Когда?

– Я приду к тебе… завтра. – Никки покосилась на дверь. – Сомневаюсь, что сегодня смогу прийти на урок.

– Значит, завтра.

– Если я… приду к тебе завтра, то очень захочу научиться. В особенности мне хотелось бы научиться творить материнское заклятие.

Судя по тому, что знала Никки, заклятие под странным названием «материнское» было именно тем, что ей нужно. У него было еще одно преимущество: однажды наложенное, снятию оно не подлежало.

Сестра Лидмила приосанилась и снова коснулась пальцем нижней губы. На лице появилось озабоченное выражение.

– Так-так. Это, значит? Ну что ж, да, я могу тебя ему обучить. У тебя есть способности. Мало у кого они есть. Я не доверила бы подобное заклятие никому, кроме тебя. Оно требует колоссальной волшебной силы. У тебя сила есть. Если ты понимаешь, на что идешь, и готова добровольно заплатить цену заклятия, я тебя научу.

Никки кивнула.

– Значит, как только смогу, я приду.

Старушка зашаркала по коридору в глубокой задумчивости, уже размышляя о предстоящем уроке. Никки не знала, доживет ли она до этого урока.

Проследив, как старая сестра исчезает за углом, Никки вступила в тихую комнату, освещенную мириадами свечей и ламп. Высокие потолки были расписаны узорами в форме листьев и колосков. На полумягкие ковры, желтые, оранжевые и красные, словно осенний лес; кушетки и кресла обиты коричневым плюшем. Высокие окна плотно завешаны тяжелыми драпировками.

Две сидевшие на кушетке сестры мгновенно вскочили.

– Сестра Никки! – буквально завопила одна.

Другая помчалась к двойным дверям в противоположном конце комнаты и без стука приоткрыла одну, явно выполняя указания. Просунув голову внутрь, она что-то тихо проговорила.

Сестра отскочила, когда из комнаты донесся рев Джеганя:

– Вон! Все вон! Чтоб духу не было!

Две сестры помоложе, личные помощницы императора, пулей вылетели из помещения. Никки пришлось отойти в сторонку, чтобы колдуньи не сбили ее с ног. Не замеченный Никки юноша бросился за ними. Никто даже не глянул на нее. Первый урок, который усваивали рабы Джеганя: если император приказывает что-то сделать, делать это нужно немедленно. Ничто так не выводило его из себя, как медлительность.

Из дверей во внутренние покои вылетела не знакомая Никки женщина– молодая, красивая, темноволосая, темноглазая. Наверняка пленница, захваченная по дороге, очередная игрушка Джеганя. Глаза женщины говорили о том, что ее мир рухнул.

Такова неизбежная цена установления в мире нового порядка. В характере великих вождей всегда есть недостатки, которые сами они, впрочем, считают лишь пустяками. Огромное благо, которое Джегань несет страдающим человеческим массам, намного перевешивает его мелкие пороки, например любовь к наслаждениям и разрушениям. Никки частенько была объектом его пороков, но это цена, которую приходится платить за грядущую помощь угнетенным и обездоленным.

Наружная дверь захлопнулась, покои опустели. Остались лишь Никки и император. Никки стояла, высоко подняв голову и свободно опустив руки, наслаждаясь тишиной. Великолепие мало что для нее значило, но тишина и спокойствие были роскошью, которую она научилась ценить, пусть даже это и эгоистично. В палатках вечно стоял шум от толпившихся вокруг войск. Здесь же царила тишина. Она оглядела большую, изящно обставленную переднюю, размышляя, не приобрел ли Джегань вкус к такого рода местам. А может, ему тоже хотелось тишины?

Она повернулась к внутренним покоям. Император сидел там, внутри, поджидая ее. Мускулистая масса кипящего гнева, переходящего в ярость.

Никки направилась прямо к нему.

– Вы хотели меня видеть, ваше превосходительство?

Мясистая ладонь наотмашь ударила ее по лицу. От удара Никки повернулась и рухнула на колени. Джегань за волосы вздернул ее на ноги. Во второй раз, перед тем как рухнуть на пол, она впечаталась в стенку. Боль была чудовищной. Очнувшись, Никки поднялась на ноги и опять встала перед ним. В третий раз она увлекла с собой на пол здоровенный канделябр. Свечи покатились по полу. Занавеска, за которую она ухватилась, порвалась, и большой кусок полотна обрушился на нее сверху, когда Никки и перевернутый ею стол грохнулись на пол. Стекло разлетелось вдребезги. Мелкие предметы с металлическим звоном запрыгали по комнате.

В голове шумело, взор затуманился. Глаза, похоже, заплывали, челюсть болела, как будто ее сломали, а шея не слушалась – наверное, мышцы порвались. Никки распласталась на полу, наслаждаясь волнами боли, купаясь в редком для нее состоянии ощущения чего-либо.

Она видела кровавые полосы на ковре и деревянном полу. Слышала, как Джегань что-то кричит, но из-за звона в ушах не могла различать слова. Никки приподнялась, опираясь о пол трясущейся рукой, поднесла руку ко рту – пальцы окрасились кровью. Она блаженствовала в боли. Она так давно ничего не чувствовала, за исключением того краткого мига с морд-сит. А теперь просто купалась в ощущениях.

Жестокость Джеганя могла пробиться в наполнявшую Никки пустоту потому, что она знала: она не обязана это выносить.

И он тоже знал, что Никки тут по своему выбору, а не по его желанию. И это понимание лишь подстегивало ярость императора и усиливало ее ощущения.

Казалось, гнев его смертоносен. Никки лишь мимоходом отметила, что скорее всего не выйдет отсюда живой. И скорее всего не выучит заклинания сестры Лидмилы. Она просто ждала того, что уже уготовила ей судьба.

Наконец стены замедлили вращение, и Никки снова поднялась на ноги. Она заставила себя стоять прямо перед темным массивным силуэтом императора. В его бритом черепе отражался свет ламп. Над губами виднелись узенькие полоски усов, в центре подбородка – борода. Золотое кольцо в левой ноздре и протянувшаяся от него к золотой серьге в левом ухе цепочка мерцали в мягком свете ламп. Сегодня лишь массивные перстни украшали его пальцы, а обычный набор многочисленных королевских цепей, которые он носил на шее, отсутствовал. Перстни были мокрыми от ее крови.

Джегань сидел, обнаженный по пояс, его грудь была покрыта курчавыми волосами. Мышцы бугрились. Шея у него была бычья, а нрав еще хуже.

Никки стояла перед ним, глядя в жуткие глаза, которые давно привыкла видеть в своих кошмарах. Темно-серые, без белков, с пробегающими темными сполохами. Хотя в них не было ярко выраженного зрачка и радужной оболочки – ничего, кроме темных дыр там, где у обычного человека находятся глаза, – Никки всегда точно знала, когда он смотрит на нее.

Это были глаза сноходца. Сноходца, потерявшего доступ к ее разуму. И теперь Никки знала почему.

– Ну?!– прорычал он.– Рыдай! Ори! Вопи! Умоляй! Спорь! Оправдывайся! Только не стой вот так!