Текст книги "Угонщики"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 5
I. И были те, которые говорили: Видели мы в Магазине новые знамения, ниспосланные Арнольдом Лимитедом (осн. 1905), и смутились духом, и не могли понять значения их.
II. Ибо было то время года, когда должна начаться Рождественская Ярмарка, но знамения ниспосланные не были знамениями о Рождественской Ярмарке.
III. Как не были то и знамения Январской Распродажи или знамения, говорящие «Снова в Школу», и «Весенняя Мода», и Летняя Распродажа, и прочие, которые предвещали наступление всякого времени года.
IV. Ибо знамение, ниспосланное нам, говорило, что грядет Последняя Распродажа. И восскорбели мы в сердце своем.
Книга Номов, Иски и Жалобы, ст. I–IV
* * *
Кланяясь и приседая на ходу, Гердер вел их в глубь территории Канцелярских Принадлежностей. Здесь все пропахло плесенью. Всюду лежали какие-то стопки. Масклину было сказано, что это книги. Он так и не понял до конца, зачем они нужны, но по тому, как Доркас говорил о них, догадался, что тот считает их чрезвычайно важными предметами.
– В них заключено потрясающее количество сведений, которые были бы нам полезны, и Канцелярские Принадлежности хранят их как… как…
– Как что-то очень хорошо охраняемое? – спросил Масклин.
– Именно. Именно так. Они не спускают с них глаз. Называется это чтением. Но чтецы ничего не понимают.
Талисман, который нес Торрит, зажужжал, и на его поверхности вспыхнуло несколько огоньков.
– Книги являются хранилищем знаний?
– Говорят, что они так ими и напичканы, – подтвердил Доркас.
– Крайне необходимо, чтобы вы имели доступ к книгам.
– Канцелярские Принадлежности держат их у себя, никого к ним не подпуская, – усмехнулся Доркас. – Они утверждают, что, если не знать, как правильно читать книги, прочитанное может ударить в голову.
– Сюда, пожалуйста, – произнес Гердер, отодвигая картонный барьер.
Ном, чопорно сидящий на груде подушек спиной к входу, явно их ждал.
– А, Гердер, – пробормотал он. – Входи, входи. Очень хорошо…
Это был аббат. Старик так и не обернулся к вошедшим.
Масклин потянул Гердера за рукав.
– Мы ведь были здесь совсем недавно, и ничего хорошего из этого не вышло. Зачем же начинать все сначала?
Гердер ответил ему взглядом, в котором явственно читалось: «Доверьтесь мне, у нас нет другого выхода».
– Ты уже распорядился насчет трапезы, Гердер?
– Нет, милорд, я как раз собирался…
– Так поди и займись этим!
– Хорошо, милорд.
Гердер бросил на Масклина еще один взгляд, на сей раз – тоскливо-отчаянный, и вышел прочь.
Номы напряженно замерли. На их лицах появилось выражение глуповатой растерянности. Они судорожно пытались сообразить, что же произойдет дальше.
Аббат заговорил:
– Мне уже почти пятнадцать. – В голосе его звучала усталость. – Я старше, чем иные отделы в Магазине. И я немало повидал на своем веку. Перед моим взором прошло множество странных вещей, не укладывающихся в сознании, но скоро я предстану перед Арнольдом Лимитедом. Тогда мне останется лишь надеяться, что я все же был праведным номом и по мере сил следовал своему долгу. Я так стар, что для многих номов во мне как бы воплотился сам Магазин. И они боятся – боятся, что, когда меня не станет, Магазину придет конец. А теперь приходите вы и говорите, что так оно и будет. Кто у вас главный?
Масклин посмотрел на Торрита. Однако все остальные с надеждой смотрели на него, Масклина.
– Кажется… э-э… – пробормотал он, – кажется, я. Так как-то оно получилось, что…
– Да-да, – произнес Торрит. – Как-то оно так получилось, что, пожалуй, я возлагаю пока свои полномочия на тебя. Временно. Я ведь предводитель…
Аббат кивнул.
– Очень мудрое решение, – сказал он.
Торрит с достоинством поклонился.
– Останься здесь с говорящим ящичком, – велел аббат Масклину. – Остальных прошу удалиться. Вам принесут поесть. Выйдите и ждите за дверью.
– Э-э… – нервно произнес Масклин. – Нет, не надо.
Возникла секундная пауза.
Потом аббат мягко спросил:
– Почему нет?
– Потому что… потому что мы все вместе, понимаете? – объяснил Масклин. – Мы никогда не расставались…
– Какая трогательная сплоченность, она достойна уважения. Вам еще предстоит понять, что в жизни от нее мало проку. А теперь – пусть остальные выйдут. Или ты боишься остаться со мной наедине? – И аббат посмотрел на Масклина.
– Поговори с ним, Масклин. – Гримма похлопала его по руке. – Мы будем рядом. Нам совершенно все равно, где ждать.
Масклин неохотно кивнул. Когда все вышли, аббат повернулся к нему лицом. Вблизи он выглядел еще старше, чем показалось Масклину сначала. Лицо аббата не просто тонуло в морщинах – оно состояло из морщин, сплетающихся воедино. «Он был уже далеко не молод, когда родился Торрит, – подумал Масклин. – Он… он матушке Морки в дедушки годится!»
Аббат улыбнулся. Улыбка получилась довольно странная. Казалось, он хотел извиниться, но не знал, как это делается.
– Тебя, как я догадываюсь, зовут Масклин, – произнес он.
Масклин не стал отнекиваться.
– Я одного не понимаю, – пожал он плечами. – Вы ведь меня видите! А десять минут назад вы утверждали, что меня просто не существует! И вдруг вы со мной говорите!
– Ничего удивительного, – ответил на это аббат. – Десять минут назад я принимал вас официально. Небо тому свидетель, не мог же я допустить, чтобы окружающие поверили, будто я всю жизнь ошибался. Из поколения в поколение аббаты учили, что никакого Снаружи не существует. И вдруг я должен сказать, что все это было заблуждением? Да меня же просто сочтут сумасшедшим!
– Неужели такое возможно?
– О да. Ты понимаешь, что такое политика? Аббату нельзя резко менять свой образ мыслей. Ты еще сам с этим столкнешься. Для лидера важно вовсе не то, прав он или нет. Важно, уверен ли он. Без этого номы не будут знать, что им думать по тому или иному поводу. Конечно, когда ты на самом деле прав, все гораздо легче, – признался аббат, устало откидываясь на подушки. – Некогда Магазин был раздираем войнами, – продолжал он. – Кровопролития. Ужасные времена. Ном против нома. Все это кончилось десятилетия назад. Но тогда казалось, что всегда есть ном, который считает, что именно его род должен править Магазином. Битва за Грузовой Лифт. Сражение при Товарном Складе. Опустошительные войны за Антресоли… Теперь все это в прошлом. И знаешь почему?
– Нет, – признался Масклин.
– Мы положили этому конец. Мы – Канцелярские Принадлежности. Благодаря хитроумию, здравому смыслу и дипломатии. Мы заставили их поверить в то, что Арнольд Лимитед создал номов, дабы они жили в мире друг с другом. А теперь только на мгновение представь, что было бы, если б я тогда поверил тебе… Все решили бы, что я выжил из ума и впал в старческий маразм. – Аббат тоненько хихикнул. – А потом бы они задумались: а не было ли вообще все, чему учили Канцелярские Принадлежности, одной большой ошибкой? А потом была бы паника… Нет, лучше без этого. Мы должны следить за тем, чтобы номы держались вместе. Ты ведь и сам знаешь: чуть что – и между ними тут же вспыхивают ссоры.
– Это правда… – кивнул Масклин. – И они ругают вас за все, что бы ни случилось, и учат, что вы должны делать?
– Ты это уже замечал, верно? – с усмешкой спросил аббат. – Кажется, ты вполне годишься для того, чтобы быть предводителем.
– Не думаю.
– Зато я так думаю. Этого нельзя хотеть или не хотеть. Я не хотел быть аббатом. – Он побарабанил пальцами по своей трости, потом жестко посмотрел на Масклина. – Те, с кем мы сталкиваемся в нашей жизни, гораздо сложнее, чем нам кажется на первый взгляд, – произнес он. – И очень важно помнить об этом.
– Хорошо, я запомню, – сказал Масклин, не зная, что еще сказать.
– Ты не веришь в Арнольда Лимитеда (осн. 1905), да? – спросил аббат. Это больше походило на утверждение, чем на вопрос.
– Ну…
– Знаешь ли, я его видел. Когда был еще мальчишкой. Я забрался наверх – туда, где Служебные Помещения, – и там спрятался. Я видел его: он сидел за столом и писал.
– О?
– У него была борода.
– О!
Аббат барабанил пальцами по трости. Казалось, он что-то решал про себя. Наконец он спросил:
– Хм… Так где же был ваш дом?
И Масклин начал свой рассказ. Забавно, что теперь, когда Масклин оглядывался назад, все выглядело гораздо привлекательнее. Там было много лета и совсем мало зимы, много орехов и почти не было крыс. Там, правда, не было бананов, электричества и ковров, но зато было много свежего воздуха. И в воспоминаниях там было совсем не так мокро и холодно. Аббат вежливо слушал.
– Все шло довольно хорошо, пока нас было много, – закончил Масклин. Он глянул себе под ноги. – Вы могли бы пойти с нами и остаться. Когда Магазин раз… рушат.
Аббат рассмеялся.
– Вряд ли я еще гожусь для такой жизни, – произнес он. – Не знаю, так ли мне хочется поверить в это ваше Снаружи. Судя по рассказу, там холодно и слишком много опасностей. Как бы то ни было, меня ждет совсем другое путешествие, в неизвестность иного рода. А теперь, прошу прощения, мне нужен отдых. – Он постучал тростью по полу. И тут же, как по волшебству, в комнате появился Гердер. – Возьми Масклина и немножко подучи его, – сказал аббат. – А потом оба возвращайтесь сюда. Только оставьте мне эту черную коробочку. Я хочу познакомиться с ней поближе. Положи ее на пол, – кивнул он Масклину. Аббат ткнул кубик своей тростью. – Что ты такое, черный ящичек? Зачем ты нужен?
– Я – регистрирующий и навигационный компьютер звездолета «Лебедь». В мои обязанности входит множество функций. Основная моя функция – помогать номам сориентироваться в ситуации и давать им советы. Их разведывательный корабль потерпел крушение и разбился пятнадцать тысяч лет назад.
– Он повторяет это все время, – произнес Масклин извиняющимся тоном.
– Кто эти номы, о которых ты говоришь? – спросил аббат, обращаясь к кубику.
– Все номы.
– Это твоя единственная задача?
– Мне также дано задание обеспечить безопасность номов и вернуть их домой.
– Весьма похвально, – кивнул аббат и взглянул на двух свидетелей этой беседы. – Идите, идите, – приказал он. – Гердер, покажи ему мир немного… А потом у меня есть задание для вас обоих.
«Немного подучи его», – сказал аббат.
Это значило, что им следует начать с «Книги номов». Та состояла из склеенных вместе листочков бумаги, испещренных какими-то значками.
– Люди используют эти бумажки для сигарет, – сказал Гердер и прочел первые двенадцать стихов.
Все слушали в благоговейном молчании. Потом матушка Морки спросила:
– Так этот самый Арнольд Лимитед…
– …(осн. 1905), – наставительно произнес Гердер.
– Не важно, – отмахнулась матушка Морки. – Так он что, построил Магазин специально для номов?
– Э-э… д-да… – пробормотал Гердер неуверенно.
– А что же было здесь до этого? – удивилась Морки.
– Пустошь, – ответил Гердер и оглянулся в поисках поддержки. – Вы же знаете. Аббат ведь говорил вам, что снаружи Магазина нет ничего. Вот…
– Но ведь мы пришли…
– Он же говорил, все рассказы о Снаружи – вымысел.
– Как? Значит, когда я рассказывал ему, как мы жили раньше, он просто смеялся надо мной? – возмутился Масклин.
– Порой очень трудно понять, во что именно на самом деле верит аббат, – признался Гердер. – Думаю, больше всего он верит в аббатов.
– Но ты-то нам веришь? – спросила Гримма.
Гердер, слегка поколебавшись, кивнул.
– Я часто задавался вопросом: куда уезжают все эти грузовики? И откуда приходят люди? – ответил он. – Аббат очень гневается, когда при нем об этом упоминают. А еще – смена времен года. Должно же это что-то значить. Некоторые из нас наблюдали за людьми, было замечено, что, когда одно время года сменяется другим, с людьми творится что-то необычное.
– Но как же могут быть у вас времена года, если вы даже не знаете о погоде? – удивился Масклин.
– При чем тут погода! Ладно, пусть кто-нибудь покажет старикам дорогу в зал с едой, а вы двое еще немного задержитесь. Все это так странно… Но… – И лицо Гердера исказилось невыразимым страданием. – Арнольд Лимитед (осн. 1905) ведь не разрушит Магазин, да?
Глава 6
III. И сказал Арнольд Лимитед (осн. 1905): Вот Скрижали Завета моего, да будет ведомо каждому, как должно поступать в Магазине.
IV. И около Движущихся Лестниц было начертано: Собак держать на руках. Коляски на ступени не ставить.
V. Но люди не держали собак на руках и ставили коляски на ступени – и преисполнился Арнольд Лимитед (осн. 1905) гнева на людей.
VI. На Лифте же было начертано: Норма – десять человек.
VII. Но не исполняли люди заповедь сию, а ездили в Лифте по двое и по трое, и рос гнев Арнольда Лимитеда (осн. 1905) на них.
VIII. И сказал Арнольд Лимитед (осн. 1905): Воистину, неразумны чада сии, ибо ясным языком говоришь им и не внемлют они.
Книга Номов, Нормативные акты и Предписания, ст. III–VIII
* * *
То была долгая прогулка по всем ярусам мира, скрытого под полами Магазина.
Оказалось, что Канцелярские Принадлежности пользуются абсолютной свободой передвижения. Другие отделы их не боялись – ведь Канцелярские Принадлежности не были отделом в истинном смысле слова. Достаточно сказать, что у них не было детей и женщин.
– Откуда же вы тогда беретесь? – спросил Масклин.
– Э-э… дело в том, что мы – избранные. – Гердер даже чуть-чуть обиделся. – Каждый год к нам посылают самых способных мальчиков из других отделов, чтобы мы их воспитывали. Они навсегда должны забыть о родном Отделе и служить Магазину в целом…
– Так почему же вы не берете для этого женщин? – возмутилась Гримма.
– Всем хорошо известен факт, что женщины совершенно не могут читать, – пожал плечами Гердер. – От чтения у них закипает мозг. Видимо, не выдерживает умственного напряжения. Не их в том вина, но…
– Забавно, однако, – заметила Гримма.
Масклин настороженно на нее покосился. Он хорошо знал, что бывает, когда Гримма начинает говорить таким вот вкрадчивым, невинным тоном, – в самом скором времени жди беды.
Но несмотря на все тревоги, было одно удовольствие наблюдать, какой эффект производит Гердер на окружающих. Когда священник проходил, ему уступали дорогу и низко кланялись, иные же номы, прогуливающиеся с детьми, поднимали своих чад на руки и показывали им на Гердера пальцем. Даже стражники на пограничных заставах – и те почтительно снимали перед ним шлемы.
Вокруг царила обычная магазинная суета, характерная для этого времени суток. «Здесь тысячи номов, – думал Масклин. – А ведь совсем недавно я даже не знал, что бывают такие огромные числа. Оказывается, мир просто битком набит».
Он вспомнил, как охотился в одиночку, как бежал по глубоким черным бороздам огромного поля рядом с шоссе. И, куда ни глянь, вокруг была лишь земля да камни – до самого горизонта. И небо – как огромная перевернутая чаша, которой кто-то взял и накрыл его, Масклина…
А в Магазине было страшно резко повернуться, а то еще заденешь кого-нибудь плечом или локтем. Масклин попытался представить себе, каково это: жить здесь и никогда не знать иной жизни. Никогда не мерзнуть, не мокнуть под дождем, не ведать, что такое страх.
Тут поневоле начнешь думать, что жизнь возможна лишь в Магазине.
Задумавшись, Масклин не сразу заметил, что они поднялись по какому-то склону, миновали очередную узкую щель и оказались на открытом месте. Он огляделся. Вокруг простирались бескрайние просторы Магазина. Была ночь – Время Закрытия, но в небе горело множество ярких огней. Правда, он уже начал привыкать называть здешнее небо «потолком».
– Это Галантерейный Отдел, – сказал Гердер. – Видите ли вы Знамение там, в вышине?
Масклин, прищурившись, посмотрел в указанном направлении и кивнул. На огромном белом полотнище под потолком пламенели кроваво-красные знаки. Они были похожи на буквы.
– Сейчас время Рождественской Ярмарки, – мрачно сказал священник. – Знамение должно гласить, что началась Рождественская Ярмарка. Ибо время года, когда в Магазин приходит «Лето для Отдыха», уже миновало, а для «Весенней Моды» еще слишком рано. Но Знамение говорит иное… – Гердер прищурил глаза и беззвучно зашевелил губами. – «Снижено до предела!» – прочел наконец он. – Мы ломаем себе голову, как истолковать его смысл…
– Ну, толковать-то его можно по-разному. – Голос Гриммы дрожал от сарказма. – Вот только стоит ли тратить на это время? Я, конечно, не великий мудрец, но, может быть, «Снижено до предела» означает лишь то, что все стало очень низким?
– Нет-нет, это было бы слишком просто! Знамения никогда нельзя понимать буквально, – запротестовал Гердер. – Они обязательно нуждаются в истолковании! Однажды мы видели надпись «Горящая распродажа». Вы думаете, на этой распродаже что-нибудь горело? Ничего подобного!
– Н-да… А замечали ли вы еще какие-нибудь неблагоприятные приметы? – спросил Масклин.
Он явственно представил себе, как потолок становится все ниже и ниже, вот уже голову нельзя поднять, а неумолимая тяжесть давит и давит… При одной мысли об этом у него мороз пробежал по коже.
– Как сказать… Вот там, наверху, написано: «Пусть все уходит!» – горько сказал Гердер. – Но эта надпись появляется каждый год. Так Арнольд Лимитед (осн. 1905) напоминает нам, что номы должны вести праведную жизнь, ибо все мы смертны. И видишь, чуть левее, еще одно белое полотнище? На нем только одно слово. – Гердер вдруг стал очень серьезным и перешел на шепот. – «Уценка». Все это сказки для запугивания маленьких детей. Теперь им никто больше не верит. Уценка – это такое страшное чудовище, которое якобы бродит по Магазину после Закрытия и похищает плохих номов… Глупое суеверие, только и всего… – И Гердер почему-то вздрогнул. – Есть еще одна странная вещь, – продолжал он после паузы. – Видишь эти штуки вдоль стен? Они называются полками. Иногда люди берут с них предметы, а иногда, наоборот, кладут туда что-нибудь или ставят. Но в последнее время… они только берут и уносят все прочь.
Некоторые полки были абсолютно пусты.
Масклин только пожал плечами. Тонкости человеческого поведения – это не по его части. Люди есть люди, как коровы есть коровы. Наверное, все, что делают и те и другие, они делают не просто так. Однако разве тут можно сказать что-нибудь наверняка?
– «Пусть все уходит»… – повторил Масклин задумчиво.
– Именно. Вопрос, следует ли понимать эти слова буквально. Что значит «все уходит»? Конечно, жизнь преходяща, но ведь если уйдет все, то останется пустота? А я уверен, что Арнольд Лимитед (осн. 1905) этого не допустит. Ведь нет?
– Не знаю, право, – пробормотал Масклин. – Пока мы не приехали сюда, мы вообще не слышали ни о каком Арнольде Лимитеде…
– Ах да… – смиренно кивнул Гердер. – Снаружи, выговорите… Постойте, постойте… Хм! А ведь это звучит… весьма интересно. И отрадно…
Гримма поймала Масклина за руку и крепко ее сжала.
– Здесь у вас тоже интересно и… мило, – пробормотала она.
Масклин ответил ей удивленным взглядом.
– Да-да! – повторила она вызывающе. – И все остальные, кроме тебя, думают так же. Здесь тепло и такая чудесная еда… Правда, у местных весьма странный взгляд на женщин… Ну и что? – И она вновь обернулась к Гердеру: – А почему бы вам не спросить обо всем самого Арнольда Лимитеда (осн. 1905)?
– Но ведь это невозможно! – испуганно отшатнулся Гердер.
– Почему? По-моему, стоит попытаться, если он тут самый главный, – поддержал Гримму Масклин. – Вы ведь даже когда-то видели этого Арнольда Лимитеда (осн. 1905).
– Да, один раз. Аббат. Когда был совсем молодым. Он поднялся наверх, туда, где Бухгалтерия, и… Однако он очень не любит говорить о встрече…
Всю обратную дорогу Масклин напряженно думал. «Снаружи, дома, не было никакой политики, никакой религии. Мир был слишком огромен, чтобы забивать себе этим голову. И еще – не так-то легко поверить в Арнольда Лимитеда (осн. 1905). В конце концов, если он построил Магазин для номов, почему же он не сделал его соответствующих размеров? Но сейчас не время для подобных вопросов», – размышлял Масклин.
Он всегда считал, что разобраться можно в чем угодно, главное – как следует пораскинуть мозгами. Взять, например, ветер. Масклин долго ломал голову – откуда он берется? А потом понял, что все просто: ветер нагоняют раскачивающиеся деревья.
Остальные ждали их в приемной аббата. Чтобы это ожидание не казалось столь долгим, старикам принесли ужин, и сейчас матушка Морки как раз объясняла озадаченным канцеляристам, что здешние ананасы и в подметки не годятся тем, что она ела дома. Торрит выглядывал из-за огромного ломтя хлеба.
– Вас тут давно разыскивали, – проворчал он. – Аббат, понимаете ли, хочет вас видеть. Вот. Хлеб мне у них понравился. Мягкий, не то что наш. И плевать на него не надо, прежде чем укусить. А то, бывало, найдешь на…
– Думай, что говоришь! – накинулась на него матушка Морки, преисполнившись вдруг пламенного патриотизма.
– А что я такого сказал? Это же правда! – зашамкал Торрит. – У нас дома отродясь такого не было. И всех этих колбас да мясных рулетов. Ни убивать никого не надо, ни по помойкам…
И тут он заметил, что все с интересом на него смотрят. Смутившись, он резко осекся и перешел на какое-то нечленораздельное бормотание.
– Заткнись, ты, старый дурень! – прошипела матушка.
– Да-да. Но ведь здесь нет никаких лис, правда? – промямлил Торрит. – Бедняжка миссис Куум! А старина Мерт, он ведь был моим другом! Они так никогда…
Гневный взгляд Морки наконец-то сработал. Торрит изменился в лице и побледнел.
– Это все солнце… – прошептал он, тряся головой. – То есть я хотел сказать: тут совсем нет солнца, и вот…
– Что он хотел сказать? – спросил Гердер, ослепительно улыбаясь.
– Ничего, – отрезала Морки.
– О! – Гердер обернулся к Масклину: – Ты знаешь, я умею читать. Довольно неплохо. Так вот, я читал одну человеческую книгу. Она… Она называлась… – Гердер задумался. – «Наши пушистые друзья». Вот! Именно! И там сказано: «Рыжий лис – красивый зверь и проворный охотник. Питается падалью, опавшими плодами деревьев и мелкими грызунами…» Э-э… Простите, я что-то напутал?
Торрит отчаянно кашлял, подавившись куском хлеба, остальные хлопали его по спине. Масклин нервно взял молодого монаха под руку и поспешно отвел в сторону.
– Я что-то не то сказал? – недоумевал Гердер.
– Не важно, – пробормотал Масклин. – И к тому же нас ждет аббат.
Старый ном сидел абсолютно неподвижно, устремив взгляд в пустоту. На коленях у него лежал Талисман.
Когда вошли посетители, он не обратил на них ни малейшего внимания. Пальцы аббата безотчетно барабанили по гладкой поверхности черного кубика.
– Сэр? – нерешительно произнес Гердер.
– Хм?..
– Сэр, вы хотели нас видеть?
– А-а… – рассеянно протянул аббат. – Юный Гердер пришел… Это хорошо.
Последовало молчание. Гердер тактично кашлянул.
– Вы хотели нас видеть, сэр? – снова спросил он.
– Э-э… – Аббат слегка кивнул. – Ах да. Тебя. И этого молодого человека с копьем.
– Меня? – удивился Масклин.
– Да. Ты говорил с этим… с этим ящичком?
– С Талисманом? Да, вроде того. Хотя он так чудно разговаривает…
– Этот ящичек говорил со мной. И сказал, что его сделали номы в незапамятные времена. Он ест электричество. И еще он рассказал, что может слышать всякие электрические штуки. Он сказал, – аббат перевел взгляд на черный ящичек у него на коленях, – он сказал, что слышал, будто Арнольд Лимитед (осн. 1905) планирует разрушить Магазин до основания. И еще – это уже какое-то безумие! – этот кубик говорил о звездах. Он утверждает, что мы явились с какой-то звезды… Прилетели… Все это… все это странно. Я не знаю, что и подумать. То ли это посланник Администрации, призванный вразумить нас и предупредить о грядущей беде? То ли это ловушка, расставленная демоном Уценкой? Не знаю! – И в отчаянии он хлопнул морщинистой рукой по книге, лежавшей на подлокотнике его кресла. – Мы должны спросить самого Арнольда Лимитеда (осн. 1905). Лишь от него узнаем мы истину.
– Но, сэр, – на лице Гердера выступили красные пятна, – вы же слишком стары, чтобы… чтобы… Я хотел сказать, что путь на Самый Верх слишком тяжел… Вам… Вам бы не следовало отправляться в такое опасное путешествие, сэр!
– Все верно, мой мальчик. Значит, это придется сделать тебе. Ты можешь читать на языке людей, и твой неистовый друг, не расстающийся с копьем, он мог бы отправиться с тобой…
Гердер упал на колени.
– Сэр? На Самый Верх? Но я недостоин… – Голос его прервался.
Аббат кивнул.
– Этого не достоин никто. На всех нас лежит грязь этого Магазина. Сказано же: «Пусть все уходит!» Все преходяще, все мы смертны… А теперь идите. И да пребудет с вами Благоприятная Конъюнктура!
– Кто это – Благоприятная Конъюнктура? – спросил Масклин, едва они очутились за дверью.
– Благая покровительница Магазина, – ответил Гердер, все еще не в силах унять бившую его дрожь. – Она помогает номам выстоять против ужасного врага нашего, Уценки, что рыщет ночами по коридорам с мерцающим светочем в руке и алчет заполучить себе души несчастных номов!
– Н-да… Хорошо хоть, что вы не верите в этого Уценку всерьез! – пробормотал Масклин.
– Конечно! Кто же верит теперь в такие предрассудки! – согласился Гердер.
– Да, но что-то у тебя при одном упоминании о нем зубы начинают стучать…
– Это потому, что мои зубы в него верят. И колени. И живот. Разум же мой отказывается потакать этим суеверным трусам, но… они не слушаются его, – беспомощно закончил Гердер. – Прости, мне нужно отойти на минутку, чтобы привести себя в порядок. Это крайне важно. Нам нужно немедленно трогаться в путь.
– Почему? – не понял Масклин.
Потому что если мы еще чуть-чуть замешкаемся, я уже с места не сдвинусь от страха.
Аббат откинулся на спинку кресла.
– Расскажи мне еще раз, как мы сюда попали. Ты говорил, это связано с какой-то катавасией.
– Катапультированием, – ответил кубик.
– Ах да, катапультированием. Из какого-то летающего предмета.
– Из галактического исследовательского корабля, – уточнил кубик.
– Но этот самый корабль, как ты говоришь, сломался.
– Неполадка в одном из всепространственных двигателей. Поэтому мы не смогли вернуться на корабль-базу. Неужели наш народ забыл это? Первоначально мы пытались вступить в контакт с людьми, но этому препятствовали различие в метаболических процессах и иное чувство времени. На первых порах еще оставалась надежда, что можно передать им часть наших знаний и они помогут нам построить новый корабль. Однако все оказалось тщетным. Люди слишком медлительны. В конечном итоге мы принялись обучать их добывать руду, плавить железо и тому подобным вещам. Мы надеялись, что развитие технологии приведет к прекращению войн между людьми на достаточно длительный срок, и тогда они заинтересуются космическими путешествиями.
– Плавить железо… – задумчиво повторил аббат. – Плавить, плавать, плыть… – пробовал он на вкус незнакомое слово. Однако разве железо может плавать? Впрочем, слово «железо» для него всегда было связано с человеком, так что какой-то смысл в словах черного ящичка проглядывал.
Он кивнул.
– Хорошо. Но ты упомянул еще о какой-то вещи, которой номы научили людей. Что-то такое, связанное с неделей, кажется…
Кубик заколебался с ответом, но он уже привык к этому странному языку, на котором теперь изъяснялись номы.
– Земледелие?
– Ага. Семьнеделие, – подтвердил аббат. – Это что-то важное, не так ли?
– Это основа всей человеческой цивилизации.
– А что это значит?
– Это значит – «да».
Аббат опять откинулся на спинку кресла. А кубик все продолжал говорить. На аббата низвергался поток странных слов: «планеты», «электроника» и прочее в том же роде. Трудно было сказать, что они значат, но звучали они правильно. Людей всему научили номы. Номы пришли издалека. Очевидно, с какой-то далекой звезды.
Почему бы и нет? Аббат вполне мог такое допустить. Хотя в последнее время ему не приходилось с ними сталкиваться, он повидал множество звезд в юные годы. Раньше они появлялись над каждым отделом во время Рождественской Ярмарки. Из года в год. Такие большие блестящие штуковины с множеством острых концов, а внутри что-то светится. Ярко-ярко. Для людей они были слишком хороши, так что можно не сомневаться: когда-то звезды принадлежали номам. И было совершенно ясно, что если звезды на время появляются в Магазине, а потом куда-то исчезают, то где-то есть огромный склад, куда их убирают на хранение.
Черный ящичек вполне с этим согласился. Он долго не мог понять, что такое склад, но, когда аббат объяснил, что это большое темное пространство, кубик подтвердил, что все правильно. Склад, где хранятся звезды, называется Галактикой, и расположен он чуть выше, чем Бухгалтерия.
Еще кубик говорил о каких-то «световых годах». Аббат прожил на свете почти пятьдесят лет и знал, что, по мере того как один год сменяет другой, жизнь становится все хуже и хуже. С каждым годом она выглядит все мрачнее. Нет, годы, наполненные светом – как иначе прикажете понять сказанное кубиком? – были куда привлекательнее.
И аббат улыбался, кивал и слушал, слушал… пока не заснул, а черный ящичек все говорил и говорил…
