Текст книги "Десятое Правило Волшебника, или Призрак"

Автор книги: Терри Гудкайнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Глава 9

Никки открыла глаза. Но могла видеть лишь расплывающиеся фигуры.

– Зедд тобой недоволен.

Несмотря на то, что звучало это как будто из какого-то туманного далекого места, она все равно знала, что это голос Ричарда. Она была очень удивлена, что слышит его. Она была удивлена, что вообще что-то слышит. По всем правилам ей следовало быть мертвой.

Едва зрение начало обретать четкость, Никки повернула голову вправо и увидела его, сидящего, съежившись, на стуле, придвинутом вплотную к кровати. Наклонившись вперед, уперев локти в колени, сплетя пальцы, он наблюдал за ней.

– Почему? – спросила она.

С радостным выражением, при виде ее пробуждения, он откинулся назад, к спинке простого деревянного стула, и улыбнулся той мрачной улыбкой, которую ей так нравилось видеть.

– Потому что ты разбила окно в той комнате, где вы занимались контролирующей сетью.

При свете лампы, мягко светившей из-под молочно-белого абажура, она смогла разглядеть, что до самых подмышек укрыта роскошно расшитым золотом покрывалом с блестящей серовато-зеленой бахромой по краям. На ней атласная ночная рубашка, незнакомая ей. Рукава спускаются до самых запястий. Рубашка бледно-розовая – явно не ее цвет.

Ей было интересно знать происхождение этой рубашки и, что более существенно, кто именно ее раздел и одел. Давным-давно, во Дворце Пророков, Ричард оказался первым человеком из всех, кого ей когда-либо доводилось встречать, кто не претендовал на ее тело или на какой-либо иной аспект ее жизни. Такое уважительное отношение помогло началу процесса осмысления и в итоге привело к тому, что она отбросила все усвоенные за столь продолжительный срок догматы Ордена. Благодаря Ричарду она пришла к осознанию того, что ее жизнь принадлежит только ей одной. Наряду с этим она обнаружила чувство собственного достоинства и свою ценность.

Впрочем, сейчас у нее были и другие заботы, нежели вдруг оказавшаяся на ней розовая ночная рубашка. В лежащей на уютной стеганой подушке голове что-то тяжело пульсировало.

– Вообще-то, – сказала она, – окно разбила молния, а вовсе не я.

– Как бы там ни было, – заметила Кара с другого стула, приставленного спинкой к стене рядом с дверью, – не думаю, что он обратит внимание на подобную разницу.

– Полагаю, что нет, – со вздохом сказала Никки. – Эта комната находится в самой укрепленной секции Цитадели.

Ричард нахмурился.

– Где-где?

Она чуть скосила глаза, пытаясь лучше разглядеть его лицо.

– Эта секция Цитадели – особое место. Оно укреплено против умышленного вмешательства и против различных случайных воздействий.

Кара сложила руки.

– Может быть, ты позаботишься дать нам разъяснение?

На морд-сите была одежда из красной кожи. Никки заинтересовалась, означало ли это, что есть еще причины для беспокойства, или она просто все еще настороже после почтившего их своим визитом зверя.

– Это сдерживающее поле, – сказала Никки. – Мы знаем очень мало об этом древнем, чрезвычайно сложном характере магии Огненной Цепи. Очень рискованно даже изучать подобные нестабильные компоненты, связанные друг с другом таким образом, как в нашем эксперименте. Вот почему мы воспользовались особым местом для запуска контролирующей сети. Та комната расположена в первоначальной центральной части Цитадели – святая святых, важнейшая исследовательская площадка, используемая в случае аномальных материалов. Некоторые магические формы, как сконструированные, так и используемые в свободном виде, могут порождать определенные утечки, исходящие потоки, которые способны вызвать структурные разрывы, так что при работе с ними лучше заключать подобные потенциально опасные компоненты в сдерживающее поле.

– Ну хорошо, спасибо за разъяснение, – сказала Кара резким язвительным тоном. – Теперь все стало исключительно понятным. Особенно насчет этого поля.

Никки постаралась кивнуть.

– Да… сдерживающее поле. – Когда же хмурый вид Кары стал еще мрачнее, она добавила: – Заниматься магией в подобном месте – примерно как держать в бутылке осу.

– О-ох. – Кара вздохнула, ухватив наконец-то упрощенную концепцию. – Тогда понятно, почему Зедд так рассердился на этот счет.

– Наверное, он сможет восстановить там все как было, – предположил Ричард. – Удивительно, что сама комната не очень разгромлена. Раздражает его главным образом разбитое окно.

Никки слабым движением приподняла руку.

– Еще бы. Там стояло уникальное стекло, обладающее способностью сдерживать магическую энергию от просачивания наружу… а также предотвращать нападения и вмешательства посредством дара. Функция этого стекла точно такая же, как у щитов, только оно задерживает не людей, а магическую энергию.

Некоторое время Ричард размышлял.

– Ну, – сказал он наконец, – оно не предотвратило нападение зверя.

Никки разглядывала полки с книгами, расположенные на стене напротив кровати.

– Этого не могло предотвратить ничто, – сказала она. – Зверь явился не через окна или стены… Он пришел через завесу, появившись в комнате прямо из преисподней; ему не требовалось проходить через какие-то щиты, сдерживающие поля или защищающее стекло.

Передние ножки стула Кары со стуком вернулись на пол.

– И он едва не оторвал тебе руку. – Она погрозила пальцем Ричарду. – Ты воспользовался своим даром. И привлек этим зверя. Не окажись рядом Зедда, чтобы вылечить тебя, ты, скорее всего, умер бы от потери крови.

– Ох, Кара, всякий раз, когда ты рассказываешь эту историю, я теряю все больше и больше крови. Без сомнения, в следующий раз я услышу, что был разорван надвое, а потом сшит волшебной нитью.

Она вновь сложила руки и оперлась спинкой стула о стену.

– Ты вполне мог оказаться разорван надвое.

– Я не был так тяжело ранен, как ты расписываешь. Отлично себя чувствую. – Ричард чуть наклонился вперед и сжал руку Никки. – По крайней мере, ты остановила его.

Она встретила его пристальный взгляд.

– На этот раз, – сказала она. – Всего лишь.

– Вполне достаточно этого раза. – Он улыбнулся со спокойным удовлетворением. – Ты молодец, Никки.

В его серых глазах отражалась полнейшая искренность. Так или иначе, но мир всегда казался лучше, когда Ричард бывал доволен, что кто-то довел до конца что-то особенно сложное. Похоже, он всегда ценил то, чего люди достигали с упорством, – и, казалось, всегда восторгался их триумфом. Она всякий раз переживала внутренний душевный подъем, когда он радовался тому, что ей удавалось сделать.

Ее взгляд скользнул в сторону от его лица, и тогда она заметила маленькую статуэтку, стоявшую на столике как раз позади него. Свет лампы ярко освещал плавно ниспадающие волосы и свободную одежду, которые однажды Ричард столь тщательно вырезал, воплощая в этой фигурке свое впечатление об образе Кэлен. Блестящая статуэтка из орехового дерева замерла, словно в безмолвном вызове какой-то невидимой силе, пытающейся подавить ее дух.

– Так я в твоей комнате, – сказала Никки, скорее самой себе.

Его бровь удивленно приподнялась.

– Как ты догадалась?

Никки отвела взгляд от статуэтки и посмотрела левее, в небольшое, закругленное сверху окно, прорезанное в толстой каменной стене. Слабый бледно-розовый румянец проступал от нижней части полного звезд неба, предваряя приближающийся рассвет.

– Удачная догадка, – соврала она.

– Она оказалась самой ближней, – пояснил Ричард. – Зедд и Натан хотели скорее уложить тебя в постель, устроить поудобней и уж потом выяснять, какую еще помощь необходимо тебе оказать.

По холодящему ощущению в венах Никки поняла, что они сделали нечто большее, чем просто оценку ее состояния.

– Рикка и я раздели тебя и облачили в ночную рубашку, которую дал Зедд, – пояснила Кара, отвечая на молчаливый вопрос, который, должно быть, увидела в глазах Никки.

– Спасибо. – Никки подняла руку, делая неопределенный жест. – Как долго я была без сознания? Что произошло?

– Ну, – сказал Ричард, – после того, как ты прошлой ночью снова запрыгнула в ту магическую заготовку и вызвала молнию, чтобы остановить зверя, контролирующая сеть ничуть не улучшила твоего состояния. Когда я вытащил тебя оттуда, Зедд решил, что в первую очередь тебе требуется отдых, и потому сделал кое-что для того, чтобы ты заснула. Боль тебя едва не убила. Он сказал, что поможет тебе отключиться от всего, чтобы не испытывать причиняемых этой болью страданий. И сказал, что ты проспишь весь вчерашний день и эту ночь, а затем проснешься на рассвете дня. Вижу, он не ошибся.

Кара поднялась со стула, встала позади Ричарда и теперь с этой позиции вглядывалась в Никки.

– Никто не думал, что Лорд Рал сможет вытащить тебя оттуда во второй раз. Уже решили, что твоя душа ушла слишком далеко в преисподнюю, чтобы пытаться вернуть тебя назад… но он сделал это. Он вернул тебя назад.

Никки перевела взгляд от самодовольной улыбки Кары к серым глазам Ричарда. Они не отражали ничего, что хоть как-то показывало трудность выполненной задачи. Она с трудом представляла себе, чтобы он мог совершить нечто подобное.

– Ты хорошо поступил, Ричард, – сказала она, заставляя его улыбнуться.

В следующий момент и он, и Кара повернулись на мягкий стук. Зедд осторожно приоткрыл дверь комнаты и заглянул. Увидев, что Никки проснулась, он отбросил всякую осторожность и неторопливо вошел внутрь.

– Ага, похоже, мы вернулись с того света, – заметил он.

Никки улыбнулась.

– Крайне неприятная экскурсия. Никому не посоветую повторять. Прошу прощения за окна, но тут или одно…

– Уж лучше окна, нежели то, что могло бы случиться с Ричардом.

Никки была рада услышать такие слова.

– Вот и я решила так же.

– Как-нибудь объяснишь мне, и максимально подробно, что ты делала и как именно делала это. Не подозревал, что какая-либо форма порожденной магией энергии способна разрушить эти окна.

– Она и не может. Я всего лишь… вызвала сгущение естественной энергии, которая и прошла через это окно.

Зедд не сводил с нее непонимающего взгляда.

– Что же касается окон, – сказал он наконец сдержанным тоном, – мы сможем использовать эту твою способностью, как и обе стороны твоего дара, чтобы восстановить их.

– Буду рада помочь.

Кара поспешила тоже влезть:

– Когда Том и Фридрих наконец вернутся с патрулирования окрестностей, я уверена, что они будут в состоянии помочь с восстановлением оконных рам. Особенно Фридрих – он умеет работать с деревом.

Зедд кивнул и коротко улыбнулся такому предложению, затем повернулся к своему внуку.

– Где же ты был? Я пытался найти тебя все утро, но так и не мог. И весь прошлый день.

Никки поняла, что едва ли окна были его первой заботой.

Ричард бросил короткий взгляд на статуэтку.

– Большую часть прошлой ночи я читал. Когда занялся рассвет, отправился погулять и подумать, что делать дальше.

В ответ Зедд вздохнул.

– Ну, как я уже говорил тебе, после того как ты справился с магической заготовкой, удерживавшей Никки, нам нужно поговорить о некоторых предметах, которые ты затронул в том разговоре.

Было ясно, что это было не простое любопытство, а вполне определенная настойчивая просьба.

Ричард поднялся с места, чтобы поправить подушки в изголовье у Никки, и тут заметил, что она пытается сесть. От боли осталось лишь затухающее воспоминание. Наверняка Зедд сделал что-то большее, чем просто помог ей уснуть. В голове у Никки начало проясняться. И она осознала, что проголодалась.

– Ну, давай поговорим, – сказал Ричард, вновь усаживаясь на стул.

– Мне нужно, чтобы ты объяснил предельно точно, как разобрался в методе остановки работы контролирующей сети – особенно такой сложной, как созданная для Огненной Цепи.

Ричард выглядел невероятно уставшим.

– Я уже говорил тебе и раньше, что понимаю язык символов.

Зедд, сцепив за спиной руки, принялся ходить по комнате. В чертах его лица сквозили беспокойство и откровенный интерес.

– Да, ты упоминал, что много знаешь о «конструкциях заклинаний, приводящих к летальному исходу». Я хочу знать, что ты под этим подразумевал.

Ричард глубоко вдохнул, а затем сделал медленный выдох, откидываясь на спинку стула. Выросший рядом с дедом, он хорошо знал, что когда Зедд хочет что-то узнать, то лучше уж ответить на все его вопросы.

Ричард положил руки на колени, повернув ладони вверх. На подбитых кожей серебряных браслетах имелись цепочки очень странных символов. В центре каждой цепочки, напротив середины запястья, находилась маленькая Благодать. Уже один этот знак был достаточно тревожным и вызывающим беспокойство, с тех пор как Никки видела, как Ричард использовал браслеты для вызова сильфиды. Она не могла даже представить себе, что означают другие знаки.

– То, что изображено на этих браслетах, это все символы или общие идеи… то есть рисунки, отображающие какие-то концепции. Как я уже говорил, они представляют особого рода язык, весьма специфический.

Зедд провел пальцем по фигурам на браслетах.

– И ты можешь понять заключенный в них смысл? Так же, как сделал с той магической заготовкой?

– Да. Большая их часть всего лишь описывают способы владения мечом… Именно так, через владение мечом, мне и удалось познакомиться с ними, и через это я начал учиться понимать их.

Пальцы Ричарда тщетно пытались найти успокоение в прикосновении к рукоятке оружия, которого по-прежнему не было на положенном месте, у его бедра. Поймав себя на этом, он продолжил:

– Многие из них точно такие же, как знаки возле анклава Первого волшебника. Ну, ты знаешь… бронзовые таблички на антаблементах над различными колоннами красного камня, круглые металлические диски, украшающие парапеты, и резные изображения на каменных карнизах.

Он оглянулся на деда через плечо.

– Большая часть этих символов явно касается приемов сражения с мечом.

Никки слушая все это с удивлением. Ричард никогда не говорил ей о символах на браслетах. Как Первый волшебник, Зедд был хранителем Меча Истины, и именно его обязанность и долг назвать, когда потребуется, нового Искателя Истины, но, принимая во внимание его реакцию, похоже, даже он не подозревал об этом. Впрочем, это можно было понять. Ведь, в конце концов, меч был создан за тысячи лет до этого волшебниками необыкновенной силы.

– Вот этот. – Зедд ткнул пальцем в символ на одном из браслетов Ричарда. – Вот такой же есть на двери в анклав Первого волшебника.

Ричард повернул другое запястье и постучал по рисунку у верхнего края серебряной ленты, изображающему взрыв звезды.

– И вот этот тоже.

Зедд подтянул руку Ричарда ближе, разглядывая браслеты в свете лампы.

– Да… оба имеются на той двери. – Он недовольно скосил глаза на Ричарда. – И ты искренне веришь, что эти знаки что-то означают и что ты научился читать их?

– Конечно.

Жесткие брови Зедда еще более сдвинулись, по-прежнему выражая явное сомнение.

– И что, по-твоему, они означают?

Ричард коснулся символа на своем браслете и еще одного, точно такого же, на сапоге. И этот же знак продемонстрировал на внутренней части золотой ленты, проходящей по краю его черной туники. Пока он сам не показал, Никки не догадывалась, что на одежде есть эти знаки, скрытые среди всего прочего, что казалось не более чем декоративным украшением. Рисунок по структуре состоял из двух неровных треугольников с извилистой двойной линией, огибающей их и проходящей сквозь них.

– Вот этот имеет отношение к ритму в случае сражения с численно превосходящим противником. Он выражает состояние каданса в танце, то есть движения, лишенные жесткой формы.

Зедд вскинул бровь.

– Движения, лишенные жесткой формы?

– Ну да, знаешь… это движение, которое не задано однозначно, не является заранее просчитанным и продуманным, но тем не менее соответствует замыслу и намерениям. Этот символ описывает важную составляющую часть танца.

– Танца?

Ричард кивнул.

– Танца со смертью.

Некоторое время у Зедда безмолвно двигалась челюсть, затем голос вернулся.

– Танец. Со смертью. – Он пытался осмыслить это с минуту или больше, начинал задавать вопрос, но останавливался на полуслове, затем снова пытался начать, и наконец-то остановился на чем-то достаточно простом: – И каким же образом это связано с символами у анклава Первого волшебника?

Ричард провел большим пальцем по рисункам на браслете левой руки.

– Эти символы имеют значение для боевого чародея – вот, отчасти, почему я их понял. Вообще, во многих ремеслах есть свои символы. Портной рисует на своем окне ножницы, мастер-оружейник может нарисовать над своей дверью контуры ножей, у таверны бывает знак в виде кружки, у кузнеца – наковальня, а если он занимается подковкой лошадей, то прибивает над дверью подкову. Некоторые знаки, например череп с перекрещенными костями под ним, предупреждают о чем-то смертельном. Боевые чародеи из этих же соображений нанесли свои знаки возле анклава Первого волшебника.

Но главное, что у каждого ремесла имеется свой жаргон, особый словарь, специфичный для данной профессии. Аналогично и для боевых чародеев. Жаргон этой профессии имеет отношение в основном к летальным исходам. Так вот, многие символы и внутри, и снаружи анклава Первого волшебника являются знаками этого ремесла: нести смерть.

Зедд откашлялся, затем взглянул вниз и указал на другой символ на браслете Ричарда.

– Вот этот. Он есть на двери, ведущей в мой анклав. Ты знаешь, что он означает? Можешь ли описать его значение и смысл?

Ричард слегка повернул запястье, разглядывая символ, напоминающий взрыв звезды.

– Это предупреждение или совет: не позволяй твоему вниманию замыкаться на чем-то одном. Взрыв звезды – это предложение направлять свой взгляд одновременно повсюду, не сосредотачиваться на одном в ущерб всему остальному. Напоминание о том, что не следует позволять врагу отвлекать твое внимание таким образом, что при этом твое видение оказывается под его контролем и концентрируется лишь на одном. Если ты позволишь такое, то будешь видеть только то, чего хочет он. Такой подход позволит ему ослепить тебя, если можно так выразиться, а затем он придет к тебе оттуда, где ты не видишь его, и тогда ты, скорее всего, потеряешь собственную жизнь.

Вместо этого, подобно изображенному звездному взрыву, твое видение должно быть открыто всему, и не только при принятии решений, но и при нанесении удара. Танцевать со смертью – означает понять твоего врага и стать подобным ему, подразумевая под этим образ его мышления в области его умений, с тем, чтобы знать его меч точно так же, как свой собственный, – его точное положение, его скорость и следующее движение, прежде чем он внезапно совершит его. И вот, используя подобным образом свое видение, ты приходишь к познанию образа мыслей твоего врага и начинаешь действовать словно по наитию.

Зедд почесал висок.

– Ты пытаешься втолковать мне, что эти символы и знаки, специфичные для боевого чародея, все до одного – наставления по владению мечом?

Ричард покачал головой.

– Понятие «меч» здесь подразумевает все формы борьбы, а не только рукопашный бой с применением определенной разновидности оружия. Точно так же все эти «советы» применимы к выработке стратегии и руководству в самых разных сторонах жизни.

Танец со смертью означает поклонение ценностям жизни в единении с разумом, сердцем и душой, с тем чтобы оказаться должным образом готовым сделать все необходимое для сохранения жизни. Танец со смертью означает, что ты сам – олицетворение смерти, готовое уничтожать все живое, чтобы сохранить жизнь.

Во взгляде Зедда читалось недоумение. Ричард же, казалось, был несколько удивлен его реакцией.

– Это вполне соответствует всему тому, чему в разное время ты учил меня, Зедд.

Свет лампы создавал резкие тени на угловатом лице Зедда.

– Полагаю, в каком-то смысле так оно и есть, Ричард. Но в то же время это нечто значительно большее.

Ричард кивнул, продолжая поглаживать большим пальцем мягко светящуюся серебристую поверхность браслета.

– Зедд, я понимаю, что тебе очень хочется быть тем самым, кто учит меня всему, имеющему отношение к твоему анклаву; и точно так же хочется обучать меня всему, касающемуся Благодати. Да, поступать так – это действительно твоя роль, как Первого волшебника. Возможно, мне и следовало подождать. – Стараясь придать убедительность своим словам, он выставил вперед ладонь. – Но на кону стояли жизни людей и необходимость чего-то сделать. И я был вынужден выучиться кое-чему без тебя.

– Да как же, Ричард, я мог обучить тебя подобному? – сокрушенно заметил он. – Смысл и значение тех знаков утрачены тысячи лет назад. И ни один волшебник со времен… со времен… ну хорошо, ни один волшебник, кого я знал, не оказался в состоянии расшифровать их. И мне трудно представить, как это удалось тебе.

Ричард смущенно пожал одним плечом.

– Стоило мне лишь ухватиться за что-то, остальное стало просто очевидным.

Зедд с опаской взглянул на внука.

– Ричард, я вырос в этом месте. И провел здесь большую часть жизни. Я был Первым волшебником еще тогда, когда здесь были другие волшебники, которыми нужно было управлять. – Он покачал головой. – Все это время эти изображения находились на анклаве Первого волшебника, а я не имел представления, что они означают. Может быть, тебе это кажется простым и заурядным, но на самом деле это не так. Как знать, может быть, ты просто воображаешь, что понимаешь эти символы – всего лишь выдумываешь те значения, которые тебе хотелось бы в них видеть.

– Я не выдумываю их значения. Они бессчетное число раз спасали мою жизнь. И я научился очень многому – как сражаться мечом, читая язык этих символов.

Зедд не стал спорить, а вместо этого указал рукой на амулет, который Ричард носил на шее. В центре, окруженный переплетением золотых и серебряных линий, находился рубин в форме слезы, размером с ноготь большого пальца Никки.

– Ты нашел это в моем анклаве. И ты также можешь сказать, что он означает?

– Это часть снаряжения, часть того, что носил боевой чародей, но в отличие от остального этот амулет, как ты сказал, оставлен под защитой анклава Первого волшебника.

– А его смысл?

Пальцы Ричарда любовно погладили амулет.

– Рубин воплощает каплю крови. А символы, выгравированные на этом талисмане, являют собой символическое представление своего рода первого принципа.

Зедд приложил пальцы ко лбу, как будто был сбит с толку еще одной запутанной головоломкой.

– Первого принципа?

Казалось, взгляд Ричарда потерялся в амулете.

– Первый принцип простой и всеобъемлющий: руби. Раз дело дошло до битвы – руби. Все остальное вторично. В этом твой долг, твоя цель, твое желание. Нет правила более важного, нет обязательства, которое превысило бы вот это, первое: руби.

Слова Ричарда звучали спокойно, с оттенком знания предмета и убийственно серьезно, отчего Никки пробирал холод до мозга костей.

Он снял амулет с шеи, не отрывая взгляда, прикованного к украшающим его гравировкам.

– Выгравированные здесь линии – символическое изображение танца, и каждая из них имеет особый смысл. – Говоря это, он провел пальцем по извивающимся линиям, словно следовал по строкам текста на каком-то древнем языке. – Руби, не ощущая внутри нечего, без малейшего замешательства. Руби врага быстро и наверняка, при первой же возможности. Руби с полной уверенностью. Руби решительно и твердо. Прорубай его силу. Пробивайся сквозь бреши в его обороне. Руби его, руби непрерывно, не давая вздохнуть. Сокрушай его. Руби его без пощады до глубины его духа.

Ричард взглянул на деда.

– Это и есть противовес жизни: смерть. Это танец со смертью, или, более точно, механика танца со смертью – ее сущность, низведенная до формы, и форма передана в общих понятиях. Это принцип, следуя которому боевой чародей живет или умирает.

Выражение карих глаз Зедда трудно было понять.

– Итак, эти знаки, эти символы в конечном счете имеют такое же отношение к боевому чародею, как и просто к искусному бойцу?

– Этот самый главный принцип, о котором я тебе говорил, с тем же успехом позволяет применить и другие символы. Первый принцип описывает не только как боевому чародею следует управляться с оружием, но, что более важно, как ему следует управляться с собственным умом. В этом – фундаментальное понимание природы реальности, которое должно сопровождать все, что он делает. Из правильного понимания первого принципа следует, что любое оружие – продолжение разума, исполнитель его цели. В некотором роде это примерно то, что однажды ты сказал мне по поводу Искателя Истины. Важно не оружие, а человек, который его держит.

Человек, носивший этот амулет раньше, когда-то был Первым волшебником. Его звали Барах. Ему, кроме того, довелось родиться боевым чародеем, как и мне. Он тоже отправился в Храм Ветров, но когда вернулся, то вошел в анклав Первого волшебника, оставил это там, вышел и совершил самоубийство, прыгнув со стены Цитадели.

Взгляд Ричарда блуждал где-то среди далеких образов и воспоминаний.

– В какой-то момент меня тоже поразило понимание этого, и я жаждал последовать его примеру. – Никки сразу стало легче, когда плененный странными мыслями блуждающий взгляд его серых глаз сменился легкой улыбкой. – Но я образумился.

Тишина в комнате казалась звенящей, будто сама смерть беззвучно проскользнула через нее, задержалась на мгновение и двинулась дальше.

Наконец Зедд улыбнулся своим мыслям и, ухватив Ричарда за плечо, любовно встряхнул его.

– Рад узнать, что сделал правильный выбор, назвав тебя Искателем Истины, мой мальчик.

Никки очень хотела, чтобы у Ричарда по-прежнему был при себе меч, являющийся принадлежностью Искателя Истины, но он пожертвовал им ради информации в попытке отыскать Кэлен.

– Итак, – сказал Зедд, вновь возвращаясь к своей проблеме, – поскольку ты знаешь все об этих символах, то уверен, что смог понять и символы внутри той магической заготовки Огненной Цепи.

– Ведь мне удалось остановить ее действие, разве не так?

Зедд снова сцепил руки за спиной.

– Ты оказался прав. Но это вовсе не означает, что ты способен читать, как символы, формы заклинаний или даже установить, что сама магическая заготовка искажена гармониями.

– Не самими гармониями, – терпеливо пояснил Ричард, – а повреждением магии, оставшемся как результат присутствия гармоний в этом мире. Это повреждение и есть то самое, что исказило магию Огненной Цепи. Вот в чем проблема.

Зедд отвернулся от него, его лицо оказалось скрытым в тени.

– Но все же, Ричард, даже если ты действительно понимаешь что-то в символах, имеющих отношение к боевым чародеям, как ты можешь быть уверен, что так же безошибочно понимаешь и это… то… – он махнул рукой в неопределенном направлении, имея в виду ту комнату, где все это произошло, – совершенно другую область, связанную с магией Огненной Цепи и с гармониями?

– Я это знаю, – продолжал настаивать Ричард негромким голосом. – Я заметил особенности искажений, связанных с этим повреждением. Оно вызвано гармониями.

Голос его звучал устало. Никки побеспокоилась, сколько времени он уже мог быть на ногах? Судя по сухому голосу и едва заметной неуверенности движений, она подозревала, что, скорее всего, он не спал уже несколько дней. Но, несмотря на слабость, слова его звучали решительно и твердо, подтверждая его убежденность. Она понимала, что именно тревога за Кэлен не дает ему покоя.

Никки, дважды извлеченная им из магической заготовки, уже не могла так легко и просто отбросить эту его теорию. Хотя, кроме его теории, она осознавала, что взгляды Ричарда на магию магии весьма отличаются от традиционных. Сначала ей казалось, что его концепция функционирования магии через эстетические принципы, фундаментально отличающаяся от ортодоксальных учений, – его собственная выдумка, не имеющая отношения к изучению магии и без каких-либо оснований. Но с тех пор она пришла к пониманию, что как раз он интуитивно ухватил своим выдающимся умом основную суть природы магии.

Никки пришла к убеждению, что Ричард, как ни странно, способен понять магию, в которой никто не мог разобраться с самых древних времен.

Зедд повернулся так, что теперь с одной стороны его лицо освещалось теплым светом лампы, а с другой – холодным отблеском рассвета.

– Ричард, давай будем считать, что ты прав относительно значений символов на браслетах, похожих на те, что изображены на анклаве Первого волшебника. Но понимание подобных вещей не означает, что ты способен разбираться в ситуации с линиями внутри контролирующей сети. Это совершенно другая, уникальная среда. Я не сомневаюсь в твоих возможностях, мой мальчик, никоим образом, но работа с магическими заготовками – это крайне сложное дело. Не следует сразу перескакивать к заключению…

– Приходилось ли тебе за последнюю пару лет видеть дракона?

Все присутствующие в комнате впали в ошеломленное молчание, когда Ричард вот так неожиданно сменил тему – и не просто на какой-то предмет, а на, как минимум, странный.

– Дракона? – осмелился наконец Зедд, словно человек, медленно ступавший по только что замерзшему озеру.

– Да, дракона. Помнишь ли ты о встрече с драконом после того, как мы покинули наш дом в Вестландии и перебрались в Срединные земли?

Зедд пригладил назад вьющиеся пряди своих седых волос. Прежде чем ответить, он бросил короткий взгляд на Никки и Кару.

– Ну, не могу сказать точно, что я помню, что видел каких-нибудь драконов, но какое это имеет отношение…

– Так где они? Почему ты давно не видел ни одного из них? Почему они исчезли?

Зедд выглядел озадаченным. Он лишь развел руками.

– Ричард, драконы весьма редкие существа.

Ричард откинулся на спинку стула, перекинул ногу на ногу.

– Красные драконы действительно очень редки. Но Кэлен говорила мне, что другие виды относительно широко распространены, и некоторых, наиболее мелких, даже используют для охоты и тому подобного.

Выражение лица Зедда приобрело оттенок недоверия.

– К чему ты клонишь?

Ричард нетерпеливо махнул рукой.

– Так где драконы? Почему мы давно не видели ни одного? Вот к чему я клоню.

Зедд сложил на груди руки.

– Я отказываюсь понимать. О чем ты говоришь?

– Ну, во-первых, ты их не помнишь – вот о чем я говорю. Магия Огненной Цепи затронула не только твою память о Кэлен.

– Не помню чего? – торопливо поинтересовался Зедд. – Что ты имеешь в виду?

Вместо того чтобы ответить деду, Ричард обратил взгляд назад, через плечо.

– А ты видела дракона? – спросил он у Кары.

– Не припомню. – Ее взгляд был по-прежнему прикован к нему. – Ты полагаешь, что следовало бы?

– У Даркена Рала был дракон. Уже после того, как он стал Лордом Ралом, вы бывали рядом с ним и должны были видеть этого дракона.

Зедд и Кара, оба выглядели растерянно.

Ричард обратил хищный взгляд к Никки.

– А ты?

Никки откашлялась.

– Я всегда считала, что это всего лишь мифические существа. Их не было в Древнем мире. Если где и были, то просуществовали не долго. Ни в одной архивной записи со времен великой войны о них нет ни одного упоминания.