Текст книги "К оружию! К оружию!"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Не совсем. Господин Башмак был настолько любезен, что даже попытался помочь мне занести наверх мои вещи. Правда, потом уже я помогала ему заносить наверх его руки. От бедняжки постоянно отваливаются куски тела.
– Но они… люди не совсем нашего круга, – упрямо продолжал Моркоу. – Я не в плохом смысле, пойми меня правильно. Взять, к примеру, гномов. Некоторые из них – мои лучшие друзья. Мои родители были гномами. Тролли? Никаких проблем с троллями. Соль земли. Я не преувеличиваю. Замечательные ребята, лишайник только сверху. Но… умертвия… честно говоря, я бы ничуть не возражал, если бы они вернулись туда, откуда пришли, вот и все.
– Многие из них пришли как раз отсюда.
– Они мне просто не нравятся. Извини.
– Мне пора, – холодно заметила Ангва.
Она остановилась у темного входа в переулок.
– Хорошо, – кивнул Моркоу. – Когда мы снова увидимся?
– Завтра. Мы же работаем вместе.
– Может быть, когда у нас будет выходной, мы…
– Мне пора!
Ангва развернулась и побежала прочь. Ореол луны уже появился над крышами Незримого Университета.
– Ладно! Хорошо! Значит, до завтра! – крикнул Моркоу ей вслед.
Ангва, спотыкаясь, мчалась сквозь тени, а мир вокруг нее крутился и ходил ходуном. Не стоило так задерживаться!
Она вылетела на поперечную улицу, чуть не сбив с ног нескольких поздних прохожих, и добежала до переулка, уже срывая с себя одежду…
Тут-то ее и заметил Бундо Прунг, недавно исключенный из Гильдии Воров за излишний энтузиазм и поведение, недостойное настоящего грабителя. То есть абсолютный негодяй. Одинокая женщина в темном переулке показалась ему достойной добычей.
Он с опаской оглянулся по сторонам и последовал за ней.
Примерно пять секунд было тихо. Потом снова появился Бундо, двигавшийся теперь очень быстро. Он бежал со всех ног, пока не добрался до доков, где готовилось отойти с ночным приливом некое торговое судно. Трап уже убирали, однако он успел прыгнуть на корабль, на котором и стал потом матросом. Скончался Бундо три года спустя, когда в одной далекой стране ему на голову свалился броненосец. За все это время он ни словом не обмолвился о том, что увидел в том переулке, лишь кричал страшным криком каждый раз, когда на встречу ему попадалась даже самая маленькая и невинная собачонка.
Ангва появилась из переулка спустя несколько секунд и куда-то быстро потрусила.
Госпожа Сибилла Овнец открыла дверь и втянула носом ночной воздух.
– Сэмюель Ваймс! Ты пьян!
– Пока нет! Но еще не все потеряно! – весело заявил Ваймс.
– И эта твоя кольчуга! Ты не переоделся!
Ваймс осмотрел себя.
– Ты права! – бодро согласился он.
– Гости приедут с минуты на минуту. Ступай в свою комнату. Вилликинс приготовил ванну и разложил для тебя одежду. Поторопись…
– Слушаюсь и повинуюсь!
Некоторое время Ваймс плескался в тепловатой воде и розовой алкогольной дымке. Потом он вытерся – насколько ему это удалось – и уставился на одежду, разложенную по кровати.
Ее сшил лучший портной в городе. Сибилла Овнец была щедрой натурой. Готова была отдать все, что у нее есть.
Камзол был синих и темно-лиловых тонов, с кружевами на манжетах и воротнике. Последний писк моды, как пытались убедить Ваймса. Сибилла Овнец искренне хотела, чтобы капитан занял достойное место в этом мире. Она считала – правда, никогда об этом вслух не говорила, но Ваймс все равно это знал, – что он, Ваймс, слишком хороший человек, чтобы быть стражником.
Он осоловело таращился на камзол, и виски тут было совсем ни при чем (ну, вернее, только отчасти). Впервые в жизни ему предстояло надеть камзол. Ребенком он носил тряпки, обматывая ими конечности, ну а поступив в Стражу, перешел на кожаные бриджи до колен и кольчугу стражника, то есть удобную и практичную одежду.
К парадным одеяниям прилагалась шляпа, украшенная жемчугом.
Ваймсу еще не доводилось надевать головной убор, не выкованный из металла.
Туфли были длинными и остроносыми.
Летом он ходил в сандалиях, а зимой – в традиционных дешевых башмаках.
Капитан Ваймс с трудом справлялся с ролью офицера и понятия не имел, как стать господином. Камзол, вероятно, был частью этой процедуры превращения…
Начинали съезжаться гости. До него доносился хруст гравия под колесами карет и шлепанье босых пяток рикш.
Он выглянул в окно. Лепешечная улица была самым высоким местом Морпорка, и отсюда открывался ни с чем не сравнимый вид, если, конечно, вам нравится проводить время за созерцанием ландшафтов. В сумерках дворец патриция казался еще более темным и мрачным, светилось лишь одно окно на верхнем этаже. Вообще, дворец был центром освещенной области, которая ближе к краям своим, то есть к районам, где считалось, что жечь свечи – это переводить хорошую еду, к краям своим область становилась все темнее. Каменоломный переулок был залит алым светом факелов. Понятно, у троллей Новый год. Тускло светилось здание факультета высокоэнергетической магии Незримого Университета. Лично Ваймс считал, что всех волшебников следует арестовать – по подозрению в слишком большом уме. Ярче, чем обычно, были освещены Цепная и Чистоводная улицы, находившиеся в районе города, который люди, подобные капитану Квирку, называли «гномлагерем»…
– Сэмюель!
Ваймс поправил шейный платок. Вроде его так надевают…
Он встречался лицом к лицу с троллями, гномами и драконами, но сейчас ему предстояло познакомиться с совершенно новым, ранее неизвестным видом. С богачами.
Выйдя из «этого состояния» (так называла ее Превращение мама), Ангва почти не помнила, как выглядел мир.
Например, она ПОМНИЛА, что видела запахи. Реальные улицы и дома оставались на месте, но лишь в качестве унылого, одноцветного фона, на котором ярко выделялись звуки и запахи, подобные сверкающим линиям… разноцветного огня и клубам… скажем, разноцветного дыма.
Вся проблема заключалась именно в этом. Невозможно подобрать слова, чтобы описать то, что она видела и чуяла. Если бы вы вдруг увидели восьмой цвет, а потом попытались описать его семицветному миру, то получилось бы примерно следующее: «Э-э, ну это было… нечто вроде зеленовато-пурпурного» . Мы так и не научились толком обмениваться полученным опытом.
Иногда (правда не слишком часто) Ангва считала, что ей крупно повезло – ведь она способна была видеть сразу два мира. В течение первых двадцати минут после Превращения все ее чувства были настолько обострены, что мир, разложенный на сенсорные спектры, светился многоцветной радугой. Ради такого зрелища стоило чуточку помучиться.
Существует несколько разновидностей вервольфов. Некоторым достаточно бриться один раз в час и носить шляпу, прикрывающую уши. И они вполне могут сойти за почти нормальных людей.
Впрочем, она их легко отличала. Вервольф способен узнать подобного себе даже в огромной толпе. Прежде всего по глазам. Ну и, конечно, существует ряд других признаков. Вервольфы стараются жить обособленно и выбирают работу подальше от животных. Обильно поливают себя духами или лосьонами после бритья и весьма привередливы в еде. А еще они ведут дневники, в которых аккуратно красными чернилами отмечают фазы луны.
В сельской местности жизнь вервольфа затруднена до крайности. Как только пропадает какая-нибудь глупая курица, он сразу становится подозреваемым номер один. В общем, вервольфы стараются селиться в больших городах.
К тому же там намного интересней.
Ангва видела сразу несколько часов из жизни улицы Вязов. Страх грабителя выглядел тускнеющей оранжевой линией. След Моркоу представлял собой расплывающееся бледно-зеленое облако, края которого свидетельствовали о том, что капрал испытывал легкое беспокойство. К запаху примешивались полутона старой кожи и средства для чистки доспехов. Кроме того, улицу вдоль и поперек пересекали другие следы, некоторые – четкие, свежие, другие – совсем поблекшие.
И очень сильно пахло старым туалетным ковриком.
– Эй, девчоночка, – услышала она чей-то голос сзади.
Она обернулась. С собачьей точки зрения, Гаспод также не выглядел красавцем. Разве что запахов прибавилось.
– А, это ты.
– Именно, – кивнул Гаспод и принялся лихорадочно чесаться. После чего с затаенной надеждой поднял на нее глаза. – Спрашиваю только ради того, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Для порядка, пойми меня правильно. Наверное, мне не светит понюхать тебя ТАМ…
– Не светит.
– Просто спросил. Без обид.
Ангва наморщила нос:
– Почему от тебя так гнусно воняет? То есть от тебя достаточно скверно воняло, когда я была человеком, но сейчас…
Гаспод принял гордый вид.
– Круто, да? Это дается нелегко. Пришлось потрудиться. Вот если бы ты была настоящей собакой, то решила бы, что это обалденный лосьон после бритья. Кстати, госпожа, тебе стоит обзавестись ошейником, тогда никто не будет к тебе приставать.
– Спасибо за совет.
Гасподу, казалось, не давала покоя какая-то мысль.
– Э, слушай… а ты случаем не того, ну, вырыванием сердец не увлекаешься? – решился он наконец.
– Нет. Но если хочешь, могу устроить, – ответила Ангва.
– Хорошо, хорошо, хорошо, – торопливо произнес Гаспод. – Ты куда направляешься?
Он неуклюже засеменил кривыми лапами, чтобы не отстать от нее.
– Хочу обнюхать мастерскую Крюкомолота. Тебя с собой не приглашаю.
– Все равно мне больше нечего делать. Отходы из «Реберного дома» выносят лишь к полуночи.
– У тебя что, нет дома? – спросила Ангва, ныряя под киоск, торгующий рыбой и чипсами.
– Дом? У меня? Дом? Ну да. Конечно есть. Никаких проблем. Смеющиеся дети, большая кухня, трехразовое питание, веселый соседский кот, за которым можно погоняться, собственная подстилка, место у камина, он старый дурак, но мы его любим, и все такое прочее. Но есть одна проблемка. Я люблю быть сам по себе, поэтому частенько гуляю по городу.
– Только, вижу, ошейника-то у тебя нет.
– Потерял.
– Правда?
– Да. Тяжеленный был. Чертовы анкские камни.
– Ага, я так и подумала.
– А вообще, у нас с хозяевами простые отношения. Они меня не трогают, я – их, – продолжал Гаспод.
– Понимаю.
– Иногда по нескольку дней кряду дома не появляюсь.
– Неужели?
– Даже неделями.
– Здорово.
– Но мне там всегда рады.
– Кажется, ты говорил, что ночевал в Университете, – припомнила Ангва, уворачиваясь от повозки, что неслась вверх по Заиндевелой улице.
На мгновение от Гаспода пахнуло неуверенностью, но он тут же взял себя в лапы.
– Ну да, говорил, – не стал возражать он. – Просто… Понимаешь, как это бывает в семье… Дети вечно таскают на руках, пичкают печеньем, каждый норовит погладить. Действует на нервы. Раздражает ужасно. Поэтому иногда я сплю на улице.
– Понятненько.
– Честно говоря, чаще, чем где-либо.
– В самом деле?
Некоторое время Гаспод трусил молча.
– А тебе стоит быть поосторожнее, – наконец сказал он. – В этом собачьем городе молодым сукам приходится несладко.
Они добежали до деревянного пирса, что располагался сразу за мастерской Крюкомолота.
– А как ты… – начала было Ангва и вдруг замолчала.
Запахи тут были самыми разными, но один, острый, как пила, перебивал все остальные.
– Это фейерверк так пахнет?
– И страх, – добавил Гаспод. – Очень много страха.
Он обнюхал доски.
– Страх человека, а вовсе не гнома. Гнома легко узнать. Это все из-за ихних любимых крыс, понимаешь? Ну и ну. Сильно испугался, судя по запаху.
– Я чувствую одного человека и одного гнома, – сказала Ангва.
– Да. Одного мертвого гнома.
Гаспод прижался потрепанным носом к щели в двери и с шумом втянул воздух.
– Есть еще что-то, но никак не пойму, что именно. Чертова река все перебивает. Масло, смазка и так далее… Эй, ты куда?
Гаспод помчался вслед за Ангвой, которая возвращалась к Заиндевелой улице, опустив нос к земле.
– Иду по следу.
– Зачем? Думаешь, он спасибо тебе скажет?
– Кто?
– Твой поклонник.
Ангва остановилась так резко, что Гаспод налетел на нее.
– Ты имеешь в виду капрала Моркоу? Он вовсе не мой поклонник!
– Да? А я совсем не собака. Нос не обманешь. Феромоны. Старая добрая сексуальная алхимия.
– Я знаю его всего две ночи.
– Ага!
– Что значит «ага»?
– Ничего, совсем ничего. Не вижу в этом ничего плохого…
– На какое-такое «это» ты намекаешь?!
– Ладно, ладно. Я понял, ничего не было, – сказал Гаспод и торопливо добавил: – Даже если бы и было. Капрал Моркоу – хороший человек.
– Это верно, – согласилась Ангва, и шерсть на ее загривке опустилась. – Он… вызывает симпатию.
– Даже сам Большой Фидо всего-навсего укусил его за руку, когда тот пытался его погладить.
– Кто такой Большой Фидо?
– Главный Пустобрех Собачей Гильдии.
– У собак есть своя Гильдия? У собак? Иди-ка дурачь кого-нибудь другого…
– Правду говорю. Право копаться в помойках, солнечные места, обязанность лаять по ночам, право на размножение, расписание воя на луну… в общем, все тридцать три удовольствия.
– Собачья Гильдия… – язвительно прорычала Ангва. – Просто здорово.
– Значит, я вру? А ты попробуй погнаться за крысой там, где не положено, увидишь что будет. Тебе повезло, что я рядом, иначе ты бы давно попала в беду. Большие неприятности грозят собаке, которая не является членом Гильдии. Тебе повезло, – повторил Гаспод, – что встретила меня.
– Наверное, ты большой чело… пес в Гильдии.
– Я в ней даже не состою, – высокомерно заявил Гаспод.
– И как же ты выжил?
– Просто я умею за себя постоять. Как бы то ни было, Большой Фидо меня не беспокоит. У меня есть Сила.
– Сила? И какая же?
– Неважно. Главное, Большой Фидо – мой ДРУГ.
– Укусить человека только за то, что он захотел тебя погладить? Не слишком-то дружелюбное поведение.
– Ха! От последнего человека, который решил погладить Большого Фидо, осталась одна пряжка.
– Да?
– И то на дереве.
– Где это мы?
– А здесь даже деревьев нет… Что?
Гаспод принюхался. Его нос умел читать город не хуже образованных подошв башмаков капитана Ваймса.
– Перекресток Лепешечной и Апустной, – ответил он.
Ангва некоторое время обнюхивала булыжники. Тот, за кем она шла, точно проходил здесь, но с тех пор его след затоптали. Резкий запах все еще присутствовал, но лишь в виде намека, теряющегося в безумном хаосе других запахов.
Внезапно она ощутила быстро приближающийся сильный аромат мыла. Что-то очень, очень знакомое, но тогда она была женщиной и ее обоняние не было столь чувствительным… А сейчас этот запах заполонил весь мир.
Капрал Моркоу с задумчивым видом шагал по улице. Он не смотрел куда идет, хотя в этом не было никакой необходимости. Прохожие старались уступать дорогу капралу Моркоу.
Он впервые увидела его ЭТИМИ глазами. О боги! Неужели люди ничего не замечают? Он шел по городу, как тигр по высокой траве или пупземельный медведь по снегу, все окружающее было частью его…
Гаспод бросил на нее взгляд исподтишка. Ангва таращилась на Моркоу во все глаза.
– У тебя язык торчит из пасти, – хмыкнул он.
– Что? Ну и что? Это естественно. Я запыхалась.
– Ха-ха.
Моркоу заметил их и остановился.
– А, знакомый песик, – улыбнулся он.
– Гав, гав, – сказал Гаспод, предательски виляя хвостом.
– О, у тебя появилась подружка, – одобрительно промолвил Моркоу. Погладив Гаспода по голове, он инстинктивно вытер ладонь об рубаху. – Подумать только, какая великолепная сука, – продолжал он. – Насколько могу судить, овцепикский волкодав. – Он ласково погладил Ангву. – Ну ладно, мне пора, мою работу за меня никто не сделает, верно?
– Гав, гав, визг, визг, дай песику печенья, – попросил Гаспод.
Моркоу выпрямился и похлопал себя по карманам.
– Кажется, у меня где-то было печенье. Готов поклясться, ты понимаешь каждое мое слово.
Гаспод встал на задние лапы и без труда поймал печенье.
– Гав, гав, спасибо, – поблагодарил он.
Моркоу несколько озадаченно посмотрел на Гаспода, пытаясь сообразить, то ли пес гавкнул, то ли просто сказал «гав», кивнул Ангве и проследовал дальше к Лепешечной улице и дому госпожи Овнец.
– Очень милый парень, – сказал Гаспод, с хрустом разгрызая черствое печенье. – Простоватый, но милый.
– Да, – согласилась Ангва, – он простоват. Я сразу же это заметила. Он простой, а все остальное здесь такое сложное.
– С тобой он совсем теленком становится, – сообщил Гаспод. – Но я ничего не имею против телят. А телячьи сердца такие вкусные.
– Ты омерзителен.
– Да, но я, по крайней мере, – не хочу тебя обидеть – весь месяц остаюсь одинаковым.
– Ты напрашиваешься на укус.
– О да, – простонал Гаспод. – Да, ты меня укусишь. А-а-а, о-о-о. Как ты меня напугала. Сама подумай. У меня целая куча собачьих болезней, и жив я только потому, что они слишком заняты борьбой между собой. Я даже «лизучий конец» умудрился подцепить, которым болеют только беременные овцы. В общем, давай, кусай меня. Измени мою жизнь. На каждое полнолуние у меня будут вырастать зубы и шерсть, и я буду бегать на четвереньках. Очень большая разница по сравнению с моим нынешним состоянием. Надо признать, правда, что по части шерсти у меня есть проблемы, так что, может, сильно кусать не будешь, только прикусишь слегка…
– Заткнись, а? – беззлобно попросила Ангва. «Он сказал:"О, у тебя появилась подружка". И словно о чем-то задумался…»
– Может, хоть лизнешь по-быстрому?..
– Заткнись.
– В этих беспорядках виноват сам Витинари, – заявил герцог Эорльский. – У него просто нет стиля! Вот поэтому в нашем городе бакалейщики имеют такое же влияние, что и бароны. Он даже АССЕНИЗАТОРАМ разрешил создать собственную гильдию! А это противоестественно – по моему скромному мнению.
– Все было бы не так плохо, если бы он установил некий социальный стандарт, – согласилась леди Омниус.
– Или хотя бы стал править, – добавила леди Силачия. – А так людям все сходит с рук.
– Следует признать, – продолжил герцог Эорльский, – что прежние короли тоже, э-э, не входили в наш круг, а в конце и вовсе от нас отдалились, но они, по крайней мере, хоть за что-то выступали – по моему скромному мнению. В те времена у нас был благопристойный город. Люди проявляли почтительность и знали свое место. Днем, в положенное время, они работали, тогда как сейчас они вообще не работают – ни днем, ни ночью. И ворота мы держали на замке, чтобы всякий сброд не лез. И конечно, у нас был закон. Не правда ли, капитан?
Остекленевшими глазами капитан Сэмюель Ваймс таращился на точку, расположенную чуть выше и левее лица говорившего.
Сигарный дым почти неподвижно висел в воздухе. Последние несколько часов Ваймс провел в компании людей, которые совершенно ему не нравились. К тому же он немного переел.
Сейчас он тосковал по запаху мокрых улиц и ощущению булыжников под картонными подошвами. Поднос с послеобеденными напитками кружил вокруг стола, но Ваймс к ним не притрагивался, потому что это расстроило бы Сибиллу. Хотя она очень старалась не показывать этого – чем, в свою очередь, расстраивала Ваймса.
Виски Пивомеса почти выветрилось. Ваймс ненавидел трезветь. В трезвом состоянии он начинал думать. Как раз сейчас в его голове упорно крутилась мысль, что словосочетание «скромное мнение» – это полная чушь.
У него не было опыта общения с сильными мира сего. Стражники, как правило, с такими не общаются. И дело вовсе не в том, что сильные мира сего менее склонны к преступлениям, чем нормальные люди. Просто совершенные ими преступления стоят настолько выше обычного уровня преступности, что находятся далеко за пределами досягаемости людей в дешевых башмаках и ржавых кольчугах. Владение сотней трущоб преступлением не является, тогда как жить в трущобах – это, считайте, преступление. Быть наемным убийцей – Гильдия, конечно, не ЗАЯВЛЯЛА об это открыто, но принимали в нее только отпрысков знатных родов – преступлением не считалось. Если у вас достаточно денег, вы просто не можете совершить преступление. То, что вы творите, – всего-навсего маленькие невинные шалости.
– А сейчас, куда ни посмотришь, везде нахальные гномы, тролли и всякие грубияны-простолюдины, – сказала леди Силачия. – Сейчас в Анк-Морпорке больше гномов, чем в их собственных… как там называются эти их норы?..
– Ну а каково ваше мнение, капитан? – спросил герцог Эорльский.
– Гм-м? – Капитан Ваймс взял виноградину и принялся вертеть ее между пальцами.
– О насущной этнической проблеме?
– А она существует?
– Э-э, да… Возьмем, к примеру, Камнеломный переулок. Там же каждую ночь драки!
– И религия! Они даже не знают, кто настоящий бог, а кто – нет!
Ваймс внимательно рассматривал виноградину. Ему очень хотелось сказать: «Конечно, они дерутся. Они же тролли… Конечно, они бьют друг друга дубинами по голове – основу тролльего языка составляет жестикуляция, а покричать они любят. На самом деле неприятности доставляет только этот гад Хризопраз, и то только потому, что во всем копирует людей и быстро учится на собственных ошибках. Что же касается религии, тролльи боги начали лупить друг друга дубинами по головам на десять тысяч лет раньше, чем мы научились не тянуть в рот первую попавшуюся гадость…»
Но воспоминание о мертвом гноме разбудило что-то порочное в его душе.
Капитан положил виноградину обратно на тарелку.
– Определенно, – сказал он. – Что касается меня, я бы собрал все это безбожное отребье и вывел из города, подталкивая в спину хорошей острой пикой.
Все на мгновение замолчали.
– Только этого они и заслуживают, – добавил Ваймс.
– Совершенно с вами согласна! Они не больше чем животные, – воскликнула леди Омниус.
Ваймсу почему-то показалось, что ее зовут Сарой.
– А вы обращали внимание, какие массивные у них головы? – спросил он. – А в них ведь только камень. Почти нет мозгов.
– Известный факт: чем меньше мозгов, тем меньше мораль, – важно кивнул лорд Эорльский.
Все что-то забормотали, явно соглашаясь, а Ваймс потянулся к бокалу.
– Вилликинс, по-моему, капитан Ваймс не хочет вина, – вступила в беседу госпожа Овнец.
– Ты не угадала! – весело возразил Ваймс. – Кстати, раз уж мы заговорили на эту тему, как насчет гномов?
– Не знаю, заметил ли кто-нибудь, но в городе стало гораздо меньше собак, – сказал герцог Эорльский.
Ваймс уставился на него. Это была чистая правда. В последнее время собаки на улицах встречались гораздо реже, чем раньше. Но он пару раз бывал с Моркоу в гномьих тавернах… Конечно, гномы едят собак – но только в том случае, если в округе нет ни одной крысы. Десять тысяч гномов, постоянно уплетающих крыс ножами, вилками и лопатами, вряд ли могут нанести ощутимый ущерб крысиной популяции Анк-Морпорка. Основным лейтмотивом радостных писем, посылаемых домой гномами, была фраза: приезжайте все и захватите кетчуп.
– И еще, вы обратили внимание, какие маленькие у них головы, – продолжал Ваймс. – Очень ограниченный объем черепа. Подтвержденный тщательными измерениями факт.
– К тому же – где их женщины? Что-то они совсем не встречаются, – поддержала леди Сара Омниус. – И я нахожу это весьма… подозрительным. Знаете, что говорят о гномах? – добавила она загадочно.
Ваймс только вздохнул. Он-то знал, что их женщины постоянно на виду, только выглядят они так же, как мужчины. Это знал КАЖДЫЙ, кто хоть что-то знал о гномах.
– А их коварство? – не успокаивалась леди Силачия. – Крайне изощренный, дьявольский ум.
– Но знаете, что меня беспокоит больше всего? Эти гномы, они абсолютно неспособны к рациональному мышлению – и в то же самое время такие изворотливые, хитрые. Как такое может быть? – искренне удивился Ваймс.
И заработал яростный взгляд госпожи Сибиллы. Герцог Эорльский погасил свою сигару.
– Они заполонили все вокруг. И трудятся как муравьи. Это неестественно.
Ваймс обдумал последнее замечание и сравнил его про себя с высказыванием, касающимся того, что в этом городе никто не работает.
– Ну, одному из них уже никогда не быть муравьем, – усмехнулась леди Омниус. – Моя служанка рассказывала, что сегодня утром из реки выловили какого-то гнома. Наверное, межплеменная война или еще что-нибудь подобное.
– Ха… какое-никакое, а начало, – хмыкнул герцог Эорльский. – Правда, разницу вряд ли кто заметил: одним больше, одним меньше.
Ваймс широко улыбнулся.
Неподалеку от него по-прежнему стояла бутылка вина – Вилликинс куда-то исчез, так и не успев убрать ее. Горлышко прямо-таки просилось в руку…
Он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и, в свою очередь, посмотрел через стол в глаза человеку, который наблюдал за ним. Этот гость практически не участвовал в разговоре, единственным его вкладом была фраза: «Капитан, будьте так любезны, передайте специи». В лице гостя ничего примечательного не было – кроме взгляда, абсолютно спокойного. Лишь легкий интерес сквозил в глазах доктора Проблемса. У Ваймса сложилось отчетливое впечатление, что его мысли читают.
– Сэмюель!
Рука Ваймса затормозила ровно на полпути к бутылке. Рядом с ее светлостью стоял Вилликинс и смотрел на капитана.
– Тебя спрашивает один молодой человек, – сказала госпожа Овнец. – Капрал Моркоу.
– Боже, как интересно! – воскликнул герцог Эорльский. – Надеюсь, он не арестовывать нас пришел? Ха-ха-ха!
– Ха, – вяло поддержал Ваймс.
Герцог Эорльский толкнул локтем в бок своего соседа.
– Видимо, где-то поблизости обнаружились преступные замыслы, – высказал он догадку.
– Точно, – согласился Ваймс. – И ближе, чем вы думаете.
Вскоре перед гостями предстал Моркоу, державший в руке, под почтительным углом, свой шлем.
Он оглядел избранное общество, нервно облизнул губы и отдал честь. Все с интересом разглядывали капрала. Хотя в городе встречались и более крупные люди, очень сложно было не заметить Моркоу. Он не выглядел угрожающим, просто каким-то образом без видимых усилий искажал окружающее пространство. Все прочее становилось не более чем фоном к капралу Моркоу.
– Вольно, капрал, – приказал Ваймс. – Что стряслось? Я хотел сказать, – добавил он быстро, вспомнив о буквальном отношении Моркоу к красочному языку, – что привело тебя сюда в такое время?
– Мне нужно кое-что показать вам, сэр. Э-э… Сэр, по-моему, это из Гильдии Нае…
– Хорошо, выйдем отсюда и поговорим, – перебил его Ваймс.
Ни единый мускул не дрогнул на лице доктора Проблемса.
Герцог Эорльский откинулся в кресле.
– Я просто потрясен, – возвестил он. – Всегда считал стражников неумехами и бездельниками. А сейчас я вижу, что вы исполняете свой долг, невзирая на время. Всегда готовы дать достойный отпор преступному уму.
– О да, – подтвердил Ваймс. – Преступный ум. Очень точное выражение.
Прохладный воздух древнего коридора был божественно приятным. Он прислонился к стене и, сощурившись, посмотрел на картонку.
– «Ружие»?
– Вы тогда нам сказали, что видели что-то во дворе… – начал было Моркоу.
– Что такое «ружие»? Может, имелось в виду «оружие»?
– Наверное, писарь ошибся, – высказал предположение Моркоу. – В той комнатушке хранились всякие музейные редкости и, видимо, была полка с табличкой «Оружие». А он, гад, чернила решил сэкономить.
– Нет, вряд ли… А что ты вообще знаешь о музеях?
– Ну, сэр, – смутился Моркоу, – иногда я посещаю их. В выходные, разумеется. Был в Университетском музее, а потом лорд Витинари позволил мне осмотреть музей в старом дворце. Ну, всякие музеи Гильдий, обычно меня пускают туда, если я вежливо попрошу. Есть еще музей гномов, он на Заиндевелой улице…
– Правда? – Ваймс невольно заинтересовался. Он тысячу раз ходил по Заиндевелой улице, но…
– Да, сэр, рядом с Карусельным переулком.
– Поразительно. И что в нем выставляется?
– Много интересных образцов гномьего пирога, сэр.
Некоторое время Ваймс размышлял над сообщенной ему информацией.
– Ладно, сейчас это неважно, – наконец сказал он. – Кроме того, с чего писарю экономить чернила?
– Ну, по всяким причинам…
– Моркоу, это же Гильдия Наемных Убийц.
Он похлопал картонкой по ладони.
– Кстати, только идиот мог залезть в Гильдию Наемных Убийц, – добавил он.
– Да, сэр.
Злость начисто вытравила остатки алкогольных паров. Он снова почувствовал… нет, не волнение, правильнее было бы назвать это ОЩУЩЕНИЕМ. Но ощущением чего? Этого он не знал, однако ОНО было, звало его…
– Сэмюель Ваймс, что здесь происходит? Госпожа Овнец прикрыла за собой дверь в обеденную.
– Я наблюдала за тобой, Сэм, – сказала она. – Ты вел себя крайне невежливо.
– Я не нарочно.
– Герцог Эорльский – мой старый друг.
– Правда?
– Да. Во всяком случае, я знаю его с давних пор. Хотя, по правде говоря, терпеть не могу. Но ты выставил его полным дураком.
– Он сам себя выставил полным дураком. Я лишь немного помог.
– Но ты же… Я не раз слышала, как ты отзываешься о гномах и троллях. И не самым лестным образом.
– Я – совсем другое дело. Я имею на это ПРАВО. А этот идиот не узнал бы тролля, даже если бы тот прошелся по нему.
– О, если бы тролль прошелся по нему, он бы наверняка понял, кто это был, – тут же возразил Моркоу. – Ведь некоторые тролли весят более…
– А что такое важное произошло? – спросила госпожа Овнец.
– Мы разыскиваем того, кто убил… Пухлика, – нашелся капитан Ваймс.
Выражение лица госпожи Овнец мгновенно изменилось.
– Тогда другое дело, – одобрительно кивнула она. – Таких людей следует наказывать публичной поркой.
«Почему я так сказал? – подумал Ваймс. – Может быть, потому, что это правда? Таинственное „ружие“ испарилось, потом кто-то бросил в реку труп гнома со сквозняком там, где должна быть грудь. И гном этот раньше был связан с оружием. Все связано. Мне осталось лишь найти звенья этой цепи…»
– Моркоу, ты можешь вернуться со мной в мастерскую Крюкомолота?
– Да, капитан, но зачем?
– Я хочу осмотреть ее. И на этот раз со мной будет гном.
«Со мной будет больше чем гном, – добавил он про себя. – Со мной будет капрал Моркоу. А капрал Моркоу НРАВИТСЯ всем».
Ваймс внимательно слушал монотонную речь гномов. Могло показаться, что Моркоу умоляет их, но это было не так. Клан соглашался не из благоразумия, не в качестве повиновения закону, а потому… потому, что об этом просил Моркоу.
Наконец капрал поднял голову. Он сидел на гномьем стуле, и его колени выглядели кривой рамкой для лица.
– Капитан, вы должны понять, что мастерская гнома – это не просто мастерская.
– Хорошо, – согласился Ваймс. – Я понимаю.
– Кроме того… вы очень большой.
– Извини?
– Вы больше гнома.
– А.
– Мастерская гнома – это… это как внутренняя часть его одежды, если вы понимаете, что я имею в виду. Они говорят, что если с вами буду я, то вы можете ее осмотреть. Но вы ничего не должны там трогать. Э-э… Они не очень довольны происходящим, капитан.
Гном, который, возможно, был госпожой Крюкомолот, протянул им связку ключей.
– Вообще-то, я всегда ладил с гномами, – пожал плечами Ваймс.
– Они недовольны, сэр. Гм. Они сомневаются в том, что мы на что-то способны.
– О, мы способны на многое!
– Гм. Наверное, я неточно перевел. Гм, как бы сказать… Они думают, что мы им ничем не поможем. Это не в обиду, сэр. Просто они считают, что нам ничего не дадут сделать.
– Ай!
– Прошу прощения, капитан, – сказал Моркоу, который сейчас больше походил на ходячую букву «Г». – После вас. Осторожней, берегите голову…
